Текст книги "Государственный обвинитель"

Автор книги: Игорь Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Попа

Домой Наташа ехала уставшая и довольная, как будто весь день провела на раскопках, под теплым южным солнцем, недалеко от Черного моря и рядом с друзьями. С друзьями, которых не видишь целый год, а потом проводишь с ними один месяц, всего один месяц. Но такое чувство, как будто и не расставались.

Почему-то вспомнился тот вечер, в пещерах. Тогда отмечали день рождения Федора, известного сердцееда. Только Наташа могла устоять перед его чарами. Наверное, потому, что она знала Томова-Сигаева уже много лет. А тут на острове вдруг оказались другие девушки, кроме Наташи. Приехала из Палермо Франческа. Для нее все ужимки Федора были внове. Вот она и втюрилась. Впрочем, Федор, Кажется, тоже. Они провели все три недели, лежа на берегу и поочередно объясняясь друг другу в любви.

А потом она уехала, и он места себе не находил. На день рождения так напился, что пришлось его тащить купаться, чтобы хоть немного пришел в себя к ужину. А в самый разгар веселья вдруг заявил, что хочет послать любимой телеграмму. Долго искали, на чем переправиться на материк. И решили отправиться вплавь. Конечно, будь это другой повод – никто бы и не подумал плыть километра три до Большой земли. Но тут была любовь. И поплыли. И что самое удивительное – доплыли. Потом долго искали почту. На небе светили звезды, вся компания, изрядно хмельная, горланила бардовские песни и романсы и колобродила по пустынным улицам.

Почту нашли около двух часов ночи. Не до конца проснувшаяся телеграфистка сначала долго вчитывалась в текст на английском языке, а потом попросила перевести почему-то на немецкий, а потом на французский. Наконец, когда перевели на русский и телеграфистка прочла «Поца, я тебя люблю, приезжай, Федор», в глазах ее загорелся бдительный огонек, и она куда-то ушла, как потом оказалось, вызывать пограничников.

Приехал человек в фуражке с зеленым околышем, долго расспрашивал хмельную полуголую компанию, недоверчиво сличал фамилии со списком, а потом задал, на его взгляд, самый убийственный вопрос:

– А что вы зашифровали под словом… обозначающим то место, где кончается спина?

Дружный хохот компании чуть не вывел пограничника из себя. Только Андрей сумел ему объяснить, что Попа по-итальянски ласкательно значит – Франческа. Можно сказать, что Андрей всех их и спас…

Улыбка с лица Наташи слетела в один момент. Ну, конечно, Степан в то время на неделю уехал в Москву и все отдавали Андрею. И он несколько раз ездил на остров за провизией. То хлеб забывал купить, то еще что-то…

Андрей…

Молочные братья

– По-о-мо-огите-е!!! – дико кричала из лесу женщина.

Лица патрульных мгновенно окаменели. Витя бросил телогрейку и выскочил из салона, передергивая затвор своего автомата.

– Кто там? – грозно спросил рыжий у Юма.

– Не знаю, – ответил тот, нервно сглотнув. – Баба, кажется, какая-то.

– Всем на землю, быстро! – закричал третий, и всех опять повалили на асфальт. – Ну, конец вам, если что.

Витя и третий побежали в лес, откуда продолжали доноситься крики, а рыжий остался. И еще один за рулем.

– Эй, начальник! – позвал Юм. – Это не мы. Ты что, в натуре? Мокро ведь.

Но рыжий не отвечал. Стоял и напряженно смотрел в сторону леса, повернувшись к нему спиной. Всего в двух метрах.

Юм так ждал этих выстрелов, что они прозвучали для него совсем неожиданно. Три пистолетных и длинная автоматная очередь. Рыжий даже быстрее среагировал. Метнулся было в лес, но Юм сумел его нагнать. Подсек ногу, и милиционер полетел на землю.

– Водилу! Водилу мочи! – закричал Юм, прыгнув на спину рыжего. – Быстрее!

Грузин с Ванечкой метнулись к «жигуленку», но перепуганный водитель уже заблокировал все двери и отчаянно пытался завести мотор.

– Открой, по-хорошему прошу! – кричал Грузин, лупя по дверце ногами.

В это время взревел мотор, и Грузин еле успел отскочить.

Схватив автомат, Юм выскочил на дорогу и, даже не целясь, стал поливать очередями уходящую машину:

– На, сука, хавай!

«Жигуленок» вдруг вильнул два раза и съехал в кювет.

– В лес! – закричал Юм, бросившись к подбитой машине. – С Женькой что?!

Но Женя уже вышла из леса. Плащ на ней был разорван, руки в крови. Она поднялась на дорогу и устало присела.

Заднее стекло «жигуленка» мелкой крошкой рассыпалось по асфальту. Юм подбежал и увидел, что попал водителю прямо в затылок. Пуля прошла навылет, водитель ткнулся лицом в руль.

– Готов… – Кореец облегченно вздохнул и медленно побрел обратно.

Мертвых милиционеров перетащили подальше в лес, раздели догола и закидали валежником. Если все будет нормально, найдут не скоро. Расстрелянный «жигуленок» тоже спрятали. Столкнули в какой-то старый котлован, наполненный водой. Машина ушла под воду почти полностью. Если дождь не прекратится до утра, то ее затопит совсем.

Милицейская форма оказалась всем как раз впору. Ванечка, когда переоделся, стал как две капли воды похож на того рыжего сержанта, которому Юм сломал позвоночник.

– Слушай, а вы не братья? – спросил Целков.

– Ага, молочные братья, – ответил Ванечка. Он был бледен, видно, снова схватило живот.

Самым старшим по званию, как ни странно, оказался Грузин. Долго смеялся, то и дело заглядывая в зеркальце и поправляя портупею.

– Ну что, козлы, теперь я вас построю.

– А где Склифосовский?! – вдруг воскликнул Юм. – Куда он, козел, подевался?

Все тут же высыпали из машины и кинулись искать Склифосовского.

Он сидел в лесу под кустиком и тихо скулил, как кутенок.

– Ты что, сука, а? – закричал Целков, который первым его нашел, и стал лупить Склифосовского тяжелыми милицейскими сапогами. Прятаться, да? Слинять от нас хотел?! Не получится…

«Розовая пантера»

Наташу укачало в троллейбусе, снова подступила тошнота. Поскорей бы добраться до дома и прилечь. Отключить телефон и сомкнуть глаза на часок-другой. Только бы Витька был дома.

– Простите, вы Клюева?

Этот нежный голосок она услышала за своей спиной, когда уже открыла дверь подъезда и готова была шагнуть в темное парадное.

Наташа обернулась в полной уверенности, что голосок принадлежит женщине, но, к ее удивлению, со скамеечки поднялся незнакомый мужчинка в вызывающем блестящем плаще и смешном берете с арбузным хвостиком на макушке.

– Да-да, я узнал вас, – елейно затянул мужчинка. – Вы и есть та самая Клюева… – мельком заглянул он в блокнот, – …Наталья Михайловна.

– Та самая? – удивленно вскинула брови Наташа.

В первый момент незнакомец показался ей каким-то неприятным, странным, искусственным типом. И что это за томные жесты тонких, ухоженных рук? Что за кокетливые ужимки? Что за туманная поволока в глазах? А голос? И губы будто напомажены…

Всем своим видом он напомнил ей собирательный образ посетителя того самого клуба для секс-меньшинств. Хм, а уж не встречались ли они там?

– Да-да, встречались, в «Голубом таракане», – закивал мужчинка, будто прочитал ее мысли. – А я еще тогда ничего не знал о вас. Ох, если б я знал!..

– Простите, но я… – Наташа забеспокоилась. Еще не хватало, чтобы за ней начал ухлестывать какой-то гей. А может, и он этот самый… как там Светка говорила?.. Кажется, «двустволка»…

– Вы не подумайте, я к вам по делу, – заметив, что Наташа забеспокоилась, уверил ее мужчинка в блестящем плаще. Я корреспондент газеты и мечтаю взять у вас интервью. Это не преувеличение и не красивые слова. Я действительно мечтаю!..

Интервью в газете!

И беспокойство в одно мгновение сменилось давно забытым восторгом. После дрыговской публичной эйфории прошло уже столько времени. Ее, наверное, совсем забыли, думала Наташа. Но, оказывается, нет. И пусть корреспондент не вызывает большой симпатии – наплевать! Ее снова вспомнили! Ее оценили!

Черт побери, как это все-таки приятно… Слава – вещь прилипчивая.

– Я уже и забыла, когда давала интервью, – рассеянно произнесла Наташа.

– А я вам напомню, – блаженно заворковал мужчинка, вынимая из женской кожаной сумочки, болтавшейся у него на плече, фотокамеру.

– А если я угощу вас чашечкой кофе? – предложила Наташа. – На улице холодно.

– Это будет очень мило с вашей стороны. Корреспондент сосредоточенно смотрел в видоискатель. – Вот только парочку снимочков сделаем… А как насчет улыбочки?

Наташа попыталась улыбнуться, но от волнения мышцы ее лица вдруг зажили собственной жизнью и судорожно задергались.

– Я сегодня что-то не в форме…

– Ничего, пленочка-то черно-белая. Доверьтесь мне, я опытный. Чуток подретушируем, и вы будете выглядеть, как Мэрлин Монро. Приготовились, сейчас отсюда вылетит птичка!

Наташа представила, что эта птичка не какой-нибудь кроха-воробей, а огромный длинноногий страус. Представила, как этот страус вываливается из объектива фотокамеры, после чего, распугивая прохожих, бежит через двор, и невольно улыбнулась. И в то же мгновение ее озарила вспышка.

– Прелесть и прелесть!.. – удовлетворенно крякнул корреспондент, облизывая язычком свои пухленькие яркие губки.

Они ехали в лифте, стоя друг против друга. Мужчинка смотрел на Наташу с нескрываемым восторгом и обожанием. Нет, ничего пошлого в его взгляде не было. Просто – искренние эмоции.

И Наташе опять стало чертовски приятно. Ну никуда не деться от этого сладкого чувства! А вдруг это первые признаки звездной болезни?..

Открывая квартирную дверь, она спохватилась:

– А как газета-то называется?

– «Розовая пантера», – выпалил корреспондент. – А меня Сашей зовут.

Ключ замер в замочной скважине.

– Как вы сказали, простите?

– Сашей.

– Да нет, про газету!

– Что, никогда не слышали? – разочарованно протянул корреспондент.

– Никогда, – призналась Наташа.

– Странно… Мне казалось, что наше ежемесячное издание достаточно известно. – И он добавил: – Разумеется, в определенных кругах.

– Никогда не читала. – Наташа все не торопилась открывать дверь.

– А у меня есть последний выпуск, августовский. – Корреспондент вытащил из-за пазухи газету: – Вот, можете ознакомиться.

И Наташа ознакомилась, быстро пролистав страницы. Первый же заголовок сразу бросился ей в глаза: «Брежнев и Громыко были любовниками! «Розовая пантера» проводит расследование! Интервью с очевидцами!» Остальные статьи были в том же духе: «Ловкий язычок Софии Ротару», «Что у Валерия Леонтьева в штанах?», «Трансвестит – человек двадцать первого века».

– Ладно уж… Проходите… – Теперь ей стало интересно.

Виктор все еще торчал в своей мастерской. И слава Богу, потому что вскоре выяснилось, что под плащом у Саши была очаровательная кофточка с рюшечками и с широким вырезом на выбритой до синевы груди, а когда корреспондент стянул с ног туфли, Наташа не могла не обратить внимание на то, как пикантно поблескивали лайковые чулки на его лодыжках.

Ей не стало смешно, ей не сделалось противно. Человек болен – что с него возьмешь? Его надо принимать таким, какой он есть. А вот Витьку наверняка бы передернуло. А уж что он, окажись с глазу на глаз с этим расфуфыренным корреспондентишкой, обязательно закатил бы скандал – в этом Наташа ничуть не сомневалась. Но вспомнила ванну с голой девицей, и мстительный огонек загорелся у нее в глазах.

– …Прошу вас, только без патетики! – взмолилась она на десятой минуте интервью. – И сексуальная ориентация тут совершенно ни при чем! Я просто разобралась во всем, и передо мной выстроилась вся картина преступления. Я Поняла, что жертва сама спровоцировала двух несчастных пожилых женщин на совершение такого страшного шага… Но меньшего наказания потребовать не могла, закон не позволяет.

– Вот-вот, в этом-то и заключается гражданский подвиг! – по-женски заламывая руки, убеждал ее Саша. – В нашем несправедливом, ханжеском обществе каждое такое действие должно расцениваться как гражданский поступок! Да будь на вашем месте любой другой прокурор, дело кончилось бы расстрелом! Вы спасли две человеческие жизни от чудовищного по своей жестокости наказания! Неужели вы сами не понимаете, что создали прецедент?

– Какой еще прецедент?

– Моральный!

– Моральный? – Наташа пожала плечиками: – Нет, не понимаю.

– Очень жаль, – вздохнул корреспондент. – А может, это и хорошо, что не понимаете. Может, это замечательно, а? Эх, побольше было бы таких непонимающих людей, как вы!..

Крышка чайника возбужденно запрыгала. Наташа заварила Саше крепкий кофе, насыпала в вазочку душистого печенья. Сама она от кофе отказалась, по крайней мере на девять месяцев – кто-то сказал, что он вреден для будущего ребеночка.

– А теперь, если не возражаете, поговорим о вашей семейной жизни, – перевернув кассету, корреспондент «Розовой пантеры» снова включил диктофон.

– Не возражаю.

– Вы, как я понимаю, живете одна?

– С мужем.

– Значит, это все-таки был муж?

– А где это вы могли видеть моего мужа? – насторожилась Наташа.

– Как – где? – удивился Саша. – В клубе!

– В каком клубе?

– В том самом! Да что с вами, Наталья Михайловна?

– Я не была с мужем ни в каком клубе, – твердо заявила Наташу. – Мы с ним клубимся в разных местах. Вы что-то путаете.

– Но как же! Я его прекрасно помню! – На напудренном лбу корреспондента появились задумчивые складочки. – Он такой стройный блондин с прекрасной фигурой…

– Мой муж – брюнет!

– Значит, в «Голубом таракане» вы были не с мужем?

– Я была там с подругой.

– С подругой? – Саша залился пунцовой краской. – Простите меня, Наталья Михайловна… Я вероломно вторгся в вашу личную жизнь… Клянусь, что это останется только между вами. Ваш муж ничего не узнает.

– Да не переживайте вы так! – улыбнулась Наташа. – Что страшного в том, если Витя узнает, что я со Светкой была в «Голубом таракане»?

– Витя? – поморщившись, переспросил корреспондент.

– Витя.

– «Витя» в каком смысле?

– А какой тут может быть смысл? Витя – он и в Африке Витя.

– Наталья Михайловна, я что-то не улавливаю… – И тут его осенило. – Так, значит, вы… Значит, вы натуралка?!

Последнее слово он произнес с таким омерзением, словно речь шла о запущенном пациенте лепрозория.

– Да! Я – натуралка! – гордо выпятила грудь Наташа. – Более того, я беременна, у нас скоро появится ребенок.

Только сейчас Саша обратил внимание на небольшой Наташин животик, скрадываемый свободным платьем-балахоном.

– Вы разочарованы? – Наташа перехватила его потухший взгляд.

– Да нет… Что ж в этом такого?.. – замялся корреспондент, но весь его вид красноречиво говорил об одном – да, он разочарован, он ожидал, что разговор с героем нашего времени будет иметь другой, скажем так, цветовой оттенок.

И все же Саша сумел довести интервью до логического завершения. Они проговорили еще около часа о том, о сем, и корреспондент, извинившись на прощание тысячу раз за свою назойливость, побежал в редакцию готовить к выходу свеженький материал…

Везение

Настроение у всех было приподнятое. Даже по-детски радостное, наверное, оттого, что теперь назад пути нет. Теперь они намертво повязаны этими убитыми милиционерами. Теперь они – команда.

– Как ты их почувствовал? Как ты просек, что они сейчас накатят? – не переставал удивляться Ванечка.

Юм молчал. Улыбался хмуро и молчал.

– Братва, да мы теперь в этой форме, с этими пушками все можем, – веселился Грузин. А потом вдруг запел: – «А я родился в яме под забором! Урки окрестили меня вором…» Эй, Склифосовский, Чего ноешь? Все нормально уже, радоваться надо.

– А может, правда, за Ментом в больницу вернуться? – предложил вдруг Цел ков.

– Не, давайте лучше сберкассу ломанем. Грузин посмотрел на часы: – Еще час до закрытия, как раз к инкассации успеем.

Все смотрели на Юма с ожиданием. Хотелось чего-нибудь еще покруче, чего-нибудь уж совсем сумасшедшего.

Но Юм молчал. Смотрел на дорогу и молчал, думая о чем-то своем.

На одном из поворотов к машине выскочила какая-то девчонка и замахала руками. Ванечка затормозил.

– Товарищи милиционеры, помогите! – Она подскочила к машине и забарабанила кулачком в стекло.

– А что случилось? – спросил Грузин.

– Там папка с дядей Борей дерутся. Убьют друг друга.

Все молча переглянулись.

– Ладно, садись. – Грузин открыл дверцу. – Разберемся. Дорогу показывай.

Она была лет четырнадцати, не больше. Длинноногая, угловатая девочка с конопатым носом и каким-то смешным южнорусским акцентом. Сидела у Грузина на коленях и тыкала пальцем:

– Туда. Теперь туда. Вон там, возле трактора.

– Тебя как зовут-то? – спросил Грузин.

– Лида.

– Не местная, что ли, Лида?

– Не-е. – Она заулыбалась. – Из Полтавы мы, недавно сюда переехали.

– Из Полта-авы. Бывал я там. У меня там дружок армейский живет.

Возле трактора действительно дрались двое подвыпивших мужиков. Дрались жестоко, смертным боем. Но как только загудела милицейская сирена, бросились врассыпную.

– Оставаться на своих местах! – командным голосом закричал в громкоговоритель Ванечка, и мужики остановились как вкопанные.

Грузин долго проверял у них документы, на полном серьезе осматривал место происшествия, потом даже хотел заполнить какой-то бланк, которых было полно в бардачке, но Юм ему не дал. Мужики, которые минуту назад готовы были убить друг друга, теперь оправдывались, выгораживали один другого, извинялись и клялись, что это они просто разминались, чтобы не замерзнуть. Под конец с них взяли сто рублей штрафу и отпустили. Когда отъезжали, настроение у всех было веселое.

– Смешная девка, – сказал Грузин, ухмыляясь. – Шустрая такая.

– Хочешь, трахнем ее? – предложил Ванечка.

Ему не ответили. Но настроение у всех сразу испортилось.

Когда въехали в поселок, Грузин спросил:

– Ну что, кассу брать будем?

– Не надо. Два раза свезти не может, – тихо сказал Целков.

– Да, не может, – согласился Юм. – Теперь вообще разбегаемся.

– Как это? – опешил Ванечка. – Как разбегаемся?

– Каком кверху, – огрызнулся Юм. – Все по своим норам. Когда нужно будет, я вас соберу. А сейчас – стремно.

Какое-то время все молчали. Юм был прав. Этот праздник везения вот-вот кончится, тогда держись.

– А у меня бабок нету, – пробурчал Грузин.

– А у кого они есть? – вызверилась Женя. – Доставайте, как хотите. Нам сейчас нельзя вместе.

– А ты куда, Юм? – спросил Ванечка.

Юм не ответил. Только взглянул на него щелками.

– Ясно, – вздохнул Ванечка. – Ну, разбегаться так разбегаться.

Он стал снимать форму. Остальные тоже. Настроение стало вовсе похоронным.

Кажется, один Склиф радовался. Он поедет к Зинке. Ох, как он ее приласкает…

Скилур

– Как ты не понимаешь, я не могу отказаться от его приглашения, – бормотала Амфитея, чуть не плача. – Просто не могу. Я должна пойти туда. Ты даже не представляешь, как мне противны ласки этого человека. Но если я не приду к нему сегодня…

– Что будет? – перебил ее Тифон. – Что может сделать тебе этот торговец?

– Он не простой торговец! – выкрикнула она, разразившись рыданиями. – Ну как ты этого не понимаешь?! Он царь!

– Тифон обнял ее за плечи и прижал к своей груди: – Ну что ты такое говоришь, ты только послушай. Успокойся, не плачь. Я не дам тебя в обиду.

– Да, он царь скифов, Скилур! – Женщина никак не могла успокоиться. – Он сознался мне в этом однажды ночью. И он сказал, что хочет увезти меня с собой и жениться на мне.

– Как это? – испугался актер. – Что царь этих диких племен делает здесь?

– Ему нравится проводить здесь несколько дней в году. – Она немного успокоилась. – Их обычаи не позволяют ему делать то, что позволено у нас, даже если он и царь. Поэтому он и устраивает здесь такие оргии каждую ночь.

– А он не боится, что его просто убьют? – спросил Тифон, задумавшись. – Любой с радостью сделает это, чтобы прекратить набеги этих варваров на наши селения и увековечить свою память в героических сказаниях.

– Конечно, боится. – Амфитея вздохнула. – Но о том, кто он такой, не знает ни один человек на острове, кроме меня. Он, наверное, уже и сам жалеет о том, что рассказал мне, кто он. Поэтому и зовет меня ехать с ним. Но если я не поеду, он увезет меня силой или просто убьет, чтобы я никому не проболталась.

– И ты что, хочешь поехать вместе с ним? – насторожился Тифон.

– Нет! – воскликнула Амфитея. – Не хочу. Но он не станет считаться с моими желаниями. Этого человека вообще мало волнует мнение других. Что мне делать?

– Не ходи к нему, – сказал он твердо. – Просто не ходи, и все. А если он будет тебя искать, я попрошу одного человека, чтобы он спрятал тебя в своем доме, пока этот дикарь не уедет. Не может же он торчать здесь вечно.

– У кого ты можешь меня спрятать? – вздохнула Амфитея. – Разве кто-нибудь захочет принять в своем доме такую женщину, как я?

– Есть такой человек. – Тифон задумчиво улыбнулся. – И ты его знаешь…

Лидия долго с ненавистью смотрела на Амфитею, а потом повернулась к Тифону и холодно спросила:

– Зачем ты привел эту женщину в мой дом?

– Когда ты узнаешь зачем, – сказал Тифон, – ты с радостью согласишься принять ее у себя.

Амфитея стояла за спиной Тифона и боялась посмотреть в глаза этой женщине. Ее всю трясло от страха.

– В самом деле? – удивилась Лидия. – Ну и зачем?

– Пусть она сама тебе все расскажет. А я подожду на улице.

Лидия пристально посмотрела на свою соперницу и наконец сказала:

– Ну что же, входи. Муж как раз ушел на симпосию и вернется только к вечеру.

Дверь за ними закрылась, и Тифон остался один.

Он нисколько не сомневался в том, что Лидия ему поможет. Да и Скилур, если станет искать Амфитею, не догадается, что она может прятаться именно в этом доме. Тифон же будет прилежно ходить к нему каждый вечер, пока тот не уедет, и таким образом узнает все, что на уме у этого скифа.

А может, выдать его? Эта мысль была такой простой и одновременно такой неожиданной, что актер даже остановился. Ну конечно! Стража тут же схватит его вместе со всеми охранниками, и на этом все кончится. А он, Тифон, наверняка получит неплохую награду за то, что помог схватить самого вождя варваров, своими набегами приносящих немало убытка приграничным поселениям.

Думая обо всем этом, Тифон бродил вокруг дома. Он так погрузился в свои мысли, что несколько раз наталкивался на прохожих. Обходил их и брел дальше, сосредоточенно глядя себе под ноги.

С одной стороны, конечно, неплохо было бы избавиться от Скилура, даже если он и царь. Но с другой стороны… Никаких денег ему никто не заплатит, потому что он актер. А вот скиф, напротив, положил ему неплохое жалованье. Этих денег вполне хватит на несколько первых взносов за дом и землю. И потом…

Ведь можно будет как-нибудь намекнуть скифу, что Тифон знает, кто он такой. Наверняка Скилур захочет купить у него его молчание. Тогда уже можно будет поторговаться. Только нужно сделать это Поосторожнее, а то кто станет долго искать какого-то жалкого актера? Поищут немного и забудут.

– Эй, Тифон, – окликнули его вдруг.

Тифон остановился и огляделся. И даже не сразу узнал Намиса, так тот изменился в лице. Торговец весь как-то осунулся, под глазами у него появились мешки, губы тряслись.

– А, это ты, Намис. Я даже не узнал тебя. Что-нибудь случилось?

– Гелен, – выдавил из себя лавочник, еле сдерживая слезы.

– Гелен? Что с ним случилось? – испугался Тифон.

– Все, как я и говорил, как я и говорил… – Намис опустился на тумбу, сокрушенно качая головой.

– Что, он пропал? – догадался Тифон.

– Вчера. – Намис наконец не выдержал, и по щекам его покатились слезы. – Не вернулся вечером домой.

– А Пракситель? – Тифон присел рядышком. Сразу вспомнились слова Гелена о том, что скульптор убивает своих натурщиков, чтобы лучше передать их облик в камне. – Он что, уже закончил статую Аполлона?

– Нет, в том-то и дело, что не закончил. Я пришел к нему сегодня утром, а он сидит в своей мастерской и ждет его. Тоже очень переживает, что Гелен пропал. Сказал, что теперь придется заканчивать работу по памяти, Хорошо, что осталось высечь только щит и складки одежды. Ну куда же он мог подеваться, несносный мальчишка, куда?

– Успокойся. – Тифон облегченно вздохнул. – И скажи мне лучше, не пропало ли из дома что-нибудь из его вещей? Теплые одеяла, зимние одежды или еще что-нибудь?

– Нет, ничего не пропало, – ответил Намис, вытирая слезы.

– Ну так и нечего беспокоиться. – Тифон хлопнул его по плечу. – Значит, твой сын просто решил провести ночь, а может, и две, в обществе какой-нибудь смазливой волчицы. Наверняка сейчас он уже сидит дома и с аппетитом уплетает твой товар. После ночи, проведенной с женщиной, мужчина так нуждается в восстановлении сил – не мне тебе рассказывать.

– Но этого никогда раньше не было. – Намис посмотрел на него с надеждой: – Никогда раньше мой Гелен не проводил ночь вне дома.

– Но и солнце когда-то взошло первый раз. – Тифон улыбнулся: – Так что не стоит отчаиваться из-за такого пустяка.

– Правда? – Намис встал и вытер слезы. – Как хотелось бы, чтобы ты оказался прав. Тогда я…

– Не стоит, – перебил его Тифон, поклонившись. – Если бы я был предсказателем, ты мог бы меня благодарить. Но не исключено, что твоему сыну попалась не самая неуклюжая гетера и он сможет вырваться из ее объятий только к вечеру, а то и к завтрашнему утру.

Но Намис уже не слушал. Махнул рукой на прощанье и бегом бросился вверх по улице, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих.

Лидия вышла из дома через час. Она была бледна, как мертвец, руки у нее дрожали, а глаза бегали по сторонам, стараясь не смотреть на Тифона.

– С кем это ты разговаривал? – спросила она дрожащим голосом.

– С одним знакомым. – Он пожал плечами: – Встретил его случайно. У него пропал сын, и теперь он…

– Ты не сказал ему, что Амфитея приходила в мой дом? – перебила она его.

– Нет, конечно. – Тифону показалось странным поведение женщины. – А почему «приходила»? Разве она уже ушла?

– Нет, почему? – встрепенулась Лидия. – Я просто оговорилась. Никуда она не ушла. Я сказала мужу, что это моя новая служанка. Нечего тебе волноваться.

– Спасибо тебе. – Тифон облегченно вздохнул. – Если у нас родится дочь, я непременно назову ее Лидией, в твою честь.

– Ну что ты, не стоит. В конце концов, я делаю это не для тебя и уж тем более не для твоей возлюбленной, а для себя самой.

– Могу я поговорить с ней? – спросил актер.

– Нет! – воскликнула она и даже попыталась перегородить Тифону путь, хотя он вовсе и не собирался врываться в дом. – Нет, не можешь!

– Но почему? – Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Не нужно тебе этого делать. – Она отвела взгляд. – Моему мужу не нравится, когда к моим служанкам приходят их возлюбленные.

– Ну хорошо, как скажешь. – Тифон пожал плечами. – Мне, пожалуй, пора. Нужно выспаться, а то опять придется вею ночь читать стихи этому скифу. – Он поклонился и зашагал к театру, где можно будет спокойно выспаться в полной тишине…