Текст книги "Государственный обвинитель"

Автор книги: Игорь Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Судебные прения

Больше всего раздражало то, что Наташа никак не могла определить, кто ей все время звонит. Наверняка ведь сидит тут, среди толпы горластых поэтов и писателей. Пришел посмотреть, как она будет вести это дело. Может, вон тот, в сером плаще и темных очках? Или тот, с газетой. Все время смотрит на нее, когда она задает вопросы свидетелям и обвиняемому. Да любой мог бы быть. Это жутко сбивало и не давало сосредоточиться.

Накануне Наташа не спала всю ночь, разрабатывая систему обвинения, как будто в зале суда будут сидеть не три заседателя, которые сделают все, что им прикажут, а двенадцать присяжных. Поэтому все должно быть убедительно и точно. Как в аптеке.

Дрыгов вел себя нагло, даже вызывающе. Все время бравировал, дерзил, поддерживаемый аплодисментами зала, как будто это не заседание суда, а какое-то шоу. Но Наташа знала, что коронный номер в этом шоу будет у нее. Он хочет дешевой популярности – он ее получит. Только потом сам пожалеет об этом. Но потом, не сейчас.

– Что так вяло? – спросил у нее Дробышев во время перерыва, когда она пила кофе прямо из термоса. – Давай дави его, не бойся. Я сам боялся, когда первое дело вел. Чуть не провалил от страха.

– Я не провалю, – тихо, но очень уверенно сказала она.

– Хорошо бы. – Дмитрий Семенович вздохнул. – Ты, главное, скачи с пункта на пункт, не давай им копаться, а то работаешь в свои ворота. Ты же сама знаешь, что тут все зыбко. А где зыбко, там и рвется, еще классик какой-то сказал.

– Он сказал: «где тонко». – Наташа завинтила термос и положила его в сумку. – Но это не важно. Простите, мне нужно к прениям готовиться.

– А-а, ну давай, давай. – Дробышев закивал. – Сколько для него просить будешь?

– Все, что заслужил…

– …Поэтому я прошу снять с него обвинение за отсутствием состава преступления.

Когда она сказала это, в зале наступила такая тишина, что было слышно, как у адвоката очки соскользнули с носа. А потом зал взорвался аплодисментами. Растерянный Дрыгов смотрел на нее и не мог поверить своим ушам, судья отчаянно стучал по столу карандашом, а Дробышев так сверлил ее глазами, что чуть не просверлил дырку во лбу.

Но Наташе было все равно. Она набрала в легкие побольше воздуха и крикнула:

– Па-апрошу тишины! Я еще не закончила!

Тишина нехотя установилась минуты через две.

– Мною проведен анализ мочи в подворотне. Сверив его результаты с анализами мочи гражданина Дрыгова, которые он сдавал три месяца назад, комиссия пришла к выводу, что это не его работа. Что же касается гражданки Тыквиной, через которую он якобы распространял порнографическую продукцию, которую сам же и изготавливал, то по этому поводу я хочу высказаться отдельно. Стихи Вадима Станиславовича нельзя квалифицировать как порнографические, поскольку в них нет даже намека на описание половых сношений. Выражения же «красный, как дерьмо» и «в Политбюро сидят члены с красными головками, как у моего дружка» заставляют задуматься скорее о дефектах цветовосприятия подсудимого. Адвокат на протяжении сегодняшнего заседания несколько раз пытался обвинить меня в том, что этот суд преследует цель наказать диссидента Дрыгова за его нежелание мириться со всем тем, что происходит в государстве. Вполне может быть. Но хотелось бы спросить у всех присутствующих, почему государство не обвинило, например, Войновича в том, что он изготавливал порнографию? Разве можно считать себя поэтом только потому, что умеешь писать в рифму о том, что государством правят одни дураки? В связи со всем вышесказанным мне кажется, что суд этот стремился не наказать диссидента Дрыгова, а сделать из Дрыгова диссидента. А вот я не хочу делать борца за справедливость из бездарного и не очень чистоплотного рифмоплета. Я закончила.

Адвокат от своей заключительной речи отказался.

Но самое удивительное началось потом, когда Наташа выходила из здания суда. К ней подскочило сразу несколько членов Союза писателей, ей долго трясли руку и горячо благодарили за то, что она не дала усадить за решетку выдающегося поэта современности.

– Он же… Он же… – Какая-то коротко стриженная экзальтированная девица никак не могла подобрать слов, теребя Наташу за рукав.

– Отпустите меня, пожалуйста, – сказала Наташа как можно спокойнее.

– Что? – не расслышала поклонница Дрыгова. – Я говорю, что он ведь такой… талантливый.

– Отпустите, а то я позову милицию. – Наташа зло дернула руку.

Девица вытаращила на нее глаза, но отпустила. Наташа сжала под мышкой сумку с документами и быстро зашагала по улице, стараясь не оглядываться.

В прокуратуре она была через сорок минут. Быстро проскользнула в свой кабинет, стараясь ни с кем не встречаться в коридоре, и сидела там до конца рабочего дня. Все тело время от времени била нервная дрожь. Наташа вздрагивала от каждого стука в дверь, от каждого телефонного звонка.

Гуляева пропадала где-то и вернулась только часов в шесть, когда Наташа уже надела плащ и искала ключи от кабинета, которые сунула куда-то.

– Ну как? – спросила она. – Можно с первым делом поздравить? Сколько ему впаяли?.. А что такая перепуганная? Адвокат крутой попался?

– Я его оправдала, – тихо сказала Наташа, теребя пуговицу на плаще.

– Как это? – Женщина непонимающе улыбнулась. – Как это – оправдала?

– Так. – Наташа попыталась улыбнуться, но не получилось. – Я сняла с него обвинение.

Гуляева перестала улыбаться, посмотрела на нее пристально и вдруг сказала:

– Ну и дура…

– Поз-драв-ля-ем! – рявкнуло сразу несколько голосов, как только она открыла дверь в квартиру.

В потолок полетела пробка от шампанского, и перед носом зашелестели целлофаном цветы. Мама сразу кинулась целоваться, брат Ленька начал стаскивать с нее плащ, а Витька почему-то хлопал в ладоши.

– Ну как? Таточка, как все прошло? Тебя хвалили. Вопросы сыпались со всех сторон. – Что начальник твой сказал?

– Все нормально, – ответила Наташа и наконец смогла выдавить из себя улыбку.

Никогда еще ей не было так противно, как сейчас…

Свинопас

– А какого ты нас взял, а этих нет? – сопел Мент, вышагивая по грязи и держась за поясницу.

– Да! – вставил и Грузин. – Если он такой крутой, надо было всех взять.

– Они бы испугались, – заговорил Юм, заглядывая в глаза то Менту, то Грузину. – А ты не испугаешься, я знаю. И ты. А я точно не испугаюсь. Я смерти еще в детстве не боялся, все говорили, что я бешеный.

Ни Грузин, ни Мент ничего не поняли, но спрашивать больше не стали, они видели, что Юм в каком-то исступлении. Сейчас его лучше не трогать. Он в таком состоянии с десятком мужиков справится.

«Афганец» был в свинарнике, выгребал вилами навоз из загонов. Когда Юм выдернул из деревянной перегородки топор, он оглянулся, расправил плечи, улыбнулся и спокойно сказал:

– Предупреждал ведь его, дурачка. Что ж вы, ребята, до ночи не могли подождать?

Юм сузил глаза и с ненавистью смотрел на Николая.

– Мужики, может, не надо, а? – Николай запер загон. – Я не хочу.

– Ты чего, сука, пугать нас вздумал? – прошипел Юм. – Ты, падла, меня пугать вздумал? Ты думаешь, ты такой крутой?

– Дурачок.

Юм без размаха метнул топор в Николая. Прямо в голову. Тот в последний момент как-то ухитрился увернуться, и топор, гулко зазвенев, застрял в бревенчатой перегородке.

– Ну я же просил, – все еще пытался увещевать Николай, но Юм уже принял бойцовскую позу и медленно двинулся навстречу противнику.

Дрался Николай как-то неуклюже, скупо, почти не двигаясь. Но, как ни странно, ухитрялся отбивать все удары Юма, который прыгал вокруг него, размахивая руками и ногами, и все больше распаляясь.

– Ох, дождетесь вы у меня, дурачки, – все время уговаривал Николай, сосредоточенно парируя жалящие выпады корейца. – Оружия вы все равно не получите, только покалечитесь.

У Юма вообще не было глаз. Он готов был разорвать этого пропахшего навозом фермера, растерзать на куски. Но не удавалось даже элементарно влепить ему по морде.

Зато у Юма уже в кровь была разбита губа, опухло ухо и нос свернут набок.

– Ну какого ты стоишь?!! – заревел он наконец, оглянувшись на Мента. И в тот же момент получил оглушительный удар в диафрагму. Потерял равновесие и полетел прямо в кучу навоза. Хотел вскочить, но тут Николай схватил остро заточенные вилы и заорал:

– Лежать, дурачок!

Вилы свистнули в воздухе и вонзились в пол, зажав ногу зубьями, как тисками, и пригвоздив корейца к земле.

– Спецназ, говнюк, слышал? Я вообще драться не умею. Я только убивать умею.

– А-а-а-а!!! – заревел Мент. – Да я тебя…

Но больше ничего он сказать, да и сделать, не успел. Потому что Николай увернулся от его кулачищ, как-то легко подсек его ногу, и Мент, по инерции пролетев пару метров, со всей дури шарахнулся головой о стену.

– Сука, убью! – хрипел Юм и теребил шнурок ботинка, который никак не хотел развязываться. – Загрызу, гад! Зубами загрызу!

– Сначала подрасти маленько, – пробормотал Николай и двинулся в сторону Грузина. – Силенок у вас, ребята, маловато. Я ж говорю, таких, как вы, в свое время голыми руками давил, патроны экономил.

Нога никак не вылезала. Юм сцепил зубы, чтобы не закричать от боли.

– Ну что? – Николай подошел к Грузину и остановился в нескольких метрах: – Тоже драться хочешь?

– Нет, не хочу. – Тот попятился и прижался спиной к стене. – Честно, не хочу.

– Вот и молодец. – Николай криво ухмыльнулся: – Умный мальчик. Там, во дворе, тележка стоит. Грузи туда своих приятелей и вывози отсюда. У меня своего дерьма в хозяйстве хватает. Тележку на станции оставишь. Хорошо понял?

– Хорошо, – закивал Грузин. – Можно идти?

Но вместо ответа «афганец» вдруг как-то дернулся, икнул и стал медленно опускаться на колени. А за его спиной стоял кореец. Он выдернул из спины Николая окровавленный топор. И снова замахнулся.

А Николай все еще стоял на коленях. Свалился только тогда, когда Юм разрубил его голову на две ровные половины и на пол брызнули мозги.

– С-су-ука! С-су-ука! – закричал Юм, продолжая методично наносить удар за ударом. – Убью! Убью!

Грузин с ужасом смотрел, как он отрубил сначала голову, потом руки, ноги, потом начал рубить на куски тело. Когда от трупа осталась только груда мяса и Юм поднял обезумевшие глаза, Грузин решил, что теперь все, пришла его очередь.

– Убью! – заревел тот. – Всех убью!

Грузин бросился к Менту, а Юм посмотрел мутными глазами и вдруг начал швырять мясо в кормушки.

– Ешьте, свиньи, жрите, – приговаривал он с безумной улыбкой.

Мент пришел в себя и теперь сидел на полу, мыча от боли и держась обеими руками за голову. Лоб у него был разбит, все лицо в крови.

Это было какое-то непрекращающееся безумие. Грузин вдруг заметил, что одна нога у Юма босая и он как-то неестественно волочит ее за собой.

– Что расселись, твари?! Забыли, за каким хером мы сюда притащились?

Грузин кое-как поднял Мента на ноги, и они быстро заковыляли в дом.

Оружие они нашли в подвале. Один автомат «узи» и два пистолета – увесистый короткоствольный «бульдог» и маленький дамский «браунинг». Когда вышли во двор, из свинарника уже вовсю валил дым, а по двору метались свиньи.

– Ну давай, давай поджигай, – бормотал Юм, ковыляя по двору и колотя свиней ногами, при каждом ударе вскрикивая от боли. – Мотать пора, на электричку не успеем.

Быстро стемнело, и зарево от пожара было видно на всю округу. Поэтому приходилось почти бежать, делая огромный крюк по полю, чтобы не нарваться на людей, бегущих тушить пожар.

Юм скакал на одной ноге, вторую волоча за собой и падая каждые три-четыре шага. А Мента рвало каждые сто метров – сотрясение мозга…

– А что это там? – взволнованно бормотал Склифосовский, глядя на огромное рыжее пятно на горизонте. – Нет, вы посмотрите, что это там? Кажется, что-то горит.

Он старался не смотреть на Юма и не слушать рассказ Грузина про то, как все было. Не хотелось верить в то, что произошло.

Через десять минут пришла электричка. Все погрузились в пустой вагон, и поезд тронулся. Когда проезжали мимо горящих домов, вокруг которых скопился народ, поливая пламя водой из ведер, Склифосовский опустил голову и зажмурился. Как в детстве, когда стоит только крепко закрыть глаза, и тут же исчезают все кошмары…

Скиф

– Это правда? – Намис никак не мог поверить своему счастью. – Сам Пракситель попросил тебя подыскать ему модель для статуи Аполлона?

– Да. – Тифон зевнул и надкусил пятое яблоко. – Он доверяет моему чувству гармонии.

– А ты еще никого не подыскал? – поинтересовался торговец.

– Нет пока. Трудно подыскать юношу для столь важной миссии.

– Скажи, Тифон, – спросил Намис, заискивающе заглядывая ему в глаза, – а разве мой Гелен не подойдет для этого? Он строен и красив лицом. Вылитый Аполлон. Даже жены богатых купцов сами приходят сюда покупать фрукты, чтобы только посмотреть на него.

– Не знаю. – Тифон пожал плечами и швырнул огрызок в корзину. – Он, наверное, больше подошел бы для статуи Эрота, чем для…

– Я заплачу тебе, – шепотом сказал Намис. – Я заплачу тебе драхму.

Тифон задумался.

– Ну хорошо, две.

– Знаешь, Намис, – вздохнул актер, – не все можно купить за деньги. И потом, зачем мне столько? Ты же знаешь, что нам запрещено иметь какое бы то ни было имущество.

– Три. И ни ассом больше! – Намис хлопнул ладонью по столу.

– Согласен.

Пракситель лежал на лавке и спал, разгоняя своим звучным храпом мух, норовивших усесться на его жирные губы.

– Это что, он? – шепотом спросил Гелен, когда они с Тифоном подошли достаточно близко.

– Ну да, он самый. – Тифон улыбнулся и сел на землю. – Знаменитый скульптор Пракситель, радующий своим мастерством всех, кто хоть раз видел его творения. Можешь рассмотреть его хорошенько, пока он спит.

Гелен тихонько сел рядом с Тифоном, благоговейно глядя на спящего мужчину в грязной хламиде и с короткими мощными ручищами.

– Скажи, – шепотом спросил он у Тифона, а это правда, что Пракситель резал людей, чтобы понять, как они устроены внутри, а потом лучше делать свои статуи? Я слышал об этом от одного моряка.

– Не знаю. – Актер улыбнулся и зевнул: – Вполне возможно. Но лучше ты сам это у него спроси, когда он проснется.

Проснулся Пракситель часа через два. Долго смотрел на Тифона с юношей ничего не понимающими глаза-ми, потом сказал:

– Хочу пить.

– Да, сейчас! – Гелен тут же вскочил и бросился к источнику за водой.

– Кто это? – спросил скульптор, проводив его недовольным взглядом.

– Это Гелен, сын лавочника. – Лифон улыбнулся, щурясь от лучей полуденного солнца. – Ты же сам просил подыскать тебе кого-нибудь для статуи Аполлона. Вот я и…

– Так что ж ты… – Пракситель вдруг вскочил и толкнул Тифона в грудь: – Почему он побежал за водой, а не ты? Я уже десятый день места себе не нахожу от безделья, а ты… Да я тебя…

– Вот, я принес вам воды.

Пракситель тут же успокоился. Взял из рук юноши кувшин, сделал несколько глотков и спросил вежливо:

– Так это ты тот, кто согласился быть моделью для моей статуи?

Гелен не мог ничего ответить. Только покраснел и часто закивал, опустив глаза.

– Ну так беги скорее в мою мастерскую, что ты стоишь? – засмеялся скульптор.

– Так он тебе понравился? – тихо спросил Тифон, когда юноша умчался.

– Ну конечно! – Пракситель мечтательно вздохнул. – Он же просто вылитый Аполлон. Я изображу его… Я изображу его… Он будет…

– Тогда, может, ты заплатишь мне обещанные деньги? – вежливо поинтересовался актер.

– Что? – Скульптор недовольно поморщился: – Ах да, деньги… Сколько я тебе обещал?

– Две драхмы…

Уже через полчаса Тифон был в лупанарии. Примчался туда, разгоряченный от бега, и сразу бросился в комнату Амфитеи с радостными возгласами:

– О моя возлюбленная, ты не представляешь, какую новость я тебе принес! Я примчался сюда для того, чтобы сказать тебе, что…

Но тут он заметил, что вещает пустым стенам – женщины в комнате нет. Актер заглянул в умывальню, выглянул на улицу, но так никого и не нашел.

– Ладно, – вздохнул он слегка огорченно, – подожду ее здесь.

Но женщина не пришла ни через час, ни через два, ни к вечеру.

Когда уже стемнело, Тифон вышел от нее и побрел к театру, грустный оттого, что не увидел ее сегодня.

– Эй, Тифон! – вдруг окликнул его женский голос.

Актер вздрогнул, остановился и огляделся.

– Здравствуй, Тифон, как дела? – Это была Зоя, одна из подруг Амфитеи. – Что, ищешь свою возлюбленную?

– Уже нет. – Тифон грустно улыбнулся.

– Может, тогда зайдешь ко мне? – засмеялась женщина. – Я нисколько не хуже ее. Вчера ко мне заходил один торговец из Александрии и научил меня такому, что теперь ни один мужчина не сможет обойти мое ложе стороной, стоит ему только попробовать.

– Нет, спасибо, не хочу. – Тифон отвернулся. – Я устал и хочу спать.

– Ну как знаешь! – крикнула ему вслед Зоя. – А Амфитею ты теперь долго не сможешь увидеть! Ее взял в свой дом какой-то богатый скифский купец. Сказал, что до конца месяца ее не отпустит.

– Откуда ты знаешь? – Тифон подскочил к Зое и схватил ее за руку.

– Как откуда? – Женщина пожала плечами. – Амфитея мне сама сказала. Просила, чтобы я присмотрела за комнатой, пока ее не будет.

– Где живет этот купец? – спросил Тифон, не отпуская женщину.

– За городом, – сказала она, удивленно глядя на него. – У пристани. Его дом стоит на холме. Только тебя туда не пустят.

Но Тифон уже шагал в сторону порта.

Это был большой и очень богатый дом. Странно, что простой скиф мог себе позволить жить в нем, даже если он и купец. Еще издали Тифон услышал музыку и громкий мужской смех. А когда подошел ближе, потянуло запахом жарящегося на вертеле мяса.

– Эй, ты кто? – окликнули его, как только он приблизился к дому. – Что ты тут шатаешься ночью?

Тифон оглянулся, но никого не увидел среди придорожного кустарника.

– Я сын своих родителей, – ответил он спокойно, – а шатаюсь здесь ночью потому, что день уже кончился. И если ты хочешь спросить меня еще о чем-нибудь, то выйди прежде из своего убежища, а то…

Но закончить свою мысль он не успел, потому что над ухом у него вдруг просвистела стрела и вонзилась в дерево за спиной.

– Сразу видно, что ты хороший стрелок, – как можно непринужденнее сказал актер. – Среди ночи, да еще умудриться попасть в дерево – для этого нужно мастерство Аполлона, не меньше. Будь я на твоем месте – точно угодил бы в человека.

– Сейчас я так и сделаю, – грозно сказал мужчина в кустах, – если только ты не уберешься отсюда как можно быстрее и как можно дальше.

– Ну что ж… – Тифон пожал плечами, обращаясь в пустоту. – Значит, так предначертано мне богами – быть убитым только потому, что кому-то вздумалось удивлять прохожих своим мастерством стрельбы из лука. А позволь узнать, почему тебе не нравится, что здесь кто-то ходит? И ты что, настолько страшен, что боишься показать свой лик тому, к кому обращаешься?

В ответ захрустели ветки, и да кустов вышел мужчина с луком в руке. Подошел к Тифону вплотную, схватил его вдруг за горло и тихо прошептал в самое ухо:

– Я ничего не имею против тебя, эллин, просто охраняю этот дом. Так что иди отсюда, если у тебя нет к хозяину никакого дела.

– Может, и есть дело, – прохрипел Тифон, стараясь высвободиться, – ты только скажи, как звать твоего хозяина.

– Его зовут Руслан. Он купец и не имеет дел с такими оборванцами, как ты. – Охранник разжал пальцы, дав Тифону свободно вздохнуть. – Попрошаек он терпеть не может, так что лучше тебе…

– Я не попрошайка! – воскликнул Тифон обиженно. – Пусть моя одежда и не блещет богатством, но на жизнь себе зарабатываю я сам. Я актер.

– Кто? – переспросил охранник.

– Актер, – повторил Тифон удивленно. – Ты что, ни разу не был в театре?

– Нет. – Мужчина смутился: – А что это такое?

– Видно, твой господин не такой уж богатый человек, если ты даже не знаешь, что такое театр. Это такое место, где людям рассказывают всякие поучительные и забавные истории, разыгрывая их по ролям.

– А зачем? – недоуменно спросил мужчина.

– Ну как зачем… – Тифон вдруг понял, что и сам не знает ответа на этот вопрос. – Ну… для развлечения. И для того, чтобы люди больше знали о героях, чтобы не повторяли ошибок…

– Для развлечения? – обрадовался вдруг охранник. – А ну, расскажи что-нибудь.

– Что, прямо здесь? – Тифон огляделся. – А зачем тебе это нужно?

– Расскажи, расскажи. – Мужчина зевнул. – Если это действительно так забавно, как ты говоришь, то я отведу тебя к Руслану и ты будешь развлекать его. Сможешь заработать неплохие деньги.

– Ну хорошо. – Тифон задумался, что бы ему такое рассказать. – Жила когда-то женщина по имени Медея. Она сбежала из дому с одним юношей, Ясоном. Они поженились, у них родилось двое сыновей. А потом этот Ясон решил ее бросить и жениться на другой. Тогда Медея убила невесту Ясона, ее отца, а потом еще и своих детей, чтоб Ясон сильнее страдал. Пока все бегали, кричали, плакали, села быстренько в колесницу и уехала в Афины.

Тифон замолчал.

– И это все? – неуверенно переспросил охранник, поняв, что продолжения не будет.

– Да.

– И это что, всем нравится?

– В общем, да. – Тифон растерянно улыбнулся.

– Ну и народ! – Мужчина пожал плечами. – Я бы эту твою Медею за такие вещи просто своими руками удушил. Ты-то сам ее знал, эту стерву?

– Нет, что ты!

– И что ж этот Ясон, так просто все оставил? Да если бы моя жена такое учудила, я бы ее за ноги к двум жеребцам привязал – и пополам. Просто пополам. Это ж надо, собственных детей…

Мужчина еще некоторое время стоял, тупо глядя в землю и качая головой, пока Тифон тихо не спросил:

– Ну так как, ты отведешь меня к своему хозяину?

– Что? – Тот вздрогнул. – Да, пошли, конечно. Нужно обязательно рассказать ему, что за нравы в вашей дикой стране. Тоже мне, нашли развлечения…

Они быстро зашагали вверх по тропинке к дому.

– И ее так и не поймали?.. Почему он ушами хлопал, этот Ясон? – все время расспрашивал охранник, пока шли. – А детей-то зачем? Ну убила бы его, и дело с концом. Не-ет, у нас, если бы такое случилось, она бы просто так не сбежала… И что, у вас платят деньги за то, что ты рассказываешь людям такие вещи? И дети У вас тоже это слушают?

Во дворе Амфитеи не было, Тифон тщетно искал ее взглядом между пьяными мужчинами и женщинами, которые шатались по двору, пили неразбавленное вино, занимались любовью прямо на траве, нисколько не стесняясь посторонних.

– Стой тут и никуда не уходи, – сказал охранник и быстро убежал в дом.

Тифон кивнул удаляющейся спине и облокотился на ограду, с интересом наблюдая за происходящим.

Раньше он никогда не имел дела со скифами. Разве что на рынке приходилось сталкиваться пару раз. Он очень много слышал про этих диких людей, про их жестокие нравы. Говорили, что они в голод поедают стариков и грудных младенцев, что у них вообще не бывает женщин, торгующих своим телом, что лошадей они не запрягают в колесницы, а садятся на них верхом и вино они пьют неразбавленным. Если все это так, то хорошо, конечно, родиться в Греции, в цивилизованной стране, где нет проблемы с едой и плотскими утехами.

– Эй, ты кто? – услышал вдруг Тифон голос за спиной и вздрогнул. – Мне кажется, что я тебя знаю.

Обернувшись, он увидел перед собой молодую, довольно привлекательную женщину. Судя по одежде, она была эллинкой.

– Я Тифон, актер, – вежливо ответил он и поклонился. – А ты кто? Хотя нет, не отвечай! Мне кажется, что я знаю тебя.

– Правда? – Женщина удивленно повела бровью: – Откуда ты можешь меня знать?

– Ну, конечно, знаю! – воскликнул он, воздев руки к ночному небу. – Не иначе как сама Афродита спустилась с Олимпа для того, чтобы поразить своей божественной красотой презреннейшего из всех смертных. Земная женщина просто не может обладать такими утонченными чертами.

– Ладно тебе, перестань! – Женщина захохотала, стараясь скрыть краску смущения, залившую ее лицо. – К небожителям я не имею ни малейшего отношения. Я Лидия, жена местного торговца оружием.

– И что же ты делаешь в этом странном доме? – поинтересовался актер. – Разве твой муж не против того, чтобы ты по ночам…

– Мой муж по ночам спит так крепко, что, даже если все эти люди переберутся из этого двора в нашу спальню, он все равно не проснется до утра, – резко перебила она, поморщившись.

– Эх, будь я на месте твоего мужа, – притворно вздохнул Тифон, – я не спал бы всю ночь. И тебе не давал бы уснуть вместе со мной.

– Ты можешь оказаться на его месте в любой момент, – игриво улыбнулась Лидия. – Хотелось бы посмотреть, на самом деле ты такой сильный и нежный мужчина или только на словах.

– Эй, где там тот эллин, который рассказывал про Медею?! – вдруг закричали из дома. – Хозяин хочет его видеть!

– Ой, это меня. – Тифон вздрогнул и виновато улыбнулся: – Не забудь о тех словах, которые только что сказала. Я найду тебя, как только освобожусь.

– Ладно, иди. – Лидия махнула рукой и лениво побрела прочь, к компании молодых юношей, крепко спящих у костра.

В доме творился еще больший беспорядок, чем во дворе. Повсюду валялись битая посуда и объедки. Из разных комнат то и дело доносился веселый смех вперемежку со страстными стонами.

Амфитея, совершенно голая, лежала на ложе и спала, улыбаясь чему-то во сне. Ее Тифон увидел сразу. И только потом заметил, что в комнате есть еще кто-то, кроме нее. В углу на леопардовой шкуре лежал немолодой бородатый мужчина с серьгой в ухе и ел виноград, выплевывая косточки с кожурой прямо на пол.

– Так это ты актер? – спросил он, когда охранники ушли.

– Да, я. – Тифон никак не мог оторвать взгляда от спящей возлюбленной.

– Что, нравится? – улыбнулся хозяин дома, бросив виноград на пол. – Красивая, правда?

– Да, красивая. – Тифон нервно сглотнул.

– Я Руслан. – Мужчина кряхтя поднялся и накинул на Амфитею шелковую простыню. – А тебя как зовут?

– Тифон.

– Вот и отлично, Тифон. Прости моего невежественного стража, он ничего не смыслит в театре. А мне очень нравятся ваши трагедии. Есть в них что-то… – Он задумался, присев на край ложа. – Что-то в них есть очень справедливое. Да не смотри ты так на эту женщину, она всего лишь волчица. Таких, как она, полно в вашем городе. Скажи лучше, какие трагедии ты знаешь? «Орестею» Софокла доводилось тебе играть когда-нибудь?

– Да, конечно. – Тифон закивал головой. И «Ифигению в Авлиде», и «Медею», и про царя Эдипа много, и про Антигону…

Руслан задумчиво уставился в пол:

– Скажи, а Гомера ты знаешь?

– Ну кто же не знает Гомера?! – засмеялся Тифон. – Его знает наизусть каждый ребенок в Греции.

– Хорошо-о! – Руслан почесал пузо. – Я тоже немного знаю. Правда, не все, конечно, список кораблей только наполовину смог одолеть. Но как этот ваш Одиссей головы троянцам сносил, мне очень даже понравилось. Хотел бы я быть там вместе с ним. Есть хочешь? – Он кивнул на поднос с кусками жареной телятины: – Угощайся. Для гостей мне ничего не жалко.

– Нет, спасибо, я сыт. – Тифон опустил глаза. На самом деле он не прочь был бы подкрепиться, но решил пока воздержаться. Не стоит принимать пищу от человека, не зная его намерений.

– Послушай, Тифон, – сладко зевнул мужчина, – я пробуду здесь еще около десяти дней. И я был бы рад, если бы ты по вечерам согласился развлекать меня своими рассказами. Я хорошо заплачу тебе за это. За каждый вечер, который ты проведешь у меня, я заплачу тебе по пять драхм. Вряд ли когда-нибудь ты сможешь заработать больше, чем теперь. Ну как, ты согласен?

– Ты хочешь, чтобы я разыгрывал перед тобой театральные представления? – удивился актер. – Один?

– Не обязательно разыгрывать. Ты можешь просто читать Их наизусть, а я буду слушать, пока мне не надоест. Ну как, договорились?

Да, ответил Тифон без малейшего колебания.

– Ну вот и отлично, – улыбнулся Руслан. – Тогда прочти мне ту песню из «Илиады», где Гектор убивает Патрокла. Только не с самого начала, а уже после того, как Патрокл убил царя… Как его? Сарпедона.

Тифон закрыл глаза и принялся читать:

 
– Долго, доколе светило средину небес протекало,
Стрелы летали с обеих сторон и народ поражали.
Но лишь достигнуло солнце годины распряжки воловой,
Храбрость ахеян, судьбе вопреки, одолела противных:
Труп Кебриона они увлекли из-под стрел, из-под криков
Ярых троян и оружия пышные сорвали с персей.
 

Тифон читал нараспев, плавно покачиваясь в такт ритму. Одна за другой оживали картины того сражения. Вот Патрокл, облаченный в доспехи Ахилла, раз за разом врывается на крепостную стену Илиона, сокрушая ратоборных троянцев, как свирепый вепрь, сокрушает псов, натравленных на него охотниками. И только сам Аполлон в силах остановить этого копьеборного воина. Троянцы в страхе разбегаются перед несокрушимым юношей. Вот, подкравшись сзади, бессмертный Феб срывает с Патрокла доспехи, оставив его беззащитным перед пикой славного Эвфорба.

 
– Он, о Патрокл, на тебя устремил оружие первый,
Но не сразил; а, исторгнув из язвы огромную пику,
Вспять побежал и укрылся в толпе; не отважился явно
Против Патрокла, уже безоружного, стать на сраженья.
 

– Что он здесь делает?

Этот женский голос заставил Тифона вздрогнуть и замолчать. Актер открыл глаза и увидел, что Амфитея проснулась и удивленно смотрит на него.

– Не останавливайся. – Руслан недовольно поморщился и грозно посмотрел на женщину: – А ты молчи, раз ничего не понимаешь в поэзии.

– Может, мне лучше уйти? – спросила она покорно, бросив на Тифона недоуменный взгляд и кротко опустив глаза.

– Нет, не нужно. – Мужчина, не обращая никакого внимания на Тифона, вдруг схватил женщину и принялся покрывать ее тело поцелуями. – А ты продолжай, продолжай, не останавливайся.

Тифон продолжил читать и опять закрыл глаза. Только на этот раз для того, чтобы не видеть, что сейчас произойдет…