Текст книги "Государственный обвинитель"

Автор книги: Игорь Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Весёлый голос

Телефон просто разрывался. Она услышала его еще из лифта. Еле успела открыть дверь и снять трубку.

– Алло, Витя? Это ты?..

– Наташа, это Дежкина.

– Здравствуйте еще раз, Клавдия Васильевна. Она разочарованно вздохнула: – Вы уж на нас не обижайтесь, но у Виктора, правда, дела…

– Наташа, – резко перебила Клавдия, быстро собирай вещи, хватай дочку с мужем и мотай из города.

– Почему? Что случилось?

– Вся компания сбежала.

Наташа почувствовала, что у нее начинают холодеть руки. Испуганно посмотрела на Инну и тихо переспросила:

– Что? Что вы сказали?

– Юм сбежал. – Голос у Дежкиной был какой-то деловой и резкий. – И все остальные. Четверых конвоиров убили, забрали автоматы и скрылись еще вчера, после суда. Я только сейчас узнала, мне начальник тюрьмы позвонил. Не знаю, но надеюсь, пара часов у тебя есть, чтобы упаковаться. Все, пока, я сама со своими к родителям мужа еду. Пока.

Наташа положила трубку и медленно опустилась на стул. Никак не могла унять дрожь в ногах и все бессмысленно оглядывалась, как будто искала поддержки у окружающей ее мебели.

И вдруг заплакала Инна. Проснулась, наверное, и испугалась чего-то. Но этот звук просто подбросил Наташу вверх, заставил вскочить и начать действовать. Мысли были только очень конкретные, как приказы.

Деньги и паспорта… Маме позвонить… Пеленок побольше… Почему Дробышев не позвонил? И не забыть детский крем для кожи…

Витя!!!

Трубку долго никто не поднимал. Наташа ухе хотела бросить ее и бежать паковать сумки, когда наконец раздался старческий голос:

– Алло, вам кого?

– Можно Виктора к телефону? – радостно крикнула она.

– Виктора? А их нет с Ларисой. А кто его спрашивает?

– Это Наташа, его жена. А где он, вы не…

– Жена?! – В трубке захихикали. – А они с Лариской в лес поехали шашлыки жарить.

– Простите, а это пять пять три ноль два десять? – неуверенно переспросила она, прочитав номер на бумажке.

– Да, правильно, – все веселился голос. – Так он что, женат?.. Что вы молчите? Алло!

– Простите, я не туда попала, – холодно ответила Наташа и положила трубку…

Дело вкуса

Машину они бросили в каком-то дворе. Быстро влетели в подъезд и взломали дверь первой попавшейся квартиры. Квартира оказалась пустой.

Хватали все, что попало. Только Женя долго возилась, никак не могла подобрать себе одежду.

– Нет, ну вы посмотрите, – все переживала она. – Эта юбка и эта кофта! Никакого вкуса. Я в ней как доярка какая-то выгляжу.

– Две минуты тебе, сука, а то в этой хате и останешься, – спокойно сказал Мент.

– А что теперь делать? – спросил вдруг Склифосовский. – Я больше убивать никого не хочу.

– А ты через «не хочу»! – Грузив нервно захохотал. И вдруг запел во весь голос: «А я родился в яме под заборо-ом! Урки окрестили меня во-ором!»

– Вот так нормально? – Женя наконец подобрала себе одежду. – Грузин, лучше не пой, у тебя слуха нет никакого.

– Вот, нашел. – Юм вывалил из кладовки кипу старых газет и вынул две бутылки ацетона. Стал разбрасывать бумагу по полу, совать в шкафы. – Теперь разбегаемся. Вместе нас быстрее вычислят.

– Куда разбегаться? – спросил Мент. – Ни паспортов, ничего.

– Страна большая. – Юм зубами откупорил обе бутылки и стал поливать мебель. – Кто как, а я за Урал мотаю. Года три нужно в Сибири отсидеться, не меньше.

– А на Украину можно? – спросил Грузин.

– Да хоть на Памир. Только в Москве оставаться нельзя. – Юм побежал на кухню и ногой выбил из плиты трубу. Зашипел газ, распространяя по квартире тошнотворный запах сероводорода. – Все, сматываемся. После поговорим.

Когда они перебежали на другую сторону улицы, квартира уже пылала вовсю.

– Черт побери, жмут, – вздохнула Женя, глядя, как от жара лопаются стекла в окнах. – Надо было кроссовки надеть…

– Дело вкуса, – сказал Юм…

В темноте

Виктор остановился во дворе, глядя на темные окна своей квартиры.

– Что за дела? Я же ключи дома оставил.

Было уже одиннадцать вечера, но Наташа почти никогда не ложится спать в это время.

На этаже света тоже не оказалось. Витя матернулся тихонько и на ощупь двинулся к двери.

– Виктор? – вдруг услышал он шепот за спиной.

– Да, – ответил он тоже почему-то шепотом. – Ты, что ли, Татка? Что ты тут делаешь?

– А вот что, – ответила она, и в глазах у него ярко сверкнула вспышка. И в следующий момент он уже лежал на полу, стараясь закрыться руками от ее ударов.

– Вот что я здесь делаю! – приговаривала она, отчаянно лупя его кулаками. – Вот что я здесь делаю, сволочь ты такая! Ножек, говоришь, у нее нет? А шашлычок жарить у нее ноги есть, кобель поганый? Ты у меня сейчас сам без ног останешься.

– Наташа, да что случилось? – Виктор все еще пытался сохранить шутливый, непринужденный тон, хотя из носа у него уже текла кровь. – Да что с тобой, не понимаю?

– Ах ты не понимаешь? – Она уже устала бить, поэтому просто вцепилась ему в волосы. – А как врать, что ты у нас холостой, ты понимаешь, концептуалист вонючий! Да я ей домой звонила! Наташа упала на колени и вдруг разрыдалась: – Какая же ты сволочь! Господи, какая же ты сволочь! У тебя же ребенок!

– Наташенька, я… – попытался он было что-то сказать.

– Сумки в прихожей, – перебила Наташа. – Бери быстро и спускайся вниз. Там все, что нужно.

– Прости меня, Таточка! Я больше никогда так не буду, я был дурак, я…

– Знаю, не рассказывай. На, держи. – Она сунула ему в руку ключи. – Я с Инной буду ждать тебя в подворотне напротив булочной.

– Как? Зачем? – Виктор решительно ничего не мог понять. – Так ты меня не выгоняешь?

– Надо бы, да ты мне пригодишься. – Она спустилась на один пролет и выглянула в окно. – Там никого нет во дворе? Ты не заметил?

– Да что случилось?! – взорвался он. – Куда ты собралась среди ночи? И где дочь?

– Вспомнил наконец, сволочь. Она в надежном месте. Не здесь.

– Что?! В каком еще месте?

Наташа подошла к нему, прижала его к стене и тихо сказала:

– Витя, пожалуйста, только не паникуй. Нам с тобой необходимо на какое-то время уехать из города.

– Но я не могу. И потом, зачем?

– Витя! – прошипела она сквозь зубы. – Я очень тебя прошу, сделай все, как я говорю. Помнишь, я тебе рассказывала – я пять человек под высшую меру подвела?

– Ну и что?

– Они сбежали…

Свободный человек

Потом они сидели в лесу, в Лосиноостровском, и пили водку. Те три бутылки, которые купил Петя.

– А можно я дальше как-нибудь один? – жалобно попросил Склифосовский. – Я, честное слово, не попадусь, честное слово, и денег мне не нужно.

– А кто тебе даст? – засмеялся Грузин. Встал, расстегнул ширинку и начал мочиться прямо на костер.

Юм молчал. Ковырял палочкой землю и молчал, изредка бросая короткие, как молния, взгляды то на Мента, то на Грузина.

– Так я пойду? – Склифосовский встал и отряхнул штаны, глядя на Женю.

– А тебя отпускали? – спросил Юм. – Сиди и не рыпайся.

– Слушай, Грузин, – вдруг сказала Женя. – А что это ты там, в фургоне, так старался?

– В каком смысле? – не понял он.

– Ты знаешь, в каком. – Она встала и двинулась прямо на него. – Ты что же, паскуда вонючая, думаешь, что можешь вот просто так при всех меня оттрахать?

Грузин побледнел и попятился от нее, на ходу застегивая ширинку, но споткнулся о какой-то корень и растянулся на траве..

– Ты что же это, гад? – Она нависла над ним, сжимая кинжал в руке. – Ты думал, что я все забыла? Ты думал, что тебе это с рук сойдет?

– Нет, я… Ты же сама просила. Я не…

Она вдруг размахнулась и кинжалом полоснула ему по груди.

Грузин вскрикнул и хотел вскочить, но Женя наступила ему ногой на горло.

– Что я тебе, блядь какая-то?! – рассвирепела она и вдруг начала пинать его ногами. – Сволочь, хохол поганый! Да я тебя за это убью!

Мент не обращал внимания на происходящее, а Юм наблюдал за всем с каким-то даже удовольствием. Не останавливал, не помогал, вообще не вмешивался. Просто сидел и смотрел, как его женщина избивает здорового мужика, а он даже не смеет дать ей сдачи.

– Что, хочешь уйти? – спросил он вдруг у Склифосовского, и все замерли.

– Я? – Тот оглянулся, как будто тут мог находиться кто-то еще с такой же фамилией. – Да нет, почему? Я и остаться могу. Зачем мне уходить? Куда? Я с вами, как все.

Юм довольно улыбнулся.

– Пусть идет, – сказал вдруг Мент и грозно посмотрел на корейца.

– Что? – Юм будто не расслышал. – Ты, кажется, что-то сказал?

– Я сказал – пусть идет, – повторил Мент и встал. – Если хочет, пусть идет. И никто ему не запретит.

– Это ты так решил? – Юм тоже поднялся на ноги. Глаза его судились и в упор смотрели на Мента.

– Нет, это он так решил. – Мент не двинулся с места. – Пусть идет, куда хочет. Он теперь свободный человек.

Юм медленно двинулся к Менту, Никто не смел даже шевельнуться в этот момент, все понимали – сейчас произойдет что-то страшное. Никто еще не осмеливался вставать на пути корейца, не рискуя поплатиться за это жизнью.

Они приблизились почти вплотную. Почти касались друг друга носами. И оба молчали, сверля друг друга взглядом. Кажется, даже птицы перестали петь в этот момент.

И тут все заметили, что Юм намного ниже ростом. По сравнению с Ментом – почти мальчик. А Мент возле него выглядит богатырем рядом с ребенком. Но это еще ничего не значило, ничего.

– Ладно, пусть идет. – Юм вдруг улыбнулся и пожал плечами. – Правда, раз решил, что его держать.

– Слышь, Юм? – так же спокойно сказал Мент.

– А?

– X… на, – сказал он и засмеялся.

Но никто даже не улыбнулся этой веселой шутке.

– Может, еще кто-нибудь хочет уйти? – спросил Юм.

– Я. – Мент расслабился и сел на траву. – Я хочу уйти. Может, попробуешь остановить?

– Нет, зачем? – Кореец заулыбался. – Я же понимаю, надо шкуру спасать. А мы и втроем как-ни будь…

– А можно, я тоже уйду? – подал вдруг голос Грузин. – Вам без меня легче будет, да и я один…

– Что – все? – Юм взглянул на Женю. – Может, ты тоже? Так давай, держать не буду.

– Я остаюсь, – тихо сказала она. – Пусть они сваливают, куда хотят. Сами потом пожалеют.

Мент достал из сумки три автомата.

– Тут каждому по одному. Женька с Юмом остается, значит, ей не положено. – Он сунул автомат в руки Грузину, а второй бросил на землю перед корейцем. – Склифосовский возьмет пистолет.

– Извини, а можно спросить, почему ты тут командуешь? – Юм спокойно поднял автомат и передернул затвор. – Теперь что, ты главный?

– Теперь главного нет. – Мент безразлично посмотрел на направленное ему прямо в переносицу дуло. – Просто я так решил. А если захочешь в меня пальнуть, то тебя услышат. Так что лучше побереги патроны. Семь на пять разделить, сколько будет?

– Одна целая четыре десятых, – быстро подсчитал Склифосовский.

– Значит, по штуке четыреста. – Мент подошел к Жене и протянул руку: – Давай.

– Что? – Она с ненавистью смотрела на него.

– Давай, а то хуже будет. – Мент начал сопеть носом. – Всем поровну. Если не дашь, сам возьму.

– На, подавись! – Она выгребла деньги из кармана куртки и швырнула их на землю. – Я вас, козлов, с «вышки» сняла, а вы тут кипеш закатываете?

– Скажи спасибо, что не я тебе вдул, а Грузин. – Мент деловито отсчитал свою долю и спрятал в карман. – А то бы до старости, как кавалерист, ходила. Склифосовский, Грузин, чего вылупились? Берите свои башли. Я вам бухгалтером не нанимался.

– Ты что, их просто так отпустить? – тихо спросила Женя, когда вся троица скрылась за кустами. – С бабками, с пушками, да?

Юм молчал, уставившись на потухший костер.

– Ну не сиди, они же сейчас уйдут! – заныла она.

– Не уйдут, – вдруг уверенно сказал он и встал. – Никуда они не уйдут… Кроме разве что Мента. Спрячь пушку в сумку. И не ной. Пошли.

Через несколько минут они выбрались по тропинке на дорогу. Мимо, прогуливаясь по парку, шли мамаши с колясками, парочки, старички с детишками.

– Интересно, а кого наша родила? – вдруг спросил он и как-то странно посмотрел на Женю.

– Не сейчас. – Она сразу поняла, что он задумал. – Там наверняка засада. Ее небось человек двадцать пасут. Вот если бы сразу…

Погоня

До булочной Виктор почти бежал. И все время оглядывался. Никак не мог отделаться от навязчивой мысли, что за ним следят. Даже то, что улицы были пусты, нисколько не успокаивало.

– Эй, вы где? – тихо позвал он, нырнув в подворотню. – Я уже тут.

Наташа вышла из темного угла и облегченно вздохнула.

– А теперь давай меняться, – сказала она тихо. – Ты бери коляску и шагай к метро. А я с сумками за тобой пойду.

– А дальше?

– А дальше попробуем поймать машину.

У метро она заперлась в телефонной будке и долго, один за другим, набирала номера телефонов. Самойлова не оказалось дома, Дробышев укатил с женой куда-то на дачу, Дежкина тоже уже уехала. И только Гуляева подняла трубку после минуты молчания.

– Алло? – раздался ее заспанный голос. – Кого вам?

– Ниночка Петровна, это я! – воскликнула Наташа. – Это Клюева вас беспокоит.

– Наташа? – удивилась женщина. – А который час?

– Ниночка Петровна, помогите мне.

– А что случилось? – В трубке было слышно, как Гуляева громко зевнула.

– Юм сбежал. И все остальные вместе с ним…

Муж Гуляевой приехал к метро через сорок минут. Это оказался маленький лысый дядька лет пятидесяти. Затормозил машину возле Наташи и спросил, опустив стекло:

– Вы Клюева?

Наташа посмотрела на номера машины и только потом ответила:

– Да, это я.

– Куда вас везти? – спросил он, когда погрузили коляску и вещи.

– На дачу. Это сорок километров. – Наташа посмотрела на него умоляющими глазами: – Юрий Вадимович, я понимаю, что это далеко, но…

– Не стоит. – Он улыбнулся. – Мне жена все рассказала. По какой дороге?

– По Ленинградке.

– Значит, по Ленинградке. – Он завел мотор, и машина, взвизгнув тормозами, сорвалась с места.

– Да, кстати, – повернулся мужчина к Наташе, – Нина звонила дежурному по городу. Одного уже взяли.

– Кого? – Наташа даже подпрыгнула, чуть не стукнувшись затылком о потолок.

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Но не главного. Скажите, Наталья Михайловна, а вы уверены, что на даче вам безопасно будет?

– Не знаю. – Она вздохнула: – Только нам пока больше некуда.

– Наташ, а за нами кто-то едет, – вдруг подал голос муж, до сих пор сидевший молча и смотревший назад. – И уже давно едет.

– Где? – Юрий Вадимович завертел головой.

– Вон та серая «Волга».

– Да ну-у! – Гуляев улыбнулся. Вряд ли. Вот увидите, что через пару кварталов отстанут.

Но машина не отстала. Ни через пару кварталов, ни даже тогда, когда выехали за город.

– Они точно за нами. Нет, они точно за нами. – Витя начал тихонько поскуливать, как маленький ребенок. – Что же нам делать?

– Да не за нами они, – сказал Гуляев уже менее уверенно. Даже не сказал, а как будто попросил кого-то.

А Наташа ничего не сказала. Все это время она молчала, напряженно глядя в зеркало заднего вида и стараясь разглядеть водителя за рулем'. Но «Волга» не приближалась.

– Через триста метров пост ГАИ, – сказал Гуляев. – Ребенка выньте из коляски и возьмите на руки.

– Зачем? – удивился муж.

– Делай, что говорят!

Не успела Наташа вынуть Инночку и прижать ее к груди, так Юрий Вадимович резко дал по тормозам и машина замерла, так вкопанная, прямо перед носом у обалдевшего милиционера. «Волга» на полной скорости пронеслась мимо.

– Та-ак. – Гаишник подошел к машине: – Совсем уже страх потеряли? Попрошу документы.

– Начальник, тут такое дело… – попытался было заговорить Виктор, но Наташа быстро вынула из сумочки свое удостоверение и протянула его милиционеру.

– Вот. Простите ради Бога, но мы просто вынуждены были затормозить, – холодно сказала она. – Где тут у вас можно развернуться?

– Что? – не понял тот. – Ах, да-да, развернуться. Да прямо тут разворачивайтесь, я вам помогу. Он схватил жезл и побежал на другую сторону дороги.

– Куда теперь? – поинтересовался Гуляев.

– На Ярославский. Наташа посмотрела на часы. – Если постараемся, то успеем. В Вологду поедем. – Она чмокнула дочку в носик: – Инночка, хочешь в Вологду? Там такая красотища…

Песня

– Ну чё, мы теперь куда? Куда мы теперь? – Грузин еле поспевал за Ментом, семенил по тропинке и все время оглядывался, одергивая полу куцей куртки, чтобы не торчало дуло автомата.

– Я направо, ты налево, – ответил Мент. – Можно наоборот. И не дергайся ты так, а то уже все смотрят.

– Как это – направо? – не понял Грузин. – Мы что, разбегаемся?

– Да, разбегаемся. – Мент вздохнул. – Задолбали вы меня. Я уж теперь сам как-нибудь.

– Как сам, как сам? А я как же?

– Каком кверху. Вали, я сказал! – Мент вдруг развернулся и всем своим телом пихнул Грузина в ГРУДЬ. Тот потерял равновесие и полетел в кусты. Чмо поганое! На хер ты мне сдался, если баба его лупит при всех, а он сдачи дать не может!

– Да я… Да ты… – начал было бормотать Грузин, но Мент уже отвернулся и быстро шагал прочь, – Да я… Да ты… – Грузин никак не мог подняться – запутался в траве.

Мент же молча брел по тропинке.

– Ну подожди, я с тобой хочу! – Грузин наконец вскочил на ноги и бросился за ним вдогонку. Когда выскочил на улицу, увидел, что от остановки, шипя дверями, медленно отходит троллейбус.

– Эй! Стойте! – Он замахал руками и бросился наперерез. Водитель еле успел затормозить. – Открой, я тоже ехать хочу.

Дверь насилу открылась, и Грузин втиснулся в салон, наступив кому-то на ногу и кого-то вытолкав наружу.

– Мент! Ты где? – закричал на весь троллейбус, отчаянно вертя головой.

Но Мента нигде не было, только пассажиры смотрели на него с нескрываемым раздражением. Троллейбус плавно поплыл по дороге.

– Мент, ну хватит, завязывай! – Грузин двинулся по салону, безжалостно расталкивая людей. – Ты где?

Когда он пробрался с передней площадки на заднюю и понял, что Мента в троллейбусе нет, разразился таким матом, что все замолчали.

– …Ну я тебя поймаю, падла! Где тут остановка?

Грузину, естественно, никто не ответил. Только какой-то шестилетний мальчик дернул за рукав женщину и сказал, ткнув в него пальцем:

– Мама, смотри, а у него автомат.

Женщины подняли такой визг, что у Грузина заложило уши. Все повскакивали со своих мест и ринулись к кабине водителя. Троллейбус, который только что был набит битком, оказался пустым ровно наполовину.

– Остановите! – кричал кто-то. – Он нас убьет! У него автомат!

Мужчины тщетно пытались спрятаться за женщин, только какой-то пенсионер в хрущевской шляпе-решете стоял посреди салона, между Грузином и остальными, и безмолвно потрясал в воздухе своей палкой, будто хотел напугать ей Грузина.

– Останови машину! – закричал Грузин и передернул затвор. – Останови машину, падла, а то всех замочу!

Но его никто не слышал из-за визга. И тогда он дал короткую очередь поверх голов. Все тут же повалились на пол. Только старик продолжал стоять.

– Дед, отвали, я тебя не трогаю! – испуганно закричал Грузин.

– Ах ты сопляк! – Старик, сверкая полными ненависти глазами, двинулся прямо на него. – Да я таких, как ты, своими руками…

– Отойди, дед, не надо! – Грузин попятился и уперся спиной в двери. – Остановите троллейбус!

– Да я тебя сейчас, обезьяна черножопая! Дед размахнулся палкой и уже хотел ударить, но наткнулся грудью на автоматную очередь. И все еще продолжал стоять. Упал только тогда, когда троллейбус резко затормозил, чуть не перевернувшись набок.

– Всем лежать! – уже даже не кричал, а ревел Грузин. – Двери откройте! Откройте двери, я сказал!

– Уже открыты… – тихо сказал кто-то, и только тут Грузин заметил, что двери действительно уже открыты.

– Молчать, козлы! Не шевелиться! – Он выпустил еще одну очередь по потолку и выскочил на улицу.

Двери тут же закрылись, и троллейбус, загудев мотором, сорвался с места.

– А, гады! Не возьмете! – Грузин выскочил на дорогу, стараясь остановить машину. Но водители, издали завидев человека с автоматом, на полной скорости проносились мимо, выскакивая или на встречную полосу, или на тротуар. Только один «жигуленок» занесло при повороте, и он забуксовал.

Грузин сразу бросился к нему:

– Из машины, сука! Быстро из машины!

Дверца открылась, и на дорогу вывалилась женщина, судорожно бормоча:

– Не стреляйте, не надо. Берите машину и делайте, что хотите. Только не стреляйте…

Он отпихнул ее ногой и вскочил за руль. Мотор глох и никак не заводился. Грузин отчаянно вертел ключом и жал на газ, пока не сообразил, что нужно перевести на «нейтралку». А где-то позади уже визжали сирены.

Наконец мотор взревел, и машина сорвалась с места, чуть не сбив с ног ту самую женщину.

– Ну что, взяли?! – кричал Грузин, истерически смеясь. – Попробуй, зубами порву!

Он несся по шоссе, а сзади, метр за метром, его настигали сразу шесть милицейских машин.

И тут Грузин опять запел. Запел во весь голос, с переливами, как поют в кавказских селениях;

– «А я родился в яме под забо-ором! А урки окрестили меня воро-ом!..

Потом схватил автомат и начал стрелять прямо через заднее стекло, которое тут же брызнуло под колеса преследователей. Автомат прыгал и бесновался в руке, пока не затих, выплюнув в чистое голубое небо последний патрон.

Но Грузин, не заметив этого, продолжал судорожно дергать спусковой крючок. Даже не заметил, как проехал по колючей полосе заграждения, только почувствовал, что машина не слушается руля, и, оглянувшись, увидел, как из-под «Жигулей» вылетели две покрышки и вмазались в бампер передней патрульной машины.

И тут машину резко занесло и она перевернулась. Пронеслась еще метров сто, искря жестью по асфальту, и замерла посреди пустой дороги.

Тут же со всех сторон ее окружили «уазики» и «Волги» желто-голубой окраски.

– Костенко, выходи с поднятыми руками! – кричали по громкоговорителю. – Если не выйдешь, мы будем стрелять…

А Грузин лежал в кабине, задрав ноги к приборной доске, и, царапая ногтями дерматиновую обивку крыши, громко выл:

– «Ой, вот какая до-оля-а воровская-а!..