Текст книги "Государственный обвинитель"

Автор книги: Игорь Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Да нет, – улыбнулась Наташа. – Я не к Толику, я к тебе.

– Прости, – облегченно вздохнула Светка. – А то как узнает кто-нибудь из друзей, что у меня муж в ОВИРе работает, так сразу… Даже противно становится. Что за дело?

– Свет… – Наташа почувствовала, что краснеет. – Только ты не обидишься? Если не хочешь говорить, так сразу и скажи, я пойму.

– Опа-опа-опа, что-то интересное. – Света поставила бокал на стол. – Давай, не тяни.

– Мне тут дело дали на разбор, – издалека начала Наташа. – И мне… И я…

– Да что ты все жмешься? Выкладывай давай, – не выдержала подруга.

– Две тетки парня убили, соседа. Зарезали в ванне.

– Так, а я чем могу помочь?

Дальше тянуть было некуда. Или сказать сейчас, или свести все к пустым разговорам про дом-семью.

– Они… Эти тетки… жили… вместе. Понимаешь?.. Вот я и подумала, что… – Наташа посмотрела на подругу.

Света сначала не поняла, ждала продолжения рассказа. А потом вдруг как-то в один момент вся залилась краской. Наташа сразу вскочила и ринулась в прихожую, бормоча по дороге:

– Прости, Свет, это я не подумала. Глупо получилось, и вообще… Не хотела тебя обидеть. Фу, как стыдно. Прости меня, я…

– Постой! – Света остановила ее уже на пороге. – Не уходи. Все нормально…

– Знаешь, – сказала Света, когда они шли по темной ночной улице, – я ведь уже со всем этим покончила. Так, баловалась по молодости, острых ощущений хотела. Сапфо, Лесбос, страсти-мордасти, ну и все такое. В Греции ведь вообще разницы не было, с кем спать, лишь бы приятно было. Да не мне тебе рассказывать, ты сама знаешь.

– Да, знаю. – Наташа кивнула, перескочив через лужу.

– А таких, как я, знаешь как называют? – вздохнула подруга.

– Как? – Наташу не покидало чувство неловкости.

– Двустволки. – Света улыбнулась. – Ни натуралы, ни розовые в свою компанию принимать не хотят. И всем всегда жутко интересно, как это происходит.

– А как это происходит? – не выдержала Наташа.

– Ну вот видишь. – Подруга засмеялась: – И тебе тоже. Честно?

– Честно.

– Класс! – Света вздохнула и посмотрела на подругу: – Это совсем по другому, чем с мужчиной. Женщина, она намного нежнее, ласковей, никогда не отвернется после ЭТОГО и не захрапит через минуту. Мужчина, он ведь только о себе в постели заботится. Сделал свое дело, и хорошо еще, если в щечку поцелует перед сном.

Наташа ухмыльнулась, вспомнив Витьку.

– Ну а почему же ты тогда?..

– Влюбилась. – Света пожала плечами, – В мужчину. Если бы влюбилась в женщину, то, может быть, у меня была бы другая семья.

– А что, такое возможно? – удивилась Наташа.

– Конечно. Многие пары так живут, сейчас сама увидишь. На Западе, в некоторых странах, даже браком можно оформить. Зачем скрывать, какой ты есть на самом деле?.. Ну вот, уже пришли.

Это был обыкновенный подвал, на первый взгляд ничем не выделяющийся из всех остальных. В таких подвалах еще играли разные театры-студии. Какие-то парни сидели на корточках и шептались между собой, то и дело разражаясь диким хохотом.

– А что, голубые тоже тут собираются? – удивилась Наташа.

– Да, тоже. Но это не голубые. – Света напряглась. – Не обращай на них внимания.

Когда они входили, один из парней крикнул:

– Эй, мальчики, куда идете?!

Света не ответила и потащила Наташу в холл.

– Постойте, девочки, может, я вам подойду?! – Один из парней подскочил к ним под гогот товарищей и высунул дергающийся язык.

Наташа готова была провалиться сквозь землю. Или так заехать ему в нижнюю челюсть, чтобы он этот язык откусил.

– Они что, все время тут тусуются? – спросила она у Светы, когда парень остался за дверью.

– Не они, так другие, какая разница. – Подруга зло оглянулась в сторону входа. – Забавляются, бычки хреновы. Пару раз в милицию звонили, чтобы их отсюда прогнали, так менты тоже хороши… – Дальше она рассказывать не стала, да это было и не нужно.

Когда спустились, все оказалось совсем не так, как Наташа себе представляла. Не было оглушающего рока, не было, или почти не было, девиц в кожаных лифчиках и с цепями, и уж точно никто не занимался этим прямо на столах. Все оказалось на удивление спокойно и прилично. Здесь было тихо, играл джаз, за столиками сидели мужчины и женщины, тихо о чем-то разговаривая, на пятачке кружилось несколько пар. Принадлежность заведения к разряду особых угадывалась только по тому, что пары танцующих были в основном однополыми.

Когда Света с Наташей вошли, все замолчали и настороженно посмотрели в их сторону. Но через секунду уже не обращали на них никакого внимания. Подруги устроились за свободным столиком, и к ним сразу подошел вежливый официант, молодой парень в белой рубашке и костюмных брюках, безо всякого там выреза на заднице.

– Здравствуйте, что будете заказывать?

Света заказала два молочных коктейля.

– Странно, – сказала Наташа, когда парень удалился. – Все так… Так спокойно.

– А ты думала, что тут оргии будут прямо на полу? – Света засмеялась.

– Если честно, то да.

– Ну как же. Да тут менты по три раза в неделю проверки устраивают. За обычный «Плейбой» на столике порнуху могут припаять. Повышенный интерес проявляют.

– Скажи, – шепотом спросила Наташа, наклонившись к самому уху Светы, – а если ко мне кто-нибудь приставать начнет, что мне делать? Я ведь натуралка, нехорошо как-то получится.

Света вдруг рассмеялась.

– Что ты? – обиделась Наташа.

– Совок. – Подруга вздохнула: – Как же он глубоко в нас засел! Стоило тебе попасть в общество гомосексуалистов, как ты уже начинаешь стесняться того, что ты натурал. Почему всегда нужно стыдиться, что ты не такой, как все?.. Успокойся, приставать не начнут, мы же вдвоем. Может, и начали бы, если бы ты одна сидела. А так только пригласить потанцевать могут. Скажешь тогда, что ты не хочешь, и все. И потом, они ведь тоже люди, не с каждым в постель прыгнут, кто одного пола. У них тоже симпатия должна быть к партнеру.

– Да, глупо. – Наташа виновато улыбнулась. – Скажи, а почему они на нас так посмотрели, когда мы вошли?

– Боятся. – Света пожала плечами. – Тех пареньков боятся с улицы. Тут ведь вход для всех свободный, закрытые клубы только на Западе. А они им ничего противопоставить не могут. Эти ведь все натуры тонкие, ранимые, все на полуслове держится, на полувзгляде. А те – натуральное быдло. Что их, убивать, что ли, за их хамство?

Вот оно. Наташа почувствовала, что разгадка где-то рядом.

– Вон ту старушку видишь, которая стаканы со столиков собирает? – продолжала рассказывать Света. – Она тут самая почетная сексуальная меньшевичка, если можно так выразиться. Ее тетя Даша зовут.

– Она что, тоже?.. – удивилась Наташа.

– Ну да. Ты что думаешь, что гомосексуалистами только в молодости бывают, а потом резко нормальными становятся? Нет, это на всю жизнь. А она в пятидесятых по этой статье на полную катушку отмотала. Потом ее в психушку заперли, при Хрущеве, при Брежневе квартиру отобрали и за сто первый километр выпихнули, только два года назад домой смогла вернуться, когда жена умерла.

– Кто? – переспросила Наташа.

– Жена, – улыбнулась Света. – Они с одной женщиной жили, еще с молодости. И в лагерях переписывались, и потом. Та к ней в психушку чуть ли не каждый день ходила. Когда тетю Дашу из Москвы турнули, квартиру свою продала, дом купили, жили вместе в деревне. А два года назад та женщина умерла, и тетя Даша обратно вернулась. Дворничихой работала за комнату. Как открылось это заведение, сразу ее сюда позвали работать. Ее тут любят, не обижают. Живет в комнатушке возле кухни…

…Домой они возвращались часа через два. Никто к Наташе так и не пристал. Когда она выходила из такси, Света вдруг выскочила на улицу, попросив водителя подождать.

– Наташ, скажи, – пристально посмотрела она ей в глаза, – а ты помнишь тот раз? Ну, когда мы в одной палатке ночевали.

– Помню. – Наташа отвела взгляд.

– Знаешь, я ведь тогда всю ночь заснуть не могла, пошевелиться боялась. Так хотела попробовать…

– Я тоже не спала, – тихо сказала Наташа. – А почему не решилась?

– Не знаю. – Света пожала плечами. – Боялась, что ты обидишься. А ты уже знала, что я?..

Наташа кивнула.

– А почему легла со мной? – удивилась подруга.

– Не знаю. – Наташа вдруг засмеялась: – Тоже боялась, что ты обидишься.

– Эх, жаль, что я тогда не попробовала… – Света улыбнулась и поцеловала подругу. В щечку…

Основной

Ловушка захлопнулась. Женя попалась, как маленькая.

– Где остальные, не знаю, – продолжал говорить участковый Анисимов, но ей это было уже малоинтересно. – А откуда вчера «скорая» эту троицу привезла?.. Ну так и дуйте на станцию…

Женя опустилась на кушетку и безразлично уставилась на пожелтевшую стенгазету с кривым заголовком «Пьянству – бой!». Сразу одолела слабость, наступила полная апатия. «Вот и все – подумала она отрешенно, – приехали. Интересно, а что мне теперь будет?»

Услышала, как в дверь кто-то постучал и загремели сапоги Анисимова, который пошел открывать. А потом наступила тишина.

Очнулась Женя, только когда над самым ее ухом кто-то закричал:

– Ну что расселась?! Вставай, дура! Бегом, бегом!

Это был Юм. Сжимал в руке ее пистолет и зыркал по сторонам.

– Да проснись ты, времени нет!

Анисимов сидел в предбаннике со связанными руками и с кляпом во рту.

– Встать! – заорал Юм и саданул его по ребрам. – Поднимайся, падла! Бегом в машину, а то застрелю.

Женя никак не могла завести мотор. Старый милицейский «уазик» чихал, вздрагивая всем корпусом, и все.

– Газ нажми, дура! – крикнул Юм, затолкав капитана под заднее сиденье.

Наконец машина завелась, обдав Юма клубом едкого белого дыма. Юм приволакивал ногу. Но двигался достаточно шустро. Он вскарабкался на переднее сиденье и приказал:

– На вокзал, быстро!

«Уазик» сорвался с места.

– Куда ехать? – Женя отчаянно вертела головой. – Я дороги не помню.

– Вон туда!.. Теперь направо. Быстрей, быстрей!

Братва, мирно дремавшая на скамейке, бросилась было врассыпную, но Юм закричал, что это они, и все остановились.

– Это что за тачка? – удивленно спросил Целков.

– Ныряйте, быстро! Сюда сейчас приедут! – закричала Женя.

– Кто? – не понял Ванечка.

– X… в пальто! Менты приедут!

Все мигом оказались в кабине, и машина сорвалась с места.

– Да не пихайся ты, – доносились возгласы с заднего сиденья. – Ой, смотрите, а Склифосовский сзади. А это чьи копыта на полу?

– Братва, а чё тут этот мент делает? – удивленно воскликнул Ванечка. – Эй, друг, ты что, заблудился?

Только тут все заметили, что под ногами у них лежит связанный капитан милиции.

– Это Василий Петрович Анисимов, познакомьтесь, – сквозь зубы процедила Женя.

– Ребята, хватит шутки шутить, – забормотал капитан, у которого Целков вынул изо рта кляп. – Что же вы делаете, ребята?

– Молчи, плесень! – рявкнул Грузин и ударил его каблуком по зубам.

– Перестаньте, вы же не знаете, что творите. – Анисимов сплюнул кровью и выбитыми зубами! – Лучше остановитесь.

– Заткните его! – закричал Ванечка. – А то я эту падаль своими руками придавлю!

– Что же вы творите, что же вы творите? – сокрушался капитан. – Это ведь уже не шуточки. Что вы теперь со мной делать-то будете?

– Грохнем мы тебя, батя, грохнем, – тихо пробормотал Целков, глядя на дорогу.

Все весело засмеялись, кроме Склифосовского, который лежал за сиденьями, рядом с запаской, и старался не двигаться.

– Ребята, да вы что? – Анисимов никак не хотел замолчать, несмотря на то, что Ванечка несколько раз двинул ему каблуком по печени. – Да вы знаете, что вам за это будет? Вам же всем «вышка» светит, всем. Вы меня лучше свяжите покрепче и в лесу оставьте.

– Правда, а зачем он нам? – спросил Грузин. – И тачку бросать надо, пока не поздно. Далеко мы на ней не уедем.

– Заложник, – отчетливо произнес Юм, глядя вперед. – И тачка нужна. Я на одной ноге далеко не упрыгаю.

– А что с Ментом? – тихо спросил Склифосовский, стараясь не высовываться.

– Ой, правда. А что с Ментом? А где он? – затараторили все.

– Хрен с Ментом, – спокойно сказал Юм. – Сам выберется, я ему не нянька.

– Вот правильно, – опять заговорил капитан. – Зачем на себя мертвого милиционера вешать? Это вы правильно рассудили.

Он никак не мог понять, почему все так смеются. По щекам у него текли слезы, растворяясь в морщинах, как дождевая вода просачивается в трещины высохшей под лучами солнца земли.

– Сворачивай! – вдруг рявкнул Юм и резко вывернул руль из Жениных рук. Машина слетела с дороги на обочину, подпрыгнула два раза, с хрустом ворвалась в высокий кустарник и заглохла.

– Ты что, совсем рехнулся? – Женя потёрла ушибленное колено. – Мы же все чуть не…

Но тут мимо них за кустами пронеслись одна за другой две милицейские машины.

– Это что, за нами? – шепотом спросил Целков.

– За вами, сынки, конечно, за вами, – опять подал голос капитан. – Так что вы лучше уходите. Бросьте меня тут вместе с машиной и уходите. И вам спокойнее будет, и мне за жизни ваши бестолковые.

– Вытаскивай его, – вдруг скомандовал Юм и вылез из кабины.

Капитана вытащили за ноги и поволокли в лес. Он не дергался, не сопротивлялся, только бормотал все время:

– Вот и правильно, ребятки, вот и молодцы.

– Целка, давай его вон к той березе прикручивай, – приказал кореец, оглядевшись по сторонам. – И машину сюда подгоните.

– Вот-вот, так меня, – облегченно пробормотал капитан и сам встал у дерева.

Грузин привязал Анисимова к стволу старой высокой березы и начал бить. Василий Петрович только охал при каждом ударе и молчал, с надеждой глядя то на Юма, то на Женю. Видно, понимал, что они тут главные и от них все зависит.

– Ну что, ментяра? – Юм подошел к нему и злобно посмотрел в глаза, сморщив лицо. – Ну теперь посчитаемся. Целка, возьми трос, полезай вон на ту березу и привяжи к стволу как можно выше. Только чтоб второй конец сюда можно было опустить.

– Зачем? – удивился Целков.

– Делай, раз ведено!

– Вы, ребятки, не волнуйтесь, – продолжал радостно бормотать капитан, – меня здесь не скоро найдут. Вы мне только кляп в рот засуньте, чтобы я кричать громко не смог. Может, только с телеги с какой услышат, а так…

– Никто тебя не услышит. – Юм подошел к Анисимову и стал медленно давить пальцем на глаза, закрыв ему рот. Капитан замычал от боли и замотал головой. Юм перестал давить только тогда, когда палец на целую фалангу утонул в глазном яблоке.

– У-у, мамочки, – тихо завыл капитан. За чем ты так?.. Но это ничего, это ничего. Вы, главное, меня не убивайте, вам потом за это скостится.

– Трос привяжи к бамперу и сдай назад, сколько сможешь, – приказал Юм, вытерев палец о китель Анисимова.

Капитан завертел головой, но так и не смог разглядеть березу, которая постепенно выгнулась дугой.

– Что, мент, за мою жизнь беспокоишься? – спросил Юм, смастерив петлю из тоненького кожаного ремешка милицейской портупеи. – Ты думаешь, ты тут основной? – Крепко привязав удавку к туго натянутому тросу, он накинул ее на шею капитану. – Нет, дружок, это я тут основной.

Капитан молчал. Только теперь до него дошло, что с ним собирается сделать этот человек… вернее, это существо. Молчали все, в ужасе глядя на корейца. Женя сидела в кабине, закрыв глаза, и, казалось, спала.

– Запомни, ментяра! – закричал Юм, взведя курок пистолета и приставив дуло к тросу. – Меня звать Юм! И я тут основной! Никто, слышите, никто не сможет меня остановить!

Щелкнул выстрел, и лопнувший трос со свистом метнулся ввысь, захлестнув удавку. Хрустнули шейные позвонки, и голова капитана, обдав всех густой бурой кровью, взлетела в солнечное небо, а оттуда упала и покатилась в кусты.

С березы медленно посыпалась пожелтевшая листва, падая на плечи людей, в каком-то благоговейном, диком, первобытном ужасе глядящих на привязанное к дереву обезглавленное тело…

Пешка

Они сидели на скамье подсудимых, за решеткой, как два затравленных животных. На людей не смотрели и не разговаривали. Адвокат вел дело хуже некуда. Все время пытался давить на их невменяемость, хотя обе прошли уже по два освидетельствования и были здоровы. Было ясно, что адвокат махнул рукой на это дело. Только иногда он задавал Нефёдову вопросы, не был ли Лобов наркоманом и как часто он употреблял спиртные напитки.

А Наташа просто не знала, как ей вести дело. Женщины отвечали на вопросы односложно, всю вину брали на себя. Под конец даже признались в том, что убивали вместе. Только в сговоре их уличить не удавалось, поскольку пьянку закатил сам Лобов.

– Но почему он решил распивать с вами спиртное, если вы с ним постоянно ругались? – все допытывалась Наташа.

Но женщины наотрез отказывались отвечать. Вернее, не отказывались, а просто замыкались, уходили в себя. Не знают, и все.

Во время перерыва, когда Наташа пыталась заставить себя съесть хоть что-нибудь, к ней подошел адвокат, мужчина лет сорока, – и спросил:

– Можно?

– Нельзя, – отрубила Наташа.

Прокурору встречаться с адвокатом во внесудебной обстановке было строжайше запрещено. Прав Да, запрет был негласный, но от этого еще более строгий. Если кто-нибудь замечал подобную встречу, сразу же ползли слухи о взятках. А если кому-нибудь казалось, что прокурор просил для подсудимых слишком мало, могли и оргвыводы появиться. Потом просто вытуривали с работы.

– Да вы не бойтесь, – виновато улыбнулся адвокат. – Тут народу много, все увидят, что я никаких взяток вам не даю.

– Сядьте напротив, – приказала Наташа.

Адвокат присел. Посмотрел на нее грустными глазами и тихо сказал:

– Завидую вам. Вы еще есть что-то можете.

– Да вот не могу. – Наташа улыбнулась и вздохнула: – Просто надо, а то свалюсь. С утра только чай пила.

– Да, терпеть не могу вести расстрельные дела, – сказал он, опустив глаза. – Знаешь, что сделать ничего не можешь, а они на тебя смотрят, как дети.

– Расстрельные? – переспросила Наташа испуганно.

– Вы же меньше не попросите. – Мужчина вздохнул: – И я бы тоже, наверно, не попросил на вашем месте. Прокуроры всегда по максимуму просят, потому что судья скидывает. Но этот судья даст с удовольствием.

– Почему же он все-таки их поил? – спросила Наташа. – Нелогично как-то получается. Они постоянно ругались, а он их поил.

– Этого они не скажут, – пробормотал адвокат, глядя в пол. – Я думаю, что из-за кассет. Видео. Он же их заснял, когда они в ванной вместе мылись. Залез, гаденыш такой, в туалет и заснял. Наверняка ведь шантажировал. Вот они и не выдержали. Я из них это признание как только не выбивал. И объяснял, что смягчающее, и уговаривал. Ни в какую. Уперлись и Нежнова, и Ростокина. Как будто сами хотят «вышку» получить.

Ну, конечно, кассеты. Теперь все стало ясно окончательно. Наташа представила двух пожилых людей, которым не дают спокойно жить. Жить и любить друг друга. Не дают потому, что это не принято, потому, что это не так, как должно быть. Перед глазами даже мелькнула физиономия того паренька, который показывал ей язык, дико, развязно гогоча. Даже вспомнила, что в тот момент еле сдержалась от того, чтобы не ударить его по наглой роже.

А они вынуждены были терпеть это много лет, день за днем. Наверно, для них было бы лучше, если бы их тоже выселили за сто первый километр, как ту старушку. Но не выселили. И они не выдержали, в один прекрасный момент решили покончить со всем сразу. Бывают у людей такие моменты в жизни, когда больше не можешь себя сдерживать. Или бросаешься из окна, или лезешь в петлю. Наверняка для них это был своеобразный прыжок в окно, только они решили с собой утащить того, кто их в это окно толкал. И ведь не только убили, но еще и изуродовали. Чтоб наверняка, чтоб без пути назад…

Раньше Наташа думала, что это трудно судить людей, выносить им приговор. А теперь вдруг поняла, что она тоже является просто пешкой. Она только справочник, в который напиханы статьи наказания за те или иные действия. А главный всегда – закон. Закон, который не делит людей на плохих и хороших, умных и дураков, несчастных и остальных. Страшно…

Когда она закончила обвинительную речь и назвала меру наказания, обе женщины как-то разом вздрогнули, подняли головы и удивленно посмотрели на нее. Наташа не выдержала этого взгляда и опустила глаза.

Адвокат говорил сбивчиво, все время путался, а под конец вообще махнул рукой и сел на место. А потом судьи удалились на совещание.

На зачтение приговора Наташа не пошла. Стояла в коридоре и нервно грызла ногти. Потом поймала главного заседателя, пожилую высохшую женщину, и спросила, сколько им дали.

– Восемь лет, как и просили, – фыркнула та, с ненавистью глядя на Наташу. – Больше не имели права.

– А я меньше не имела права. – Наташа облегченно вздохнула. – Спасибо вам.

– Не за что. – Старуха поморщилась и вдруг прошипела: – Терпеть не могу вас, ковырялок вонючих. – Развернулась и быстро зашагала по коридору…