Текст книги "Государственный обвинитель"

Автор книги: Игорь Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Дальше

«Посадка на поезд «Москва – Вологда» заканчивается. Просьба провожающим освободить вагоны!» – передал гнусавый голос по репродуктору.

– Ну быстрее, быстрее! – Наташа бежала с коляской по перрону. Виктор с сумками был далеко сзади.

– Есть свободные? – спрашивала она у каждого проводника и тут же бежала дальше. – В каком начальник поезда?

Начальник оказался в девятом. И долго не хотел пускать.

– Ну и что, что вы из прокуратуры! Нету местов, я говорю! – кричал он, выталкивая Наташу из тамбура.

– Ну хорошо, сколько вы хотите? Я заплачу.

– Ага, заплатит она! А потом меня же за взятку и посадит. Видали мы таких. В кассу, в кассу!

– Ну я очень прошу! – Клюева уже чуть не плакала. – Ну нам можно на подсадке. Ну мы в тамбуре постоим.

– В тамбуре они постоят! Отойдите от края, а то под колеса попадете. Ребенка пожалейте!

Виктор стоял сзади и не вмешивался.

– Ну я очень вас прошу! Ну я вас просто умоляю!

– Ладно. – Мужчина отодвинул свое пузо, давая пройти. – Что с вами сделаешь? Но отдельного купе я вам не обещаю. И быстрее, а то уже отправляемся.

Сумки загружали на ходу.

С гостиницей в Вологде оказалось гораздо проще. Как только администраторша увидела Наташино удостоверение, жутко перепугалась. Сразу нашелся двухместный номер со всеми удобствами.

– Тата, это же постель! – воскликнул муж, как только они вошли в номер, повалился на кровать и сразу уснул.

А Наташа заснуть так и не смогла. Глаза слипались, голова была тяжелая, как чугунное ядро, но все равно не смогла. Потому что при каждом шорохе готова была задичать от страха.

Наутро она кое-как дозвонилась до работы. Дробышев уже все знал от Гуляевой и сказал, что Наташа может не появляться, пока их всех не переловят.

– А кого вчера поймали? – спросила она.

– Поймали двоих, – ответил Дмитрий Семенович. – Одного вчера, а другого сегодня утром. Но Юм пока гуляет. Так что даже не суйся в Москву. Ну все, пока, приятно отдохнуть.

– Как? – спросил Витя, когда она положила трубку.

– Завтра уезжаем, – сказала Наташа.

– Что, их поймали? – обрадовался муж.

– Нет. Дальше поедем. – Она легла на кровать и накрылась одеялом. – Вить, посторожи пока, а я посплю.

Ты что, не спала? – удивился он.

Вас сторожила, – сказала она сквозь зевоту. Теперь твоя очередь. Разбуди в пять, Инну кормить надо.

Уже засыпая, она опять услышала голос мужа:

– Наташ… Прости меня. – За Лариску.

– Да пошел ты, кобель…

Товарищ капитан

Выйдя на дорогу, Мент бросился было к остановке, от которой через минуту отчалит полный народу троллейбус, но передумал. Огляделся и быстро направился в сторону магазина «Галантерея». Долго бродил у прилавка, стараясь не смотреть в сторону двух милиционеров, которые никак не могли выбрать себе одеколон. Наконец купил сумку, болоньевый спортивный костюм яркой раскраски, кеды и несколько пар нижнего белья. Хотел еще купить станок и лезвия, но решил, что пусть лучше отрастает борода.

Потом он быстро переоделся в каком-то подвале, украденную одежду скомкал и сунул в сумку, прикрыв ею автомат. Когда вышел, был похож скорее на какого-нибудь тренера, чем на беглого преступника. Теперь еще неплохо было бы достать велосипед и выбираться поскорее из города, пока фотографии не вывесили на каждом столбе. Одно Юм сказал правильно – нужно подаваться к Волге, а там и за Урал. До Тольятти можно попробовать на велосипеде. На это уйдет недели две. Да и денег должно хватить. А там подрядиться на какую-нибудь баржу, спуститься к Астрахани и дальше в степи, к татарам, там на сто миль по полтора милиционера. Если справить документы, то можно будет даже по специальности устроиться.

Велосипед он смог купить возле магазина «Зенит». Хороший дорожный велосипед, и не очень дорогой. Осталось еще около восьмисот рублей. В гастрономе прикупил тушенки, сгущенного молока, сухарей, погрузил это все на багажник и двинулся в путь. Часов в шесть вечера был уже возле окружной. Самое опасное место – патрули на каждом шагу. Поэтому Мент слез с велосипеда и не спеша двинулся вдоль шоссе. Так шел, пока не наткнулся на маленькую тропинку, которая уходила в поле.

С велосипеда слез, когда уже совсем стемнело. Судя по всему, он отмахал от города километров тридцать, не меньше. С непривычки жутко болели ноги. Свернул с тропинки в лес и долго шел, пока не наткнулся на небольшую поляну, на краю которой стояла палатка. Несколько парней и девиц весело смеялись, звеня и булькая бутылками с водкой и вином.

Мент уже хотел быстренько пройти мимо, но его окликнули:

– Эй, дядя, почему один в такой темноте бродишь? Не страшно? Иди к нам, посидим, выпьем!

– Да он не пьет ничего, кроме кефиру! – засмеялась какая-то девица.

– Я заблудился! – весело сказал Мент. – До Куминово далеко, не подскажете?

– Куминово? – Компания дружно засмеялась. – Так тебе кэмэ двадцать до него пилить, не меньше! Так что оставайся с нами.

– Ну ладно, если приглашаете… – Мент аккуратно прислонил велосипед к дереву и присел на бревно.

Их было семь человек, пять парней и две девушки. И еще кто-то ушел в лес, потому что кружек возле бутылки стояло восемь.

– А вы сами откуда? – поинтересовался Мент. – Из Москвы?

– Ага, выехали на природу сексом позаниматься! – Одна из девиц, в дупель пьяная, закатилась смехом.

Ему сунули в руки кружку и плеснули водки.

– За знакомство! – Мент выпил, крякнул, бросил кружку в траву.

И тут кто-то тихо сказал:

– С ментами не знакомимся.

И все как-то напряглись. Мент оглянулся и увидел за своей спиной чей-то силуэт.

– Ну что, товарищ капитан, а я тебя сразу узнал, – тихо сказал мужчина. – Зря ты по лесу так поздно бродишь. Толян, знаешь, кто это? Это тот капитан, который меня в зону определил. Капитан Панков.

– Не, ребята, вы ошиблись. – Мент доброжелательно улыбнулся, оглядываясь на ребят.

Но парни начали медленно подниматься с мест, в упор глядя на него.

– Зачем тебе, интересно, в Куминово, товарищ мусор? – зло спросил один из них. – Дачку небось нажил?

– Да я не мент никакой, ребята, я их вообще не… – Но он не успел договорить, потому что его чем-то ударили по голове.

– Не надо! – завизжала девица и бросилась в кусты.

– Вали его, братва! – заревел кто-то, и пятеро молодых парней набросились на Мента.

Он отбивался, как мог. Одного отправил в кусты сразу, коротким ударом по корпусу. Но кто-то повис у него на шее, а кто-то засадил ногой в пах с такой силой, что Мент упал на колени.

А когда в драке ты упал на колени, это все. Через минуту он уже лежал в траве, окровавленный, с поломанными ребрами, а четверо парней молотили его ногами.

– Хватит, сматываемся! – плакала девица. – Светка в деревню побежала за участковым!

– На, сука, получи! – Один из парней саданул Менту каблуком по виску, и он потерял сознание…

А когда очнулся, увидел склоненное над ним женское лицо в белой медицинской шапочке. В нос ударил запах нашатыря.

– Он пришел в себя, – тихо сказала женщина и облегченно вздохнула.

Мент огляделся и понял, что он в больнице. Лежит на кушетке с перебинтованной рукой. За окном темно, значит, еще ночь. Нужно выбираться отсюда поскорее, пока не приехала милиция. Обязательно ведь приедут, медики наверняка уже участковому сообщили.

– Доктор, можно, я пойду? Мне уже лучше, – сказал он и попытался встать.

– Никуда ты не пойдешь! – ответил металлический голос за спиной.

И только теперь Мент почувствовал, что руки у него в наручниках…

Куда бежать?

Из Вологды прямых поездов было несколько. Наташа решила, что поедет в Ленинград. В большом городе можно затеряться. Там никто не найдет.

Она уже послала Виктора за билетами. Сама то и дело подходила к окну, прислушивалась к шагам за дверью. И все время думала, думала, думала. Впрочем, мысли эти были обрывочны, нестройны, лихорадочны. Трезвым умом Наташа понимала, что Юму сейчас не до погони. Ему бы самому спрятаться подальше.

Он знал про ребенка и про мужа… Кто же сболтнул? Адвокат, конечно. Какая пословица была у Достоевского? «Аблакат – продажная совесть».

Денег до Ленинграда им хватит, а там придется искать. Где искать? На улице кошелек? Нет, глупость. Она и на улицу не выйдет. Она может позвонить в прокуратуру, пусть Дробышев ей вышлет.

Да, на улицу выходить нельзя. Можно случайно столкнуться…

Наташа застыла. Господи, как же она не подумала! Юм-то ведь тоже будет искать людные места, чтобы затеряться. Где такие есть по Союзу? Москва и Ленинград!

Из Москвы он, конечно, уже уехал.

Тоже с каким-нибудь промежуточным пунктом. А потом? А потом поедет в Ленинград! И они как раз встретятся на вокзале!

Наташа заметалась по номеру. Инночка внимательно следила за матерью, которая то бросалась к окну, то приникала к двери.

Как только Виктор вернется, послать его снова на вокзал! Пусть меняет билеты. Нет, в другое место!

В такое, Наташа и сама не знала, но сердце чуяло, что в Ленинграде ее как раз и ждет страшная встреча.

Это уже было вне логики и разумных объяснений. Она просто знала – в Ленинград нельзя.

– Ты с ума сошла! – закричал Виктор. – Ты знаешь, с каким трудом мне достались эти билеты?

– Их надо поменять! Мы едем в Архангельск!

– Но почему? Почему?!

– Ничего не спрашивай! Я и сама не знаю! Просто в Ленинград я не поеду!

– Все, мне это надоело! Иди и сама покупай, если ты такая шустрая!

Наташа выхватила у него билеты и бросилась к двери.

– Стой! – схватил он ее за руку. – Татка! Я Умоляю, не паникуй! Твои бандюги сейчас попрятались по самым темным дырам! Они и не собираются за тобой гоняться. Им бы свою шкуру спасти!

– Да? Что-то ты так не думал там, на шоссе, когда за нами ехала машина!

– Знаешь, с тобой и сам шизиком станешь! – Он устало опустился на кровать. – Татка! Ты и сама боишься, и меня пугаешь!

– Я сказала – сама схожу за билетами!

– Ну ладно, куда? В Архангельск?

– Да. Отсюда есть прямой поезд.

– Давай билеты. Я понимаю, что страшно перед тобой провинился, но чтоб такое наказание…

Виктор сунул билеты в карман и вышел из номера.

Ну вот, теперь она спокойна. Маленький городок на Севере. Говорят, там чудная деревянная архитектура. Говорят, там люди еще даже здороваются на улицах. Если там и появится Юм, его сразу же поймают. Он и шага сделать не успеет.

А вот интересно, кого уже изловили? Склифосовского, наверное. И Костенко. Эти самые мелкие. Их и жалко даже. А Панков…

Наташа чуть не разбила окно, когда рванула створку на себя, видно, до нее этого вообще никогда не делали.

– Виктор! Витя! – закричала она.

Муж обернулся. Он как раз перебегал площадь, чтобы успеть на трамвай до вокзала.

– Вернись! Сейчас же вернись!

Как она забыла? Как она вспомнила? Ведь именно Панков был из Архангельска родом. Он-то как раз и мог отсиживаться в подполе у родных.

Когда Виктор, тяжело дыша, ворвался в номер, Наташа истерично хохотала, сидя на кровати.

– Что ты, Татка? Что ты?! – испугался муж.

– Я сошла с ума, – весело отрапортовала Наташа. – Я просто сбрендила от страха…

Колобок

Склифосовский бежал по лесу, не разбирая пути. Несколько раз падал, вскакивал и бежал снова. Ветки больно хлестали по лицу, царапали руки, трава цеплялась за ботинки. Но он продолжал бежать, сам не понимая куда. Главное – подальше от этих людей. Подальше от Юма, его бабы и всех остальных. Только тогда можно будет почувствовать себя в безопасности, только тогда можно будет не бояться за свою жизнь.

Если другие поняли, что спасены, как только вышли из горящей квартиры, то Склифосовский так отнюдь не думал. Почему-то даже уверен был, что для него хрен редьки не слаще. Какая разница, пристрелят ли в Бутырках или прикончат свои за ненадобностью. Он ведь для них лишний груз, балласт.

Но все решила эта ссора между Ментом и Юмом. Не всегда, оказывается, у холопов чубы трещат, когда паны дерутся.

И вот теперь Склифосовский несся по лесу подальше от бывших приятелей, которых ненавидел и которых боялся. Быстрее, пока не передумали, пока не решили, что уж очень сильно его облагодетельствовали.

Так он бежал, может, минут пять, а может, и три часа. Просто, когда споткнулся в очередной раз, понял, что дальше бежать уже не может. Заполз за какой-то куст и притаился, стараясь не дышать и угомонить бешено бьющееся сердце. Лежал тихо-тихо, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому дуновению ветерка. Наверняка ведь они тоже затаились где-нибудь неподалеку и ждут, когда он сделает неверное движение, выдаст себя.

А потом он вдруг заснул. Даже не заснул, а словно провалился в какой-то темный, глухой колодец, без звуков и красок.

Проснулся он оттого, что кто-то дышит ему прямо в лицо. Открыл глаза и увидел перед собой собачью морду с высунутым розовым мокрым языком.

– Уйди! Уйди, я сказал! – шикнул на нее Склифосовский, и собака отскочила в сторону. Остановилась, глядя на него хитрыми глазами, и завиляла хвостом. Видно, хотела, чтоб он с ней поиграл. – Иди отсюда, я сказал! – Он вскочил и уже схватил камень, чтобы швырнуть, но тут же вынужден был свалиться опять, потому что чуть ли не над самым ухом раздался мужской голос:

– Кайзер, ты где?! Ко мне, Кайзер!

Собака вильнула хвостом и медленно затрусила прочь.

На небе уже показались первые звезды. Наверное, часов десять, не меньше. Полежав еще немного, пока не затихли шаги, Склифосовский поднялся и побрел туда, где между деревьями виднелся просвет. Что-то неприятно оттягивало карман, мешая идти. Он сунул руку в карман и тут же замер как вкопанный.

Пистолет.

И сразу перед глазами возникло испуганное лицо того паренька, охранника, который никак не мог справиться с пуговицами на кителе. Господи, а ведь на нем до сих пор его ботинки.

Шнурки долго не хотели слушаться трясущихся пальцев. А потом больно было идти по тропинке – все время какие-то камушки попадались, веточки.

Минут через пять набрел на лужайку, посреди которой стояло несколько деревянных домиков. Даже странно, как это они тут стоят, посреди Москвы. Где-то залаяла собака, где-то радио орет. Как в деревне.

И кеды. Висят, надетые на забор. Даже со шнурками. Сушатся.

Пистолет Склифосовский зашвырнул в какой-то колодец, схватил кеды и бросился бежать по тропинке. Минут через двадцать вышел на станцию. Дождался первого поезда и вошел в вагон. Куда едет – неважно. В Москву так в Москву, в пригород так в пригород.

Приехал в Москву, на Ярославский вокзал. Вышел из вагона и растворился в толпе. Среди людей сразу стало легче – тут уж Юм его не достанет.

– Эй, гражданин! – кто-то взял его за рукав, когда он уже хотел спуститься в метро. Ваши документы.

– Я? – Склифосовский оцепенел.

– Да, вы. Ваши документы. – В лицо ему Заглянул молодой парень в милицейской форме. Попрошу предъявить.

– Ага, да, сейчас-сейчас. – Он начал отчаянно хлопать по карманам, чтобы выиграть время.

Милиционер потянулся к рации.

– У меня есть, есть. – Склифосовский попытался выдавить непринужденную улыбку. – Вот только куда-то они…

И тут он буквально выскочил из пиджака и бросился наутек.

– Стой, стрелять буду! – закричал милиционер, и от этого крика началась паника. Люди подняли крик, заметались по площади, сбили Склифосовского с ног. Но он вскочил, как ни в чем не бывало, и побежал дальше.

Опомнился только на какой-то стройке, в огромной трубе. Прислушался – погони нет.

– Ушел… – Он засмеялся и заплакал одновременно. – И от бабушки ушел, и от дедушки ушел.

Успокоившись, начал шарить по карманам. И вдруг вспомнил, что деньги остались в пиджаке. Вот только три четвертака в заднем кармане штанов, но это, наверное, еще от старого хозяина…

«Марш коммунистических бригад»

В этом сумасшедшем беге вдруг открылась своя прелесть.

Наташа была в семье. Она за все время супружества ни разу не пробыла вместе с мужем дольше трех дней. Медовый месяц у них не состоялся – началась работа в прокуратуре. Потом тоже все врозь. Потом… Да, про потом и вспоминать страшно. Наташа уже в тот день, когда звонила «безногой» Ларисе, решила твердо – все. Теперь уже точно все. Вспомнился Катамаран, ванна с голой девицей… Все вспомнилось. Но… не резануло почему-то. А только удивило – откуда она так хорошо об этом знает? Словно вычитала в каком-то романе. Не про нее и не про Виктора.

А теперь важно было только то, что они вместе. Едут в неизвестность. Нет, не пугающую, а безопасную, спокойную неизвестность.

Она проснулась утром и выглянула в окно – море.

Даже ахнула про себя – откуда? Ведь билеты взяли до Горького. И только потом сообразила: это же – Волга.

По-настоящему больших рек Наташа не видела. Ее обычный маршрут – Москва – Одесса.

А тут – вся страна на ладони. Неужели она будет ныть и пугать сама себя? Нет, она будет наслаждаться жизнью. Вот сейчас откроет окно и вдохнет воздух полной грудью.

Пахнуло рекой и рыбой.

Виктор открыл глаза, посмотрел на Наташу и сказал:

– Какая ты красивая!

Горький Наташа выбрала не случайно. Закрытый город, туда не въедешь так просто. Там милиционеров и кагэбэшников столько на каждом шагу неизвестно, кого больше простых жителей или блюстителей порядка.

Ее ожидания оправдались. Проверку пришлось пройти самую тщательную. Связались с Московской прокуратурой, нашли Дробышева, только после этого, разулыбавшись, отвезли в гостиницу.

Наташа воспользовалась бесплатной официальной связью и попросила Дробышева прислать денег.

– Сделаем, – сказал он.

– И какие там новости?

– Ищут, – мрачно ответил Дробышев. – Так что пока – гуляй. Это ты мудро придумала. В Горький они не сунутся.

– Они? – спросила Наташа.

– Да. Поймали только двоих. Панкова и Костенко. Ченов, Склифосовский и Полюса на свободе. Но, я думаю, недолго им осталось…

А Наташа как раз поняла, что это теперь затянется. Если не поймали в первые три дня – остается надеяться только на случай.

Номер оказался отменный. С огромным балконом, на который они по утрам выходили загорать. А если становилось слишком жарко, плескались под душем. Инночку тоже вывозили на балкон, и она спала в тенечке. Наташа только сейчас поняла, какой у нее тихий ребенок. Девочка словно понимала, что капризам не время. Тихонько лепетала что-то свое, улыбалась, когда видела маму или папу. Даже что-то пыталась сказать.

– А ничего у нас девка растет! – смеялся Витька, бережно держа дочь на весу и разглядывая ее со всех сторон. – Знаешь, Татка, всегда с презрением относился к семейным радостям. А теперь самого проняло.

Наташа неожиданно для себя прижалась к плечу мужа. Оказывается, он чувствует то же самое.

– А кем мы будем, когда вырастем? – сюсюкал Витя, тычась лбом в смеющееся лицо дочери. – А? Прокуроршей будем?

– Ни за что! – пугалась Наташа. – Лучше художницей! Лучше даже натурщицей, как твой Катамаран.

– Татка, ну хватит уже! Всю совесть мне изъела! Я гад такой, что самому на себя смотреть противно.

– А так тебе и надо! – почему-то счастливо смеялась Наташа. – Кому изменять вздумал?

– Действительно… – понуро отвечал Витя. – Я ж тебя одну всегда любил, люблю и любить буду.

– Ты меня любишь? – лукаво спросила Наташа.

– Люблю, – виновато ответил муж.

– А как ты меня любишь?

– Сильно люблю.

– А докажи!

Наташа вскочила с одеяла и бросилась в комнату.

– Что? – не поверил самому себе Витя. – Доказать? Тебе?

Он быстро уложил дочь в коляску и бросился за Наташей.

Она уже лежала в кровати обнаженная, красивая, ласковая…

– Наташка! Девочка моя, – застыл на пороге Витя. – Прости меня за все…

– Иди сюда, глупыш, – тихо сказала Наташа.

– А когда-то я был дурачок, – напомнил Витя, целуя жену.

– Все мы меняемся, – рассмеялась Наташа.

Счастье делает беспечным. Поэтому на третий день Наташа и Виктор решили – хватит сидеть в номере. Можно и по городу пройтись. Ну хотя бы немного.

Первая прогулка была короткой. Наташа все-таки волновалась. Все время оглядывалась по сторонам, искала в каждом встречном опасность.

Вечером зареклась – больше из номера ни ногой.

Но на следующий день, когда пришли деньги от Дробышева, сама же предложила:

– А давай сходим в ресторан.

И до Горького докатилась волна кооператорства. Открыли в самом центре города китайский ресторанчик. Все говорили – ужасно дорогой, но очень приличный.

Инночку оставили на горничную. Все гостиничные обожали тихую девчушку, просто так приходили потетешкаться.

К сожалению, у Наташи с собой не было ничего подходящего для ресторана, но Виктор, раскидав на кровати ее скромные джинсики, майки, платки, вдруг соорудил нечто экстравагантное. Получилось в меру вызывающе и в меру нарядно.

– Татка, ты их всех уложишь на обе лопатки!

– Витя, я не борец! Я загнанный заяц! – весело ответила Наташа.

Огромный зал ресторана был пуст. Вернее, официанты были. Но и все.

Сразу трое из них подскочили к Наташе с Виктором. Наташа выбрала самого видного. Тот был счастлив.

Стол накрыл мгновенно.

– Что будем пить?

– Алкоголь! – стукнул пальцем по столу Витя. – У вас есть алкоголь?

– Сколько угодно! – обрадовался официант.

И пошел метать на стол. Он сразу понял, что перед ним столичные штучки. Этим нечего скупиться: Москва – город богатый.

После третьего бокала шампанского Виктор поднял руку и поманил красавца к себе.

– Скажи-ка, любезный, – перешел он почему-то на купеческий тон, – а есть ли у вас музыка?

– Извиняюсь, – в тон ему ответил официант, – не держим-с.

– Жаль. Но танцевать мы все равно будем, да?

– А как же! – нетрезво кивнула Наташа. – В ресторан ходят для того, чтобы танцевать. Она пригубила шампанского. – Только знаешь, Витя, я Ведь никогда в жизни не танцевала.

– Лжешь!

– Не лгу…

– Тогда пошли, научу!

Они встали, вышли на середину зала и под Витино пение начали топтаться, нежно обнимая друг друга.

– Что ты поешь? – шепнула Наташа.

– Сам не понимаю. Кажется, «Марш коммунистических бригад»…

Наташа согнулась от хохота:

– Витя… я не могу! Витя… ты… ой, я сейчас уписаюсь…

И Наташа бросилась к двери, где, по ее разумению, должен был находиться туалет.

Там оказалась кладовая.

За другой дверью был буфет, где за стойкой дремала толстая тетка.

– Где у вас туалет? – взмолилась Наташа.

Та со сна махнула рукой неопределенно.

И Наташа метнулась к следующей двери.

И смех ее распирал, и неудержимое желание побыстрее запереться в кабинке…

Юм сидел на скамейке в темном углу комнаты и испуганно смотрел на Наташу.

В первую секунду, как только она осознала, кого видит перед собой, Наташа себе не поверила. А потом закричала так дико, так громко хлопнула дверью, что огромная люстра в центре потолка зазвенела.

– Что! Татка, что?! – уже летел к ней, сшибая на своем пути столы и стулья, Витя.

Наташа бросилась к нему, они столкнулись, чуть не упали.

– Что случилось? – бежали со всех сторон официанты.

– Там! Там! – кричала Наташа, тыча пальцем в дверь.

– Кто там?! – заревел на официантов Виктор Официанты бросились к двери, распахнули ее, а оттуда вышел не менее испуганный китаец:

– Сито слусилось? Кито кирисял?

– Это повар наш! Это наш повар! – наперебой говорили официанты. – Это наш повар…

– Витя, увези меня отсюда! – выла Наташа. – Спрячь меня!!!