Текст книги "Мир Расмус. Потомок воина (СИ)"

Автор книги: Игорь Шестак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5

Роб рывком сел на кровати. В его ушах еще звучали последние слова воина из последнего сновидения, бывшие предупреждением. И как только юноша, сбрасывая остатки сна, окончательно пришел в себя, он почувствовал тревогу. Его внутреннее чутье, которое рано или поздно вырабатывалось у каждого воина, буквально вопило об опасности.

Роб встал с кровати и подошел к окну. Снаружи была глубокая ночь, примерно предрассветные часы, судя по густой черноте неба. Но, внезапно, где-то сбоку мелькнул отсвет, а затем еще один. Открыв ставни, юноша выглянул в окно и похолодел от увиденного.

Постройки во внутреннем дворе были объяты огнем – то горели амбары, казармы и конюшни. Внешние и внутренние ворота были распахнуты настежь, и сейчас в замок сплошным потоком вливалась колонна людей с факелами, в чьем неровном свете мелькали стальные отсветы. И, судя по тому, что происходило во дворе замка, перед самым его входом, настроены прибывшие были далеко не мирно. Из окна своей комнаты Роб видел лишь кусок двора, но и этого хватило, чтобы он различил происходящий там бой, лязг стали и вопли сражающихся. И все это могло значить лишь одно – на замок напали.

Не мешкая, Роб метнулся к шкафу и вынул оттуда подаренную накануне кольчугу. Быстро напялив ее на себя прямо поверх так и не снятых праздничных одежд, юноша подхватил меч и выскочил за дверь.

Первое, что бросилось в глаза Робу, едва он выскочил из своей комнаты – всеобщая суета. По коридору в разные стороны сновали люди, среди которых были как слуги, так и приглашенные гости. Некоторые целенаправленно бежали в одном направлении, другие метались туда-сюда, словно не знали, что им делать. На их лицах застыли выражения непонимания, страха и паники. Затем мимо Роба по коридору пробежала четверка гвардейцев и свернула в одно из ответвлений, которое вело ко входу в замок.

Юноша попробовал применить свое магическое зрение, чтобы посмотреть, что же все-таки происходит. Но как только он попробовал сконцентрироваться и направить свой взгляд за пределы стен замка, его магический взор как будто наткнулся на невидимую преграду, а затем его отбросило обратно, действие заклятья прекратилось, и Роб обнаружил себя стоящим в коридоре на том же месте. Еще дважды юноша пытался применить чары, и дважды неведомая сила отбрасывала его обратно. Наконец, бросив бесплодные попытки, юноша поискал взглядом в бегущих лица, которые ему были знакомы. Наконец, заметив слугу, который вчера вечером прислуживал на пиру, Роб окликнул его:

– Эй! Эй, ты! Что здесь происходит?

– Нападение на замок господин, – остановившись, ответил слуга. Его взгляд метался из стороны в сторону, а лицо посерело от страха.

– Это я и сам вижу. Кто напал? Где стража, рыцари? Где мой отец? Где барон?

– Н-не знаю, господин. Напали какие-то люди. Я не выходил наружу. Но слышал, что всем воинам нужно собраться у входа.

– Хорошо. Иди, – с этими словами Роб развернулся и понесся туда, куда минуту назад убежали гвардейцы.

Через несколько минут он выбежал из коридора на широкую галерею, прямо напротив которой и находились ворота, ведущие в сам замок. И сейчас эти ворота представляли собой последнюю преграду между атакующими и защитниками. Они раз за разом содрогались от мощных ударов снаружи – видимо, атакующие применили таран. Судя по всему, держаться воротам осталось недолго. Но защитники были готовы встретить врага.

На галерее перед Робом застыли два десятка стрелков, направив арбалеты и луки на ворота, готовясь встретить первых пробившихся стрелами. А снизу, перед ворота, построились примерно полсотни воинов. Кто-то из них был в полном боевом облачении, кто-то – только в шлеме, кольчуге или нагруднике, а некоторые были вообще без доспехов, в простой повседневной одежде. Однако все сжимали в руках оружие, и все были полны решимости дать бой посмевшим посягнуть на замок их сюзерена.

Самого барона Роб обнаружил у подножия каменной лестницы, ведущей на галерею. Его отец, успевший облачиться в полный боевой доспех, но без шлема, с мрачным лицом стоял вместе с двумя воинами, глядя на ворота и о чем-то совещаясь. Одного из воинов Роб знал – это был Син тар Жозе, командующий гвардии и правая рука барона в вопросах военного дела. И сейчас он, судя по всему, отчитывался перед отцом Роба. Юноша подошел поближе, чтобы слышать, о чем они говорят:

– … смогли подойти незамеченными и пробиться через два кольца стен так быстро? – долетел до Роба отрывок вопроса, который его отец задал Сину.

– Сир, нападающие подошли скрытно, а наши патрули либо их не заметили, либо были убиты, не успев ничего сделать. К тому же, судя по всему, им помогли изнутри замка. И внешние, и внутренние ворота были открыты, а часовые не подняли тревоги. Мы заметили врагов только тогда, когда они уже проникли за первое кольцо стен. Воины попытались закрыть внутренние ворота, но им помешали, у ворот завязалась схватка, а потом подошли основные силы противника и стало слишком поздно. Должно быть, лазутчики проникли в замок под видом гостей.

– Телепатическое сообщение о помощи уже послали?

– Никак нет, сир. Весь замок окружен куполом Безмолвия. И среди нас не осталось магов, способных через него пробиться.

– Не осталось магов? А где Тровер? Где чертов придворный чародей, почему он все еще не здесь?

– Сир, когда мы заметили врага и завязался бой, башня мага будто взорвалась изнутри. Должно быть, лазутчики подложили туда огненный артефакт, причем довольно мощный – половина башни выгорела дотла всего за пару минут, даже камень расплавился. Враги знали, куда бить. А, значит, либо они долго следили за нами, изучали, искали слабые места, либо…

– Либо они узнали эти сведения у кого-то кто ими владел, подкупом, обманом или пытками, – закончил за него барон и еще больше помрачнел. – Сейчас это не важно. Есть информация о численности напавших?

– Точной информации нет, сир, но по донесениям тех наших разведчиков, кто выжил, численность противника – от семисот до тысячи человек. И все хорошо вооружены. Это не ватага разбойников и не забредшие вглубь территории королевства полудикие варвары. Это – профессиональные воины, чья-то армия, отряд или дружина.

– Чья?

– Мы не смогли определить, сир, – ответил тар Жозе. – Все доспехи и щиты выкрашены в черный, каких-то штандартов, гербов, символов нет. Возможно – один из отрядов наемников.

– Наемниками кто-то должен командовать. Но это тоже не важно. Как я понимаю, шансов у нас практически нет? Значит, будем биться еще яростнее. Раненый лев – все еще лев. А загнанный в угол лев – опасен вдвойне. Присоединяйтесь к своим людям, а я сейчас…, – тут барон обернулся и заметил юношу, слышавшего разговор. – Роб? Что ты здесь делаешь?

– Я пришел биться рядом с тобой отец, – запальчиво ответил юноша. Он был взволнован и напуган – все же это был первый настоящий бой Роба – но полон решимости не показать страха перед отцом и проявить себя как взрослый мужчина, кем он теперь и являлся.

– Нет, Роб. У меня для тебя другое задание. Найди мать, и выбирайтесь отсюда. Доберитесь до Карноула, сообщите Тарику и герцогу о том, что здесь случилось.

– Отец, я воин, я должен биться рядом с тобой. Я не брошу тебя!

– Нет! Ты будешь делать то, что я тебе говорю, – прокричал барон. Затем он шагнул к юноше, и, сжав его плечи закованными в латные перчатки руками, произнес: – Пойми, сын, только тебе я могу доверить это задание. Если мы все здесь падем – наш род будет прерван, я не могу этого допустить. Поэтому разыщи мать, и спасайтесь. А после приведи подмогу, а если будет поздно – найди того, кто это сделал, и отомсти ему. Но сперва – сохрани наш род, род тар Валиоров. Ты это сделаешь?

Некоторое время Роб молча смотрел в глаза своему отцу, подбирая слова, чтобы убедить дать ему остаться, но затем лишь выдохнул и тихо произнес:

– Да, отец. Я все сделаю.

– Вот и хорошо. Помни, отныне ты – старший в нашей семье. Позаботься о матери. А теперь иди, – с этими словами барон слегка хлопнул сына по плечу, а затем развернулся и зашагал к замершим в строю солдатам, на ходу доставая из ножен за спиной свой двуручный меч. Роб же поднялся обратно по ступеням и побежал по галерее на другую сторону. Однако не успел юноша добежать, как раздался оглушительный треск. Роб обернулся и увидел, что ворота, не выдержав обрушившихся на них ударов, широко распахнулись, и внутрь хлынули солдаты противника.

С галереи в ворвавшегося врага тут же ударили стрелы и арбалетные болты, и некоторые из атакующих упали. Роб увидел, как его отец вскинул вверх сжатый кулак, а затем резко опустил его вниз. Тотчас несколько воинов врага, которые находились в середине ворвавшейся толпы, оказались буквально расплющены, как будто по ним ударили гигантским невидимым молотом. Однако ворвавшихся это не остановило, и уже через несколько секунд первые из них добежали до строя и сцепились с защитниками в яростной рукопашной схватке.

Роб смотрел на разворачивающуюся бойню, не в силах отвести взгляд. Точнее, он вообще не мог сдвинуться с места. Его тело будто онемело и не слушалось юношу, он весь похолодел от страха, а внизу живота тугими кольцами свернулась огромная холодная змея.

Такое с юношей уже случалось – все началось с того, как в детстве пятилетнему Робу подарили щенка. Роб полюбил щенка, считал его своим первым другом и проводил все свое свободное время с ним. И однажды, этот щенок полез в пруд, и, доплыв до его середины, начал тонуть. Он барахтался и пытался скулить – как бы прося о помощи. Но как только Роб хотел броситься в воду и попробовать спасти щенка, несмотря на том, что сам плавать не умел, его вдруг будто парализовало. Он не смог сдвинуться с места, не смог позвать на помощь, да и взрослых поблизости не было. И мальчику оставалось беспомощно наблюдать за мучительной смертью друга, глотая слезы от бессилия.

С тех пор – нечасто, всего несколько раз за всю свою недолгую жизнь – в экстремальных ситуациях Роб иногда обнаруживал себя застывшим, не имеющим возможности пошевелиться. И как бы юноша не старался это перебороть, ступор отпускал его лишь в одном из двух исходов – или когда опасность миновала, или когда наоборот становилась настолько явной, что дальнейшее промедление могло навредить юноше. И нападение на замок явно было одной из таких экстремальных ситуаций, внушающих не то что страх, а, скорее, животный ужас.

А ужасаться было чему. И дело было не только в том, что это первая реальная схватка между людьми, виденная юношей. Дело было в солдатах противника, закованных в черные доспехи воинов. Они вели себя, словно дикари в приступе бешенства. Даже не пытаясь держать строй, воины врага с безумными воплями врубились в боевой порядок солдат барона.

Они совершенно не заботились о собственном выживании: Роб видел, как одного из бойцов врага пронзили сразу два копья, но он лишь еще больше насадился на них, чтобы достать одного из своих противников и отрубить ему голову одним ударом.

Другой воин в черной броне словно в приступе безумной ярости раз за разом обрушивал удар своего топора на щит гвардейца, пока от очередного удара тот буквально не разлетелся в щепки. Еще одному воину отрубили руку, но он, казалось, не обратил на это совершенно никакого внимания, продолжая наносить удары зажатым в другой руке оружием.

И хоть гвардейцы и рыцари барона были опытны и хорошо обучены, выстроили защитный боевой порядок и даже смогли на некоторое время сдержать натиск нападавших, на стороне врага было численное преимущество. На месте каждого убитого воина в черных доспехах возникал новый, стремящийся поскорее вступить в схватку, у солдат барона же подобного подкрепления не было. К тому же, нападающие, казалось, совершенно не испытывали ни страха, ни боли, ни других человеческих чувств, кроме ярости. И постепенно строй защитников дрогнул, смешался, раскололся, и вот уже бой распался на множество отдельных схваток, где преимущество было целиком и полностью на стороне напавших.

Роб видел, как сражался его отец. Барон бился храбро, стоя прямо в центре линии обороны и круша противников ударами своего двуручного меча. С древним фамильным магическим мечом, закованный в зачарованные доспехи, Альбрехт был непоколебим, даже ярость и бесстрашие вражеских солдат не могло сломить его. Барон был словно каменный утес, о который непрестанно бьются морские волны, но не могут поколебать. И там, где он бился, линия обороны еще держалась.

Внезапно, взгляд Роба приковала к себе массивная фигура, появившаяся в проеме ворот. Размеры и облик появившегося воина внушали страх – он был с ног до головы закован в искусно сделанные тяжелые латы, стилизованные под человеческий скелет: на нагруднике были выгравированы кости, в результате чего он походил на человеческие ребра и грудную клетку, а глухой шлем был выполнен в виде человеческого черепа и украшен изогнутыми к низу рогами. Воин был массивен и обладал гигантским ростом, больше чем на голову возвышаясь над всеми сражающимися, а в руках нес огромную, ему под стать, двуручную шипастую булаву. Должно быть, это был или командующий противника, или его чемпион. Оглядевшись, он зашагал вперед, а находившиеся перед ним воины врага спешили убраться с пути гиганта. И, судя по направлению движения, вражеский чемпион выбрал барона своей целью.

Стоящие на галерее стрелки тут же перевели огонь на появившегося воина, но стрелы и арбалетные болты со звоном отскакивали от его брони. Несколько снарядов щелкнуло по шлему, и гигант поднял руку, прикрывая смотровые щели от попадания, и продолжил все так же медленно и неумолимо двигаться вперед.

Барон тоже заметил приближающегося к нему гиганта. Он двинулся навстречу, а затем, когда разделавшее их расстояние сократилось на несколько шагов, резко вытянул руку с мечом по направлению к противнику, указывая на него острием. Созданная бароном небольшая ударная волна сорвалась с клинка барон и врезалась в гиганта. Тот сбился с шага, потеряв равновесие, пошатнулся и прикрыл шлем рукой, будто защищался от яркого света.

Альбрехт тут же воспользовался этим и подскочил к своему противнику. Его клинок с легкостью обошел подставленную для защиты рукоять булавы, однако вместо того, чтобы пробить доспехи, бессильно отскочил от них. Барон тут же нанес еще один удар, на этот раз рубящий, но меч вновь лишь оцарапал наплечник врага, соскользнув вниз.

Альбрехт остановился на секунду, недоуменно взирая на противника. Никогда прежде барон не встречал того, чьи доспехи могли противостоять древней магии его клинка, который легко разрезал сталь. И это недоумение чуть не стоило барону жизни, когда его противник, оправившийся от заклятья, нанес сокрушительный удар булавой в голову.

Альбрехт пригнулся, и булава просвистела над ним, но противник, полностью перехватив инициативу, принялся обрушивать прямолинейные, но мощные удары своим страшным оружием, стремясь достать барона. А тот, не имея возможности поставить жесткий блок мечом из-за силы ударов, вынужден был уклоняться от них или парировать, сбивая и уводя навершие булавы, что не оставляло барону времени для контратаки.

Гигант продолжал свой неумолимый натиск, нанося один удар за другим, а затем, после одного из своих ударов, схватил подвернувшегося под руку воина в черной броне и толкнул его в барона. Воин с яростным криком кинулся к Альбрехту, но тот отбил направленный в него топор и проткнул воина мечом.

Однако, это было именно то, чего и добивался его противник. Пока барон отвлекся, гигант приблизился и нанес страшный удар булавой по корпусу своего противника. Удар был такой силы, что отбросил Альбрехта, он пролетел несколько шагов и впечатался в стену, а затем тяжело рухнул на пол. Меч барона остался воткнутым в тело его последнего врага, а тем временем воин в скелетной броне опять начала приближаться, поднимая булаву, чтобы добить Альбрехта.

Но с бароном было еще не покончено. Роб видел, как его отец медленно поднялся на ноги. Его левая рука была вывернута под неестественным углом, а нагрудник, куда пришелся удар, вмялся вовнутрь. И все же барон нашел в себе силы подняться.

Альбрехт вытянул в направлении приближающегося противнику руку в латной перчатке, по которой вдруг заплясали десятки крохотных искорок. Роб понял, что его отец собирается применить. Это было мощнейшее заклятье в арсенале барона, поток огня. Однако, Альбрехт вкладывал в него столько магической силы, что оно становилось всесокрушающим оружием. Отец показывал Робу это заклятье в действии лишь раз, но юноша запомнил его мощь на всю жизнь.

Поток огня, казалось, зародившийся внутри барона, ударил из его вытянутой руки прямо в наступающую фигуру гиганта в доспехах. На миг на стилизованной под человеческий скелет броне вспыхнули красным светом выгравированные руны, однако затем силуэт гиганта исчез в волнах пламени. Несколько сражающихся, которые также оказались задеты заклятьем, мгновенно сгорели, не успев даже закричать от боли. Однако, когда через несколько секунд поток огня иссяк, вражеский воин не оказался полностью уничтожен силой заклятье, не опал на пол кучкой дымящихся доспехов и сгоревшей плоти, а все также стоял на том месте, где его настигла огненная волна.

Роб не верил своим глазам. Даже если огонь не смог пробить доспехи, он должен был раскалить их так, что находящийся внутри человек просто изжарился бы. Но для огромного воина заклятье, казалось, было не страшнее легкого весеннего ветерка и не нанесло ровным счетом никакого урона.

А вот барон казалось, израсходовал на заклятья все силу, что у него были. Альбрехт упал на одно колено, сплевывая кровь, а его противник тем временем приблизился и взмахнул булавой. Из последних сил барон повернул голову в сторону сына, и Роб скорее угадал, чем услышал, как отец произнес: «Беги». А затем булава опустилась на его голову, ломая череп, и безжизненное тело барона Альбрехта тар Валиора упало на пол его же собственного замка.

Несколько секунд Роб стоял на месте, не в силах осознать происходящее. А затем Роба затопила всепоглощающая ярость, которая развеяла сковавший тело паралич, и юноша принялся было спускаться вниз по лестнице, к закованному в броню гиганту, убившему его отца, который уже переключил свое внимание на оставшихся защитников, убивая их ударами своей чудовищной булавы. Но внезапно в голове Роба загремел тот же голос, что он слышал пару дней назад, во время спарринга с Рихардом:

«Остановись, безумец! Ты уже ничем не поможешь своему отцу, только сам умрешь понапрасну. Делай, что сказал тебе отец! Беги отсюда!» – голос был настолько громким, что заглушил все остальные звуки. Роб остановился на середине лестницы, выронив меч и зажав уши руками, силясь заглушить звуки голоса. Тот через секунду смолк, но только Роб нагнулся за своим мечом, как над ним просвистел арбалетный болт. Юноша тут же присел на корточки и посмотрел в сторону проломленных ворот.

Там из сплошного потока вражеских солдат отделялись силуэты, не вступавшие в схватку и рассредоточивающиеся по сторонам. Стрелки врага проникли в зал, и, в отличие от других воинов, в безумной ярости стремившихся поскорее добраться до рукопашной, действовали грамотно. Прикрываясь ростовыми щитами-павезами, они заняли позиции по краям зала и принялись обстреливать находящихся на галерее лучников и арбалетчиков.

Еще один вражеский арбалетный болт срикошетил от ступеньки прямо под ногами Роба, и юноша, решив больше не испытывать судьбу, подобрал свой меч и в два скачка оказался на вершине лестницы, после чего свернул в проход и побежал к покоям родителей, туда, где должна была быть его мать.

Однако, когда юноша добежал до родительской спальни, она оказалось пуста. От нескольких слуг, пробегавших мимо, Роб узнал, что как только стало известно о нападении, его мать вместе с несколькими гвардейцами собрала всех выживших гостей и слуг и повела их куда-то на нижние этажи, чтобы переждать бой.

Немного поразмыслив, Роб помчался по коридору и свернул на лестницу, ведущую к находящемуся на нижних уровнях амбару с продовольствием. У амбара была толстая дверь, которая, вдобавок, была зачарована рунами прочности и могла выдержать небольшую осаду. К тому же, там был запас еды и воды, и в случае необходимости там задержаться люди не умерли бы с голоду. Мать должна была повести выживших туда, лучшего убежища было просто не найти.

Роб преодолел уже половину пути вниз, как внезапно на лестницу из бокового прохода выскочил воин. В полумраке, царящем на лестнице, юноша поначалу принял его за одного из гвардейцев или рыцарей, защищавших замок, но, приглядевшись, увидел черные доспехи без символики и осознал, что перед ним враг. Противник же, заметив юношу, с яростным воплем бросился на него, размахивая зажатым в руке широким фальшионом.

Юноша поднял свой меч, блокируя удары врага. И хотя напавший на него воин был по виду старше и массивнее Роба, и бился с иступленной яростью, его удары были слишком грубы и прямолинейны. Никаких финтов, никаких ложных движений, лишь размашистые удары и выпады, которыми противник стремился достать Роба. И юноша, почти всю жизнь учившийся искусству фехтованию, легко отражал бешеный, но неумелый натиск своего противника, парируя его удары и смещаясь с линии атаки, пока не углядел удачный момент для контратаки.

Чуть опустив клинок своего меча, юноша специально открылся, оставив брешь в своей защите. Воин в черных доспехах тут же сделал выпад, целясь в незащищенную грудь Роба, но тот оказался быстрее. Лезвие меча юноши метнулось снизу вверх и вошло прямо в кисть противника. Листообразное лезвие с легкостью перерубило кость и сухожилия, и спустя мгновения отрубленная кисть вместе с фальшионом грохнулась на пол. И пока противник тупо уставился на свою правую руку, теперь оканчивающуюся обрубком, Роб взмахнул мечом и точным ударом вскрыл незащищенное горло врага.

Гримаса ярости на лице противника сменилась выражением непонимания. Он поднял руку и попытался зажать рану, но уже через несколько мгновений его ноги подкосились, и воин в черных доспехах упал на ступени лестницы.

А над телом воина с окровавленным мечом стоял Роб. Противник так неожиданно напал на него, что у юноши не было времени поддаться страху, он действовал на инстинктах и навыках. Но стоило бою закончиться, адреналин начал отступать, и Роба захлестнули эмоции. Он только сейчас осознал, что это был не тренировочный спарринг с одним из гвардейцев его отца, а настоящий бой, ставкой в котором была жизнь одного из сражающихся.

И Роб выиграл, впервые убив человека, но никакой радости от своей победы юноша не чувствовал. Наоборот, юношей овладело отвращение от совершенного поступка и страх от осознания того, что он мог умереть. Роба била крупная дрожь, какое-то время ему казалось, что эмоции захлестнут его с головой, поглотят и уничтожат. Но затем он вспомнил, что должен спасти мать и спастись сам. И страх, отчаяние, нерешительность стали отступать, пока, наконец, не остались лишь небольшими сгустками эмоций где-то на краю сознания. Встряхнувшись, Роб перешагнул через мертвое тело своего противника и побежал дальше по ступеням вниз.

Неладное юноша заметил на подходе к амбару. У двери валялись тела четырех гвардейцев, а сама массивная дверь была приоткрыта. Перейдя с бега на шаг, юноша подкрался к двери и осторожно заглянул внутрь. От увиденного Роб чуть не закричал от ужаса.

Амбар был завален мертвыми телами. При взгляде на некоторые их них юноша узнавал слуг, что сновали по коридорам замка, или гостей, что еще несколько часов назад веселились на пиру в честь его Дня рождения и поздравляли Роба. Но теперь на их лицах застыли гримасы ужаса и боли, а глаза остекленели навсегда.

Оглядывая темное, едва освещенное хранилище, ставшее местом бойни, Роб не сразу заметил силуэт женщины, склонившийся над одним из тел. Поначалу он принял ее за свою мать, которая неведомо как смогла пережить бойню, но быстро отбросил свое предположение. А затем Роб перевел взгляд на тело, над которым склонилась женщина, и остолбенел от ужаса, не в силах пошевелиться. На полу лежало тело его матери, Хелены тар Валиор, ее глаза были широко распахнуты, невидящий взгляд устремлен в потолок, а горло было буквально разорвано, будто от клыков и когтей хищного зверя.

Роб стоял, не в силах пошевелиться. Юноше показалось, что даже его сердце перестало биться. Он только что осознал, что за короткий промежуток времени потерял обоих родителей. И это осознание наполнило юношу отчаянием и безысходностью. Он подвел отца, не смог защитить мать. Незачем было больше бороться.

Словно почувствовав его присутствие, стоящая на одном колене подле тела его матери женщина вскинула голову и увидела юношу, а затем медленно выпрямилась в полный рост.

Пожалуй, ее можно было назвать красивой. Длинные черные волосы, тонкие черты лица без единого изъяна, наполненные холодной высокомерной красотой. Да, ее можно было бы назвать красивой, если бы не глаза. Глаза женщины были абсолютно черными, без зрачков и радужек. И сейчас эти внушающие страх глаза неотрывно, не моргая, глядели прямо на юношу. Одета же женщина была в просторную черную накидку, по краям обшитую перьями и подпоясанную простым ремнем, пряжкой для которого служил небольшой птичий череп. Она была похожа на ведьму из древних сказок и легенд. Но это было невозможно, ведь последних ведьм истребили несколько сотен лет назад

Выпрямившись, женщина сделала шаг по направлению к юноше и заговорила:

– Ой, а кто это к нам пожаловал? Неужто сын местного барончика? – издевательски проговорила она. – Иди сюда, я уложу тебя рядом с мамочкой.

– Не подходи ко мне, – дрожащим голосом ответил Роб, направляя на нее меч. Почему-то эта женщина внушала ему необъяснимый, почти животный ужас, хотя была почти на голову ниже и в два раза меньше юноши и на вид не выглядела опасной.

– Ты думаешь, эта железка тебе поможет? Все вы, мужчины, чуть что, сразу хватаетесь за оружие, – притворно вздохнула женщина, а затем сделала движение рукой, будто смахивая что-то. Тотчас неведомая сила буквально выбила меч из руки юноши, клинок отлетел назад, и, звякнув, упал на пол коридора за его спиной.

– Ну, раз ты не хочешь идти, придется самой, – и с этими словами ведьма решительно шагнула к Робу.

Однако, в юноше вдруг поднялась ярость, а также злость на эту женщину, безжалостно перебившую безоружных людей и убившую его мать. Юноша почувствовал, как внутри него ярость преобразовалась в пламя. И это пламя Роб высвободил в виде заклинания. Зачерпнув почти половину магии из своего резерва, юноша создал огненный шар и метнул его в надвигающуюся женщину.

Это был самый мощный огненный шар, и самое удачное атакующее заклятье, которое Робу удавалось создать, но сейчас юноша не обратил на это никакого внимания. Женщина же, видя приближающийся заклятье, остановилась и вскинула в воздух руку. Тут же огненный шар Роба будто врезался в невидимую преграду и взорвался тысячами искр. Но все это дало юноше немного времени, и он тут же захлопнул дверь хранилища, а затем побежал по коридору к лежащему на полу мечу. Однако не успел.

Массивная, прочная дверь за спиной Роба разлетелась в щепки, будто была сделана не из усиленного защитными рунами крепчайшего дуба, а из хрусталя. А в проеме застыла ведьма. Ее издевательские повадки исчезли, и одного взгляда хватило, чтобы понять – она в бешенстве, и больше играть не будет.

Роб, нашарив рукоять меча, поднял его и поднялся с пола сам. А ведьма тем временем шагнула по направлению к нему.

– Щенок решил показать зубы? Значит, придется тебе их вырвать, – заговорила ведьма, направляясь к Робу. Одновременно с этим она вскинула руку, и в юношу ударил поток энергии бледно-зеленого цвета.

Но, несмотря на царящее в душе отчаяние, умирать без боя Роб не собирался. Его инстинкты воина, которые с раннего детства прививали ему отец и многочисленные учителя, требовали продолжить бороться, сражаться за свою жизнь. И Роб боролся.

В метре от юноши в воздухе материализовался золотистый полупрозрачный щит. Поток зеленой энергии ударил в него с такой силой, что по коридору разнесся звук, похожий на удар колокола, однако с ходу щит не пробил. Тогда ведьма усилила свое заклятье, задействовав обе руки и добавив чарам еще больше своей энергии. Поток стал ощутимо больше и мощнее, превратившись буквально в реку, раз за разом бьющую в выставленные юношей защитные чары.

С каждым мигом Робу было все труднее противостоять заклятью своей противницы. Щит истощал и так неполный магический резерв катастрофически быстро. А затем силы полностью иссякли и Роб упал на одно колено. Его магический резерв истощился и золотистый щит погас. Больше ничего не препятствовало заклятью ведьмы, и поток зеленой энергии устремился к юноше.

«Что ж, по крайней мере, я умру в бою», – подумал юноша, закрывая глаза. «Папа, мама, скоро мы встретимся». А затем волна бледно-зеленой энергии захлестнула юношу.