Текст книги "Мир Расмус. Потомок воина (СИ)"

Автор книги: Игорь Шестак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Наконец, на лестнице показалась массивная фигура его дяди. Тарик окинул юношу хмурым взглядом, а затем прошел мимо него в центр комнатушки, и, встав прямо перед пьедесталом, несколько минут неотрывно смотрел на символ быка. Роб же не двигался с места, он неотрывно смотрел на дядю и ждал его дальнейших действий.

Некоторое время они стояли в полной тишине, которую нарушал только негромкий треск пламени от факела в руке дяди. Наконец, Тарик тяжело вздохнул, а затем негромко спросил:

– Что ты здесь делаешь, Роб?

– А ты? – вопросом на вопрос ответил юноша. – Я думал, ты поведешь войско на битву со вторгшимися варварами.

– Герцог решил иначе. Войско выдвинулось полчаса назад, его ведет Бастиан тар Руил, Второй командор герцогства. Но ты не ответил на мой вопрос.

– Может объяснишь, что это, дядя? – в свою очередь спросил Роб, проигнорировав последнюю реплику Тарика. – Это что, святилище? Почему в твоем доме находится замаскированное святилище темного бога? И что это за бог вообще?

– Это – Хастур Быкоглавец, Рогатый Воитель, тот, кто дарует воинам, проливающим в его честь кровь врагов, силу и доблесть, – ответил Тарик. Его голос звучал все так же негромко, но на этот раз Роб уловил в нем благоговение, когда он произносил имя и титулы божества. – Ответы на остальные вопросы очевидны, думаю, нет смысла произносить это вслух.

– То есть ты даже не отрицаешь, что поклоняешься темному богу? Что нарушаешь законы королевства, в армии которого сражаешься?

– Законы придумывают слабые, чтобы ограничить сильных, Роб. Чтобы сильные не взяли то, что и так их по праву – власть. Чтобы было легче управлять стадом, что безропотно принимает самую жалкую судьбу и самые страшные наказания, если так будет гласить закон. Законы – не более чем оковы. Такие как я, твой отец, ты – мы сами творим свою судьбу. Законы нам не нужны!

– Нет, ты не прав, – Роб замотал головой, и даже отступил на шаг. Прямо сейчас рушилась его вера в дядю – в того, кого Роб с детства привык считать примером мужества, доблести и стойкости, того, кто в глазах юноши стоял наравне с отцом. – И что, здесь ты проводишь темные обряды? Приносишь жертвы своему богу?

В ответ на это Тарик закинул голову назад и расхохотался. Но в его смехе не было ни капли веселья. Отсмеявшись, дядя повернулся и посмотрел на Роба, и в его глубине его глаз юноша заметил крохотные багровые отсветы. Как те, что освещали комнату.

– Жертвоприношение? Хастуру? О, нет. За это он покарал бы меня так, что королевским палачам не привидеться и в самых темных кошмарах, – ответил Тарик. – Здесь я медитирую и молюсь, слышу зов своего бога и отвечаю на него. А насчет жертв – единственное подношение, которое приемлет Быкоглавец – кровь убитых в бою врагов, их последний вздох, твою священную ярость, миг, когда твой клинок обрывает жизнь твоего противника. Я знаю, о чем ты подумал, но поверь: Хастур отличается от этого слабака Шесс’зара. У них мало общего.

– Как ты мог, дядя? Это же… ты поклоняешься темному богу! Демону! – неверяще твердил Роб. Тарик не стыдился и не делал даже попытки оправдаться – наоборот, он искренне верил в каждое произнесенное слово, в правильность своих действий и в своего бога. Темного бога.

– Как я мог что, Роб? – ответил Тарик. Он начал распаляться, каждое его слово теперь звучало, будто раскат грома. – Я посвящаю своему богу души убитых мною врагом, Роб. И взамен он одаривает меня силой и доблестью. А что делает твоя хваленая Талсия для своих верующих? Разве она защитила твоего отца, моего брата? Или кого-то из людей, бывших в замке? Явила им свою милость? Нет! Так что не говори мне про Светлых и Темных, мальчишка.

После монолога Тарика комната опять погрузилась в тишину. Роб так и стоял у входа, не в силах вымолвить ни слова.

Только что его дядя, самый близкий из оставшихся у него родственников, признался в том, что поклоняется темному богу. Признался без капли стыда или сожаления. Да, сам юноша не был особо набожным – такое поведение ему привил отец, сам не слишком почитавший богов. Но Роб чтил Талсию и прочих светлых божеств, хоть и редко молился, и не участвовал в церемониях, обрядах и богослужениях в храмах.

Но поклоняться темному богу – значит, обречь свою душу на вечное рабство после смерти, и добровольно ввергнуть ее во тьму при жизни. О поклонниках темных богов, и о совершенных ими преступлениях и ужасных деяниях ходили страшные истории и легенды. Часть из них Роб слышал, будучи маленьким, в качестве предостережения, другие – проходил на уроках с учителем Анваром. И знал, что тот, кто предал светлых богов, неминуемо обречен на страшную и печальную участь. Робу довелось ощутить все это на своей шкуре совсем недавно, когда он попал в плен к культистам Шесс`зара.

А теперь оказалось, что его дядя – один из подобных заблудших, проклятых, что ввергли свою душу во власть темных богов в обмен на силу, богатство, славу или власть.

Тарик же, видя, что Роб не произносит ни слова, продолжил:

– В твоем взгляде я вижу ужас и неверие, племянник. Но посмотри на меня повнимательней: разве я – чудовище? Или ты думаешь, что я убиваю всех подряд направо и налево, и пожираю новорожденных младенцев? Но это же просто ерунда – ты и сам это видишь. Я тот же человек, в чей дом ты вошел пару недель назад. Тот же человек, который командует силами герцогства, защищая его жителей. И тот же человек, который любит тебя и желает тебе только добра. Просто я стал сильнее и добрался до высот, которые не смог бы достичь без покровительства Хастура.

– Так вот, зачем это все: ради силы и власти?

– Ну конечно! А как, ты думаешь, я, всего лишь пэр по происхождению, без земли, без богатств или связей, с магическим резервом даже ниже среднего, смог стать Первым командором герцогства, военачальником, выше которого стоит только сам герцог. С помощью Хастура я исправил ту несправедливость, которую получил при рождении. И потом, все эти разговоры про темных богов, светлых богов – полная чушь. В жизни нет лишь черного и белого, как нет и абсолютно светлых или абсолютно темных богов. Все боги серы, Роб, и блюдут только свои интересы. Просто некоторые оказались в правильном месте в правильное время, явили народу чудо, помогли какому-то доблестному рыцарю в трудный час или просто выглядят как прекрасные сияющие мужи и девы в красочных одеждах – и вот их уже славят простолюдины, в их честь основывают культы, строят храмы, они становятся покровителями орденов, городов и целых государств. А других равняют чуть ли не с демонами, под страхом смерти запрещают поклоняться им, устраивают на верующих в них гонения. Хотя и первые, и вторые требуют почитателей и жертв, взамен вознаграждая силой. Правила одни и те же, Роб. Дело в банальной пропаганде и прививанию народу тех ценностей, которые выгодны правящему кругу.

– И что, ты хочешь, чтобы я тоже поклонился твоему божеству? Темному? – недоверчиво спросил Роб.

– Это принесло бы мне радость, но этого я от тебя требовать не буду. Ибо в тебе сильна магия, а Хастур не слишком жалует тех, кто сражается с ее помощью. Встречать врага лицом к лицу, со сталью в руке и яростью в сердце, убивать противника в честном бою – вот чего требует от нас Быкоглавец. Ты же был обучен биться иначе – за что я тебя не виню. Да и не согласился бы ты поклоняться моему божеству – слишком силен в тебе голос предрассудком и вбитые в тебя безмозглыми наставлениями установки. Нет, я всего лишь прошу сохранить все, что ты видел – в тайне.

– Ты понимаешь, что, скрывая это, я стану соучастником твоего преступления?

– Да, но, видишь ли, предрассудки в Дальвейсе крайне сильны. Поэтому я и прошу об этом.

– Я… я не знаю, – в замешательстве ответил Роб.

С одной стороны, чувство долга говорило ему немедленно доложить об увиденном, цжелательно – самому герцогу, учитывая власть и влияние дяди. Кроме того, после эпизода в пещере культистов юноша не питал к поклонникам темных богов ничего, кроме отвращения и ненависти.

Однако, здесь речь шла о его дяде, который помог и приютил его, всегда относился к племяннику с добротой и заботой. И сейчас чувство долга боролось в душе юноши с чувством любви к Тарику.

– Я еще не решил.

– Такой ответ меня не устраивает, племянник, – Тарик шагнул ближе к пьедесталу и задумчиво провел пальцами по рукояти двуручного меча. Это движение не укрылось от Роба. – Решение нужно принять здесь и сейчас.

– А если я откажусь? – спросил Роб. – Обратишь оружие против племянника, в хорошем отношении к которому еще недавно распинался. А что потом? Убьешь?

– Мне бы очень этого не хотелось, Роб. Речь идет об очень серьезных вещах. Но я уверен, ты сделаешь правильный выбор. Итак, я жду твой ответ.

Роб начал подбирать слова, готовясь ответить отказом и выхватить меч, как вдруг замолк, так и не вымолвив не звука. Юноша почувствовал, как где-то неподалеку было использовано огромное количество магической энергии. Использование магии и заклятий всегда чувствуется другими людьми, и чем могущественнее заклятье и чем больше энергии израсходовано, чтобы воплотить его в реальность – тем отчетливее его ощущают другие. Конечно, здесь еще играло роль то, насколько искусным был почувствовавший и насколько развит его собственный магический резерв и способности, но это были уже детали.

Поначалу Роб подумал, что чары высвободил дядя. Но, присмотревшись, он обнаружил, что тот также сперва удивился, почувствовав выброс магии. А затем находившееся на пьедестале голова чудовищного быка будто потухла, перестав источать багровый свет.

– Что это? – спросил Роб.

– Похоже на нападение. Быстро, наверх, – ответил Тарик, подхватывая одной рукой двуручный меч, другой – башенный щит, и выбегая на лестницу. Юноша последовал за ним.

Глава 14

Выйдя в холл, первое, что заметил юноша – распростершееся на полу тело служанки и склонившегося над ней Тарика. Вокруг служанки валялось разбитое блюдо и рассыпанные яблоки.

– Она жива, – обернулся к юноше Тарик. – Просто спит. Но так крепко, что я не могу ее разбудить. Да и не засыпают люди так внезапно, посреди коридора. Дело не обошлось без магии.

– Угадал, демонопоклонник, – донесся сзади насмешливый голос. Роб и Тарик синхронно обернулись, и глаза юноши расширились от изумления.

В дом вошли двое, и обоих Роб уже видел раньше.

Первым был Гаэль – воин, который бился и победил устрашающего Рашад Хула в недавнем Испытании поединком, чем впечатлил всех присутствовавших тогда зрителей. Молва о нем быстро разлетелась по Карноулу, люди до сих пор говорили о той победе. Как и во время Испытания, Гаэль был облачен в отдельные части брони из черной стали, а его обнаженный двуручный меч покоился на плече.

Вторым же был тот самый черноволосый с посохом, который, как помнил Роб, во время поединка стоял рядом с купцом. Он был намного ниже, чем рослый Гаэль, и на его фоне выглядел просто маленьким. В отличие от своего напарника, черноволосый был облачен довольно легко – в кольчугу из темного метала, которая местами виднелась из-под черного плаща. Другой брони Роб на нем не заметил. В руках он нес посох с навершием в виде белой сферы, зажатой тремя когтями, а сбоку край плаща оттопыривали ножны меча. Брошенная фраза, которую и услышали Роб с Тариком, принадлежала ему.

– Собственно, я удивлен, почему вы в сознании, – продолжил черноволосый. – Я думал, что смог накрыть заклятьем весь дом. Вы прятались где-то?

– Во имя бороды Тюринга, кто вы такие, и что делаете в моем доме без приглашения? – поднявшись с пола и сделав несколько шагов в сторону прибывших, грозно спросил Тарик.

Гаэль и его напарник остановились в небольшом отдалении, и воин с двуручным мечом произнес:

– Это и так очевидно, разве нет?

– Но для особо недалеких поясню, – все тем же насмешливым тоном продолжил черноволосый. – Мы пришли снести с плеч твою голову. Понимаешь ли, ты поклоняешься темному богу, и в этом славном городе есть те, кому это не по душе. И кто готов платить за то, чтобы подобные тебе еретики больше не топтали мостовую этого города и не нарушали законы этой страны.

– Убить меня вздумали, щенки? – прорычал Тарик. – Да вы хоть знаете, кто я такой? Я Первый командор Карноула, главнокомандующий войском герцога. Даже если сможете меня одолеть, герцог этого так просто не оставит. Он с вас шкуру спустит, если узнает.

– Он знает, – коротко ответил Гаэль, а черноволосый добавил:

– Ты думаешь, кто нас нанял? Видишь ли, герцог в курсе того, что ты возносишь молитвы не Талсии, и даже не одному из Пантеона Света. Но если он разоблачит тебя и казнит публично, это плохо отразится на его репутации. Оставлять все как есть – тоже не вариант, сам понимаешь. Вот он и нанял нас, чтобы мы решили проблему за него. А для меня с братом убить поклонника темных богов – всегда радость. А тут за это еще и платят.

– Убить меня? Ну попробуйте, – сквозь зубы ответил Тарик.

Он поднял двуручный меч в боевую позицию, удерживая его одной рукой, и выставил вперед щит, полностью закрывшись им. Учитывая то, что на Тарике были доспехи, которые он, вернувшись из замка герцога, так и не снял, а также помня рассказы о его доблести и мастерстве боя, Роб понял, что наемникам, даже несмотря на искусство боя Гаэля, придется трудно.

Сам юноша также обнажил меч, с которым после эпизода с культистами не расставался ни на минуты, и приготовился к схватке. Поклонялся его дядя темному богу или нет, заслужил ли он смерть от рук этих двух, или нет – сейчас Роб думал не об этом, а о том, что его дядю собираются убить, и был готов биться на его стороне.

– Командора оставь мне, Ари. Я сам с ним разберусь, – произнес Гаэль, делая шаг вперед и опуская меч в боевую позицию. – И сделай что-нибудь с парнем.

– Как скажешь, – ответил черноволосый, направляя свой посох на Роба.

Юноша среагировал мгновенно. Зачерпнув силы из своего магического резерва, он сложил в уме заклятье, и меньше, чем через секунду, прямо перед ним возник золотистый полупрозрачный щит – заклятье, ставшее одним из основных в арсенале Роба. Однако, в этот раз оно ему не помогло. Ведь чары противника не были атакующими. Черноволосый Ари действовал более элегантно.

Внезапно Роб почувствовал небольшое давление на спину, а затем неведомая сила оторвала его от пола, и, протащив несколько метров, с силой впечатала в каменную стену холла. Меч выпал из рук юноши, который пытался противостоять мощи чужих чар, буквально вдавливающих Роба в стену. А затем камень вдруг расплавился, превратившись в тягучую вязкую массу, чтобы через мгновение вновь обрести твердость.

Однако за это мгновение Роб почти полностью провалился внутрь стену – и когда камень вновь затвердел, юноша оказался вмурован в стену, из которой торчали лишь его руки, ноги и голова. Освободиться или даже пошевелиться не представлялось возможным – чары держали крепко.

На другой стороне холла черноволосый маг плечом облокотился на ближайшую стену, скрестив руки на груди. А в центре тем временем готов был начаться бой.

– Говорят, ты лучший воин в герцогстве. Как только я прибыл в ваш город и услышал о тебе – сразу захотел сойтись с тобой в поединке и проверить все эти россказни. Видимо, боги услышали мои молитвы, – произнес Гаэль, неторопливо приближаясь к противнику.

– Ты станешь прекрасным подношением моему богу, щенок, – в тон ему ответил Тарик. – Ну же, давай, нападай. Или передумал уже?

Гаэль не стал отвечать, а просто принял приглашение. Но, в отличие от боя с Рашад Хулом, здесь он не игрался, а сразу начал драться в полную силу.

Мечник незамедлительно применил технику, телепортируясь к своему противнику, и, появившись сбоку от прикрывшегося щитом командора, сходу обрушил на него град ударов.

Но Тарик ожидал чего-то подобного. Он умело прикрылся щитом, блокируя каждый удар Гаэля, при этом не стоя на месте, а смещаясь вслед за движениями противника, не давая тому обойти себя сбоку.

Затем, улучив момент, Тарик шагнул вперед, прямо под замах своего оппонента, и толкнув его щитом, а затем обрушил удар сверху вниз. Не ожидавший подобного Гаэль еле успел отскочить, и удар двуручного меча Тарика врезался в пол холла, оставив на камне глубокую отметину. Гаэль тут же метнулся вперед с уколом, стремясь получить преимущество за счет промаха противника, но Тарик уклонился от метящего ему в голову клинка, вновь закрывшись щитом и приняв боевую позицию.

– Вижу, слухи о твоем мастерстве оказались правдивы, – отметил Гаэль. При этом, в его голосе сквозила чуть ли не радость. – Мало кому удавалось достать меня в первую же минуту боя. Воистину, наш поединок будет достоин самих богов.

– Хватит болтать, щенок. Пусть твой клинок говорит за тебя, – ответил Тарик.

– Как пожелаешь.

Гаэль задвигался вокруг противника, изредка выбрасывая одиночные удары и ища слабое место в обороне Тарика. Несмотря на то, что он был частично облачен в доспехи, это нисколько не сказалось на скорости и ловкости его передвижений.

В отличие от мечника, Тарик двигался мало, он практически стоял на одном месте, прикрывшись щитом и лишь поворачиваясь лицом к противнику, не давая тому обойти себя. Оба бойца использовали техники усиления и укрепления, и от столкновения их оружия по всему холлу расходились сильные порывы ветра, будто при урагане, сопровождавшиеся чудовищным грохотом.

Поняв, что простым натиском защиту своего противника ему не пробить, Гаэль изменил тактику. Теперь на каждый его настоящий удар приходилось по три-четыре финта или ложных замаха, которыми он пытался сбить Тарика с толку, заставить совершить ошибку и раскрыть его защиту. Широкий клинок его двуручного меча плясал в воздухе, будто выписывая немыслимые фигуры, раз за разом пытаясь пробить защиту оппонента.

Но Тарик прошел сотни битв и схваток, из которых неизменно выходил победителем. И подобные трюками его было не провести. Он прекрасно читал ложные движения Гаэля, видя, куда будет направлен следующий удар. Твердо стоя на земле, он, будто скальный утес, противостоящий ураганному ветру, встречал все удары своего противника, принимая их на щит или отводя в сторону его кромкой, а затем контратаковал сам, махая зажатым в правой руке двуручным мечом с такой легкостью, будто он весил не больше кухонного ножа.

Однако, Гаэль значительно превосходил его в скорости передвижения, и когда Тарик пытался достать его в ответ, его клинок лишь вспарывал воздух, или по касательной встречался с клинком мечника, которым тот умело парировал удары.

В таком ключе оба бойца бились уже минут десять. Ситуация возникла патовая – с одной стороны, Гаэль не мог пробить защиту Тарика, с другой – Тарик не мог достать быстрого Гаэля. Оба бойца поняли это почти одновременно, и оба тут же попытались изменить свою манеру ведения боя. Но первым успел Тарик.

С диким ревом, будто разъяренный медведь, он перешел в атаку, сблизившись с Гаэлем. Командор бил с двух рук, работая и мечом, и щитом. Последний в его руках превратился в оружие, которым Тарик наносил удары, не менее смертоносные, чем удары его меча. Обрушившийся на него град Гаэль выдерживал, парируя и блокируя удары своим клинком, однако ему пришлось уйти в глухую оборону. Один из ударов меча Тарика, сверху вниз, наемник принял особенно жестко, на режущую сторону клинка. И тут стала видна разница в силе между бойцами: Гаэль был быстрее, но сильнее был именно Тарик.

От силы удара Гаэль упал на одно колено, оставив в каменном полу солидную вмятину. Наемник с трудом удерживал двумя руками рукоять своего меча, блокируя клинок соперника. Сверху давил Тарик, одной руки которого было достаточно, чтобы его меч мало-помалу продвигался вперед, преодолевая сопротивление Гаэля.

Стоящий у стены черноволосый маг дернулся было, чтобы помочь своего напарнику, но в этот момент Гаэль нашел в себе силы, чтобы с ревом раненого льва отбросить клинок противника от себя. Этого, однако, не хватило, чтобы Тарик лишился равновесия, и командор, изловчившись, успел пнуть все еще стоящего на одном колене Гаэля. Того отбросило на несколько шагов, он перекатился через голову и вновь поднялся на ноги, но Тарик, последовавший за ним, был уже рядом.

Однако, Роб заметил, как клинок Гаэля опустился – так же, как и во время боя с Рашад Хулом, когда мечник начал использовать немагическую технику, которую Роланд назвал «Пятьсот шагов». И следующие мгновения боя подтвердили догадку юноши.

Подскочивший к наемнику Тарик вновь обрушил на него град мощнейших ударов, которые, впрочем, не причинили Гаэлю ни малейшего вреда. Как и тогда, в Испытании поединком, он уклонялся от всех ударов, будто предвидя их, но в отличие от боя с Рашадом, здесь подобное давалось ему с куда большим трудом, некоторым ударам не хватило буквально нескольких сантиметров для попадания.

Но техника наемника работала, он успешно противостоял бешеному натиску Тарика, а клинок его меча раз за разом находил бреши в обороне противника. Почти все ответные удары Гаэля пришлись в доспехи командора, руны на которых вспыхивали при каждом попадании, нивелируя силу удара и не давая клинку нанести вред владельцу лат. Однако, один удар вскользь задел непокрытую голову командора, результатом чего стал порез на левом виске, а другой кольнул в руку со щитом.

Но, казалось, раны лишь добавили Тарику ярости. В неожиданном броске он метнулся вперед и смог достать противника ударом щита. Гаэль вновь покатился по полу, а наблюдавший за боем черноволосый маг прокричал:

– Наше время на исходе. Заканчивай, или мне придется вмешаться!

Если Гаэль и услышал его реплику, то не подал виду. Он медленно поднялся с пола – в отличие от предыдущего раза, Тарик его не преследовал.

Командор стоял в центре холла, вновь прикрывшись щитом, и тяжело дышал. Несмотря на то, что оба бойца имели просто чудовищный запас выносливости, благодаря техникам, все же поединок шел уже довольно продолжительное время, а Тарик еще и был снаряжен куда тяжелее своего оппонента. Было видно, что ему, выложившемуся на полную в недавнем бешенном натиске, требуется некоторое время, чтобы прийти в себя и восстановить немного сил. Но как раз времени его противник ему давать не собирался.

Поднявшись на ноги, Гаэль взмахнул мечом. От его взмаха возник уже виденный Робом смерч, в котором на этот раз отчетливо мелькали стальные вспышки. Смерч ринулся к замершему командору, оставляя на каменном полу десятки глубоких царапин. Тарик напрягся и, уперев свой башенный щит в пол, приготовился принять на себя ярость техники Гаэля.

Прямо перед самым столкновением воздух перед Тариком вдруг подернулся полупрозрачной дымкой и уплотнился – командор применил защитные чары – но смерч Гаэля снес их, даже не замедлившись, и на полном ходу врезался в подставленный щит.

Тарик, рыча, выдержал первый удар смерча, однако тот не утих, а продолжал яриться, кружась прямо напротив командора, с силой давя на его щит. Некоторое время Тарик сопротивлялся ему, а затем вихрь стал буквально двигать его, вцепившегося в щит и изо всех сил упирающегося ногами в пол.

Наконец, собрав оставшиеся силы, командор взревел и с силой оттолкнул смерч, который после этого рассеялся без следа. Однако, на противостояние с техникой Гаэля Тарик потратил множество сил и энергии, а его щит, на котором не оставалось ни царапины от прошлых ударов мечника, сейчас был сплошь иссечен.

Гаэль же не терял времени даром. Пока его противник противостоял порожденному им смерчу, мечник провел рукой над своим клинком и прошептал несколько слов. Тотчас же по всему лезвию меча вспыхнули золотистым светом руны. И хотя их разделял почти весь холл, Роб, ничего не смысливший в рунах и руническом искусстве, почувствовал мощь, исходящую от знаков на клинке Гаэля.

А тот не стал терять времени даром, и побежал по направлению к своему противнику, который как раз отбил смерч. Подбежавшего Гаэля Тарик встретил широким взмахом своего двуручного меча, который наемник парировал, и схватка возобновилась.

Противники вновь обрушивали чудовищные по силе удары друг на друга. Однако в этот раз и Гаэль, и, особенно, Тарик, рубились намного более агрессивно, практически не думая о защите. Сталь гремела о сталь с такой интенсивностью и силой, будто Роб оказался в кузнице, где работала одновременно сотня кузнецов, а за движениями обоих воинов и частотой их ударов не мог уследить глаз обычного человека.

И чем дольше шла рубка, тем отчетливее становилось понятно, что Тарик проигрывает. Он уступал своему оппоненту в скорости, и где командор наносил один удар, хоть и мощный, Гаэль успевал выбросить два-три своих. Его клинок мелькал в воздухе размазанной золотой лентой, раз за разом обрушиваясь на Тарика. К тому же, Гаэль выглядел намного свежее, чем его противник.

И постепенно превосходство в скорости и выносливости начало приносить плоды. На землю упал иссеченный щит Тарика, а сам он разорвал дистанцию и, тяжело дыша, рухнул на одно колено. Гаэль не стал его преследовать, а замер на месте, подняв меч в защитную позицию.

Оба бойца выглядели уставшими и потрепанными, но если на Гаэле ран было не так много – несколько порезов на руках и ногах, небольшой порез на правой щеке и стальные лохмотья, в которые превратился его левый наплечник – то Тарик выглядел не в пример хуже. Его латы были все посечены, из порезов сочилась кровь. Левая рука, видимо, была сломана, и висела безвольной плетью у бедра. Левая нога была распорота так, что Роб даже со своей позиции смог различить белеющую в ране кость. В общем и целом, Тарик тар Кризар проиграл этот бой. Это понимал и его оппонент, вновь нарушивший тишину:

– Вставай. Прими свою смерть, как мужчина, стоя, с мечом в руке, – что-то подобное Гаэль сказал и Рашад Хулу полторы недели назад.

Но Тарик, в отличие от ассасина, не спешил подниматься. Наоборот, он выронил меч, правой рукой полез за пазуху, будто стремясь нащупать что-то. Его губы шевелились, но слов Роб разобрать не мог. Было ощущение, что у Тарика не осталось сил, чтобы продолжать бой, и он спокойно ждет своей судьбы.

Однако черноволосый маг, по-видимому, так не считал. Почти весь бой он с расслабленным видом стоял у стены, наблюдая за поединком, и лишь изредка делал попытки вмешаться, впрочем, никогда не доводя их до конца. Однако сейчас он мгновенно напрягся, а через секунду заорал Гаэлю, направляя посох на стоящего на одном колене Тарика:

– Не дай ему это сделать! Он пытается…добей! Быстро!

Гаэль тут же метнулся вперед, занося клинок. Но мечника опередила молния, сорвавшаяся с кончика посоха черноволосого и ударившая в силуэт командора.

Однако Тарик успел быстрее. Нашарив то, что искал, он сдернул с шеи какой-то медальон – Роб успел разглядеть только крупный рубин – и сжал его в кулаке. Тотчас же тело командора поглотила багровая вспышка, куда секундой спустя врезалась пущенная магом молния. А следом, подскочил Гаэль, ударив туда, где должен был находиться его противник.

На мгновение яркая вспышка ослепила Роба, а когда зрение вернулось к нему, юноша увидел невозможную картину. Его дядя так же стоял на одном колене, левой – сломанной – рукой удерживая клинок меча Гаэля. Усиленное рунами лезвие должно было с легкостью рассечь ладонь, руку, а затем и тело Тарика, но этого не происходило. Однако не это привлекло внимание юноши.

Броня, будто пепел, осыпалась с тела его дяди, оставив только нагрудник и поножи. Тарик вдруг начал увеличиваться в размерах, становясь больше и массивнее, и так не маленькие мышцы командора стремительно росли. Но главное, его плоть была багрового цвета – такого же, что освещал скрытое святилище темного божества. И через эту кожу отчетливо были видны вздувшиеся и почерневшие вены. Вокруг фигуры существа клубился красноватый туман, и Роб, как тогда, в пещере, вновь ощутил присутствие могущественного темного существа.

А тем временем Тарик, несмотря на все усилия шокированного Гаэля, медленно поднялся с колен, все также сжимая в руке клинок его меча, другой рукой подобрав свой собственный. Теперь он на полторы головы возвышался над своим противником. В бок Тарика попала еще одна молния, пущенная магом, но он обратил на нее не больше внимания, чем на комариный укус.

Продолжая удерживать клинок Гаэля, Тарик повернул голову к Робу и встретился с ним взглядом. Юноша содрогнулся – глаза его дяди были абсолютно красными, без зрачков и радужек. Тарик неожиданно улыбнулся – во рту сверкнули острые зубы – и произнес:

– Смотри внимательно, щенок. Таково благословение Хастура своим верным последователям. Вот ради чего стоит служить ему, – голос Тарика этом отдавался в ушах Роба, юноше казалось, что он слышит не один, а сразу несколько голосов, одновременно произносящих одну и ту же фразу. Его дядя – точнее, существо, раньше бывшее им – тем временем обернулся обратно к Гаэлю, все еще силящемуся освободить свой меч.

– Теперь ты, насекомое, – произнес краснокожий демон. Даже с такого расстояния Роб увидел, как округлились глаза мечника.

Тарик же одним движением вырвал меч из рук Гаэля и швырнул его на пол, а затем нанес удар самому наемнику своим ставшим огромным, будто молот, кулаком. Мечник успел закрыться руками, но это ему не помогло. От удара он подлетел в воздух и, пролетев половину холла, впечатался в противоположную стену и с грохотом свалился на пол.

Тарик шагнул было к нему, добить, но внезапно его ноги по щиколотку провалились в пол. Подняв свои красные глаза, существо уставилось на вышедшего вперед мага, который поднял окутанный сиянием магический посох и направил его на тварь.

– Ааа. Трус, что боится встретиться с противником в честном бою, – от рыка твари содрогнулись сами стены дома. – Ты умрешь в назидание остальным трусам, предпочитающим фокусы настоящей доблести.

Вместо ответа маг взмахнул посохом, из навершия которого вырвалась стремительно удлиняющаяся огненная плеть, кончик которой хлестнул Тарика по лицу. Тварь с рыком боли отдернула голову назад, зажав лицо ладонью, а когда опустила руку, Робу стало видно, что левый глаз и щека существа превратились в сплошное кровавое месиво.

С яростным рыком Тарик рывком вытащил свои ноги из каменного плена, а затем прыгнул вперед, одним скачком преодолев разделяющее их с магом расстояние, и обрушил на него удар меча. Но черноволосый даже не сдвинулся с места, и клинок прошел сквозь него, будто сквозь воздух. Тварь удивленно рыкнула, а образ мага тем временем развеялся.

– Иллюзия, – прорычал Тарик, видя, как настоящий маг выходит из-за колонн в противоположном конце холла, – трюки, недостойные настоящего воина. Биться с тобой – оскорбление.