Текст книги "Государство Катар. Отражения во времени"

Автор книги: Игорь Сенченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Ознакомившись с содержанием письма, шейх племени бану ибн ‘али сказал, что он – не поданный и тем более – не раб шейха ‘Исы. И хотя противостоять мощи англичан едва ли сможет, но хотел бы заметить, что никакая сила британцев и никакие их действия не заставят его вернуться на Бахрейн. И что лучший способ решить возникший вопрос – это дать ему и шейху Джасиму время, чтобы вступить в переписку с шейхом ‘Исой и миром уладить их конфликт. А вот угрозы британцев в его адрес здесь ни к чему, ведь никаких отношений у него с ними не было и нет.

Гаскину и его компаньону не оставалось ничего другого, как возвратиться на «Сфинкс». С учетом бескомпромисной позиции шейха Султана, а также того, что никакой реакции ни со стороны турок, ни со стороны шейхов Джасима и Султана по истечении времени, отведенного им для ответа, не последовало, англичане приступили к силовым действиям (08.07.1895). Выполняя отданный ему приказ, командир «Сфинса» захватил 8 стоявших в бухте Зуба– ры парусников племени бану ибн ‘али.

Турецкий чиновник, находившийся в Зубаре, выразил протест Л. Пелли по поводу действий «Сфинкса». Отметил, что Зубара – это часть Катара, находящегося под сюзеренитетом Османской империи. Потребовал, чтобы английская канонерка немедленно покинула бухту Зубары. Обратил внимание на то, что на нескольких парусниках, задержанных англичанами, имелся выловленный жемчуг и нераскрытые еще жемчужные раковины. И подчеркнул, что если что-нибудь из этого пропадет, то ответственность за происшедшее будут нести англичане.

В тот же день, 8 июля 1895 г., «Сфинкс» покинул Зубару и отправился на Бахрейн вместе с 8 задержанными им парусниками, которые англичане передали шейху ‘Исе.

Шейх Джасим внимательно наблюдал за действиями англичан в Зубаре. Выступая на стороне шейха Султана, во все происходившее, вместе с тем, не вмешивался. Свое мнение о случившемся изложил (10 июля 1895 г.) в письме на имя Ф. Вилсона. Указал, что акцию англичан иначе как угрозой применения силы в отношении народа Катара назвать нельзя. Сделал акцент на том, что избежать стычки и кровопролития удалось только благодаря обходительности и здравомыслию шейха Султана. Что же касается захвата английским военным судном восьми парусников с добытым уже жемчугом и нераскрытыми еще жемчужными раковинами на борту, и другим имуществом, писал он, то это, на его взгляд, есть ничто иное, как нарушение самими же англичанами мира на море, к соблюдению которого они постоянно призывают арабов Прибрежной Аравии.

Упоминая о племени бану ибн ‘али, высказал мнение о том, что оно едва ли покинуло бы родные земли, если бы там над ним не глумились. Отзываясь об этом племени как именитом и достойном, а не бунтовщическим, каким его рисуют власти Бахрейна, уведомил, что готов был бы поручиться перед шейхом ‘Исой, что никаких враждебных акций с их стороны из Зубары в отношении Бахрейна не последует. Заметил, что члены этого племени бедны и зарабатывают на жизнь тяжелым трудом в море, используя принадлежащие им парусники, которые у них отобрали. Напомнил, что многие рода и колена этого племени издревле проживали в Катаре, сначала в Эль-Фурайхе и Зубаре, а затем – в Эль-Хувайле и в Эль-Бида’а. И потому за дела их в Катаре отвечает именно он и стоящий над ним Аллах!

Турки на акцию англичан отреагировали задержанием нескольких бахрейнских парусников. Прибыли они в Зубару, чтобы вывезти оттуда семью и родственников старейшины одного из кланов племени бану ибн ‘али, схваченного англичанами и доставленного в Манаму в ходе операции по аресту парусников этого племени в водах у Зубары. Во время встречи и беседы с шейхом ‘Исой они примирились, и старейшина решил не покидать Бахрейн.

Обстановка по-прежнему оставалась напряженной. Льюис Пелли получил предписание проследовать в Зубару, оценить ситуацию на месте, и задержать, если сочтет это целесообразным, еще несколько парусников племени бану ибн ‘али.

Прибыв в Зубару (13 июля 1895 г., на корабле «Лоуренс») и находясь там, Л. Пелли пришел к мнению, что шейх Джасим намерен и готов поддержать племя бану ибн ‘али, несмотря ни на предупреждения англичан не делать этого, ни на их акции силового воздействия. Согласно сведениям, полученным им от тайных агентов в Катаре, шейх Джасим предоставил племени шейха Султана шатры и верблюдов. И посоветовал шейху Султану, чтобы тот, дабы уберечь парусники его племени от возможных новых акций англичан, переместил их из Зубары к жемчужным отмелям у Эль-Бида’а.

Собрав информацию о том, что происходило в Зубаре, Л. Пелли решил проследовать на судне вдоль побережья до Ра’с Лаффана, и разобраться с положением дел и там. По пути столкнулся с 8 парусниками племени бану ибн ‘али, шедшими в Зубару. Задержал их (15.07.1895), отвел на Бахрейн и передал шейху ‘Исе. Всего в течение недели англичане изъяли у этого племени 16 парусников.

В конце июля в Зубару пришла турецкая канонерка «Зохаф». В Манаму от агентов шейха ‘Исы в Катаре стали поступать сведения о том, что шейх Джасим «созывает племена», готовясь, судя по всему, к участию в набеге на Бахрейн.

Обстановка накалилась до предела. 14 августа 1895 г. муташарриф Эль-Хасы, обвинив англичан в «нарушении мира и тишины» на побережье Катара, входящего в зону ответственности Турции, заявил, что не в состоянии больше сдерживать племена Катара, которые выказывают неудовольствие «самовольными действиями британских захватчиков» в Персидском заливе и на побережье Аравии.

И что если в течение последующих 17 дней удерживаемые англичанами парусники племени бану ибн ‘али не будут возвращены, то все это может закончиться налетом данного племени и его союзников на Бахрейн с целью высвобождения их судов силой.

16 августа английский политический резидент информировал британскую администрацию в Индии о том, что исключать возможность нападения на Бахрейна нельзя, и затребовал подкрепления. Отметил, что наскок на Бахрейн, согласно сведениям, полученным шейхом ‘Исой от его агентов в Катаре, планируется с четырех сторон. Шейх Джасим с его катарским племенным ополчением проследует на Бахрейн со сторны Манамы. Шейх Султан ибн Салама во главе со своим племенем – со стороны Мухаррака. Насир ибн Мубарак с племенем бану хаджир – со сторны Ра’с-эль-Барра; и ополчение, собранное муташаррифом Эль-Хасы, – с Запада от Бахрейна. Высказал мнение, что вылазка, подготавливаемая с одобрения турок, определенно спровоцирует бунт среди ряда бахрейнских племен и шиитов, недовольных правлением шейха ‘Исы. И если не принять срочных и решительных мер, с применением силы, если потребуется, то последствия такого развития событий едва ли предсказуемы. Поинтересовался, могут ли английские военные корабли, находящиеся в водах у побережья Бахрейна, открыть огонь по судам с турецким флагом в случае их враждебных действий против Бахрейна?!

Информация о готовящемся набеге на Бахрейн вызвала переполох и в Бомбее, и в Лондоне. 22 августа Ф. Вилсону поступило четкое указание насчет того, как надлежит действовать в случае возникновения угрозы Бахрейну извне. В распоряжении, отданном ему, говорилось, что «любая демонстрация враждебности в отношении Бахрейна» должна быть пресечена, решительно и жестко. Если суда флотилии, выдвинувшейся на Бахрейн, будут идти под турецким флагом, то надлежит преградить им путь и потребовать объяснений. Если таковые окажутся неубедительными или вызовут сомнения и подозрения, то предупредить командующего флотилией, что дальнейшее продвижение судов в воды Бахрейна, на расстояние менее трех милей от побережья, будет остановлено силой.

В день истечения срока действия турецкого ультиматума командир английской эскадры, стоявшей у побережья Бахрейна, получил от британских агентов в Катаре сведения, что атаки на Бахрейн не избежать, и что участие ней могут принять и турки.

Будучи извещенным об этом, Л. Пелли прибыл на Бахрейн (на судне «Сфинкс»), и сразу же отправил к полуострову Катар военный корабль «Pigeon» под командованием лейтенанта Картврайта (Cartrwright) – для наблюдения за положением дел в том районе с акцетом на отслеживании передвижения стоящих там судов. Проследовав туда, лейтенант обнаружил у мыса Ра’с-Умм-эль-Хас крупную флотилию парусников, готовою к выходу в море. На борту одного из судов, согласно его донесению от 05.09.1895, полученному Льюисом Пелли (05.09.1895), находился турецкий чиновник, присматривавший за делами в Катаре.

Л. Пелли приказал капитанам двух находившихся в его распоряжении английских кораблей («Сфинкс» и «Лоуренс») бомбардировать флотилию арабов. В ходе проведенной операции было уничтожено 44 арабских судна и захвачено еще около 120 парусников.

Шейх Джасим принес извинения за причастность Катара к готовившейся турками акции против Бахрейна. Англичане ответили, что прежде, чем его извинения будут ими приняты, он должен уведомить племя бану ибн ‘али, что ему надлежит оставить Зубару, покинуть Катар, возвратиться на Бахрейн и встать под защиту шейха ‘Исы, к чему тот готов, притом на тех же условиях, что и до ухода племени с Бахрейна. Кроме этого, ему надо распустить племенное ополчение, собранное у Зубары, и возвратить шейху ‘Исе девять захваченных у Бахрейна судов (привести их из Зубары и поставить на якорь в месте расположения у побережья Катара английских кораблей). После совета со старейшинами своего племени шейх Султан ибн Салама так и поступил. Покинули Зубару и турки, включая находившийся там отряд, численностью в 30 человек.

По завершении операции англичане потребовали (10 января 1896 г.) от шейха Джасима выплаты штрафа за высвобождение удерживаемых ими на Бахрейне катарских парусников (за исключением тех, что принадлежали племени бану ибн ‘али), в размере 30 000 рупий. Британский политический резидент в Персидском заливе предлагал, к слову, взискать пеню в 50 000 рупий. Английские центральные власти снизили ее до 30 000 рупий, сочтя такую сумму вполне достаточной к взысканию в наказание за причастность шейха Джасима к событиям, имевшим место в Зубаре. Информировали шейха, что оплатить штраф он должен до 17 февраля 1896 г., притом лично резиденту, который прибудет для этого в Эль-Вакру. В случае же невыполнения данного требования все задержанные суда уничтожат.

Сделать это шейх Джасим отказался – и 80 парусников сожгли (06.04.1896), у побережья Бахрейна; оставшиеся 40 возвратили их владельцам, но после уплаты штрафа (уже самими ими), наложенного на их суда. Эта акция англичан больно ударила по многим катарским семьям. Сожженные парусники, вовлеченные в жемчужный промысел, являлись едва ли не единственным средством заработка на жизнь и для их владельцев, и для многих ловцов жемчуга.

После того, как англичане спалили катарские суда, турки, заявлявшие о том, что будут защищать Катар от угроз извне, их военный патрульно-сторожевой отряд, несший службу на побережье Верхней Аравии, усилили, и поставили на постоянное дежурство у полуострова Катар канонерку «Зохаф». Турецкий посол в Лондоне выразил протест в связи с действиями в Зубаре английского политического резидента в Персидском заливе (29).

В 1897 г. обострились отношения шейха Джасима Аль Тани с шейхом Мубараком Аль Сабахом, эмиром Кувейта (правил 1896-1915), пришедшим к власти путем дворцового переворота (17 мая 1896 г.). Причиной раздора стал визирь свергнутого правителя Кувейта, Йусуф ал-Ибрагим, связанный с семейством Аль Сабах родственными узами. Бежав из Кувейта, он, человек состоятельный, задался мыслью подвинуть шейха Мубарака от власти (30). После второго организованного им неудавшегося набега на Кувейт (30.06.1897) – «на 11 судах с 1100 вооруженными наемниками на борту» – укрылся на Бахрейне (31). Рассчитывал, что сможет убедить шейха ‘Ису ибн ‘Али Аль Халифу, эмира Бахрейна, принять участие в совместных с ним действиях против Кувейта, но тот предложение, сделанное ему на этот счет, отклонил. Как, впрочем, и обращение к нему шейха Мубарака выступить посредником в урегулировании его разногласий с сыновьями убитых в ходе дворцового переворота шейхов Мухаммада (бывшего правителя Кувейта) и его брата Джарры.

Не преуспев в поисках союзника на Бахрейне, Йусуф перебрался оттуда в Катар, где также вступил в переговоры с правителем Эль-Бида’а, шейхом Джасимом Аль Тани, на предмет проведения совместных акций против шейха Мубарака, с которым шейх Джасим, как и с шейхом ‘Исой, находился тогда в натянутых отношениях. Имеются документы, свидетельствующие, что правитель Эль-Бида’а обещал Йусуфу выделить для военного похода против Кувейта парусники, матросов и отряд верблюжьей кавалерии. Согласно информации, полученной от политического резидента в Персидском заливе, говорится в депеше Департамента по внешним делам английской колониальной администрации в Индии от 27 октября 1897 г., Йусуф ал-Ибрагим и правитель Эль-Бида’а собирались напасть на Кувейт 6 ноября 1897 г. (32). Йусуф ал-Ибрагим пытался привлечь к задуманной им вылазке против Кувейта и род Рашидитов. С этой целью посещал Хаиль, столицу Джабаль Шаммара; сопровождали его в той поездке сыновья убитых шейхов Мухаммада и Джарры (33).

В начале ноября 1897 г. в Эль-Бида’а состоялась встреча открытых противников шейха Мубарака – Йусуфа ал-Ибрагима, шейха Джасима Аль Тани и тогдашнего эмира из династии Рашидитов. Обсуждали план предстоящего похода. Нападение на Кувейт планировали предпринять с моря и с суши, со стороны Неджды и Катара. Однако под давлением турок триумвират распался. В случае успеха с набегом на Кувейт род Аль Тани намеревался использовать военную силу Рашидитов и финансовые ресурсы Йусуфа в противостоянии с родом Аль Халифа (34).

В 1898 г. обстановка вокруг Катара вновь накалилась. Причинами тому арабские историки называют, во-первых, воспламенившиеся разногласия между правителями Абу-Даби и Эль-Бида’а из-за ‘Удайда, и, во-вторых, беспорядки в Катаре, порожденные действиями турок.

«Провинция Эль-Катр[Катар],-докладывализ Багдада А. Круглов (21.05.1898), – не отличаясь спокойствием, почти постоянно служила предметом заботы турецких военных властей, как в Багдаде, так и в Константинополе». Англичане, «проявлявшие повышенный интерес к этой местности, не переставали засылать туда своих агентов». Открыто игнорировали все притязания Порты на Катар, как бы не замечая, что турки «являются фактическими владетелями этой территории»; содержат в Катаре военный гарнизон; «выстроили здание казармы в виде форта; и подняли там свой флаг».

Британцы, отмечал А. Круглов, «сносятся с шейхом Джасимом напрямую, и, по-видимому, небезуспешно». Шейх Джасим ловко лавирует в отношениях с турками и с англичанами, и, «сообразно обстоятельствам», заигрывает то с османами, то с бриттами. «Свободно собирает подати с берегового населения, промышляющего прибыльной ловлей жемчуга. Сам занимается его сбытом в Индию, являясь… лицом непосредственно заинтересованным в хороших отношениях и с бомбейскими властями, и с английским генеральным консулом в Бушире». Англичане, конечно же, пользуются этим. Всячески науськивают его против турецких властей и подстрекают к «разного рода выходкам» против них. Поступая так, имеют в виду при первой же благоприятной ситуации поставить Катар под свой протекторат (35).

Умело в этих целях использовали британцы, как следует из донесения коллежского асессора Виктора Федоровича Машкова из Багдада (08.01.1897), и возможности своего консула в Басре, капитана Уайта. Человек этот, «мягкий, вкрадчивый и спокойный, далекий от отличающей англичан, работающих на Востоке, замкнутости, – писал В. Машков, – совершенно завладел смененным уже, к счастью, генерал-губернатором Бассоры [Басры] Хамди-пашой. В последнее время тот на все смотрел глазами Уайта, и делал все, что тот хотел. Так, например, по одному слову Уайта назначались “удобные” и смещались “неудобные” для англичан чиновники» и в самом вилайете Басра, и во входивших тогда в сферу ответственности вали Басры турецких владениях в Верхней Аравии (36).

Поводом для последних беспорядков в Катаре (1898), информировал русского посла в Костантинополе А. Круглов (21.05.1898), «послужила ссора между солдатами турецкого гарнизона и местным населением, отрезавшим османам доступ к единственному источнику пресной воды, находящемуся на некотором расстоянии от их форта. Произошло столкновение, жертвой которого стал один араб. Население взбунтовалось. Солдаты вынуждены были запереться в форте. Осада его продолжалась до прибытия турецкого военного судна из Бассоры [Басры]. Обстрел берега из корабельных орудий подавить бунт не помог». И тогда, как и в 1893 г., во время аналогичных протестных выступлений населения, в дело в качестве посредника вмешался накиб Бассоры, то есть верховный религиозный авторитет тамошней мусульманской уммы (общины). Известно, сообщал А. Круглов, что когда в прошлый раз он посещал шейха Джасима, то «взял с него куш денег, и замял вопрос в Константинополе, а от турок за это получил еще и орден» (37).

Выполняя возложенную на него миссию посредника в ноябре 1898 г., докладывал А. Круглов, накиб Басры, сеййид Раджаб-эффенди, находясь в Эль-Бида’а пытался также устранить разногласия и в отношениях между шейхами Джасимом Аль Тани и Мубараком Аль Сабахом, правителями двух уделов из зоны влияния Османской империи в Восточной Аравии.

Сеййид Раджаб-эффенди, говорится в донесении английского генерального консула в Багдаде П. Мелвилла (30.11.1898) британскому послу в Константинополе Н. О’Конору, отправился в Катар на пароходе «Абдул Кадир». Будучи там, делал все, что в его силах, чтобы помочь выправить отношения между правителем Катара шейхом Джасимом Аль Тани и турками, и содействовать его примирению с эмиром Кувейта шейхом Мубараком Аль Сабахом (38).

Миссия сеййида Раджаба-эффенди, как явствует из депеши (20.12.1898) г-на Вратислава, английского консула в Басре, генеральному консулу в Багдаде П. Мелвиллу, успехом не увенчалась. Сеййид Раджаб-эффенди, сказано в ней, возвратился из Катара 16 декабря. Сообщил, что шейх Катара не захотел даже встретиться с ним, и его посреднические усилия оказались безуспешными и даже бесполезными (39).

По сведениям английских дипломатов, во время бунта в Катаре в 1898 г. имелись жертвы с обеих сторон. Докладывал об этом и лейтенант Робинсон, командир военного судна «Сфинкс», посещавший гавань Эль-Бида’а в ноябре 1898 г., по пути в Карачи. Находясь в Эль-Бида’а, лейтенант Робинсон встречался и разговаривал с шейхом Ахмадом, братом шейха Джасима, присматривавшим тогда за Эль-Бида’а. По словам лейтенанта, шейх Ахмад прямо и открыто выражал желание рода Аль Тани «отпасть от турок» и встать под защиту британцев.

Но поскольку обращения о переходе Катара под протекторат Англии в письменной форме от рода Аль Тани не поступало, то и никаких действий со стороны Британской империи тогда не последовало (40).

С учетом информации, полученной турками от их осведомителей в Катаре об «усилившихся проанглийских настроениях» шейха Джасима, османы увеличили свой военный гарнизон в Эль-Бида’а – довели его численный состав до трех батальонов (декабрь 1898 г.). В начале января 1899 г. отправили к побережью Катара – для патрулирования тамошних прибрежных вод – корвет «Зохаф» (41).

«Главная задача генерал-губернатора Бассорского [Басрийского] вилайета Хамди-паши, – говорится в донесении русского консула в Багдаде, надворного советника А. Круглова (21.09.1899), – это установление… более строгого надзора за всем арабским побережьем Персидского залива от Басры до Эль-Катра [Катара]». В этих целях он добивается «учреждения должностей [турецких] начальников портов в Эль-Катре [Катаре], Кувейте, Эль-Катифе, на Фао и в некоторых других пунктах» (42)

Все эти действия турок по «наращиванию своего присутствия», в том числе и военной силы, в непосредственной близости от Бахрейна привели к тому, что англичане назначили туда постоянного политического агента. Им стал Джон Калькотт Гаскин. Приступил к исполнению своих обязанностей 10 февраля 1900 года. В сферу его полномочий входили также Катар и Эль-Хаса (занимал эту должность до октября 1904 г.). Главная задача Гаскина состояла в продвижении английской торговли и политического влияния Британской империи на Бахрейне, в Катаре и, по мере возможности, в Неджде – с акцентом на Эль-Хасе. «По сведениям бассорского вали [генерал-губернатора Басры], – доносил Александр Алексеевич Адамов, – английский консул на Бахрейне, г-н Гаскин, посылает своих эмиссаров к племенам Неджда с целью – через подкуп – возбудить среди них смуты». Порта требует от английского правительства освободить этого консула от занимаемой им должности (43).

В 1900 г., в сезон «жемчужной охоты», у побережья Катара произошло несколько межплеменных конфликтов из-за разногласий о местах ловли. Контакты англичан с Катаром по данному вопросу выявили серьезную настроенность рода Аль Тани на то, чтобы встать под протекторат Британской империи.

В июне жемчужный флот племени бану ибн ‘али напал на парусники бахрейнского племени бану амамара, вовлеченные в ловлю жемчуга у Эль-Вакры. В сентябре имел место еще один инцидент, в водах у Закиры, что на севере Катарского полуострова. Одним из его участников стало племя бану хаджир во главе с Сальманом ибн Йатима.

Жемчужные междоусобицы могли пошатнуть установившийся мир на море. Дабы не допустить новых споров между побережными арабами в таком весьма чувствительном для всех них вопросе, как жемчужня ловля, чреватых к тому же непредсказуемыми последствиями, англичане сочли необходимым наказать их зачинщиков, а также встретиться и переговорить по данной теме с семейством Аль Тани. В отличие от турок, чья власть на полуострове была лишь номинальной, семейство Аль Тани пользовалось уже среди племен Катара непререкаемым никем авторитетом.

Из работ арабских историков известно, что за нарушение мира на море на племя бану ибн ‘али британцы наложили штраф, в размере 1 500 рупий, а также повстречались и напрямую, минуя турок, переговорили с главой Эль-Бида’а, шейхом Ахмадом, братом шейха Джасима. В ходе этих контактов шейх Ахмад в очередной раз озвучил его с братом намерение заключить договор о протекторате с Англией, аналогичный подписанным с ней шейхствами Договорного Омана.

В марте 1902 г. шейх Ахмад от имени шейха Джасима и всего рода Аль Тани официально обратился к английскому политическому агенту на Бахрейне Дж. Гаскину с выражением желания встать под протекторат Британской империи. В обращении отмечалось, что, приняв английский протекторат, шейх Джасим обязуется лично отвечать за недопущение актов пиратства в водах у полуострова Катар. И подтверждает готовность к сотрудничеству с британским правительством и английским агентом на Бахрейне в любых делах и по любым интересующим англичан вопросам на материковой Аравии.

Гаскин, к слову, выступал за то, чтобы взять под протекторат Британской империи не весь Катарский полуостров, а только Зубару. Политический резидент Кэмбелл придерживался диаметрально противоположного мнения. Предлагал английскому правительству признать независимость Катара и обещать правителям из рода Аль Тани защиту от вмешательства в дела их удела кого бы то ни было извне при условии поддержания ими тишины и мира в Катаре и недопущения актов пиратства на море.

До вступления в переговоры по данному вопросу с шейхом Ахмадом, братом шейха Джасима и главой Эль-Бида’а, Кэмбелл считал необходимым убедиться в том, примет ли бразды правления шейх Ахмад после смерти шейха Джасима, или у руля власти встанет кто– то другой. Дело в том, что из-за острых разногласий с турками шейх Джасим как бы отошел от дел, будучи уже в преклонном возрасте, и передал управление Катаром, о чем уведомил османов, своему брату, шейху Ахмаду. На деле же, оставаясь в тени, продолжал управлять Катаром.

27 декабря 1902 г. полковник Кэмбелл, проконсультировавшись с Гаскиным, доложил английским властям в Индии, что признанным лидером племен Катара остается шейх Джасим. И хотя от титула каймакама [каиммакама] Катара, присвоенного ему турками, он и отказался, Порта в качестве преемника шейха Джасима на должности вице-губернатора Катара рассматривает его брата, шейха Ахмада Аль Тани.

Лорд Керзон, вице-король Индии, ответил на донесение Кэмбелла в присущем ему стиле – предельно сжато и лаконично. Войти в договоренности с семейством Аль Тани об установлении протектората над Катаром, дабы не допустить упрочения влияния Османской империи в Восточной Аравии, писал он, было бы разумно. В случае же, если центральное правительство Англии не изъявит готовность сделать это незамедлительно, то шейха Ахмада, по его, лорда Керзона, разумению, следовало бы известить об этом в деликатной форме. Сказать, что с принятием решения по столь важному и щекотливому вопросу, учитывая объявленный Константинополем статус Катара в структуре владений Турции в Аравии, равно как и статус самого шейха Ахмада, английское правительство решило повременить. Отложить до тех пор, пока шейх Ахмад де-юре не встанет у руля власти, официально сменив шейха Джасима (44).

Вместе с тем, контакты англичан с родом Аль Тани заметно активизировались, начались поставки в Катар оружия. Документы, хранящиеся в Архиве внешней политики Российской империи, свидетельствуют, что для снабжения оружием племен, населявших земли в турецких владениях в Верхней Аравии, в том числе в Катаре, англичане использовали Бахрейн.

Снабжение племен Аравийского побережья Персидского залива «скорострельным оружием» продолжается, доносил из Багдада коллежский советник Алексей Федорович Круглов (08.04.1901). «Англичане конфискуют оружие только там, где, как, например, в Маскате, оно может быть обращено против них самих». Главными оружейными рынками Персидского залива того времени выступали, по его словам, Кувейт, Бахрейн и «несколько отстоящий от них Линге». Можно с уверенностью констатировать, отмечал он, что существование этих оружейных рынков «не только не вызывает протестов со стороны английских политических агентов, но, наоборот, поощряется ими». И наглядный пример тому – Бахрейн. Оружие на Бахрейн «поступает на английских пароходах». Перегружается на местные парусники и переправляется в Эль-Катар – для передачи шейху Джасиму ибн Тани. Недавно турки изъяли там «20 ящиков ружей Генри Мартини и 50 ящиков патронов». Однако большую часть этой оружейной партии укрыть от турок арабы все же успели. Шейх Джасим, замечает консул, «питает недружелюбные чувства к туркам; и не раз уже имел с ними кровавые столкновения» (45).

Англичане, говорится в донесениях российских дипломатов из Басры, Багдада и Джидды, так строго и зорко оберегавшие свои владения в Прибрежной Аравии от ввоза огнестрельного оружия, «хотя бы то было и безопасное охотничье», в то же самое время «усердно снабжали» им «наиболее беспокойные… провинции в Турецкой Аравии» (46). Регулярно «подпитывали» винтовками лидера катарских племен, шейха Джасима. Поставки усовершенствованных огнестрельных ружий в арабские племена в турецких владениях, прилегавших к Персидскому заливу, находились, как указывалось в депешах наших дипломатов, «под особым покровительством английских консульских властей», и носили «систематический характер» (47).

Согласно сведениям, собранным Лоримером, в период с 1898 по 1905 гг. Катар служил бойким каналом для ввоза оружия в Северный Неджд. Через Доху ежемесячно проходило до 2000 ружий, поступавших из Маската, главного «оружейного депо» Аравии тех лет. Цена ружья в Дохе была на 15 рупий дороже, чем в Маскате. Примерно 75 % попадавшего в Катар оружия доставлялось оттуда на рынки Центральной Аравии, и около 25 % – перепродавалось персам (большей частью – через Бахрейн). В 1906 г. из Катар в Неджд ежемесячно завозили по 1 500 ружий (48).

Переходя от этапа «мирного надвижения на Аравию» к фазе «силового подчинения» себе владений Турции на Аравийском полуострове, Англия, по свидетельствам российских дипломатов, активно использовала в этих целях «родовую ненависть арабов к туркам», умело подогревала антитурецкие настроения арабов и вооружала их (49).

Будучи лишь «формально подчиненными турецкому султану», подчеркивалось в справочных материалах внешнеполитического ведомства России, арабские племена в землях Аравии, подконтрольных Турции, признавали «исключительно своих шейхов»: из рода Аль Сабах в Кувейте, к примеру, Аль Тани в Катаре и Аль На– хайан в Абу-Даби. «Мириться с обстоятельствами турецкого владычества их вынуждало отсутствие единства». Объединению же препятствовали междоусобные распри и «личные счеты шейхов» (50).

Вооружая племена арабов Северо-Восточной Аравии и Хиджаза, Англия, по мнению российских дипломатов, преследовала вполне конкретные цели – «подготавливала бедуинов к восстанию против турецкой власти (51).

В 1903 г. отношения Катара с Османской империей вновь накалились. Причиной тому явилось четко обозначившееся намерение турок претворить в жизнь давнишние планы Порты относительно укрепления турецкой администрации в Катаре путем назначения своих мудиров (глав городов) в Эль-Вакру, Зубару и Хор-эль– ‘Удайд. Прознав об этом и имея в виду воспрепятствовать реализации такой задумки турок, английский политический резидент в Персидском заливе внес на рассмотрение британских властей в Индии предложение, суть которого сводилась к тому, чтобы отправить к побережью Катара канонерку «Сфинкс». И, поставив ее там на дежурство, с обозначением зоны патрулирования вод у Хор-эль-‘Удайда и Зубары, воспрепятствовать высадке турецких официальных лиц в случае их прибытия туда морем.

19 марта 1903 г. английский посол в Константинополе О’Конор получил указание из Лондона довести до сведения турок, что английское правительство не признает претензии Порты, о чем оно уже не раз заявляло, на суверенитет над Катаром. И полагает, что в целях сохранения мира в зоне Персидского залива следовало бы придерживаться сложившегося там статус-кво (52).

С учетом жесткой реакции англичан Константинополь предписал губернатору (вали) Басры (июнь 1903 г.), чтобы тот инструктировал муташаррифа Эль-Хасы о том, что с отправлением мудиров в Катар надлежит повременить. Следует сказать, турецкий чиновник, Абдул Карим-эффенди, отозванный из Эль-Хасы, уже находился тогда в Басре и готов был отправиться оттуда к новому месту службы в Хор-эль-‘Удайд. Приказ о его назначении мудиром Хор-эль-‘Удайда пришлось отменить. И с того самого времени и до высвобождения Катара из-под сюзеренитета Османской империи ни один новый турецкий градоначальник (мудир) туда больше не назначался.