Текст книги "Воздушный щит Страны Советов"

Автор книги: Игорь Дроговоз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Горячее небо

Пилоты советских ВВС реальные бои в 50—60-е годы вели в основном над территорией СССР. Выше уже упоминалась многолетняя безуспешная охота истребителей ПВО за американским высотным разведчиком U-2. Лавры победителя в конечном итоге достались ракетчикам.

Все же ради справедливости надо отметить, что уничтожение одиночного безоружного самолета-разведчика над своей территорией, без противодействия противника, с расходом при этом 14 зенитных ракет (!) и уничтожением одной из них своего собственного истребителя-перехватчика, вряд ли можно считать выдающимся результатом.

Пятидесятые годы вообще были таким временем, когда английские и американские самолеты регулярно посещали воздушное пространство Советского Союза, совершая разведывательные полеты над его западными районами. Например, только за одну неделю июля 1956 года самолеты-разведчики НАТО пять раз вторгались на глубину до 350 км, долетая до Минска. В 1958 году они появлялись над Киевом и в Подмосковье. Войска ПВО лишь фиксировали нарушения, не имея возможности пресечь их.

Особенно комфортно чувствовали себя в воздушном пространстве СССР пилоты самолетов-разведчиков U-2, которые за 5 лет (1956—60 гг.) совершили около 50 успешных полетов за «железный занавес». Все попытки советских истребителей перехватить и уничтожить их успеха не имели. Только ракетчики ценой огромных усилий 1 мая 1960 года сумели поставить точку в затянувшейся полосе везения американских пилотов.

Их успех вызвал острую зависть летчиков-истребите-лей. Нужно было срочно продемонстрировать, что авиация тоже способна бороться с Воздушным противником, что ее рано списывать на свалку истории. Через два месят ца к авиаторам пришел, наконец, серьезный успех.

Официальная советская версия этого инцидента выглядит следующим образом:

«1 июля 1960 года в Баренцевом море близ Кольского полуострова службой воздушного наблюдения советских войск противовоздушной обороны был обнаружен неизвестный военный самолет, двигавшийся к границе Советского Союза. В воздух был поднят истребитель для установления государственной принадлежности этого самолета и предотвращения его вторжения в пределы территории СССР.

Пилот советского истребителя установил, что неизвестный самолет является бомбардировщиком с опознавательными знаками США… Несмотря на подаваемые советским истребителем сигналы следовать за ним и идти на посадку, самолет-нарушитель продолжал углубляться в воздушное пространство Советского Союза. В соответствии с имеющимся у Вооруженных Сил Советского Союза приказом об охране советской границы, самолет-нарушитель был сбит в 16 часов 03 минуты по московскому времени над советскими территориальными водами восточнее мыса Святой Нос».

Сей героический подвиг совершил на истребителе МиГ-19 капитан В. Поляков из 174-го гвардейского истребительного авиаполка. Среди шестерых членов экипажа сбитого самолета-разведчика RB-47 55-го авиакрыла ВС США в живых остались двое, взятые в плен.

В годы горбачевской гласности на страницах печати появились свидетельства очевидцев тех событий, где картина произошедшего выглядит иначе, чем хрестоматийная версия Главного политуправления СА и ВМФ. Во-первых, Поляков сбил американца сбили за пределами советского воздушного пространства, в нейтральных водах. Это обстоятельство объясняет тот факт, что экипаж RB-47 даже не пытался маневрировать либо уйти от МиГа. Во-вторых, решение сбить самолет Поляков принял самостоятельно, без команды с земли, и выпустил по разведчику 111 снарядов калибра 30 мм.

Истребитель МиГ-19 стал «героем» инцидента над Баренцевым морем

Уцелевший штурман RB-47 Джон Мак-Коун так описал события 1 июля:

«До точки поворота оставалось еще две минуты, но я сказал командиру: о’кей, поворачивай сейчас, Билл. Во время виража мы вдруг заметили советский истребитель у самого крыла. Вдруг, без всякого предупреждения, он открыл огонь. Двигатели на левом внутреннем пилоне загорелись, машина вошла в штопор. Вторая очередь попала в фюзеляж, и вокруг меня начали появляться солидные дырки. Командир скомандовал: «Покинуть самолет!», что я и сделал».

Командование ПВО долго ломало голову над текстом рапорта в Москву. Оно дико боялось сурового наказания за неспровоцированное уничтожение американского самолета. В итоге в рапорте появилась весьма впечатляющая формулировка: «Действия капитана Полякова были вызваны личной ненавистью к американским агрессорам». Многие сослуживцы были уверены, что Полякова посадят за несанкционированное применение оружия. Но реакция Москвы удивила всех: Полякову вместо тюремного срока дали орден Красного Знамени; кроме него, наградили еще несколько авиаторов и радиолокаторщиков. Всю вину за инцидент Хрущев возложил на американцев, дескать, нечего летать возле наших границ.

После того, как Кремль одобрил действия советского летчика, штатные борзописцы кинулись сочинять очередную пропагандистскую легенду о «героях мирных дней». Для того, чтобы почувствовать аромат той эпохи, приведем отрывок из статьи в газете корпуса ПВО, предназначенной «для служебного пользования». Читая подобные творения, поневоле начинаешь испытывать чувство «глубокого удовлетворения и законной гордости» за войска ПВО:

«Внимание оператора комсомольца Михаила Фрыкина привлек чуть заметный всплеск новой отметки на индикаторе РЛС. Откуда она взялась? Офицер наведения прекратил занятия с расчетом и быстро оценил обстановку.

– Иностранный воздушный пират идет к нашей священной земле, – подумал он и тут же скомандовал: – Капитану Полякову – воздух!

Еще была надежда, что вражеский экипаж учтет урок с Пауэрсом. Однако воздушный пират нагло приближался к границам нашей Родины и вскоре вторгся в советское воздушное пространство.

– Приказ на посадку самолет не выполняет, – докладывает летчик советского перехватчика.

– Повторить приказ, – радируют с командного пункта. Летчик капитан Поляков еще и еще раз передает сигнал. Экипаж пирата прекрасно видит его, но не сворачивает с курса.

Вот только тогда с КП была подана команда на уничтожение стервятника. В эту секунду сердце пламенного защитника Родины загорелось неудержимой ненавистью к врагу. Посланец Пентагона дрогнул и полетел вниз, в холодные воды Баренцева моря. Закончилась бесславная карьера американского экипажа-разведчика».

В этом опусе только два факта соответствуют действительности: фамилия летчика и то, что американский самолет был сбит. Все остальное – выдумка сотрудников редакции военной многотиражки, снабженной фифами «для служебного пользования» и «из части не выносить».

«Действия капитана Полякова были вызваны личной ненавистью к американским агрессорам». Результат – сбитый 1 июля 1960 года американский самолет-разведчик RB-47

Таким образом, 1960-й год стал годом реванша советских войск ПВО.

Они отомстили за унижения предыдущих лет, когда самолеты НАТО чувствовали себя в советском небе, словно у себя дома.

Два сбитых «американца» подняли боевой дух летчиков и зенитчиков, позволили пропаганде вновь затрубить о неприкосновенности наших воздушных границ.

Это было приятно еще и потому, что первая встреча с RB-47 завершилась полным фиаско и серьезными неприятностями для всех участников инцидента (кроме американцев!). 9 мая 1954 года (какой день выбрали, подлецы!) американский самолет-разведчик RB-47 вторгся в воздушное пространство СССР. Он спокойно прошел над базами Северного флота и военными гарнизонами на Кольском полуострове, а затем взял курс в сторону Архангельска и Северодвинска (разведчиков явно интересовали верфи, на которых строились подводные лодки).

Только здесь командование флота «проснулось». На перехват вылетел истребитель МиГ-17ПФ, пилотируемый капитаном Китайчиком. Когда истребитель подошел к разведчику, экипаж последнего открыл по нему огонь из кормовой артустановки. Китайчик попытался атаковать RB-47, но безуспешно израсходовал весь свой боекомплект. Американский самолет безнаказанно ушел назад.

Из Москвы в Североморск для разбирательства в случившемся лично прибыл министр вооруженных сил маршал H.A. Булганин (1895–1975). Капитана Китайчика отстранили отлетной работы, полетели и другие головы, но дело было сделано. В истории ПВО появилась позорная страница.

Интересно отметить, что еще один RB-47 советские истребители сбили на пять лет раньше (17 апреля 1955 года) у Камчатки, но о нем практически ничего не сообщалось в советские времена. Знаковым решили сделать только инцидент 1 июля 1960 года.

Тогда весенним днем 1955 года на перехват американского RB-47, шедшего над советскими территориальными водами вдоль Камчатки в направлении Командорских островов, по команде командира местного авиакорпуса генерала И. Пстыго вылетели два истребителя МиГ-15бис. Пилот одного из них – капитан Коротков (отмечу интересную деталь в мемуарах Пстыго: у всех упоминаемых им генералов и адмиралов указаны инициалы; нет их только у летчиков – званием не вышли) – пушечным огнем сбил американца у Командорских островов, за что получил орден Красного Знамени.

Часть 3. ЭПОХА БРЕЖНЕВА

Глава 1. ПАРИТЕТ И НЕМНОГО БОЛЬШЕ

Новая эпоха

Октябрь 1964 года стал началом новой эпохи в истории Страны Советов. Соратники по партии наконец отправили на пенсию изрядно надоевшего им неугомонного «кукурузника» (Н.С. Хрущева), а его место на вершине советского политического Олимпа занял новый «генсек», Леонид Ильич Брежнев (1906–1982). В отличие от своего предшественника, он никогда не был сторонником резких движений в политике и экономике, предпочитая эволюционное развитие, часто переходящее в имитацию движения.

В армии тем более не горевали по поводу смены кремлевского руководства. Маршалам и генералам давно не нравились хрущевские новации, не говоря уже о сокращениях. Но пока Никита Сергеевич «рулил», они помалкивали. Теперь же пришло время нового раскручивания маховика гонки вооружений, в том числе авиационных. Отношение Леонида Ильича к военной авиации было диаметрально противоположно хрущевскому. Не случайно его эпоху называют «золотым веком» ВВС. На вооружение поступили новые боевые машины, произошло не только качественное, но и количественное наращивание воздушной мощи СССР. По количеству боевых самолетов в строю мы опять превзошли весь мир.

Брежневу, как и Хрущеву, тоже пришлось столкнуться с многими проблемами в военной сфере, требовавшими срочного решения. «Холодная война» между СССР и США вступила в качественно новый этап. Перед лицом возросшей ядерной мощи США требовалось найти такую стратегию в деле военного строительства, которая позволила бысохранить статус сверхдержавы и обеспечить возможность дальнейшего распространения коммунизма по земному шару.

В этом плане единственным перспективным наследством Хрущева оказались РВСН (ракетные войска стратегического назначения). В конце 1964 года они имели на вооружении 189 межконтинентальных баллистических ракет (6 устаревших Р-7А, 172 ракет Р-16, 11 ракет Р-9А), нацеленных на американские города, и 636 ракет средней дальности (36 Р-5М, 588 Р-12), державших под прицелом Западную Европу. «Ребенок» рос не по дням, а по часам: всего пятью годами раньше в советском арсенале не было ни одной МБР, а число ракет средней дальности не превышало тридцати.

Официальное издание министерства обороны США «Soviet Military Power» считало, что «советский план на случай ядерной войны включает подготовку сил к выполнению боевых задач в наиболее неблагоприятных условиях… После получения предупреждения об атаке, РВСН должны будут осуществить пуск ракет до того, как они будут поражены боеголовками противника. С целью обеспечения выполнения этой задачи, РВСН проводят учения по отработке таких пусков».

В случае же возникновения в Европе обычного конфликта, считали военные эксперты США, «СССР предполагает упредить угрозу применения противником ядерного оружия посредством массированного ядерного удара по воздушным, ядерным, сухопутным силам, а также по системе связи и управления на всем ТВД. Советское верховное командование проводит учения по организации такого удара. Ядерное оружие будет доставлено фронтовой авиацией, артиллерией, ракетами и некоторыми военно-морскими системами, а также РВСН и стратегической авиацией».

Преимущественное развитие РВСН вызывало недовольство представителей других видов вооруженных сил, считавших, что их время еще не прошло. Те же авиаторы были убеждены, что боевую авиацию слишком рано списали со счетов, решив, что ракеты различного назначения смогут полностью заменить ее.

В брежневские времена советская военная авиация по количеству самолетов обогнала все страны мира. По качеству – не удалось

Они вполне обоснованно указывали кремлевскому руководству на то, что помимо всеобщей ядерной войны, советские вооруженные силы могут быть вовлечены в локальные конфликты без применения ядерного оружия. Тогда РВСН окажутся не у дел, а имеющихся боевых самолетов будет недостаточно для решения обычными видами оружия всего объема задач на ТВД, и особенно в оперативной глубине.

Сверхзвуковые бомбардировщики Як-28 базировались на территории ГДР, поближе к объектам будущих ударов

Западные эксперты отмечали, что отставка Хрущева позволила высшему военному руководству открыто критиковать допущенную им переоценку роли ракетно-ядерного оружия. Разумеется, ядерное оружие продолжало считаться главным средством «большой войны». Однако среди советских военных теоретиков возникло понимание того, что войны могут быть разными – глобальными и локальными, молниеносными и затяжными, с применением ядерного оружия и без.

Для использования на европейском театре военных действий предназначались истребители-бомбардировщики МиГ-27

Подобные настроения значительно усилились после того как военно-политическое руководство НАТО сформулировало в 1967 году концепцию «гибкого реагирования». Она послужила одной из главных причин изменения советской военной стратегии. Была официально признана возможность боевых действий между сверхдержавами без применения ядерного оружия, по крайней мере, в начальной фазе конфликта. Кроме того, была также признана возможность затяжного конфликта с применением исключительно традиционных вооружений. В том же 1967 году была восстановлена должность главнокомандующего сухопутными войсками, проведены крупномасштабные «Днепр», в ходе которых отрабатывались действия войск без применения ядерного оружия.

Быстрое развитие авиации и авиационного вооружения на Западе, опыт боевого ее применения во Вьетнаме и на Ближнем Востоке заставили по-новому взглянуть на роль ВВС в современной вооруженной борьбе, пересмотреть многие параметры военного строительства. Оказалось, что авиация может играть заметную роль в решении многих задач огневого поражения противника и без применения ядерных средств поражения.

Фронтовой авиации теперь была поставлена задача обеспечения боевых действий сухопутных войск по мере их продвижении вглубь территории противника. Поэтому в состав типовой воздушной армии советских ВВС были включены истребительные, истребительно-бомбардировочные, бомбардировочные, разведывательные (а в дальнейшем и штурмовые) авиаполки.

Если Хрущев сокращал авиационные части, отправлял исправную авиатехнику на слом, заморозил многие перспективные проекты боевых самолетов, то при Брежневе маятник пошел в другую сторону. Развернулось массовое производство десятков типов новых машин, формировались новые авиационные полки и дивизии.

То же самое происходило и в других видах вооруженных сил. Под словесную трескотню о «миролюбивой внешней политике» и «оборонительном характере советского военного строительства», страна тратила сотни миллиардов рублей на производство танков, бронетранспортеров, ракет, самолетов, боевых вертолетов, подводных лодок, артиллерийских орудий, систем залпового огня и многого другого. В результате Советский Союз имел больше оружия, чем все остальные страны мира, вместе взятые. Советские арсеналы росли как на дрожжах.

Любимая сцена фотографов военных изданий – «Тревога в истребительном авиаполку»

В готовности к перехвату Советский Союз имел больше истребителей-перехватчиков, чем все страны НАТО, вместе взятые ’

В начале 70-х годов СССР наконец сравнялся с США по количеству стратегических носителей ядерного оружия. В начале 1971 года на вооружении состояли 1511 межконтинентальных баллистических ракет, плюс к ним 407 баллистических ракет подводных лодок. Кроме того, имелись 157 стратегических бомбардировщиков. Таким образом, всего за 10 лет советский ядерный арсенал увеличился почти в 11 раз. Паритет с США был достигнут.

Не случайно те 18 лет (1964–1982), в течение которых Брежнев возглавлял КПСС, получили в народе ироническое название «периода расцвета эпохи застоя». Они стали периодом наивысшей мощи советской военной машины, по крайней мере, в количественном выражении. В частности, рост военной авиации в 70-е и 80-е годы поражает своим размахом. Из состояния унылого прозябания в тени могучих родственников – стратегических, тактических и зенитных ракетчиков – ВВС устремились на вершину военной пирамиды.

За два десятилетия изменилось все: самолетный парк, вооружение, тактика. В новых условиях пришлось отказаться от многих постулатов прежней эпохи, пересмотреть взгляды на боевое применение авиации. Новое время потребовало новых боевых самолетов – многоцелевых, оснащенных тактическим управляемым оружием, способных действовать в любых метеорологических условиях. Но обо всем по порядку.

Берите, что дают

При ревизии хрущевского наследия выяснилось, что в стране заморожены практически все разработки новой авиационной техники. Многие авиационные конструкторские бюро перешли на ракетную тематику. Все имевшиеся на вооружении в 1965 году машины были разработаны еще в 50-е годы, и по своим качествам уже не устраивали летчиков и их начальников. Бесконечные модернизации серийных машин не позволяли добиться существенного улучшения их тактико-технических характеристик.

Объективное сравнение имевшихся в строю самолетов с их западными аналогами показывало возрастающее превосходство техники вероятного противника. Вскоре это наглядно подтвердили итоги военного противостояния на Ближнем Востоке, прямое участие в котором приняли советские летчики.

Малый радиус действия, слабое вооружение, устаревшее радиоэлектронное оборудование стали своего рода отличительными признаками отечественной авиатехники. С таким военно-воздушным потенциалом сложно было претендовать на роль мировой сверхдержавы. Нельзя ведь по каждому поводу махать ядерной дубиной. Помимо кувалды, требовался еще и скальпель для «аккуратного» хирургического вмешательства.

И вот наступили «золотые дни» для авиационных КБ, ибо потребовалось полностью обновить весь самолетный парк. Засидевшиеся без работы конструкторы с энтузиазмом взялись за дело. Немедленно появились у них влиятельные сторонники в «верхах», всеми правдами (и. особенно неправдами) проталкивавшие на вооружение летательные аппараты своих подопечных. Ведь за каждую принятую на вооружение новую боевую машину щедро раздавали ордена, звания и премии.

В сочетании со всеми традиционными извращениями командно-административной системы это создало взрывоопасную смесь некомпетентности партийного руководства и корпоративных интересов. Самое печальное то, что при разработке и внедрении новой авиационной техники практически не учитывалось мнение летчиков, которым предстояло ее эксплуатировать.

Главные роли в спектаклях под названием «формирование концепции перспективного боевого самолета» играли три «актера»: соответствующий отдел аппарата ЦК КПСС, военно-промышленная комиссия Совета Министров и головной исполнитель (конструкторское бюро). Мнение будущего потребителя (ВВС) на этом этапе абсолютно никого не волновало, в лучшем случае с летчиками (в лице высших руководителей ВВС и ПВО) могли лишь советоваться.

Военные могли выдвигать свои предложения лишь на следующем этапе, который назывался «выработка тактикотехнического задания», но только в качестве дополнений к решению, уже принятому министерством авиационной промышленности. Как отмечали многие специалисты, сложилась парадоксальная практика: концепция будущего самолета разрабатывалась в первую очередь в соответствии с потребностями и возможностями промышленного производства, а специфику современной воздушной войны она учитывала в последнюю очередь.

В целях быстрейшего принятия предложений авиаконструкторов «лоббисты» обычно использовали отработанный ими безотказный прием: ссылку на то, что подобная машина уже строится на Западе. Этот довод часто становился решающим, достаточно вспомнить о стратегическом бомбардировщике Ту-160, младшем брате-близнеце американского В-1. При этом «толкачи» не принимали в расчет, обладает ли отечественная промышленность соответствующими технологиями.

Если они отсутствовали, что заранее ухудшало тактико-технические характеристики будущей машины, то разработчики начинали выкручиваться, добиваясь корректировки в нужную сторону уже принятого тактико-технического задания. При этом они не брезговали прямым подкупом чиновников и генералов, настолько высокими являлись ставки в игре. «Нужным людям» делали ценные подарки, их приглашали на фешенебельные базы отдыха, поили коллекционными винами и коньяками, предлагали молоденьких спутниц, владевших всеми видами секса, организовывали служебные командировки «за бугор» и т. д. Ну, а летчики по-прежнему оставались в стороне от процесса принятия решений. Ведь деньги на разработку и производство авиационной техники выделялись из госбюджета непосредственно производителю, минуя заказчика.

Сколько потом командование ВВС и ПВО не отбивалось от ненужной им техники, их все равно заставляли брать машины, выпущенные авиапромышленностью. Де-ваться-то некуда, чуть что – партбилет на стол и конец карьере. В результате резко увеличивалось количество летных происшествий и катастроф.

После того, как новый самолет выкатывали из сборочного цеха завода, начинался весьма ответственный этап, от которого во многом зависела его дальнейшая судьба – летно-конструкторские испытания. Если машина демонстрировала качества, не соответствовавшие области ее вероятного применения, старались придумать ей новую роль, например, перевести из класса истребителей в истребители-бомбардировщики и т. п.

Низкая экономичность двигателей и ограниченный радиус действия были родовыми признаками советских самолетов. Использование подвесных топливных баков ухудшало аэродинамику истребителей

В больших количествах советская авиационная техника поставлялась многим странам мира. Причем число нахлебников постоянно росло – оружие раздавали бесплатно. Специально для экспорта был предназначен истребитель МиГ-23МФ

Затем приходила пора государственных испытаний, по итогам которых принималось решение о принятии самолета на вооружение. На этом этапе решающим наконец-то считалось мнение военных, но это только формально. Существовал ряд нюансов. Так, самолеты, представленные на испытания, обслуживали исключительно заводские инженеры и техники, что не позволяло объективно оценить их эксплуатационные качества. Данные контрольно-измерительной аппаратуры тоже обрабатывали эти люди, весьма заинтересованные в успешном для родного предприятия завершении испытаний.

Благодаря столь порочной практике научно-испытательные центры министерства обороны и ВВС в основном занимались тем, что помогали авиапромышленности «доводить» боевые машины до уровня соответствия отвлеченным критериям ЦК КПСС и военно-промышленной комиссии. Как ни странно, среди этих критериев не было места оценке функциональности самолета в системе применения вооруженных сил и противодействия противнику.

Как только происходило подписание акта о завершении государственных испытаний, начиналась раздача наград, премий и чинов. Конструкторское бюро тут же забывало о своем детище. Деньги, отпущенные на его разработку, уже потрачены, пора выбивать новый заказ. Тем временем принятый на вооружение самолет, нередко морально устаревший (ведь его разработка началась лет десять назад), становился головной болью для завода, осуществлявшего его серийное производство.

Но если представители ВВС настойчиво требовали изменений в конструкции, наступала очередь модернизаций. Разумеется, за дополнительную плату. Модернизации были очень выгодны для КБ. С одной стороны, поступают новые ассигнования. С другой – усовершенствованный вариант серийного самолета можно выдать за совершенно новую машину, сорвав очередные премии и награды. Не случайно многие специалисты не считают оригинальными самолетами МиГ-27 или МиГ-31. Они видят в них, соответственно, лишь модернизированные варианты МиГ-23 и МиГ-25. Понятно, что конструкторы это яростно отрицают, настаивая на «принципиальной новизне» конструктивных решений.

Начало эксплуатации фронтовых бомбардировщиков Су-24 сопровождалось многочисленными авариями и катастрофами – только 63-й БАП за 3 года потерял 4 самолета и 5 летчиков

Войсковые испытания тоже являлись клапаном, позволявшим «выпустить пар» у строевых летчиков, недовольных новыми самолетами. Во время их проведения специальные бригады заводов Минавиапрома месяцами жили на аэродромах, устраняя многочисленные «детские болезни» своих питомцев.

Болезней всегда было много. Но своеобразным рекордсменом по количеству дефектов стал истребитель МиГ-23, испортивший много крови техникам и летчикам. Дело доходило до того, что полученные с заводов новенькие истребители МиГ-23 в строевых полках ВВС полностью разбирали, и только после проверки всех систем и агрегатов заново собирали и облетывали.

Наученные горьким опытом борьбы с «необъезженным мустангом» МиГ-23, ВВС добились того, что истребители-бомбардировщики МиГ-27 доставляли на аэродром Смура-вьево для проведения войсковых испытаний в разобранном виде (все равно разбирать!). В 722-м авиаполку истребителей-бомбардировщиков, первым получившем 43 машины МиГ-27, после сборки подвели следующие итоги: у всех самолетах была разрегулирована САУ, у девяти не работали генераторы, у семи были неправильно собраны колеса шасси, у шести не закрывались фонари кабины пилота и т. д. (данные В. Марковского). Надежность работающего оборудования тоже оставляла желать много лучшего: при нормативе 1200 часов налета на отказ в полете, реальная наработка составляла 282 часа (у МиГ-23 она была еще ниже, всего 80 часов).

Еще хуже дело обстояло с предполетной подготовкой, особенно с подвеской вооружения. Это вообще было подлинное наказание для техников. Принимая на вооружение один самолет за другим, никто даже не задумался о механизации весьма трудоемких процессов наземной подготовки. Так, на подвеску шести авиабомб ФАБ-500 уходило до двух часов, двух управляемых ракет – час. Много времени требовала проверка и настройка прицельно-навигационного комплекса.

В результате, для подготовки эскадрильи МиГ-27 к вылету (каждый самолет нес шесть ФАБ-500) требовалось более трех часов! Вот вам и постоянная готовность к отражению внезапной агрессии.

После завершения цикла войсковых испытаний бригады заводских специалистов уезжали домой. С этого момента задача повседневной борьбы с грехами конструкторов и промышленности ложилась на плечи специалистов инженерно-авиационной службы полков (НАС), которые не имели такой квалификации и такого материально-технического обеспечения, как заводские работники. Это вынуждало их ежедневно проявлять чудеса смекалки и предприимчивости.

Посудите сами: для того, чтобы добраться к узлам истребителя-бомбардировщика МиГ-27 требовалось потратить времени в 10–15 раз больше, чем на само устранение неисправности! Например, для крепления люков использовались винты, замки и болты 40 разных типоразмеров, которые легко перепутать, что влекло повреждения проводов и агрегатов. Замена двигателя требовала затрат 175 человекочасов, она занимала 2–3 дня.

Вскоре после перехода на самолеты МиГ-25 ВВС Белорусского военного округа потеряли в катастрофах девять самолетов этого типа и четыре летчика

Основным средством малой механизации на советских аэродромах служил наземный технический персонал

Впрочем, аналогичная ситуация имела место и в других видах вооруженных сил. Так, в танковых войсках в последнее десятилетие Советского Союза одновременно состояли на вооружении три типа «основного боевого танка»! Каждый танковый завод строил свою модель, а как с этим разнообразием будут разбираться в войсках, никого не волновало. В РВСН одновременно эксплуатировали восемь типов межконтинентальных баллистических ракет, на ракетных подводных лодках – семь типов.

Главной пружиной, обусловившей возникновение этого театра абсурда, являлась порочная практика принятия важнейших решений. Напомним: все решения всегда принимала верхушка военно-промышленного комплекса, т. е. чиновники ряда отделов ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Если бы средства выделяли непосредственно ВВС (ПВО, РВСН, ВМФ и т. д.), а те самостоятельно, в рамках официальной военной доктрины (которая фактически отсутствовала), вырабатывали бы требования к будущей технике, выдавали на конкурсной основе заказы разработчикам, сами производили оценку и испытания опытных образцов, а затем самостоятельно принимали решение о принятии (непринятии) их на вооружение, результаты очень значительно отличались бы от тех, что имели место в действительности.

Однако в рамках «самой передовой в мире» политической и экономической системы «развитого социализма» по-другому быть просто не могло. Все партийные чиновники, начиная с секретарей многих тысяч райкомов и кончая членами Политбюро ЦК КПСС, всегда считали себя компетентными во всех областях экономики, культуры, науки, техники, военного строительства. Остальных граждан партийные бонзы всегда и везде считали пешками-исполнителями, обязанными без размышлений выполнять любые решения и приказы, какими бы идиотскими они не были. В советских вооруженных силах любая инициатива снизу пресекалась с особой силой. Ведь само собой подразумевалось, что самые великие умы сидят в Кремле и в министерстве обороны, лучше их уже никто ничего не придумает.

Кроме того, уставы твердили: «любой приказ командования подлежит беспрекословному исполнению».

Пропаганда постоянно внушала народу, что советская авиация вооружена самыми лучшими в мире самолетами. Они летают выше всех, дальше всех, быстрее всех, их оружие не имеет равного себе, а мастерство советских летчиков пугает потенциальных противников. Но в проклятой реальности все компоненты воздушной мощи СССР выглядели гораздо хуже.