Текст книги "100 великих кумиров XX века"

Автор книги: Игорь Мусский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 50 страниц)

Рудольфо Валентино

Рудольфо Валентино, самая знаменитая кинозвезда немого кино, после внезапной смерти стал объектом религиозного культа. Коронные его роли – образы экзотического шейха и галантного гаучо. Валентино называли «великим любовником эпохи», «красивейшим мужчиной в мире». Энтузиазм толпы в последние годы жизни актёра, его смерть и торжественные похороны не имеют ничего равного в истории американского кино, такого не было даже тогда, когда в автомобильной катастрофе погиб Джеймс Дин или покончила с собой Мэрилин Монро.

Рудольфо Гульельми, известный под псевдонимом Валентино, родился 6 мая 1895 года в городе Кастелланета, в Апулии, бедном районе итальянского юга. Его отец Джованни работал ветеринаром. Позже Валентино утверждал, что он урождённый аристократ и его настоящее имя – Рудольфо Альфонсо Рафаэло Пьер Филиберт Гульельми ди Валентино д'Антонуолло. В детстве он был задиристым мальчиком, сменил несколько школ. Юношей оказался в Париже, где научился танцам апашей.

Получив по наследству 4000 долларов, в декабре 1913 года Рудольфо Гульельми перебрался в Нью-Йорк, где работал уличным торговцем, садовником, мойщиком посуды, танцором-жиголо, актёром в бродячем театре. Богатая чилийка из-за любви к нему убила своего мужа. Дабы избежать скандала, Гульельми в 1918 году переехал в Калифорнию.

Когда Рудольфо стал получать небольшие роли в Голливуде, он сменил фамилию на Валентино. В фильме Ирла Уильямса для роли парижского апаша ему пришлось отрастить тоненькие усики, которым он оставался верен всю жизнь.

За пять лет Рудольфо Валентино смог сделать молниеносную карьеру, стал настоящей кинозвездой. Первый успех пришёл с фильмом «Четыре всадника Апокалипсиса» Рекса Ингрема. Последующий за ним «Шейх» принёс актёру мировую славу. У кинотеатров выстраивались длинные очереди, залы брали штурмом.

«Я не видел Валентино около года, а он за это время успел стать звездой, – вспоминал Чарлз Чаплин. – Когда мы встретились вновь, он держался несколько недоверчиво до тех пор, пока я не сказал: „За то время, что я вас не видел, вы вошли в стан бессмертных“. Он рассмеялся, отбросил свою подозрительность и повёл себя очень дружески».

Чарлз Чаплин отмечал, что Валентино всю жизнь выглядел грустным. Он ничуть не кичился своим успехом, даже тяготился им. Умный, спокойный, совершенно лишённый тщеславия, Рудольфо очень нравился женщинам.

Один за другим выходят фильмы с блистательным Валентино: «Дама с камелиями», «Кровь и песок», «Святой дьявол», «Орёл», «Молодой раджа»… В его героях публика видела идеального, совершенного принца из сказок. В жизни нельзя было такого встретить, зато он властвовал на экране, танцевал страстное аргентинское танго, спасал белокурых англичанок от «тёмных злодеев», влюбляясь в своих красивых партнёрш – Агнессу Айрес, Аллу Назимову, Глорию Свенсон, Полу Негри… Экзотические декорации и живописные костюмы, в которых появлялся герой, усиливали, дополняли образ «вожделенного любовника эпохи».

Голливудская реклама не жалела эпитетов – «самый обожаемый в мире артист», «великий похититель женских сердец», «латинский любовник», «роковой соблазнитель», «истинный шейх»…

Француз Робер Флорэ стал его импресарио и организовал для рекламы кольдкрема гастрольную поездку, где Валентино в костюме гаучо танцевал каждый вечер танго с девушкой, приглашённой из зрительного зала, получая за это три тысячи долларов в неделю (владельцы «Парамаунт» платили ему в то время пятьсот долларов в неделю).

Турне началось в Чикаго, и, по свидетельству Робера Флорэ, «двадцать тысяч человек ожидало Руди на вокзале, а затем провожало его в гостиницу. Несмотря на внушительные наряды полиции, поклонницы сорвали пуговицы с его одежды, разорвали галстук и шляпу. Так как подобные инциденты повторялись при каждом выходе из „Блекстон-отеля“, мы вынуждены были прибегать к тысячам уловок, чтобы скрыться от поклонниц… Мы путешествовали по ночам, специальным поездом, но предупреждённые неизвестно кем девушки из Канзаса или Аризоны пробирались в поезд и прятались в туалетных комнатах. Несчастный Валентино, запершись в купе, предоставил мне изгонять назойливых. Это продолжалось пятьдесят четыре дня».

На премьере «Молодого раджи» толпа взяла кинотеатр штурмом, и Валентино был вынужден спасаться бегством по крышам. Этот фильм поражал экзотической роскошью, Рудольфо предстал в нём почти обнажённым, лишь бёдра прикрывало жемчужное ожерелье.

Миллионы почитательниц видели в Рудольфо Валентино не только внешне эффектного актёра, но прежде всего галантного кавалера. По данным социологических исследований, его обожали женщины в возрасте от 20 до 40 лет, то есть он импонировал главным образом замужним дамам.

Отождествляя своего кумира с его экранными героями, многие поклонницы не сомневались, что Рудольфо Валентино также живёт в романтическом мире, наполненном любовными приключениями. Любая женщина готова была пожертвовать самым дорогим для неё, лишь бы очутиться со своим идолом.

Увы, в реальной жизни Рудольфо с женщинами не везло. После короткого знакомства он женился на актрисе Джин Экер. Они прожили вместе… шесть часов. В первую же ночь между супругами произошла ссора, и Джин выставила мужа за дверь гостиничного номера.

В 1922 году, когда Валентино играл молодого Армана Дюваля в «Даме с камелиями», его партнёршей была знаменитая актриса Алла Назимова. Во время съёмок он познакомился с её подругой Наташей Рамбовой. Валентино обвенчался с Наташей, забыв развестись с Джин Экер. За двоежёнство Рудольфо был заключён под стражу и только после уплаты крупного штрафа выпущен. Но брак с Рамбовой не принёс ему счастья – вскоре после свадьбы его избранница завела роман с фотографом.

Расставшись с Рамбовой, Валентино построил в Беверли-Хиллз огромную виллу в псевдоиспанском стиле – «Гнездо орла». Соседями его стали Фэрбенкс, Пикфорд, Чаплин, Свенсон, Де Милль и другие знаменитости.

Валентино объявил помолвку с актрисой Полой Негри. Их взаимоотношения были бурными. Многим женщинам он давал пустые обещания… Они сердцем чувствовали, что это ложь, но манеры истинного джентльмена, которыми он обладал от природы, заставляли верить ему. Когда Рудольфо флиртовал с женщинами, это было нечто поразительное. Он просто гипнотизировал их.

Фильм «Сын шейха», выпущенный на экран в 1926 году, стал последним триумфом Валентино. Репортёр чикагской газеты написал в рецензии, что «латинский любовник обабил американского мужчину». Рудольфо вызвал его на боксёрский поединок, но дуэль так и не состоялась: у актёра, часто страдавшего от желудочных недомоганий, случился приступ острого аппендицита. Его оперировали, но развился перитонит.

Когда слухи о болезни кумира распространились по городу, толпа женщин осадила госпиталь, который пришлось окружить нарядом полиции. Восемь суток Валентино находился в агонии и умер днём, в половине первого, в возрасте тридцати одного года. Газеты сообщили: «23 августа в Нью-Йорке Дон Жуан умер во второй раз».

Узнав о смерти обожаемого артиста, несколько поклонниц в Нью-Йорке и Лондоне покончили жизнь самоубийством, дабы воссоединиться со своим кумиром на том свете.

Похороны Валентино послужили поводом для легенд. В Нью-Йорке, как рассказывает шеф компании «Парамаунт пикчерс» Адольф Цукор, «тело актёра было выставлено в Траурном зале Кэмпбелла на углу Бродвея и 66-й улицы. Сразу же собралась толпа в тридцать тысяч человек, состоящая главным образом из женщин. И когда полиция попыталась организовать толпу, начались беспорядки, пожалуй, самые жестокие за всю историю города. Несколько десятков конных полицейских начали разгонять толпу, но женщины смазывали мостовую мылом, на котором поскальзывались лошади…»

И тут выяснилось, что Валентино оставил после себя одни долги. За место на кладбище надо было платить немалые деньги. У наследников средств не оказалось. Тогда сценаристка Джун Мэтис предложила похоронить Валентино в её семейном склепе в Голливуде.

В гробу из серебра, бронзы и ценных пород дерева тело Валентино перевезли в Лос-Анджелес. После богослужения на кладбище Сансет в Голливуде состоялись похороны. За гробом шло более ста тысяч человек. После похорон полиция Лос-Анджелеса увозила с его могилы женщин, потерявших сознание или обессилевших от рыданий.

Рудольфо Валентино оплакивали во всех странах, где хотя бы раз демонстрировался фильм с его участием. Сразу после смерти кумира болгарская писательница Фани Попова-Мутафова воспела черты «естественного» образа Дон Жуана в своей экзальтированной исповеди: «Увидев хоть раз улыбку Валентино, потом напрасно искать её на лице других мужчин, ибо он был единственным. В глазах Валентино горел огонь, который трогал и увлекал: детское добродушие, за которым словно затаилась готовая к прыжку пантера, легкомысленная жизнерадостность молодости в соединении с загадочным спокойствием авантюриста».

Голливудские продюсеры пытались найти ушедшему кумиру замену, провозглашая то Рамона Новарро, то кого-то ещё «вторым» Валентино. А брату звезды, Альберту Гульельми, сделали три пластические операции носа, чтобы хоть как-то заменить миллионам зрителей их идола.

Рудольфо Валентино очень любил драгоценности: золотые цепочки, браслеты, перстни, кольца, но после смерти управляющему Джорджу Ульману пришлось потрудиться, чтобы покрыть его долги. Помогли фотографии знаменитого актёра. Спрос на них превзошёл все ожидания – сотни тысяч были проданы за несколько дней.

Рудольфо Валентино был мистиком, приверженцем спиритизма. После смерти актёра раскрылась и другая тайна: он был последователем так называемого «Чёрного пера», духа индейца…

Во многих городах Америки стали возникать женские клубы имени Рудольфо Валентино. Поклонницы устраивали спиритические сеансы, на которых вызывали дух кумира. На адрес Валентино продолжали приходить письма. В некоторых утверждалось, что его душа навещает этот мир, пытается войти в контакт со своими друзьями, оставшимися на земле, и через них передать сообщения, как управлять его делами и куда поместить состояние…

Каждый год в день смерти кумира женщины в глубоком трауре приносили на кладбище Сансет огромные букеты цветов. И только в 1956 году впервые за тридцать лет никто не посетил могилу Рудольфо…

В начале 1960-х годов на родине Валентино в Кастелланета был открыт памятник. Почти всё мужское население итальянского города объявило себя его двоюродными братьями, а на открытии многие носили маски, повторявшие черты лица кумира.

Рудольфо Валентино снялся всего в шестнадцати фильмах. Но он смог стать яркой, немеркнущей звездой, на которую с благоговением смотрели во всём мире. Валентино считают первым секс-символом немого кино. В 1978 году часть бульвара Ирвинга в Голливуде была названа его именем.

К удивительной жизни Валентино часто обращаются в театре и кино. Был создан прекрасный мюзикл «Чао, Руди!», в котором блистал Марчелло Мастроянни. Спектакль имел шумный успех, а Марчелло смог показать себя не только драматическим, но и музыкальным, пластичным, прекрасно танцующим и поющим актёром.

Английский кинорежиссёр Кен Рассел снял художественную ленту «Валентино», основанную на фактах биографии актёра, правда, вольно трактуемых. В главной роли снялся великий танцовщик Рудольф Нуреев. Несмотря на то что биография их была во многом разной, в отдельных деталях она совпадала: оба были фанатиками танца. Вот почему многие считали, что в этой картине Нуреев сыграл самого себя. Как бы в подтверждение духовного родства двух выдающихся артистов многие телеканалы мира, сообщая о смерти Нуреева, транслировали в новостях кадры из фильма, где танцовщик изображает умершего Валентино…

Сергей Есенин

Сергей Есенин был и остаётся одним из любимейших российских поэтов. Живой интерес к Есенину особенно усилился после трагической гибели поэта. «И жизнь и смерть его, – замечал Алексей Максимович Горький в одном из писем, – крупнейшее художественное произведение, роман, созданный самой жизнью…»

Сергей Есенин родился 21 сентября (3 октября) 1895 года в селе Константинове Рязанской губернии. Родители – Александр и Татьяна Есенины – были крестьяне. Стихи Сергей начал писать с девяти лет. Окончив школу, Есенин уехал в Москву. Работал в типографии. Поступил в Народный университет. Пробыл там полтора года и вернулся домой из-за отсутствия средств… В 1914 году Анна Изряднова, работница Сытинской типографии, родила ему сына Юрия, и Сергей был заботливым отцом, пока не отправился в Петроград.

«Стихи у меня в Питере прошли успешно, – писал Есенин 24 апреля 1915 года Н. Клюеву. – Из 60 принято 51. Взяли „Северные записки“, „Русская мысль“, „Ежемесячный журнал“ и др.». Вскоре вышла первая книга Есенина – «Радуница». Надо ли говорить, сколь счастлив был в те дни двадцатилетний поэт!

Есенин служил санитаром в Царскосельском военно-санитарном поезде, который был причислен к царскосельскому лазарету Фёдоровского городка, где часто бывали императрица и её дочери. Есенин с Клюевым выступали на концертах для раненых. Когда об этом стало известно в Петрограде, демократически настроенная публика возмутилась. По свидетельству очевидца, одна дама даже кричала: «Пригрели на груди змею».

В августе 1917 года из Петрограда Есенин вместе с Зинаидой Райх (они познакомились в левоэсеровской редакции, где работала девушка) и вологодским поэтом Алексеем Ганиным отправился в путешествие на Север – на Соловки и дальше в Мурманск. Под Вологдой Есенин и Зинаида Райх повенчались в церкви. Но несмотря на рождение дочери Татьяны и сына Константина, семейная жизнь у поэта во второй раз не сложилась.

В 1918 году в Москве было основано Общество имажинистов. Есенин и Шершеневич играли здесь главную роль. Есенинская слава росла с каждым днём. Его печатали. О нём говорили. Стихи Есенина исполнялись в литературных кабаре Москвы, вызывая общее восхищение. «Самородок», «из народных недр» – стало привычным эпитетом к его имени. Критик В. Полонский на докладах в Доме печати называл Есенина великим русским поэтом.

Есенин стремился к успеху. Щедро расточаемая похвала интеллигентских салонов стала для него и привычной, и необходимой. Многие понимали, какую губительную роль играло в жизни Есенина его московское окружение тех лет. Лёгкому, общительному характеру поэта чрезвычайно льстило заискивающее поклонение и приятельство льнувшей к нему окололитературной богемы. Он легко поддавался всякому, кто поддерживал в нём пустое славолюбие и тяготение к саморекламному шуму. «Серёжа Есенин» – так говорили многие из тех, для кого он никогда не был «Серёжей». Сам Есенин очень неодобрительно относился к подобным панибратским о нём упоминаниям.

Много писали о несчастной болезни Есенина – о его запоях, кабацких разгулах, хулиганской поэзии и т. д. В этом направлении постарались и враги Есенина, и не очень умные друзья его. Но поэту прощали его слабости. Сергея Есенина не просто любили, его боготворили.

28 мая 1921 года Есенин читал драматическую поэму «Пугачёв» на квартире В. И. Вольпина. Читал он громко, и большой комнаты не хватало для его голоса. Вещь производила огромное впечатление. Когда он кончил чтение, вдруг раздались оглушительные аплодисменты. Хлопки и крики неслись из-за открытых окон (квартира Вольпина была в первом этаже), под которыми собралось несколько десятков человек, привлечённых громким голосом Есенина. Эти приветствия незримых слушателей растрогали Есенина. Он сконфузился и заторопился уходить.

В начале мая 1922 года Сергей Есенин женился в Москве на американской танцовщице Айседоре Дункан и через неделю вылетел с ней в турне по Европе. Айседора надеялась, что участие «первого поэта России», как она будет повсюду аттестовывать Есенина, привлечёт к её гастролям внимание мировой прессы.

Действительно, новость о том, что Есенин и Айседора Дункан сочетались законным браком, произвела сенсацию. Репортёры осаждали гостиницы. Все выступления, встречи знаменитой пары широко освещались в газетах, обрастали слухами. Стихи Есенина переводились на иностранные языки. Портреты помещались в иллюстрированных журналах.

Как пишет литератор Р. Гуль, «Есенин приступом взял Дом искусств в Берлине», где собрались представители русской эмиграции. Чтобы утихомирить зал, он вскочил на стул и свистнул в три пальца, как Соловей-разбойник. После этого начал читать «Не жалею, не зову, не плачу», потом «Песнь о собаке». Зал взорвался долгими, нескончаемыми аплодисментами.

«…В Берлине я наделал, конечно, много скандала и переполоха, – писал Есенин домой. – Мой цилиндр и сшитое берлинским портным манто привели всех в бешенство. Все думают, что я приехал на деньги большевиков как чекист – или как агитатор… В страшной моде здесь господин доллар. Пусть мы нищие, пусть у нас голод, холод […], зато у нас есть душа, которую здесь сдали за ненадобностью в аренду под смердяковщину».

Четыре месяца они путешествовали по Европе и затем из Гавра отплыли в Америку на пароходе «Париж». В Америке «красная Айседора» со своим «молодым русским мужем» также оказались в центре внимания прессы. После выступлений Дункан выводила на сцену Есенина, представляя его публике как «второго Пушкина».

Есенин не знал английского и подозревал, что люди насмехаются над ним. Мол, хитрец женился на Айседоре исключительно из-за её славы и денег. Языковой барьер также препятствовал желанию Сергея завоевать Америку поэзией, и эта неудача всё более угнетала его. Танцы Айседоры говорили на «интернациональном» языке. Стихи Есенина были на непонятном русском наречии. Его мечта добиться всемирной славы провалилась. Во время их поездки по Европе и Америке он чувствовал себя всего лишь «молодым мужем знаменитой Дункан».

«Америки я так и не успел увидеть, – рассказывал Есенин друзьям. – Остановились в отеле. Выхожу на улицу. Темно, тесно, неба почти не видать. Народ спешит куда-то, и никому до тебя дела нет – даже обидно. Я дальше соседнего угла и не ходил. Думаю – заблудишься тут к дьяволу, и кто тебя потом найдёт? Один раз вижу – на углу газетчик, и на каждой газете моя физиономия. У меня даже сердце ёкнуло. Вот это слава! Через океан дошло.

Купил я у него добрый десяток газет, мчусь домой, соображаю – надо тому, другому послать. И прошу кого-то перевести подпись под портретом. Мне и переводят: „Сергей Есенин, русский мужик, муж знаменитой, несравненной, очаровательной танцовщицы Айседоры Дункан, бессмертный талант которой…“ и т. д. и т. д.

Злость меня такая взяла, что я эту газету на мелкие клочки изодрал и долго потом успокоиться не мог. Вот тебе и слава! В тот вечер спустился я в ресторан и крепко, помнится, запил. Пью и плачу. Очень уж мне назад, домой, хочется. И тут подсаживается ко мне какой-то негр. Участливо так спрашивает меня. Я ни слова не понял, но вижу, что жалеет. Хорошая у нас беседа пошла…»

На вечере у поэта Мани-Лейба Есенин читал главы из поэмы «Страна негодяев». Вечер закончился скандалом, который умело спровоцировали заокеанские «доброжелатели». После скандала и газетной шумихи вокруг него концертные выступления Айседоры Дункан по Америке стали невозможны.

Возвращение в Россию было долгим: через Шербур, Париж, Берлин, Ригу. С Айседорой поэт расстался.

В Москве он также мог вызывать негодование публики, но те же люди позднее слушали его стихи и ценили их. Часто его встречали шумом и криками: «Нахал!», «Хулиган!», «Безобразие!», «Долой со сцены!» С разных сторон начинали свистеть. Есенин оглядывал зал, прохаживаясь по сцене, а затем неожиданно свистел, заложив два пальца в рот, свистел так, что люстры дрожали. «Всё равно меня не пересвистите», – добродушно замечал он, когда ошеломлённый зал на секунду затихал. Ему отвечали смехом, новыми выкриками.

Когда Есенин начинал читать стихи, публика сразу затихала, а после выступления овации были нескончаемыми… Есенина обнимали, целовали. В восторженном порыве на сцену выскакивали поэты и писатели с выкриками в честь автора: «Великий библейский юноша!», «Гениальный поэт!».

Есенин не раз собирал писательскую молодёжь и отправлялся в притоны, в ночлежные дома, чтобы читать там стихи ворам и проституткам, обращаясь к ним как к своим братьям и сёстрам. Сергей Есенин был добрый и жалостливый человек. И в такой, может быть несколько странной, форме он выражал своё сострадание униженному человеку.

В ночлежках Есенин читал стихи о судьбе, о чувствах, о рязанском небе, о крушении надежд златоволосого паренька, об отговорившей золотой роще, о своей удалой голове, о милых сёстрах, об отце и деде, о матери, о родном доме. Николай Никитин вспоминал, какое ошеломляющее впечатление произвело выступление поэта на обитателей ночлежки в Ермаковке: «Что сталось с ермаковцами в эту минуту! У женщин, у мужчин расширились очи, именно очи, а не глаза. В окружавшей нас теперь уже большой толпе я увидел горько всхлипывающую девушку в рваном платье. Да что она… Плакали и бородачи. Им тоже в их пропащей жизни не раз мерещились и родная семья и всё то, о чём не можешь слушать без слёз… […] Никто уже не валялся равнодушно на нарах. В ночлежке стало словно светлее. Словно развеялся смрад нищеты и ушли тяжёлые, угарные мысли. Вот каким был Есенин. С тех пор я и поверил в миф, что за песнями Орфея шли даже деревья».

В ноябре 1925 года Есенин лёг в московскую больницу лечиться. Он надеялся, что сможет хотя бы на время уйти от развесёлого окружения, которое всё больше угнетало его. «Тягостным было для него и то, что, несмотря на всю свою славу, он чувствовал себя бесконечно одиноким, – писал Всеволод Рождественский. – Из чувства гордости он никому не позволил бы жалеть себя, но со свойственной ему чуткостью не мог не понимать, что именно такое отношение всё чаще и чаще встречает на своём пути. Начинала сказываться и давняя пресыщенность беспокойной известностью и вообще литературной жизнью».

То же стремление переменить обстановку, избавиться от московских «друзей» приводит его в конце декабря 1925 года в Ленинград. Здесь он предполагает пробыть до лета, чтобы затем поехать в Италию к Максиму Горькому. Но намерения эти остались неосуществлёнными. В ночь на 28 декабря в ленинградской гостинице «Англетер» Есенин покончил жизнь самоубийством. За день до своего трагического конца Есенин написал стихи – «До свиданья, друг мой, до свиданья» – и тогда же передал их знакомому ленинградскому поэту Вольфу Эрлиху.

Гроб с телом Есенина, перевезённый из Ленинграда, уже поставили в Доме печати. По фасаду Дома печати протянулась широкая красная лента с надписью: «Здесь находится тело великого национального поэта Сергея Есенина».

Везде говорили о трагической смерти Есенина. Все искали его стихов. Последняя жена поэта Софья Андреевна Толстая (внучка писателя) попыталась сохранить всё, что было возможно. Она сняла копии со многих писем Есенина, которые хранились у адресатов. Уже после её кончины негативы посмертных фотографий Есенина и посмертная гипсовая маска поэта попали в государственные архивы.

Сохранилась запись описания похорон Есенина, не вошедшая в окончательный текст воспоминаний В. Шершеневича: «Я помню, что, когда вынесли с вокзала его гроб и хотели положить на катафалк, около моста с катафалком поравнялся какой-то бродяга, вышедший из ночлежного дома, и спросил, кого везут. Бродяга был очень оборванный, грязный, небритый. Ему сказали: „Есенина“. Он спросил: „Это тот, который стихи писал?“ Ему сказали: „Да“. И бродяга упал на сугроб снега и плакал, как мальчик. Давно уже проехала процессия, а бродяга всё лежал и плакал. Мало было других людей на похоронах, кто плакал бы более горько, чем этот как будто бы чужой Есенину человек. Потом оказалось, что этот человек несколько раз проводил с Сергеем ночи в каких-то притонах, и в эти ночи Серёжа сумел так много ему порассказать, что стал ему дорог и близок. В день похорон Есенина зима сразу потеплела. И вот, когда несли тело, какой-то голос девушки сказал: „Даже зима, и та расплакалась по Есенину“. Плакали зима, бродяга, Москва, вся страна. И стоил того Сергей, чтоб так плакали о нём… Мы понимаем, как тяжела для вас смерть этого единственного по своей величине поэта. Мы лишились поэта, который мог бы мастерски изобразить в своих стихах нашу эпоху… Своею смертью Сергей хотел заставить нас полюбить искусство и полюбить стихи…»