Текст книги "100 великих кумиров XX века"

Автор книги: Игорь Мусский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 50 страниц)

Грета Гарбо

Её называли «Джокондой кинематографа». Подобно знаменитому портрету кисти Леонардо облик этой актрисы всегда казался таинственным и загадочным. Российский певец Александр Вертинский признавался на склоне лет: «В молодости я был влюблён в необыкновенную женщину. Она этого не знала. Мы не встречались. А я её видел часто. Слушал её чудесный голос, любовался её движениями. Её очарование, ум, талант бередили моё сердце… Это была знаменитая Грета Гарбо! Я десятки раз смотрел фильмы с её участием и погибал от наплыва чувств. Счастливым меня могла сделать мелочь – хоть минуту побыть рядом, перекинуться парой слов, заглянуть ей в глаза. Существовали другие женщины – приятные, обольстительные… Но мечтой, грёзой оставалась для меня далёкая, недоступная Грета».

Грета Гарбо является одной из самых прекрасных легенд, которую создал кинематограф в XX веке. Эта загадочная женщина, расположения которой добивались самые богатые и влиятельные люди, родилась 18 сентября 1905 года в Стокгольме под именем Грета Ловиса Густафссон. Её отец, Карл Альфред, сначала работал помощником мясника, потом ушёл в дворники, позже служил в булочной. Мать, Анна, происходила из крестьянской семьи.

В 17 лет Грета поступила в школу при Королевском драматическом театре. Среди её экзаменаторов был шведский кинорежиссёр Мориц Стиллер. Это он впоследствии придумал будущей звезде века псевдоним Гарбо, оттолкнувшись от имени норвежской актрисы оперетты Эрики Дарбо. Стиллер был одержим сделать из Греты звезду мирового кинематографа.

Когда Гарбо приехала в Голливуд, ей оказали приём, подобающий настоящей звезде. Знаменитый голливудский режиссёр Билли Уайлдер писал: «Чудо Гарбо – это чудо целлулоида. На плёнке её лицо полностью преображалось, становилось ликом звезды, на котором зритель пытается прочесть все тайны женской души. Эмульсионный слой плёнки невероятным образом сообщает плоскому изображению глубину и таинственность. Случай Гарбо – это случай рождения звезды на плёнке».

Мужчины ходили за ней толпами. Самый страстный любовный роман связывал Грету с актёром Джоном Гилбертом. В 1920-е годы её внимания искали Чарли Чаплин и Лайонел Бэрримор, Дуглас Фэрбенкс и Лилиан Гиш.

Грета исполняла роли роковых обольстительниц. «Гений Гарбо совмещает в себе чистоту и тайну, силу и нежность, жестокость и страсть. Вот почему миллионы тех, кто ранее не знал актрисы, осаждают кинотеатры от Парижа до Лос-Анджелеса, чтобы насладиться её искусством», – писал американский еженедельник «Ньюсуик».

Она не любила широковещательных интервью и великосветских раутов, не позволяла себе экстравагантных выходок и скандальных похождений – того, что часто сопутствует славе артиста. Грета предпочитала уединение, в круг её знакомых попадали лишь избранные. Для миллионов она была недостижимым идеалом и мифом.

«Она единственная, в ком есть светский лоск, – писал фотограф Сесиль Битон, искавший расположения Греты Гарбо. – Ей льстят, перед ней заискивают, говоря, что она пользуется колоссальным успехом, но она отказывается видеть своих почитателей. Женщины каждый день шлют ей орхидеи, мужчины звонят по междугородному телефону в надежде услышать её голос. Ей до этого нет ровно никакого дела, и то, что ей до этого нет никакого дела, и то, что она даже не собирается показываться публике, только подогревает всеобщую истерию, и так же, как и я, все дошли едва ли не до умопомешательства, желая видеть её. И, между прочим, благодаря этому обстоятельству её имя теперь у всех на устах».

Гарбо сравнивали с Сарой Бернар и Элеонорой Дузе. Рецензенты посвящали Грете первые страницы журналов и газет, её фотографии печатали на обложках еженедельников, открытки с изображением актрисы выходили огромными тиражами.

Грета Гарбо по праву считалась королевой Голливуда. Её постоянно приглашали на всевозможные приёмы, но она предпочитала уединение. Поэтому одни прозвали её «Таинственной леди», другие – «Сфинксом». В одном из немногочисленных интервью она попыталась объясниться: «Я была похожа на корабль без руля и ветрил – испуганная, потерянная и одинокая. Я неуклюжа, застенчива, боязлива, вся издёргана, и мне стыдно за мой английский. Именно поэтому я возвела вокруг себя непробиваемую стену и живу за ней, отгородившись от всего мира. Быть звездой – нелёгкое дело, требующее уйму времени, и я говорю это со всей серьёзностью».

После фильмов «Королева Кристина», «Дама с камелиями», «Анна Каренина», «Ниночка» Грета Гарбо обрела поистине всемирную славу. Даже самые скандальные журналисты не позволяли себе по отношению к ней фривольного тона. Толпы жаждали видеть «лицо века». Одну из историй рассказывают практически все биографы актрисы. Богатейший фермер, некий Эдгар Донн, постоянно писал ей письма, приезжал в Голливуд, чтобы увидеть её, но долгое время это ему не удавалось. В 1936 году он написал завещание: «Моя земля, мои владения, всё моё состояние завещаю Грете Луизе Густафссон, звезде кино, известной в мире как Грета Гарбо». Спустя десять лет он умер. Адвокаты фермера связались с актрисой. Через пять месяцев они получили от неё коротенькое письмо, в котором Гарбо сообщала о своём решении передать наследство в Фонд милосердия. Вспомнить человека по фамилии Донн, писавшего ей письма, она не смогла, ей писали миллионы. Впоследствии Фонд милосердия продал этот участок за баснословные деньги: в земле была обнаружена нефть…

Сложные отношения связывали Гарбо с известным дирижёром Леопольдом Стоковским. Он был старше её на 23 года. После развода с женой «Стоки» (так называла его Грета) предложил актрисе обвенчаться. Один из сенсационных репортажей в «Дагенс нюхетер» даже утверждал, будто Гарбо и Стоковский поженились. Но на следующий день газета на первой странице опровергла собственную новость крупным заголовком: «Нет, Гарбо не замужем». «Смешно думать, что я могу пойти с кем-то к алтарю», – заявила актриса журналистам. Друзей же заверила: «Стоковский – мой друг».

Миллионы мужчин мечтали добиться взаимности от Греты Гарбо. Увы, она так и не встретила человека, за которого можно было выйти замуж.

Грета не жаловала назойливых почитателей. После премьеры «Дамы с камелиями» её окружили дети, просившие автограф. «Нет, нет, уже поздно, и вам пора домой спать. А собирать автографы – пустое занятие», – ответ был дружелюбным, но твёрдым: автографов актриса не давала.

Последней работой Гарбо в кино стал фильм «Двуликая женщина», появившийся на экранах кинотеатров в 1941 году. Актриса темпераментно исполняла современные танцы, плавала в бассейне, бегала на лыжах и демонстрировала тело, но это не спасло картину от провала в прокате. Неудача с фильмом совпала со смертью матери.

Последующие проекты Гарбо остались неосуществлёнными. А после того как в 1949 году план Уолтера Вангера привлечь Гарбо на главную роль в экранизации романа Бальзака «Герцогиня де Ланже» потерпел фиаско, она окончательно решила уйти из кино.

Знаменитая, богатая, независимая, она могла делать всё, что хотела. Лишь в семидесятые годы стало известно, что большая часть торгового центра на Родео-Драйв в Беверли-Хиллз (самой респектабельной части Лос-Анджелеса) принадлежит именно Гарбо. Кроме того, она владела домами в Нью-Йорке и в родной Швеции. По совету друзей-бизнесменов, среди которых были Ротшильды и Онассис, Грета покупала картины Ренуара, Боннара, Модильяни, Пикассо…

На улицах её редко узнавали, а когда догадывались, что это Грета Гарбо, – наступала тишина и благоговение. Популярность её была огромна. Она получала письма, на которых лишь значилось: «Грете Гарбо, самой красивой актрисе в мире». Слава её не увяла и через полвека. Когда супруги Бруманы решили послать Гарбо ландыши из Швеции в Нью-Йорк, им поначалу отказали: ввоз в США фруктов и цветов запрещён. Но узнав, кому предназначен букет, начальник таможни в аэропорту имени Кеннеди сказал: «Есть один человек в США, для которого мы делаем исключение. Это Грета Гарбо».

Изредка её встречали с принцем Зигвардом, бароном Эриком Ротшильдом-Гольдшмидтом, Уинстоном Черчиллем. Зимой она жила в Нью-Йорке, на Ист-Сайд. Осенью – в Швейцарии, в местечке Клестерс. Среди друзей Гарбо был Сесиль Битон – знаменитый фотограф, создавший серию её фотопортретов. Пикантность этой связи в том, что Сесиль считался гомосексуалистом. Когда же Битон имел неосторожность рассказать о своих интимных отношениях с актрисой, она надолго поссорилась с ним.

На рубеже 1940-х годов Гарбо тесно общалась с Валентиной Николаевной Саниной, известной владелицей знаменитого дома моделей «Валентина». Её муж, Джордж Шлее, сыграл огромную роль в жизни актрисы. В течение двадцати лет Грета пользовалась расположением этого преданного ей человека.

Гарбо много путешествовала по всему миру. Долгое время она жила в Европе. Единственное, что ей отравляло жизнь, – назойливость фоторепортёров, которые преследовали её буквально по пятам. В тот вечер, когда она, по слухам, обедала с Галиной Улановой, на лондонской улице собралась целая толпа фотографов, и друзья Гарбо наполовину в шутку, наполовину всерьёз рассуждали о том, а не следует ли ей искать путь к бегству через стену сада на заднем дворе дома. Хэл Бёртон вызвал такси в надежде, что репортёрам надоест стоять под окнами, но эта хитрость не сработала. В конце концов Гарбо вместе с Сесиль де Ротшильд бросилась вон из дома. Эффект можно было сравнить со взрывом атомной бомбы. Около двадцати вспышек одновременно!

Где бы ни появлялась Гарбо, вслед за ней всегда тянулся шлейф всеобщего любопытства. Сесиль Битон вспоминал, как в середине пятидесятых к актрисе на рю Бонапарт подошёл греческий студент, чтобы признаться в своей пламенной любви, а также попросить, чтобы она черкнула ему в записной книжке крест, линию, что угодно: «Я ещё ни разу не видел, чтобы кто-то так, как он, не мог унять от волнения дрожь – его голос дрожал и обрывался. Должен признаться, что я знаю Грету уже около двадцати пяти лет, и хотя время наложило на неё свой жестокий отпечаток, её магия всё ещё здесь – невероятная тайна её красоты, эта искра, этот смех, эта чувствительность, эта тонкая натура, сам аромат её красоты… В её внешности есть нечто театральное, и одновременно она – сама естественность; просто её естественная тяга к игре не может не проявить себя, и поэтому, где бы она ни появилась, это не может остаться незамеченным».

Когда Гарбо отдыхала на итальянском побережье, местные жители, привыкшие к заезжим знаменитостям, обычно кидались за автографами, но Гарбо они встречали аплодисментами. «Она торопливым шагом пересекала главную площадь, пытаясь поскорее укрыться от посторонних глаз, но итальянцы стояли, хлопая в ладоши, чего я до сих пор ни разу не видел…» – свидетельствовал Рекс Харрисон.

Во всём мире толпы осаждали кинотеатры, когда демонстрировались ленты «божественной Греты». Благодаря её участию старые мелодраматические фильмы стали достоянием искусства. Джордж Шлее наслаждался фестивалями картин с участием Греты Гарбо и не пропускал ни одного из них. Формально оставаясь мужем Валентины, он редко покидал Гарбо. После смерти Шлее в 1964 году актриса по завещанию получила всё его громадное состояние, в том числе акции бумажной промышленности, дома в Италии и Южной Франции. Капитал Гарбо продолжал увеличиваться даже помимо её воли.

Грета часто совершала пешие прогулки. На улицах её узнавали всё реже и реже. Читала она мало, предпочтение отдавала телевидению. В конце жизни часто смотрела фильмы со своим участием, но говорила о себе в третьем лице: «Она была хороша…»

Грета Гарбо умерла 15 апреля 1990 года в частной клинике, находящейся недалеко от дома, где прожила последнюю четверть века. Её уход в мир иной тоже был в её стиле. Прощальные слова на её панихиде никто не говорил…

Кристиан Диор

Среди модельеров-мужчин, сумевших поднять общественный престиж профессии, особое место занимает Кристиан Диор. Он возвёл высокую моду на высочайшую ступень совершенства. О нём следовало бы сказать в подражание Виктору Гюго: «Кристиан Диор? Увы, первый из поэтов!» Во многом благодаря Диору модельеры сегодня называют своё ремесло «искусством».

Кристиан Диор родился 21 января 1905 года в портовом городе Гранвиль на берегу Ла-Манша. Он был вторым ребёнком Александра Луи Мориса Диора и Мари-Мадлен Жюльетты Мартен. Отец владел фирмой по производству удобрений. Мадам Диор была увлечена цветоводством. В 1911 году семья перебралась в Париж.

После окончания элитных курсов Жерсона Кристиан по настоянию родителей поступил в Высшую школу политических наук. Но карьера дипломата его не прельщала, и учёбу он забросил. После службы в армии в инженерных войсках Диор открыл картинную галерею. В начале тридцатых годов Кристиан разорился, к тому же у него был обнаружен туберкулёз. Друзья-художники, чей талант он заботливо опекал, внесли деньги за его лечение.

После банкротства Диор долго не мог найти работу. И тут у него возникает неожиданная идея: «Я буду шить». И модели Диора действительно нравятся. Особенно шляпки, которые находят покупателей быстрее, чем платья. Известный модельер Робер Пиге поручил ему создать несколько платьев для будущей коллекции, а в июне 1938 года предложил Кристиану должность штатного модельера в своей фирме на площади Елисейских полей. Скромный, почти болезненно застенчивый, Диор наконец решился признать гомосексуальные склонности. Под одной крышей с ним живёт рослый друг по имени Жак Омбер.

Во время войны Диор переходит в первоклассный дом моделей Люсьена Лелона и уже подумывает об организации собственного дела. Благо у него появляется союзник – миллионер Марсель Буссак.

12 февраля 1947 года – исторический день. В особняке под № 30 по авеню Монтень прошёл первый показ Дома моделей Кристиана Диора. Девяносто моделей, построенных на двух силуэтах, «Венчик» и «Восьмёрка», изменяют привычные пропорции, возвращая женскому телу природную грацию. Грянули аплодисменты. Кармел Сноу из «Харперс базар» первой бросилась к модельеру: «Какой переворот, дорогой мой, ваши платья открыли „new look“! Они просто-напросто восхитительны». «Нью-лук» – новый облик, новый взгляд – словечко моментально прижилось.

Даже редактор журнала «Вог» Беттина Баллард не скупилась на похвалы: «Именно этого все ждали тогда от Парижа. Не могло быть более подходящего момента для появления Наполеона, Александра Великого, Цезаря моды. Ей нужна была твёрдая рука мастера, потрясение, новое направление. Никому не удавалось завоевать нас так легко и бесповоротно, как это сделал Кристиан Диор в 1947 году».

Буквально на следующий день началось настоящее паломничество на авеню Монтень, которое не прекращалось несколько месяцев.

Особняк осаждали женщины, желавшие выйти одетыми «от Диора». Сюда стремились из Лондона, Рима, Буэнос-Айреса, Монтевидео. «Я настаиваю на слове „счастье“, – говорил Кристиан Диор. – Кажется, Альфонс Доде где-то написал: „Я хотел бы через свои произведения сделаться поставщиком счастья“. Вот и я, в своей скромной деятельности модельера, мечтаю о том же самом. Мои первые платья назывались „Любовь“, „Нежность“, „Венчик“, „Счастье“. Женщины, с их безошибочным инстинктом, должно быть, поняли: я хотел сделать их не только красивее, но и счастливее. Моей наградой стало их признание».

Диор, никак не рассчитывавший на широкую публику, был приятно удивлён, когда его новый силуэт появился на улицах и за несколько недель завоевал толпы поклонниц. Студентка Сорбонны Хеб Дорси, будущая ведущая раздела моды в «Интернэшнл геральд трибюн», совершенно случайно попала на демонстрацию коллекции: «Я была потрясена так же, как после первого в жизни визита в оперный театр. Диор стал национальным героем, символом победоносной Франции. Любой шофёр такси, скажи ему только слово „Диор“, знал, куда везти; это было всё равно что запеть „Марсельезу“!»

На показ второй коллекции Диора явились все американские закупщики до единого. И триумф повторился. «Диор превращается в чародея, становится идолом моды, создаёт сказочные наряды, навеянные Ватто, Веронезе, Винтергальтером», – отмечала Люси Ноэль из «Нью-Йорк геральд трибюн».

Женщины боготворили его. В фирму Диора ходили как на Эйфелеву башню или в «Фоли-Бержер». Среди постоянных клиенток – герцогиня Виндзорская, Марго Фонтейн, принцесса Маргарет, Ава Гарднер, Лана Тёрнер. Частыми посетительницами салона были Марлен Дитрих и Элизабет Тейлор. Актриса Оливия де Хевиленд заказала у Диора в общей сложности двести платьев!

По подсчётам самого Диора, через фирму за год проходило двадцать пять тысяч человек. Женщины забрасывали его письмами, их просматривал секретарь. Диору писали и поклонницы, например, у него был целый роман по переписке с одной английской уборщицей, твёрдо решившей приехать к нему на авеню Монтень; её удивительная и захватывающая история легла в основу книги Пола Гэллико «Цветы для миссис Харрис».

Диор не собирался пересекать Атлантику, но директор далласской сети магазинов Нейман Маркус пригласил его в Техас на вручение премии «Оскар» за достижения в области моды.

Когда Диор прибыл в Нью-Йорк, газеты писали о нём не меньше, чем об Уинстоне Черчилле. В Далласе его встречали… три тысячи человек. И хотя Диор побаивался толпы и агрессивного напора журналистов, он сразу понял, что эта бушующая на улицах и на страницах газет полемика, эти женские лиги, готовые осыпать его оскорблениями, стали для него лучшей рекламой. Даже деловое издание «Уолл-стрит джорнэл» провело опрос общественного мнения, результаты которого показали, что большинство американцев одобряет новый модный силуэт.

Пресс-конференции, турне по магазинам, шумные коктейли, ланчи. «Я невозмутимо позировал перед фотографами, ослеплявшими меня вспышками, улыбался, приветственно махал рукой, пил оранжад и с каждым разом всё увереннее играл роль, впервые исполненную в Далласе, – вспоминал Диор. – В Сан-Франциско на аэродроме меня встречала уйма людей. На меня обрушилась уйма приглашений, я путался в них, потому что старался никого не обидеть. В одном клубе мне вручили символические ключи от города – из позолоченного картона, в другом в это же самое время меня с нетерпением ждали на такую же церемонию!»

К концу путешествия «нью-лук» окончательно выиграл сражение. Во всех городах крупные магазины сделали его гвоздём сезона. «Эта коллекция появилась в самый подходящий момент. Как будто мы проголодались – и тут же нашли вкусную пищу», – говорила Стелла Хананья из фирмы «Мегнин». Её коллега Норман Чослер добавлял: «Диор был ценнейшим источником вдохновения для моды и торговли».

В Америке Кристиан Диор заразился предпринимательской лихорадкой и неуёмной жаждой деятельности. Он уже привык видеть своё имя на первых полосах газет, а свои модели – в витринах магазинов Нью-Йорка и Сан-Франциско. Диор охвачен жаждой успеха, он открывает свои филиалы по всему миру. Его партнёр Жак Руэ сумел преобразовать традиционный дом моделей в многопрофильную фирму. Впервые французская мода, перешагнув границы с помощью марки большого мастера, стала основой целой сети предприятий. Под маркой «Кристиан Диор» выпускаются духи, шляпы, перчатки, сумки, ювелирные изделия, галстуки, чулки, меха и даже вина и ликёры.

В 1957 году журнал «Тайм» окажет модельеру неслыханную честь, помести в его портрет на обложке: впервые экономические обозреватели отдают дань уважения художнику-модельеру. Фирма Диора – само совершенство. На этом сходятся все профессионалы.

Обласканный славой, Диор всячески избегал внимания к своей особе. Его верная помощница Сюзанна Люлен отмечала: «Кристиан, истый нормандец, оберегал от посягательств свою частную жизнь, как крестьянин оберегает своё поле. Вытащить его на какой-нибудь обед или званый ужин было немыслимо трудным делом». Опасаясь, что интервью окажется слишком скучным, Диор старался внести оживление: «Что будут носить женщины в этому году?» – «В этом году женщины будут носить бёдра на плечах! – отвечал он и добавлял: – Только шуткой и отобьёшься!»

Корреспондент американского журнала «Форчун» был несказанно удивлён: во-первых, модельер пригласил его домой, а во-вторых, принял, сидя нагишом в ванне, и разрешил себя сфотографировать (весьма целомудренно, разумеется!). Диор обожал такие розыгрыши. Тему ванны он обыгрывал несколько раз. Так, на одном очень долгом и скучном приёме в Цинциннати его осадила толпа восторженных поклонниц: «Где вы черпаете вдохновение, чтобы создавать все эти платья?» – поинтересовалась пожилая светская дама. – «В ванне, мадам, в ванне!»

Никогда ни один модельер не имел такой популярности. В 1948 году Уолтер Уинчил поведал в радиоэфире, что «роман Кристиана Диора и Кармел Сноу – это роман года». Диор тут же послал хозяйке «Харперс базар» букет роз с запиской «Моей невесте». Для заокеанской прессы он стал любимым героем. Имя Диора упоминалось в газетных и журнальных статьях от тысячи двухсот до тысячи четырёхсот раз в месяц!

Хосе Лопес Ламела, рекламный агент Диора в Каракасе, вспоминала о колоссальном успехе Кристиана Диора в Венесуэле во время открытия фирменного магазина в 1953 году: «Диора встретили сверканием фотовспышек и овацией, публика аплодировала стоя не менее четверти часа. Это был для него незабываемый день».

Впервые посещая какую-нибудь страну, Диор называл одно из коллекционных платьев в её честь. Но поездки проходили в лихорадочном темпе, и вот однажды, после посещения Кубы, платье «Гавана» забыли переименовать в Доминиканской Республике в «Санто-Доминго». Отношения между двумя государствами были враждебные, и во время демонстрации платья были прикованы к Трухильо и его жене. В какой-то момент всем показалось, что диктатор в знак протеста встанет и покинет зал. Диор едва не стал виновником дипломатического скандала. Пришлось давать телеграмму с извинениями.

Объём продаж дома моделей Диора неуклонно возрастал. Всё это восхищало парижскую публику, его любимую, «ужасную и прекрасную», настолько преданную ему, что однажды Кристиан скажет: «Поистине воздух Парижа – это воздух моды».

По иронии судьбы, Диор, добиваясь сенсации в каждом сезоне, стал главным виновником увядания собственной моды. «На глазах у потрясённой публики семилетнее господство стиля „нью-лук“ рухнуло за три часа, – свидетельствовала Франсуаза Жиру. – Вместо него явился стиль, в котором женщина была похожа на стручок фасоли. Вот уж перемена так перемена! И весьма своевременная». Кармел Сноу, присутствовавшая на показе осенне-зимней коллекции 1954/55 года, дала новой моде название «flat look» («плоский облик»).

В Соединённых Штатах поднялась буря возмущения. Мэрилин Монро – её можно понять, ведь ей силуэт фасолевого стручка уж точно не подходит – заявила, что это оскорбление!

Смелый ход не принёс такого ошеломляющего результата, как в случае с «нью-лук». Диор отнёсся к неудаче философски: «Лучше три колонки разгромной рецензии на первой полосе, чем две строчки комплиментов на четвёртой».

Диор достиг успеха ценой непомерных трудов и в ущерб здоровью – он надрывался, исполняя одновременно обязанности менеджера и художника. Если к этому прибавить попечение о каждой коллекции, утомительные поездки, выступления перед публикой, заботы о расширении империи, то можно понять, почему за десять лет такой жизни он постарел на все двадцать.

Прославленный кутюрье умер 24 октября 1957 года от сердечного приступа. В Париже проститься с ним пришли принцессы крови, властительницы Парижа и остального мира, титулованная знать, владельцы наследственных замков, коронованные особы, идолы власти и денег, чья слава усилиями Диора засияла ещё ярче. Необычайно внушительными казались венки, присланные из Голливуда.

Траурный кортеж выехал на автостраду номер семь, ведущую на юг. Его путь лежал в Каллиан: именно эту деревню рядом с Коль-Нуар Диор избрал местом своего успокоения. Под соснами каллианского кладбища был похоронен его отец Морис Диор.

Основанная Диором фирма до сих пор процветает. Мадам Кунико Цуцуми, представитель могущественной группы «Сейбу», открывшая диоровской марке доступ в Японию, сказала: «Если звёзды угаснут, последней исчезнет звезда Диор».