Текст книги "Водопад"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

– Что за шум?… – спросил Ребус. – Почему все носятся как угорелые?

Моз поднял голову от бумаг, с которыми работал.

– Клер Бензи привезли на допрос.

– Зачем? – Ребус запустил руку в один из ящиков стола.

– Извините, сэр, я не знал, что это ваш стол… – Моз попытался подняться, но Ребус нажал ему на плечо и заставил снова сесть.

– От работы меня все равно отстранили, – сказал он. – А ты сохрани этот стол для меня – быть может, я сюда еще вернусь. – Он закрыл ящик, так и не найдя того, что искал. – Так зачем они притащили сюда Клер Бензи?

– Один из мейлов был послан с ее компьютера. Я связался со Специальной службой, и они проследили это послание до ее счета у интернет-провайдера.

Ребус присвистнул.

– Значит, этот мейл послала Клер?

– Не совсем так, сэр. Послание было отправлено с ее интернет-абонемента.

Ребус немного подумал.

– Разве это не одно и то же? – спросил он.

– Шивон, во всяком случае, сомневается.

– Она там, с Бензи?… – Ребус дождался, пока Моз кивнет. – А ты – тут? Почему?

– Суперинтендант Темплер…

– Можешь не продолжать, все ясно… – Ребус резко обернулся на звук распахнувшейся двери.

Джилл Темплер как смерч ворвалась в рабочий зал Отдела уголовного розыска.

– Мне срочно нужен Раналд Марр! – рявкнула она. – Кто поедет?!

Двое добровольцев нашлись сразу – Джордж Сильверс и Томми Флеминг. Остальные только хлопали глазами, пытаясь вспомнить, кто такой Раналд Марр и какое отношение он имеет к делу Бальфур.

Джилл посмотрела на Шивон, которая тоже вошла в рабочий зал.

– Отличная работа, – похвалила она.

– Вы считаете? – переспросила Шивон. – Вот уж не знаю…

– Тебя что-то смущает?

– Когда я разговариваю с Бензи, у меня складывается впечатление, будто я задаю ей именно те вопросы, которые она хочет услышать. Ну, как будто это ока ведет беседу, а не я.

– Я этого не заметила. – Джилл легко коснулась плеча Шивон. – Вот что, отдохни немного, а Марром займется кто-нибудь другой. – Она обежала взглядом зал. – Остальных прошу вернуться к работе. – Она еще раз огляделась по сторонам и вдруг заметила Ребуса.

– А ты откуда взялся, черт тебя побери?… Что ты здесь делаешь?

Ребус открыл еще один ящик стола, достал початую пачку сигарет и легонько встряхнул.

– Пришел забрать кое-какие личные вещи, мэм.

Не сказав больше ни слова, Джилл вышла в коридор, где ее ждали Клер и Джек Маккойст. Увидев, что все трое заняты каким-то разговором, Шивон повернулась к Ребусу.

– И все-таки, что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Ты действительно выглядишь усталой, Шивон. – Ребус скорбно покачал головой.

– Ты, как всегда, любезен, Джон…

– Считай, что тебе повезло вдвойне: во-первых, старший суперинтендант Темплер только что приказала тебе отдыхать, а во-вторых, я хочу угостить тебя стаканчиком, раз у тебя перерыв. Пока вы тут пугали маленьких девочек, я занимался действительно важными делами. Вот о них-то я и хочу тебе рассказать…

Шивон, однако, пить не стала. Заказав себе апельсиновый сок, она вертела в руках мобильник (Моз, оставшийся в участке, получил от нее строгий приказ позвонить, как только будут какие-то новости).

– Мне нужно возвращаться… – уже не в первый раз повторила она и бросила еще один взгляд на экран мобильника, чтобы убедиться – сигнал никуда не исчез, а аккумулятор не нуждается в зарядке.

– Ты обедала?… – спросил Ребус. Когда Шивон покачала головой, он сходил к барной стойке и вернулся оттуда с двумя пакетами картофельных чипсов. Она почти успела ополовинить первый из них, когда вдруг услышала:

– Тогда-то меня и осенило!

– Прости, что именно тебя осенило? – переспросила она.

– Господи, Шивон, проснись ты, наконец!… Пора!

– Извини, Джон, но я чувствую себя так, словно моя голова вот-вот взорвется. Взорвется по-настоящему!

– Насколько я понял, ты не думаешь, что Клер Бензи может быть виновна в убийстве. Особенно после того, как она заявила, будто Флип трахалась с дядей Раналдом…

– Ты ей веришь?

Ребус закурил новую сигарету и помахал рукой в воздухе, разгоняя дым.

– Я не имею права высказывать свое мнение. Меня ведь отстранили от работы до выяснения всех обстоятельств.

Шивон мрачно посмотрела на него и сделала глоток сока.

– Представляю себе, что это будет за разговорчик! – сказал Ребус.

– Какой разговорчик?

– Ну, когда Джон Бальфур спросит у своего верного друга и соратника, что хотели от него эти тупые легавые…

– Думаешь, Марр ему расскажет?

– Даже если нет, Бальфур все равно узнает. В общем, веселые будут завтра похороны. – Он выпустил струйку дыма, направив ее к потолку. – Кстати, ты поедешь?

– Скорее всего – да. Карсвелл и Джилл точно поедут. Думаю, будут еще несколько человек из наших.

– Да уж, если начнется драка, люди могут понадобиться…

Шивон посмотрела на часы.

– Мне пора, – сказала она. – Хочу узнать, что сказал Марр.

– Тебе было приказано отдыхать.

– Я уже отдохнула.

– Не проще ли позвонить?

– Спасибо, так я и сделаю. – Шивон заметила, что к ее мобильнику все еще подключен разъем-переходник, с помощью которого она подключалась к компьютеру и выходила в сеть. Но ноутбук остался в участке… Несколько мгновений она разглядывала переходник, потом посмотрела на Ребуса.

– Прости, что ты сказал?

– Насчет чего?

– Насчет «Констриктора».

Улыбка Ребуса стала шире.

– Наконец-то ты пришла в себя… Я сказал, что провел в библиотеке почти целый день, и мне кажется – я сумел разгадать первую часть головоломки.

– Уже?!

– Я тоже не лыком шит, Шивон. Ну что, хочешь послушать?

– Конечно. – Она заметила, что Ребус уже прикончил свое виски. – Может быть, купить тебе?…

– Сначала послушай. – Он заставил ее снова сесть. Паб был наполовину пуст; большинство посетителей выглядели как студенты младших курсов. Если бы Ребус встал возле стойки, его могли бы принять за владельца заведения; за столиком в углу он выглядел как распутный босс, пытающийся подпоить секретаршу.

– Я вся внимание, – сообщила Шивон.

– Так вот, я выяснил, что коньяк здесь, к сожалению, ни при чем, – медленно начал Ребус. – Камю – это французский писатель, который написал роман под названием «Водопад»… – С этими словами он достал из внутреннего кармана куртки книгу в бумажном переплете и положил на столик. Книга была не из библиотеки – по пути в участок Ребус нашел ее в книжной лавке Тина. – А Чарльз П. Смит – солист группы «Водопад».

Шивон нахмурилась.

– Кажется, у меня когда-то была пластинка с их шлягером.

– Итак, в первой части головоломки мы имеем «Водопад» и «Водопад». Если сложить одно с другим, получится…

– Водопады… Фоллз? – догадалась Шивон, и Ребус кивнул.

Шивон взяла роман, взглянула на рисунок на первой странице обложки, потом перевернула книжку, чтобы прочесть краткую издательскую аннотацию.

– Ты считаешь, именно там Сфинкс хочет со мной встретиться?

– Я считаю, что там ты получишь следующий вопрос.

– А как насчет остального? Бокс, задница, Фрэнк Финли… Это-то что значит?

Ребус пожал плечами.

– В отличие от «Простаков»  [25]25
   «Простаки» – популярная панк-группа. Один из ее альбомов носит название «Хорошие новости из другого мира».


[Закрыть]я не обещал тебе хороших новостей.

– Нет, но… – Она подняла голову. – Тогда мне показалось, что тебя эта проблема не заинтересовала.

– Я передумал.

– Почему?

– Тебе никогда не приходилось сидеть в четырех стенах и грызть ногти от тоски?

– Нет, зато мне приходилось ходить на такие свидания… Уж лучше сидеть дома и грызть ногти.

– В таком случае ты понимаешь, о чем я говорю.

Шивон кивнула, лениво перелистывая страницы романа. Потом она вдруг нахмурилась и, отложив книгу, снова посмотрела на него.

– Честно говоря – нет, не понимаю, – сказала она.

– Это хорошо. Это значит – ты учишься, – улыбнулся Ребус.

– Учусь чему?

– Особой ребусовской разновидности экзистенциализма. – Он погрозил ей пальцем. – До сегодняшнего дня я не знал этого слова, так что теперь я, видимо, должен поблагодарить тебя за то…

– В чем же суть этого нового философского учения? – перебила Шивон.

– Я и не говорил, что знаю, в чем суть, но подозреваю – это как-то связано со способностью человека принимать такие решения, которые позволят ему не сидеть в четырех стенах и не глодать ногти.

Они вместе вернулись в Сент-Леонард, но новостей по-прежнему не было. Расследование зашло в тупик; сотрудники буквально из кожи вон лезли, но все было тщетно. Нужен был решающий прорыв… или перерыв, если на то пошло. Нервное напряжение нарастало с каждым часом; дело дошло до того, что два констебля едва не подрались в туалете, причем ни один из них не мог вспомнить, с чего все началось.

Ребус пристально наблюдал за Шивон. Она переходила от одной группы людей к другой, надеясь услышать что-нибудь обнадеживающее. Голова ее бьша полна версий и догадок, и держать себя в руках и спокойно ждать ей было очень трудно. В конце концов он подошел к ней и взял за плечо. Шивон сверкнула на него глазами и попыталась вырваться, но Ребус все-таки сумел вывести ее сначала в коридор, а потом – на улицу.

– Когда ты последний раз ела? – спросил он.

– Ты же сам купил мне чипсы!

– Я имею в виду нормальную, горячую еду.

– Ты говоришь совсем как моя мама…

– Твоя мама была права. – Взяв Шивон под руку, Ребус отвел ее в небольшой индийский ресторанчик на Николсон-стрит. Расположенный на несколько ступенек выше уровня мостовой, ресторан был темен и почти пуст. Для городских пабов и ресторанов вторники давно стали мертвым сезоном, заменив собою понедельники. Уик-энды начинались теперь чуть не в четверг, когда большинство служащих начинали основательно задумываться о том, как потратить свою получку за неделю, и заканчивались вечером понедельника пинтой-другой пива, необходимой для того, чтобы вспомнить основные события прошедших праздников. Во вторник же большинству волей-неволей приходилось ехать с работы прямо домой, чтобы сэкономить жалкие остатки наличных.

– Ты знаешь Фоллз лучше меня, – сказала Шивон, когда они сели за стол и сделали заказ. – Какие местные достопримечательности ты можешь припомнить?

– Ну, во-первых, сам водопад, – начал перечислять Ребус. – Впрочем, ты его видела. И конечно, «Можжевельники». – Он пожал плечами. – Пожалуй, это все.

– Там, кажется, есть квартал муниципальных домов?

– Да, Прилужье. Сразу за поселком стоит заправочная станция, только я не знаю, работает она или нет. Плюс коттедж Биверли Доддс и дома тех, кто живет в Фоллзе, а на работу ездит в Эдинбург. Ни церкви, ни даже почты там нет…

– И разумеется, никакого боксерского ринга?

Ребус покачал головой.

– Ни ринга, ни перевитых колючей проволокой букетов, ни дома Фрэнка Финли.

Ребус заметил, что Шивон ест без особого аппетита, но его это не беспокоило – она уже уничтожила жаркое из цыплят и целую тарелку желтого индийского плова. Запив жгучее блюдо несколькими глотками холодной воды, Шивон снова взялась за свой мобильник. Она уже звонила в участок, когда они только пришли, но там никто не ответил. На сей раз ей повезло больше – трубку взял Моз.

– Эрик?… Это Шивон. Как у вас дела? Марра привезли? Что он говорит? – Она немного послушала, потом повернулась к Ребусу. Глаза ее изумленно раскрылись. – Ты это серьезно?! Ну что за идиотство!…

Последние слова она произнесла с таким пылом, что Ребус, решив, что речь идет как минимум о самоубийстве Марра, чиркнул себе пальцем по горлу и вопросительно посмотрел на Шивон, но она отрицательно качнула головой.

– Ну ладно, Эрик. Спасибо за информацию. До встречи. – Она дала отбой и стала укладывать телефон обратно в сумочку. Она проделывала это так аккуратно, что Ребус догадался – пауза нужна ей для того, чтобы немного собраться с мыслями.

– Ну что там? Выкладывай! – поторопил он, начиная терять терпение.

Шивон зачерпнула из тарелки очередную порцию риса и поднесла к губам.

– Ты же отстранен от дела, Джон. Или ты забыл?…

– Я сейчас сам отстраню тебя стулом по башке, если ты немедленно не расскажешь мне, в чем дело!

Так и не съев ни кусочка, Шивон снова опустила вилку и улыбнулась. Официант, дежуривший неподалеку, сделал движение к их столику, собираясь убрать блюда, но Ребус отмахнулся от него.

– Ну, в общем, – начала Шивон не спеша, – Сильверс и Флеминг поехали в Грейндж, в особняк Марра, чтобы доставить его в участок… Но мистера банкира не оказалось дома.

– И?…

– Какое может быть «и…», если Марра не было дома? – Шивон с притворным равнодушием пожала плечами. – Гораздо интереснее, почему его там не оказалось…

– Почему?

– Потому что о визите полиции его предупредили, и сделал это не кто иной, как наш мистер Карсвелл. Джилл, видишь ли, позвонила заместителю начальника полиции и сказала, что собирается вызвать для допроса Очень Большую Шишку, а Карсвелл решил в знак особого уважения позвонить Марру…

Шивон вылила в стакан остатки воды из графина и залпом выпила. Официант снова ринулся к столику, чтобы заменить графин, но Ребус таким же нетерпеливым жестом велел ему оставаться на месте.

– И мистер Марр ударился в бега?

– Похоже на то… – Шивон кивнула. – Его жена рассказала, что Марр ответил на телефонный звонок, а когда через две минуты она зашла к нему, чтобы что-то спросить, его уже нигде не было… как не было его зеленого «мазерати».

– Засунь-ка в сумочку пару салфеток побольше, – посоветовал Ребус. – Карсвеллу, похоже, придется утереться, и не раз.

– Да, объясняться с начальником полиции ему будет неприятно, – согласилась Шивон. Потом она увидела, как на лице Ребуса появилась улыбка, которая с каждой секундой становилась все лучезарнее. – Думаешь, тебе это поможет? – догадалась она.

– Уверен, – сказал Ребус. – Уж во всяком случае, хуже мне от этого не будет.

– Потому что Карсвелл будет слишком занят, прикрывая собственную задницу?

– Чего у тебя не отнимешь, Шивон, так это умения выражать свои мысли красиво и точно.

– Что поделаешь, колледж дает о себе знать.

– Ну а что ты сама думаешь о мистере Марре? – Ребус милостиво кивнул официанту, и тот нерешительно двинулся в их сторону, явно опасаясь, что его снова могут изгнать. – Два кофе, пожалуйста, – сказал Ребус. Официант молча поклонился и ушел.

– Даже не знаю, – покачала головой Шивон.

– Все-таки завтра похороны. Может получиться большой конфуз.

– Погоня по шоссе, силовое задержание, арест… – Шивон представила один из вариантов развития событий. – Скорбящие родители выражают недоумение по поводу того, что ближайший друг семьи вдруг оказался за решеткой.

– Если Карсвеллу хватит ума заглянуть на несколько дней вперед, до похорон он ничего предпринимать не станет, – сказал Ребус. – Не исключено к тому же, что на похороны Марр все-таки приедет.

– Чтобы сказать последнее прости своей малолетней любовнице?

– Да, если только Клер Бензи не врет.

– Почему он вообще решил скрыться?

Ребус посмотрел на Шивон.

– Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.

– Ты хочешь сказать – потому что Марр убил Филиппу?

– Ты же подозревала его, правда?

Шивон задумалась.

– Я подозревала его раньше. И, честно говоря, мне кажется, что Сфинкс не стал бы убегать.

– Может быть, Сфинкс не убивал Бальфур.

Шивон кивнула:

– Об этом я и говорю. Я подозревала Марра в том, что он и есть Сфинкс.

– То есть ты думала, что Флип мог убить кто-то другой?…

Подали кофе и к нему – вездесущие мятные карамели. Шивон бросила конфету в кофе, но сразу выловила и переправила в рот. Вместе с кофе официант принес и счет, хотя его об этом не просили.

– Пополам? – предложила Шивон. Ребус кивнул и достал из кармана три банкноты по пять фунтов.

Уже на улице он спросил, как она думает добираться домой.

– Моя машина у Сент-Леонарда, – ответила она. – Если хочешь, могу тебя подбросить.

Ребус покачал головой.

– Я хочу немного пройтись. Сегодня как раз подходящий вечер для прогулок, – добавил он, глядя на низкие, темные облака. – Только ты должна обещать, что действительно поедешь домой и попытаешься расслабиться.

– Хорошо, мамуля.

– Кроме того, теперь, когда ты убедила себя, что Сфинкс не убивал Филиппу…

– Допустим. И что из этого следует?

– Из этого следует, что тебе больше не нужно играть в эту странную игру.

Шивон моргнула. Потом еще раз моргнула и сказала, что он, наверное, прав, но Ребус видел, что она не собирается последовать его совету. Игра со Сфинксом – это было ее дело, ее участок работы, за который Шивон чувствовала себя ответственной, и она не могла просто так взять и бросить то, на что потратила столько усилий и времени. И на ее месте он чувствовал бы себя точно так же.

Они расстались на улице, и Ребус пошел к себе домой. Поднявшись в квартиру, он сразу позвонил Джин, но ее не было дома. Предположив, что она опять задерживается в музее, Ребус позвонил и туда, и снова никто не снял трубку.

Некоторое время Ребус неподвижно стоял перед своим обеденным столом, разглядывая разложенные по нему заметки. Несколько листов с информацией о четырех женщинах – Джесперсон, Гиббс, Джиринг и Фармер – он прикрепил к стене. Теперь, глядя на них, Ребус снова и снова задавал себе вопрос, ответа на который он так и не нашел: зачем преступнику понадобилось оставлять кукольные гробики неподалеку от места гибели предполагаемых жертв. Если это была его «подпись», какая бывает у жаждущих известности убийц, но почему тогда она осталась неидентифицированной как таковая? Прошло более тридцати лет, прежде чем кто-то понял, что это была именно «подпись», а не что-нибудь другое. Нет, стремящийся к славе психопат давно бы позвонил в газету или написал письмо на телевидение, в котором заявил о себе… или постарался повторять свои преступления как можно чаще. Значит, это была все-таки не подпись, не элемент почерка психически больного преступника… Но тогда что?

Ребус все больше и больше склонялся к мысли, что назначение у кукольных гробиков было иное. Скорее всего, это были именно символы, которые имели значение только для того, кто их изготовил и спрятал. Любопытно, можно ли сказать то же самое относительно гробиков с Артурова Трона? И почему тогда человек, который изготовил и спрятал в каменной пещере семнадцать маленьких гробов, не заявил о себе пусть даже анонимным письмом в газету? Ответ, на взгляд Ребуса, был довольно прост: когда гробики были найдены вездесущими мальчишками, они потеряли для своего создателя всякое значение, потому что это были именно символические погребения. Никто никогда не должен был найти игрушечные гробы, никто никогда не должен был связать их с жертвами Бёрка и Хейра…

Сомневаться не приходилось: между старыми гробиками с Трона Артура и четырьмя их современными копиями, следы которых отыскала в газетах Джин, существовала довольно тесная связь. Пятый гробик из Фоллза Ребус пока опасался включать в общий список, но интуиция подсказывала ему, что и этот случай нельзя считать полностью обособленным. Каким-то еще пока не ясным образом он был связан со своими предшественниками, и связь эта была достаточно прочной, хотя ее природу Ребус не взялся бы определить даже приблизительно.

Ребус проверил свой автоответчик, но обнаружил на нем только одно послание. Риелторша извещала его о том, что подобрала пожилую супружескую пару, которая будет за небольшую плату показывать квартиру потенциальным покупателям, освободив таким образом самого Ребуса от этой обременительной и неприятной обязанности. Понятно, перед тем, как к нему начнут ходить эти самые покупатели, Ребусу нужно было прибраться, а главное – снять со стены этот жутковатый коллаж и получше спрятать материалы, относящиеся к убийствам.

Он снова набрал номер Джин, но не получил ответа и поставил на проигрыватель диск с альбомом Стива Эрла «Трудный путь».

Других путей Ребус просто не знал.

– Вам повезло, что я не переменила фамилию, – сказала Джейн Бензи, когда Джин объяснила, что обзвонила всех Бензи, которые только нашлись в телефонном справочнике. – Теперь я замужем за Джеком Маккойстом.

Они сидели в гостиной трехэтажного городского особняка в западной части Эдинбурга рядом с Палмерсон-плейс. Джейн Бензи оказалась высокой, худой женщиной в черном платье до колен, подколотом над правой грудью брошью с драгоценными камнями. Ее элегантная красота многократно повторялась в многочисленных зеркалах и полированных поверхностях дорогой антикварной мебели. Толстые стены и ковры на полу глушили все посторонние звуки, и в комнате властвовала уютная тишина.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – снова сказала Джин. – Простите, если я вас побеспокоила, но у меня не было возможности предупредить о своем приезде заранее…

– Пустяки… – отмахнулась Джейн. – Боюсь только, вы зря проездили. К сожалению, мне почти нечего добавить к тому, что я уже сообщила вам по телефону.

Голос Джейн Бензи звучал несколько рассеянно, словно она постоянно думала о чем-то другом. Быть может, именно поэтому она ответила согласием, когда Джин попросила разрешения приехать.

– Признаться, сегодняшний день вообще был каким-то странным… – добавила она задумчиво.

– Что вы имеете в виду? – уточнила Джин, но Джейн только склонила голову и еще раз спросила, не хочет ли гостья чего-нибудь выпить.

– Мне бы не хотелось вас задерживать, – вежливо сказала Джин. – По телефону вы сказали, что Патрисия Ловелл приходится вам родственницей…

– Прапрабабушкой или кем-то в этом роде.

– Она умерла очень молодой, не так ли?

– Я вижу, вам известно о ней гораздо больше, чем мне. Я даже не знала, что она похоронена на Колтонском холме.

– Сколько у нее было детей, вы тоже не знаете?

– Насколько мне известно, у нее был только один ребенок, девочка.

– Патрисия умерла во время родов?

– Откуда мне знать?… – Джейн Бензи даже рассмеялась – настолько абсурдными показались ей слова Джин.

– Я прошу прощения, если мои вопросы кажутся вам не слишком приятными, – тихо сказала Джин. – Но больше мне обратиться не к кому…

– Я понимаю, – согласилась Джейн. – Вы сказали, что изучаете жизнь Кеннетта Ловелла?

Джин кивнула:

– Быть может, в вашей семье сохранились какие-то принадлежащие ему документы, бумаги?

Джейн Бензи отрицательно качнула головой.

– Нет, ничего такого у нас нет.

– А у кого-нибудь из ваших родственников? – не отступала Джин.

– Нет, не думаю. – Джейн взяла с чайного столика пачку сигарет и предложила Джин. Та покачала головой, и хозяйка, вытряхнув из пачки сигарету, прикурила от изящной золотой зажигалки. Все это она проделывала очень неторопливо и плавно. Наблюдать за ней было все равно что смотреть кадры замедленной съемки.

– Я ищу письма, – пояснила Джин, – которыми обменивались доктор Ловелл и его благодетель…

– Разве у него был благодетель? – слабо удивилась Джейн.

– Да, приходской священник из Эршира.

– Что вы говорите!… – воскликнула миссис Бензи, но Джин видела, что все это ее ни капельки не интересует. Казалось, все ее внимание сосредоточилось в эти минуты на сигарете, которую она держала в тонких, нервных пальцах. Тем не менее Джин решила не отступать.

– В музее Хирургического общества Эдинбурга висит портрет доктора Ловелла, – сказала она. – Я предполагаю, что написан он был по заказу этого священника.

– В самом деле?

– Вы видели когда-нибудь этот портрет?

– Что-то не припомню. Возможно, что и видела – в детстве.

– Вы знали, что доктор Ловелл был женат несколько раз?

– Три раза, кажется?… Не так много, учитывая, в каком мире мы живем. Вот я только во втором браке… – Джейн Бензи, казалось, задумалась. – Стало быть, перспективы еще есть. – Она пристально посмотрела на столбик серебристого пепла, выросший на кончике сигареты. – Мой первый муж покончил с собой, знаете ли…

– Я этого не знала.

– Действительно, откуда вам знать?… – Она снова немного помолчала и внезапно добавила: – Думаю, от Джека ничего подобного ожидать не приходится.

Джин понятия не имела, как следует понимать эту последнюю фразу, но Джейн пристально смотрела на нее, словно ожидая ответа.

– Ну, – промолвила наконец Джин, – потерять двух мужей подряд… Это могло бы показаться… ну, я не знаю… необычным. Даже подозрительным.

– А Ловеллу, значит, можно было потерять подряд трех жен?

Именно об этом Джин думала, пока ехала на квартиру к Бензи.

Джейн поднялась с дивана и подошла к окну, а Джин воспользовалась перерывом в разговоре, чтобы еще раз оглядеться по сторонам. Вся эта антикварная мебель, зеркала и картины в тяжелых рамах, фотографии, подсвечники, хрустальные пепельницы… У нее сложилось впечатление, что они не принадлежат Джейн. Скорее всего, это было «приданое» Джека Маккойста.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала Джин. – Еще раз извините, что ворвалась к вам в такую поздноту…

– Ничего страшного, – равнодушно ответила Джейн. – Надеюсь, вы найдете то, что ищете.

Из коридора вдруг послышались голоса и звук закрываемой входной двери. Голоса звучали все ближе – кто-то поднимался по лестнице на второй этаж.

– Клер и мой муж, – пояснила Джейн, снова опускаясь на диван и устраиваясь на нем в искусственно живописной позе, словно позирующая фотографу модель. В следующее мгновение дверь широко распахнулась, и в гостиную ворвалась Клер Бензи. На взгляд Джин, она ничем не напоминала свою мать, но, возможно, сходство просто не бросалось в глаза из-за очевидной разницы в темпераментах: Клер буквально лучилась энергией.

– …А меня это не волнует, – говорила она кому-то, кто шел следом за ней. – Если они захотят, они могут отправить меня за решетку на бог знает сколько времени! – И она заметалась по гостиной, время от времени принимаясь бормотать что-то себе под нос.

Вошедший следом Джек Маккойст казался таким же заторможенным, как и его супруга, но замедленность его движений объяснялась, скорее, усталостью, чем флегматичным характером.

– Но послушай, Клер, я только хотел сказать… – Он наклонился, чтобы чмокнуть Джейн в щеку. – Какой ужасный день, дорогая, – пожаловался он. – Эти полицейские облепили Клер буквально как пиявки. Может быть, тебе удастся объяснить своей дочери, что… – Заметив Джин, он оборвал себя на полуслове и резко выпрямился. Джин встала.

– Добрый вечер, сэр, – сказала она. – Я уже ухожу.

– А это кто такая? – прорычала Клер сквозь зубы.

– Это мисс Берчилл из музея, – объяснила Джейн. – Она расспрашивала меня о Кеннетте Ловелле.

– Господи, этого только не хватало!… – Клер резко откинула голову назад и рухнула на один из двух стоящих в комнате диванов.

– Я профессиональный историк, изучаю жизнь мистера Ловелла, – пояснила Джин, главным образом для Маккойста, который, остановившись возле бара, наливал себе виски в хрустальный стакан.

– Вот как? – хмыкнул адвокат. – В такой час?

– Оказывается, его портрет висит в каком-то врачебном обществе, – сообщила Джейн дочери. – Ты об этом знала?

– Конечно, черт побери! Портрет Ловелла висит в музее Хирургического общества Эдинбурга. – Клер повернулась к Джин. – Так вы оттуда?…

– Нет, я из Музея истории… – попыталась объяснить Джин, но Клер не дала ей договорить.

– В общем, дамочка, откуда бы вы ни были, вам пора сваливать, – заявила она. – Меня едва не засадили за решетку, так что нам сейчас не до вас…

– Не смей так разговаривать с гостями! – внезапно взвизгнула Джейн, с неожиданным проворством вскакивая с дивана. – Джек, скажи ей!…

– Послушайте, мне действительно пора… – повторила Джин, но ее слова утонули в яростном трехстороннем споре.

– Ты не имеешь права!

– Черт побери, можно подумать, это тебя допрашивали несколько часов!…

– Это не оправдание, чтобы!…

– Неужели даже в собственном доме мне не дадут спокойно выпить стаканчик виски?!

Они, похоже, даже не заметили, как Джин открыла дверь и вышла из комнаты, бесшумно прикрыв ее за собой. Спустившись на цыпочках по застланной толстым ковром лестнице, она открыла входную дверь так тихо, как только смогла, и выскользнула на улицу. Только здесь она осмелилась перевести дух. Шагая прочь, Джин обернулась на окно гостиной на втором этаже, но портьеры на нем оказались задернуты. Стены домов в этом районе были такими толстыми, что не пропускали никаких звуков – совсем как в палатах для буйнопомешанных… и у Джин было такое чувство, словно именно из такой палаты ей только что удалось вырваться.

Да уж, темперамента Клер Бензи было не занимать!…