Текст книги "Водопад"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

– Он был моим другом, – сказал Ребус. «А я его бросил…» – добавил он мысленно. За свою жизнь он оттолкнул немало дружеских рук, оставил немало друзей, предпочтя им уединение и кресло у окна в темной гостиной. Порой Ребус убеждал себя в том, что поступает так ради их же блага. Люди, которых он допускал в свой мир, зачастую страдали, иногда даже погибали, но дело было не в этом. Взять хотя бы Джин… Интересно знать, чем все это закончится? Готов ли он разделить себя с кем-то посторонним? Готов ли посвятить ее в свои тайны, позволить заглянуть в свой внутренний мрак?… Ребус не был в этом уверен. Те, давнишние разговоры с Конором Лири походили на исповедь; именно перед священником он раскрывался полнее, чем перед кем бы то ни было – перед женой, дочерью, любовницами… Но Лири больше не было: он умер и, вне всякого сомнения, отправился прямо в рай. Впрочем, Ребус ни секунды не сомневался, что и в раю Лири сумеет перевернуть все вверх дном и ввязаться в ожесточенный спор с ангелами, вот только «Гиннесса» на небесах никто ему не поднесет.

Керт тронул его за плечо.

– Все в порядке, Джон?

Ребус крепко зажмурился и покачал головой. Его ответа Керт не расслышал, поэтому Ребусу пришлось повторить:

– Я не верю в рай…

И это было, наверное, самым страшным. Земная жизнь оказывалась единственным, что есть у человека: ни тебе спасения, ни возможности начать все сначала…

– Ничего, ничего… – пробормотал Керт почти ласково, хотя он не привык утешать, да и рука, лежавшая на плече Ребуса, гораздо лучше умела владеть скальпелем, чем успокаивать. – Это скоро пройдет.

– Пройдет?… – повторил Ребус. – Если так, то в мире нет ни капли справедливости.

– Ты знаешь об этом больше, чем я.

– Да, знаю. – Ребус набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Холодный ночной ветер пробрался под рубашку к покрытому испариной телу, и он вздрогнул. – Впрочем, у меня все будет о'кей, – Добавил он негромко.

– Ну разумеется… – Керт докурил сигарету, бросил окурок на газон и раздавил каблуком. – Как сказал о тебе Конор – вопреки слухам, ты все-таки на стороне ангелов… – Он убрал руку с плеча Ребуса. – Нравится тебе это или нет.

В этот момент к ним торопливо подошел Девлин.

– Как вам кажется, может, вызвать несколько такси?

Керт посмотрел на него.

– А что говорит по этому поводу Сэнди?

Девлин снял очки и некоторое время протирал платком стекла.

– Сэнди сказал, что я «чертовски прагматичен». – И он снова надел очки.

– У меня здесь машина, – вставил Ребус.

– А вы в состоянии вести, инспектор? – спросил Девлин.

– Не папашу же я потерял, в самом деле!… – взорвался Ребус, но тотчас взял себя в руки и извинился.

– Сегодняшний день был чертовски трудным для всех нас, – отмахнулся от извинений Девлин и снова принялся полировать платком стекла очков, словно ему никак не удавалось рассмотреть окружающее как следует.

7

Во вторник, ровно в одиннадцать часов, Шивон и Грант Худ начали прочесывать Виктория-стрит. Забыв, что там одностороннее движение, они подъехали к ней по мосту Георга IV. Увидев знак «Проезда нет», Грант выругался и с трудом втиснулся в плотный поток машин, который медленно полз к светофору на перекрестке с Лоунмаркет.

– Просто остановись у тротуара, – посоветовала Шивон, но Грант только покачал головой. – Почему нет?

– Машины и так еле едут. Незачем еще больше осложнять дорожную ситуацию.

Шивон рассмеялась.

– Ты всегда играешь по правилам?

Грант подозрительно покосился на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Так, ничего…

Грант не ответил. До светофора оставалось три машины, и он включил сигнал левого поворота. Шивон снова не сдержала улыбки. У Гранта была крутая гоночная тачка – мечта каждого подростка-сорвиголовы, но это был только фасад, за которым скрывался законопослушный и вежливый молодой человек.

– У тебя есть девушка? – спросила она, когда красный сигнал светофора сменился зеленым.

Прежде чем ответить, Грант немного подумал.

– Нет. В настоящий момент – нет, – сказал он наконец.

– Вот как?! А мне казалось, что ты и Эллен Уайли…

– Мы вместе работали над одним делом, только и всего, – поспешно объяснил Грант.

– О'кей, о'кей. Просто вы ходили как шерочка с машерочкой.

– Мы хорошо ладили…

– Именно это я и имею в виду. В таком случае в чем была проблема?

Грант покраснел.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего особенного. Я только хотела узнать – быть может, во всем виновата разница в положении?… Ведь Эллен – сержант, на служебной лестнице она стоит выше тебя, а некоторые мужчины этого не переносят.

– Ты предполагаешь, что мы не сошлись только потому, что я был констеблем, а Эллен – сержантом?

– Да.

– Чепуха! Я об этом даже не думал!

За разговором они доехали до перекрестка. Правая дорога вела к Замку, но Грант повернул налево.

– Куда это мы? – спросила Шивон.

– Я решил проехать вдоль Уэстпорта. Если повезет, мы найдем место для стоянки на Грассмаркет.

– Готова прозакладывать собственную голову: ты собираешься платить за парковку!

– Если хочешь сделать это сама, я готов уступить даме.

Шивон фыркнула.

– Не на таковскую напал! Я всегда считалась крутой девчонкой!

Они довольно быстро нашли свободное место, и Грант действительно опустил в счетчик пару монет. Получив билет, он подсунул его под ветровое стекло.

– Тридцати минут нам хватит? – спросил он.

Шивон пожала плечами.

– Все будет зависеть от того, что мы найдем.

И они тронулись в путь. По дороге они миновали паб «Последняя капля», названный так потому, что когда-то давно на Грассмаркет казнили приговоренных к смерти преступников. Виктория-стрит, изгибаясь наподобие полумесяца, вела от Грассмаркет обратно к мосту Георга IV. Больше всего здесь было сувенирных лавочек, но Шивон заметила на противоположной стороне улицы несколько пабов и ночных клубов, а один бар являлся одновременно и кубинским рестораном.

– Заглянем? – спросила Шивон, кивая в ту сторону.

– Если там и стоит какой-нибудь бюст, то Фиделя Кастро, а не королевы Виктории, – ответил Грант.

Они прошли всю улицу до конца, потом перешли на противоположную сторону и двинулись в обратном направлении. Здесь располагались три ресторана, магазин сыров и какая-то лавчонка, в которой продавались только сапожные щетки и шнурки. Первую остановку они сделали у ресторана «Пьер Виктуар». Заглянув в зал сквозь пыльную витрину, Шивон увидела, что там почти нет посетителей, а обстановка самая убогая. Тем не менее они зашли и сразу же вышли, не сказав ни единого слова вопросительно уставившимся на них официантам. Это было классическое «не то», и оба сразу это поняли.

– Один готов, осталось двое, – прокомментировал Грант. Впрочем, его голосу недоставало оптимизма.

Второй ресторан назывался «Амбар». Длинная лестница вела от подъезда в зал, в котором все было готово к обеденному наплыву посетителей, но никаких статуй здесь тоже не оказалось.

Когда они спустились на улицу, Шивон повторила текст загадки:

– «Эта королева неплохо проводит время, но бюст ей мешает…» – Она покачала головой. – Неужели мы что-то неправильно поняли?

– В этом случае нам остается только отправить Сфинксу мейл и попросить нам помочь.

– Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет.

Грант пожал плечами.

– Если и в последнем ресторане мы ничего не найдем, давай, по крайней мере, выпьем кофе. Кстати, я сегодня не завтракал.

– Боже мой, что сказала бы твоя мамочка, если бы узнала?! – насмешливо спросила Шивон.

– Она бы сказала, что я слишком долго сплю, а я бы объяснил, что поздно лег, потому что полночи решал какую-то дурацкую головоломку для одной хорошей знакомой… – Он немного помолчал и добавил: – Кстати, кто-то обещал угостить меня завтраком.

Последним был ресторан «Виктория Блу». Вывеска на дверях обещала посетителям «интернациональную кухню», однако интерьер выглядел достаточно традиционно: покрытые лаком темные деревянные панели и маленькие окна, едва освещавшие тесный зальчик, украшенный единственной вазой с цветами. Шивон повернулась к Гранту и увидела, что он показывает на винтовую лестницу, ведущую куда-то наверх.

– Здесь есть второй этаж.

– Что вам угодно? – спросила у них подошедшая официантка.

– Одну минуточку, мы сейчас вернемся, – отозвался Грант, поднимаясь по лестнице вслед за Шивон.

Наверху тоже располагался небольшой зал, за ним еще один – чуть побольше. Едва шагнув через порог, Шивон остановилась и глубоко вздохнула. Грант, шедший за ней, предположил худшее, но тут она воскликнула: «Есть!», и в тот же миг Грант увидел изваянный из черного мрамора бюст королевы Виктории примерно двух с половиной футов высотой.

– Черт возьми!… – пробормотал Грант и ухмыльнулся. – Мы таки раскололи этот орешек!

Казалось, он готов был схватить Шивон в объятия, и она поспешно шагнула вперед. Бюст королевы стоял на невысоком каменном постаменте между двумя колоннами, впритык к которым стояли столики. Шивон внимательно оглядела бюст, но ничего не обнаружила.

– Дай-ка я ее наклоню… – Грант взял Ее Величество за макушку и слегка накренил бюст.

– Прошу прощения, – раздался позади них чей-то голос. – Что здесь происходит?

Шивон просунула пальцы под бюст, пошарила там и вытащила сложенный вдвое листок бумаги. Она улыбнулась Гранту. Тот опустил бюст и повернулся к официантке.

– Два чая, – сказал он.

– Ему – два сахара, если вас не затруднит, – добавила Шивон.

Потом они уселись за ближайший столик. Шивон осторожно держала записку двумя пальцами за уголок.

– Как ты думаешь, мы сумеем снять отпечатки? – спросила она с сомнением.

– Стоит попытаться.

Не выпуская бумагу из рук, она встала и прошла в угол, где на подносе лежали столовые приборы. Взяв оттуда вилку и нож, Шивон вернулась к столу. Подоспевшая с чаем официантка едва не уронила чашки, увидев, что клиентка разложила на столе листок бумаги и, судя по всему, собирается на нем закусывать.

Сняв чашки с подноса и поблагодарив официантку, Грант снова повернулся к Шивон.

– Ну, что там?! – спросил он.

Но Шивон не ответила. Посмотрев на официантку, она сказала:

– Мы нашли эту записку там… – Она показала на бюст королевы, и официантка кивнула. – Как, по-вашему, она могла туда попасть?

Девушка покачала головой. В эти минуты она была похожа на маленького напуганного зверька, и Грант поспешил ее успокоить.

– Мы из полиции, – объяснил он.

– И мы хотели бы поговорить с управляющим, – добавила Шивон.

Когда официантка ушла, Грант повторил свой вопрос.

– Смотри сам. – С помощью вилки и ножа Шивон развернула записку так, чтобы он мог ее прочесть.

– «Б-4, красный зверь на горе».

– И это все? – ошарашенно спросил Грант.

– Насколько я знаю, зрение у тебя не хуже моего. Грант почесал в затылке.

– Не много.

– Первое задание тоже не отличалось избытком подробностей.

– И все-таки оно было побольше.

Некоторое время Шивон смотрела, как он размешивает сахар в своей чашке.

– Если Сфинкс поместил второе задание сюда, значит…

– Значит, он местный житель? – предположил Грант.

– Или кто-то из местных ему помогает.

– Во всяком случае, этот ресторан ему известен, – заключил Грант, оглядываясь по сторонам. – Далеко не каждый, кто зайдет сюда случайно, догадается, что наверху есть еще два зала.

– Ты считаешь – записку оставил кто-то из завсегдатаев?

Грант пожал плечами.

– Что находится поблизости? – сказал он. – Центральная и Национальная библиотеки. А ученые и прочие книжные черви обожают всяческие головоломки.

– Гм-м, это ты правильно подметил. Кстати, отсюда и до музея не далеко.

– А также до здания суда и парламента… – Он улыбнулся. – А я-то надеялся, что мы наконец сузим круг подозреваемых…

– Не исключено, что мы его сузили. – Шивон подняла чашку как рюмку с вином. – Итак, за успешное решение первой задачи!

– А сколько их еще нужно решить, чтобы добраться до «Чертовстула»?

Шивон задумалась.

– Думаю, это зависит от Сфинкса, – промолвила она наконец. – Помнится, он говорил мне, что «Чертовстул» – это четвертый уровень. Как только вернусь, сразу пошлю ему мейл, чтобы был в курсе. – С этими словами она аккуратно убрала записку в прозрачный пакет для хранения вещественных доказательств. Грант взял его и еще раз прочел текст задания.

– Тебе это что-нибудь говорит? – спросила Шивон. – Ну-ка, первое, что пришло в голову!…

– Бомбардировщик! – выпалил Грант. – Только нам это вряд ли подходит. Кроме того, Б-4 – это такой формат бумаги. Если память мне не изменяет, то двести пятьдесят на триста пятьдесят три миллиметра, но это вряд ли… Да и листок этот явно меньше. Наконец, сокращение «Б-4» используется в чат-форумах и обозначает «перед» или «раньше».

– Бомбардировщик – это Б-2, – наставительно сказала Шивон и задумалась. – Перед тем как красный зверь взойдет на гору… – нараспев продекламировала она, импровизируя на ходу. – Н-да, если Сфинкс ударится в поэзию, нам придется совсем худо. Интересно, это не из Библии?…

– Что, если Б-4 – это часть какого-то адреса? – предположил Грант.

– Или… координат? А?…

Грант посмотрел на нее.

– Как на карте?

– Как на карте.

– Да, но на какой?!

– Возможно, мы сможем ответить, когда узнаем, на какую гору поднялся красный зверь. Кстати, что это такое – красный зверь? Медведь?

– Медведей мы в полицейской школе не проходили, – серьезно заметил Грант. – Есть, кажется, красный волк, но у нас они не водятся. Скорее это… лев.

– Но львов у нас тоже… – Она осеклась. – Лев есть на гербе!

– Если б только на гербе, это было бы полбеды. – Грант огорченно покрутил головой. – Насколько я знаю, «Красный лев» – самое распространенное в стране название пабов. Их у нас около шестисот, причем большинство, вероятно, в наших краях, поскольку до четырнадцатого века красный лев служил геральдическим символом Шотландии.

– Паб «Красный лев», стоящий на горе, – один из шести сотен – как раз подходящая задачка для двух эдинбургских полицейских, – пригорюнилась Шивон. – Разумеется, если начать с Эдинбурга и окрестностей, то, возможно…

– Мне почему-то кажется, что это не паб, – твердо сказал Грант. – Ведь в предыдущей загадке был ресторан. Вряд ли Сфинкс настолько примитивен, чтобы ограничиться предприятиями общественного питания. Нет, я пока не знаю, что это за «красный зверь», но ведь есть же интернет; на худой конец, можно и в библиотеку заглянуть.

– Или в книжный магазин. Рядом с библиотекой как раз есть один.

Грант посмотрел на часы.

– Сбегаю-ка я опущу деньги в счетчик, – сказал он.

Ребус сидел за столом, глядя на разложенные по столешнице пять листов бумаги. Все ненужное – папки, блокноты для записей и прочее – он сложил на пол. В рабочем зале было тихо и пусто. Практически вся смена отправилась в Гэйфилд на инструктаж, и Ребус подумал, что, вернувшись в Сент-Леонард, коллеги вряд ли поблагодарят его за те баррикады, которые он возвел в проходе между столами, где оказались не только его монитор и клавиатура, но и многоэтажный лоток для входящих документов.

А на столе перед ним лежало всего пять бумажных листов – пять человеческих жизней. Вероятно – пять жертв. Кэролайн Фармер была самой молодой из них – когда она исчезла, ей едва исполнилось шестнадцать. Сегодня утром Ребус дозвонился наконец до ее матери. Решиться на звонок было нелегко, но разговаривать с несчастной женщиной оказалось еще труднее. Не успел он произнести первые слова, как она перебила его:

– Как?! Неужели есть какие-то известия?! – Внезапная вспышка надежды и его разочаровывающий ответ. Как бы там ни было, он сумел узнать от нее все, что собирался. Пропавшая девушка так и не вернулась домой. В первые дни после исчезновения, когда фото Кэролайн публиковалось в газетах, поступали сигналы о том, что ее якобы видели там-то и там-то, но после проверки все они оказались ложными. С тех пор о Кэролайн ничего не было слышно.

– В прошлом году мы переехали, – сказала Ребусу мать девушки. – Пришлось освободить ее спальню…

Из этих слов Ребус понял, что комната Кэролайн на протяжении почти четверти века ждала свою хозяйку: стены украшали все те же постеры, а в стенном шкафу висели на плечиках модные в семидесятых годах юбки, джинсы, жакеты.

– Полиция, кажется, считала, что мы сами ее чем-то обидели, – сказала мать Кэролайн. – Это мы-то!… Мы, ее родители!…

Ребус знал, что в подобных случаях виноватыми чаще всего бывают именно самые близкие люди – отец, дядя или двоюродный брат, но говорить об этом сейчас ему не хотелось.

– Потом они взялись за Ронни…

– Это был приятель Кэролайн? – догадался Ребус.

– Да. Она встречалась с ним некоторое время.

– Насколько я знаю, они расстались незадолго до…

– Вы же знаете подростков!… – воскликнула миссис Фармер, словно речь шла о событиях недельной давности. Ребус не сомневался, что воспоминания о дочери еще свежи и частенько не дают ей заснуть.

– Но в конце концов его исключили из числа подозреваемых, не так ли?

– Да, в конце концов от него отстали, но после этого бедный мальчик очень изменился. Его родителям даже пришлось переехать в другое место. Еще долго после этого он писал мне, но потом перестал…

– Миссис Фармер…

– Теперь я снова мисс Колхаун. Джо меня бросил.

– Извините, пожалуйста, мисс Колхаун, я не хотел…

– Не за что тут извиняться. Я, во всяком случае, ничуть об этом не жалею.

– Скажите, имело ли это отношение к… впрочем, это не мое дело.

– Джо почти не вспоминал о Кэрр, – жестко сказала мисс Колхаун, и Ребус подумал, что это кое-что объясняет. По-видимому, отец Кэролайн сумел в конце концов принять потерю, а мать – нет.

– Мой вопрос может показаться вам необычным, мисс Колхаун, – сказал он. – Но постарайтесь все-таки на него ответить. Скажите, что значил для вашей дочери данфермлинский парк?

– Я… я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Я и сам не совсем понимаю. Дело в том, что… всплыл один факт, и мы проверяем, не имеет ли он отношения к исчезновению вашей дочери.

– А какой?

Ребус был уверен, что мать Кэролайн не сочтет находку маленького гроба в овраге данфермлинского парка хорошей новостью, поэтому прибег к стандартной отговорке:

– К сожалению, в настоящий момент я не имею права об этом говорить, мисс Колхаун.

Последовала довольно продолжительная пауза, потом она сказала:

– Кэрр… любила там гулять.

– Одна?

– Чаще всего – да. Вы… – Голос ее дрогнул. – Вы что-то нашли?

– Да, но совсем не то, о чем вы подумали.

– Вы выкопали… останки?

– Совсем нет.

– Тогда что же? – истерически выкрикнула она.

– К сожалению, мисс Колхаун, я не могу…

Она положила трубку. Несколько мгновений Ребус смотрел на аппарат, потом сделал то же самое и отправился в туалет. Там он несколько раз плеснул себе в лицо холодной водой. Под глазами у него были темные мешки, веки припухли. Вчера вечером, после посещения Хирургического общества, он опять отправился в Портобелло и припарковался перед домом Джин, но свет в ее окнах уже не горел. Отворив дверцу машины, Ребус задумался. Что он ей скажет? И что ему от нее нужно?… Ребус как можно тише закрыл дверцу и некоторое время сидел в машине, выключив двигатель и фары и слушая композицию Джимми Хендрикса «Поздний огонек в окне».

Когда утром Ребус приехал в участок, у стола его ждал один из гражданских служащих полиции с картонной коробкой для документов в руках. Открыв крышку, Ребус заглянул внутрь. Коробка оказалась наполовину пустой. Вытащив лежавшую сверху папку, он прочел отпечатанную на машинке наклейку: «Пола Дженнифер Джиринг (урожденная Матьесон. Род. – 10 апреля 1950 г. Ум. – 6 июля 1977 г.)». Это было досье утопленницы из Нэрна. Ребус сел, придвинул стул поближе к столу и начал читать. Минут через двадцать, когда он делал в большом линованном блокноте вторую запись, появилась Эллен Уайли.

– Прошу прощения за опоздание, – сказала она, снимая куртку.

– Видно, наши понятия о том, когда на самом деле начинается рабочий день, расходятся, – ответил Ребус.

Эллен вспомнила свои вчерашние слова и покраснела, но, поглядев на Ребуса, увидела на его лице улыбку.

– Что это у тебя? – спросила она.

– Наши друзья на севере сработали оперативно, – сказал он.

– Это по Джиринг?

Ребус кивнул.

– Ей было двадцать семь. Замуж вышла в двадцать три, муж работал на нефтедобывающей платформе в Северном море. Очаровательный домик в пригороде, детей нет. Подрабатывала в газетном киоске, скорее всего, просто от скуки, а не ради заработка. Наверное, ей нравилось общаться с людьми…

Эллен Уайли остановилась напротив его стола.

– Версия о насилии исключена?

Ребус постучал пальцем по своим записям.

– Никто так и не смог удовлетворительно объяснить происшедшее. Депрессией она не страдала. К сожалению, следствию так и не удалось установить, в каком месте побережья она вошла в воду.

– Отчет судмедэкспертизы?

– Вот он, подшит к делу. Будь добра, позвони профессору Девлину и спроси, когда он сможет уделить нам пару часов своего драгоценного времени.

– Профессору Девлину?

– Именно с ним я случайно столкнулся, когда вчера днем вышел на перерыв. Профессор был так любезен, что согласился просмотреть наши отчеты о вскрытиях… – О подлинных обстоятельствах, при которых Дональд Девлин вызвался им помочь, – равно как и том, что Гейтс и Керт ему отказали, – Ребус распространяться не стал. – Его телефон должен быть в деле, – добавил Ребус. – Он живет в одном доме с Филиппой Бальфур.

– Я знаю. Ты уже видел утренние газеты?

– Нет.

Эллен достала из сумочки свежий номер «Пост» и раскрыла на второй странице. Там был опубликован фоторобот человека, которого Дональд Девлин видел перед домом незадолго до исчезновения Филиппы.

– Да, это может быть кто угодно… – Ребус вздохнул.

Эллен кивнула. У мужчины на рисунке были короткие темные волосы, прямой нос, прищуренные глаза и тонкие губы.

– Похоже, мы в тупике, – заметила она.

Ребус кивнул. Передать прессе фоторобот столь общего плана и в самом деле можно было только от отчаяния.

– Давай звони Девлину, – сказал он.

– Слушаюсь, сэр!

Забрав у Ребуса газету, Эллен уселась за свободный стол и слегка тряхнула головой, словно приводя в порядок мысли. Затем она взялась за телефон, готовясь сделать первый за сегодняшний день звонок. Ребус вернулся к чтению своих бумаг, но занимался этим только до тех пор, пока ему не бросилась в глаза фамилия офицера полиции, расследовавшего нэрнское дело.

Это был инспектор Уотсон.

Фермер Уотсон.

– Извините за беспокойство, сэр, но мне…

Широко улыбаясь, Фермер Уотсон хлопнул Ребуса по спине.

– Ты больше не должен говорить мне «сэр», Джон. – Уотсон жестом пригласил Ребуса войти. Дом Уотсона стоял на южном берегу обводного канала и – в полном соответствии с прозвищем своего обладателя – походил на перестроенную ферму. Стены блистали свежей бледно-салатовой краской, мебель пятидесятых и шестидесятых годов держалась молодцом. Стена кухни была разобрана, так что от гостиной ее отделяли теперь только стол-стойка и обеденный стол. Он сверкал. Рабочие поверхности в кухне тоже были тщательно вытерты; на плите не виднелось ни единого пятнышка, а в мойке не громоздилась оставшаяся от завтрака посуда.

– Как насчет кофе? – спросил Уотсон.

– Я бы выпил чашечку чаю, если вас не затруднит.

Уотсон ухмыльнулся.

– Признайся, Джон, кофе моего приготовления тебя всегда немного пугал, не так ли?

– Ну, под конец у вас стало почти получаться.

– Садись пока, я быстро…

Но Ребус не стал садиться. Вместо этого он с интересом огляделся по сторонам. У стены стояли две горки с фарфором и безделушками, на стене висели семейные фотографии в рамках. Среди них Ребус узнал несколько снимков, которые до недавнего времени украшали кабинет Фермера в Сент-Леонарде. Палас был недавно вычищен, на зеркале и телевизоре не наблюдалось никаких следов пыли. Высокие французские окна глядели в небольшой сад, упиравшийся в крутой травянистый склон.

– Горничная приходила?… – спросил он.

Фермер Уотсон снова ухмыльнулся и поставил

чайный поднос на стойку.

– Мне нравится самому хлопотать по хозяйству, – сказал он. – С тех пор как умерла Арлин, я все делаю сам.

Ребус повернулся и снова посмотрел на фотографии на стене. Уотсон и его жена на чьей-то свадьбе, на каком-то тропическом берегу в окружении пальм, с внуками… Почти на всех снимках Фермер улыбался во весь рот. Его жена производила впечатление натуры более сдержанной. Она была на голову ниже своего мужа и весила по крайней мере вдвое меньше. Умерла она несколько лет назад.

– Верно, Джон, – сказал Уотсон, перехватив его взгляд. – Я делаю это и в память о ней тоже.

Ребус кивнул: неприятие потери. Должно быть, подумал он, платья Арлин все еще висят в шкафу, а украшения – лежат в шкатулке под зеркалом в спальне.

– Как там Джилл? Справляется?

Ребус сделал несколько шагов к кухне.

– На мой взгляд, иногда ее немного заносит, – сказал он. – Сначала она велела мне показаться врачу, потом посадила в лужу Эллен Уайли…

– Да, я видел эту злосчастную пресс-конференцию, – проговорил Уотсон, в последний раз убедившись, что на подносе есть все необходимое. – Она просто-напросто не дала Эллен времени, чтобы встать на ноги.

– Причем сделала это намеренно, – вставил Ребус.

– Возможно, – согласился Уотсон.

– Порой нам вас очень не хватает, сэр. – Ребус сделал ударение на последнем слове, и Уотсон улыбнулся.

– Спасибо на добром слове, Джон. – Он повернулся к чайнику, который как раз начал закипать. – И все же я почему-то уверен, что ты заглянул ко мне не только потому, что соскучился.

– Нет, сэр. Речь идет о деле, которое вы когда-то расследовали. Утопленница в Нэрне, если помните…

– В Нэрне? – Уотсон удивленно приподнял бровь. – Но ведь это было лет двадцать назад, а может, и больше… Тогда я как раз перевелся из Западного Лотиана в Инвернесс.

– Как бы там ни было, но этот случай расследовали вы.

Уотсон задумался.

– Ну да, – сказал он наконец и кивнул. – Как бишь ее звали?…

– Пола Джиринг.

– Да, Пола Джиринг, точно. – Он щелкнул пальцами; очевидно, ему не хотелось произвести впечатление забывчивого старика. – Но ведь дело давно закрыто, не так ли?

– Я в этом не совсем уверен, сэр, – сказал Ребус, глядя, как Уотсон наливает кипяток в заварной чайник.

– Давай-ка отнесем все это в гостиную, – предложил Фермер, – и ты мне обо всем подробненько расскажешь.

И Ребус рассказал все с самого начала – о найденном в Фоллзе гробике с куклой внутри, о похожих гробах с Трона Артура, о серии таинственных исчезновений и утоплений, происшедших между семьдесят вторым и девяносто пятым годами. Газетные вырезки он захватил с собой, и Уотсон, нацепив на нос очки, внимательно прочел их с первой до последней строчки.

– О кукле с нэрнского пляжа я даже не знал, – сказал он. – Впрочем, когда ее нашли, я уже вернулся в Инвернесс. Смерть Джиринг выглядела простой и ясной… И я закрыл дело с чистой совестью.

– В те времена никто и не мог связать ее смерть со странной находкой. – Ребус немного помолчал и добавил: – Джилл вообще не уверена, что эта связь существует.

Фермер Уотсон кивнул:

– Она думает прежде всего о том, как это будет выглядеть в суде. Согласись, что пока все, что у тебя есть, это домыслы и догадки.

– Я знаю, но…

– С другой стороны… – Уотсон откинулся на спинку дивана. – С другой стороны, ты прав: если это и совпадение, то более чем странное.

Ребус немного расслабился. Уотсон заметил и подмигнул.

– Не повезло тебе, Джон: я успел уйти в отставку, прежде чем ты убедил меня, что наткнулся на что-то важное.

– Может быть, вы переговорите с Джилл и попробуете ее убедить?

Уотсон покачал головой.

– Не уверен, что она захочет меня выслушать. Она теперь начальник, а я простой пенсионер, никчемный и бесполезный.

– Не прибедняйтесь.

Уотсон посмотрел на него.

– Ты же знаешь, что это правда, Джон. Напрасно ты тратишь силы, убеждая в своей правоте старика, который сидит дома в домашних тапочках. Джилл Темплер – вот кого тебе надо уговаривать!

– Никакой вы не старик. Всего лишь лет на десять постарше меня.

– Когда тебе будет шестьдесят, Джон, – а я от Души надеюсь, что ты до этого доживешь, – ты сам поймешь, какая разница между пятидесятилетним и шестидесятилетним мужчиной. Кстати, о возрасте: может, показаться врачу не такая уж плохая идея, а?

– Даже если я заранее знаю, что он мне скажет? – Ребус одним глотком допил свой чай.

Уотсон снова поднес к глазам вырезку об утопленнице из Нэрна.

– Что ты от меня хочешь? – спросил он напрямик.

– Вы сказали, что закрыли дело с чистой совестью. Но теперь, когда вы знаете больше, чем знали тогда, может быть, вы припомните… Вас ничего не смущало? Может, были какие-то нестыковки, странности – хотя бы самые незначительные? – Ребус немного помолчал и добавил: – Кроме того, я хотел спросить, не знаете ли вы, куда могла деваться кукла?

– Но ведь о кукле я впервые услышал сегодня, услышал от тебя!

Ребус кивнул:

– Ты хочешь собрать все пять кукол? – догадался Уотсон.

Ребус кивнул.

– Только так я смогу доказать, что все они – звенья одной цепи.

– То есть что их оставил один и тот же человек? И первый – в Нэрне, и последний – в Фоллзе?

Ребус снова кивнул.

– Если кто-то и сможет распутать это дело, Джон, то только ты. Я всегда ценил твое ослиное упрямство и неспособность поступать в соответствии с распоряжениями непосредственных начальников, – вздохнул Уотсон.

Ребус поставил чашку на блюдце.

– Я расцениваю ваши слова как комплимент, – сказал он и в последний раз огляделся по сторонам, готовясь встать и попрощаться. Внезапно ему пришло в голову, что эта комната, этот дом – единственное, чем теперь может командовать Уотсон. Как некогда в Сент-Леонарде, он навел здесь свой порядок, и если ему вдруг станет невмоготу поддерживать этот порядок, дни его будут сочтены.

– Нет, это безнадежно! – воскликнула Шивон Кларк. Почти три часа они с Грантом провели в библиотеке, а потом оставили около пятидесяти фунтов в магазине, скупая карты, атласы и туристские путеводители по Шотландии. Теперь они сидели в кофейне «Элефант-хаус», где заняли самый большой стол, предназначенный для шестерых. Стол стоял возле дальней стены у окна, из которого открывался вид на Замок и церковь Грейфрайар. Заметив, что взгляд Гранта устремлен куда-то вдаль, Шивон спросила:

– Что, отключился?

– Это иногда необходимо, – ответил Грант, не отрывая глаз от окна.

– Что ж, спасибо за помощь, – вздохнула Шивон, но, несмотря на все старания, ее голос прозвучал обиженно.

Грант, впрочем, не обратил на ее тон никакого внимания.

– Это лучшее, что можно сделать, когда ничего не получается, – терпеливо объяснил он. – Когда я решаю криптокроссворд и вижу, что застрял, я просто перестаю ломать над ним голову. В такой ситуации его лучше всего отложить и заняться чем-то другим. Спустя какое-то время я снова возвращаюсь к кроссворду и решаю его очень быстро. Во всяком случае, многие слова, которые я никак не мог отгадать, приходят будто сами собой… – Грант оторвался от вида за окном и повернулся к ней. – Когда слишком сосредотачиваешься на чем-то одном, перестаешь видеть другие возможности…