Текст книги "Бункер. Пыль"
Автор книги: Хью Хауи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
«Видимо, она пошла посмотреть, что там такое», – сказал Уокер. Он что-то пробормотал и, наморщив нос, посмотрел на открытую дверь в свою мастерскую. Очевидно, он не считал это уважительной причиной для того, чтобы куда-то идти. После неловкой паузы он опустил взгляд на свой стол. Его старческие руки ловко подняли необычного вида радиоприемник, изобилующий ручками и циферблатами. «Посмотрим, сможем ли мы его починить», – сказал он.
Он позвал Джульетту, но ответил кто-то другой. Они сказали, что нужно подождать. Уокер протянул рацию Джимми, который взял ее, достаточно хорошо зная, как она работает.
Из эфира раздался голос: «Да? Алло?»
Это был голос Джульетты. Джимми нажал на кнопку.
«Джулс?» Он посмотрел на потолок и понял, что впервые за целую вечность она находится где-то над ним, они снова вдвоем под одной крышей. «Ты здесь?»
«Соло!» И он не стал ее поправлять. «Ты с Уокером. Кортни там?»
«Да».
«Отлично. Это замечательно. Мне так жаль, что меня там не было. Я буду, как только смогу. Они обустраивают место для детей рядом с фермами, больше похожее на дом. Мне нужно закончить один маленький проект. Это займет всего несколько дней».
«Все в порядке», – сказал Джимми. Он нервно улыбнулся Кортни и вдруг почувствовал себя очень молодым. Правда, несколько дней показались ему очень долгим сроком. Он хотел увидеть Джулс или вернуться домой. Или и то, и другое. «Я хочу поскорее увидеть тебя», – добавил он, передумав. «Пусть это не будет слишком долго.»
Всплеск помех. Звук размышляющих радиоволн. «Этого не будет. Я обещаю. Ты видел моего отца? Он врач. Я послал его проверить тебя и детей».
«Мы его видели. Он здесь». Джимми посмотрел на Элизу, которая тянула его к двери, вероятно, думая о сладком корне.
«Хорошо. Ты сказал, что Кортни там. Можешь передать ей?»
Джимми передал рацию и увидел, что его рука дрожит. Кортни взяла рацию. Она слушала, как Джульетта говорила что-то о большой лестнице, а Кортни информировала ее о ходе раскопок. Говорили о том, как поднять радио наверх, чтобы оно было у Джулс, спорили о том, почему ее отец не поднялся наверх, чтобы убедиться, что с ней и с кем-то по имени Нельсон все в порядке, и много чего еще, чего Джимми не понимал. Он пытался следить за происходящим, но мысли его блуждали. И тут он понял, что Элизы нигде не видно.
«Куда делся этот ребенок?» – спросил он. Он пригнулся и заглянул под инструментальный стол, но не увидел ничего, кроме груды деталей и сломанных механизмов. Он встал и заглянул за один из высоких прилавков. Сейчас было неподходящее время для игры в «прятки». Он проверил дальний угол, и в горле у него поднялся холодный привкус паники. Элиза быстро исчезала в своем бункере, была склонна к рассеянности, просто шарахалась от всего блестящего или от малейшего запаха фруктов. Но здесь... с незнакомцами и в незнакомом месте. Джимми пересек комнату, заглядывая между скамьями и за загроможденные полки, и с каждой секундой его сердцебиение все сильнее отдавалось в ушах.
«Она просто...» – начал было говорить Уокер.
«Я здесь», – позвала Элиза. Она помахала рукой из коридора и стояла прямо за дверью. «Мы можем вернуться к Риксону? Я проголодалась».
«А я обещала тебе сладкий корн», – сказала Кортни, улыбаясь. Ее разговор с Джульеттой был закончен. Она пропустила пару минут полной и абсолютной паники Джимми. По дороге к двери она передала ему странную рацию. «Джулс хочет, чтобы ты взял это с собой».
Джимми осторожно принял ее.
«Она сказала, что это может занять день или два, но она увидит тебя на новом месте у нижних ферм».
«Я очень хочу есть», – нетерпеливо воскликнула Элиза. Джимми рассмеялся и сказал ей, чтобы она была вежливой, но его желудок тоже заурчал. Он вышел в коридор и увидел, что она достала из заплечной сумки свою большую книгу воспоминаний. Она крепко прижала ее к груди. Свободные разноцветные страницы, которые она еще не успела прошить, торчали под разными углами.
"Идите за мной, – сказала Кортни, ведя их по коридору. «Вам понравится сладкий корн мамы Джины».
Джимми был уверен, что это правда. Он поспешил за Кортни, желая поесть, а потом увидеть Жюль. Позади него в своем темпе шла маленькая Элиза. Она держала в обеих руках свою большую книгу и тихонько напевала про себя, потому что не умела свистеть, а ее заплечная сумка пиналась, ерзала и издавала свои звуки.
24
Джульетта вошла в шлюз, чтобы забрать образцы; она чувствовала жар от предыдущего пожара – или ей это показалось. Возможно, это была повышенная температура внутри скафандра. А может быть, это просто вид запечатанного контейнера, стоящего на скамейке, крышка которого потемнела от пламени.
Она проверила контейнер подушечкой перчатки. Материал на ее ладони не стал липким и не прилип к металлу; на ощупь он был прохладным. Больше часа мылись, переодевались в новые костюмы, чистили оба шлюза, и вот – коробка с уликами. Коробка с наружным воздухом, образцами почвы и прочего. Возможно, это ключ к разгадке всего, что было не так в этом мире.
Она взяла коробку и присоединилась к остальным за вторым шлюзом. Там ее ждал большой свинцовый багажник с герметичными стыками и мягкой обивкой. Внутри лежал сваренный ящик с образцами. После того как крышка была закрыта, Нельсон добавил кольцо герметика, а Лукас помог Джульетте снять шлем. Сняв его, она поняла, насколько затрудненным стало ее дыхание. Ношение этого костюма начинало ей надоедать.
Она выпуталась из него, пока Питер Биллингс закрывал все шлюзы. Его кабинет, примыкающий к кафетерию, в течение последней недели превратился в строительную площадку, и он был рад, что все ушли. Джульетта пообещала снять внутренний замок как можно скорее, но до этого, скорее всего, будут еще экскурсии. Прежде всего, она хотела разобраться с небольшим количеством наружного воздуха, который она принесла в бункер. А до лаборатории скафандров на тридцать четвертой было еще далеко.
Нельсон и София пошли впереди них, чтобы освободить лестничную площадку. Джульетта и Лукас последовали за ними, держась одной рукой за багажник, как носильщики за тандем. Еще одно нарушение Пакта, подумала Джульетта. Люди в серебряных костюмах, носильщики. Сколько законов она могла бы нарушить теперь, когда в ее власти соблюсти их все? Как ловко она может оправдывать свои действия?
Мысли Джульетты переключились с ее собственных мыслей на раскопки далеко внизу, на новости о том, что Кортни прорвалась, что Соло и дети в безопасности. Ей было неприятно, что она не может быть там с ними, но, по крайней мере, там был ее отец. Поначалу отец не хотел принимать никакого участия в ее путешествии, но потом все-таки решился оставить ее с детьми. Джульетта убедила его, что они приняли достаточно мер предосторожности, и проверка ее здоровья была излишней.
Багажник покачнулся и со звоном ударился о перила, и она попыталась сосредоточиться на задаче.
«Ты там в порядке?» позвал Лукас.
«Как это делают носильщики?» – спросила она, переключаясь на другую руку. Вес обтянутого свинцом багажника тянул вниз, и его масса мешала ногам. Лукас был ниже и мог идти по центру лестницы, держа руку прямо у бока – так было гораздо удобнее. Сверху ей ничего подобного не удавалось. На следующей площадке она заставила Лукаса подождать, пока она снимет ремень, продетый через пояс комбинезона, и привяжет его к ручке, перекинув через плечо так, как это делал носильщик. Это позволило ей идти сбоку, прислонив ящик к бедру, как носят черные мешки с телами для захоронения. Через некоторое время это стало почти удобным, и Джульетта поняла, чем привлекателен перенос. Это давало время подумать. Разум замирал, а тело двигалось. Но потом она подумала о черных мешках и о том, что они с Лукасом перевозили, и ее мысли нашли темную тень, в которой можно было укрыться.
«Как дела?» – спросила она Лукаса после пары витков полной тишины.
«Нормально», – ответил он. «Просто интересно, что мы здесь несем, понимаешь? Что внутри коробки».
В его голове мелькали похожие тени.
«Ты думаешь, это была плохая идея?» – спросила она.
Он не ответил. Трудно было сказать, пожимает ли он плечами или поправляет свою хватку.
Они миновали еще одну площадку. Нельсон и София заклеили двери, но лица наблюдали за ними из-за грязного стекла. Джульетта заметила пожилую женщину, прижимавшую к стеклу яркий крест. Повернувшись, женщина потерла крест и поцеловала его, и Джульетта подумала об отце Венделе и о том, что она принесла в бункер страх, а не надежду. Надежда – это то, что предлагал он и церковь: место, где можно существовать после смерти. Страх был связан с возможностью того, что изменение мира к лучшему может сделать его еще хуже.
Она подождала, пока они окажутся под площадкой. «Эй, Люк?»
«Да?»
«Ты когда-нибудь задумывался, что происходит с нами после того, как мы уходим?»
«Я знаю, что с нами будет», – сказал он. «Нас намажут маслом и будут жевать початки».
Он рассмеялся собственной шутке.
«Я серьезно. Как ты думаешь, наши души соединяются с облаками и находят какое-нибудь лучшее место?»
Его смех прекратился. " Нет, – сказал он после долгой паузы. «Я думаю, мы просто перестаем существовать».
Они спустились за поворот и миновали еще одну площадку, еще одну дверь, заклеенную и опечатанную в целях предосторожности. Джульетта поняла, что их голоса разносятся по тихой и пустой лестнице.
«Меня не беспокоит, что однажды я перестану существовать», – сказал Лукас через некоторое время. «Я не переживаю из-за того, что меня не было здесь сто лет назад. Я думаю, что смерть будет очень похожа на это. Через сто лет моя жизнь будет такой же, как и сто лет назад».
Он снова поправил свою хватку или пожал плечами. Невозможно было определить.
«Я скажу тебе, что действительно длится вечно». Он повернул голову, чтобы убедиться, что она слышит, и Джульетта приготовилась услышать что-нибудь банальное вроде «любовь» или что-нибудь несмешное вроде « твои запеканки».
«Что длится вечно?» – спросила она, не сомневаясь, что пожалеет об этом, но чувствуя, что он ждал ее вопроса.
«Наши решения», – сказал он.
«Мы можем остановиться на минутку?» – спросила Джульетта. спросила Джульетта. В том месте, где ремешок терся о ее шею, был ожог. Она опустила свой конец на ступеньку, и Лукас придержал свою половину, чтобы выровнять багажник. Она проверила узел и подошла к нему, чтобы поменять плечи. «Прости – „наши решения“?» Она потеряла мысль.
Лукас повернулся к ней лицом. «Да. Наши действия, понимаешь? Они остаются навсегда. Что бы мы ни сделали, это всегда будет то, что мы сделали. Их не вернуть назад».
Это был не тот ответ, которого она ожидала. В его голосе звучала грусть, а коробка лежала у него на колене, и Джульетту тронула простота его ответа. Что-то в нем отозвалось, но она не была уверена, что именно. « Скажи мне больше», – сказала она. Она обвязала ремень вокруг другого плеча и приготовилась поднять его снова. Лукас держался за поручень одной рукой и, казалось, был доволен тем, что еще мгновение простоял так.
«Я имею в виду, что земной шар вращается вокруг солнца, верно?»
«По твоим словам». Она засмеялась.
«Ну, так и есть. Наследие и человек из Хранилища-1 подтверждают это».
Джульетта насмехалась, как будто ни тому, ни другому нельзя было доверять. Лукас проигнорировал ее и продолжил.
«Это значит, что мы не существуем в одном месте. Вместо этого все, что мы делаем, остается... как след, большое кольцо решений. Каждое наше действие...»
«И ошибка».
Он кивнул и промокнул лоб рукавом. "И каждая ошибка. Но и каждый наш хороший поступок. Они бессмертны, каждое наше ощущение. Даже если никто их не увидит и не вспомнит, это не имеет значения. Этот след всегда будет тем, что произошло, тем, что мы сделали, каждым нашим выбором. Прошлое живет вечно. Его не изменить".
«Не хочется облажаться», – сказала Джульетта, вспоминая все те случаи, когда она это делала, и задаваясь вопросом, не является ли эта коробка между ними еще одной ошибкой. Она видела образы себя в огромной петле пространства: ссора с отцом, потеря любовника, выход на очистку, огромная спираль обид, как спуск по лестнице с кровоточащей ногой.
И эти пятна никогда не отстираются. Вот о чем говорил Лукас. Она всегда будет причинять боль своему отцу. Разве так можно было сказать? Всегда . Это было бессмертное время. Новое правило грамматики. Всегда случалось, что друзей убивали. У меня всегда погибал брат, а мать лишала себя жизни. Всегда можно было согласиться на эту чертову работу шерифа.
Назад пути не было. Извинения не были спайками, они были просто признанием того, что что-то было нарушено. Часто между двумя людьми.
«Ты в порядке?» спросил Лукас. «Готова идти дальше?»
Но она знала, что он спрашивает не только о том, устала ли ее рука. У него была способность улавливать ее тайное беспокойство. Было острое зрение, которое позволяло ему разглядеть малейший укол боли сквозь тяжелые тучи.
«Я в порядке», – солгала она. И она искала в своем прошлом благородный поступок, бескровный шаг, любое прикосновение к миру, которое сделало бы его светлее. Но когда ее послали чистить, она отказалась. Она всегда отказывалась. Она отвернулась и ушла, и не было никакой возможности вернуться и сделать это по-другому.
••••
Нельсон ждал их в лаборатории скафандров. Он был уже подготовлен и одет во второй скафандр, но без шлема. Скафандр, в котором Джульетта была снаружи, и два, использовавшиеся для ее очистки, остались в шлюзовой камере. Сохранились только радиоприемники, установленные в ошейниках. Они так же ценны, как и люди , – пошутила Джульетта. Нельсон и София уже установили их в этой паре скафандров; третья рация будет у Лукаса в холле.
Сундук лежал на полу у расчищенного верстака; Джульетта и Лукас отряхивались от ощущений и пыли. « С дверью разобрался?» – спросила она Лукаса.
Он кивнул и бросил последний хмурый взгляд на сундук. Джульетта поняла, что он предпочел бы остаться и помочь. Он сжал ее руку и поцеловал в щеку, прежде чем уйти и закрыть дверь. Джульетта сидела на своей койке, втискиваясь в очередной костюм, и слышала, как они с Софией работают с уплотнительной лентой вокруг двери. Вентиляционные отверстия над головой уже были заклеены двойным материалом. Джульетта полагала, что в контейнере гораздо меньше воздуха, чем в Хранилище-17 – а она пережила это испытание, – но все же они приняли все меры предосторожности. Они действовали так, словно даже в одном из этих контейнеров было достаточно яда, чтобы убить всех, кто находился в бункере. На этом условии настояла Джульетта.
Нельсон застегнул молнию на спине и откинул застежку-липучку, плотно закрыв ее. Затем он натянул перчатки. Оба шлема защелкнулись. Чтобы обеспечить им достаточное количество воздуха и времени, он взял из ацетиленового комплекта кислородный баллон. Поток воздуха регулировался маленькой ручкой, а переполнение выливалось через набор двойных клапанов. Протестировав установку, Джульетта пришла к выводу, что на струйке воздуха из общего баллона можно продержаться несколько дней.
«Ты в порядке?» – спросила она Нельсона, проверяя громкость своей рации.
«Да», – ответил он. «Готов.»
Джульетта оценила сложившееся между ними взаимопонимание, ритм двух механиков, работающих в одну смену над одним и тем же проектом ночь за ночью. Большинство их разговоров касалось проекта, проблем, которые нужно было преодолеть, инструментов, которые нужно было передать туда и обратно. Но она также узнала, что мать Нельсона работала вместе с ее отцом, была медсестрой, а затем переехала в Дип, чтобы стать врачом. Она также узнала, что Нельсон сконструировал два последних очистительных костюма, подогнал их Холстону перед очисткой, только что не был назначен на нее. Джульетта решила, что этот проект нужен ему не меньше, чем ей. Он работал так долго, что она не могла ожидать от кого-либо другого. Они оба хотели все исправить.
Взяв со стеллажа плоскую отвертку, она начала соскабливать герметик с крышки багажника. Нельсон выбрал другую отвертку и стал работать с другой стороны. Когда их усилия сошлись, она сверилась с ним, и они открыли крышку, обнажив металлический контейнер из шлюзовой камеры. Подняв его, они положили его на расчищенную рабочую поверхность. Джульетта замешкалась. Со стен на них с молчаливым неодобрением смотрела дюжина костюмов для очистки.
Но они приняли все меры предосторожности. Даже смехотворные. Костюмы, в которые они облачились, были очищены от лишней резины, что облегчало работу. Перчатки тоже. Все уступки, о которых просил Лукас, были ей предоставлены. Как Ширли с резервным генератором и раскопками, вплоть до отключения основного генератора, чтобы снизить нагрузку, даже оснащение туннеля взрывными зарядами на случай заражения – все, что нужно, чтобы проект продвигался вперед.
Джульетта вернулась в настоящее, когда поняла, что Нельсон ждет ее. Она схватила крышку и, откинув ее, достала образцы. Среди них было два образца воздуха, один контрольный образец аргона из шлюза, по одному образцу поверхностного и глубинного грунта и один образец высушенных человеческих останков. Все они были разложены на верстаке, после чего металлический контейнер был отставлен в сторону.
«С чего начнем?» – спросил Нельсон. Он взял небольшой отрезок стальной трубы с воткнутым в конец куском мела – импровизированное приспособление для письма руками в перчатках. На скамейке стояла грифельная доска, на которой можно было делать заметки.
«Начнем с проб воздуха», – сказала она. Доставка образцов в лабораторию заняла уже несколько часов. Она боялась, что от прокладок уже ничего не останется, и наблюдать будет нечего. Джульетта проверила этикетки на контейнерах и нашла тот, что был помечен "2". Он был взят недалеко от холмов.
«Здесь есть своя ирония, понимаешь», – сказал Нельсон.
Джульетта взяла у него контейнер с образцами и заглянула через прозрачную пластиковую крышку. «Что ты имеешь в виду?»
«Просто...» Он повернулся, посмотрел на часы на стене, нацарапал время на грифельной доске и виновато оглянулся на Джульетту. «То, что мне разрешили это сделать, посмотреть, что там есть, даже поговорить об этом. Ведь это я собрал твой костюм. Я был ведущим техником по костюму шерифа». Он нахмурился за своим прозрачным куполом. Джульетта заметила блеск на его ресницах. «Я помню, как помогал ему одеваться».
Это была его третья или четвертая неловкая попытка извиниться, и Джульетта оценила ее. « Ты просто выполнял свою работу», – заверила она его. И тут же подумала, насколько сильным было это чувство, как далеко по неприятной дороге оно может завести человека, который просто выполнял свою работу.
«Но ирония заключается в том, что эта комната...» Он махнул перчаткой в сторону костюмов, глядящих со стен. «Даже моя мама считала, что эта комната создана для того, чтобы помогать людям, помогать чистильщикам выживать как можно дольше, помогать исследовать внешний мир, о котором никто не должен говорить. И вот, наконец, мы здесь. Более чем просто говорим об этом».
Джульетта ничего не сказала, но он был прав. Это была комната одновременно надежды и ужаса. «То, что мы жаждем найти, и то, что там есть, – две разные вещи», – сказала она в конце концов. « Давай сосредоточимся».
Нельсон кивнул и приготовил свой мел. Джульетта трясла первый контейнер с образцами, пока две прокладки внутри не разошлись. Прочная прокладка из отдела снабжения была совершенно целой. Желтые следы по краям все еще были на месте. Другая прокладка была в гораздо худшем состоянии. Красные следы уже исчезли, края разъедены воздухом внутри контейнера. То же самое можно сказать и о двух образцах термоленты, приклеенных к днищу. Квадратный кусок из отдела снабжения был цел. Чтобы отличить их друг от друга, она разрезала его на треугольники. В нем была небольшая дырочка.
«Я бы сказала, что на прокладке из второго образца исчезла восьмая часть», – сказала Джульетта. «Одна дырка в термоленте три миллиметра в поперечнике. Оба образца прокладок выглядят нормально».
Джульетта записала свои наблюдения. Именно так она решила измерить токсичность воздуха, используя прокладки и термоленту, предназначенные для гниения, и сравнить их с теми, которые, как она знала, сохранятся. Она передала ему контейнер, чтобы он проверил, и поняла, что это их первая порция данных. Это было такое же подтверждение, как и ее выживание на воле. Оборудование, извлеченное из отсеков для хранения очистительных костюмов, должно было выйти из строя. Джульетта почувствовала озноб от осознания важности этого первого шага. В голове уже проносились мысли о том, какие эксперименты нужно провести дальше. А ведь они еще не открыли контейнеры, чтобы посмотреть, каков воздух внутри.
«Я подтверждаю износ прокладки на одну восьмую», – сказал Нельсон, заглядывая внутрь контейнера. «Я бы отметил два с половиной миллиметра на ленте».
«Отметь два с половиной», – сказала она. В следующий раз она хотела бы изменить ситуацию, чтобы они держали свои собственные листы. Ее наблюдения могут повлиять на его наблюдения, и наоборот. Так многому можно научиться. Она взяла следующий образец, пока Нельсон нацарапывал свои цифры.
«Образец первый», – сказала она. «Этот образец с рампы». Заглянув внутрь, она увидела целую прокладку, которая должна была быть из пакета снабжения. Другая прокладка была наполовину изношена. В одном месте она почти прорвалась насквозь. Перевернув контейнер вверх дном и пошуршав, она добилась того, что прокладка уперлась в прозрачную крышку. «Этого не может быть», – сказала она. « Давай посмотрим на лампу».
Нельсон повернул к ней кронштейн рабочего фонаря. Джульетта направила его вверх, перегнулась через верстак и неловко повернула тело и голову, чтобы заглянуть за ветхую прокладку в сторону блестящей термоленты.
«Я... я бы сказал, половина износа прокладки. Отверстия в термоленте пять... нет, шесть миллиметров в поперечнике. Мне нужно, чтобы ты взглянул на это».
Нельсон записал ее цифры, прежде чем взять образец. Он вернул фонарь на свою сторону стола. Она не ожидала большой разницы между двумя образцами, но если один образец был хуже, то это должен быть образец с холмов, а не с рампы. Не там, где они откачивали хороший воздух.
«Может быть, я вытащила их не в том порядке», – сказала она. Она взяла следующий образец, контрольный. Она была так осторожна на улице, но помнила, что ее мысли разбегались. В какой-то момент она сбилась со счета, слишком долго держала один из контейнеров открытым. Вот что это было.
«Подтверждаю», – сказал Нельсон. «На них гораздо больше износа. Ты уверена, что эта была с рампы?»
«Думаю, я облажалась. Слишком долго держала одну из них открытой. Черт побери. Возможно, придется отбросить эти цифры, по крайней мере, для сравнения».
«Вот почему мы взяли больше одного образца», – сказал Нельсон. Он кашлянул в шлем, отчего купол перед его лицом затуманился. Он прочистил горло. «Не кори себя».
Он знал ее достаточно хорошо. Джульетта схватилась за контрольный образец, ругая себя под нос и гадая, о чем думает Лукас там, в коридоре, слушая его рацию. «Последний», – сказала она, погремев контейнером.
Нельсон ждал, держа мел над грифельной доской. « Продолжай.»
«Я не...» Она направила свет внутрь. Погремела контейнером. Пот струйками стекал по ее челюсти и капал с подбородка. «Я думала, это контроль», – сказала она. Отложила образец и взяла следующий контейнер, но он был полон почвы. Ее сердце колотилось, голова кружилась. Все это не имело смысла. Разве что она достала образцы не в том порядке. Неужели она все испортила?
«Да, это контрольный образец», – сказал Нельсон. Он постучал своей трубкой по емкости, которую она только что проверила. «Она помечена вот здесь».
« Подожди секунду», – сказала она. Джульетта сделала несколько глубоких вдохов. Она еще раз заглянула в контрольный образец, который был собран в шлюзовой камере. В нем не должно было быть ничего, кроме аргона. Она передала контейнер Нельсону.
«Да, это неправильно», – сказал он. Он потряс контейнер. «Что-то не так».
Джульетта едва слышала. Ее мысли неслись вскачь. Нельсон заглянул внутрь контрольного образца.
«Я думаю...» Он заколебался. «Я думаю, может быть, выпала пломба, когда ты открывала крышку. Ничего страшного. Такое случается. А может быть...»
« Не может быть». Она была осторожна. Она помнила, что видела там пломбы. Нельсон прочистил горло и положил контрольный образец на верстак. Он отрегулировал рабочий свет так, чтобы он был направлен прямо в него. Оба наклонились. Ничего не выпало, она была уверена в этом. Но ей случалось совершать ошибки. Все способны на них...
«Там только одна пломба», – сказал Нельсон. «Я действительно думаю, что, возможно, она упала...»
"«Термолента», – сказала Джульетта. Она отрегулировала свет. На дне контейнера, где был приклеен кусок ленты, появилась трещина. Другой кусок исчез. « Ты хочешь сказать, что приклеенный кусок ленты тоже выпал?»
«Ну, тогда контейнеры не в порядке», – сказал он. «Они у нас в порядке очереди. Это имеет смысл, если мы получили их все задом наперед. Потому что тот, что с холма, не так сильно изношен, как образец с рампы. Вот в чем дело».
Джульетта подумала об этом, но это была попытка сопоставить то, что она думала, что знает, с тем, что видит. Весь смысл вылазки заключался в том, чтобы подтвердить подозрения. Что означало бы, что она видит нечто совершенно иное?
И тут ее осенило, как удар гаечным ключом по черепу. Это было похоже на великое предательство. Предательство машины, которая всегда была добра к ней, как надежный насос, который вдруг без видимых причин заработал в обратную сторону. Это было похоже на то, как если бы любимый человек отвернулся от нее, когда она падала, как если бы некая великая связь не просто исчезла, но и никогда не существовала по-настоящему.
"Люк, – сказала она, надеясь, что он слушает, что у него включено радио. Она ждала. Нельсон кашлянул.
«Я здесь», – ответил он, его голос был тонким и далеким. «Я следил».
«Аргон», – сказала Джульетта, наблюдая за Нельсоном через оба защитных экрана. «Что мы о нем знаем?»
Нельсон сморгнул пот с глаз.
«Что знаем?» сказал Лукас. «Там где-то есть периодическая таблица. Внутри одного из шкафов, я думаю».
«Нет», – сказала Джульетта, повысив голос, чтобы убедиться, что он услышал. «Я имею в виду, откуда он взялся? Мы вообще уверены, что это такое?»
Хранилище 1
25
В груди Дональда раздался стук, хлопанье каких-то слабо связанных между собой предметов, внутренний сигнал тревоги о том, что его состояние ухудшается, что ему становится хуже. Он заставил себя откашляться, как бы ему это ни было неприятно, как бы ни болела диафрагма от этих усилий, как бы ни жгло горло и ни болели мышцы. Он наклонился вперед в кресле и кашлял до тех пор, пока что-то глубоко внутри него не вырвалось на свободу, проскочило по языку и было выплюнуто в квадрат влажной ткани.
Он сложил салфетку, не глядя, и рухнул обратно в кресло, потный и измученный. Он сделал глубокий, менее хриплый вдох. Еще один. Несколько холодных вдохов, которые не были столь мучительными. Было ли когда-нибудь что-нибудь настолько приятное, как безболезненный вдох?
Оцепенело оглядывая комнату, он вбирал в себя все то, что когда-то считал само собой разумеющимся: остатки еды, колоду карт, замасленную мягкую обложку с почерневшими страницами и потрепанным корешком – следы перенесенных, но не пережитых смен. Он страдал. Он страдал, ожидая ответа с «Хранилища -18». Он изучал схемы всех остальных бункеров, над которыми бился. Мертвые миры – вот что он видел. Все они умрут, кроме одного. В горле у него защекотало, и он точно знал, что умрет до того, как что-то решит, до того, как найдет способ помочь, или выбрать, или направить проект по самоубийственному пути. Он был единственным, кто знал или заботился об этом – и его знания и сострадание будут похоронены вместе с ним.
О чем он вообще думал? Что он может все исправить? Что он сможет исправить мир, который он помог разрушить? Мир уже давно не исправить. Мир давно пора было исправить. Один взгляд с беспилотника на зеленые поля и голубые небеса – и его разум помутился. Теперь прошло столько времени с того момента, когда он увидел это, что начал сомневаться. Он знал, как работает очистка. Он знал, что лучше не доверять видению какой-то машины.
Но глупая надежда заставляла его там, в этой комнате, снова простирать руки. Глупая надежда заставляла его мечтать о том, чтобы все это прекратилось, чтобы эти бункеры, полные людей, жили своей собственной жизнью, не вмешиваясь в нее. Это было и любопытство, желание узнать, что происходит на этих серверах, последняя великая тайна, которую он мог раскрыть только с помощью этого IT -руководителя, которого он сам же и привлек. Дональд просто хотел получить ответы. Он жаждал правды и безболезненной смерти для себя и для Шарлотты. Конец сменам и мечтам. Возможно, на том холме, с которого открывается вид на могилу Хелен. Не слишком ли много надежд, подумал он.
Он посмотрел на часы на стене. Они запаздывали. Уже пятнадцать минут. Что-то происходило. Он наблюдал за колебаниями секундной стрелки и понял, что вся операция, все бункеры, были похожи на гигантские часы. Все это работает в автоматическом режиме. Оно сворачивалось.
Невидимые машины носились по планете, уничтожая все человеческое, возвращая мир в дикую природу. Люди, погребенные под землей, были спящими семенами, которым предстояло ждать еще двести лет, прежде чем они прорастут. Двести лет. Дональд почувствовал, что у него снова начинает щекотать в горле, и подумал, не осталось ли в запасе хотя бы двух дней ..
В тот момент у него было всего пятнадцать минут. Пятнадцать минут до того, как операторы вернутся на смену. Эти заседания стали регулярными. Не было ничего необычного в том, чтобы выводить всех на секретные обсуждения, но начинало казаться подозрительным, что он делает это каждый день в одно и то же время. Он видел, как они смотрели друг на друга, когда брали свои кружки и уходили. Наверное, думали, что это какая-то романтика. Дональду часто казалось, что это романтика. Романтика старины и правды.
Теперь же его пытались оправдать. Половина сеанса была потрачена на то, чтобы слушать, как гудит и не отвечает телефонная линия. Там что-то происходило. Что-то плохое. А может быть, он был на взводе из-за сообщения о трупе, найденном в его собственной бункерной шахте, о каком-то убийстве, которое расследовали люди из службы безопасности. Странно, что это его почти не взволновало. Его больше волновали другие бункеры, он потерял всякое сочувствие к своему собственному.
