Текст книги "Бункер. Пыль"
Автор книги: Хью Хауи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
« Ради бумажки».
Она кивнула. Он был прав. Она видела информацию, другие видели деньги. «Я верну их обратно», – пообещала она, и злость вытекла, как масло из треснувшей трубы. Она подумала об Элизе, которая по радио рассказала ей о книге, которую она готовит, – единственной книге из всех ее любимых страниц. Джульетте нужна была такая книга. Только там, где у Элизы, наверное, было полно красивых рыбок и ярких птичек, у Джульетты был бы каталог более мрачных вещей. То, что творится в сердцах людей.
Лукас сделал шаг ближе. Он положил руку на ее руку. «Эта встреча...»
«Я слышала, что они думают о повторном голосовании», – сказала Джульетта, прервав его. Она смахнула с лица выбившуюся прядь волос и заправила ее за ухо. «В любом случае, я не собираюсь долго оставаться мэром. Именно поэтому мне нужно закончить это дело. К тому времени, когда все снова проголосуют, это уже не будет иметь значения».
«Почему? Потому что к тому времени ты уже будешь мэром другого бункера? Это твой план?»
Джульетта положила руку на куполообразный шлем. «Нет. Потому что к тому времени у меня будут ответы. Потому что к тому времени люди все увидят. Они поверят мне».
Лукас скрестил руки. Он глубоко вздохнул. «Я должен спуститься к серверам», – сказал он. «Если никто не ответит на вызов, то в конце концов в офисах начнут мигать лампочки, и все будут спрашивать, для чего они, черт возьми, нужны.»
Джульетта кивнула. Она видела это на собственном опыте. Она также знала, что Лукасу нравятся долгие разговоры за сервером так же, как и ей. Только у него это получалось лучше. Все ее разговоры приводили к ссорам. Он умел сглаживать ситуацию, выяснять отношения.
«Пожалуйста, скажи мне, что ты пойдешь на встречу, Жюль. Обещай, что пойдешь».
Она посмотрела на костюм, лежащий на другом столе, чтобы понять, насколько Нельсон готов. Им понадобится еще один костюм для дополнительного человека во втором шлюзе. Если она проработает всю ночь и весь завтрашний день...
« Ради меня», – умолял он.
«Я пойду».
«Спасибо.» Лукас взглянул на старые часы на стене, красные стрелки которых виднелись за мутным пластиком. «Увидимся за ужином?»
«Конечно».
Он наклонился вперед и поцеловал ее в щеку. Когда он повернулся, чтобы уйти, Джульетта начала раскладывать инструменты на кожаном коврике, откладывая их на потом. Она взяла чистую ткань и вытерла руки. «О, а Люк?»
«Да?» Он остановился у двери.
«Передай этому ублюдку привет».
14
Лукас вышел из лаборатории скафандров и направился к серверной, расположенной по другую сторону тридцать четвертой лаборатории. Он прошел мимо технической комнаты, которая пустовала. Мужчины и женщины, работавшие там раньше, теперь занимали свободные места в «Глубине» и в отделе снабжения, где погибли механики и рабочие. Людей из IT -отдела прислали на замену погибшим.
Подругу Джульетты, Ширли, оставили отвечать за ликвидацию последствий в Механическом отделе. Она вечно жаловалась в его офис на смены, а потом снова жаловалась, когда Лукас переводил кого-нибудь на помощь. Что ей было нужно от него? Людей, полагал он. Только не его людей.
Горстка техников и сотрудников службы безопасности, стоявших у комнаты отдыха, замолчала при приближении Лукаса. Он помахал рукой, и руки вежливо поднялись. Кто-то сказал «Сэр», от чего он вздрогнул. Болтовня возобновилась только после того, как он завернул за угол, и Лукас вспомнил, что был участником подобных разговоров, когда его бывший начальник проносился мимо.
Бернард. Раньше Лукасу казалось, что он понимает, что значит быть начальником. Ты делал то, что хотел. Решения принимались произвольно. Ты был суров ради того, чтобы быть жестоким. А теперь он обнаружил, что соглашается на худшее, чем мог себе представить. Теперь он знал о мире, полном таких ужасов, что, возможно, люди его типа не годились для руководства. Он не мог сказать об этом вслух, но, возможно, повторное голосование было бы к лучшему. Джульетта могла бы стать отличным лаборантом в IT -отделе. Пайка и сварка не так уж сильно отличались друг от друга, просто дело в масштабе. А потом он попытался представить себе, как она создает костюм для очистки, или сидит без дела, принимая из другого бункера приказы о том, сколько родов разрешено на этой неделе.
Более вероятно, что новый мэр будет означать разлуку. Или что ему придется подать заявление о переводе в Механический и научиться крутить болты. От главы IT -отдела до смазчика третьей смены. Лукас рассмеялся. Он открыл дверь серверной и подумал, что в этом есть что-то романтическое – бросить работу и жизнь ради того, чтобы быть с ней. Может быть, что-то более романтичное, чем ночной поход на охоту за звездами. Ему придется привыкнуть к тому, что Джульетта будет командовать им, но это было бы несложно. Достаточно очистить ее от грязи, и ее старая комната станет пригодной для жизни. Пробираясь через серверы, он думал о том, что жил и в гораздо худших условиях, прямо под ногами. Важно было быть вместе.
Свет над головой еще не мерцал. То ли он пришел рано, то ли человек по имени Дональд опоздал. Лукас направился к дальней стене, проходя мимо нескольких серверов, из которых торчали провода. С помощью Дональда он выяснял, как получить полный доступ к этим машинам и посмотреть, что там находится. Пока ничего интересного, но он делал успехи.
Он остановился у комм-сервера, который некоторое время назад был его домом внутри дома. Теперь за этим сервером он общался с другими людьми. На другом конце линии был совсем другой человек.
Один из шатких деревянных стульев, стоявших внизу, был поднят. Лукас вспомнил, как поднимался по лестнице и толкал его впереди себя, как Джульетта кричала ему, что нужно спустить веревку, как они спорили, словно молодые носильщики. Рядом с креслом, на приставном столике, стояла стопка жестяных банок с книгами. Сверху лежала одна из книг «Наследия». Лукас устроился поудобнее и взял книгу в руки. Он помечал страницы, загибая уголки. На полях были маленькие точки, где он задавал вопросы. В ожидании звонка он пролистал книгу и просканировал материал.
То, что раньше было скучно в книгах, теперь стало его интересовать. Во время заключения – обряда – его заставляли читать разделы Ордена, посвященные поведению человека. Теперь он с упоением читал эти разделы. И Дональд, голос на другом конце линии, убедил его, что это не просто истории, эти мальчики из Пещеры Робберса, Милгрэмы и Скиннеры. Некоторые из этих вещей действительно имели место.
Из этих историй он почерпнул еще больше уроков в книгах Наследия. Теперь его внимание привлекала история старого мира. Эпизодические восстания происходили на протяжении тысячелетий. Они с Жюль спорили о том, может ли быть положен конец циклическому насилию. Судя по книгам, надеяться на это было глупо. А потом Лукас обнаружил целую главу об опасности последствий восстания – той самой ситуации, в которой они сейчас оказались. Он читал о людях со странными именами – Кромвель, Наполеон, Кастро, Ленин, – которые боролись за освобождение народа, а затем поработили его в нечто еще более страшное.
Это были легенды , – настаивала Джульетта. Мифы. Как упыри, которых родители используют, чтобы заставить детей вести себя хорошо. По ее мнению, эти главы означали, что разрушить мир – дело простое; тяжесть человеческой природы тянет за собой. Сложным оказалось последующее строительство. О том, чем заменить несправедливость, мало кто задумывался. Она говорила, что всегда нужно разрушать, как будто из обрывков и пепла можно собрать что-то новое.
Лукас не соглашался. Он считал, а Дональд говорил, что эти истории реальны. Да, революции были болезненными. Всегда был период, когда все было хуже некуда. Но в конце концов все становится лучше. Люди учатся на своих ошибках. Именно в этом он пытался убедить ее однажды вечером, после того как звонок Дональда не дал им уснуть в тусклое время суток. Последнее слово, конечно же, осталось за Джулс. Она повела его в кафетерий и указала на зарево над горизонтом, на безжизненные холмы, на редкие отблески солнечного света на ветхих башнях. "Вот ваш мир, который стал лучше, – сказала она ему. «Здесь человек хорошо учится на своих ошибках».
Она всегда оставляла за собой последнее слово, хотя Лукасу было что сказать. «Может быть, это и есть то плохое время, которое наступает раньше», – прошептал он в свой кофе. А Джульетта, в свою очередь, сделала вид, что не услышала.
Страницы под пальцами Лукаса пульсировали красным. Он поднял взгляд на лампочки над головой, которые теперь мигали от входящего вызова. С комм-сервера донеслось жужжание, над первым слотом замигал индикатор. Он взял гарнитуру, распутал шнур и вставил ее в трубку.
«Алло?» – сказал он.
«Лукас». Машина убрала из голоса все интонации, все эмоции. Кроме разочарования. То, что ответила не Джульетта, вызвало у него чувство разочарования, которое можно было если не услышать, то хотя бы почувствовать. А может быть, все это было в голове Лукаса.
«Только я», – сказал он.
«Очень хорошо. К твоему сведению, у меня тут неотложные дела. У нас мало времени».
«Хорошо.» Лукас нашел свое место в книге. Он перешел к тому, на чем они остановились ранее. Эти беседы напомнили ему занятия с Бернардом, только теперь он перешел из Ордена в Наследие. И Дональд был быстрее, чем Бернард, и более откровенен в своих ответах. «Итак... Я хотел спросить тебя кое-что об этом парне Руссо...»
«Прежде чем мы это сделаем, – сказал Дональд, – я должен еще раз попросить тебя прекратить копать».
Лукас закрыл книгу на палец, отметив свое место. Он был рад, что Джульетта согласилась посетить ратушу. Она оживлялась всякий раз, когда речь заходила об этом. Из-за давней угрозы Дональду показалось, что они копают под него, и она заставила Лукаса поклясться, что тот оставит эту ложь в покое. Она не хотела, чтобы они узнали о ее друзьях в 17-м или о ее планах по их спасению. Лукасу эта уловка показалась неудобной. Если Джульетта не доверяла этому человеку, который предупредил их обоих, что их дом может быть в любой момент закрыт таинственным образом, то Лукас видел в нем человека, пытающегося помочь им ценой собственных усилий. Жюль считала, что Дональд боится за свою жизнь. Лукасу показалось, что Дональд испугался за них.
«Боюсь, что раскопки придется продолжить», – сказал Лукас. Он чуть не проболтался: Она не остановится, но лучше, чтобы было какое-то чувство солидарности".
«Ну, мои люди могут улавливать вибрации. Они знают, что что-то происходит».
« Можешь сказать им, что у нас проблемы с генератором? Что он опять неправильно настроен?»
Раздался разочарованный вздох, который не могли передать компьютеры. «Они умнее. Я приказал им не тратить время на поиски, и это все, что я могу сделать. Говорю тебе, ничего хорошего из этого не выйдет».
«Тогда почему ты помогаешь нам? Зачем лезешь на рожон? Ведь именно это, похоже, ты и делаешь».
«Моя работа – следить за тем, чтобы вы не умерли».
Лукас изучал внутренности серверной башни, перемигивающиеся лампочки, провода, платы. «Да, но эти разговоры, эти книги со мной, звонки каждый день, как по часам, зачем ты это делаешь? Я имею в виду... что ты получаешь от этих разговоров?»
На том конце линии повисла пауза, редкая неуверенность в голосе их предполагаемого благодетеля.
«Это потому, что... я помогаю тебе вспомнить».
«И это важно?»
«Да. Это важно. Для меня. Я знаю, каково это – забывать».
«И поэтому эти книги здесь?»
Еще одна пауза. Лукасу показалось, что он случайно споткнулся о какую-то истину. Он должен был запомнить сказанное и позже рассказать об этом Джульетте.
«Они там для того, чтобы тот, кто унаследует мир – тот, кто будет избран – знал...»
«Что знал?» в отчаянии спросил Лукас. Он боялся, что упустит момент. Дональд уже подходил к этому в предыдущих беседах, но всегда отстранялся.
«Знать, как все исправить», – сказал Дональд. «Слушай, наше время вышло. Мне нужно идти».
«Что ты имел в виду, говоря о наследовании мира?»
«В следующий раз. Мне нужно идти. Будь осторожен».
«Да», – сказал Лукас. «Ты тоже...»
Но в наушнике уже раздался щелчок. Человек, который каким-то образом знал так много о старом мире, отключился.
15
Джульетта никогда раньше не посещала ратуши. Как свиноматка рожает, она знала, что такие мероприятия происходят, но никогда не испытывала желания стать свидетелем этого зрелища. Впервые она присутствовала на заседании в качестве мэра и надеялась, что это будет последний раз.
Она присоединилась к судье Пикену и шерифу Биллингсу на возвышении, пока жители высыпали из коридора и занимали свои места. Платформа, на которую ее усадили, напомнила ей сцену на базаре, и Джульетта вспомнила, как ее отец сравнивал эти собрания с пьесами. Она никогда не считала это комплиментом.
«Я не знаю ни одной своей реплики», – загадочно прошептала она Питеру Биллингсу.
Они сидели так близко, что их плечи соприкасались. «У тебя все получится», – сказал Питер. Он улыбнулся молодой женщине в первом ряду, которая в ответ пошевелила пальцами, и Джульетта увидела, что молодой шериф с кем-то познакомился. Жизнь шла своим чередом.
Она попыталась расслабиться. Изучала толпу. Среди них было много незнакомых лиц. Нескольких она узнала. Из коридора вели три двери. Две двери выходили в проходы, прорезавшие ряды старинных скамеек. Третий проход был прижат к стене. Они делили помещение на трети, так же как менее четкие границы разделяли бункер. Джульетте не нужно было объяснять эти вещи. Люди, проходящие внутрь, и так все видели.
Скамейки «верхних» в центре зала были уже заняты, еще больше людей стояло за скамейками в задней части зала – она узнала людей из отдела информационных технологий и из кафетерия. Скамейки среднего уровня, расположенные с одной стороны, были заполнены наполовину. Джульетта заметила, что большинство из них сидели у прохода, как можно ближе к центру. Фермеры в зеленом. Гидропонные водопроводчики. Люди с мечтой. Другая сторона комнаты была почти пуста. Она предназначалась для «Глубины». В первом ряду этой секции сидела пожилая пара, держась за руки. Джульетта узнала мужчину, сапожника. Они проделали долгий путь. Джульетта все ждала, когда появятся другие жители Глубины, но это было слишком далеко. И теперь она вспоминала, какими далекими казались эти встречи во время работы в недрах бункера. Часто она и ее друзья узнавали о том, что обсуждалось и какие правила принимались, только после того, как это уже происходило. Мало того, что это было далеко, так еще и большинство из них были слишком заняты повседневным выживанием, чтобы тащиться куда-то для обсуждения завтрашнего дня..
Когда поток жителей стал реже, судья Пикен поднялся, чтобы начать заседание. Джульетта приготовилась к тому, что заседание будет скучным до полусмерти. Небольшая беседа, представление, а затем они выслушают, что беспокоит жителей. Пообещают все исправить. И тут же вернутся к прежним делам.
А ей нужно было вернуться к работе. Столько всего нужно было сделать в шлюзе и в лаборатории скафандров. Меньше всего ей хотелось выслушивать мелкие недовольства, призывы к повторному голосованию или чьи-то жалобы на то, что она копает. Она подозревала, что то, что для других было серьезным, для нее покажется незначительным. Было что-то такое в том, чтобы быть посланным на смерть и пережить боевое крещение по возвращении, что задвигало большинство склок в самые глубины сознания.
Пикен стукнул молотком, призывая собравшихся к порядку. Он поприветствовал всех присутствующих и пробежался по подготовленному списку документов. Джульетта скорчилась на своей скамье. Она вглядывалась в толпу и видела, что подавляющее большинство смотрит не на судью, а прямо на нее. Она уловила конец последней фразы Пикена только благодаря своему имени: « Слушаем вашего мэра, Джульетту Николс».
Он повернулся и помахал ей рукой, чтобы она поднялась на трибуну. Питер ободряюще похлопал ее по колену. Когда она шла к трибуне, металлический настил скрипел под ее сапогами в тех местах, где не был плотно прикручен. Это был единственный звук. Потом кто-то в зале кашлянул. Среди скамеек послышался шорох, и тела снова пришли в движение. Джульетта ухватилась за подиум и изумилась смешению цветов, обращенных к ней, – синих, белых, красных, коричневых и зеленых. Над ними возвышались хмурые лица. Разгневанные люди из всех слоев общества. Она прочистила горло и поняла, насколько неподготовленной была. Она надеялась сказать несколько слов, поблагодарить людей за их заботу, заверить их, что она неустанно работает, чтобы создать для них новую, лучшую жизнь. Просто дайте ей шанс, хотела она сказать.
Она начала говорить: «Спасибо...», но судья Пикен дернул ее за руку и указал на микрофон, прикрепленный к подиуму. Кто-то сзади крикнул, что ее не слышат. Джульетта повернула микрофон поближе и увидела, что лица в толпе такие же, как и на лестничной площадке. Они настороженно смотрели на нее. Благоговение или что-то похожее на него переросло в настороженность.
«Сегодня я здесь, чтобы выслушать ваши вопросы. Ваши проблемы», – сказала она, и громкость голоса испугала ее. «Но прежде я хотела бы сказать несколько слов о том, чего мы надеемся достичь в этом году...»
«Вы что, пустили сюда яд?» – крикнул кто-то сзади.
«Простите?» спросила Джульетта. Она прочистила горло.
Встала женщина с ребенком на руках. «У моего ребенка жар с тех пор, как вы вернулись!»
«А другие шахты настоящие?» – крикнул кто-то.
«Что там было?»
Мужчина вскочил со скамейки среднего звена, его лицо покраснело от ярости. «Что вы там делаете, что так шумите?»
Дюжина других встала и тоже начала кричать. Их вопросы и жалобы слились в единый шум, двигатель гнева. Заполненная центральная часть выплеснулась в проходы: людям нужно было место, чтобы показывать пальцем и махать руками, привлекая внимание. Джульетта увидела своего отца, стоявшего в самом конце зала, который был заметен по спокойному поведению и озабоченному хмурому лицу.
«По одному...» сказала Джульетта. Она протянула ладони. Толпа подалась вперед, и раздался выстрел.
Джульетта вздрогнула
Рядом с ней раздался еще один громкий хлопок, и молоточек перестал быть хлипким в руке судьи Пикена. Деревянный диск на подиуме подпрыгивал и вращался, когда он раз за разом вбивал его на место. Заместитель Хойла вышел из транса у двери и поплыл сквозь толпу в проходе, призывая всех вернуться на свои места и попридержать языки. Питер Биллингс поднялся со скамьи и тоже кричал, чтобы все успокоились. В конце концов, в толпе воцарилась напряженная тишина. Но что-то жужжало в этих людях. Это было похоже на еще не работающий, но желающий работать мотор, электрический гул под поверхностью, гудящий и сдерживаемый. Джульетта тщательно подбирала слова.
«Я не могу сказать вам, каково там...»
«Не могу или не хочу?» – спросил кто-то. Этого человека заставил замолчать взгляд заместителя Хойла, который стоял в проходе. Джульетта глубоко вздохнула.
«Я не могу вам сказать, потому что мы не знаем». Она подняла руки, чтобы на мгновение задержать толпу. «Все, что нам рассказывали о мире за нашими стенами, было ложью, выдумкой...»
«Откуда нам знать, что это не вы лжете?»
Она искала голос среди толпы. «Потому что это я признаю, что мы ни черта не знаем. Это я пришла сюда сегодня, чтобы сказать вам, что надо пойти и посмотреть самим. Свежим взглядом. С настоящим любопытством. Я предлагаю сделать то, что никогда не делалось, а именно: пойти и взять образец, принести обратно вкус воздуха и посмотреть, что не так с этим миром...»
Выпады из задних рядов заглушили остаток ее фразы. Люди снова поднялись со своих мест, даже когда другие потянулись, чтобы удержать их. Кому-то было интересно. Некоторые были еще более возмущены. Раздался стук молотка, Хойл отпустил свою дубинку и махнул ею в сторону первого ряда. Но толпу было уже не успокоить. Питер шагнул вперед, держа руку на рукоятке пистолета.
Джульетта отступила от трибуны. Из динамиков раздался визг, когда судья Пикен ударил рукой по микрофону. Деревянная шайба была потеряна, и ему пришлось стучать по самому подиуму, который, как увидела Джульетта, был испещрен полумесяцами хмурых лиц и улыбок от прошлых попыток восстановить спокойствие.
Помощнику Хойлу пришлось прижаться спиной к сцене, когда толпа ринулась вперед, многие из них с вопросами, большинство – с безудержной яростью. Плевки пенились на дрожащих губах. Джульетта услышала новые обвинения, увидела женщину с ребенком, которая обвиняла Джульетту в какой-то болезни. Марша подбежала к задней части сцены, распахнула металлическую дверь, выкрашенную под настоящее дерево, и Питер помахал Джульетте рукой, чтобы она вошла внутрь, в кабинет судьи. Она не хотела уходить. Она хотела успокоить этих людей, сказать им, что у нее хорошие намерения, что она может все исправить, если они только позволят ей попытаться. Но ее тащили назад, мимо гардероба с темными мантиями, которые висели как тени, вели по коридору, где висели фотографии прошлых судей, к старому металлическому столу, выкрашенному под дверь.
Крики затихли позади них. В дверь на мгновение стукнули кулаками, Питер выругался. Джульетта рухнула в старое кожаное кресло, заклеенное скотчем, и закрыла лицо руками. Их гнев был ее гневом. Она чувствовала, что направляет его на Питера и Лукаса, которые сделали ее мэром. Она чувствовала, что направляет его на Лукаса, который умолял ее покинуть раскоп и подняться наверх, который заставил ее прийти на это собрание. Как будто этот сброд можно утихомирить.
По коридору пронесся шум, когда дверь на мгновение приоткрылась. Джульетта ожидала, что к ним присоединится судья Пикен. Она была удивлена, увидев вместо него своего отца.
«Папа».
Она поднялась со старого кресла и пересекла комнату, чтобы поприветствовать его. Отец обнял ее, и Джульетта нашла то особое место на его груди, где, как она помнила, находила утешение в детстве.
«Я слышал, что ты можешь приехать», – прошептал отец.
Джульетта ничего не ответила. Как бы она ни чувствовала себя, годы таяли, когда он был рядом, когда он обнимал ее.
«Я также слышал, что ты планируешь, и я не хочу, чтобы ты уходила».
Джульетта отступила назад, чтобы посмотреть на отца. Питер оправдывался. На этот раз шум снаружи был не таким громким, когда дверь хлопнула, и Джульетта поняла, что судья Пикен разрешил ее отцу пройти, а сам находился снаружи, успокаивая толпу. Отец видел, как эти люди реагировали на нее, слышал, что они говорили. Она сдержала внезапно нахлынувшие слезы.
«Они не дали мне шанса объяснить...», – начала она, закрывая глаза. «Папа, там есть другие миры, такие же, как наш. Это безумие – сидеть здесь и воевать между собой, когда есть другие миры...»
«Я не говорю о раскопках», – сказал ее отец. «Я слышал, что ты планируешь наверху».
«Ты слышал...» Она снова протерла глаза. «Лукас...», – пробормотала она.
«Это был не Лукас. Тот техник, Нельсон, пришел на осмотр и спросил меня, буду ли я наготове на случай, если что-то пойдет не так. Мне пришлось сделать вид, что не понимаю, о чем он говорит. Полагаю, ты собирался объявить о своих планах прямо сейчас?» Он бросил взгляд в сторону гардероба.
«Мы должны знать, что там», – сказала Джульетта. «Папа, они не пытались сделать это лучше. Мы ничего не знаем...»
«Тогда пусть следующий чистильщик посмотрит. Пусть они берут пробы, когда их посылают. Не ты».
Она покачала головой. « Чистить больше не будут, папа. Пока я мэр. Я никого туда не пошлю».
Он положил руку на ее руку. «И я не отпущу свою дочь».
Она отстранилась от него. "«Мне жаль», – сказала она. « Я должна. Я принимаю все меры предосторожности. Я обещаю».
Лицо отца ожесточилось. Он перевернул руку и посмотрел на свою ладонь.
«Нам бы пригодилась твоя помощь», – сказала она, надеясь преодолеть новый разрыв, который, как она опасалась, она создавала. «Нельсон прав. Было бы неплохо иметь в команде врача».
«Я не хочу в этом участвовать», – сказал он. «Посмотри, что случилось с тобой в прошлый раз». Он посмотрел на ее шею, где металлический воротник костюма оставил шрам в виде крючка.
«Это был пожар», – сказала Джульетта, поправляя комбинезон.
«А в следующий раз это будет что-то другое».
Они изучали друг друга в той комнате, где людей тихо судили, и Джульетта почувствовала знакомое искушение убежать от конфликта. Ему противостояло новое желание зарыться лицом в грудь отца и зарыдать так, как женщинам ее возраста не разрешалось, как никогда не удавалось механикам.
«Я не хочу снова тебя потерять», – сказала она отцу. «Ты – единственная семья, которая у меня осталась. Пожалуйста, поддержи меня в этом».
Это было трудно сказать. Уязвимо и честно. Часть Лукаса теперь жила внутри нее – это было то, что он передал ей.
Джульетта ждала реакции и увидела, как расслабилось лицо отца. Возможно, ей показалось, что он сделал шаг ближе, ослабил бдительность.
«Я осмотрю тебя до и после», – сказал он.
«Спасибо. Кстати, о проверке, я хотела бы спросить тебя еще кое о чем». Она провела длинным рукавом комбинезона по предплечью и изучила белые следы на запястье. « Ты когда-нибудь слышал, что шрамы со временем проходят? Лукас думал...» Она подняла глаза на отца. «А они вообще проходят?»
Отец сделал глубокий вдох и на некоторое время задержал его. Его взгляд скользнул по ее плечу и устремился вдаль.
«Нет», – сказал он. «Не шрамы. Даже со временем».
Хранилище 1
16
Капитан Бревард уже почти закончил свою седьмую смену. Оставалось всего три. Еще три смены он просидел за воротами охраны, читая одну и ту же горстку романов снова и снова, пока пожелтевшие страницы не сдались и не выпали. Еще три смены, когда он обыгрывал своих помощников в настольный теннис – каждый раз нового помощника – и говорил им, что уже целую вечность не играл. Еще три смены – и все та же старая еда, и все те же старые фильмы, и все то же самое безвкусное, что встречало его, когда он просыпался. Еще три. Он мог это сделать.
Начальник службы безопасности «Хранилища-1» теперь отсчитывал смены так же, как когда-то отсчитывал годы до пенсии. Пусть они пройдут без происшествий, – такова была его мантра. Безвременье – это хорошо. Ваниль – это вкус уходящего времени. Так он думал, стоя перед открытой криокамерой, забрызганной засохшей кровью, и ощущая во рту совсем не ванильный привкус.
Из камеры помощника Стивенса вырвалась вспышка ослепительного света, когда молодой человек сделал еще один снимок внутреннего пространства капсулы. Тело было извлечено несколько часов назад. Санитар обслуживал соседнюю капсулу, когда заметил мазок крови на крышке этой. Он успел отмыть половину пятна, прежде чем понял, что это такое. Теперь Бревард изучал следы, оставленные тряпкой санитара. Он сделал еще один горький глоток кофе.
Его кружка успела остыть. Это был холодный воздух на складе тел. Бревард ненавидел это место. Он ненавидел просыпаться там голым, ненавидел, когда его привозили обратно и укладывали спать, ненавидел то, что эта комната делала с его кофе. Он сделал еще один глоток. Оставалось три смены, а потом пенсия, что бы это ни значило. Никто не думал так далеко. Только о своей следующей смене.
Стивенс опустил камеру и кивнул в сторону выхода. «Дарси вернулся, сэр».
Оба офицера смотрели, как Дарси, ночной охранник, пересекает зал криокамер. Дарси первым прибыл на место происшествия рано утром, разбудил помощника Стивенса, который разбудил своего начальника. После этого Дарси отказался отправиться спать, как ему было приказано. Вместо этого он сопроводил тело в медицинское отделение и вызвался подождать результатов анализов, пока остальные сотрудники будут осматривать место преступления. Теперь Дарси, направляясь к ним, несколько излишне восторженно размахивал листком бумаги.
«Терпеть не могу этого парня», – шепнул Стивенс своему шефу.
Бревард сделал дипломатичный глоток кофе и наблюдал за приближением своего ночного охранника. Дарси был молод – около тридцати лет – со светлыми волосами и постоянной дурацкой ухмылкой. Именно таких неопытных людей полицейские службы любят ставить в ночные смены, когда происходят всякие неприятности. Это было нелогично, но такова была традиция. Опыт давал возможность спать глубоким сном, когда сумасшедшие были на свободе.
«Вы не поверите, что у меня есть», – сказал Дарси, находясь в двадцати шагах от него и более чем нетерпеливо.
«У тебя есть спичка», – сухо сказал Бревард. «Кровь на крышке подходит к капсуле». Он чуть не добавил, что чего у Дарси точно не было, так это чашки горячего кофе для него или Стивенса.
«Это часть дела», – сказал Дарси, выглядя раздосадованным. «Откуда ты знаешь?» Он сделал несколько глубоких вдохов и передал отчет.
«Потому что спички – это интересно», – сказал Бревард, принимая лист. «Ты размахиваешь спичкой в воздухе, как будто хочешь что-то сказать. Адвокаты и члены жюри волнуются из-за спичек». И новички, хотел добавить он. Он не знал, чем Дарси занимался до обучения, но это была не полицейская работа. Взглянув на отчет, Бревард увидел стандартное совпадение ДНК – ряд полосок, выстроенных друг против друга, и линии, проведенные между полосками, где они были идентичны. А эти два совпадения были идентичны: ДНК из файла капсулы и образец крови, взятый с крышки.
«Ну, это еще не все», – сказал Дарси. Ночной охранник сделал еще один глубокий вдох. Он явно бежал по коридору от лифта. «Много чего еще».
«Мы думаем, что собрали все воедино», – уверенно сказал Стивенс. Он кивнул в сторону открытой криокамеры. «Совершенно ясно, что здесь произошло убийство. Оно произошло...»
«Не убийство», – вмешался Дарси.
«Дайте заместителю шанс», – сказал Бревард, поднимая свою кружку. «Он смотрит на это уже несколько часов».
Дарси начал что-то говорить, но поймал себя на слове. Он потирал глаза, выглядел измученным, но кивнул.
«Точно», – сказал Стивенс. Он направил камеру на криопод. «Кровь на крышке означает, что борьба началась здесь. Человек, которого мы нашли внутри, должно быть, был усмирен нашим убийцей после борьбы, вот почему его кровь попала на крышку. А потом его бросили внутрь его же криопода. Его руки были связаны, я предполагаю, что под дулом пистолета, потому что я не заметил никаких следов на запястьях, никаких других признаков борьбы. Он был ранен один раз в грудь». Стивенс указал на разводы и пятна крови на внутренней стороне крышки. «Здесь есть брызги, которые указывают на то, что жертва сидела. Но то, как они разбежались, говорит о том, что крышка была закрыта сразу после этого. А цвет говорит о том, что, скорее всего, это произошло во время нашей смены, определенно в течение последнего месяца».
