Текст книги "Бункер. Пыль"
Автор книги: Хью Хауи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
«Как именно мы собираемся нацелить эту штуку?» спросил Бобби. «Здесь ею было трудно управлять. Эти штуки не любят поворачивать».
Эрик кивнул. «Уже подумал об этом. Мы откопаем вокруг нее и дадим ей достаточно места, чтобы она могла крутиться на месте. Корт говорит, что можно прокладывать по одному пути, немного вперед с одной стороны, немного назад с другой. Она будет ползти, пока на пути нет грунта».
Раф появился рядом с Джульеттой. Во время обсуждения он держался в стороне. «Я иду с тобой», – сказал он.
Джульетта поняла, что это был не вопрос. Она кивнула.
Когда Эрик закончил объяснять, что им нужно делать дальше, рабочие стали разбегаться. Джульетта привлекла внимание Эрика и показала ему свою рацию. «Я собираюсь повидаться с Кортни и отцом перед уходом, и у меня есть несколько друзей, которые отправились на фермы. Попрошу кого-нибудь принести тебе рацию, как только найду другую. И зарядное устройство. Если я свяжусь с каким-нибудь хранилищем, которое примет тебя, дам тебе знать».
Эрик кивнул. Он начал что-то говорить, обвел взглядом лица тех, кто все еще толпился вокруг, затем махнул рукой в сторону. Джульетта передала свою рацию Рафу и пошла следом.
Отойдя на несколько шагов, Эрик оглянулся и махнул ей рукой. А потом еще дальше. Пока они не оказались в дальнем конце хвостохранилища, где покачивалась и мерцала самая последняя лампочка.
"Я слышал, что говорят некоторые из них, – сказал Эрик. «Просто хочу, чтобы ты знала, что это крысиное дерьмо, ладно?»
Джульетта в замешательстве сморщила лицо. Эрик глубоко вздохнул, посмотрел на своих рабочих вдалеке. «Моя жена работала в один-двадцатый, когда это произошло. Все вокруг бежали вверх, и как бы ей ни хотелось присоединиться к ним, она направилась прямо сюда, к нашим детям. Она была единственной на своем уровне, кто добрался. Она сражалась с огромной толпой, чтобы добраться сюда. Люди вели себя как сумасшедшие».
Джульетта сжала его руку. «Я рада, что она выжила». Она смотрела, как в глазах Эрика блестят висячие огоньки.
«Черт возьми, Джулс, послушай, что скажу. Сегодня утром я проснулся на ржавом листе листовой стали, у меня болит шея, с чем я, возможно, буду жить до конца своих дней, двое чертовых детей спят на мне, как на матрасе, а моя задница онемела от холода...»
Джульетта рассмеялась.
«– Но Лесли лежит и смотрит на меня. Как будто она давно за мной наблюдает. А моя жена смотрит вокруг нас на эту ржавую дыру и говорит, что слава Богу, что у нас есть это место, куда мы можем приехать».
Джульетта отвернулась и вытерла глаза. Эрик схватил ее за руку и заставил повернуться к нему лицом. Он не собирался позволить ей так отступить.
«Она ненавидела этот раскоп. Ненавидела. Ненавидела, что я работаю во вторую смену, ненавидела за то, что я сучил ножками и стонал из-за стоек, которые ты заставлял меня тянуть, из-за того, что мы сделали с номером шесть. Ненавидела, потому что ненавидела. Ты понимаешь?»
Джульетта кивнула.
«Теперь я знаю, в каком положении мы находимся, не хуже других. Не думаю, что у нас что-то получится с этим очередным раскопом, но это даст нам возможность чем-то заняться, пока не придет наше время. А пока я буду просыпаться с болью рядом с женщиной, которую люблю, и, если повезет, делать то же самое на следующее утро, и каждое из них – это подарок. Это не ад. Это то, что приходит раньше. И ты дала нам это».
Джульетта вытерла слезы со щек. Какая-то часть ее ненавидела себя за то, что плачет перед ним. Другая часть хотела броситься ему на шею и зарыдать. В тот момент она скучала по Лукасу сильнее, чем считала себя способной.
«Я не знаю, что за дурацкое поручение ты собираешься выполнить, но ты возьмешь все, что тебе нужно. Если это означает, что мне придется еще копать голыми руками, то так тому и быть. Ты достанешь этих ублюдков. Я хочу видеть их в аду к тому времени, как сам туда попаду».
48
Джульетта нашла своего отца в импровизированной клинике, которую он устроил в очищенном и проржавевшем складском помещении. Рэйли, электрик второй смены на девятом месяце беременности, лежала на подстилке, рядом с ней находился ее муж, и оба они держали руки на ее животе. Джульетта обратила внимание на эту пару и поняла, что их ребенок будет первым – возможно, в истории, – который родится в другой бункерной шахте, чем его родители. Этот ребенок никогда не узнает сверкающую Механику, в которой они работали и жили, никогда не пойдет на базар послушать музыку или посмотреть спектакль, может быть, никогда не взглянет на функционирующий экран, чтобы узнать внешний мир. А если это будет девочка, то ей грозит опасность завести собственных детей, как это сделала Ханна, и некому будет подсказать ей обратное.
«Ты отправляешься?» спросил отец Джульетты.
Она кивнула. «Просто пришла попрощаться».
«Ты так говоришь, как будто я тебя больше никогда не увижу. Я приеду проведать детей, как только разберусь с делами. Как только у нас появится новый ребенок». Он улыбнулся Рейли и ее мужу.
«Пока просто прощайте», – сказала Джульетта. Она взяла с остальных клятву не рассказывать никому, особенно Корт и ее отцу, о том, что она задумала. Обнимая отца, она старалась, чтобы руки не выдали ее.
«И чтобы ты знал, – сказала она ему, отпуская руки, – эти дети – самое близкое, что у меня когда-либо будет, – это мои собственные дети. Поэтому, когда меня не будет рядом, если сможешь помочь Соло... Иногда мне кажется, что он самый большой ребенок из всех».
«Смогу. И я знаю. И мне жаль Маркуса. Я виню себя».
«Не надо, папа. Пожалуйста, не надо. Просто... присмотри за ними, когда я буду слишком занята. Ты же знаешь, как я могу ввязаться в какой-нибудь дурацкий проект».
Он кивнул.
«Я люблю тебя», – сказала она. И повернулась, чтобы уйти, пока не предала себя и свои планы еще больше. В коридоре Раф взвалил на плечи тяжелую сумку. Джульетта взяла другую. Вдвоем они вышли за пределы текущей вереницы огней в кромешную тьму, никто из них не пользовался фонариками – коридоры были достаточно знакомы, и глаза быстро приспособились.
Они прошли через безлюдный пост охраны. Джульетта заметила, что шланг для дыхания складывается вдвое, и вспомнила, что плавала именно в этом месте. Впереди тускло светилась зеленым светом аварийных ламп лестница, и они с Рафом начали долгий подъем. Джульетта составила список, кого ей нужно увидеть и что захватить по пути. Дети будут на нижних фермах, в своем старом доме. Соло тоже. Она хотела повидаться с ними, а потом отправиться наверх и взять зарядное устройство и, возможно, еще одну рацию на станции помощников. Если им повезет, и они успеют, то поздно вечером она будет в своем старом доме в лаборатории очистки, собирая последний костюм.
«Ты не забыл взять детонаторы у Уокера?» – спросила Джульетта. Ей казалось, что она что-то забыла.
«Да. И батарейки, которые ты хотела. И я наполнил наши фляги. Все в порядке».
«Просто проверяю».
«А как насчет модификации костюмов?» спросил Раф. «Ты уверена, что у тебя там есть все, что нужно? Сколько их осталось?»
«Более чем достаточно», – сказала Джульетта. Ей хотелось прямо сейчас сказать ему, что двух костюмов будет более чем достаточно. Она была уверена, что Раф думал, что он пойдет с ней всю дорогу. Она готовилась к этой схватке.
«Да, но сколько? Мне просто любопытно. Раньше никому не разрешалось говорить о таких вещах...»
Джульетта подумала о складах между тридцать четвертым и тридцать пятым этажами, о встроенных в пол бункерах, которые, казалось, уходили в бесконечность. «Две... может быть, три сотни костюмов», – сказала она ему. «Больше, чем я могла сосчитать. Я модифицировала только пару».
Раф присвистнул. «Этого хватит на несколько сотен лет чисток, да? Если предположить, что ты отправляешь их по одному в год».
Джульетта подумала, что это примерно так. И теперь, когда она знала, как отравлен воздух снаружи, она предположила, что, вероятно, в этом и заключался план: постоянный поток изгнанников. Не очищать, а делать прямо противоположное. Делать мир грязным.
«Эй, ты помнишь Джину из отдела снабжения?»
Джульетта кивнула, и в прошедшем времени у нее заныли костяшки пальцев. Многие из «Снабжения» дошли до конца, но Джина – нет.
«Ты знала, что мы встречаемся?»
Джульетта покачала головой. «Я не знала. Прости, Раф».
«Да.»
Они свернули на лестничную площадку.
«Джина однажды провела анализ кучи запасных частей. Знаешь, у них был компьютер, который все подсчитывал, где что находится, сколько заказано, и все такое? Так вот, IT -отдел сжег несколько чипов для своих серверов, бах, бах, бах, бах, просто одна из тех недель, когда сбои происходят подряд...»
«Я помню эти недели», – сказала Джульетта.
«Джина гадала, как скоро у них закончатся эти микросхемы. Это была одна из тех деталей, которых нельзя было сделать больше, понимаешь? Замысловатые вещи. Поэтому она посмотрела средний процент отказов, сколько их было в загонах, и пришла к выводу, что двести сорок восемь лет».
Джульетта подождала, пока он продолжит. «Это число что-то значит?» – спросила она.
«Сначала нет. Но цифра вызвала у нее любопытство, потому что за несколько месяцев до этого, опять же из любопытства, она провела аналогичный отчет, и цифра была близка к этой. Через несколько недель в ее кабинете перегорела лампочка. Просто лампочка. Лампочка перегорела, когда она над чем-то работала, и это заставило ее задуматься. Ты ведь видела, какой у них склад лампочек?»
«Вообще-то, нет».
«Ну, там огромное количество. Она как-то взяла меня туда. И...»
Раф замолчал на несколько шагов.
«Ну, склад наполовину пуст. Джина подсчитала, сколько нужно лампочек для всего бункера, и получила запас на двести пятьдесят один год».
«Примерно столько же».
«Именно так. И теперь она стала по-настоящему любопытной – тебе бы это в ней понравилось – она начала составлять подобные отчеты в свободное время, по таким крупным позициям, как топливные элементы, имплантаты беременности и чипы таймера. И все они сходятся примерно на отметке два пятьдесят. И тогда, по ее мнению, у нас остается столько времени».
«Двести пятьдесят лет», – сказала Джульетта. «Она тебе это сказала?»
«Да. Мне и еще нескольким людям за выпивкой. Она была очень пьяна, кстати. Я помню...» Раф засмеялся. «Я помню, как Джонни сказал, что он помнит удачи и забывает промахи, а если говорить о том, что он забыл про любовницу, то ему нужно вернуться к своей. А одна из подруг Джины из „Снабжения“ говорит, что люди рассказывают подобные вещи с тех пор, как ее бабушка была рядом, и они всегда так говорили. Но Джина говорит, что единственная причина, по которой это не произошло со всеми сразу, заключается в том, что еще рано. Она сказала, что надо подождать лет двести или около того, и люди будут спускаться в пустые пещеры, чтобы забрать последнее, и тогда это станет очевидным».
«Мне искренне жаль, что ее здесь нет», – сказала Джульетта.
«Мне тоже». Они поднялись на несколько ступенек. «Но я говорю об этом не поэтому. Ты сказала, что было несколько сотен костюмов. Кажется, это одно и то же число, не так ли?»
«Это было просто предположение», – ответила Джульетта. «Я спускалась туда всего пару раз».
«Но, кажется, это правильно. Разве это не похоже на тиканье часов? Либо боги знали, сколько нужно запасти, либо у них нет планов на нас после определенной даты. Чувствуешь себя как в свином молоке, не так ли? Во всяком случае, мне так кажется».
Джульетта повернулась и посмотрела на своего друга-альбиноса, увидела, как зеленые аварийные огни придают ему какое-то жутковатое свечение. «Может быть», – сказала Джульетта. «Джина, возможно, что-то задумала».
Раф фыркнул. «Да, но, черт возьми. Мы еще долго не умрем».
Он рассмеялся, его голос эхом прокатился по лестнице, но Джульетте стало грустно. Не только от того, что все, кого она знала, умрут раньше, чем наступит эта дата, но и от того, что это знание облегчало восприятие ужасной и нездоровой истины: их дни сочтены. Спасать что-либо было глупо, а жизнь – тем более. За всю историю человечества ни одна жизнь не была по-настоящему спасена. Их просто продлили. Всему приходит конец.
49
На фермах было темно, верхний свет дремал на далеких таймерах. Внизу, в длинном лиственном зале, раздавались голоса: на участки претендовали и так же быстро их оспаривали. Вещи, которые никому не принадлежали, становились собственностью. Это напомнило Ханне о смутных временах. Она прижала ребенка к груди и прижалась к Риксону.
Юный Майлз держал в руках свой умирающий фонарик. Он бил по нему ладонью, когда тот тускнел, и это каким-то образом помогало ему жить дальше. Ханна оглянулась в сторону лестницы. «Почему Соло так долго?» – спросила она.
Никто не ответил. Соло погнался за Элизой. Это было обычным делом, когда она убегала, отвлекшись на что-то, но совсем другое дело, когда вокруг было столько людей. Ханна забеспокоилась.
Ребенок на ее руках застонал. Он делал это, когда был голоден. Ему разрешили. Ханна сдержала свои собственные жалобы: она тоже была голодна. Она поправила ребенка, отстегнула одну лямку комбинезона и дала младенцу доступ к своей груди. Голод усиливался от того, что приходилось есть за двоих. И там, где когда-то по коридору ее руки касались посевов, где пустой желудок был одной из немногих вещей, которых она никогда не боялась, растущие участки стояли поразительно пустыми. Разграбленные. Захваченные.
Стебли и листья шуршали, как бумага, когда Риксон перелез через перила и исследовал второй и третий ряды в поисках помидора, огурца или какой-нибудь ягоды, которая одичала и распространилась по другим культурам, обвиваясь вокруг стеблей своих собратьев. Он с шумом вернулся и вложил что-то в руку Ханны, что-то маленькое, с мягким местом, где оно слишком долго лежало на земле. «Вот», – сказал он и вернулся к поискам.
«Зачем им столько всего сразу?» – спросил Майлз, копаясь в земле в поисках еды. Ханна обнюхала небольшое подношение Риксона, которое смутно пахло кабачками, но недозрелыми. Вдалеке послышались спорящие голоса. Она откусила маленький кусочек и отпрянула от горького вкуса.
«Они забрали так много, потому что они не семья», – сказал Риксон. Его голос доносился из-за темных растений, которые дрожали от его шагов.
Юный Майлз направил свой фонарик на Риксона, который вышел из рядов кукурузных стеблей с пустыми руками. «Но мы не семья», – сказал Майлз. «Не совсем. И мы никогда этого не делали».
Риксон перепрыгнул через перила. «Конечно, мы семья», – сказал он. «Мы живем вместе и работаем вместе, как и положено семье. Но не эти люди, разве ты не видел? Видел, как они по-разному одеваются, чтобы их можно было отличить? Они не живут вместе. Эти чужие люди будут драться, как дрались наши родители. Наши родители тоже не были семьей». Риксон распустил волосы и собрал их вокруг лица, затем снова завязал. Голос его был тихим, глаза вглядывались в темноту, где спорили голоса. «Они будут поступать, как наши родители, и драться за еду и женщин, пока их не останется. Это значит, что нам придется сопротивляться, если мы хотим жить».
«Я не хочу драться», – сказала Ханна. Она поморщилась и оттащила ребенка от больного соска, стала натягивать комбинезон, чтобы сменить грудь.
«Тебе не придется бороться», – сказал Риксон. Он помог ей справиться с комбинезоном.
«Раньше они оставляли нас в покое», – сказал Майлз. «Мы жили здесь много лет, а они приходили, брали все, что им было нужно, и не боролись с нами. Может быть, эти люди поступят так же».
«Это было очень давно», – сказал Риксон. Он наблюдал, как малыш устроился на груди матери, затем спустился по перилам в темноту, чтобы покормиться еще немного. «Они оставили нас в покое, потому что мы были молоды и принадлежали им. Мы с Ханной были твоими ровесниками. Вы с братом были совсем малышами. Как бы плохо ни шли бои, они оставляли нас одних, чтобы мы жили или умирали по своему усмотрению. Это был подарок, то, как они нас бросили».
«Но они приходили», – сказал Майлз. «И приносили нам вещи».
«Как Элиза и ее сестра?» спросила Ханна. И теперь и она, и Риксон вспоминали об умерших братьях и сестрах. Этот зал был полон умерших и ушедших, поняла она, вырвавшихся на свободу. «Будет драка», – сказала она Майлзу, который все еще не был в этом уверен. «Мы с Риксоном уже не дети». Она покачала ребенка на руках – это сосательное напоминание о том, как далеки они стали от детей.
«Я бы хотел, чтобы они просто ушли», – угрюмо сказал Майлз. Он стукнул фонариком, который зашипел, как срыгнувший ребенок. «Я бы хотел, чтобы все вернулось на круги своя. Я бы хотел, чтобы Маркус был здесь. Без него все как-то не так».
«Помидор», – сказал Риксон, победоносно выходя из тени. Он держал красный шарик в луче света Майлза, отчего все их лица залил румянец. Материализовался нож. Риксон разрезал овощ на три части, причем Ханне досталась первая. Красный сок, похожий на кровь, капал с его руки, с губ Ханны и с ножа. Они ели в относительной тишине, голоса в коридоре были далекими и пугающими, нож капал жизнью, но мог капать и хуже.
••••
Джимми проклинал себя, поднимаясь по лестнице. Он ругался так, как привык, когда его слышал только он сам, когда слова, которым никогда не нужно было далеко лететь, долетали от его губ до его собственных ушей. Он проклинал себя и топал, посылая вибрации вверх и вниз, чтобы смешаться с другими. Следить за Элизой стало очень хлопотно. Один взгляд в другую сторону – и она уходила. Как Тень, когда все лампы для выращивания загорались разом.
«Нет, не как Тень», – пробормотал он про себя. Тень почти всегда оставалась под ногами. Он всегда спотыкался о Тень. Элиза была чем-то другим.
Прошел еще один уровень, одинокий и пустой, и Джимми вспомнил, что все это не ново. Это не было неожиданностью. Элиза всегда приходила и уходила, как ей вздумается. Просто он никогда не беспокоился о ней, когда бункер был пуст. Это заставило его переосмыслить, что делает место опасным. Может быть, это было вовсе не место.
«Ты!»
Джимми поднялся на другую площадку, один-двадцать два. Из дверного проема ему помахал рукой мужчина. На нем был золотистый комбинезон, который что-то значил в те времена, когда все имело значение. Это было первое лицо, которое Джимми увидел за дюжину уровней.
«Вы не видели девочку?» спросил Джимми, не обращая внимания на то, что у этого человека, похоже, был свой вопрос. Джимми уперся рукой в бедро. «На этой высоте. Семь лет. Не хватает зуба». Он показал через бороду на свои зубы.
Мужчина покачал головой. «Нет, но вы тот человек, который жил здесь раньше, верно? Тот, кто выжил?» В руке у мужчины появился нож, который сверкнул серебром, как рыба в воде. Человек в золотом рассмеялся и заглянул за перила лестницы. «Наверное, мы все выжившие, не так ли?» Протянув руку, он взял один из резиновых шлангов, которые Джимми и Джульетта прикрепили к стене, чтобы отводить потоки воды. Ловким движением ножа шланг разошелся. Он стал подтягивать нижнюю часть, которая свободно болталась далеко внизу.
«Это было связано с наводнением...», – начал Джимми.
«Вы, должно быть, много знаете об этом месте», – сказал мужчина. «Простите. Меня зовут Терри. Терри Харлсон. Я работаю в Комитете по планированию...» Он прищурился на Джимми. «Черт, да ты не знаешь и не интересуешься, верно? Для тебя мы все из одного места».
« Джимми,» сказал он. «Меня зовут Джимми, но большинство людей зовут меня Соло. А этот шланг...»
«У тебя есть идеи, откуда берется эта энергия?» Терри дернул головой в сторону зеленых огоньков, усеявших нижнюю часть лестницы. «Мы находимся еще на сорока уровнях отсюда. Радио там есть. Некоторые из этих проводов, протянутых повсюду, тоже получили ток. Ты это сделал?»
«Часть из них», – сказал Джимми. «Некоторые уже были такими. Сюда пришла девочка по имени Элиза. Ты...?»
«Я думаю, что энергия идет сверху, но Том сказал мне проверить здесь, внизу. Он говорит, что в нашей шахте энергия всегда шла снизу, должно быть и в этой. Все остальное так и есть. Но я видел отметку уровня воды внизу, где это место было заполнено водой. Не думаю, что оттуда давно не поступало электричество. Но ты должен знать, верно? У этого места есть какие-нибудь секреты, о которых ты можешь нам рассказать? Хотелось бы узнать об этой энергии».
Шланг лежал в бухте у ног мужчины. Нож был снова вытащен, поблескивая в его руке. « Ты когда-нибудь думал о том, чтобы стать членом комитета?»
«Мне нужно найти свою подругу», – сказал Джимми.
Еще один взмах, но электрический шнур оказал еще большее сопротивление. В центре была медь. Мужчина держал в руке петлю из черного провода и пилил туда-сюда, под рубашкой, испачканной потом, бугрились огромные мышцы. После некоторого напряжения нож вырвался на свободу, и провод был перерезан надвое.
«Если твоя подруга не с людьми на фермах, то она, скорее всего, с болтунами. Я проходил мимо них, когда спускался. Они нашли часовню». Терри ткнул ножом в небо, затем убрал его и намотал проволоку на руку.
«Часовня», – сказал Джимми. Он знал, что это за часовня. «Спасибо, Терри».
«Не за что», – сказал мужчина, пожимая плечами. «Спасибо, что рассказал мне, откуда берется вся эта энергия».
«Энергия...?»
«Да, ты сказал, что она пришла сверху. С уровня...»
«Тридцать четвертый? Я это сказал?»
Мужчина улыбнулся. « Я полагаю, что да.»
50
Элиза наблюдала за людьми, находившимися внизу, где раньше было наводнение, – за теми, кто прокладывал себе путь наружу и налаживал электроснабжение, зажигая свет. Она также видела людей на фермах, которые собирали урожай и думали, как накормить людей. И вот теперь появилась третья группа людей, которые расставляли мебель, подметали полы и наводили порядок. Она понятия не имела, что они пытаются сделать.
Приятный мужчина, который в последний раз видел Щенка, стоял в стороне и разговаривал с другим мужчиной в белом костюме, у которого в центре головы была лысина, хотя он выглядел слишком молодым, чтобы быть лысым. Наряд был странный. Как одеяло. Вместо двух ног у него была только одна, и оно было настолько большим, что закручивалось вокруг него и делало так, что его ног почти не было видно. Приятный мужчина с темными усами, казалось, спорил с кем-то. Человек в белом одеяле просто хмурился и стоял. Время от времени один из них или оба бросали взгляд на Элизу, и она опасалась, что они говорят о ней. Может быть, они говорили о том, как найти Щенка?
Мебель выстроилась в прямые линии, все они были направлены в одну сторону. Здесь не было столов, как в комнатах, где она обычно ела за фермами, где она пряталась под мебелью и представляла себя крысой с целым крысиным семейством, все они разговаривали и подергивали усами. Здесь же были только стулья и скамейки у стены, на которой висела картина из цветного стекла с выбитыми частями. За этой стеной работал человек в комбинезоне, который был виден через разбитое стекло и смутно виден за оставшейся частью. Он разговаривал с кем-то еще, кто пропускал через дверь черный шнур. Они над чем-то работали, и тут сзади вспыхнул свет, разбрасывая по комнате разноцветные лучи, и несколько человек, двигавших мебель, остановились и уставились на него. Некоторые из них зашептались. Было похоже, что все они шептали одно и то же.
«Элиза».
Мужчина с темными усами опустился на колени рядом с ней. Элиза вздрогнула и прижала сумку к груди. «Да?» – сказала она шепотом.
« Ты слышала о Пакте?» – спросил мужчина. Другой мужчина, без волос на макушке и с белым покрывалом на плечах, стоял позади, и на его лице было то же самое хмурое выражение. Элиза подумала, что он никогда не улыбается.
Она кивнула. «Стая – это группа животных, например, олени, собаки и щенки».
Мужчина улыбнулся. «Пакт, а не стая». Но для Элизы это звучало одинаково. «А собаки и щенки – это одно и то же животное».
Ей не хотелось его поправлять. Она видела, как выглядят собаки в книге и на картинках, и они были страшными. Щенки не были страшными.
«Откуда ты узнала про оленей?» – спросил человек в белом одеяле. «У вас тут есть детские книги?»
Элиза покачала головой. «У нас есть настоящие книги. Я видела оленей. Они высокие и смешные, с худыми ногами, и они живут в лесу».
Человеку с усиками в оранжевом комбинезоне, похоже, не было дела до оленей. Не так сильно, как другому человеку. Элиза посмотрела на дверь, гадая, где все, кого она знала. Где был Соло? Он должен был помочь ей найти Щенка.
«Пакт – очень важный документ», – сказал человек в оранжевом. Она вдруг вспомнила, что его зовут мистер Рэш. Он представился, но она плохо запоминала имена. Ей приходилось знать лишь несколько. Мистер Рэш был очень любезен с ней. «Пакт – это как книга, только меньше», – говорил он. «Так же, как ты похожа на женщину, только меньше».
«Мне семь», – сказала Элиза. Она уже не была маленькой.
«А тебе будет семнадцать, не успеешь оглянуться». Мужчина с усиками протянул руку и коснулся щеки Элизы. Элиза испуганно отпрянула, что заставило мужчину нахмуриться. Он повернулся и посмотрел на человека в белом одеянии, который изучал Элизу.
«Что это за книги?» – спросил человек в белом. «Те, что с этими животными, они были здесь, в этой шахте?»
Элиза почувствовала, как ее руки опустились на сумку и, защищая ее, легли на Книгу Памяти. Она была уверена, что страница с оленем попала в ее книгу. Ей нравилось все, что касалось зеленого мира, рыбалки, животных, солнца и звезд. Она прикусила губу, чтобы ничего не сказать.
Человек с усами – мистер Рэш – стоял на коленях рядом с ней. В руках у него был лист бумаги и фиолетовая палочка мела. Он положил их на скамейку у ее ноги и положил руку на колено Элизы. Второй мужчина подошел ближе.
«Если ты знаешь, что в этом месте есть книги, то твой долг перед Богом – сказать нам, где они лежат», – сказал человек в одеяле. « Ты веришь в Бога?»
Элиза кивнула. Ханна и Риксон рассказали ей о Боге и ночных молитвах. Мир вокруг расплывался, и Элиза поняла, что у нее на глаза навернулись слезы. Она смахнула их. Риксон терпеть не мог, когда она плакала.
«Где эти книги, Элиза? Сколько их здесь?»
«Много», – ответила она, вспоминая все книги, из которых она вырывала страницы. Соло был так зол на нее, когда узнал, что она берет из них картинки и инструкции. Но Соло показал ей, как лучше ловить рыбу, а потом Соло показал ей, как правильно сшивать страницы из книг, и они стали ловить рыбу вместе.
Человек в белом одеяле опустился перед ней на колени. «Эти книги здесь повсюду?»
«Это отец Ремми», – сказал мистер Рэш, освобождая место для человека с лысиной и представляя его Элизе. «Отец Ремми будет вести нас в эти трудные времена. Мы – паства. Раньше мы следовали за отцом Венделем, но некоторые покидают паству, а некоторые присоединяются. Например, ты».
«Эти книги», – сказал мистер Ремми, который казался молодым, чтобы быть отцом, но не намного старше Риксона. «Они рядом с нами? Где мы можем их найти?» Он провел рукой от стены до потолка, у него была странная манера говорить, громкий голос, который ощущался в груди Элизы, голос, который заставлял ее хотеть ответить. А его глаза – зеленые, как затопленные глубины, в которых они с Соло обычно ловили рыбу, – заставляли ее говорить правду.
«Все в одном месте», – сказала Элиза, фыркнув.
«Где?» – прошептал мужчина. Он держал ее за руки, а другой мужчина наблюдал за этим с забавным выражением лица. «Где книги? Это так важно, дочь моя. Есть только одна книга, ты знаешь. Все остальные – ложь. Теперь скажи мне, где они».
Элиза подумала об одной книге в своей сумке. Она не была ложью. Но она не хотела, чтобы этот человек прикасался к ее книге. Она вообще не хотела, чтобы он прикасался к ней. Она попыталась отстраниться, но его большие руки схватили ее еще крепче. В его глазах что-то поплыло.
«Тридцать четвертый», – прошептала она.
«Уровень тридцать четыре?»
Элиза кивнула, и его пальцы ослабли на ее руках. Когда он отстранился, мистер Рэш придвинулся ближе и положил ладонь на руку Элизы, прикрывая то место, которое задел другой мужчина.
«Отец, мы можем...?» спросил господин Рэш.
Мужчина с лысиной кивнул, и господин Рэш поднял со скамейки лист бумаги. Одна сторона была напечатана. Другая сторона была написана от руки. Там был фиолетовый мелок, и мистер Рэш спросил Элизу, умеет ли она писать, знает ли она буквы.
Элиза кивнула головой. Ее рука снова опустилась на сумку, где лежала книга. Она умела читать лучше, чем Майлз. Ханна в этом убедилась.
"«Ты можешь написать свое имя по буквам?» – спросил мужчина. Он показал ей листок бумаги. Внизу были нарисованы линии. Два имени уже были подписаны. Еще одна строка была пустой. «Вот здесь», – сказал он, указывая на эту строчку. Он вложил мел в руку Элизы. Она прочитала еще несколько слов, но надпись была нечеткой. Она писала быстро и на неровной поверхности. К тому же ее зрение было нечетким. «Только твое имя», – сказал он еще раз. « Покажи мне».
Элиза хотела убежать. Ей нужны были Щенок, Соло, Джуэл и даже Риксон. Она вытерла слезы и проглотила рыдание, которое пыталось ее задушить. Если бы она сделала то, что они хотели, она была бы свободна. Людей в комнате становилось все больше и больше. Некоторые из них наблюдали за ней и перешептывались. Она услышала, как один мужчина сказал, что кому-то повезло, что мужчин больше, чем женщин, что люди могут остаться в стороне, если не будут осторожны. Они смотрели на нее и ждали, а мебель уже стояла ровно, полы были выметены, по сцене были разбросаны зеленые листья с сорванных растений.
«Вот здесь», – сказал мистер Рэш. Он взял ее за запястье и провел мелом, пока тот не завис над чертой. « Твое имя». И все смотрели. Элиза знала свои буквы. Она умела читать лучше, чем Риксон. Но она почти не видела. Она была как рыба, которую когда-то ловила, под водой, глядя сверху на всех этих голодных людей. Но она написала свое имя. Она надеялась, что это заставит их уйти.
«Хорошая девочка».
Мистер Рэш наклонился вперед и поцеловал ее в щеку. Люди начали хлопать. И тут человек в белом одеянии, увлеченный книгами, проскандировал несколько слов, голос его был рокочущим и красивым одновременно. Его слова глубоко запали ей в душу, когда он назвал кого-то именем Пакта, мужем и женой.
Часть IV ~ Пыль
Хранилище 1
51
Дарси поднялся на лифте в оружейную комнату. Убрав маленький пакетик с пулей и сунув в карман результаты анализа крови, он вышел из лифта и стал нащупывать широкий ряд выключателей. Что-то подсказывало ему, что на этом уровне прячется пилот, пропавший из криопода в «Аварийном персонале». Именно на этом уровне они нашли человека, выдававшего себя за Пастыря. Здесь же месяц или около того назад во время вспышки активности находилась горстка пилотов. Они со Стивенсом и несколькими остальными уже несколько раз обыскали этот уровень, но у Дарси было предчувствие. Все началось с того, что для того, чтобы попасть на этот уровень, подъемник должен был пройти проверку безопасности.
