Текст книги "Бункер. Пыль"
Автор книги: Хью Хауи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
Она подошла к тому, что осталось от тела. Старый костюм давно стал тускло-серым, как почва. Металлическое покрытие отслоилось, как старая краска. Ботинки прохудились, визор обломился. Джек лежал, сложив руки на груди, с прямыми и параллельными ногами, как будто задремал и не вставал. Скорее, он лежал, глядя на чистое голубое небо в визоре.
Джульетта вытащила последнюю коробку с надписью "3" и опустилась на колени рядом с мертвым чистильщиком. Ей было страшно подумать, что такая судьба могла бы постигнуть и ее, если бы не Скотти, Уокер и люди из отдела снабжения, которые так рисковали. Она достала из коробки с образцами острое лезвие и вырезала из костюма квадратный лоскут. Положив лезвие на грудь чистильщика, она взяла образец и опустила его в контейнер. Затаив дыхание, она взяла лезвие, стараясь не поцарапать свой костюм, и разрезала сгнивший нижний костюм в том месте, где он был обнажен на животе чистильщика.
Последний образец пришлось выковыривать лезвием. Была ли внутри какая-то плоть или она собралась воедино, она не могла сказать. Под рваным и ветхим костюмом все было, к счастью, темно. Но, похоже, там не было ничего, кроме почвы, насыпанной среди сухих костей.
Она положила образец в контейнер, а клинок оставила у чистильщика – он ей больше не был нужен, а в громоздких перчатках она не хотела рисковать. Она встала и повернулась к башне.
«Ты в порядке?»
Голос Лукаса звучал по-другому. Приглушенно. Джульетта выдохнула, почувствовав легкое головокружение от долгой задержки дыхания.
«Я в порядке».
«Мы почти готовы. Я бы начал возвращаться».
Она кивнула, хотя он, вероятно, не мог видеть ее на таком расстоянии, даже с высокими стеновыми экранами, увеличивающими мир.
«Эй, знаешь, что мы забыли?»
Она замерла и стала изучать башню.
«Что?» – спросила она. «Что забыли?» Пот струйками стекал по ее щеке, щекоча кожу. Она чувствовала кружево шрамов на шее, где ее последний костюм расплавился на ней.
«Мы забыли послать тебе пару блокнотов», – сказал Лукас. «Здесь уже видны какие-то следы. И знаешь, пока ты там...»
Джульетта бросила взгляд на башню.
«Я просто говорю», – сказал Лукас. «Ты могла бы, наверное, немного почистить это место...»
20
Джульетта ждала у подножия трапа. Она вспомнила, как делала это в прошлый раз, как стояла на том же месте, укрывшись одеялом из термоленты, которую приготовил Соло, и думала, не кончится ли у нее воздух до того, как откроются двери, и выживет ли она после того, что ждет ее внутри. Она вспомнила, как думала, что там находится Лукас, а вместо этого боролась с Бернардом.
Она попыталась избавиться от этих воспоминаний. Опустив взгляд на карманы, она убедилась, что все подсумки плотно закрыты. В голове проносились все этапы предстоящей дезактивации. Она верила, что все будет в порядке.
«Начали», – передал Лукас. Его голос снова был глухим и далеким.
Как по команде, заскрипели шестеренки в двери шлюза, и через щель хлынул шлейф аргона под давлением. Джульетта бросилась в туман, испытывая сильное чувство облегчения, сопровождающее перемещение внутри помещения.
«Я внутри. Я внутри», – сказала она.
Двери с грохотом захлопнулись за ней. Джульетта взглянула на внутреннюю дверь шлюза, увидела шлем по ту сторону стеклянного иллюминатора, кто-то заглядывал в него, наблюдая. Переместившись к скамейке, она открыла герметичный ящик, который Нельсон установил в ее отсутствие. Нужно было действовать быстро. Газовые камеры и пламя были автоматизированы.
Сняв с бедер герметичные пакеты, она положила их внутрь. Отстегнув буравчик с образцом, она положила и его, затем задвинула крышку и включила замки. Тренировка пошла на пользу. Двигаться в костюме было удобно. Ночью она лежала в постели, обдумывая каждый шаг, пока он не становился привычным.
Переступив порог маленького шлюза, она ухватилась за край огромной металлической ванны, которую она сварила. Она была еще теплой после последнего всплеска пламени, но вода, которую Нельсон долил в нее, унесла большую часть тепла. Глубоко и бессмысленно вздохнув, она опустилась на край.
Вода хлынула на шлем, и Джульетта почувствовала первый настоящий прилив страха. Ее дыхание участилось. Находиться снаружи было совсем не то, что снова оказаться под водой. Вода заливала рот, она чувствовала, как делает крошечные глотки воздуха, ощущала вкус стали и ржавчины от ступеней; она забыла, что должна была делать.
Нащупав одну из ручек на дне ванны, она взялась за нее и потянула вниз. По очереди нащупывая ботинками приваренную на другом конце ванны перекладину, она просунула ноги под нее и уперлась в дно, надеясь, что спина будет прикрыта. Руки болели, когда она напрягалась, сопротивляясь плавучести костюма. Даже через шлем и под водой она слышала, как вытесняемая жидкость выплескивается за край и попадает на пол шлюза. Она слышала, как пламя разгорается, ревет и лижет ванну.
«Три, четыре, пять...» Лукас считал, и перед ней промелькнуло болезненное воспоминание: тускло-зеленые аварийные огни, паника в груди...
«Шесть, семь, восемь...»
Она почти ощутила вкус масла и топлива, когда, задыхаясь, вынырнула из затопленной глубины.
«Девять, десять. Сжигание завершено», – сказал он.
Отпустив рукоятки и освободив ботинки, она вынырнула на кипящую поверхность, и жар воды ощущался через костюм. Она боролась за то, чтобы подтянуть под себя колени и сапоги. Вода брызгала и парила повсюду. Она боялась, что чем дольше будет длиться этот этап, тем больше воздуха пристанет к ней и загрязнит второй шлюз.
Она поспешила к двери, ботинки опасно скользили, а запорное колесо уже вращалось.
Быстрее, быстрее, думала она про себя.
Дверь приоткрылась. Она попыталась проскочить, поскользнулась и больно приземлилась на косяк двери. Несколько рук в перчатках схватили ее, когда она пробивалась вперед, и двое техников в костюмах протащили ее внутрь, после чего захлопнули дверь.
Нельсон и София – два бывших техника в костюмах – держали наготове кисти. Они окунули их в чан с синим нейтрализующим веществом и начали оттирать Джульетту, после чего повернули к себе и друг к другу.
Джульетта развернулась спиной и убедилась, что они тоже это поняли. Она подошла к чану, достала третью щетку, повернулась и начала оттирать костюм Софии. И увидела, что там не София.
Она сжала микрофон своей перчатки. «Какого черта, Люк?»
Лукас пожал плечами, на его лице появилось выражение вины. Она подумала, что он не мог смириться с мыслью о том, что кто-то еще рискует собой. Или, возможно, он просто хотел быть рядом с дверью шлюза на случай, если что-то пойдет не так. Джульетта не могла его винить: она поступила бы точно так же.
Они чистили второй шлюз, пока Питер Биллингс и еще несколько человек наблюдали за происходящим из кабинета шерифа. Пузырьки от чистящей жидкости поднимались в воздух, а затем дрожали в направлении вентиляционных отверстий, через которые воздух из нового шлюза перекачивался в первый. Нельсон работал над потолком, который они специально сделали низким. Меньше воздуха внутри. Меньше объем. Легче добраться. Джульетта искала на лице Нельсона следы неприятностей, оставшихся после пребывания во внутреннем шлюзе, и списала покраснение и пот на его энергичную уборку.
«У вас идеальный вакуум», – сказал Питер, используя радио в своем кабинете. Джульетта показала остальным, провела рукой по шее, затем сомкнула ее в кулак. Оба кивнули и вернулись к уборке. Пока из кафетерия поступал новый воздух, они еще раз осмотрели друг друга, и Джульетта наконец-то смогла насладиться тем, что она вернулась. Вернулась внутрь. Они сделали это. Без ожогов, без больниц, без заражения. И теперь, надеюсь, они чему-то научатся.
Голос Питера снова заполнил ее шлем: «Мы не хотели говорить вам, пока вы одеваетесь, но раскоп пробился на другую сторону около получаса назад».
Джульетта почувствовала прилив восторга и одновременно вины. Она должна была быть там. Время было выбрано неудачно, но она чувствовала, что ее окно возможностей закрывается там, на вершине. Она смирилась с тем, что рада за Соло и детей, что закончилось их долгое испытание.
Второй шлюз – с герметичной стеклянной дверью, которую она смастерила из душевой кабинки, – начал открываться. Позади нее внутри старого шлюза вспыхнул яркий свет, и маленький иллюминатор засветился красным. В маленькой комнате вспыхнул и забушевал второй виток пламени, омывая испорченные стены, обугливая сам воздух, вываривая воду, которую Джульетта пролила на пол, и превращая емкость в котел бушующего пара.
Джульетта помахала остальным, выходя из нового шлюза, а сама настороженно смотрела на старый, вспоминая. Вспоминая, как она там была. Лукас вернулся и потащил ее за собой, через дверь в бывшую тюремную камеру, где они разделись до нижнего белья, чтобы принять очередной душ. Снимая с себя насквозь промокшую одежду, Джульетта думала только о запечатанной и огнеупорной коробке, стоявшей на скамейке. Она надеялась, что риск того стоил, что в ней надежно спрятаны ответы на множество жестоких вопросов.
Хранилище 17
21
Огромная землеройная машина стояла тихо и неподвижно. Пыль падала с тех мест, где она прогрызла потолок, а большие стальные зубья и вращающиеся диски блестели от проделанного ими пути через твердую породу. Между дисками морда экскаватора была заляпана грязью, обломками, вырванными кусками арматуры и крупными камнями. На краю машины, где она выступала в сердце Хранилища-17, виднелась черная трещина, соединявшая два совершенно разных мира.
Джимми наблюдал, как из одного из этих миров в его мир проникали незнакомцы. Крепкие мужчины с темными бородами и улыбками, с руками, черными от смазки, переступили порог и, прищурившись, посмотрели на ржавые трубы над головой, на лужи на земле, на спокойные и тихие органы бункера, который давно уже отгромыхал, а теперь стоял смертельно неподвижно.
Они пожимали руку Джимми, называя его Соло, и тискали испуганных детей. Они передали ему привет от Джулс. Потом они поправили фары на своих шлемах, которые выбросили перед собой золотистые конусы, и понеслись в сторону дома Джимми.
Элиза прижалась к ноге Джимми, когда мимо протиснулась еще одна группа шахтеров и механиков. За ними бежали две собаки, которые остановились, чтобы обнюхать лужи, затем дрожащую Элизу и последовали за своими хозяевами. Кортни – подруга Джульетты – закончила инструктировать группу и вернулась к Джимми и детям. Джимми наблюдал за ее движениями. Волосы у нее были светлее, чем у Джульетты, черты лица резче, она была не так высока, но в ней была та же решимость. Он задумался, все ли люди из этого мира такие же: мужчины бородатые и покрытые копотью, женщины дикие и отважные.
Риксон собрал близнецов, а Ханна прижала к себе плачущего ребенка и пыталась успокоить его, чтобы он снова уснул. Кортни передала Джимми фонарик.
«У меня не хватит света на всех вас, – сказала она, – поэтому вам лучше держаться поближе друг к другу». Она провела рукой над головой. «Туннель достаточно высокий, только не забывайте про опорные колонны. Почва неровная, так что идите медленно и держитесь центра».
«Почему мы не можем остаться здесь и попросить доктора прийти к нам?» спросил Риксон.
Ханна бросила на него взгляд, покачивая ребенка на бедре.
«Там, куда мы вас ведем, гораздо безопаснее», – сказала Кортни, оглядывая пропитанные коррозией стены. То, как она смотрела на дом Джимми, заставило его почувствовать себя защищенным. Они уже давно прекрасно ладили друг с другом.
Риксон бросил на Джимми взгляд, словно сомневался, что на той стороне безопаснее. Джимми знал, чего он боится. Он слышал разговор близнецов, а близнецы слышали, как шептались старшие дети. Ханне придется установить имплантат в бедро, как это сделали их матери. Риксону назначат цвет и другую работу, кроме заботы о семье. Молодая пара относилась к этим взрослым с такой же опаской, как и Джимми.
Несмотря на свои страхи, они надели каски, позаимствованные у тех, кто вливался в их мир, прижались друг к другу и протиснулись сквозь щель. За зубьями экскаватора был темный туннель, как в Диких землях, когда все огни выключены. Но там было прохладно, и эхо их голосов было совсем не таким, как в Диких землях. Джимми пытался угнаться за Кортни, а дети – за ним, и земля, казалось, поглощала их.
Они вошли в металлическую дверь и прошли через длинную землеройную машину, внутри которой было тепло. Прошли по узкому коридору, где люди теснились в другом направлении, и, наконец, вышли в другую дверь и вернулись в прохладу и темноту туннеля. Мужчины и женщины перекрикивались друг с другом, свет фар плясал на их касках, когда они боролись с грудами обломков, которые поднимались к потолку и исчезали из виду. Камни сдвигались и громыхали. Их нагромождение было по обе стороны, оставляя в центре неустойчивый проход. Мимо проходили рабочие, пахнущие грязью и потом. Один валун был выше Джимми, и пешеходам приходилось огибать его.
Было странно идти прямо в одном направлении. Они шли и шли, ни разу не натолкнувшись на стену и не обогнув ее. Это было неестественно. Эта боковая пустота пугала больше, чем темнота с редкими огоньками. Она была страшнее, чем пелена пыли, стекающая с потолка, или камни, падающие с высоты. Это было страшнее, чем незнакомые люди, проходящие мимо них в темноте, или стальные балки в середине прохода, выпрыгивающие из клубящихся теней. Это было жутко от того, что их ничто не могло остановить. Идти, идти и идти в одном направлении, и конца этому не видно.
Джимми привык к подъему и спуску по винтовой лестнице. То было нормально. А это – нет. И все же, спотыкаясь, он шел по шероховатой поверхности изъеденного камня, мимо мужчин и женщин, окликавших друг друга в темноте, между кучами земли, теснившимися в узком центре. Они обогнали мужчин и женщин, несущих части машин и отрезки стали, взятые из его бункера, и Джимми захотелось им что-то сказать. Элиза фыркнула и сказала, что ей страшно. Джимми подхватил ее на руки и позволил прижаться к своей шее.
Туннель продолжался все дальше и дальше. Даже когда в конце его показался неровный квадрат света, требовалось сделать бесчисленное количество шагов, чтобы это яркое марево стало еще больше. Джимми подумал о Джульетте, которая прошла так далеко снаружи. Казалось невозможным, что она выдержала такое испытание. Ему приходилось напоминать себе, что с тех пор он десятки раз слышал ее голос, что она действительно сделала это, отправилась за помощью и сдержала обещание вернуться за ним. Два их мира стали единым целым.
Он увернулся от очередной стальной колонны в центре туннеля. Подняв фонарик вверх, он увидел балки, на которые опирались эти колонны. Осыпающиеся вниз камни дали Джимми новый повод для беспокойства, и он с меньшей неохотой последовал за Кортни. Он шел вперед, навстречу свету, забыв о том, что оставляет позади и куда идет, и думая только о том, как выбраться из-под зыбкой земли.
Далеко позади них раздался громкий треск, за которым последовал грохот сдвигаемой породы, а затем крики рабочих, призывающие убраться с дороги. Ханна пронеслась мимо него. Он посадил Элизу, и они с близнецами бросились вперед, в луче танцующего фонаря Кортни. Люди шли мимо, прикрепляя фонари к каскам, направляясь к дому Джимми. Он рефлекторно похлопал себя по груди, нащупывая старый ключ, который он положил перед выходом из серверной. Его бункер был ничем не защищен. Но страх, который он чувствовал в детях, как-то усиливал это чувство. Он не был так напуган, как они. Это был его долг – быть сильным.
Туннель благополучно закончился, и близнецы выскочили первыми. Они испугали суровых мужчин и женщин в темно-синих комбинезонах с пятнами смазки на коленях и кожаных фартуках с инструментами. На лицах, белых от мела и черных от копоти, широко раскрылись глаза. Джимми остановился в устье туннеля и пропустил вперед Риксона и Ханну. При виде свертка, который Ханна держала на руках, вся работа прекратилась. Одна из женщин шагнула вперед и подняла руку, чтобы прикоснуться к ребенку, но Кортни отмахнулась от нее и велела остальным вернуться к своей работе. Джимми обшарил толпу в поисках Джульетты, хотя ему сказали, что она наверху. Элиза снова умоляла, чтобы ее несли, ее крошечные ручки были вытянуты вверх. Не обращая внимания на боль в бедре, Джимми поправил рюкзак и подчинился. Сумка на шее Элизы била его по ребрам своей тяжелой книгой.
Он присоединился к процессии малышей, пробираясь сквозь стены застывших на месте рабочих, которые, подергивая бороды и почесывая головы, смотрели на него, как на человека из какой-то вымышленной страны. И Джимми в глубине души чувствовал, что это серьезная ошибка. Два мира были объединены, но они не были похожи друг на друга. Здесь было много энергии. Лампы горели ровно, в зале было много взрослых мужчин и женщин. Здесь по-другому пахло. Машины грохотали, а не молчали. И долгие десятилетия взросления смахнули с него внезапную панику, когда Джимми поспешил догнать остальных – одного из множества испуганных молодых людей, вышедших из тени и тишины в яркий, многолюдный и шумный мир.
Хранилище 18
22
Для детей была оборудована небольшая двухъярусная комната, а для Джимми – отдельная комната в коридоре. Элиза была недовольна таким расположением и вцепилась в одну из его рук обеими своими. Кортни сказала им, что сейчас принесут еду, а потом они смогут принять душ. На одной из коек лежала стопка чистых комбинезонов, кусок мыла, несколько потрепанных детских книжек. Но сначала она представила высокого мужчину в самом чистом бледно-красном комбинезоне, который Джимми когда-либо видел.
«Я доктор Николс», – сказал мужчина, пожимая Джимми руку. «Думаю, вы знаете мою дочь».
Джимми ничего не понял. И тут он вспомнил, что фамилия Джульетты была Николс. Он притворился храбрым, пока этот высокий, чисто выбритый человек заглядывал ему в глаза и рот. Затем к груди Джимми прижали холодный кусок металла, и этот человек внимательно слушал его через трубки. Все это казалось знакомым. Что-то из далекого прошлого.
Джимми глубоко вдохнул, как ему было велено. Дети настороженно наблюдали за ним, и он понял, что является для них примером нормальности, мужества. Он чуть не рассмеялся – но ведь он должен был дышать для доктора.
Элиза вызвалась быть следующей. Доктор Николс опустился на колени и проверил щель между ее отсутствующими зубами. Он спросил о феях, и когда Элиза покачала головой и сказала, что никогда не слышала о таких существах, в ход пошла монетка. Близнецы бросились вперед и попросили быть следующими.
«А феи существуют?» – спросил Майлз. «Мы слышали звуки на ферме, где выросли».
Маркус покрутился перед братом. «Однажды я видел фею по-настоящему», – сказал он. «А еще я потерял двадцать зубов, когда был маленьким».
«Правда?» спросил доктор Николс. «Ты можешь улыбнуться для меня? Отлично. Теперь открой рот. Двадцать зубов, говоришь».
«Угу», – сказал Маркус. Он вытер рот. «И все они выросли снова, кроме того, который выбил Майлз».
«Это был несчастный случай», – пожаловался Майлз. Он поднял рубашку и попросил послушать его дыхание. Джимми наблюдал, как Риксон и Ханна, сгрудившись вокруг своего младенца, изучали происходящее. Он также заметил, что доктор Николс, даже осматривая двух мальчиков, не сводил взгляда с ребенка на руках Ханны.
После осмотра близнецы получили по десятицентовой монетке. "Десятицентовые монеты приносят близнецам удачу, – сказал доктор Николс. «Родители кладут две такие монетки под подушку в надежде, что у них родятся такие здоровые мальчики, как вы».
Близнецы засияли и внимательно осмотрели монеты в поисках хоть какого-нибудь признака потускневшего лица или части слова, указывающего на то, что они настоящие. «Риксон тоже был близнецом», – сказал Майлз.
«О?» Доктор Николс переключил свое внимание на старших детей, сидящих бок о бок на нижней койке.
«Я не хочу принимать имплантат», – холодно сказала Ханна. «У моей мамы был имплантат, но его у нее вырезали. Я не хочу быть вырезанной».
Риксон обхватил ее за плечи и прижал к себе. Он сузил глаза, глядя на высокого доктора, и Джимми почувствовал, что нервничает.
«Вам не обязательно принимать имплантат», – прошептал доктор Николс, но Джимми заметил, как он посмотрел на Кортни. «Вы не возражаете, если я послушаю сердцебиение вашего ребенка? Я просто хочу убедиться, что оно хорошее и сильное...»
«А почему бы и нет?» спросил Риксон, отводя плечи назад.
Доктор Николс некоторое время изучал мальчика. «Вы познакомились с моей дочерью, не так ли? Джульеттой».
Он кивнул. « Кратко», – сказал он. «Вскоре после этого она ушла».
«Ну, она послала меня сюда, потому что заботится о вашем здоровье. Я врач. Специализируюсь на детях, на самых маленьких. Думаю, что ваш ребенок выглядит очень сильным и здоровым. Я просто хочу убедиться в этом». Доктор Николс взял в руки металлический диск на конце слуховой трубки и прижал к нему ладонь. «Вот. Так будет хорошо и тепло. Ваш мальчик даже не заметит, что я его слушаю».
Джимми потер грудь в том месте, где проверялось дыхание, и удивился, почему доктор не согрел ее для него .
«За десять центов?» спросил Риксон.
Доктор Николс улыбнулся. «Как насчет нескольких читов?»
«Что такое чит?» спросил Риксон, но Ханна уже пристраивалась на койке, чтобы доктор мог посмотреть.
Кортни положила руку на плечо Джимми, пока продолжался осмотр. Джимми повернулся, чтобы узнать, что ей нужно.
«Джульетта просила меня позвонить ей, как только вы все окажетесь здесь. Я вернусь, чтобы проверить вас через некоторое время...»
«Подожди», – сказал Джимми. «Я бы хотел прийти. Я хочу поговорить с ней».
«Я тоже», – сказала Элиза, прижимаясь к его ноге.
Кортни нахмурилась. «Хорошо», – сказала она. «Но давайте побыстрее, потому что вам всем нужно поесть и освежиться».
«Освежиться?» спросила Элиза.
«Если вы собираетесь подняться и посмотреть на свой новый дом, то да».
«Новый дом?» спросил Джимми.
Но Кортни уже повернулась, чтобы уйти.
••••
Джимми поспешил за дверь и по коридору вслед за Кортни. Элиза схватила свою сумку, в которой лежала ее тяжелая книга, и побежала рядом с ним.
«Что она имела в виду, говоря о новом доме?» спросила Элиза. «Когда мы вернемся в наш настоящий дом?»
Джимми почесал бороду и задумался о правде и лжи. Возможно, мы никогда не вернемся домой, хотел он сказать. Неважно, где мы окажемся, но это никогда не будет похоже на дом.
Я думаю, это будет наш новый дом", – сказал он ей, стараясь, чтобы его голос не дрогнул. Он протянул руку и положил морщинистую ладонь на ее тонкое плечо, ощущая, насколько она хрупка, эта плоть, которую слова могут сломать. «Это будет наш дом, по крайней мере, на время. Пока они не сделают наш старый дом лучше». Он посмотрел вперед на Кортни, которая не оглянулась.
Элиза остановилась посреди коридора и заглянула через плечо. Когда она обернулась, тусклый свет Механического отдела застал слезы в ее глазах. Джимми уже собирался сказать ей, чтобы она не плакала, когда Кортни опустилась на колени и подозвала Элиз к себе. Элиза отказалась сдвинуться с места.
«Хочешь пойти с нами, чтобы позвонить Джульетте и поговорить с ней по радио?» спросила Кортни.
Элиза погрызла палец и кивнула. По ее щеке скатилась слеза. Она сжала сумку, в которой лежала ее книга, и Джимми вспомнил детей из другой жизни, которые точно так же цеплялись за кукол.
«После того как мы позвоним и ты освежишься, я принесу тебе немного сладкого корна из кладовки. Хочешь?»
Элиза пожала плечами. Джимми хотел сказать, что никто из детей никогда не пробовал сладкий корн. Он и сам никогда не слышал об этом продукте. Но теперь ему захотелось попробовать.
«Давайте вместе позвоним Джульетте», – сказала Кортни.
Элиза шмыгнула носом и кивнула. Она взяла Джимми за руку и заглянула ему в глаза. «Что такое сладкий корн?» – спросила она.
«Это будет сюрприз», – сказал Джимми, что было сущей правдой.
Кортни повела их по коридору и свернула за поворот. На мгновение повороты напомнили Джимми о том темном и сыром месте, которое он оставил позади. За свежей краской и гудящими лампочками, за аккуратными проводами и запахом свежей смазки скрывался лабиринт, похожий на ржавое ведро, которое он исследовал последние две недели. Он почти слышал, как лужи хлюпают под его ногами, слышал, как визжит насос, который он приучил отсасывать из пустого тазика, – но это был настоящий шум у его ног. Громкое «йип».
Элиза вскрикнула, и Джимми сначала подумал, что наступил на нее. Но у его ног лежала большая коричневая крыса с грозным хвостом, которая плакала и наворачивала круги.
Сердце Джимми остановилось. Элиза пронзительно закричала, но потом он понял, что слышит именно свой голос. Руки Элизы сомкнулись вокруг его ноги, затрудняя поворот и бегство. А тем временем Кортни согнулась от смеха. Джимми едва не потерял сознание, когда Кортни подняла с земли огромную крысу. Когда тварь лизнула ее в подбородок, он понял, что это вовсе не крыса, а собака. Молодая. В детстве он видел взрослых собак в глубине бункера, но никогда не видел щенка. Элиза ослабила хватку, увидев, что животное не причиняет вреда.
«Это кошка!» воскликнула Элиза.
«Это не кошка», – сказал Джимми. Он знал кошек.
Кортни все еще смеялась над ним, когда из-за угла, запыхавшись, выскочил молодой человек, привлеченный, несомненно, испуганными криками Джимми.
«Вот ты где», – сказал он, забирая животное у Кортни. Щенок вцепился коготками в плечо мужчины и попытался укусить его за мочку уха. «Чертова тварь». Механик отмахнулся от щенка. Он схватил щенка за загривок, и тот забил лапами по воздуху.
«Это еще не все?» спросила Кортни.
«Тот же помет», – сказал мужчина.
«Коннер должен был усыпить их несколько недель назад».
Мужчина пожал плечами. «Коннер копает этот чертов туннель. Но я займусь этим». Он кивнул Кортни и зашагал в обратном направлении, держа животное за шиворот.
«Напугал тебя», – сказала Кортни, улыбаясь Джимми.
«Я подумал, что это крыса», – сказал Джимми, вспомнив о полчищах этих животных, захвативших нижние фермы.
"Нас заполонили собаки, когда здесь поселились люди из «Снабжения», – сказала Кортни. Она повела их по коридору в том направлении, куда ушел мужчина. Элиза, в кои-то веки, бежала впереди. «С тех пор они заняты тем, что заводят все новых и новых собак. Я сама нашла их приплод в насосной, под теплообменниками. Несколько недель назад еще один был обнаружен в инструментальном цехе. Скоро мы будем находить их в своих постелях, проклятые твари. Они только и делают, что едят и устраивают беспорядок повсюду».
Джимми вспомнил свою юность в серверной, когда ел сырые бобы из банки и гадил на решетку в полу. Нельзя было ненавидеть живое существо за то, что оно... живет, не так ли?
Коридор впереди упирался в тупик. Элиза уже осматривалась слева, словно что-то искала.
«Мастерская Уокера здесь», – сказала Кортни.
Элиза оглянулась. Откуда-то донеслось тявканье, и она повернулась и пошла дальше.
«Элиза», – позвал Джимми.
Она заглянула в открытую дверь и исчезла внутри. Кортни и Джимми поспешили следом.
Когда они завернули за угол, то обнаружили, что она стоит над ящиком с запчастями, а мужчина из коридора укладывает что-то обратно. Элиза ухватилась за край ящика и наклонилась вперед. Из пластикового контейнера донеслось шипение и царапанье.
«Осторожно, дитя». Кортни поспешила за ней. «Они кусаются».
Элиза повернулась к Джимми. Один из корчащихся зверьков был у нее в руках, розовый язык высунулся наружу.
«Положи его на место», – сказал Джимми.
Кортни потянулась к животному, но мужчина, загонявший щенков, уже держал его за шею. Он бросил щенка обратно к остальным и с грохотом захлопнул крышку.
«Простите, босс». Он отодвинул ящик ногой, пока Элиза издавала жалобные звуки.
«Ты их кормишь?» спросила Кортни. Она указала на кучу объедков на старой тарелке.
«Коннер кормит. Клянусь. Они от той собаки, которую он приютил. Вы же знаете, как он относится к этому животному. Я сказала ему то, что вы сказали, но он все откладывает».
«Мы обсудим это позже», – сказала Кортни, бросив взгляд на юную Элиз. Джимми понял, что она не хочет обсуждать то, что нужно сделать, в присутствии ребенка. «Пойдемте.» Она проводила Джимми до двери и вернулась в холл. Он, в свою очередь, потянул за собой жалобно пищащего ребенка.
23
В пункте назначения их ждал знакомый и неприятный запах. Это был запах горячего электрооборудования, как в гудящих серверах, и вонь немытых людей. Для Джимми это был запах его прежнего "я" и его прежнего дома. И в ушах тоже. Раздалось шипение помех – знакомый, призрачный шепот, какой издавали его радиоприемники. Он прошел за Кортни в комнату, заставленную верстаками и обломками бесчисленных проектов, то ли начатых, то ли заброшенных – трудно было сказать, каких именно.
На стойке у двери были разбросаны компьютерные детали, и Джимми подумал, какую нотацию прочитал бы ему отец, увидев их в таком плохом состоянии. От одной из дальних скамеек отделился человек в кожаном плаще, в руке у него была дымящаяся металлическая палочка, на груди – инструменты, торчащие из сотни карманов, всклокоченная борода и дикий взгляд. Джимми никогда в жизни не видел такого человека.
"«Кортни», – сказал мужчина. Он вытащил из губ яркий отрезок серебряной проволоки, отложил палочку и отмахнулся от дыма. "«Это обед?»
«Это еще не обед», – сказала ему Кортни. «Я хочу познакомить тебя с двумя друзьями Джульетты. Они из другого бункера».
«Другой шахты». Уокер поправил линзу на одном глазу и, прищурившись, посмотрел на своих посетителей. Он медленно поднялся с табурета. «Я с вами поговорил», – сказал он. Он вытер ладонь о сиденье комбинезона и протянул руку. «Соло, верно?»
Джимми шагнул вперед и принял руку Уокера. Оба мужчины пожевали свои бороды и некоторое время изучали друг друга. «Я предпочитаю Джимми», – сказал он наконец.
Уокер кивнул. «Да, да. Именно так».
«А я Элиза». Она помахала рукой. «Ханна называет меня Лили, но мне не нравится, когда меня называют Лили. Мне нравится Элиза».
«Хорошее имя», – согласился Уокер. Он подергал себя за бороду и покачался на пятках, изучая ее.
«Они надеялись связаться с Джулс», – сказала Кортни. «И я должна была позвонить ей и сообщить, что они здесь. Она... все прошло нормально?»
Уокер, казалось, вышел из транса. «Что? О. О, да.» Он хлопнул в ладоши. «Все прошло, кажется. Она вернулась домой».
« Зачем она выходила?» спросил Джимми. Он знал, что Джульетта над чем-то работала, но не над чем. Просто какой-то проект, который она не хотела обсуждать по радио, потому что не знала, кто может его слушать.
