Текст книги "Гордость и предубеждение-2"
Автор книги: Хелен Холстед
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Ох, Дарси, Дарси, – пробормотала леди Рирдон, когда Дарси направился в сторону бальной залы, – такой романтичный поступок.
Взгляд белесых глаз лорда Рирдона, полный мечтательной снисходительности, последовал за парой.
– Как счастлив он должен быть, мама.
– Ты не станешь следовать его примеру, Фредерик, – невозмутимо заметила она и повернулась к гостям.
Фредерик поморщился. Разве имел он хоть шанс жениться по любви на небогатой девушке? Дела его семьи слишком запутанны, к тому же его дорогая матушка была непомерно расточительна.
Фицуильям и Элизабет задержались наверху лестницы, ведущей в бальную залу. Он незаметно подбодрил жену полуулыбкой, и ее глаза в ответ вспыхнули озорством. Она повернула голову и внимательно осмотрела зал. Оттуда лилась музыка, зал гудел множеством голосов, раздавались взрывы смеха.
Разглядывая нарядных женщин, Элизабет искренне порадовалась, что и она выглядит просто великолепно. Всех ее ежегодных расходов на одежду в родительском доме едва ли хватило бы, чтобы оплатить один этот выход. На шее, запястьях и в волосах поблескивали изумруды.
Они спустились в яркий блеск и шум бальной залы.
Двое мужчин в парчовых жилетах стояли внизу у лестницы и на короткий миг привлекли взгляд Элизабет, и она едва сумела удержаться от смеха. Ну прямо стареющий Бахус и Аполлон.
– Уиттэйкер, так это та самая мадам, чье имя у всех на устах? – с презрительной усмешкой заметил тот, что постарше. Это почему-то развеселило молодого человека.
– Мне нравится, как она выглядит, сэр Грэм.
– На мой взгляд, довольно миловидная, но едва ли красивая.
– Видели, каким взглядом они обменялась? Она будет смеяться над нами весь завтрашний день, – сказал Уиттэйкер.
– Плакать скорее, когда она узнает, что всех денег Дарси недостаточно, чтобы купить ей друзей в этой компании.
Уиттэйкер грациозно пожал плечами.
– Боже, смотри, неужели это Фоксуэлл! – воскликнул баронет. – Да он на вид вдвое старше своих лет, с тех пор как я видел его в последний раз.
– Не все из нас пользовались преимуществом американского климата, – заметил Уиттэйкер со смехом, обидным для своего собеседника.
– Вот мы и встретились снова, мистер Фоксуэлл. Добрый вам вечер, сэр, – растягивая слова, произнес сэр Грэм.
– Значит, вернулись в Англию, сэр Грэм?
Холодность Фоксуэлла удивила Уиттэйкера и раздосадовала Бахуса-баронета, о чем свидетельствовали удивленно вздернутая изящная бровь одного и насупленные брови другого.
– Хм-м. Из всех людей Дарси – последний, от кого я мог ожидать подобной глупости, Фоксуэлл, – почти прорычал баронет.
– Я же очень доволен его поступком, сэр Грэм, – ответил Фоксуэлл. Мистер Дарси предоставил мне почти единственную в своем роде возможность познакомиться с весьма очаровательной дамой.
– Ну же, Фоксуэлл. Вы не ответили. Вы же знаете его лучше других. Разве вы ожидали такой дури oт Дарси?
– Вы раздираете мне душу, уважаемый сэр, – прервал его Уиттэйкер, зевая. – Неужели в вашем сердце не осталось ни капли поэзии?
Сэр Грэм фыркнул:
– Итальянцы справляются с такими вещами лучше. Договариваться о браках предоставляют родственникам. – Он позволил себе сделать паузу, крайне неловкую для Фоксуэлла, потом продолжил: – Я слышал, будто кто-то из родни Дарси даже публично выражает свое неудовольствие.
Фоксуэлл вздрогнул. В этот момент Реджиналд, вероятно, уже вернулся домой, – подумал он. – И теперь, возможно, совещается с отцом».
Уиттэйкер прервал ход его мыслей:
– Мистер Фоксуэлл, вы ведь встречались с миссис Дарси? Не будете ли вы так любезны, представить ей меня? – Фоксуэлл поклонился, и даже сэр Грэм согласно пожал плечами.
Эти трое направились поперек залы к небольшой группе, которой Дарси представлял Элизабет. Она I радостью повернулась поприветствовать мистера Фоксуэлла.
– Миссис Дарси, могу ли я представить вам сэра Грэма Истона? – произнес Фоксуэлл, жестом показав на мужчину, шедшего сзади, но тут Истон намеренно обогнул их и прошел мимо них. Элизабет слегка покраснела.
– Э-э… мистера Уиттэйкера? – поспешно продолжил Фоксуэлл. – Миссис Дарси, это Уиттэйкер.
Она приветствовала нового знакомого очаровательной улыбкой. Сэр Грэм Истон казался забытым в обрушившемся на нее потоке фоксуэлловского юмора, столь же неудержимого, как и в их первую встречу. Даже пижонство Уиттэйкера было полностью прощено. Она блистала остроумием, а когда смеялась, изумруды в ее полосах вздрагивали вместе с завитками ее волос и искрились. И все время Элизабет чувствовала присутствие Дарси так остро, как будто они касались друг друга. Она легко бы забыла о грубости баронета, выплеснув обиду, имеете со смехом, но с Дарси все было иначе. Даже не глядя на него, она знала, как он побелел от гнева.
Оркестр сменил мелодию, известив о начале танцев. Она подняла глаза, Дарси ответил наклоном головы и протянул ей руку как раз в тот момент, когда мистер Уиттэйкер с поклоном попросил ее оказать ему честь и потанцевать с ним.
– Благодарю, сэр, но этот танец уже занят.
– Тогда, мадам, не окажете ли вы мне честь потанцевать следующий танец со мной?
– С удовольствием.
Перед танцем Элизабет стояла напротив Дарси. Выпрямившись после поклона, он угадал в ее улыбающихся глазах вопрос. Во время очередной танцевальной фигуры он ответил на него:
– Ты столкнулась с человеком, которого я презираю. Он недостоин твоего внимания и поэтому неспособен обидеть тебя своей оскорбительной выходкой.
– О чем ты говоришь?
– Об этом… – ответил он.
Они привлекали внимание не одной любопытной пары глаз. Еще осенью слухи о помолвке Дарси с девушкой из семьи без хороших связей и состояния изумили его знакомых. Его высокомерие, которое они часто испытывали на себе, было всем слишком хорошо известно; и вот теперь он продемонстрировал, наконец, окружающим, каким чувствительным был на самом деле.
Она улыбнулась, заметив, как вокруг дамы средних лет теснилась целая группа гостей. Всех их объединяло одно: лица их изображали бесконечную скуку, но сквозь это деланое выражение (что выдавало их с головой) сквозила беспокойная надежда обратить на себя внимание дамы.
– Кто та дама, Фицуильям?
– Маркиза Инглбур, любовь моя, – ответил он, проследив за ее взглядом.
– Вот как? Так это и есть леди Инглбур?
Одна из самых популярных личностей Англии, женщина с огромным интеллектом и безмерным влиянием при дворе, была заключена в кряжистую невысокую фигуру и, по всему видно, проявляла полное безразличие к своему внешнему виду.
– Женщина с такой славой! Она выглядит совсем… заурядно.
– Это правда, но… все же ты выделила ее из этой толпы.
– Это точно! Непременно расскажу папе, что я видела маркизу Инглбур. Он выискивает ее остроты в газетах.
Они продолжали разговаривать во время танца. По тому, как Фицуильям едва заметно прижимался к ней, Элизабет чувствовала, что все его внимание, все его существо поглощено ею.
Она почти физически ощущала восторг и гордость от близости этого мужчины, прекрасного и душой и телом, исполненного многих замечательных качеств, самым главным из которых было то, что его душа была понятна и дорога ей. Даже в тот момент, когда она протанцовывала у него за спиной, когда смотрела по сторонам или случайно бросала взгляд в его сторону, она ощущала его мужскую притягательность и исходящий от него магнетизм.
Когда танец закончился, к маркизе Инглбур подошла молодая женщина, с которой Элизабет познакомилась на вечере у Фоксуэллов.
– Дорогая тетушка, есть одна особа, с которой мне бы хотелось познакомить вас. Вы согласны? Она на удивление остроумна.
– Эмилия, я здесь только для того, чтобы морально поддерживать твою занудную кузину Сесил. Одно упоминание о твоих знакомых или унылых друзьях мистера Куртни только добавляет мне мучений.
Эмилия взяла женщину под локоть и прижалась к ней. Ее зеленые глаза ласково улыбались в лицо тетушки.
– И, умоляю, даже не смотри на меня такими глазами! Эмилия, я бы предпочла, чтобы ты отказалась от этой манеры подлащиваться.
– Разве вы не сделаете мне одну крохотную уступку, тетя, когда я всегда изо всех сил стремлюсь угодить вам?
– Гм-м!
– Я обязательно прочту книгу, которую вы рекомендовали мне почитать. Обязательно!
– Ладно, представь ее мне, но предупреждаю, я отведу ей только две минуты своего времени.
Вот так и случилось, что всего на третий день пребывания в Лондоне Элизабет представили знаменитой маркизе Инглбур. Но, как бы ни была Элизабет польщена, она не могла ожидать, от этого обмена приветствиями чего-то большего, чем все остальные. И все же 1 что-то в этой молодой женщине заинтриговало маркизу, которая увидела, что, несмотря на внутренний огонь, Элизабет умела держать себя в руках, что говорило о ее бесстрашии. Маркизе понравился ум, светившийся в красивых темных глазах Элизабет, и ироничная многообещающая складка ее губ.
– Я должна пожелать вам счастья, я полагаю, – изрекла пожилая дама.
– В нашей нынешней ситуации это традиционная условность, – согласилась Элизабет.
– Тогда я желаю вам счастья. – Она, наконец, оторвала взгляд от Элизабет и кивнула Дарси. – Надеюсь, вы оба будете очень счастливы.
Оркестр снова сменил темп, обозначив начало новой мелодии. Мистер Уиттэйкер возник подле Элизабет, чтобы воспользоваться обещанным ему танцем. Он нарочито нелепо поклонился, распространив вокруг себя аромат парфюма.
– Моя дорогая маркиза,
Хоть видеть вас восторг души моей,
Я умыкаю даму от ваших очей.
Леди Инглбур фыркнула:
– Миссис Дарси, пусть миссис Куртни привезет вас повидаться со мной как-нибудь утром, когда вы окажетесь свободны от ваших свадебных визитов.
– Благодарю вас, мэм.
Новость о приглашении леди Инглбур облетела зал намного быстрее, чем миссис Дарси оттанцевала с новым партнером. Элизабет ничего об этом не знала. Она была увлечена музыкой, захвачена ритмом движения и забавлялась изучением нового любопытного знакомого.
В свои двадцать пять мистер Уиттэйкер был человеком многих достоинств, в числе которых были белокурая шевелюра, красивые черты лица и хорошее материальное положение. Он снабжал Элизабет если и не до конца достоверной, то любопытной информацией о танцующих. В одной из позиций танца мимо проплыла молодая девушка, являя собой воплощение светской летаргии. Элизабет показалось, что она поймала мерцание улыбки, посланной мистеру Уиттэйкеру, но улыбка исчезла, как исчезает рябь на недвижимой глади пруда, оставляя ее красивое лицо столь же безразличным, как и прежде.
– Бога ради, что это было? – заинтересовался Уиттэйкер. – Люди по большей части просыпаются по утрам. Она же просто открывает глаза.
Элизабет невольно рассмеялась и заметила: – Между маской светской благовоспитанности и настоящим безразличием имеется четкая, хотя внешне не всегда видимая грань. Я пока не научилась отличать одно от другого.
Она почувствовала, как его смеющийся пристальный взгляд скользнул по ее лицу.
– Да, – сказал он, – это свойство души. Вы, я полагаю, эту грань никогда не перешагнете.
В конце танца он спросил:
– Могу ли я иметь честь представить вас моей сестре?
Он подвел ее именно к той молодой девушке, которую обсуждал, притворившись, будто не знает. Элизабет укоризненно взглянула на него, но Уиттэйкер в ответ лишь улыбнулся невинной улыбкой. Глядя на стоящих рядом брата и сестру, Элизабет удивилась, как это она не заметила их сходства. Оба высокие, с одинаковыми белокожими лицами и эллинским профилем. Даже в их серых глазах она обнаружила похожее выражение.
Вечер был насыщен новыми знакомствами. Элизабет отчаялась запомнить всех людей, которых ей представляли. Она не пропустила ни одного танца и провела совсем немного времени подле мужа, не считая нескольких минут между танцами, когда ему удавалось отыскать ее. Танцуя, Элизабет мимолетно замечала Дарси, прогуливавшегося по залу, время от времени занятого беседой, иногда стоявшего в одиночестве. Наконец он с усилием заставил себя присоединиться к танцующим. Именно такое его поведение она сочла проявлением чрезмерного высокомерия в первые дни их знакомства.
Все складывалось легко и естественно! Все те, кому ее представляли, как оказывалось, имели друзей, сильно желавших с ней познакомиться. А ведь тетя Гардинер предупреждала ее о том, что лондонские модники могут отнестись к ней с пренебрежением.
Лорд Рирдон сопровождал ее к ужину, так как оказался ее партнером в танце как раз перед тем, как позвали к столу. Они сидели на конце второго стола, Дарси почти напротив нее. К счастью, ароматы фазана и куропатки столь успешно соперничали с благоуханием одеколона лорда Рирдона, что Элизабет обнаружила, как сильно проголодалась.
Когда ужин закончился, наступил черед забав кануна Крещения, или Двенадцатой ночи. Под звуки флейты и барабана «дворцовые пажи» ворвались в зал и собрались на сцене, сооруженной в торце зала. Внесли Двенадцатый пирог. Стороны этой массивной смеси были вылеплены в форме барханов, а на вершине разместилась миниатюрная процессия из фигурок, представлявших собой трех магов и их верблюдов. Барабанная дробь призвала к тишине, мальчуган-герольд развернул свиток и стал громко читать:
– А вот и шумному веселью нашему настал черед.
И королем над нами станет тот,
кого в сливовом пироге монетка ждет.
Для королевы ж он колечко припасет.
И будут царствовать они над всеми нами,
Над чернью, пэрами и господами.
Процессия обнесла пирог по кругу, затем вернула его на помост, где его и должны были разрезать.
– Вы когда-либо были королем? – спросила Элизабет Дарси.
– К счастью, нет. По слухам, тот, кто стремится стать королем, подкупает лорда Мисрула (церемониймейстера рождественских празднеств), чтобы получить шанс вытянуть монету.
– А кто исполняет роль лорда Мисрула?
– Кроме короля и королевы тут все актеры. Герольд продолжал:
– Итак, чтобы справедливость восторжествовала, (пусть лорд Мисрул наблюдает!)
Через дверь прямо за помостом в залу выскочил лорд Мисрул. По тому, как его шумно принимали, стало ясно, что по части справедливости ожидать многого от него не приходится. Лакеи раздали пирог сначала дамам, затем заполнили свои подносы, чтобы обслужить мужчин. Элизабет отметила, как многие, не спуская глаз, наблюдали за мужчинами, выбирающими себе куски пирога на подносах, в надежде или страхе обнаружить в нем монету.
Лорд Мисрул неистово расхаживал по залу до того момента, как крик «Король!» известил всех о местонахождении монеты. Три сотни голов повернулись в направлении крика. Раздалась длинная барабанная дробь. Никто еще не предъявлял своих требований на «трон», хотя за центральным столом слышалось приглушенное хихиканье. Барабаны продолжали грохотать. Элизабет обнаружила, что ее обуревает нечто среднее между желанием расхохотаться и нахлынувшей волной тревоги.
И тут не спеша поднял руку мистер Уиттэйкер и щелкнул пальцами, подзывая лакея, который отодвинул ему стул и преклонил перед ним колено. Уиттэйкер поднялся под громкие аплодисменты.
– Уиттэйкер переиграет всех актеров, – заметил Дарси.
Снова привлекая к себе внимание, лорд Мисрул обежал залу, ударяя об пол своим жезлом. Ловким трюком он превратил жезл в знамя, и Элизабет обнаружила, что, как и многие другие, открыла от изумления рот.
И уже после этого лорд Мисрул повел мистера Уиттэйкера к помосту. Элизабет засмеялась над торжественностью, с которой «король» позволил водрузить ему на плечи мантию. Уиттэйкер почти застонал под «тяжестью» картонной короны и подпер руку, получая державу, отделанную позолотой. Элизабет не могла не восхищаться, как Уиттэйкер на глазах зрителей преображался в царственную особу, как отвечал на приветствия собравшихся с имперской статью и высокомерием.
– Должен заметить, – восхитился лорд Рирдон, – он очень хорош.
Лорд Мисрул проревел:
– Вот он! Смотрите! Вот ваш король! – и все собравшиеся поднялись с мест, чтобы склониться в низком поклоне.
Король уселся на троне, и в зале заскрипели стулья заново усаживающихся гостей. Волынщики загудели в свои волынки, и вошел маленький мальчик-паж. На массивной подушке он нес кольцо с бриллиантами, которые стоили бы безумных денег, будь они настоящими.
И тогда снова заговорил лорд Мисрул:
– Вот кольцо, которое принес мальчик-паж. Пусть король выбирает себе невесту, чтобы правила подле него.
От «короля» только и требовалось назвать королеву, но мистер Уиттэйкер не мог не поддержать свою репутацию. Откинувшись назад на своем троне, он театрально засмеялся, слегка махнул рукой и проговорил, медленно растягивая слова:
– Прекрасна чересчур, чтоб подыскать слова для той, что новою звездой зажглась на нашем небосводе.
Несколько юных леди, недавно появившихся в свете привлекли его игривые взгляды, но он безвольно прижал руку ко лбу, изобразив глубочайшую печаль:
– Впервые в небе вечером ее мы видим, Увы, невестой выбрана она другим, не мной.
Лучистым смеющимся взглядом Элизабет посмотрела на Дарси, тот ответил ей улыбкой, но она почувствовала, что улыбался он немного натянуто, и он был не единственным мужчиной, который смотрел в ее сторону в тот момент.
– И в моем сердце полыхает ревность ярко столь, что затмевает камни драгоценные ее.
Мистер Уиттэйкер, явно наделенный актерским даром, снова выдержал паузу. Тем, у кого не хватало догадливости, чтобы решить ребус, надо было всего лишь проследить за его взглядом.
– Но теперь проявлю я свою королевскую власть-, И заберу я ее у него хоть на час.
Лорд Мисрул прошел через зал и низко поклонился Элизабет.
Она еще никак не успела отреагировать, как с одного из столов послышалось возражение.
– Несправедливо! Новобрачных нельзя разлучать!
Послышались смешки, кто-то сделал вид, что закашлялся, заметив, как нахмурилась леди Рирдон, всегда неодобрительно относившаяся к шуткам, которые могли смутить кого-то из ее гостей.
В ответ лорд Мисрул вскричал, обращаясь к королю:
– Выбери снова, О господин мой Король. Дама кольцо не может принять.
Ты не сердись и ее не неволь, Недавно с другим их пришлось обвенчать, Быть может, в год будущий, а, мой Король? Перекрывая громкие всплески смеха, другой «придворный» провозгласил с помоста:
– Только тот, кто спешит или слишком уверен, что властвует всеми, может в день Перевернутый с кем-то повенчанным быть.
Леди Рирдон начала подниматься со своего места, и гости затихли.
– Совсем не в Двенадцатый день нам случилось венчаться.
А в день, когда павшие листья по ветру кружатся, – парировала Элизабет, включаясь в игру.
Пока она вставала, следовала за лордом Мисрулом к помосту, принимала корону, мантию и кольцо, ей аплодировали стоя. Она развернулась, оперлась о предложенную королем руку, и они вместе подошли к краю помоста. Лорд Мисрул провозгласил:
– Вот ваша Королева! – и ее «подданные» выразили свое почтение глубоким поклоном.
– Ох, Лиззи! – воскликнула Китти. – Ты, наверное, ужасно смущалась?!
Она вышла в столовую в два часа дня, когда Элизабет с мужем еще только завтракали.
– Но отчего ей было смущаться? – удивился Фицуильям. – Она очень смотрелась в этой роли.
– Признаюсь, мне было немного неловко от стольких взглядов, обращенных на меня, но поразительно, к чему только не привыкает человек.
– Сколько же там было гостей?
– Человек триста или около этого. Они сыграли целый спектакль.
– Это было очень забавно? – нетерпеливо спрашивала Китти.
– Обычная чепуха Двенадцатой ночи, – ответил за жену Дарси.
– И больше не было танцев? Ты не танцевала, Лизки, после того как они сделали тебя королевой?
– Да, еще два танца. Первый пришлось танцевать с королем.
– Тебе он понравился? – Китти виновато посмотрела на зятя, надеясь, что он не рассердится.
– Мистер Уиттэйкер? – переспросила Элизабет. – Даже не знаю. Он забавен, конечно, но не думаю, что всегда искренен. Склонен к цинизму и, как мне кажется, очень тщеславен. Не знаю даже, почему он выбрал меня. Похоже, ему не хотелось, чтобы выбор был сделан в угоду светской куртуазности. – Китти опять непроизвольно перевела взгляд на Дарси. Его лицо хранило непроницаемое выражение. Элизабет продолжала: – Мы прошли мимо всех, кто приготовился танцевать, и все низко кланялись нам. Некоторые из дам уж очень старались, приседая почти до полу. Будь я не настолько безразлична к таким вещам, возможно, у меня закружилась бы голова от таких развлечений.
– Ас кем ты танцевала последний танец? – Китти интересовали все подробности.
По дороге на бал Элизабет и Фицуильям договорились заключительный танец станцевать вдвоем. Но Элизабет избрали королевой. Мистер Уиттэйкер, как и полагалось королю, любезно выбрал хозяйку дома.
Тут лорд Мисрул объявил:
– О Королева, здесь больше сотни прекрасных господ, для танца себе выбирай одного, настал твой черед.
Многие считали, что их положение или достоинства позволяют им рассчитывать на танец с королевой. Элизабет назвала партнера лорду Мисрулу, который провозгласил:
– Она – Королева и ценит вас всех, Кто с нею станцует, того ждет успех.
Он оглядел зал:
– Как вы приосанились, я догадался, каждый сплясать бы не отказался.
Элизабет поймала невозмутимо безразличный взгляд Дарси. Он сочувственно улыбнулся ей. И лорд Мисрул снова заговорил:
– И тут неуместны имена или звания, Людская молва или к танцам призвание.
Она полагает, он с севера родом, смотрите, он статен, высок и темноволос, а в имени буквы ФД различите.
– Голову ему с плеч! – воскликнул мистер Уиттэйкер.
Но королева сказала свое слово; и они, довольные, вдвоем насладились заключительным танцем Двенадцатой ночи.
После четырех утра гости наконец стали разъезжаться.
– Знаете, Тэдди, леди Инглбур сказала мне, что миссис Дарси кого-то напоминает ей, – обратилась к мужу Эмилия Куртни в темноте своей кареты.
– Полагаю, она имеет в виду леди Джанет. Моя бедная тетя, ведь она потеряла единственную дочь.
– Которая по праву могла со временем стать второй маркизой в семье. Ее смерть помешала осуществлению планов маркизы.
– Как невеликодушно с вашей стороны! Мне бы хотелось, чтобы вы больше сочувствовали маркизе.
– Прошу прощения, любовь моя. Я постараюсь, хотя ваша тетя, кажется, не склонна принимать мое сочувствие, – сказал Куртни. Затем задумчиво добавил: – Но утрата ее милости оказалась подарком судьбы для лорда Брэдфорда, ведь между ним и титулом остался один-единственный ковыляющий дядюшка. Трагедия смерти Джанет может также стать неоценимой удачей для вашей новой подруги.
Только оказавшись в карете, Элизабет почувствовала, как она устала. Дарси нащупал в темноте ее руку.
– Ярмарочная королева, я так гордился тобой. Ты несла свой титул с юмором и изяществом.
– Благодарю вас, сэр.
– Это я благодарю тебя.
– За что?
– За то, что выбрала меня. Снова.
– Я боялась, что это может оказаться ужасной ошибкой. Все, кажется, нашли мое решение сентиментальным, но они ужасно ошибаются.
– Я же решил, что ты предпочтешь более благоразумный выбор, лорда Рирдона, например. И заранее уже немного ревновал.
– Лорда Рирдона? Вот как! Неужели тебе не все; равно?
– Нет, я не возражал бы против такого специфического момента твоей славы. – Он замолчал, потом спросил совсем о другом: – Ты разговаривала с мистером и миссис Фоксуэллами?
– Я видела жену, но мельком. Я танцевала с мистером Фоксуэллом.
– И как ты нашла его?
– Очень милым. Мое знакомство с ним было весьма коротким, поэтому мне сложно судить о нем. Почему ты спрашиваешь?
– Мне показалось, он был несколько не в своей тарелке. Я спросил его жену, здоров ли он. Она горячо заверила меня, что мне нет нужды беспокоиться о его здоровье и с ним ничего не сделается.
– Как странно.
– Действительно странно.
