Текст книги "Гордость и предубеждение-2"

Автор книги: Хелен Холстед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Все прелести холодной весны с порывистыми ветрами, которые были характерны для Пемберли, не уняли восторгов Элизабет от пребывания дома. Она успела застать появление первых колокольчиков. Она обследовала каждую тропинку в лесу. Когда погода не позволяла выходить на прогулку, ей было чем занять время, и частенько, в дождливые дни, они с мужем углублялись в чтение в библиотеке у камина. Прошло два месяца такого досуга, и нагрянули ее летние гости.

Экипаж Беннетов забрался на последний подъем и приостановился, чтобы позволить пассажирам насладиться их первым впечатлением от Пемберли.

– Ах! – радостно взвизгнула миссис Беннет. – Только подумать! Моя дорогая Лиззи хозяйка такого дома. Мистер Беннет, ну почему вы ничего не рассказывали мне об этой замечательной панораме Пемберли?

– Тогда я непременно лишился бы удовольствия насладиться вашим удивлением, – сдержанно ответил он. – Мэри, а что ты думаешь о доме своей сестры?

– Громадный, что и говорить, – ответила высоконравственная девица. – И все же, давайте вспомним, что верблюду легче проползти в угольное ушко, нежели богатому человеку…

– Ха-ха! – расхохотался отец. – Я вспомнил то же самое животное, когда тебе пришлось извиняться перед мистером Дарси за твою прошлогоднюю дерзость.

– Я отбросила в сторону все, что касалось меня лично, как я вообще-то и имею обыкновение делать, и унизилась ради своей семьи.

– Попридержи язык, девочка, – отрывисто прервала ее монолог мать. – Я не дам тебе испортить наше пребывание здесь твоими проповедями, и я буду благодарна тебе, если ты станешь обращаться с мистером Дарси с уважением, пока находишься в его доме, мисс.

– Я полагаю, я помню о своем долге, мама.

– Посмотрите, как отражается дом в озере. Это место создано для моей Лиззи, – мечтательно произнес мистер Беннет.

– «Создан для Лиззи», как же! Этот дом построен еще во времена Якова Первого, кажется, и уж точно стоит здесь много лет.

Экипаж подкатил по дорожке к парадной двери. Миссис Беннет, вылезая из кареты, велела себе не волноваться при встрече с мистером Дарси.

– Мама! Добро пожаловать!

– Позволь мне взглянуть на тебя, дочь. Как хорошо ты выглядишь! – Мать заключила Элизабет в свои крепкие объятия, затем отодвинула на длину рук. Живот дочери казался столь же плоским, как и всегда.

Она повернулась к зятю.

– Миссис Беннет, я с громадным удовольствием приветствую вас в Пемберли. – Это был тот же самый человек, такой же величавый по манере держаться и обращаться к собеседнику, но, так или иначе, в нем ощущалась непринужденность, которой она никогда не замечала в Хартфордшире.

– Мне доставит огромное удовольствие пребывание здесь, мистер Дарси.

Вся компания стала подниматься по лестнице. Элизабет под руку с матерью, Мэри позади них, а двое мужчин замыкали процессию сзади.

– Лиззи, моя дорогая девочка! Каким замечательным домом ты владеешь, – прошептала миссис Беннет.

– Да, дом замечательный, – согласилась Элизабет. – Пойдемте, вы немного перекусите и отдохнете с дороги, а потом я покажу вам ваши комнаты. Вы, наверное, очень устали.

Миссис Беннет была так ошеломлена окружающей ее роскошью, множеством слуг и неожиданной сердечностью хозяина дома, что прошло больше суток, прежде чем она начала говорить глупости.

Элизабет поощряла Дарси развлекать ее отца, а сама в это время наслаждалась обществом матери и сестры, насколько это было возможным в их компании. Миссис Беннет находила множество поводов для изумления (почти столько же, сколько Мэри для высказывания своего неодобрения или даже осуждения) во время осмотра дома, прогулок в экипаже по поместью и его окрестностям и исследования платяного шкафа Элизабет.

Эта летняя поездка по супружеским домам трех из ее дочерей наполняла гордостью материнское сердце миссис Беннет. Ее огорчало только одно разочарование, которым она поделилась с Элизабет при первом удобном случае.

– Я умоляла твоего отца отвезти нас в Ньюкасл, чтобы побывать у Лидии, но он ужасно упрям. Он не соглашается. Ты должна использовать свое влияние на него, чтобы изменить его мнение, Лиззи. Какой был бы шанс для Мэри развлечься. Ведь там столько офицеров.

– Я никогда не опущусь до посещения Лидии, мама! – воскликнула Мэри. – Более того, я просто ненавижу офицеров.

– Глупости, Мэри. Все девушки любят офицеров. Мэри недовольно вздернула голову:

– Я была бы довольна, если бы мне больше никогда не пришлось встречаться с Лидией.

– Чудовищный ребенок! Ты когда-нибудь слышала что-нибудь более бессердечное, Лиззи?

– Мама, по правде говоря, я думаю, для Мэри действительно лучше было бы никогда не гостить у Уикхемов. Она не получила бы никакого удовольствия от такого посещения, и…

– Что ты такое говоришь!

– Нам всем крайне повезло, что подробности обстоятельств, приведших к замужеству Лидии, удалось умолчать. Но даже в этом случае, когда мало что известно об их недопустимом поведении, для репутации Мэри, вероятно, было бы много лучше, если бы она как можно меньше общалась с этой своей сестрой. Звучит жестоко, но дело обстоит именно так.

– Лиззи, я не думала, что услышу от тебя такое. Ты повторяешь слова своего мужа…

Глаза Элизабет вспыхнули.

– Думайте, как считаете нужным, мама, но еще с самой нашей помолвки я ни разу не произносила имен Лидии и Уикхема в разговорах с мистером Дарси. Мне только пришлось сообщить ему, что они будут на свадьбе Китти.

– Предупредить его, ты хочешь сказать? – Голос миссис Беннет повысился на октаву.

– Я сказала ему, что пойму его, если он предпочтет отсутствовать.

– Как ты смеешь говорить так?! Ты рвешь мое сердце в клочья.

– Мне очень жаль твои чувства, но ты не представляешь, сколько мистер Дарси страдал из-за Уикхема. Я сказала мужу, что ему не обязательно присутствовать на свадьбе Китти, но он был не в силах причинить боль Китти.

Миссис Беннет несколько утихомирили последние слова дочери.

– Выходит, ты не просила мужа использовать свое влияние, чтобы Уикхема продвинули по службе?

– Я ничего об этом не знаю.

– Мы услышали об этом накануне нашего отъезда из Лонгборна. Лейтенант Уикхем, только представь себе.

– Что ж, он теперь снова в своем старом звании. Что заставило вас поверить, будто мистер Дарси причастен к этому событию?

– Такое повышение невозможно без влиятельных друзей так скоро после того, как он перешел в регулярные войска. Ему присвоили звание при условии, что он остается по-прежнему служить на севере. Это убедило Уикхема, что твой муж приложил к этому руку. Лидия возмущалась, поскольку теперь Уикхем не может сменить полк и направиться в Бельгию.

– Лидии не терпится послать мужа на войну?

– Уикхему непременно присвоили бы новое звание на войне, – фыркнула миссис Беннет. – Мне очень тяжело, что моя крошка живет так далеко от меня.

Элизабет улыбнулась про себя. «Он помог мужу моей сестры ради моей пользы и затем ни разу не проговорился об этом, чтобы избавить меня от напоминания о них».

– Очень странно, что он ничего не сказал тебе, – удивилась миссис Беннет.

– Ничего, мама. – Ее мать не понимала, что упоминать Джорджа и Лидию Уикхемов было неприятно им обоим.

– Лидия написала, что они отпраздновали его повышение, устроив настоящий пир для других офицеров и их жен, – с гордостью заметила миссис Беннет.

– Превосходное начало для избавления от долгов, – вздохнула Элизабет и повернулась к сестре. – Мэри, если все-таки мама с папой поедут в Ньюкасл, имей в виду, что мы рады будем принять тебя здесь в их отсутствие.

– Благодарю тебя, но я поеду к Китти, – ответила Мэри. – Я бы хотела обсудить с мистером Тернером некоторые богословские вопросы.

– Какое удовольствие для него, – сказала Элизабет, постаравшись не прыснуть со смеху. Мистер Беннет не сделал над собой никаких усилий и громко расхохотался.

– Может, тебе удастся начать приставать к мистеру Тернеру уже завтра, Мэри, когда мы поедем в Кимптон. Как я догадываюсь, после нескольких месяцев в обществе Китти он с готовностью согласится отразить твою интеллектуальную атаку.

– Ох, мистер Беннет! – возмущенно воскликнула его жена.

Наступило воскресенье. Китти потянулась в постели и чуть приоткрыла глаза, наблюдая за Эдвардом, сидевшим на краешке кровати.

– Ты похожа на счастливого маленького котенка, – сказал он. Она протянула к нему руки.

– Я и есть твоя счастливая маленькая кошечка.

– Я это знаю.

– Почему ты так рано поднялся, Эдвард?

– Уже половина девятого, Китти, и тебе тоже пора собираться в церковь. Сегодня там будут и твои родители.

– Почему же ты не напомнил мне об этом раньше? – Она обиженно выпятила нижнюю губу, и преподобный Тернер не смог не соблазниться и не поцеловать жену в губы.

– Китти, я был бы просто счастлив, если ты успеешь навестить миссис Гуд, прежде чем мы уедем в Пемберли.

– Тьфу! Эдвард! Ты же знаешь, что я терпеть не могу ходить в эти мрачные коттеджи арендаторов.

– Твои посещения освещают ее дни, Китти. Аптекарь говорит, у нее их осталось не так много. Она до сих пор вспоминает, как ты в первый раз пришла навестить ее.

– Папа никогда не был столь строг, как ты, Эдвард, – нахмурилась Китти. – Почему ты смеешься?

– Я смеюсь над твоим представлением о строгом муже.

– Очень хорошо, тогда я пойду туда, но только чтобы доставить тебе удовольствие.

– Китти, я думаю, тебе следует навестить миссис Гуд, чтобы доставить удовольствие ей. – Она чуть отстранилась от мужа. – Ладно, сделай это ради меня, дорогая Китти. Только не смотри на меня так холодно.

Она улыбнулась и подставила мужу щеку для поцелуя, потом сбросила одеяло.

– Как ты любишь отнимать у меня мое время, Эдвард! Мне еще надо проверить работу горничной. Мама будет все повсюду высматривать.

После службы и превосходного завтрака миссис Беннет с удовольствием обследовала дом другой своей дочери. Пасторский дом имел то преимущество, что нуждался в некоторых усовершенствованиях, по поводу которых миссис Беннет могла с уверенностью дать советы. Это обстоятельство способствовало тому, что осмотр пасторского хозяйства принес ей ничуть не меньшее удовлетворение (если в определенном смысле не большее), чем осмотр Пемберли. Для домашнего хозяйства Элизабет ее советы не были столь уж необходимыми.

Эдвард был настолько увлечен демонстрацией своих усовершенствований в пасторате, что бедняжка Мэри не имела возможности изложить ни одной богословской загадки преподобному Тернеру.

Чета Тернеров последовала за своими гостями – Мэри и миссис Беннет – в Пемберли, где они намеревались пробыть недели три. Эдвард договорился ездить в Кимптон на воскресную службу, поскольку вовсе не желал пренебрегать своим приходом. Вернувшись в Пемберли после первых двух дней, проведенных без Китти, он крепко обнял жену.

– Милая моя Китти, я так тосковал без тебя! Ты даже не представляешь.

– Какой же ты большой глупыш! Ведь прошло всего два дня. Что же с тобой будет без меня, когда я поеду с папой и мамой в Ньюкасл?

– Китти, ты это не серьезно?! Ты же не поедешь без меня так надолго?

– Думаю, не поеду, – с сомнением в голосе ответила Китти.

– В любом случае, Китти, я не разрешу тебе ехать так далеко в твоем положении. – Он прижал ладонь к ее чуть выпиравшему животу.

– Тогда ладно, я никуда не поеду.

– Любимая моя, тебе ведь и самой не хочется расставаться со мной?

– Думаю, да, – согласилась она. – Пусть ты и жуткий людоед.

Эдвард расцеловал ее в капризно надутые губы. Она вернула ему поцелуй, и он поцеловал ее снова. Китти легонько оттолкнула мужа.

– Пора одеваться к обеду, Эдвард.

– Скажи мне, что ты любишь меня.

– Люблю. Но теперь оставь меня в покое.

Когда он закрыл за собой дверь, она тут же перестала хмуриться и счастливо рассмеялась.

«Надо сказать горничной, чтобы приготовила мою новую ночную рубашку», – подумала Китти. Рубашка была сшита из тончайшего батиста, и Китти приберегала ее для особого случая.

Миссис Беннет никогда нельзя было обвинить в пренебрежении некоторыми из священных материнских обязанностей. Как-то утром она направилась в гостиную Элизабет, где та писала письма.

– Не отвлекайся на меня, детка. Я с удовольствием посижу тут тихонько, глядя, как ты работаешь.

– Очень хорошо, мама.

– Какая у тебя очаровательная комната. Мистер Дарси специально обновил ее для тебя?

– Да.

– Как много писем тебе приходится писать, Лиззи.

– Да.

– А кому ты пишешь сейчас?

– Я пишу миссис Макдоуэлл, мама.

– Кто такая эта миссис Макдоуэлл, моя дорогая? Я никогда не слышала о ней.

Элизабет отложила перо и ответила еще на целый поток вопросов.

– С твоих слов эта особа кажется мне очень интересной, Лиззи. Думаю, тебе надо продолжать писать, иначе ты никогда не закончишь.

– Да, мама.

Миссис Беннет поднялась и стала прогуливаться по комнате, мурлыкая про себя какую-то мелодию.

– Твоя сестра Джейн ждет еще одного ребенка.

– Да. Я очень счастлива за нее.

– У Китти будет очень много забот в это Рождество, когда у нее появится маленький, – сказала миссис Беннет.

– Какой? У Китти будет ребенок? Так скоро? Элизабет заново попыталась вернуться к написанию письма…

– Лиззи?

– Да, мама?

– У меня к тебе небольшой разговор.

– Разве мы сейчас не разговариваем? Миссис Беннет деликатно покашляла:

– Лиззи, надеюсь, ты не расположена препятствовать своему мужу в исполнении его супружеского долга?

– Я расположена воспрепятствовать подобным вопросам, мама.

– Поступай, как знаешь. Я только желаю быть тебе полезной.

– Благодарю, но мне не требуется ничья помощь.

– Куда же запропастилась Мэри? Пойду погляжу, она, наверное, все еще в своей комнате.

Дверь за миссис Беннет закрылась, но ее досадливая болтовня еще несколько минут висела в воздухе.

Элизабет подошла к окну. Был прохладный ясный летний день.

Она оглянулась через плечо на вошедшего в комнату Дарси и опять отвернулась к окну. Он стоял очень близко к ней.

– Может случиться, у нас никогда не будет сына, Фицуильям, и вообще не будет детей.

– Может, и не будет, хотя прошел только год и два месяца с тех пор, как мы…

«Он продолжает считать!» – подумала Элизабет.

– Фицуильям, если все обернется именно так, ты будешь сокрушаться?

– Для меня это будет большим ударом. Кроме того, для меня невыносима мысль, что тебя прогонят из нашего дома, если мне суждено умереть раньше тебя. Но глагол «сокрушаться» подразумевает, что у меня есть власть изменить нашу судьбу.

– Я имею в виду… я боюсь, ты станешь сокрушаться, что… – Слова зависли в воздухе.

– Ну же, Элизабет, сокрушаться – что..?

– Ничего. Так, ничего существенного.

– Ты обдумывала тот случай, когда я стану сокрушаться, что женился на тебе?

Она повернулась к нему. Ее глаза потемнели от горестных мыслей. Она не спрашивала его ни о чем, но вопрос был там, в ее сосредоточенном и настороженном взгляде.

– Как такое могло прийти тебе в голову? После всего, что произошло между нами, ты по-прежнему не слишком веришь в меня?!

– Нет, любимый, не это. Я верю тебе, я верю в тебя. На свете нет никого, кто был бы более достоин моего доверия.

– Тогда доверяй мне. Ты – свет моей жизни. Я не понимал значения этих слов, пока я не узнал тебя. Я не умел смеяться, пока не встретил тебя.

– Прости меня.

Дарси передернул плечами:

– Я постоянно стремлюсь узнать твои чувства, поэтому я должен с благодарностью принимать любой твой откровенный рассказ о том, что ты чувствуешь.

Она улыбнулась, потом снова отвернулась к окну. Он обнял ее за плечи, и они стали вместе разглядывать открывающийся вид на озеро и дальше, до вершины холма. Карету характерного синего цвета нельзя было не узнать.

– Это Джейн! – воскликнула Элизабет. – Я уже думала, что она никогда не приедет!

Расширение семейного круга послужило настоящим подарком для Элизабет. Ей больше не приходилось проводить столько времени с матерью и Мэри. Восторг миссис Беннет от общения с Джейн и Китти вернул Элизабет часть ее свободы. Она часами беседовала с отцом, а пока он дремал у камина в библиотеке, упивалась своими долгими прогулками или наслаждалась музыкой вместе с Джорджианой.

Мэри проводила время по-своему. Элизабет подарила ей красивое шелковое платье, единственным недостатком которого, на взгляд Мэри, был вырез. Миссис Беннет поспешила ворваться в комнату дочери, оценить ее роскошный наряд.

– Ох, какая же ты хорошая девочка, Мэри! Вот это настоящее платье. Правда, вырез немного глухой. Как ты считаешь, Лиззи?

– Слишком глубокий, мама! Я намерена закрыть его кружевами, – заспорила Мэри.

– Закрыть кружевами! Детка, что такое ты напридумывала? Если мужчинам предоставить выбор: мельком взглянуть на грудь или выслушать назидательную речь, ни один из них не выберет назидание.

Мэри осталась непреклонна.

– Я знаю, на свете есть джентльмены, которые выше подобных вещей.

Мистер Дарси подарил Мэри ожерелье и серьги. Она едва ли могла позволить, чтобы драгоценные камни делили место с ее крестом, но Элизабет упросила ее посчитаться с чувствами зятя. Таким образом она получила возможность выглядеть довольно мило, не нарушая своей высоконравственной морали. Она чопорно поблагодарила мистера Дарси, когда он сделал ей комплимент. Миссис Беннет одарила Мэри свирепым взглядом, когда та добавила:

– Правда, ничто лучше не украшает женщину, чем простой крест.

Удовольствия того летнего пребывания в Пемберли примирили мистера Беннета с женой. Вид троих замужних дочерей, явно счастливых в браке, заставил его испытать некоторое сострадание к своей самой младшей. Он даже начал думать о поездке в Ньюкасл. Отказ от посещения Лидии мог бы возобновить пересуды, которые поутихли после успешного замужества ее сестер.

Возможно, Лидия уже поплатилась за все своим браком с таким негодяем. И к тому же мистер Беннет… не в состоянии заставить навсегда замолчать внутренний голос, который говорил, что его младшая дочь, возможно, никогда не оказалась бы на той сомнительной дорожке, будь у нее более добросовестный родитель.

Как раз тогда, когда мистер Беннет был склонен согласиться с предложением своей супруги, миссис Беннет получила письмо от Лидии, которая в самых неясных выражениях отговаривала их от поездки в это время. В связи с приближением войны жизнь в Ньюкасле стала совсем не такой веселой. Кроме того, Лидия писала, что недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы принимать гостей.

– Я должна немедленно ехать к ней, – категорично заявила миссис Беннет, внезапно вообразив себя превосходной сиделкой. – Где же Китти? Может, она знает, какая болезнь у ее сестры?

И с этими словами миссис Беннет, засуетившись, направилась искать Китти.

Джейн не смогла скрыть своего глубочайшего волнения.

– Джейн, что случилось? – спросила Элизабет.

– Лиззи, миленькая, все это, может быть, пустое.

– Лидия серьезно нездорова? – подскочила с места Элизабет. – Ты что-то скрываешь от меня, Джейн. Как ты можешь?

– Я не хочу волновать тебя зря, Лиззи.

– Расскажи мне, дорогая, и я обещаю, что выдержу бремя этого известия.

– У Лидии, когда она была у нас в Рашли, появилась ужасная сыпь на теле. Аптекарь давал ей какое-то лекарство, как я предполагала, и все прошло.

– И что?

– Гнойнички опять появились. Я послала за врачом, и хотя Лидия вела себя очень скрытно, я видела, что она принимала ртутный препарат. – Элизабет сидела не шелохнувшись. Джейн продолжила свой рассказ: – Ты же знаешь, как трудно разозлить Чарлза. Но тут он пришел в ярость и назвал Уикхема… мерзавцем и подлецом!

– Ох! – Элизабет торопливо подошла к окну.

– Я бы все сделала, лишь бы оградить тебя от этого, Лиззи.

– Дорогая Джейн, ну почему ты должна страдать в одиночку? Наша сестра заразилась сифилисом?

– Мы думаем, что, должно быть, все обстоит именно так. Я понимаю, все острые симптомы болезни скоро исчезнут, после чего наша бедная сестра никогда не сможет знать наверняка, излечилась ли она полностью или нет. Если нет, ее ждет конец, которого она не заслужила.

– Нет конечно, – согласилась Элизабет. – Это слишком жестокое наказание за ее провинности. – Элизабет помолчала немного. – Как нам оградить наших родителей от этого? Если ей повезет, болезнь больше никогда не вернется к ней. А если же вернется со всеми тяжелыми последствиями, это вполне может произойти уже после их кончины, и им никогда не суждено будет знать это.

– Мы должны отговорить маму от поездки в Ньюкасл. Тем не менее ничто не могло лишить миссис Беннет ее материнских чувств, и они с мистером Беннетом уехали в Ньюкасл на следующий же день.

Джейн и Элизабет с тревогой ждали новостей, страшась появления каждого посыльного. Они получили только одну короткую записку от их матери, в которой та торжествовала, описывая крепышей близнецов. Везение Лидии снова не подвело ее, и, на ее счастье, она оправилась от приступа болезни к тому моменту, когда приехали родители. И, того лучше, недавний выигрыш мужа в карточной игре позволил им продемонстрировать себя как молодую семью, умеющую обходиться небольшим доходом. Миссис Беннет была в восторге от внуков и дала Лидии денег на новую одежду и игрушки для них. После этого Беннеты вернулись на юг, чтобы погостить в Рашли-Мэйнор.

Лидия стояла с Уикхемом на лестнице меблированных комнат и махала вслед карете.

– И сколько же старушка отстегнула тебе, Лидия, любимая моя? – пробормотал Уикхем.

– Никаких больше «любимых», Уикхем. Ты ничего не получишь. Я хочу новое платье для бала на следующей неделе. И не буду менять своего решения ни по поводу денег, ни по какому-либо другому поводу.

Лидия не простила Уикхему его последнего грехопадения и была решительно настроена увеличить свои шансы на выживание воздержанием. Уикхем так никогда и не сумел убедить жену, что он стал совсем иным и, по иронии судьбы, наконец изменился. Он никогда больше и близко не подходил к проституткам и ограничивался совращением фермерских дочек.

И хотя в Бельгии назревали военные действия, в Дербишире снова воцарился мир. Бингли забрали Мэри в Рашли-Мэйнор, чтобы там вместе дождаться прибытия мистера и миссис Беннет после выполнения ими миссии милосердия в Ньюкасле.

Китти с радостью вернулась назад в Кимптон.

– Я никогда больше не хочу расставаться с тобой, Китти, – признался Эдвард.

– Нам суждено расставаться время от времени, Эдвард. И еще я думаю, что могу умереть при родах, а ты женишься на ком-то еще и забудешь обо мне через год или чуть позже.

– Китти, как ты можешь говорить такие ужасные вещи? Я не могу даже помыслить жизни без тебя, и я никогда не полюблю другую.

– Обещай же мне, Эдвард. Никогда не забывай меня. И никогда никого не люби больше.