Текст книги "Гордость и предубеждение-2"

Автор книги: Хелен Холстед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

От мисс Кэролайн Бингли миссис Хёрст Брюссель.

Дорогая Луиза!

Здесь, в Брюсселе, царит атмосфера безудержного веселья, пока наши отважные офицеры ждут появления французов. Я вся дрожу от возбуждения, но если ты думаешь, что причиной тому – Бонапарт, доведший меня до такого состояния, ты ошибаешься!

Небезызвестный тебе Г.Ф. постоянно подле меня, если только не занят своими мужскими заботами. Жду от тебя совета, дорогая моя. Следует ли мне подвести его к самой сути, прежде чем он отправится воевать, или подождать, пока он вернется триумфатором, и позволить ему заполучить меня как военный трофей? Послать его на битву, обещав свою преданность? А вдруг это в конечном счете оставит меня ни с чем, кроме пикантной репутации разбитого сердца. Я не решаюсь рисковать, боясь понапрасну упустить другие возможности, которые изобилуют здесь в нынешнее время.

Пожалуйста, передай нашей дорогой маленькой Д., что ее кузен думает о ней и упомянул ее в разговоре со мной с нежностью. Только подумать! Она, вероятно, скоро станет моей кузиной!

Ты, верно, помнишь мистера Уиллиса, с которым мы познакомились в доме миссис Бромптон в Лондоне. Я преисполнена изумления, узнав, что милая мисс Бромптон пренебрегает им, со всеми его тысячами, в пользу джентльменов в алом. В особенности она улыбается некоему майору Кентли, представленному нам нашим другом полковником Фицуильямом. Этот довольно лихой кавалер помимо своего жалованья имеет лишь не слишком большой доход. Вот уж право, моя дорогая, никто не в силах устоять перед алым мундиром.

Я полагаю, что дорогая Дженнифер тем не менее начинает сожалеть о своей поспешности. Уже заметны признаки недовольства, когда мистер Уиллис не показывается у нас, но она по-прежнему не спешит проявлять к нему интерес, когда он все-таки заходит. Я посоветовала ей оказывать ему деликатные знаки внимания, как я своему поклоннику, но она слишком горда. Милая сестрица, ты, конечно же, отправишь это мое послание в огонь. Ни за что на свете мне не хотелось бы, чтобы оно попало в чужие руки.

Дорогая, дорогая сестрица,

остаюсь всегда твоей любящей

Кэролайн.

Пока Наполеон собирал, сосредоточивал и перемещал свою армию, его противник не терял времени даром в Брюсселе. Кэролайн и Дженнифер оказались среди самых популярных молодых красавиц. Они играли на музыкальных инструментах, пели и танцевали. Среди поклонников были и штатские джентльмены, которые в мирное время считались бы более чем подходящими женихами. Но в Брюсселе даже самые благоразумные девушки не в силах были сопротивляться обаянию военных.

Майор Кентли, довольно презентабельный экземпляр такого подвида мужских особей, напоминал Кэролайн мистера Дарси. Высокого роста, внушительный, темноволосый, с отличной выправкой. Когда Кэролайн самонадеянно впилась в него взглядом, он только улыбнулся, и она поспешно одарила Генри Фицуильяма одной из своих лучезарных улыбок.

– Ну же, полковник Фицуильям, расскажите мне самые последние новости. Я сгораю от нетерпения послушать вас. – Она увела полковника в дальний угол комнаты. В тот момент, когда они садились, мисс Бингли оглянулась и поймала взгляд майора, скользивший по ее фигуре.

– Нахальный щенок, – пробормотала она и, уже громко, обращаясь к полковнику, сказала: – Что вы такое говорите, полковник Фицуильям? Вы пугаете меня. – Взгляд Кэролайн отклонился в сторону ее подруги Дженнифер, поглощенной беседой с Кентли, и она снисходительно улыбнулась.

Пока Дженнифер мучительно выбирала между Кентли и Уиллисом, Кэролайн ни разу не дрогнула в своем намерении стать миссис Фицуильям. Она лишь сожалела, что леди Кэтрин не могла передать своему племяннику в придачу к поместью еще и титул покойного сэра Льюиса.

– Как я слышала, Розингс – роскошный дом, Кэролайн, – сказала ей миссис Бромптон.

– Меня ведет мое сердце, – игриво прозвучало в ответ.

Кэролайн буквально внимала каждому слову полковника. Ее глаза светились, когда он входил в комнату. Она плавно скользила ему навстречу и уже все остальное время крутилась только подле него. Вечера проходили с картами, музыкой и танцами. Дженнифер грелась в лучах внимания Кентли, отпуская его только тогда, когда ее мать прямо указывала ей на необходимость этого.

Мистер Уиллис угрюмо дулся где-нибудь в уголке или покорно, как ручная собачонка, играл в карты. Он поговаривал об отъезде из Брюсселя. Зачем ему было оставаться в этом городе? Однако он не уезжал, не зная, кого презирать больше – майора или самого себя.

Полковник Бромптон с женой устроили у себя небольшой вечер танцев. Стулья расставили вдоль стен и открыли двери в холл. В тот вечер Кэролайн выглядела как нельзя лучше, и ее высокая красивая фигура привлекала всеобщее внимание, когда она кружилась в вальсе. Ее сердце чуть не вырывалось из груди. Мужская рука обнимала ее за талию, и с каждым движением мужчина притягивал ее все ближе к себе. Они проплыли в холл, но в конце холла, где они должны были развернуться, он остановился. У нее закружилась голова, и она почти упала ему на грудь.

– Будьте моей женой, Кэролайн. Выходите за меня замуж.

– Право же, сэр! – Она отпрянула от своего партнера по танцу и озадаченно посмотрела ему в глаза. Он освободил ее из своих объятий, но не отпустил руку.

– Мисс Бингли, я поддался чувствам. Простите мне мой порыв. – Она снисходительно кивнула ему. – Вы знаете, что я люблю вас. Окажите мне честь, согласитесь стать моей женой.

Следующая танцующая пара уже напирала на них. Он снова обнял ее за талию, и они закружились в танце, двигаясь назад в гостиную.

– Вы должны дать мне время, – вымолвила Кэролайн, подумав при этом: «А действительно ли я хочу этого?»

– У всех нас слишком мало времени. Прошу вас, дайте мне ответ сегодня.

– Очень хорошо.

– Вы хотите сказать, вы принимаете мое предложение?

– Нет, я говорю, что согласна дать вам ответ сегодня. Когда офицеры вышли на улицу, один из них на мгновение повернулся к свету. Он развернул сложенный в несколько раз крошечный клочок бумаги и улыбнулся, прочитав единственное написанное на нем слово: «Да».

Тем вечером Кэролайн не стала доверять свою новость друзьям. Сославшись на усталость, она в полном смятении скрылась у себя в комнате. Мысли путались. Ее мучил вопрос, правильно ли она поступила. Утром в дверь постучала миссис Бромптон:

– Моя дорогая Кэролайн, тебя внизу дожидается джентльмен.

– Умоляю вас, миссис Бромптон. Я не могу появляться в домашнем платье. Пусть подождет, пока я оденусь.

– Этот джентльмен утверждает, будто имеет право требовать, чтобы ты немедленно повидалась с ним. Это правда, моя милая? Дорогая девочка, я не стала бы настаивать на ответе, если бы ты не находилась сейчас на моем попечении. Я отвечаю за тебя перед твоими родственниками. – Она долгим и внимательным взглядом посмотрела на Кэролайн. – Вижу, что ты ничего не отрицаешь. – Значит, у тебя есть основание, чтобы поторопиться.

Кэролайн не слишком спешила, но в свое оправдание она могла бы сказать, что у нее нет никакого опыта в стремительном переодевании, так как у нее никогда не было нужды в подобной поспешности.

Он взял ее за обе руки:

– Драгоценная моя Кэролайн! – Его взгляд скользнул по мисс Бингли. Она была в свободном утреннем белом платье с оборочками, и густые каштановые волосы ниспадали по ее спине. Если ее суженый и нашел Кэролайн менее презентабельной, значит, он был превосходным актером.

– Надеюсь, вам есть что сказать мне, сэр, и надеюсь это дело важное, чтобы оправдать ваше вторжение в столь ранний час.

– Я только что видел мистера Уиллиса. Он намерен уехать сегодня же, чтобы отвезти сестру обратно в Англию. В его экипаже есть место для вас, для мисс Бромптон и ваших горничных, если они сядут снаружи. Сам он поскачет верхом. Вам следует поторопиться, поскольку у вас всего два часа на подготовку к отъезду.

– Я не имею никакого желания бежать. Вы очень ошибаетесь в моем характере, если подумали так.

– Кэролайн, это вопрос нескольких дней, очень скоро мы окажемся в центре военных действий. Я должен знать, что вы благополучно вернулись в Англию. Я настаиваю на этом.

– Я не уверена, что вы вправе настаивать на чем-нибудь, сэр.

– Однако я настаиваю. – Под его пристальным взглядом Кэролайн почувствовала внутреннюю дрожь. Она и представить себе не могла, насколько решителен и строг этот человек. И понадеялась, что он не замечает, как она дрожит.

– Я собиралась потанцевать на балу у герцогини Ричмондской, и я не поддамся вашим попыткам увезти меня отсюда.

– Герцогиня кажется очень любезной здесь, Кэролайн, но не воображайте, будто она станет узнавать нас в Англии. Не мучайте меня сильнее. Я не могу отправиться умирать на поле боя, не зная, в безопасности ли вы.

– Если вы так ставите вопрос, я соглашаюсь.

– Хорошая девочка! А теперь поцелуйте меня.

– Я не знаю, хочу ли я этого.

– Нам может никогда не представиться другого шанса, – сказал он.

Кэролайн почувствовала жар его руки у своей щеки. Потом его рука напряглась, и он притянул Кэролайн к себе. Ее пальцы коснулись эполет, потом золотого канта на воротнике. Он поцеловал ее в губы. Она начала вырываться уже только тогда, когда он и сам отпустил ее. Она ловила воздух.

Он стащил с пальца свое кольцо:

– Я бы хотел что-нибудь лучше, но у меня совсем не оставалось времени. – Он положил кольцо ей на ладонь и сжал ее пальцы в кулак. – Вы любите меня, Кэролайн?

– Я сказала, что выйду за вас замуж. Вы должны быть довольны уже этим.

Он поиграл ее волосами, рассыпанными по плечам.

– Умоляю, дайте мне прядь волос.

– Моих волос! Вот еще. – Кровь прилила к ее щекам, когда она вспомнила свое отнюдь не неприятное ощущение от поцелуя.

– Кэролайн, мы можем никогда больше не встретиться.

– Нет! Не говорите так! – Ее ошеломили не только его слова, но и слезы, которые обожгли ей глаза.

Кэролайн схватила какие-то ножницы со стола, и он отрезал длинную прядь.

– Вы любите меня, Кэролайн?

– Да. Вы удовлетворены?

– Несказанно. – Он завернул локон в листок бумаги. – До свидания, моя нареченная невеста. Я сейчас же иду к Уиллису, чтобы он оставил вам место в экипаже. Я буду у ваших ног снова при первой же возможности, всякий раз, где бы и когда бы она у меня ни появилась.

От досады на неопределенность подобного обещания встречи у мисс Бингли заблестели глаза. Бросив на нее прощальный взгляд, он увидел Кэролайн с вздернутым вверх подбородком и его любимой надменной улыбкой на лице.

Взобравшись на коня, он громко расхохотался.

От мисс Бингли миссис Хёрст Брюссель, В необыкновенно ранний час!

Милая моя Луиза!

Я пишу в необыкновенной спешке. Мы уже упаковались и немедленно оставляем Брюссель. Мистер Уиллис с сестрой ждут нас внизу. Только не подумай, будто я стала бы убегать в такое время, если бы не настоятельная просьба моего жениха. Да, Луиза, я обручена! У меня оказалось не столь много времени, чтобы самой привыкнуть к этой мысли, поскольку он проявил неимоверную настойчивость, отсылая меня отсюда. Надеюсь, он не воображает, что я всегда буду столь послушна. Ты знаешь, как мало мой характер склонен к повиновению! Но мне пора бежать.

Твоя Кэролайн.

Они правильно сделали, что уехали именно в тот момент. Не прошло и нескольких часов, как во всем Брюсселе оказалось невозможным отыскать ни одной лошади, и оставшиеся горожане прислушивались, с различной степенью страха, к отдаленной канонаде Ватерлоо.

Весь Лондон торжествовал, когда пришли новости о стремительном успехе военной кампании. Миссис Хёрст же с нетерпением жаждала подробного обсуждения успешной кампании на любовном фронте, но не осмеливалась решиться на это, пока Кэролайн не вернулась домой и сама первой не приоткрыла завесу тайны.

«Давно пора написать в Пемберли», – решила Луиза. Она совсем забросила переписку с Джорджианой.

Джорджиана узнала почерк и вскрыла письмо со странной смесью безразличия к автору и невероятно жгучего интереса к тому, что автор мог сообщить в письме.

«Мы ежечасно ожидаем прибытия Кэролайн и пребываем в предельном нетерпении. Поскольку, как только она приедет, мы сможем открыто подтвердить нашу новую родственную связь с вами, дорогая мисс Дарси».

Джорджиана смяла письмо. Какое-то время она сидела не шелохнувшись, только недоуменно оглядывалась вокруг себя. Дарси просматривал какие-то бумаги у себя в кабинете, когда услышал стук в дверь.

– Входите.

Джорджиана стояла в дверном проеме, на лице ее застыла горестная маска. Он поднялся из-за стола.

– Джорджиана, что случилось? – Она подбежала к брату, уткнулась в него и разрыдалась. – Джорджиана, что с тобой? Ради бога, что произошло?

– Генри…

– С Генри все в порядке, Джорджиана. Я же говорил тебе о посыльном, который прибыл сегодня рано утром. Война уже закончена, и Генри цел и невредим. Иди сюда, я покажу тебе его письмо снова.

– Я знаю… но… мисс Бингли.

– Ас ней что такое, дорогая?

– Они обручились! Вот, это я сейчас получила от миссис Хёрст. Она вытащила скомканное письмо из кармана. Дарси прочел строчки, на которые она указала. Он позвонил и попросил слугу послать за госпожой. Джорджиана столкнулась с Элизабет уже в холле и пробежала мимо, лишь отрицательно замотав головой в ответ на предложение невестки составить ей компанию. Элизабет направилась в кабинет мужа, чтобы услышать там неприятные новости.

– Не могу поверить, что у твоего кузена такой скверный вкус.

– Я, похоже, слишком доверял его разумным суждениям. Но она настолько фальшива.

– Возможно, он ей нравится.

– С этой женщиной я мирился как с сестрой моего друга, ну пусть невесткой, но видеть, как мой кузен женится на ней – это уж слишком!

– На мой взгляд, она великолепно подойдет под стиль Розингса. Я могу вообразить себе, как она восседает на любимом стуле леди Кэтрин и выговаривает за какую-то провинность Коллинзу.

– Мне жаль видеть, как Джорджиана реагирует на эту помолвку. Ты думаешь, ее чувства к нему сильнее обычной привязанности ребенка к опекуну? – спросил Дарси.

– Мне кажется, что она по меньшей мере представляет их себе таковыми. Посещение Дипдина даст ей повод отвлечься.

– Я искренне надеялся, что лорд Брэдфорд сможет добиться у нее успеха.

– Нам придется надеяться, что он человек терпеливый. Если его симпатия к ней окажется долговечной, кто знает, что может произойти, например, через год.

Дарси стоял, пристально глядя из окна на парк, и думал о бедняжке Джорджиане. Несмотря на привязанность к кузену Генри и искреннюю озабоченность будущим счастьем сестры, он никогда не думал о возможном браке Генри и Джорджианы. Почему мысль, что сестра, возможно, станет хозяйкой Розингса, не вызывала в нем никакой радости? Он не знал почему. Только чувствовал, что этот союз принес бы всем одно только разочарование.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Дорога повернула, и открылся вид на дом. Идеально расположенный на естественном невысоком холме, Дипдин поражал своей безупречной палладианской симметрией.

– Какое совершенство, Фицуильям! – воскликнула миссис Дарси.

– Этим он и знаменит, Элизабет. – Дарси был явно не склонен восторгаться. – Я не знал, что тебе нравится этот стиль.

– Совершенство – всегда совершенство, разве дело в стиле?

– Я не в силах понять безрассудство женщины, которая сносит дом с большой историей, прослуживший семье ее мужа несколько поколений.

– Все решительно утверждают, что маркиз совсем не протестовал. – Она рассмеялась и, немного помолчав, добавила: – Признаюсь, это очень похоже на леди Инглбур – с такой тщательностью переделывать дом по своему вкусу.

– Будь осторожна! Как бы она не переделала и тебя по своему вкусу.

– Дорогой, ты хотя бы постараешься хорошо провести время здесь?

– О чем ты?

– Какой же ты угрюмый медведь, когда что-то тебе не по вкусу. – Она лукаво улыбнулась, но он, нахмурившись, отвернулся и уткнулся в окно.

– Он медведь, но наш медведь. Единственный и любимый, не так ли, Джорджиана? Поэтому мы все ему и прощаем.

Дарси обнаружили, что гостей у маркизы собралось много меньше, чем они ожидали. Из литературных протеже маркизы в Дипдин были приглашены только романистка мисс Бирнли и драматург мистер Гловер. Все остальные гости принадлежали к числу родственников маркизы: ее кузен сэр Бомонт Хант и его жена, леди Хант, вездесущие Уиттэйкеры, чета Куртни и друг Джорджианы капитан Уэсткомб, теперь лорд Брэдфорд и наследник маркиза.

Конечно, и сам старый маркиз тоже был в доме. Он больше не выезжал в Лондон, жил тут безвыездно и неприкаянно бродил по Дипдину. Кое-кто жалел его, считая, что он похож на человека, который пытается отыскать дом своей юности.

Нет, маркиз вовсе не страдал от старческого слабоумия, как это могло бы показаться со стороны. Он даже в молодости всегда отличался рассеянностью и был всегда погружен в себя.

Днем Дарси отправились на прогулку по парку с Куртни. Мистер Куртни, имея мало общего с другими гостями, обрадовался, увидев Дарси, и они, увлекшись беседой, отстали, в то время как все три дамы ушли вперед, держа друг друга под руки. Они шли по аллее, обсаженной густым кустарником.

Джорджиана неожиданно вздрогнула и остановилась. Она оглянулась, удивляясь необычной для парка пустоте. Только трава росла на огромном пространстве вокруг них.

– Где был старый дом, миссис Куртни? – неожиданно спросила девушка.

– Мисс Дарси, как странно, что вы задали этот вопрос именно сейчас. Мы стоим примерно на том месте, где была западная башня.

Элизабет поразило, что всего тридцать лет назад на этом самом месте стоял замок эпохи Тюдоров, хранивший память о многих поколениях семьи. Теперь память превратилась в бархатистую траву и кустарник, высаженный безукоризненно четкими линиями.

– А где знаменитый розарий? – поинтересовалась Элизабет. – Я знаю, что он ловко замаскирован.

– Мы почти рядом, – ответила Эмилия. Они прошли между рядами плотно посаженных кустов, и Элизабет вздрогнула от неожиданности, когда они уперлись в высокую старинную ограду.

– Форма ограды настолько не соответствовала пейзажу, что ее следовало либо спрятать, либо разрушить, но все же выбрали первое, – пояснила Эмилия.

Они прошли вдоль высокой стены, увитой зеленью. В углу квадрата размещалась большая сводчатая арка. Оглянувшись назад, они увидели, что Дарси и Куртни остановились, очевидно поглощенные обсуждением какой-то серьезной проблемы. Оба были в чем-то темном.

– Какие серьезные и умные у нас мужья, – заметила Эмилия, и они рассмеялись.

В своих ослепительной белизны муслиновых платьях, с надетыми поверх ярко-голубыми и зелеными короткими жакетами, три молодые дамы юркнули в арку. Они попали в туннель, настоящий каскад ароматов и цветов.

– Как искусно здесь сочетаются природа и творение рук человеческих, – отметила Элизабет.

– Я бы скорее сказала это о Пемберли, – возразила Эмилия.

– В Пемберли творчество человека лишь ненавязчиво подчеркивает совершенство природы.

Подхватив Джорджиану под руку, Элизабет побежала. Смеясь, они резвились в зеленом туннеле, бегали вдоль стен, увитых розами. Неожиданно они наткнулись на фонтан, в центре которого стояла статуя Эрато Прекрасной с ее лирой. Элизабет хотелось и смеяться и плакать одновременно. За столько лет – наверное, не меньше сотни – чернота и мох покрыли мрамор, и фонтан, и статуя музы теперь казались не творением рук человека, а чем-то естественным, неотъемлемой частью этого места. Джорджиана тут же присела на бортик, сняла перчатку и погрузила руку в воду. Украдкой она подняла глаза на скульптуру. Она чувствовала необъяснимый испуг и волнение. Эмилия спрыгнула с бортика и начала перебираться по каменным лилиям к статуе.

– Ну же, Элизабет, продемонстрируйте и вы свое уважение музе.

Элизабет последовала за подругой и, добравшись до статуи, дотронулась до руки Эрато.

– Эмилия, она настолько освящена веками, что я могу даже поцеловать ее.

Эмилия плутовски улыбнулась, и Элизабет тихо добавила:

– Наверное, молоденькие жены испытывают именно такие чувства возле своих почтенных старых супругов?

– Не думаю, – шепотом возразила Эмилия. – Тэдди утверждает, все они заводят молодых любовников.

– И откуда он это знает?

Эмилия хихикнула:

– Ладно, давайте вернемся обратно на большую землю.

Не успела Элизабет ступить на каменный лист, как раздался чей-то голос.

 
– «В отчаянии я плакал —
Моя муза холодна;
Но вслушайтесь! О, вот она!
Как прежде, и отважна, и нежна.
Из камня яркой радугой сошли
Две дамы, что ей душу сберегли».
 

– Перегрин, какие ужасные стихи, – фыркнула Эмилия. – Как долго ты прятался там, вымучивая эти рифмованные строчки?

Уиттэйкер вышел из-за своего зеленого укрытия за фонтаном и с церемонной грацией поклонился. Джорджиана вскочила, комкая перчатку в руке.

– Здравствуйте, мистер, Уиттэйкер, – снисходительно кивнула ему Элизабет, совсем как могла бы сделать героиня из его стихотворных строчек. Вышитый подол ее платья намок. Она чуть приподняла подол правой рукой, опершись на галантно протянутую ей руку. Он одарил ее взглядом, мало напоминавшим обычное колючее выражение его голубых глаз. Никогда раньше Элизабет не доводилось наблюдать незащищенность Перегрина Уиттэйкера. Возникшее в душе теплое чувство заставило ее отвернуться.

И как-то сразу ей представилась вся нелепость этой сцены для постороннего взгляда.

Когда Дарси свернул за угол, он увидел, как Элизабет спускается с бортика фонтана, держась за руку Уиттэйкера, того самого Уиттэйкера, которого, по ее утверждению, она презирала. Они оба обернулись и озадаченно посмотрели на Дарси. Совсем как расшалившиеся дети, столкнувшись со своим солидным, не в меру суровым опекуном.

«Ему это не понравилось», – подумал Уиттэйкер и, странно, это скорее опечалило молодого человека, нежели удивило. Элизабет почувствовала, что муж осуждает ее за мокрый подол, и опустила руку с необъяснимым чувством, сильно напоминавшим вину. Уиттэйкер повернулся к своей кузине и предложил ей руку. Он и ей помог спуститься, потом обернулся и шутливо поздоровался с Дарси.

– С радостным взором, приветствую Тебя, о мистер Дарси.

Погода была слишком хороша, чтобы продержаться долго. Уже ближе к вечеру небо затянули серые облака. После обеда дамы вышли через высокие окна-двери гостиной на террасу. Они наблюдали, как меняется освещение, как золото блестит по границам темных туч и потоки света льются сначала на отдаленные холмы, а затем и на сам Дипдин. Постепенно яркий блеск исчез. Все, кроме Элизабет, кутались в платки или шали. Мужчины, оставив свой портвейн, последовали за дамами на террасу. Элизабет поежилась от холода.

– Пожалуйста, позвольте мне принести вашу шаль, – сказал Уиттэйкер и повернулся к двери.

В этот момент в дверях появился Дарси. Проходя через комнату, он взял для жены ее шаль.

– Как всегда, предусмотрительный, – заметил Уиттэйкер.

– Я знал, что миссис Дарси станет холодно, когда начнет смеркаться, – пожав плечами, ответил Дарси.

Элизабет почувствовала нежность кашемира на плечах.

– Благодарю, Фицуильям, – пробормотала она.

Потом все отправились в гостиную пить кофе.

Беседа снова превращалась в оживленную полемику, совсем как за обедом. Сначала дебатировали только маркиза и Уиттэйкер. Но Элизабет все больше оживлялась, и Дарси заметил, как остальные гости все чаще поворачивались к ней в ожидании ее реплик. Сам же он постепенно погружался в глубокое молчание, впрочем, как и Джорджиана. Когда все стали расходиться, он с облегчением вздохнул.

Фицуильям сумрачно наблюдал, как Элизабет подошла и юркнула в кровать.

– Ты превзошла себя этим вечером, – сказал он. – А меня прошу любезно извинить за мою замкнутость и скучный вид.

– Ты все время молчал.

Он отвел взгляд.

– Я чем-то тебя обидела?

Ей хотелось смеяться, но он только пожал плечами и холодно посмотрел на нее.

– Глупости.

– Мы будем ссориться? Ты этого желаешь? – Она приподнялась на локте и заглянула ему в глаза. Завитки ее волос коснулись его лица. Раздражение медленно гасло.

– Значит, желаешь поссориться! – сказала она, подавив смех.

Она нагнулась, поймала его верхнюю губу губами и легла рядом.

Дарси погладил ее волосы, прижался губами к ее уху.

– Элизабет…

Он загасил свечу и похоронил все свои мысли в страсти.