Текст книги "Гордость и предубеждение-2"
Автор книги: Хелен Холстед
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
– Лиззи, я не убежала бы, – глаза Китти наполнились слезами, – никогда бы не убежала!
Девушка разразилась громкими рыданиями и уткнулась головой в колени старшей сестры.
– Китти, милая моя девочка, ты понимаешь, что я вынуждена была говорить с тобой так? Жаль, если я кажусь тебе жестокой, но мне приходится это делать вместо мамы. Надеюсь, ты не возненавидишь меня за это.
– Это ты ненавидишь меня.
– Ненавижу тебя? Какой вздор! Теперь вытри глаза, Выпей воды. Мне хочется, чтобы ты наслаждалась своим пребыванием здесь. Есть другие способы развлечь себя достойно и благоразумно. Я научу тебя.
Китти на удивление быстро оправилась от горестной печали и снова села писать письмо матери.
От мисс Кэтрин Беннет миссис Беннет Пемберли.
Милая мамочка!
Мы пробыли в Пемберли уже целых пять дней, а я только сейчас начинаю запоминать, куда мне идти в главной части дома. Восточное крыло, в котором есть пятнадцать спален, закрыто на зиму, но и без этого они каждый день сжигают по полтонны угля.
Я попыталась сделать что-нибудь для Лидии и Уикхема, но даже простое упоминание их имен вызывает здесь у всех гнев. Уикхему придется самому постараться изыскать способ увеличить свои доходы.
Меня познакомили с ужасно некрасивым пастором, который прекрасно подошел бы для нашей Мэри. Ей просто необходимо приехать в Пемберли летом и посмотреть, не сможет ли она заполучить его. Полагаю, никто другой на него не польстится. Зовут его мистер Тёрнер. Лиззи говорит, что у него отличный приход в местечке под названием Кимптон.
Мне не придется смотреть на него в Рождество, так как мы пойдем, как тут обычно принято, в церковь в Лэмтоне. Пастор здесь такой древний старик, что он цепляется за края кафедры так, будто это одно связывает его с этой жизнью, и я развлекаю себя, гадая, выпадет ли он из-за кафедры или нет.
Все экипажи вытащили на каретный двор, чтобы подготовить к рождественскому празднику для арендаторов. Должна заметить, что семьи фермеров повеселятся много больше, чем я, поскольку у нас на Рождество собирается довольно мрачная компания: мистер Дарси и Лиззи, мисс Джорджиана и я, мои тетя с дядей Гардинеры и вдовы двух старых пасторов (понятия не имею, зачем Лиззи пригласила их). Еще придет пастор, если у него останутся силы после его проповеди. Только мои маленькие кузены Гардинеры немного развлекут меня. Думайте о бедной Китти! Мы идем сейчас выбирать падуб, так что мне надо положить мое письмо на поднос. Я надеюсь, что у вас будет веселое Рождество. Мои поклоны Вам и папе.
Ваша преданная и любящая дочь Китти.
PS. Передавайте привет моей сестре Мэри.
Они вошли после сбора падуба, разрумянившиеся от холода и волнения.
Рейнолдс тихо ойкнула, забирая ветки падуба у Элизабет, которая первой перешагнула через порог.
– Колючий, Рейнолдс? – спросил Дарси.
– Да, сэр.
Когда они все уселись в ожидании чая, Дарси стал рассказывать:
– В наших местах существует поверье, согласно которому первый падуб, принесенный в дом, определяет, кто главенствует в семье весь наступающий год. Если он гладкий – хозяйка, если колючий – хозяин.
– Я никогда не слышала ни о чем таком прежде, – улыбнулась Элизабет. – Наверное, вы только что придумали это. – В ее темных глазах заискрилось лукавство.
Дарси в ответ только загадочно сверкнул глазами, но в их глубине затаилась нежная улыбка.
– Ой, нет, что вы, – запротестовала Джорджиана, – Фицуильям не стал бы обманывать. Это действительно правда… ну, люди верят этому… необразованные, конечно.
– Как я понимаю, ты хочешь сказать, что ты не веришь в эту примету? – заметила Элизабет.
Джорджиана замолчала.
– Я уверена, – настаивала Элизабет, – приметы срабатывают только для тех, кто в них верит. Ну, а ты Джорджиана, только честно, что ты сама думаешь?
– Я не знаю, – ответила девушка, смущаясь. Весь следующий час ее волновало одно: получалось невероятное – ее брат Фицуильям может и не главенствовать в доме. Она не заметила лукавого взгляда, которым обменялись ее брат и его жена.
Элизабет сознавала власть Фицуильяма над собой, но ей нравилось определять и свою меру власти над ним. Однако в тот момент это была простая игра. Она знала, что, окажись они тогда одни, он крепко обнял бы ее. Как весело было бы выскользнуть из его объятий и, пританцовывая, убегать, уворачиваясь от его преследования!
Дверь открылась, внесли поднос с чаем, а затем появилась и чета Гардинеров.
– Сколько же падуба вы собрали! – воскликнула миссис Гардинер.
После чая Элизабет отправилась вместе с Джорджианой в музыкальный салон, чтобы поиграть дуэтом на фортепьяно.
– Как я люблю прятаться за твое мастерство, Джорджиана. Ты такая умница.
– Не слишком-то. Мне жаль, что во время разговора мне не удается быть и вполовину такой умной, как вы.
– Под умом, как я понимаю, ты подразумеваешь дерзость.
– Нет! Что вы! Но все же никто не высмеивает Фицуильяма так, как делаете это вы. Он совсем не привык к этому.
– Я полагаю, он очень скоро привыкнет, – расхохоталась Элизабет.
– Я боюсь… Я боюсь, вы заставите его сердиться. – Думаю, время от времени так оно и будет.
Джорджиана судорожно прикрыла рот, а ее глаза расширились. Элизабет улыбнулась и поцеловала девушку в щеку.
– Супруги всегда ссорятся, Джорджиана, дорогая. Не бойся, я сумею справиться с этим и выживу. В проповедях нам говорят: кротко склони голову перед несправедливостью. Но не женщины пишут проповеди. Женщине лучше научиться отстаивать свои права, если она не желает заслужить неуважение своего мужа.
Джорджиана не спускала с Элизабет задумчивого взгляда. Она подумала, что Элизабет вряд ли заслужит неуважение Фицуильяма, тем более что тот не может резко измениться в своих чувствах. Элизабет засмеялась и указательным пальцем мягко разгладила морщинки на нахмуренном лбу Джорджианы.
– Дорогая моя Джорджиана, я не специально дразню Фицуильяма, у меня нет никакой разработанной линии поведения. Я смеюсь только тогда, когда не в силах удержаться от смеха. – Темные глаза Элизабет весело поблескивали, а на лице отражались и нежность к девушке, и легкая ирония. – Думаешь, он чувствует себя из-за этого несчастным?
– Ну, разумеется, нет. Я за всю свою жизнь не видела, чтобы он смеялся так часто, как в эти недели. – Джорджиана как завороженная не спускала глаз с Элизабет. Она чувствовала, что сама почти влюблена в жену брата. Она волновалась, чего-то боялась и была счастлива одновременно. Но за всем этим, где-то в глубине души, ее не оставляло неясное ощущение тревоги.
«Какая же я глупая, – думала она. – Ну чего же тут бояться?»
Китти же, наоборот, не испытывала ничего похожего на беспокойство, впрочем, в ее хорошенькой головке вообще мало что надолго задерживалось. Она отправила матери еще одно, последнее письмо из Пемберли.
От мисс Кэтрин Беннет миссис Беннет Пемберли.
Милая мамочка!
Мое пребывание в Пемберли почти заканчивается, и мне так много надо Вам рассказать.
Как я и думала, праздник у арендаторов получился много веселее. Мы надели наши самые теплые накидки и отправились во двор прямо в вечерних нарядах. Два лакея освещали нам путь. Балки были украшены падубом, и на стенах развесили все лампы, какие только есть в хозяйстве. Старики все еще сидели за столом, но молодежь собралась в круг, и все ждали начала танцев. Как хорошо я понимаю их нетерпение.
Элизабет танцевала с управляющим мистера Дарси, а мистер Дарси с его достопочтенной супругой. Какого-то юношу друзья подтолкнули ко мне, и он спросил, не потанцую ли я с ним. Все вокруг одобрительно закричали, когда я приняла его приглашение. Мама, это такой красивый парень, и он стоит любого красного мундира, но, боже мой, как же от него пахло конюшней! Нам все аплодировали так, будто мы выступали на лондонской сцене. Лиззи, мисс Дарси и я раздавали подарки детям. Потом все кончилось. Для нас, я имею в виду.
Я должна вернуться в Пемберли опять, с вашего разрешения, летом. Сюда приедет множество гостей, так как мисс Дарси пора выходить в свет. Лиззи задумала замечательный бал. Как весело тогда я проведу здесь время! Мэри может приехать тоже. Какая разница, где ей отсиживаться во время танцев, в Пемберли или в Хартфордшире?
Пожалуйста, передайте мою благодарность папе за то, что он позволил мне пожить в Лондоне с Джейн и Бингли. Мне там понравится больше всего на свете.
Тетя Гардинер сказала, что мне не следует надеяться проводить много времени с Лиззи в Лондоне, поскольку она будет очень занята. Лиззи надо будет часто выезжать в высшее общество ее мужа. Тетя считает, что друзья мистера Дарси будут думать, что он сделал большую ошибку, женившись на ней, когда мог составить много лучшую партию, и что Лиззи придется упорно трудиться, чтобы исправить это мнение. Боже, какую ерунду она говорит! Я завидую тому, как Лиззи проведет время зимой.
Только подумайте! На знаменитый бал Двенадцатой ночи, о котором мы читаем в газетах каждый год, поедет Ваша собственная дочь, мама! От графини Рирдон пришло замечательное выгравированное приглашение для Лиззи и ее мужа. Помощница модистки прибыла из Лондона, чтобы снять с Лиззи мерки и показать ей некоторые эскизы. Лиззи выбрала золотистый шелк, золотые бусинки и кисточки, мне до смерти хочется такие же!
Вещи для нашей поездки в Лондон уже начали упаковывать. Нам надо прибыть вовремя, чтобы Лиззи еще успела на примерку. Она наденет изумруды. Я отчаянно хотела приложить камни к шелку, но, увы, они хранятся у банкира в Лондоне.
Надеюсь, Вы с папой здоровы. Я едва вспоминаю мою жизнь в Лонгборне. Не знаю, когда я увижу Вас снова. Но думаю, когда-нибудь все же увижу.
Ваша любящая дочь Китти.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На второй день их пребывания в Лондоне Дарси все утро провел в карете, пока ливрейный лакей заносил их карточки его знакомым. В предыдущие сезоны он посылал на такой традиционный объезд только карету с лакеем, но его присутствие было обязательным для первого путешествия в свет карточек, с выгравированным на них именем «Миссис Дарси».
В каждый из отобранных домов лакей доставлял карточку. Дальше следовали соответствующие формальности. Если получатель оказывался в Лондоне, правила учтивости требовали прислать ответ на карточку уже на следующее утро и нанести визит в дом новобрачных.
Дарси сидел в карете, погруженный в тяжелые мысли. «Очень скоро станет ясно, кто из них ответит. – Его темные глаза потемнели еще больше. – Любой, кто оскорбит мою жену, не достоин моего внимания».
Вернувшись, он направился в музыкальную комнату, так как, проходя мимо двери, услышал пение Элизабет и Джорджианы. Тусклые лучи зимнего солнца, проникавшие сквозь высокие окна, освещали комнату. Джорджиана играла на фортепьяно и пела, ей тихонько подпевала Элизабет. При появлении брата девушка от неожиданности вздрогнула, широко раскрыла глаза и прекратила петь, хотя ее пальцы продолжали играть.
Элизабет же не пропустила ни ноты. Музыка продолжалась. Дарси сел так, чтобы видеть лицо жены. Элизабет пела легко и непринужденно. Слушатели всегда восхищались ее милым голосом с тех пор, как она шла еще совсем ребенком, – неповторимое обаяние ее манеры исполнения доставляло всем особое удовольствие. Она любила музыку и искренне делилась этой любовью с другими.
А теперь Элизабет пела для него, и он забыл свои тяжелые мысли, которые растворились в ее пении.
После ленча они просматривали список театральных постановок, когда лакей объявил о приходе миссис Фоксуэлл. В комнату вслед за слугой проворно вбежала дама. Коричневый шелк платья вздымался при каждом ее шаге.
Дарси пересек комнату навстречу миссис Фоксуэлл и тепло поздоровался с ней.
– Надеюсь, вы извините меня, мистер Дарси, но мне недостало терпения ждать до завтра, чтобы повидать вас.
У миссис Фоксуэлл было несколько мужеподобное лицо, ее нельзя было назвать красивой. Она тепло улыбалась мистеру Дарси, и Элизабет отметила намек на склонность к едкому юмору во взгляде ее небольших кофейного цвета глаз.
После того как ее представили, после приличествующих случаю взаимных комплиментов, а также поздравив хозяев, миссис Фоксуэлл села. Ее внимательные глаза вскоре заискрились от удовольствия.
– Боже мой, миссис Дарси! – воскликнула она, спустя пятнадцать минут. – Вы заставите меня совсем не вспоминать о приличиях и просидеть у вас вечность, до того мне с вами приятно. Я уже забыла о другой цели своего визита. Сегодня вечером мы с мистером Фоксуэллом пригласили к себе друзей на обед. Надеюсь, вы не заняты? Мой муж уехал по делам на целый день, и я полагаю, он даже не знает о вашем приезде в город. Какой сюрприз для него!
– Приятный, я надеюсь, – заметила Элизабет.
– Уж в этом я не сомневаюсь. Он всегда очень радуется возможности провести время с вашим мужем, и я не вижу повода, чтобы он стал возражать против вас. – С этими словами миссис Фоксуэлл поднялась, распрощалась и ушла.
– Мне она очень понравилась, – сказала Элизабет. – Буду с нетерпением ждать случая узнать ее лучше. У нее интеллигентные манеры и есть чувство юмора, а это уже обещает многое.
Она повернулась к Джорджиане, счастливой и радостно возбужденной, словно и она была включена в число приглашенных.
– Джорджиана, дорогая, нам придется отложить J наше посещение театра.
– Я не возражаю, Элизабет. Мне хочется, чтобы вы 1 хорошо провели время. Я же не одна.
Джорджиану на самом деле вовсе не расстраивала мысль о том, что ей предстоит проводить многие вечера со своей компаньонкой, одинокой вдовой, пока ее брат и невестка будут уходить на светские приемы. Совсем скоро, слишком скоро, и ей придется выезжать в свет, и вот при этой мысли ее охватывал настоящий ужас.
Когда миссис Фоксуэлл вернулась домой, муж вышел из библиотеки.
– Дорогая, ты вернулась, наконец! Зайди сюда на минутку. У меня для тебя новость.
– Новость, Фоксуэлл?
– Моего брата нужно как можно скорее уговорить принять сан.
– Разве это новость? Эта проблема мучает нас уже на протяжении трех лет.
– Так оно и есть, но я узнал из надежных источников, что приход, обещанный ему, может освободиться очень скоро.
– Ах! Вот это уже действительно новость. Мы можем отложить изучение вопроса до ухода наших гостей? – Она направилась к двери. – У меня едва хватит времени одеться. А до этого мне надо распорядиться, что будут еще гости.
– Только одна гостья, моя дорогая миссис Фоксуэлл. И как это получается, что я никогда не могу удивить тебя?
Миссис Фоксуэлл удивленно повернулась к нему:
– О чем ты?
– Леди Кэтрин будет одна.
– Леди Кэтрин?
– Леди Кэтрин де Бёр, конечно. От кого, как ты думаешь, узнал я эту новость? Она окликнула меня из своей кареты, и я подбежал к ней покорно, как собачонка. Какая удача пригласить ее обедать до того, как Дарси приедет в Лондон. Нам будет чудовищно сложно, пока все они будут в Лондоне.
– Чудовищно сложно нам будет уже сегодня вечером! – воскликнула она. Веснушки резко выделялись на ее побледневшем от гнева лице. – Ну почему ты так упорно вмешиваешься в мои дела?
– Уф, – вспыхнул мистер Фоксуэлл. – Мистер и миссис Дарси в Лондоне и обедают с нами сегодня вечером?
– Да. – Миссис Фоксуэлл сердито развернулась и направилась к двери.
Он бросился вслед за ней:
– Дорогая, все будет хорошо. Я напишу Дарси записку. А еще лучше, я сам поспешу в Бругхем-плейс.
– Слишком поздно, разве тебе непонятно? Мы не можем ничего отменить. Для миссис Дарси это первое приглашение в сезоне. Одинаково невозможно отказать леди Кэтрин из-за них. Придется как-то расстараться.
Всегда бесстрашная в обществе, Элизабет испытывала радостное нетерпение, когда они с Дарси под руку проследовали за лакеем по широкой дубовой лестнице. Она пожала руку мужа, и он еле заметно кивнул ей. Двери открылись, и прозвенел голос лакея:
– Мистер и миссис Дарси.
Все в гостиной обернулись к двери, и беседа почти сошла на нет. Двадцать четыре пары глаз были прикованы к Элизабет Дарси. Хозяйка дома стремительно возникла перед ними, за ее спиной маячил мистер Фоксуэлл. Дарси представил друга жене.
– Миссис Дарси! – воскликнул тот. – Я очень рад познакомиться с вами. Я искренне желаю вам обоим счастья, хотя у вас его предостаточно и без моих пожеланий.
Все в его лице кого-то напоминало Элизабет: едкий юмор в теплых кофейного цвета глазах, болезненный цвет лица и тонкие каштановые волосы. Конечно, он был похож на свою жену!
Дарси оглядел комнату и наткнулся на хмурое лицо своей тети, леди Кэтрин де Бёр. С холодной учтивостью он поклонился в ее сторону. Она не соизволила ответить ему.
– Ах, а вот и мой отец, – сказал Фоксуэлл, когда они повернулись к пожилому джентльмену, пересекающему комнату. Дарси спокойно предупредил Элизабет:
– Здесь леди Кэтрин. У камина.
– Боже мой, нет!
– Боюсь, я разочарую тебя. Она только что не ответила на мой поклон, притворившись, будто не замечает меня.
– О, дорогой мой! – Она коснулась его руки. Он накрыл ее руку своей.
– Не давай ей другой возможности причинить тебе боль и создать проблемы для миссис Фоксуэлл.
Элизабет оправилась от первого потрясения и стала I спокойно знакомиться со старшим мистером Фоксуэллом, в то время как младший пытался объяснить ситуацию своему другу:
– Дарси, мой дорогой. Я очень виноват перед тобой.
– Не беспокойся, Фоксуэлл, – пожал плечами Дарси. – Такая нежелательная встреча была неизбежна.
– Но я искренне сожалею, что она произошла в доме моего отца.
Дарси снова недовольно пожал плечами, и оба друга присоединились к беседе Элизабет со старшим Фоксуэллом и миссис Фоксуэлл.
– Миссис Дарси, я собирался съездить в Хартфордшир, чтобы познакомиться с вами, но Дарси отговорил меня.
– И правильно сделал, – прервал его отец. – Какой толк был бы мистеру Дарси от показа такого говоруна и пустомели перед его новыми родственниками?
– Я должен возразить, сэр! – воскликнул сын. – Говорун, возможно, и правильное определение, но я совсем не пустомеля. – Он повернулся к Элизабет: – Мне еще представится возможность убедить вас в моей рассудительности, поскольку я имею честь отвести вас к столовую.
По знаку своей невестки старший из мужчин направился к леди Кэтрин, чтобы сопроводить ее в столовую.
Предлагая Элизабет руку, сын сказал:
– Я высоко ценю возможность пожертвовать эту честь моему благородному родителю.
Элизабет была слишком умна, чтобы не понять иронии.
Узкая длинная столовая, богато украшенная лепниной (старика невозможно было убедить что-нибудь переделать), была хорошо освещена. Свет от выставленных в канделябры свечей дополнялся искрящимися бликами от столового серебра. Под приглушенный гул многочисленных голосов и позвякивание ножей Элизабет отвлекла мистера Фоксуэлла от темы ухаживания Дарси.
Вместе со сменой приборов после первой перемены, как это всегда бывает, разговор плавно перетек в другое русло.
– Неохотно, но я смиряюсь с необходимостью удовлетворить любопытство наших соседей, – сказал ей мистер Фоксуэлл. – Разрешите мне представить их вам?
После представления и обмена любезностями Фоксуэлл снова вернулся к волнующей его теме ухаживания мистера Дарси, на сей раз с участием более широкой аудитории.
– Матримониальные вопросы не следует улаживать в глубинке, вдали от доброжелательного, но неусыпного ока друзей.
– Хартфордшир не слишком уж глубинка, мистер Фоксуэлл.
– Давайте не переходить на споры по вопросам географии, моя дорогая миссис Дарси. Я всего-то хочу немножко попробовать на вкус ваши секреты. Вы можете довериться мне.
– Довериться вам, да, да! Не сомневаюсь, что, попробовав на вкус, вы позже захотите, чтобы это блюдо подали на обед.
Смех, который эта острота вызвала у соседей, подтвердил проницательность Элизабет.
– Дарси, – вскричал Фоксуэлл, заставив замолчать всех за столом, – твоя жена всегда так бессердечна?
– Боюсь, что да, Фоксуэлл, если того требуют обстоятельства.
– Ее нельзя назвать бессердечной, мистер Фоксуэлл, – пробудилось чье-то остроумие. – Она вышла замуж за Дарси. Это, если хотите, явный акт милосердия.
– Кто бы сомневался, – проговорил Дарси с улыбкой.
Новый взрыв смеха и возглас «Красиво сказано, сэр!» почти заглушили категоричное «Гм!» с той половины стола, где сидела леди Кэтрин.
Когда миссис Фоксуэлл встала, подав сигнал дамам удалиться, Дарси бросил взгляд на Элизабет. В гостиной, где будут одни дамы, ей придется выдерживать противостояние его тетушки. Она ответила ему своей мимолетной загадочной улыбкой. Никогда раньше он не оставался на портвейн с такой неохотой.
Войдя в гостиную, леди Кэтрин тут же потребовала поставить ей кресло у камина. Элизабет не спеша направилась к фортепьяно, намереваясь взглянуть на ноты. Ее перехватила миниатюрная дама, которая сидела около нее во время обеда.
– Миссис Дарси, я с таким наслаждением беседовала с вами за столом. Умоляю, давайте выпьем кофе вместе и еще немного поговорим.
– С превеликим удовольствием, миссис Куртни, – согласилась Элизабет, и они, взяв чашки с кофе, уселись на небольшой диванчик.
Раньше Элизабет не доводилось вести беседу с подобными женщинами – ироничными и серьезными одновременно, с дивным озорным обаянием, которое умеряло колкость их слов. Другие дамы подсаживались к ним, привлеченные остроумием обеих собеседниц. Только немногие женщины постарше, возможно, не все искренне, продолжали оказывать внимание леди Кэтрин.
Войдя в гостиную, Дарси нашел Элизабет занятой оживленной беседой и совсем позабывшей о присутствии его тети. К тому же она уже могла представить мужу свою новую знакомую – миссис Куртни.
Со своей стороны леди Кэтрин могла утешить себя тем, что другой племянник, гостивший у нее в Лондоне, не смог принять приглашение на этот прием. Она сомневалась, что ей удалось бы удержать полковника Фицуильяма вдали от жены его кузена. Она обратила свой холодный негодующий взгляд на Элизабет.
– Миссис Дарси, похоже, отлично поладила с миссис Куртни, – заметила одна из ее собеседниц. – Миссис Куртни – обворожительна! И какой контраст с ее тетушкой, маркизой.
Леди Кэтрин медленно повернула свою величественную голову к говорившей, и та нервно замерла.
Старший мистер Фоксуэлл провожал леди Кэтрин до холла. Ее милость остановилась на лестничной площадке и повернулась к нему.
– Я беседовала с вашим старшим сыном сегодня, сэр. Я сказала ему, что приход, который я могу счесть подходящим для передачи вашему младшему сыну, мистеру Реджиналду Фоксуэллу, может стать вакантным в любую минуту.
– Конечно, ваша милость, он не замедлил передать мне ваши слова. Само собой разумеется, мы сверх всякой меры благодарны вам за ту огромную доброту, которую вы проявили по отношению к моему мальчику.
– Я еще никак не проявила своей доброты, мистер Фоксуэлл. Я только сказала, что есть приход, который я могу счесть возможным отдать.
– Леди Кэтрин, что касается этого прихода, – мистер Фоксуэлл-старший тщательно подбирал слова, – мы с вами давно условились считать это определенной договоренностью между нами. Моему сыну уже почти двадцать четыре года, и он добился значительных успехов на этом поприще. Ему уже поздно искать себе иное применение.
– Это ничего не будет для меня значить, если появится более благодарный кандидат.
– Реджиналд признателен вам и всегда превозносит вашу доброту.
Леди Кэтрин стукнула палкой в пол:
– Но что его семья, сэр?! Мне не нравится видеть в домах, до посещения которых я снисхожу, своего племянника, который опозорил дом Мэддерсфилдов. Не воображаете же вы, что мой брат, лорд Мэддерсфилд снизойдет до него теперь?
– Мне так жаль, мадам, что я самостоятельно не занимался этим вопросом. Я не имел никакого намерения доставить вам огорчение. Приглашение людей, о которых вы ведете речь, явилось совершенным недоразумением. Я смиренно прошу вашего прощения. Этого никогда больше не повторится.
Леди Кэтрин выпрямилась во весь свой весьма внушительный рост и изрекла:
– Этого больше не повторится, поскольку ваш сын никогда больше не станет признавать свое знакомство С этим… джентльменом…
Мистер Фоксуэлл побледнел.
– Они дружат с самого детства. Эти узы не слабее братских чувств. Разве мы не можем прийти к какому-то компромиссу?
– Мистер Фоксуэлл! Вы забыли, кто я? Я никогда не иду на компромиссы. Представьте мне доказательство нашего решения до завтрашнего вечера. Спокойной вам ночи, сэр.
Вскоре уехала и чета Дарси.
– Вечер удался, Элизабет, – довольно вздохнул Дарси, когда они уже сидели в карете.
– Мне тоже все очень понравилось. Скажи, мистер и миссис Фоксуэлл связаны только браком?
– Ты права, они очень похожи. Они кузены, и с самого рождения были предназначены друг для друга.
– Все как у тебя?
– Да. Среди моих близких друзей только Бингли женился по собственному выбору.
– А Фоксуэллы счастливы, как ты считаешь?
– По-своему, да, как мне кажется. Фоксуэллы пришлись тебе по душе?
– Да, хотя я несколько озадачена.
– Чем же? – Он словно подтрунивал над ней. Или ей это показалось из-за бликов света, бросаемых в карету уличными фонарями?
– Мистер Фоксуэлл кажется мне немного… неортодоксальным. Как так случилось, что вы с ним столь близко подружились?
– Мы знакомы с самого первого дня в школе, всего через несколько недель после кончины моей матери. Он был единственным, из-за кого я сумел вытерпеть тот первый семестр. – Он взял ее руку и продолжал: – Фоксуэлл может показаться несколько эксцентричным, если бы он извинил мне это слово. Однако я настолько привык к его стилю общения, что мне кажется порой, будто я реагирую на его душевные порывы, а не на сказанные им слова. Еще будучи ребенком, он был способен на большую доброту.
Ее руки согрелись в его ладонях. Он вдруг признался, скрытый полумраком:
– Элизабет, ты единственная, к кому после детских лет потянулась моя душа, непроизвольно и без всяких усилий, будь то в любви или в дружбе.
Что она могла сказать в ответ? Да и надо ли? После отъезда последнего из гостей Фоксуэллы присели немного отдохнуть в гостиной.
– Миссис Дарси просто очаровательна. Она умная и милая, – сказал Фоксуэлл.
– В подобных случаях они, как правило, такими и бывают, Фоксуэлл. Не ожидал же ты, что она окажется пугалом, я полагаю.
– Мне казалось, она понравилась тебе, дорогая.
– И даже очень понравилась. Она станет занятным дополнением к нашему кругу.
– Я помню, как ты очаровала меня. – Фоксуэлл блаженно улыбнулся жене.
– Какая ерунда, Фоксуэлл. Я никогда не была очаровательной.
Заметив, что ее свекор не высказал ни одного из привычных для него едких замечаний, она удивленно посмотрела на него. Он был бледен и тревожно хмурился.
– Вам нехорошо, папа?
– Мои дорогие, произошло нечто такое, что сильно обеспокоило меня. – Он пересказал им свой разговор с леди Кэтрин.
– Впервые слышу о подобном произволе! – вскричал его сын. – Она не может так поступить. Всем известно, что она обещала этот приход Реджиналду.
Его отец согласно кивнул:
– Я привык думать, что такой шаг слишком постыден для ее милости, чтобы она могла предпринять нечто подобное.
– Существуют ли какие-нибудь законные средства противостоять ей в этом вопросе, папа? – уточнила миссис Фоксуэлл.
Он покачал головой:
– Я просмотрю всю свою переписку с ней завтра, но я почти уверен, что она никогда не ставила своего имени под предложением в письменной форме.
– Наглость ее милости не поддается оценке, отец! – вспыхнул сын. – Как она это себе воображает? Я что, должен отворачиваться, проходя по лестнице мимо своего друга? Встречаясь с ним на улице, отвечать на его дружеское приветствие надменным взглядом?
– Но как еще твой брат сумеет пробиться на церковном поприще без покровительства? Что остается ему тогда, кроме армии? Он такой дуралей, что месяца три поухлестывает за какими-нибудь наследницами, а потом сбежит с первой же хорошенькой гувернанткой.
– Не такой уж Реджиналд дурак, отец. Старик пристально посмотрел на старшего сына.
– Ну, ладно, – согласился тот, – конечно, он немного импульсивен.
Его отец фыркнул:
– Я пошлю за ним завтра, и посмотрим, можно ли] что-нибудь еще сделать. Вдруг ему как-то удастся поладить со своей патронессой.
После этих его слов в комнате воцарилась тишина. Поймав долгий и печальный взгляд отца, молодой человек вспыхнул:
– Я надеюсь, вы не попросите меня отступиться от Дарси, сэр.
