Текст книги "Гордость и предубеждение-2"
Автор книги: Хелен Холстед
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Миссис Куртни внимательно наблюдала за лицом Элизабет, когда вводила в дом леди Инглбур, и действительно, Элизабет была поражена увиденным. В холле свет буквально брызгал в глаза с двух огромных, напоенных солнцем полотен с морскими пейзажами. Над верхней площадкой лестницы висела огромная картина, изображающая необыкновенный лес, который, казалось, был вполне реальным, с его глубокими фиолетовыми тенями. Гостиную отличала изящная простота; обстановка была самая лучшая, но она служила лишь простым фоном для демонстрации современного искусства ее милости.
– Вам интересны мои картины, миссис Дарси? Вы изучали искусство?
– К сожалению, я не отличаюсь способностями в этой области, и, проводя жизнь почти исключительно в Хартфордшире, я не имела возможностей посещать выставки.
– Превосходно! – гаркнула хозяйка дома. – Бессмысленная мазня современной молодой женщины может быть лишь жалкой имитацией искусства, которое умерло годы назад. Или должно было умереть.
– Мне жаль слышать, ваша милость, что многие молодые дамы бесплодно расходуют свою энергию.
Темные глаза Элизабет спокойно встретились с пронизывающим взглядом маркизы.
– Ха! Ха! Идите со мной, – приказала она.
На стене будуара висела странная картина – существо, сотканное почти из одного только света, появлялось из темной пещеры.
– Рождение души, – пробормотала Эмилия.
– Жаль, свет обычно тускнеет и гаснет, – сказала ее тетушка. – Некоторые художники способны видеть за границами простых форм окружающих их предметов. И обладают даром делиться этим видением с нами.
Элизабет говорила мало. И хотя она зачарованно разглядывала картины, выполненные в стиле, о котором она только читала, она чувствовала себя не в праве оценивать их.
Ее поразили два пейзажа, висевшие рядом, похожие и вместе с тем совершенно разные. На миг у нее перехватило дыхание – она увидела изображенный на картинах вид с того самого Дербиширского холма, куда они поднимались с мужем.
– Эти картины изображают одно и то же место в Дербишире, – сказала она. – Но разное освещение и разное время года заставляют воспринимать их как два совершенно разных пейзажа. На одной картине пустошь внушает лишь мрачные мысли, на другой – приводит в восторг своей первозданностью.
Пожилая женщина резко взглянула на собеседницу, заподозрив скрытый смысл в ее замечаниях, и лишь сухо сказала:
– Зрители, безусловно, также имеют свое собственное личное восприятие.
– Вы так думаете, мадам? – с насмешливым сомнением в голосе уточнила Элизабет. – Полагаю, подобное возможно… в некоторых случаях.
Что-то игривое в находчивом ответе Элизабет смягчило его дерзость, и леди Инглбур засмеялась, хотя ее отрывистый смех больше напоминал резкое лающее покашливание.
– Надеюсь, вы оставите вечер следующего вторника свободным, миссис Дарси. В этот день я устраиваю у себя небольшие сборища. Я пошлю вам записку с напоминанием.
Вернувшись домой, Элизабет нашла Дарси в библиотеке. Она беззаботно рассказала ему о приглашении и узнала от него, что только что получила доступ в один из самых элитарных салонов в Лондоне.
– Не может быть! – удивилась она. – Знаменитый салон ее милости посещают только синие чулки и писатели.
– Главным критерием для нее, как мне кажется, является решительная легкость в беседе и гибкость ума.
– Звучит устрашающе. Но, думаю, нам там понравится.
– Я очень сомневаюсь, любимая, что маркиза даже подумать могла пригласить и меня.
– Если так, я откажусь. – Его спокойствие удивило ее, но сама она возмутилась немало. – Было бы крайне нелюбезно со стороны леди Инглбур приглашать только одного из нас на вечер.
– Ничего оскорбительного в этом нет, Элизабет. Леди Инглбур известна своим полным пренебрежением к брачным узам тех, кого она вводит в свой круг.
Элизабет опустилась в кресло напротив мужа:
– Тогда я предпочту остаться дома с тобой и Джорджианой.
– Я очень рад, что ты это сказала, Элизабет. Тем не менее мы будем время от времени получать отдельные приглашения, и от некоторых из них отказываться вовсе нельзя. Я убежден, что твое беспокойство по поводу моих чувств не должно быть причиной отказывать себе в этом удовольствии.
Дарси замолчал, потом поднялся и подошел к ее креслу. По выражению лица Элизабет он понимал, что убедить ее не составит труда. Ей хотелось пойти к маркизе, с ним или без него. И он добавил:
– Дорогая моя, знакомство с маркизой может стать бесценным для тебя.
Элизабет вскочила с места. Они стояли друг против друга, и мерцающий свет камина освещал их лица.
– Меньше всего на меня может подействовать такой довод, как этот! Разве ты этого не знаешь?!
– Но ты же не станешь отрицать влияние ее милости в обществе?
– Я не стану ей льстить!
– Знаешь, Элизабет, я терпеть не могу низкопоклонство. Но существует разница между заискиванием перед титулованной особой и признанием бесспорного факта, что знакомство с этой незаурядной женщиной может оказать тебе неоценимую услугу в светском обществе.
– Уволь меня от таких бесспорных фактов. Я не желаю значимости, приобретенной таким путем, и я не стану подходить к своим знакомствам и дружеским симпатиям с такой точки зрения. Я твоя жена, и этого для меня предостаточно.
– Именно потому, что ты моя жена, я не принимаю твоего отказа от оказанной тебе чести.
Его слова, казалось, эхом вторили сердитому предсказанию леди Кэтрин по поводу их брака: «Вы намеренно обрекаете его на презрение света». Элизабет тогда отказывалась верить гневному выпаду леди Кэтрин, но ее потрясло вызывающее пренебрежение, выказанное ей сэром Грэмом. И все же она отказалась мириться с тем, что ее значимость измерялась по шкале общественного мнения весомостью ее знакомств и связей.
– Я не узнаю тебя сейчас, мистер Дарси. (На самом деле она узнавала его очень хорошо, но она-то считала, что эта его сословная гордыня осталась в прошлом.) Я не думала, что ты так стремишься поднять мнение обо мне в глазах света.
Искры ее ярости воспламенили его гнев.
– Ты напомнила мне о моих чувствах, и мне следует начать оправдываться, как я полагаю? – Он встречал ее огонь льдом.
Дарси внутренне вздрагивал от выразительности ее губ в гневе.
– Значит, ты отказываешься от своих слов, что патронат маркизы может немного уравновесить отсутствие у меня социальной значимости?
– Нет никакого смысла отрицать это. Леди Инглбур – одна из самых по праву знаменитых женщин в Лондоне, а вовсе не одна из многих знатных дам высшего общества. То, что она отметила тебя своей благосклонностью, большая честь. Элизабет, я только желаю защитить тебя.
– От чего же, сэр? – проговорила Элизабет тихо и кротко, но в ее прекрасных глазах вспыхнуло презрение. Дарси сдерживал свой гнев, и она знала это, но провоцировала его. – От оскорблений неотесанных баронетов? – Выкрикнув это, она выдала себя с головой, показав пальцем, что самолюбие ее было уязвлено намного сильнее, чем казалось Дарси, но он слишком кипел от гнева, чтобы осознать это.
– Ручаюсь тебе, – холодно произнес он, – что сэр Грэм Истон пожалел о своем поспешном выпаде прежде, чем наступило утро. Он отчаянно пытается восстановить утраченные позиции в обществе.
Она недоуменно посмотрела на мужа, но промолчала, и он объяснил:
– По бальному залу прокатился слух, что тебя отметила своим вниманием маркиза. Все вокруг откровенно поздравляли меня, в то время как он оскорбил тебя.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты ожидала добиться такого успеха на балу? Если да, то тебе неизвестна затаенная жестокость, вырывающаяся наружу, когда свет – назови его высшим обществом, не важно – одержим стремлением защитить твердыни своего социального статуса.
– Тогда все они глупцы. – Она искала способ спуститься вниз с пика, которого достиг ее гнев.
– Конечно, но все же это то общество, внутри которого мы с тобой существуем.
«Проклятая гордость! И откуда она в ней?» – думал Фицуильям. И все же он только сильнее любил Элизабет за это.
– Элизабет, нет ничего, чем бы я не мог пожертвовать ради тебя. – Его гнев достиг своего предела.
– Ты уже пожертвовал хорошим отношением и вниманием своих родственников и знакомых, – не удержалась Элизабет. – Мне невыносимо сознавать, что ты мог бы почувствовать, что тебе приходится жертвовать и своей честью.
– Только не честью, Элизабет. – Он шагнул к окну, посмотрел на скованную холодом улицу, потом снова повернулся к жене, освещенной мерцающим светом огня в камине. Щеки ее пылали. Ему еще столько предстояло узнать о ней. Его гнев стал таять.
– Я знал, что вызову возмущение семьи своей женитьбой, хотя и недооценил их жестокости. Но, родная моя, ты научила меня уважать и ценить тебя превыше § всего этого. Я откажусь, без всякого сожаления, от дружбы с любым представителем моего круга, который не выказывает тебе должного уважения. Когда я вижу, как тебя оценили те новые друзья, которых ты себе приобрела, я понимаю, что их дружба защищает тебя, заставляя замолчать злопыхателей.
Внезапное подозрение заставило ее заговорить.
– Выходит, и доброта леди Рирдон тоже объясняется интересом ко мне маркизы?
– Леди Рирдон? – переспросил он. – Разумеется, нет. Я никогда не сомневался в ее дружбе. Вижу, я напрасно тебя огорчил. Прости меня, это все мой неуправляемый характер.
– Нет. Это из-за того, что я рассердилась. Я бы не вынесла мысли, что графиня лицемерила, когда заезжала вчера.
.– Что она говорила, Элизабет?
Элизабет пришлось глубоко вздохнуть, чтобы справиться с чувствами.
– Говорила, что она знала твою маму лучше, чем кто-либо другой на всем белом свете; и у нее нет сомнений, что леди Анна Дарси, будь она жива, очень скоро стала бы уважать меня и полюбила бы.
– Разве могло быть иначе, если бы она узнала тебя?
– Леди Рирдон добра ко мне в память о твоей маме. Я не претендую на многое, но ее слова значат для меня больше, чем я могу выразить.
У Элизабет задрожали руки. Он крепко сжал их.
– Мы поссорились, родной мой.
– Но мы убили этого дракона? – спросил Фицуильям.
– Думаю, мы воевали с его тенью. – Она отвела взгляд в сторону, потом медленно повернулась к нему. Улыбнувшись и вздернув подбородок, Элизабет сказала:
– Я буду иметь в виду, если леди Инглбур не остынет к этой странной дружбе, что она – полезная связь. Я научусь, в виде исключения, принимать это в расчет и дорожить этим.
– Я уверен в твоем благоразумии, – сказал он, стараясь в этот момент мыслить здраво.
– Очень небольшое исключение…
– Конечно, никто не призывает тебя идти на компромисс, когда дело касается чувства собственного достоинства.
– …но только до тех пор, пока она мне интересна, – лукаво продолжила Элизабет.
– Интересна? И только она? – рассмеялся Дар-си. – .Разве тебе не любопытно принять участие в блестящей и остроумной беседе, которую ты вряд ли найдешь в другом месте?
– Разумеется, это интригует меня в первую очередь, даже помимо моей воли. – В ее глазах отразилось волнение, и в своей озабоченности она не заметила легкой иронии в его улыбке. Он хотел было обнять жену, но тут в библиотеку вошел лакей.
– Мистер и миссис Хёрст, мадам, и мисс Бингли. Я провел их в гостиную.
– Пожалуйста, скажите им, что я сейчас выйду. Лакей удалился.
– Ну, вот и занятное завершение нашего утра.
Эти две дамы, ожидавшие их в гостиной, были старшими сестрами Чарлза Бингли. Мисс Кэролайн Бингли, рослая и красивая молодая женщина, держалась так, что ни у кого не оставалось сомнений – она самого высокого мнения о себе.
Кэролайн сопровождали сестра Луиза и муж Луизы мистер Хёрст. Все трое воплощали собой моду и стиль, как в одежде, так и в манерах.
– Кажется, прошла уже целая вечность со времени вашей свадьбы! – провозгласила мисс Кэролайн. – И как быстро пролетели дни и недели!
– Вы правы, – отреагировала Элизабет.
– Такое было счастливое время. Я никогда не испытывала столько радости, как в тот день, когда обе наши семьи объединились и я смогла наконец назвать вашу сестру Джейн и своей сестрой.
– Мне приятно слышать это, – сказала Элизабет, хотя слово «удивительно» вместо «приятно» было бы ближе к действительности. – Вы виделись с Джейн и Чарлзом после приезда в Лондон?
– Мы ждем их к себе сегодня, после того как мы побудем у вас, дорогая миссис Дарси.
Мистер и миссис Хёрст присоединились к ней со своими поздравлениями и пожеланиями. Затем мисс Бингли обратилась к Дарси:
– Мистер Дарси, а где наша дорогая Джорджиана? Мне не терпится повидать ее.
– У моей сестры в данный момент урок музыки. Уверен, она не станет возражать, если вы подождете ее немного в музыкальной комнате. Он начал вставать, но нетерпение Кэролайн не достигло степени, достаточно интенсивной, чтобы заставить ее покинуть гостиную.
– Вижу, что вы сделали некоторые милые изменения в обстановке, миссис Дарси, – сменила тему миссис Хёрст. – Я не припоминаю, чтобы я видела этот восхитительный шкафчик в прошлом сезоне.
Ее муж приподнял себя из кресла и подошел к инкрустированному предмету интерьера, о котором зашла речь. Он вставил монокль, чтобы обследовать инкрустацию на верхней полке.
– Действительно премилая вещица, – оценил он.
– Мы очень дорожим ею, – сказал Дарси. – Это подарок леди Рирдон Элизабет.
Мистер Хёрст одобрительно хрюкнул, выражая этим оценку сего факта. Кэролайн с горечью посмотрела на шкафчик. По правде говоря, она еще не успела приучить себя к мысли, что Дарси женился.
«А могло быть подарено мне, – подумала она. – И мало того, я бы выбрала для него место получше!»
– Очаровательная вещица, миссис Дарси, – сказала она вслух. – Изысканный подарок от очень любезной дамы.
– Вы правы, – согласилась Элизабет. – Леди Рирдон была очень внимательна ко мне.
– Этого и следовало ожидать, – заметил мистер Хёрст, потрясая Элизабет своей неожиданной галантностью. – Как же иначе? Гм-м!
Она не успела ничего ответить, поскольку в этот момент объявили о приходе мистера и мисс Уиттэйкер. Элизабет удивленно посмотрела на Дарси, так как он никогда не упоминал их среди своих друзей. Фицуильям только пожал плечами.
Мисс Бингли тревожно вспыхнула, поскольку красоту, богатство и связи мисс Уиттэйкер обсуждал весь Лондон, и она представляла угрозу для нее. Но потом она вспомнила, что Дарси уже женат.
Мисс Арабелла Уиттэйкер знала, как войти в комнату; ею невозможно было не восхищаться. Она элегантно поздоровалась с хозяевами, затем повернулась, чтобы по очереди поприветствовать остальных. С ними она познакомилась еще предыдущей зимой.
Кэролайн отметила изящные линии жакета Арабеллы, кисточки, украшавшие жакет тоже очень мило свисали. Потом она переключила свое внимание на ее брата. Подумала, как приятна его наружность и как изыскан наряд.
Мистер Уиттэйкер царственно развлекал других визитеров подробным рассказом о бале, в то время как его сестра, идеальный партнер для рассказчика, вставляла некоторые забавные реплики и уточнения.
– Миссис Дарси читала сонет, на ходу исправляя некоторые ошибки, сделанные негодником конферансье.
– Мистер Уиттэйкер, – вставила замечание Элизабет, – две строчки посредственных стишков едва ли называются сонетом.
– Мадам, из-за приема, который был оказан вашему исправленному варианту, он войдет в историю озорства Двенадцатой ночи как сонет, достойный поэта. – Элизабет с улыбкой взглянула на Дарси, но тот впал в то мрачное расположение духа, когда начисто лишался чувства юмора.
– Я искренне надеюсь, что вам понравилось на балу, миссис Дарси, – сказал мистер Уиттэйкер.
– Благодарю вас, мистер Уиттэйкер, я получила удовольствие.
Кэролайн Бингли повернулась к Дарси:
– Я едва смею надеяться, что вам, мистер Дарси, понравилось там. Я очень симпатизирую вашим взглядам об утомительности балов, – сказала она.
– Благодарю за сочувствие, мисс Бингли, – ответил он после минутного раздумья. – Могу отметить, что в этом году мне впервые по-настоящему понравился бал Двенадцатой ночи.
– Мы будем обедать с леди Инглбур сегодня вечером, миссис Дарси. – Мечтательные интонации мисс Уиттэйкер поплыли в воздухе. – Милая миссис Куртни тоже будет там. Насколько я понимаю, вы утром должны были повидаться с маркизой.
– Ее милость оказала мне любезность своим приемом.
– Она сама доброта… когда находит кого-то приятным. Она специально посетила этот бал, чтобы вывести племянницу маркиза в общество, – продолжила Арабелла. – И ужасно страдала там, поскольку не выносит разговоров с унылыми людьми, не говоря уж о том, что терпеть не может наблюдать, как они скачут в танцах.
– Тогда у нее есть нечто общее с мисс Бингли. Кэролайн не выносит глупости балов, – заметила Элизабет.
– Неужели я так и говорила! – воскликнула мисс Бингли… – Танцы вполне приемлемы, когда компания и беседа достойны.
– Наша тетя никогда не любила танцевать, полагаю, даже в юности, – уточнил Уиттэйкер.
– Так вы родственники леди Инглбур? – заинтересовалась Элизабет.
– Наш недавно умерший отец приходился ее милости братом, а ваша подруга миссис Куртни нам кузина, по ее сестре.
– Примите мои соболезнования по поводу кончины нашего отца.
– Вы очень добры. – Мисс Уиттэйкер подняла одну бровь, и ее брат сделал то же самое. На мгновение они стали до нелепого похожи. Потом, сообразив, что сильно задержались, изящная пара встала, распрощалась со всеми и отбыла.
– Маркиза Инглбур, ух-ты?! – произнес мистер Хёрст в очередном порыве красноречия.
Мисс Бингли услышала достаточно, и взгляда на сестру было довольно, чтобы вся компания тоже отбыла восвояси.
Кэролайн чувствовала себя не в своей тарелке весь следующий день, или почти весь день, и все время жаловалась Луизе:
– Я так стремилась побывать на балу в честь Двенадцатой ночи у леди Рирдон. Теперь уж нас никогда не пригласят туда, как я думаю. – Она мерила шагами комнату, и Луиза сочувственно улыбнулась сестре.
– Что этот мистер Дарси когда-либо действительно сделал для нас в обществе, Луиза? Если оглянуться назад, то окажется – ничего, если это хоть чуть-чуть требовало от него усилий.
– Моя дорогая Кэролайн, он едва ли мог приглашать нас к своим друзьям. А в его доме нам посчастливилось дважды встретиться с леди Рирдон прошлой зимой. Насколько я припоминаю, мы были довольны этой честью.
– Интересно, будем ли мы включены в другие подобные развлечения теперь, когда миссис Дарси станет составлять списки гостей.
– Ах, если бы мы проявляли к ней больше любезности, Кэролайн, – вздохнула Луиза.
– Куда уж любезнее, Луиза?
– Я говорю о начале нашего знакомства с ней еще в Хартфордшире. Боже милостивый, если бы знать, что мистер Дарси женится на ней!
– Вот уж точно, а я-то страдала от бессмысленного волнения прошлой зимой, считая, что мисс Уиттэйкер добивается его. А его симпатии уже были в другом месте.
– Выходит, дорогая Кэролайн, женитьба Дарси внесла успокоение в твою душу. – Луиза грациозно поднялась со своего места и села подле сестры на диван. – Что ты думаешь о мистере Уиттэйкере? Он унаследовал превосходное состояние и кажется интеллектуалом. Ты же ценишь интеллект в мужчине, разве не так?
Мисс Бингли погладила сестру по руке. Она отошла к камину и стала изучать свое отражение в зеркале над каминной полкой.
– Ценю достаточно в сочетании с хорошим состоянием. Если он наделен одним при отсутствии другого, я вижу, что должна принести жертву. – Она повернулась к Луизе с видом притворной святости. – Интеллект придется принести в жертву.
И две сестры с удовольствием понимающе расхохотались.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Мистер Беннет твердо намеревался не навещать Элизабет в Лондоне, пока она не проживет там по крайней мере недель шесть, но, соскучившись, сел в почтовую карету до Лондона и прибыл на Бругхем-плейс во вторник в полдень. Узнав, что дочери и зятя нет дома, он сказал, что подождет их в библиотеке, и устроился в кресле у камина с бокалом вина и книгой.
Мистер Беннет с удовлетворением огляделся вокруг. И хотя эта обширная библиотека не была такой уютной, как его обветшалая, в обстановке и расположении книг он увидел строгий мужской вкус. Он позвонил, чтобы ему принесли еще бокал вина.
Немного погодя дверь снова открылась.
– Папа!
– Ах, это ты, моя дорогая, – медленно поставив бокал с вином, мистер Беннет обернулся.
Элизабет подбежала и расцеловала отца.
– Не слишком-то ты торопишься возвращаться до мой, Элизабет.
Она уселась на ручку его кресла.
– Почему ты не сообщил мне о своем приезде?
– Мы не всегда придерживались подобных формальностей.
– Папа, но тогда мы жили в одном с тобой доме.
– Да, именно так, моя дорогая. Именно так.
– Как мама с Мэри?
– Твоя мать по-прежнему страдает нервами и находит тишину уже не такой приятной, как она надеялась. А Мэри ведет себя непривычно легкомысленно, поскольку ей приходится поддерживать беседу с матерью. Представляешь, по моим подсчетам, она произнесла всего лишь два-три нравоучения на прошлой неделе.
– Так мало? Я потрясена.
– Ее слишком смутили наряды, присланные тобой. Очень уж декольтированы и едва ношенные. Я оставлю без комментариев первый пункт ее сетований, но относительно второго… надеюсь, ты не тратишь впустую деньги своего мужа?
– Я трачу деньги так стремительно, как только могу, папа, но недостаточно быстро, чтобы удовлетворить его. Те платья оказались совершенно бесполезны для меня, поскольку мода сильно изменилась с осени, – рассмеялась Элизабет и добавила: – Пожалуйста, скажи Мэри, чтобы она сообщила мне, нужны ли ей еще платья, ведь моя горничная все, что я отсылаю Мэри, считает украденным у нее.
– Сомневаюсь, будто неодобрение Мэри простирается столь далеко. Она превосходно чувствовала себя на прошлой ассамблее, закрыв вырез платья кружевами, дабы спасти мораль Меритона от разложения. Она даже станцевала несколько танцев, к большому удовлетворению твоей матери, да и к ее собственному, если бы она призналась в этом. Элизабет рассмеялась:
– Ой, папа, танцующая Мэри, одновременно читающая религиозные наставления своему партнеру между фигурами, это такое заманчивое зрелище, что я почти желала бы оказаться там, чтобы посмотреть на это.
– Почти… но не совсем, – отметил мистер Беннет. – И это говорит мне о многом. Ты счастлива, моя Лиззи.
– Папа, как мне объяснить тебе? Да, я счастлива.
– Ладно, ладно, в общем, достаточно излияний, – страдальчески отмахнулся мистер Беннет.
– Папа, пойдем в гостиную, там наша небольшая семья ждет тебя. Еще пошлю записку Китти. Она может приехать к обеду, если ей уже лучше.
– Что случилось с этой глупой девчонкой?
– Старый кашель вернулся снова. Если она все еще нездорова, мы можем сходить повидаться с ней завтра, если захочешь.
– Договорились, Лиззи. Значит, ты думаешь, будто мне следует получить положенную мне дозу глупости далее на отдыхе?
Элизабет подавила желание вступиться за Китти, прекрасно зная, как любит отец отстаивать свои предубеждения во что бы то ни стало. Ее вмешательство только вызвало бы больший град насмешек над бедняжкой Китти.
– Пойдем, там тебя ждут закуски и напитки, папа. В гостиную в сопровождении лакея вошел дворецкий.
– Вы уже вернулись, Сетчли, – приветствовала его Элизабет. – Хорошо провели выходной?
– Очень хорошо, благодарю вас, мадам. Я посетил мою сестру, как я обычно и делаю, бывая в Лондоне. – Он замолчал, подождав, пока лакеи отойдут в сторону. – По пути я случайно встретил старшего мистера Фоксуэлла с молодым мистером Реджиналдом.
– Мистер Реджиналд Фоксуэлл в Лондоне? – удивился Дарси. Он нахмурился, найдя это странным, поскольку молодой человек только-только уехал в Кембридж, и все знали о его планах позаниматься со своим наставником до начала семестра.
– Именно так, сэр, – кивнул дворецкий. – Увидев их, я вспомнил, что до сих пор не нанес визита своему другу Грэю, а это невежливо с моей стороны. Грэй – дворецкий мистера Фоксуэлла, мадам. – Элизабет улыбнулась, услышав это уточнение. – Поэтому, побывав у сестры, я решил, что могу также навестить и его, перед тем как вернуться домой.
– Сетчли! – заметил мистер Беннет. – Вы показываете пример нам всем безукоризненностью вашего поведения.
– Благодарю, сэр. Я счастлив сообщить вам, что старый джентльмен уже поправился.
– Мистер Фоксуэлл болел, Сетчли? – заинтересовался Дарси.
– А вы разве не знали, сэр? Мистер Фоксуэлл заболел тем вечером, когда вы обедали в его доме. Он простоял некоторое время у лестницы с леди Кэтрин, а после отбытия ее милости восвояси старому джентльмену пришлось помочь подниматься по лестнице. Мой друг говорит, что у мистера Фоксуэлла был ужасный цвет лица, но настоял на возвращении в гостиную.
– Мне очень жаль слышать это. Но почему же он сразу не лег в постель? – заволновалась Элизабет.
Сетчли наклонился вперед и сказал спокойно: – Мой друг, который служит в доме мистера Фоксуэлла говорит, что во время разговора ее милость сильно кричала на его хозяина. Похоже, и имя мистера Реджиналда было упомянуто. – Он выпрямился и застыл с важным видом.
– Вы знаете еще что-то, Сетчли, – сказала Элизабет.
– Лучше уж продолжайте, раз начали ваш рассказ, – попросил Дарси.
– Мистер Реджиналд возвратился в Лондон в субботу ночью, сэр. Вчера они с отцом ходили к леди Кэтрин. Кучер утверждает, что старый мистер Фоксуэлл вернулся в карету помрачневшим, но мистер Реджиналд… вы-то и сами знаете мистера Реджиналда, сэр. Он пребывал в таком же отличном расположении духа, как и всегда. – Сетчли замолчал перед кульминационным моментом по всем правилам риторики. – Кажется, ее милость отказала мистеру Реджиналду в приходе, который сулила ему все эти десять лет.
– Боже праведный! – воскликнул Дарси, забывая о хороших манерах в выражении своего удивления и потрясения. – Вы совершенно уверены в этом, Сетчли?
– Конечно, сэр, ведь я не придаю никакого значения сплетням младших слуг, но я уверен, что мой друг мистер Грэй никогда не допустил бы преувеличения в том, что касается его господина.
– В самом деле, нет, – сказал Дарси. – Благодарю. Сетчли удалился.
– Кажется невероятным, что Реджиналд Фоксуэлл, не имея собственных доходов, мог повести себя так, чтобы потерять столь выгодный приход, который ему к тому же предоставляли бесплатно.
– Реально ли найти" другой такой приход, мистер Дарси? – поинтересовался мистер Беннет.
– Мне неизвестно ни одного. Скорее всего, в нынешней ситуации его отцу придется приход покупать.
– Приход обойдется в полторы тысячи фунтов, а то 1 и больше, и даже тогда ему придется ждать, пока нынешний пастор умрет.
– У Реджиналда Фоксуэлла никогда не наблюдалось склонности к принятию сана, – задумчиво проговорил Дарси. – Помню, как он умолял отца позволить ему уйти в море вместо школы.
– Все мальчишки бредят приключениями в таком возрасте, – возразил ему тесть. – В двадцать четыре ему должно хватить здравого смысла обеспечить себе сносное положение, если он может получить его.
– Похоже, у этого молодого человека не хватило, – заметила Элизабет. – Интересно, что могло вызвать их ссору, Фицуильям. Сдается мне, все началось на лестнице у Фоксуэллов.
– У меня есть предположение на сей счет, но я I спрошу у самого Фоксуэлла в разговоре с глазу на глаз, прежде чем поделюсь своей догадкой даже с то-бой, моя дорогая.
Элизабет пошла наверх, чтобы переодеться к обеду. 1 Доверив себя Уилкинс, она предалась размышлениям. Имелась ли связь между отношением ее милости к браку племянника и тем, как она вероломно поступила с Фоксуэллами, опрокинув их надежды на будущее Реджиналда? Не это ли образчик мести, которой угрожала леди Кэтрин?
Мистер Беннет был ослеплен элегантностью платья дочери.
– Ты всегда одеваешься так на семейные обеды, Лиззи?
– Приблизительно так, папа. Но в этот раз я тщательно приготовилась ради маркизы. Я говорила тебе, что сегодня как раз вечер ее салона.
– Что ж, прекрасный способ оказать честь отцу, покинув его сразу же после обеда.
– Папа, если вы хотите заставать нас дома, вам придется предупреждать нас. Ты заказал карету, Фицуильям?
– Конечно. Я провожу тебя, Элизабет.
– Два лакея, вооруженные до зубов, – явно недостаточная защита для меня.
– В таком тумане, как сегодня вечером, возможно, и нет. Я обязательно буду сопровождать тебя и заеду за тобой. – Дарси повернулся к сестре: – Джорджиана, тебе не будет одиноко, если мы покинем тебя на несколько часов?
– Я же не одна, Фицуильям, со мной миссис Энсли.
– Сэр, а вы не желаете ли посетить мой клуб или дорога слишком утомила вас? – поинтересовался он у мистера Беннета.
– Я счастлив поэкспериментировать. Надеюсь, этот опыт предоставит мне столько же примеров человеческой глупости, сколько мне дарит Хартфордшир в тех случаях, когда я покидаю свое место у камина.
Дарси был изумлен.
– На самом деле, – добавил его тесть, – свежие впечатления не могут взяться ниоткуда, их следует пополнять.
– Папа! – запротестовала Элизабет, хотя уголки ее Губ подергивались от сдерживаемого смеха.
– Не бойся, Элизабет, я буду паинькой. О таком тесте твой муж и не мечтал. – Поднявшись, он поправил жилет, поклонился дамам и объявил себя готовым к приключениям.
И клубе Фоксуэлл был одним из первых, с кем столкнулся Дарси. Благополучно устроив мистера Беннета в кругу пожилых членов клуба у камина, Дарси отвел Фоксуэлла в сторону. Они уселись в одном из много-численных уголков, где расстановка кресел располагали к частной беседе.
Фоксуэлл вынужден был подтвердить подозрения Фицуильяма, хотя непременно оградил бы друга от правды, что сестра матери теперь невзлюбила его настолько, что попыталась разрушить его давнишнюю дружбу.
– Долгие часы отец провел, готовя свою речь, и Реджиналда тоже, но Реджиналд в пять минут уничтожил все его планы. На самом деле брат сразу объяснил ее милости, что ему мерзко видеть, как меня поставили в невыносимое положение. Далее он заявил ей, что он отказывается от своего будущего благосостояния, если для этого требуется жертвовать «честью его брата». Эта речь вызвала у леди Кэтрин самое резкое неудовольствие, какое ты только можешь себе представить. Они обменялись такими словами, которые привели к окончательному разрыву между ними.
– Мне жаль, Фоксуэлл, что из-за моей родни у тебя в семье возникли проблемы.
– Скорее надо винить Реджиналда, его импульсивный характер. – Он похлопал Дарси по плечу: – Не беспокойся. Из Реджиналда никогда не вышло бы хорошего пастора, и он наконец добился своего. Мой отец купил ему армейский патент.
– Куда это приведет его? Если Реджиналд надеется жениться на деньгах, он найдет конкурентов среди своих собратьев офицеров.
– Он полон амбиций и уверен в себе, – засмеялся Фоксуэлл. – У Реджиналда была значимая роль в этой жизненной ситуации, и он сыграл ее блестяще до конца. Он был искренне оскорблен, Дарси. Хотя я обязан заметить, он отлично использовал обстоятельства в своих интересах.
