Текст книги "Тебе больно? (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Глава 39

Сойер

Месяц спустя

Что-то мягкое прижимается к моей шее, пробуждая меня от глубокого сна. Мгновение спустя это мягкое прикосновение становится кусачим и острым. Я задыхаюсь и открываю глаза, когда Энцо впивается зубами в плоть под моим ухом.

– Энцо, – простонала я. – Мое влагалище буквально никогда в жизни так не болело.

– Ты выдержишь, – бормочет он, подчеркивая свое заявление еще одним укусом. – Ты всегда это делаешь.

– Ты такой грубый, – ворчу я. – Так не заботишься о моем избитом, покрытом синяками теле.

Он вдавливает твердую длину своего члена в мою спину, тихий стон проскальзывает мимо его губ, когда он это делает. Этого небольшого звука достаточно, чтобы по моему телу разлилось тепло, а затем теплый холодок пробежал по позвоночнику. Честно говоря, просто жалко, насколько он привлекателен. Этот чувак мог бы выторговать мир во всем мире или еще какое-нибудь дерьмо, клянусь.

Если бы только ему действительно было на это наплевать.

– Я бы не согласился, мисс Витале.

Мое сердце заколотилось от напоминания.

Сойер Витале.

Мое имя – единственное, что осталось у меня от прежней жизни, и оно звучит так восхитительно каждый раз, когда слетает с языка Энцо. Возможно, это одна из причин, почему я так сильно привязалась к нему, но, учитывая, что я долгое время бегала от своего имени, мне приятно, что я наконец-то могу его использовать.

Это была идея Энцо взять его фамилию. Я, конечно, спорила, но он не принял отказа. И после его очень убедительных приемов я не видела смысла сопротивляться.

Это всего лишь фамилия...

Фамилия, которая навсегда свяжет меня с Энцо, даже если ему когда-нибудь надоест мое дерьмо.

– До сих пор не понимаю, почему ты настаиваешь на том, чтобы я взяла твою фамилию. Мы даже не женаты.

– Брак – это просто бумажка. А фамилия – это навсегда.

– То есть, технически, моя фамилия тоже всего лишь бумажка.

Он рычит и поворачивает мое тело на бок, заставляя меня лечь на спину и навалиться на меня всей толпой. Я смеюсь над его свирепым выражением лица. Даже после нашего общего смертного опыта он не стал добрее.

– Ты такой грубиян, – поддразниваю я, и улыбка сползает с лица, когда он задирает футболку вверх по моему животу, его грубые ладони скользят по моей коже.

Я вздрагиваю, все еще не привыкшая к тому, что от одного его прикосновения я таю как масло.

Он наклоняется ближе, проводя губами по моей шее.

– Ti mangerei —Я съем тебя.

– Что это значит? – шепчу я.

– Это значит, что я могу съесть тебя, – прошептал он, снова покусывая мою шею. Я сдерживаю вздох, моя спина начинает непроизвольно выгибаться, а по позвоночнику пробегают мурашки, как от чувственного прикосновения пальцев любовника.

У меня вырывается тихий стон, и мои руки обвивают его шею, прижимая его к себе, несмотря на то, что мое тело протестует.

– Мы должны скоро уехать, – пробормотал он, целуя меня под ухом, а затем вдоль линии челюсти.

– Куда мы поедем? – я вздохнула, мои глаза закрылись, когда его рот медленно переместился к моему.

– На лодку, – отвечает он, и тут же мои глаза снова открываются, готовые к отказу. Пользуясь случаем, он погружает свой язык в мой рот, захватывая мои губы между своими в диком поцелуе.

Этот ублюдок использует свой рот так, словно это красная кнопка ядерной бомбы. И каждый раз, когда он прижимает его к моему, внутри меня срабатывает взрывчатка.

Его рука скользит по моим кудрям, крепко сжимая их, пока он углубляет поцелуй, крадя мою душу каждым движением своего языка.

Я понимаю, почему он никому не позволял целовать его. Они бы стали зависимы, и он никогда не смог бы освободиться от их лап.

Его зубы смыкаются на моей нижней губе, втягивая чувствительную плоть в рот и посасывая. Я стону, когда он отпускает мою губу, но он возвращается, чтобы сделать еще больше, загибая свой язык в мой рот и посылая электричество в горло.

К тому времени, как он отстраняется, мне не хватает кислорода, и я оцепенела, когда он возобновил поцелуи в уголок моего рта и двинулся вниз по моей шее.

– Думаю, сегодня мы должны пропустить лодку и остаться в постели, – задыхаясь, говорю я, скользя руками по его свежевыбритой голове. Он снова оброс короткими шипами, и это невероятное ощущение от моих ладоней.

Он поднимает голову и смотрит на меня с такой силой, что мое сердце спотыкается, пытаясь вырваться из клетки.

– Значит, мы поедем завтра, – говорит он.

– О, черт, – говорю я. – У меня завтра дела. В другой раз?

– Bella – Красавица, я больше никогда не буду подвергать нас опасности. С тобой ничего не случится.

Я кривлю губы. Я не ходила на лодку с момента крушения, решив не торопиться. Есть страх, что карма еще не покончила со мной, но еще большая часть меня не позволяет мне больше бежать.

Я обнаружила, что встреча со своими страхами гораздо более бодрящая.

– Хорошо. Но есть одна вещь, которую я хочу сделать сегодня первой. А потом ты можешь бросить меня акулам, где я погибну от сердечного приступа, хорошо?

Он качает головой на мой драматизм, но отступает.

– Иди. Я буду ждать тебя в порту в полдень

– Ну, будь я проклят! А я-то думал, что я самый неуловимый.

Голос вызывает мгновенную улыбку на моем лице, и я не успеваю опомниться, как уже бегу к автобусной остановке. Мои неоново-розовые шлепанцы цокают по тротуару, когда я спешу за Саймоном.

Я проверяла автобусную остановку несколько недель, но так и не увидела его. Мне нужно было сначала дождаться разрешения ситуации с полицией, а потом дать себе время на выздоровление. Я не хотела, чтобы Саймон видел меня в синяках и с переломами – я хотела, чтобы он увидел меня лучше, чем до того, как я потерпела кораблекрушение на этом острове.

Прежде чем он успел вымолвить хоть слово, я уже сидела на скамейке, обхватив его шею руками, положив голову ему на плечо и вдыхая его соленый океанский запах с нотками Old Spice.

Он хихикает, все его тело вибрирует, когда он поглаживает мои руки.

– Я тоже скучал по тебе, юная леди.

– Прости, – говорю я, отстраняясь. – Я просто не думала, что увижу тебя снова.

– Ну, этот город не такой уж большой. Так много мест, куда я могу пойти, кроме как вниз.

Я закатываю глаза, ухмыляясь ему.

– Ты не попадешь в ад, Саймон.

Он фыркает.

– Моя бывшая жена сказала бы тебе другое. – Он откидывается назад, задирая нос, чтобы осмотреть меня, как будто смотрит на меня через увеличительное стекло. – Что с тобой случилось?

Я почесываю голову, размышляя, как много мне следует рассказать.

– Я ненадолго заблудилась. Но сейчас я дома, – решаю я.

– Ага, – говорит он медленно, его глаза опускаются на скобу на моем запястье. Оно уже почти зажило, но все еще немного слабое. Я иду на поправку, физически и ментально.

Большую часть ночи мы с Энцо боремся за то, кто первым разбудит демона мозга, но нам есть к кому обратиться, и хотя ни один из нас полностью не исцелен, мы не одиноки.

– Похоже, ты готова к следующей татуировке.

Я широко улыбаюсь, показывая ему все свои зубы.

– Еще как готова.

Он усмехается и достает пластиковый пакет с чернилами и нераспечатанными иглами.

– Что ты будешь делать сегодня, в это прекрасное утро вторника?

Я не знала, какой сегодня день, и это немного похоже на дежавю. Три с половиной месяца назад я встретила Саймона на этой автобусной остановке во вторник и сделала свою первую татуировку. Я прошла полный круг, только сейчас это совсем другой человек.

Я была грустной, разбитой и едва выживала.

А сейчас я все еще немного сломлена, но мне уже не так обидно быть живой. И хотя напоминания о том, что со мной произошло, всегда будут жить в моем мозгу, по крайней мере, теперь я смогу смотреть вперед, а не оглядываться назад.

– Я хочу кактус, – говорю я наконец.

Он делает паузу и смотрит на меня, подняв брови.

– Кактус, – повторяет он. – Почему кактус?

Я пожимаю плечами.

– Они сильные и выносливые, выживают в экстремальных условиях.

Мой друг выпячивает нижнюю губу, обдумывая это.

– О, и они не причиняют вреда ни одной мухе, если только ты их не трахнешь.

Это вызывает у Саймона еще один заливистый смех.

– Кактус, – повторяет он с усмешкой, качая головой почти в удивлении.

– Вот кто я теперь – кактус.

– Тогда я так и сделаю, – говорит он. – Где ты хочешь?

Я расстегиваю корсет, протягиваю руку и указываю на запястье.

– Вот здесь, пожалуйста.

Улыбаясь, Саймон берет мое запястье и кладет его на свое бедро. Развернув иглу и обмакнув кончик в банку с чернилами осьминога, он приступает к работе, а я в комфортной тишине наблюдаю, как медленно формируется непонятное растение.

Это чертовски больно, но боль всегда приходит раньше красоты. Как еще мы начнём ценить ее?

– Готово, – объявляет он через двадцать минут, выпрямляясь, чтобы я могла осмотреть свое запястье.

– Это так чертовски мило, Саймон, – заявляю я, улыбаясь неправильной форме кактуса на моем запястье. – Если бы ты только мог сделать это с помощью иглы кактуса.

Он захихикал.

– Не думаю, что здесь есть кактусы. Но если ты найдешь один, то в следующий раз я сделаю именно так.

– Что ты собираешься с ней сделать?

Мои глаза расширяются, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Энцо, который мчится к нам, хмуря лицо.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, чувствуя себя как ребенок, которого поймали за руку в банке с печеньем.

– Я направлялся в магазин наживки и случайно увидел маленькую белокурую воровку, сидящую на автобусной остановке.

– Ну, теперь...

– Все в порядке, – отрезал Саймон, положив свою руку поверх его. – Он ворчун, но он мой ворчун.

Саймон смотрит на меня, а затем возвращается к свирепому выражению лица Энцо.

Я поворачиваюсь лицом к этому ворчуну и показываю ему свое запястье, на моем лице снова сияет улыбка, хотя внутри я торгуюсь с Сатаной, чтобы не позволить этому человеку разозлить моего единственного друга.

– Саймон сделал мне еще одну татуировку. Это кактус.

Ореховые глаза Энцо опускаются на мое запястье, а затем он берет мою руку и притягивает ее ближе. Я прикусываю губу, мое тело пылает еще жарче от его крепкой хватки.

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к его ощущениям, но я не против попробовать.

– Почему кактус?

Я объясняю ему то же самое, что и Саймону, но он никак не реагирует. Он просто смотрит на растение еще несколько секунд, прежде чем отпустить мою руку.

– Это не гигиенично, – заявляет он наконец.

– Ага, – соглашаюсь я.

Он переводит взгляд на Саймона, и снова просто смотрит, хмурясь. Я понятия не имею, о чем, черт возьми, он думает, и, как обычно, не могу сказать, злится он или нет. Его нормальное лицо и его сердитое лицо выглядят одинаково.

Через мгновение Саймон нахально говорит:

– Ну что, ты сядешь или так и будешь пялиться на меня, как дохлая рыба?

Энцо поднимает бровь, не впечатленный. Но, к моему полному удивлению, он садится по другую сторону от Саймона и молча протягивает ему запястье.

– Давай быстрее, – ворчит он.

У меня открывается рот, и теперь я как дохлая рыба смотрю, как Саймон разворачивает новую иглу.

– Что у тебя?

– Акула.

Не обращая внимания на короткие, отрывистые ответы Энцо, он наклоняется и начинает работать над татуировкой. Лазурные глаза смотрят на меня, затем опускаются к моему все еще открытому рту.

– Ты поймаешь там муху, – обращается ко мне Саймон, не сводя с меня взгляда.

– Э-э, – это мой единственный ответ. Энцо снова вскидывает бровь, как бы говоря: «Ну и что? Ты собираешься закрыть свой рот или как?»

Я захлопываю челюсть так сильно, что зубы щелкают.

– Ты странный, – говорю я ему наконец.

Саймон улыбается.

– Он отлично вписывается, не так ли?

Снова встретив взгляд Энцо, я говорю:

– Думаю, да.

Эпилог

Сойер

Два года спустя

– Энцо, подожди, это так небезопасно. Мы умрем, – умоляю я, и конец моего предложения прерывается стоном.

Он отводит бедра назад, чтобы погрузить свой член глубоко внутрь меня, отчего мои глаза закатываются. Я заставляю себя выпрямиться и смотрю на этого глупого человека в тот самый момент, когда чудовище в нескольких футах от нас хлещет хвостом, посылая брызги океанской воды нам в лицо.

Энцо ухмыляется и трахает меня сильнее в ответ, вырывая из моего горла очередной вопль.

Мы находимся в клетке с акулами уже час, наблюдая, как вокруг нас кружат три огромных больших белых существа. Все они по очереди вгрызались в клетку, и хотя я постепенно привыкаю к виду акульей пасти прямо у своего лица, это не значит, что мой мочевой пузырь не угрожает мне в это время.

Как только мы выскользнули из аквалангов, и я с облегчением улыбнулась тому, что не умерла сегодня, Энцо подхватил меня на руки и отправил нас обоих обратно в холодную океанскую воду, но все еще в пределах клетки.

Верхняя часть металлического вольера находится на высоте нескольких футов над уровнем поверхности, крышка откинута. Если акулы действительно захотят попасть внутрь, они, вероятно, смогут перепрыгнуть через верх и съесть нас.

Энцо уверен, что они этого не сделают, но я видела, как эти ублюдки прыгают в воздух, чтобы поймать птицу. Кто скажет, что один из них не подпрыгнет и не перевернется на живот прямо на нас?

– Они чувствуют, как быстро бьется твое сердце, – шепчет он мне на ухо, поднимая мои ноги еще выше по его талии. Он прижимает меня к стенке клетки, обращенной к лодке, но безопаснее от этого не становится.

– Энцо, прекрати, – хнычу я, но он не слушает. Вместо этого он просовывает руку между нашими телами, его ловкие пальцы поглаживают мой клитор, а он продолжает трахать в меня.

– Каждый раз, когда я наполняю тебя, они чувствуют это, – говорит он мне, его голос глубже, чем океан, посреди которого мы находимся, и грубее, чем волны, окружающие нас.

Одна из акул снова барахтается в воде, посылая еще больше воды нам на головы.

– Я не хочу делать это сейчас, – задыхаюсь я, вздрагивая, когда в поле моего зрения появляется плавник.

Он мрачно усмехается.

– Мы снова играем в нашу маленькую игру? Ты теряешь хватку, mia piccola bugiarda – мой маленький лжец, – рычит он, прежде чем взять мою мочку между зубами и зажать.

Я задыхаюсь, мои ногти царапают его загорелые плечи, а моя спина выгибается. Различные ощущения от адреналина, бурлящего в моих венах и между ног, и от того, что он делает своим ртом, доводят меня до исступления.

– Твоя киска так крепко сжимает меня. Думаешь, я верю хоть одному слову, исходящему из этого сладкого ротика? Держу пари, если бы я вытащил его прямо сейчас, твоя киска заплакала бы от потери.

Я качаю головой, но он прав. Думаю, я бы заплакала, если бы он сейчас остановился.

– Дай мне услышать, как ты это скажешь, Сойер. Я хочу услышать, какая ты шлюха для моего члена, и я хочу услышать, как ты умоляешь кончить вокруг него.

Заикающееся «П-пожалуйста» вырывается из моего горла, почти без раздумий. Если кто и является сиреной, так это он. Он сгибает мою волю простым приказом, и я бессильна сопротивляться.

– Пожалуйста, Энцо, – кричу я, стиснув зубы, когда его средний палец сильнее натирает мой клитор.

– Продолжай, – поощряет он, в его глазах лукавый блеск.

– Я ш-шлюха для твоего члена, – выдавливаю я из себя, как вдруг из-за его спины выскакивает акула, ее зубы выставлены напоказ, они сжимаются вокруг клетки и бьются.

В ответ на мои слова раздается испуганный визг, но он не сдается, совершенно не беспокоясь о возбужденных акулах.

– Недостаточно, – двигается он, не сбавляя темпа, несмотря на дрожащую клетку вокруг нас.

– Пожалуйста... пожалуйста, позволь мне кончить на твоем члене, – тороплю я, вскрикивая, когда акула снова бьется об него.

– Хорошая девочка, – хвалит он, дико ухмыляясь. Он чертовски не в себе, но, Боже, ему так хорошо.

– А теперь дай мне услышать, как ты говоришь, что любишь меня.

– Я люблю тебя, – торопливо дышу я. – И я люблю, когда ты заставляешь меня кончать.

У него появляются ямочки, а его свободная рука скользит по моему горлу, крепко сжимая его, когда удовольствие проникает в каждую клеточку моего тела. С каждым толчком его хватка становится все крепче, пока мое зрение не потемнело, и я чувствую пульс во всем черепе.

Он рычит и ускоряет темп, в то время как другая акула врезается в клетку, отправляя ее в полет к лодке.

Я задыхаюсь от крика, мои глаза расширены, когда я смотрю на мужчину, заставляющего мое тело подчиниться. Я ошиблась. Настоящий хищник уже внутри клетки, и я зажата прямо между его зубами.

– Я говорил тебе, что моя любовь причинит адскую боль. Так скажи мне, bella ladra – прекрасная воровка, больно ли это?

Странный звук вырывается из моего сдавленного горла, и мне кажется, что мои ногти глубоко вонзаются в его плоть. Я не могу найти в себе силы заботиться о том, чтобы заставить его истекать кровью, пока вокруг него кружат три голодные акулы.

Никакая смерть не будет более мучительной, чем оргазм, которому он заставляет меня поддаться.

Я зажмуриваю глаза, в веках вспыхивают звезды. Внешний мир начинает меркнуть, и единственное, что я могу чувствовать, это как моя киска сжимается вокруг него, и как он искусно обводит мой клитор.

Мои ногти переходят на руку вокруг моего горла, отчаянно царапая, пока он поднимает меня выше, в то время как мое сознание начинает ускользать.

– Вот так, детка, борись, чтобы выпустить эти крики, – рычит он, теперь вращая бедрами, заставляя мои глаза стрелять прямо в затылок. Кончик его члена задевает ту чертову точку, до которой, кажется, умеет дотянуться только он, и полный всхлип отчаянно пытается вырваться на свободу.

Он вжимается в меня сильнее, и через несколько секунд я взрываюсь вокруг него. Он отпускает мое горло, и всей крови, хлынувшей из моей головы, хватает, чтобы мой мир перевернулся вокруг своей оси, и то, что раньше было океаном, теперь стало космосом.

Крик вырывается из моего горла, и я хватаюсь за что-нибудь твердое, чтобы удержаться, но чувствую себя потерянной в волнах, которые разрывают на части все, что делает меня целой.

Я чувствую, как Энцо просовывает руку под одно колено и поднимает его выше, поскольку он начинает терять контроль, гонясь за собственным оргазмом.

– Господи, эта киска слишком хороша, – произносит он сквозь стиснутые зубы. А затем он выпускает свой собственный глубокий стон, освобождаясь внутри меня, заполняя меня до краев.

Рука хлопает по металлической перекладине рядом со мной, и он двигает бедрами в стаккато, неровными движениями.

– Блять, Сойер, – рычит он, но это все еще звучит далеко.

Вы не можете услышать крик в космосе, не так ли? Не может быть звука, когда нет воздуха.

Медленно, почти неохотно, я спускаюсь обратно, и когда я это делаю, то обнаруживаю, что голова Энцо сильно прижимается к моей, и теперь две акулы пытаются забраться в клетку, и, Господи, у меня кружится голова.

– Я официально умираю, от этого у меня, наверное, инфекция, а эти акулы в двух секундах от того, чтобы ворваться внутрь, – кричу я, и низкая температура воды начинает проникать обратно. – Теперь ты можешь меня выпустить?

Плечи Энцо подпрыгивают, когда он хихикает, а затем он поднимает подбородок и мягко целует меня в лоб.

– Конечно, детка.

Он выходит из меня, и я быстро карабкаюсь вверх и по клетке, почти заползая на Ладру. Энцо купил эту яхту в тот день, когда я согласилась выйти за него замуж.

Он вывел меня на воду на закате, лучи сверкали на поверхности воды, и надел мне на палец кольцо с бриллиантом, даже не спросив.

Энцо не произносит проникновенных речей, но в тот вечер он поклонялся мне, заставляя меня кричать «да», пока у меня не пропал голос.

Через три дня мы поженились, Саймон и Трой были нашими свидетелями. Они – единственная семья, которая нам была нужна.

Я до сих пор убеждена, что это плохая примета, что он назвал лодку в мою честь. Как и татуировка с именем вашего партнера, это, несомненно, проклятие.

Мы еще не потерпели кораблекрушения, но если тезка этой лодки – вор, то совершенно очевидно, что она украдет жизнь или две.

Энцо называет меня драматичным, но я называю это логикой.

Как только мои ноги касаются пола судна, у меня возникает искушение встать на колени и поцеловать его.

– Тебе повезло, что меня не укачивает, – бормочу я, с трудом натягивая трусики из-за волн, сильно раскачивающих нас от гигантских, разъяренных акул. Им отказали в еде, и это чертовски грубо.

Энцо забирается на лодку позади меня и, натянув шорты на задницу, толкает вверх рычаг крана, висящего над лодкой, поднимая клетку. Жужжащий механический звук не в состоянии скрыть глубокую усмешку, исходящую из его груди.

– Это вызов, bella – красавица?

Я сужаю глаза.

– Если это сексуальный намек, то я превращаю тебя в корм для акул.

– Мне бы не хотелось, чтобы это случилось, – мурлычет он, когда клетка оказывается вне океана, и слышен только плеск воды. – Тебе и этой сладкой киске будет так одиноко без меня.

Я закатываю глаза.

– Я выживу, чувак. Я всегда выживаю.

– Да? – дьявольски спрашивает он, его подбородок вздернут к плечу. – Ты и боги бобов собираетесь составить друг другу компанию?

Я показываю ему средний палец, но тут же трушу, когда он поворачивается ко мне с рычанием и делает шаг в мою сторону. Я снова убегаю, смех наполняет соленый воздух.

На этот раз у меня нет намерения убегать.

КОНЕЦ

Перевод группы https://t.me/dreambooks1