Текст книги "Тебе больно? (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава 22

Сойер

Ничто не ззаставляет меня чувствовать себя более живой, чем заточение в холодных объятиях океана.

Я стучу зубами, сидя на песчаном дне, наклонив подбородок к луне и позволяя кончикам волос развеваться на волнах.

– Что ты делаешь? – раздается сзади меня глубокий, строгий голос.

Я подпрыгиваю, не ожидая его увидеть. После того, как он оставил меня голой на кровати прошлой ночью, мы избегали друг друга с тех пор, как проснулись сегодня утром. Вернее, я избегала его. Каждый раз, когда мы находимся в одной комнате, он открыто смотрит на меня, но я слишком труслива, чтобы заговорить с ним.

Мне все еще больно, и я даже не имею на это права. Энцо должен ненавидеть меня. Я просто не хочу этого.

– У меня экзистенциальный кризис, – мягко отвечаю я.

Солнце село, и у нас осталась всего пара часов до того, как Сильвестр закроет нас в комнате. Мне нужно было воспользоваться оставшимся временем, пока есть возможность. Я отправилась на противоположный конец острова, чтобы уйти подальше, но все равно не чувствовала себя ближе к свободе.

Я уставилась на большой шар в небе, который управляет водоемом, по которому я плыву.

К черту Посейдона. Я думаю, что наверху есть лунная богиня, которая заслуживает нашего поклонения и уважения.

– Ты веришь в инопланетян? – спрашиваю я.

– Если ты видел некоторых существ, живущих в океане, не так уж сложно поверить, что они существуют и в других местах.

Я улыбаюсь.

– Как ты думаешь, я была бы счастливее, если бы жила в другом мире?

Его ответ не является немедленным, но все равно останавливает мое сердце.

– Может быть. Но я бы не стал.

Мягкий ветерок пробегает по моей озябшей коже, вызывая еще одну дрожь по телу.

– Вылезай из воды, Сойер, – требует он.

Я поворачиваюсь, чтобы заглянуть через плечо, и замечаю, что мой зеленый купальник болтается у него в руке. Я все еще в трусах, но мне хотелось почувствовать воду на своей коже.

– Что возьмет меня первым? Морское животное или переохлаждение?

– От морского животного ты бы убежала, – сухо констатирует он.

Я усмехаюсь, поворачиваясь обратно к луне.

– Ты прав. Это гипотермия.

– Этого тоже не случится. Я не думаю, что ты готова умереть.

Я качаю головой. Он ошибается. Я была готова. Я просто была слишком упряма, чтобы отказаться от самого трудного, что мне когда-либо приходилось делать. Жить.

– Я никогда не боялась смерти, Энцо. Я боюсь только жить, и все это будет напрасно. – Слеза скатывается с моих глаз, несмотря на мои попытки сдержать ее. – Я так много времени провела в бегах, что уже не помню, зачем живу.

Я снова поворачиваю голову через плечо, чтобы посмотреть на него. На его челюсти тень от бороды, которая старит его так же восхитительно, как виски.

– Ты помнишь, зачем ты живешь?

Ему требуется несколько мгновений, чтобы ответить.

– Даже в детстве я был зол на мир, и мне всегда говорили, что я потрачу свою жизнь впустую, если поселюсь в этом гневе. Конечно, мне было все равно. И до недавнего времени я оставался тверд в этом образе мышления. Мне было наплевать на жизнь, когда я чувствовала себя такой никчемной для того, кто должен был любить меня больше всех. Потом появилась ты и украла ее у меня. Но почему-то мне кажется, что ты вернула ее взамен.

Сердце замирает в горле, я поворачиваюсь к нему лицом, дрожа в черной воде. Она едва прикрывает мою грудь, но мне кажется, что я так же обнажена, как если бы стояла перед ним.

– Я не понимаю, как. Я сломлена, и все, к чему я прикасаюсь, кровоточит.

Молча, он идет ко мне, сначала его ноги, потом ступни поглощает бездна. Кажется, он даже не замечает, насколько холодна вода. Я снова вздрагиваю, когда он приближается, хотя это не связано с ледяной температурой, а связано с тем, что чудовище идет за мной.

Он приседает передо мной со свирепым выражением лица. У меня возникает искушение провести пальцами по суровым морщинам, чтобы проверить, смогу ли я их разгладить.

Затем он наклоняется ближе, его мягкие губы касаются моей челюсти.

– Знаешь ли ты, amore mio – любовь моя, что привлекает хищника к его жертве?

– Что? – шепчу я.

– Боль, – бормочет он, кладя легкий поцелуй на мою челюсть. – Я люблю, когда тебе больно, детка, но только когда боль причиняю я.

Я хнычу, когда его зубы касаются того места, где когда-то были его губы.

– Ты исцелишься, Сойер. И пока ты со мной, тебе больше никогда не придется причинять боль. Но когда ты окажешься между моих зубов, я заставлю тебя истекать кровью. Вместо этого я сделаю тебе больно.

Его пальцы касаются моего затвердевшего соска, и из моего горла вырывается вздох.

– Именно там ты найдешь смысл жизни. И именно там ты найдешь жизнь со мной, которую стоит прожить.

– Почему? – шепчу я. – Ты даже не мог сказать, что не ненавидишь меня.

– Non ti odio – Я не ненавижу тебя, Сойер, – грубо говорит он. – Я хотел сказать правду, когда ты спросила, ненавижу ли я тебя, но не мог лгать, поэтому ничего не сказал. И каждый раз, когда я смотрел на тебя сегодня, я думал только о том, что на самом деле никогда не ненавидел.

Он отстраняется настолько, что ловит мой водянистый взгляд.

– Выбери жизнь, bella – красавица. Выбери меня.

Я прикусила губу, не в силах заставить себя сказать «да». Но как я могу дать ему надежду, если понятия не имею, что меня ждет в будущем?

Он сказал мне перестать лгать, и я не стала. Вместо этого я наклоняюсь вперед и обхватываю его шею руками, пытаясь оттолкнуть его. Но он держится твердо и вместо этого обхватывает меня за талию и поднимает из холодной воды.

Я не готова уйти от шепота смерти, но что-то в том, как Энцо держит меня, привлекает гораздо больше.

Он не знает этого, но в этот самый момент я выбираю его.

Он укладывает меня на песок у самой кромки воды, позволяя волнам омывать наши ноги, только чтобы снова отступить. Дрожь в моем теле приобрела метастазы, и мурашки покрыли всю поверхность моей кожи.

Энцо начинает переползать на меня, но я останавливаю его и меняю местами, так что он сидит на песке, а я забираюсь к нему на колени. Я слишком уязвима, и если у меня не будет подобия контроля над собой, я рассыплюсь.

Удивительно, но он не спорит и позволяет мне стянуть его рубашку через голову, а затем помогает мне спустить его шорты.

Ледяная вода скатывается к нашим ногам, но он излучает тепло, только притягивая меня глубже в свое тело.

Я снова обхватываю его шею руками, не сводя взгляд с его блестящих глаз под лунным светом. У него всегда такое свирепое выражение лица, но здесь, на улице, оно только усиливает его дикость.

Я облизываю пересохшие губы и шепчу:

– Сдвинь их в сторону.

Понимая мое требование, он проводит руками по моему животу, заставляя меня вздрогнуть, когда ледяная вода скатывается по нашим ногам, только усиливая интенсивность. Я дрожу, но я жива, и этого сейчас достаточно.

Его пальцы перемещаются к моим трусикам, скользят по краю к бедру, вызывая еще одну дрожь по позвоночнику. Его палец ловит край и оттягивает ткань в сторону, открывая мою киску холодному воздуху.

Прикусив губу, я протягиваю руку между нами и хватаюсь за его член. До моих ушей доносится резкое шипение, и его лицо озаряет великолепное рычание.

Энцо прекрасен, когда он самый примитивный.

Он опускает подбородок, откидываясь назад настолько, что слюна вытекает изо рта и попадает прямо на головку его члена. Я размазываю влагу по его кончику.

Не теряя времени, я провожу кончиком по своему влажному входу, вызывая еще одно шипение, прежде чем насадиться на него.

Напряжение наполняет его мышцы, как воздух в воздушном шаре, а мое тело кажется бескостным. Я не могу легко вместить его в себя, но я приветствую боль.

– Больно? – хрипит он, зная, какой он чертовски резкий.

Я качаю головой.

– Не достаточно, – кусаюсь я, заставляя себя опускаться вниз, пока не принимаю его полностью, дрожа и от его ощущений, и от воды.

Моя голова откидывается назад, тихий стон вырывается из моего горла, распространяясь вокруг нас, как туман.

Его свободная рука скользит вверх по моему животу и нащупывает грудь, крепко сжимая ее. Я начинаю покачивать бедрами, наклоняя их так, чтобы мой клитор терся о его таз.

– Я могу сделать так, чтобы было больно, – говорит Энцо, в его глубоком голосе звучит мрачное обещание.

– Сделай, – говорю я, опуская голову, чтобы встретить его взгляд. – Но только так, как я хочу.

На кончике его языка слышится борьба, поэтому я еще глубже вскидываю бедра, и в ответ он сжимает зубами нижнюю губу, а в его груди нарастает глубокий рык.

Я накрываю его руку на своей груди своей, а другой хватаюсь за его шею, направляя его голову к себе, не разрывая зрительного контакта. Его язык вырывается наружу, лаская мой затвердевший сосок, прежде чем втянуть его в рот.

Мои глаза трепещут, и я еще энергичнее вращаю бедрами.

Не в силах сдержать улыбку на лице, я наклоняюсь, пока мои губы не касаются его уха.

– Хороший мальчик, – шепчу я.

И тут же его зубы сжимают мой сосок – именно на такую реакцию я и рассчитывала.

– Да, – резко вдыхаю я, острое сочетание боли и удовольствия сталкиваются в борьбе за господство над моим телом.

Почти бесконтрольно Энцо рвет нижнюю часть моего купальника, но нитки не выдерживают его натиска и легко распутываются. Отбросив его в сторону, обе его руки направляются прямо к моей заднице, грубо скользят к стыку бедер, жестко сжимая плоть и побуждая мои бедра двигаться быстрее.

Он переключается между тем, чтобы успокоить жжение от укуса языка на моем соске, и тем, чтобы возобновить боль зубами.

С моих губ срываются крики, удовольствие, нарастающее в глубине моего живота, вызывает привыкание. Я гонюсь за ним, отчаянно пытаясь удержать его как можно дольше, но не в силах замедлиться и насладиться им.

– Еще, – умоляю я. – Больше боли.

Отпустив мой измученный сосок, он крепко сжимает мои волосы и толкает вверх, пока не становится на колени, а я балансирую на его бедрах. Я вынуждена упереться обеими руками в тонущий песок позади меня, песчинки вырываются из-под ног, когда волна отступает. Я едва удерживаюсь в вертикальном положении, когда он начинает входить в меня с силой.

Мой рот приоткрывается в стоне, давая ему возможность отпустить мои волосы и вместо этого вцепиться пальцем в мою нижнюю челюсть, удерживая меня на месте.

Мои глаза начинают закатываться, когда он ударяет в определенную точку внутри меня. Но в тот же момент воздух заполняет резкий треск, а затем жгучий ожог по моей щеке.

– Смотри на меня, Сойер, – горячо требует он.

На мгновение я шокирована тем, что он шлепнул меня, но мое тело реагирует на это плотским образом. Моя спина прогибается, и блаженство становится острее. Последовавший за этим крик – это крик, рожденный чистым удовлетворением.

Еще одна волна нахлынула на мои пальцы, и я вцепилась ими в песок. Ледяная вода и острые ракушки, впивающиеся в мою кожу, только усиливая этот момент.

Его член глубоко входит в меня, и я чувствую, как моя киска обхватывает его. Намеренно закрыв глаза, я улыбаюсь, пока он трахает меня сильнее.

Как по команде, он наносит еще один резкий шлепок свободной рукой, на этот раз по боковой поверхности моей груди. Я вздрагиваю, зажмуриваясь от ощущения.

Черт, это так приятно, и у меня возникает искушение зажмурить глаза, только чтобы он никогда не останавливался. Я так близка к взрыву, и я начинаю встречать каждый его толчок, стремясь к большему.

– Скажи мне правду, bella – красавица. Как ты думаешь, ты все еще будешь улыбаться, когда боль станет слишком сильной? – мрачно пробормотал он, его тон был полон вызова.

Вместо ответа я впиваюсь зубами в его пальцы, причиняя свою собственную боль и приветствуя последствия, при этом широко улыбаясь.

Он отстраняется от моего рта и грубо берет мои щеки между пальцами, рывком притягивая меня к своему лицу.

– Если ты хотела, чтобы я заставил тебя улыбаться, все, что тебе нужно было сделать, это попросить.

Он хватает меня за бедра и поднимает с себя, протест быстро нарастает на моем языке. На несколько секунд я пугаюсь, что он собирается остановиться. Но потом я понимаю, как глупо было бояться этого. Энцо никогда не перестанет причинять мне боль.

Он заставляет меня вывернуться, снова насаживая меня на свой член, но на этот раз передо мной открывается полный вид на черный океан.

На песке ракушка врезается в мое колено, но это еще одна боль, которую я приветствую.

– Sorridi, piccola – Улыбнись, детка, – говорит он, зацепляя указательным и средним пальцами каждую сторону моей щеки и оттягивая назад достаточно сильно, чтобы мой позвоночник прижался к его передней части.

Я задыхаюсь, это действие начинается с дискомфорта и перерастает в нечто более мучительное. Он растягивает их так, что кажется, будто каждый зуб в моем рту выставлен напоказ.

И тогда он возобновляет свои движения, вгоняясь в меня и используя мои щеки как рычаг, чтобы удержать меня на месте.

Вырванные стоны – единственное, на что я способна, пока Энцо проводит губами по моему виску. Я закатываю глаза, моя киска пульсирует от эйфории, пока он мастерски работает со мной. Одна его близость опьяняет, но ощущение того, как он использует мое тело таким диким способом, заставляет меня вибрировать от желания.

– Какая красивая улыбка, bella – красавица, – мурлычет он. Слеза вытекает из моего глаза, как раз там, где находится его рот. Его язык высовывается и ловит капельку. – Что случилось? – передразнивает он, притягивая меня к себе сильнее, пока я не вскрикиваю. – Это больно?

Несмотря на то, как сильно болит мое лицо, я поглощена быстро нарастающим оргазмом внизу живота. Мои конечности дрожат от его угрозы, желая быть опустошенными чем-то, кроме собственного отвращения к себе.

Я киваю, слюна начинает стекать с моих губ и капать на подбородок. Звуки, которые следуют за этим, неконтролируемы, их громкость усиливается, когда он подводит меня ближе.

– Вымой руки в воде, когда она смоется, а потом потри свой клитор для меня. Я хочу посмотреть, как ты кончишь с такой широкой улыбкой на лице.

Почти бездумно я жду, пока холодная вода скатится по моим ногам, чтобы смыть песок с пальцев, затем перемещаю их между бедер и тру свой клитор, поскальзываясь от того, насколько я промокла. Но я неумолима в своем стремлении, и вскоре я достигаю пропасти.

– Вот так, тебе нравится быть хорошей девочкой для меня, не так ли, детка? – тянет он. – Точно так же, как тебе нравится кончать на мой член, как отчаянная маленькая шлюшка.

Я зажмуриваю глаза, чувствуя, как еще одна слезинка скатывается в тот самый момент, когда оргазм находит меня. Моя рука на клиторе замирает, и каждый мускул в моем теле застывает, не в силах пошевелиться, как ураган, проносящийся сквозь него.

Я вскрикиваю, чувствуя, как Энцо обхватывает мой живот и прижимает меня к себе. Я теряю всякое ощущение времени и пространства, переносясь в совершенно другое измерение.

Цунами могло бы смести нас в этот самый момент, и я была бы в безопасности от этой бойни. Я больше не там, где была, только там, где должна быть.

Кажется, что проходят дни, пока мое сознание медленно вползает внутрь, хватает меня за руку и направляет обратно на землю.

Позади меня Энцо чувственно двигает бедрами, доводя меня до оргазма, его собственные мышцы напряжены.

Мои кости превратились в желе, но мое тело мгновенно становится гиперчувствительным к его телу. Он так близок к разрядке, и его скорость снова нарастает, чувствуя мой спад.

С теми небольшими силами, что у меня остались, я жду, пока он не окажется на грани, а затем вырываюсь из его хватки, заставая его врасплох.

Я изворачиваюсь, хватаю его за горло и практически сбрасываю его на песчаный пол.

Он легко падает, застигнутый врасплох, но мое окно ничтожно мало.

Его лесные глаза расширились, когда я расположилась между его раздвинутых ног, взяла в руки его намокший член и заглянула в него сквозь ресницы.

– Ты был так близок к тому, чтобы кончить, а я отказала тебе, не так ли? – в его глазах вспыхивает гнев, и уголок моих губ изгибается вверх. – Это больно, детка?

Он рвется ко мне, но я быстрее, обхватываю ртом кончик его члена и резко сосу, пробуя себя на нем. Его пальцы погружаются в мои кудри, крепко сжимая их, и я кладу руки ему на бедра, лишая его контроля.

– Черт, Сойер, продолжай испытывать меня. Твоя улыбка красива только благодаря этим зубам. Я бы не хотел видеть их отсутствие.

Его угроза усиливает мою ухмылку, и я смотрю на него широкими, невинными глазами.

– Я отчаянная маленькая шлюшка и хочу почувствовать, как ты кончаешь мне в горло.

Я смотрю в две ямы с золотистой расплавленной лавой, когда он крепко сжимает рукой мои волосы, удерживая меня, пока он грубо берет свой член и проводит кончиком по моим губам.

– Хорошие шлюшки просят вежливо, – пробормотал он, прикусив губу, когда я высунула язык, побуждая его шлепнуть по нему членом.

Я обхватываю его запястье рукой и откидываю подбородок назад достаточно далеко, чтобы прошептать:

– Я никогда не говорила, что я хорошая. Я сказала, что я в отчаянии.

Затем я снова засасываю его в рот, несмотря на его хватку за мои волосы. Он громко стонет и рычит, когда я провожу зубами по его чувствительной плоти, а затем языком ласкаю нижнюю часть его кончика.

Я вкладываю все свои силы в то, чтобы доставить ему удовольствие, слюна скапливается на его животе, когда я с жаром сосу и облизываю его.

Проходит совсем немного времени, и я снова подвожу его к краю, его мышцы снова напрягаются. Его член набухает в моем рту, и он начинает двигать бедрами, его головка скользит дальше по задней стенке моего горла с его толчками.

– Блять, вот так, детка. Соси крепко, трахай, да, да, да, – повторяет он. Его голова откидывается назад; видно только его сильное горло, когда он извергается.

Он кричит, его подбородок снова опускается к груди, чтобы он мог видеть, как я глотаю каждую каплю. Рот приоткрыт, брови опущены над глазами, все его тело вибрирует от силы, и кажется, что я не могу выпить его достаточно быстро.

Наконец, он отталкивает меня, перевозбужденный.

– Господи, мать твою, – выдыхает он, глядя на меня расширенными глазами. Я просто вытираю рот от слюней, окрасивших мой подбородок.

От него исходит интенсивность, и это вызывает все те типичные реакции бегства. Я встаю на шаткие ноги, и его брови нахмуриваются в замешательстве, предполагая, что он чувствует мое отступление. Я тяну время, хватая свой купальник и надевая его обратно. Все это время его взгляд прожигает меня насквозь.

– Я выберу жизнь, потому что отказываюсь умирать ради Кевина. Но жизнь, которую я выбрала для себя, я должна пережить в одиночку, Энцо.

Он просто смотрит, стиснув челюсть так сильно, что мышцы вырываются из его щеки.

Прежде чем у меня сдадут нервы, я бросаюсь к маяку, с ужасом ожидая момента, когда окажусь запертой с ним в нашей комнате.

Я просила его причинить мне боль, но, похоже, я справилась с этой задачей гораздо лучше.

Глава 23

Энцо

– Она в порядке? – Сильвестр спрашивает сзади меня, заставляя мои мышцы напрячься еще сильнее.

Единственный ответ, на который я способен – это хмыканье.

Он что-то бормочет себе под нос, но слишком тихо, чтобы я мог расслышать, и, честно говоря, мне абсолютно похуй.

Я не спал прошлой ночью после того, как Сойер оставила меня на пляже. Думаю, она тоже не спала, но никто из нас не хотел нарушать тягостное молчание.

Я знаю ее чуть больше шести недель, а она уже заставляет меня падать к ее гребаным ногам.

Выбери меня.

Она не выбрала. Вместо этого она использовала секс, чтобы отвлечь меня, а потом предпочла жизнь в страданиях, а не со мной.

– Виски осталось?

Сильвестр ворчит, направляясь к шкафу.

– Ты так расстроился из-за удара по голове? С ней все будет в порядке, сынок.

Каждое слово из его рта действует мне на нервы, но я держу рот на замке, поскольку он протягивает мне алкоголь.

Я проглатываю его одним глотком и протягиваю чашку, пока он без слов наливает мне еще на три пальца. На этот раз я делаю глоток, оценивая кленовый подтекст, пока он прожигает путь по моему горлу.

– Скажу тебе, такие женщины встречаются нечасто, – замечает он в разговоре.

– Расскажи мне об этом, – бормочу я. Не каждый день ты встречаешь девушку, которая заманивает тебя между своих бедер, а на следующий день разворачивается и крадет твою гребаную личность. Не каждый день та же самая девушка тащит тебя за милю через океан в безопасное место.

Она – ходячая молния. И прекрасная, и разрушительная.

– И я хочу, чтобы ты знал, если она решит остаться, я позабочусь о том, чтобы с ней хорошо обращались.

С таким же успехом он мог бы вылить мне на голову ведро ледяной воды. Мой позвоночник выпрямился, и я опустил стакан, прежде чем разбить его.

– Почему она должна остаться? – медленно спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы уделить Сильвестру все свое внимание. Он смотрит на меня со странным выражением лица. Оно разгладилось, но я вижу правду в его глазах. Он взволнован.

– Ей явно не место за пределами этого острова, ты согласен?

– Нет, – отвечаю я.

Он пожимает плечами, не заботясь о том, согласен я или нет.

– Может быть, это потому, что ты хочешь оставить ее себе. Но такие женщины не хотят, чтобы их содержали.

– А разве ты не этого хочешь? – я стреляю в ответ, выгнув бровь. – Оставить ее?

Что-то промелькнуло в его глазах, эмоция, которая исчезла прежде, чем я успел ее уловить.

Он улыбается, обнажая почерневшие зубы.

– Нет смысла удерживать то, что остается добровольно. Я не люблю владеть вещами, только если мне это необходимо.

Мои брови сходятся.

– Не думаю, что мне нравится то, на что ты намекаешь.

Он снова пожимает плечами.

– Это потому, что ты знаешь , что она может выбрать меня, а не тебя.

Какого хрена?

Ярость нарастает в моей груди, но вместо того, чтобы выпустить ее, я поднимаю свой напиток и делаю глоток, глядя на него через край стакана. Он рассчитывает на мой гнев, я, блять, вижу, как предвкушение искрится в его глазах. Он хочет, чтобы я сорвался, чтобы у него был повод выгнать меня.

– Посмотрим, – пробормотал я, удерживая его взгляд, пока допивала напиток. – Хочешь, я замолвлю за тебя словечко, когда буду спать с ней сегодня вечером?

Его черты смягчаются, а подбородок опускается, когда он смотрит на меня таким ледяным взглядом, что он обжигает. Это не тот холод, который замораживает внутренности, а тот, который их чернит.

– Не веди себя неподобающе, сынок, – предупреждает он. – Ты должен научиться уважению. Неудивительно, что она бежит от тебя.

Я киваю головой, легкая ухмылка проскальзывает на моем лице. Не так уж часто я чувствую желание улыбнуться. Но в тех редких случаях, когда я это делаю, это происходит потому, что определенный тип безумия выходит на свободу.

– Я знаю, как ее поймать, – говорю я и опускаю взгляд на его деревянную ногу. – Не могу сказать, что от тебя потребуется много усилий, чтобы убежать от нее, stronzo – мудак.

Несмотря на то, во что многие верят, я не из тех, кто дерется. Большинство не настолько глупы, чтобы довести меня до такого состояния, а я никогда не заботился об этом настолько, чтобы разозлиться. Тем не менее, в этот самый момент я представляю себе различные способы, которыми я мог бы заставить Сильвестра визжать, как свинью, которой он и является.

И как бы мне этого ни хотелось, я лучше знаю, чем рисковать тем, что меня выгонят еще больше, чем уже выгнали. Мне нужно, чтобы Сойер была в тепле и безопасности; это место безопасно только до тех пор, пока я рядом. Будь я проклят, если оставлю ее одну в этом маяке с чертовым одиноким уродом. Я знаю, что этот больной ублюдок дрочит на мысли о ней, и если я когда-нибудь услышу или увижу это, я удалю бесполезный придаток, черт возьми, сам.

Я отталкиваюсь от прилавка и прохожу мимо него, глядя на его более низкий рост. Он молчит, даже когда я поднимаюсь по ступенькам.

Но я не упускаю его слова, которые он пробормотал, когда я добрался до второго этажа.

Ты ещё не смог.

Когда я вхожу в комнату, Сойер одета в футболку и бикини, свернувшись в клубок спиной ко мне.

Осторожно, чтобы не разбудить ее, я хватаю книгу с маяком, бессистемно лежащую на полу. Она читает ее каждый вечер перед сном, и каждое утро, когда она исчезает в своей пещере, я делаю то же самое.

Мы оба полны решимости найти маяк. Я думаю, она не доверяет Сильвестру больше, чем я. Что-то не так в нем и в этом разрушающемся маяке. Здесь погибло слишком много людей, и общим знаменателем этих трагических событий, похоже, является Сильвестр. И я все меньше склонен верить, что это просто невезение.

Теперь, когда он проявляет интерес к Сойер, я еще более решительно настроен увезти ее с этого проклятого острова.

Как раз когда я сажусь на край кровати, чтобы почитать, раздается мягкий голос Сойер.

– Вчера была лодка.

Моя голова поворачивается к ней достаточно быстро, чтобы сломать ее.

– Опять приплыли?

– Было слишком туманно, чтобы они нас увидели. Но корабли проходят здесь чаще, чем он предполагал, и я думаю, если мы найдем свет, то сможем придумать, как привлечь их внимание в следующий раз. По крайней мере, я уверена, что у тебя есть люди, которые тебя ищут. Может быть, мы попробуем обратиться к кому-нибудь из них, чтобы они спасли тебя.

Моя бровь нахмурилась, и я уставился на нее, обдумывая, что за хрень она только что сказала. Она бесстрастно смотрит на каменную стену, и это похоже на то, как если бы я смотрел на настоящую Сойер. Ту, кто не такая яркая и бодрая, как ей хотелось бы, чтобы люди в это верили.

– Меня? – повторяю я. – Ты имеешь в виду нас?

Ее губы сжаты.

– Думаю, я могу остаться здесь, – говорит она. – Я знаю, что ты просил меня выбрать тебя, но выбрать тебя – значит втянуть тебя в беспорядок, который я создала. Если я останусь, мне больше не нужно будет никого обкрадывать. Мне не нужно будет постоянно бегать.

Я качаю головой еще до того, как она заканчивает первое предложение.

– Ни в коем случае, – рявкаю я, вскакивая на ноги. В моих костях бурлит беспокойная энергия. Мои кулаки сжимаются и разжимаются, бесполезная попытка ослабить вибрацию моего тела.

Она не двигается. Не смотрит на меня. В этот момент она кажется усталой, и я знаю... знаю, что на этот раз это связано со мной.

– Ты хочешь оставить меня, потому что ненавидишь меня. Я понимаю, – тихо говорит она. Безэмоционально. – Ты хочешь наказать меня, потому что я напоминаю тебе о твоей матери. Но, пожалуйста, просто дай мне это. Дай мне свободу.

– Это не свобода, – возражаю я. – Это такая же тюрьма, как и та, в которой тебя могут убить.

Она пожимает плечами.

– И что с того?

Я сверкаю глазами, моя ярость становится все горячее.

– Не делай этого. Не сдавайся внезапно, когда...

– Разве я уже не говорила тебе? Я трусиха, и я бегу. Если я тебе не безразлична, Энцо, ты позволишь мне остаться здесь. Возвращая меня в Порт-Вален... ты предлагаешь мне либо отправиться в настоящую тюрьму, либо вернуться к воровству.

Я позабочусь о тебе.

Слова на кончике моего языка, но я не могу их произнести. Мы почти не знаем друг друга, и большую часть времени проводили вместе, трахаясь, сражаясь или просто пытаясь выжить. У нас мало доверия друг к другу, и, черт возьми, она – воровка. Я не вижу, какое будущее может быть между нами. И все же, одной мысли о том, чтобы оставить ее позади, достаточно, чтобы привести меня в слепую ярость. Мысль о том, чтобы вернуться в Порт-Вален одному... без нее – непостижима.

– И в любом случае, – продолжает она, прежде чем я успеваю ответить, притворно изображая легкость в своем тоне, которой, я знаю, она не чувствует. – Я думаю, Сильвестр хочет, чтобы я осталась.

– Потому что он чертов урод, – горячо возражаю я.

– Он такой, – соглашается она, кивая головой.

И это все. Это все, что она может сказать.

Я качаю головой, пораженный тем, что она не боится его, как должна была бы.

В этот момент ее взгляд наконец-то переходит на меня. Она заставляет себя улыбнуться слабой улыбкой, в попытке успокоить меня.

– Не волнуйся, я привыкла жить с гадом. Я знаю, как с ними обращаться.

– В этом-то и проблема, bella – красавица, – говорю я, поддаваясь своим низменным инстинктам и забираясь на кровать рядом с ней. Ее глаза округляются по углам, но это только заставляет меня захотеть подползти ближе. Я ложусь рядом с ней, и хотя большая часть меня злится на нее, есть еще большая часть меня, которая не может ее отпустить. – Ты не должна была оказаться в таком положении, и ты, блять, не должна была привыкать к кому-то настолько мерзкому.

Она моргает, ее глаза стекленеют. Опустив подбородок, она пробормотала:

– Что, по-твоему, я должна делать? У меня нет другого выбора.

Я закрываю глаза, и хотя я уступаю ей, это не беспокоит меня так сильно, как я думал.

– Я буду защищать тебя, Сойер, – обещаю я ей. Ее глаза возвращаются к моим, снова расширяясь от удивления.

– Я не согласна с тем, как ты живешь, но это не значит, что я не понимаю. Ты не гребаный трус. Ты боролся всю свою жизнь и заслуживаешь отдыха.

Ее нижняя губа дрожит, и она зажимает ее между своими красивыми белыми зубами. И снова меня охватывает желание попробовать их на вкус. Это не просто желание, это потребность.

– Ты не можешь позволить им найти меня, – шепчет она.

– Единственный, кто когда-либо найдет тебя – это я, Сойер. Ты можешь прятаться от всех остальных, но ты не сможешь спрятаться от меня.

Она смотрит на меня с недоумением, пытаясь принять мои слова. Я и сам с трудом принимаю это, но это кажется правильным. Даже когда Сойер сделала мне что-то плохое, ничто в ней не вызывало таких чувств.

– Зачем тебе помогать мне?

Прикасаться к ней опасно, но я не в силах остановить себя. Я убираю несколько завитых прядей с ее лица, заправляя их за ухо. Она дрожит от моего прикосновения, что только усиливает голод, пронизывающий мой организм. Этого недостаточно – никогда не достаточно, но это все, что я могу дать прямо сейчас.

– Потому что я так много чувствую к тебе, Сойер.

Я позволяю себе один маленький кусочек и наклоняюсь, пока ее запах не окутывает меня. Она пахнет соленым океаном и чем-то сладким. Крошечный вздох проносится по моим губам, и я понимаю, о чем она думает.

Переместив руку на ее шею, я крепко сжимаю ее, чтобы удержать на месте, хотя она все равно застыла.

– Не двигайся, – предупреждаю я ее, и она отвечает лишь дрожащим выдохом.

Мой рот прижимается к ее рту, и я высунул язык, чтобы лизнуть ее верхнюю губу, чуть не застонав от мятного привкуса ее дыхания.

Переместившись к краю ее рта, я нежно целую уголок, а затем еще один, дальше по щеке.

– Это ненависть? – кричит она, дрожа от моих прикосновений.

– Я не ненавижу тебя, – говорю я. Еще один поцелуй.