Текст книги "Тебе больно? (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Только когда мое зрение проясняется, я понимаю, что мои бедра промокли, а лицо Энцо – еще больше.

– Как ты продолжаешь заставлять меня делать это? – я задыхаюсь. Он не первый мужчина, который опускается на меня и доводит меня до оргазма, но я чувствую себя как гребаная собака Павлова, и каким-то образом ему удалось приучить мою киску пускать слюни по его команде.

– Ты прирожденная, детка. Просто никто не нажимал на нужные кнопки, – говорит он, слезая со стола и увлекая меня за собой к краю.

Я жду, что он снимет свои шорты и трахнет меня, но вместо этого он хватает меня за руки и рывком поднимает меня в вертикальное положение, и мой вздох срывается с моего языка и перетекает на его губы, которые находятся всего в нескольких дюймах от моих.

Он флиртует с идеей поцеловать меня, проводя своим ртом по моим губам, заставляя меня отчаянно пробовать себя на них. Словно почувствовав, что я готовлюсь наброситься на него, он отстраняется.

– Опустись на колени, bella ladra – прекрасная воровка. Я дам тебе все, о чем ты просила в своих мольбах.

Сглотнув, я шатко сползаю со стола и опускаюсь на пол, не сводя с него испепеляющего взгляда. Чем дальше я опускаюсь, тем жарче становятся его глаза.

Как бы проверяя его, я наклоняю подбородок вверх.

– Тогда ответь на них, – говорю я, открывая рот, высовывая язык и ожидая его следующего движения.

Улыбка растягивается по его лицу, обнажая обе ямочки во всей их красе. Это захватывает дух, но в равной степени и пугает. Улыбка не что иное, как зловещая, но, черт возьми, она настоящая.

Он наклоняется и проводит подушечкой большого пальца по моему языку.

– Такая грязная маленькая девочка, – говорит он. – Откуда у тебя такой сладкий вкус?

Я не в состоянии ответить, но он и не ждет ответа.

– Сними их, – приказывает он. Потянувшись к его поясу, я сдвигаю шорты вниз и освобождаю его член. Я не смущаюсь того, как мой рот наполняется слюной при виде его. Он обладает чем-то, чему можно поклоняться.

Он зажимает большим пальцем мои нижние зубы и подводит меня ближе, пока мой рот не оказывается на кончике, на котором собралась капелька спермы, только и ждущая, чтобы ее слизали.

Я пытаюсь двигаться вперед, но его хватка на моих зубах удерживает меня в неподвижности. Переведя взгляд на него, я жду, не в силах ни говорить, ни двигаться.

– Твои слова всегда были просто словами, – тихо прошептал он. – Но твое молчание честно, и именно там я всегда нахожу ответы. Именно здесь я слышу все, что ты не говоришь.

Мне хочется отвернуться, спрятаться, но я заставляю себя выдержать его взгляд.

– Больше никаких слов, Сойер, – приказывает он. – Я хочу, чтобы ты показала мне.

Медленно он вытаскивает большой палец из моего рта, грубо проводит по нижней губе, прежде чем полностью отпустить меня.

Он испытывает меня, и я отчаянно хочу дать ему то, о чем он просит.

Не прячься, Сойер.

Не убегай.

Просто... останься.

И я делаю это. Не отрывая взгляда, я наклоняюсь вперед и скольжу ртом по кончику его члена. Он шипит, и мои глаза дрожат от его соленого вкуса на моем языке, но я не закрываю их. Я лижу его медленно, опьяненная его вкусом и ощущениями.

Я втягиваю его глубже, смачивая его, чтобы легко пропустить его в горло. Его рот приоткрывается, и он с благоговением смотрит на меня, нахмурив брови. И именно сейчас я понимаю, как много можно сказать одним лишь взглядом – как долго Энцо говорил со мной, а я никогда не останавливалась, чтобы послушать. Но он все это время слушал меня.

Эмоции переполняют мою грудь, поднимаются по горлу, когда я втягиваю щеки и проворачиваю язык. Я всасываю его сильнее, заглатывая его полностью, мои губы целуют его таз. По его телу пробегает дрожь, а изо рта вырываются проклятия.

У меня никогда не было рвотного рефлекса, но от недостатка кислорода у меня заслезились глаза. Через несколько мгновений я отступаю – долгое, медленное втягивание, которое приносит мне еще несколько красочных слов. И все же я не поднимаю глаз.

Слышит ли он, как я говорю ему, что он – первый мужчина, которому я смогла доставить удовольствие, не почувствовав тошноты? Слышит ли он, что с ним приглашение мужчины в мое тело ощущается как выбор, а не как средство выживания? Слышит ли он, как я благодарю его за то, что он помог мне почувствовать себя менее сломленной?

Должно быть, да, потому что он сжимает в кулак мои локоны, откидывает мою голову назад и притягивает меня к себе, чтобы захватить мои губы в жестокий поцелуй. Когда он отстраняется, я снова тянусь к его члену. Я еще не закончила – я хочу продолжать доставлять ему удовольствие, но он уклоняется от меня.

– Я выбираю, где сделать тебя целой, – рычит он, помогая мне встать на ноги и толкая меня обратно на стол. Он берется за нижнюю часть моих коленей и поднимает их, пока мои ноги не упираются в край стола.

Его член скользит по моему входу , и я неконтролируемо дергаю бедрами, мои руки обвиваются вокруг его шеи и прижимаются к нему. Все мое тело дрожит, и он нужен мне рядом по причинам, о которых я могу сказать только через молчание. Мне нужно чувствовать его.

Его бедра отводятся назад настолько, что он оказывается на одной линии с моим входом, а затем медленно входит внутрь, захватывая мою нижнюю губу между зубами.

Меня трясет, и желание заплакать обжигает горло. Моя тишина кричит ему, умоляя увидеть меня такой, какая я есть, а не такой, как я поступила.

Его поцелуй становится глубже, когда он полностью погружается в меня, ловя мой крик своим языком. Одна рука скользит по моим волосам и обхватывает шею, а другая обхватывает мою талию, притягивая меня невероятно близко.

Мой подбородок дрожит, когда он начинает медленно входить в меня, долго затягиваясь и быстро толкаясь. Это сводит меня с ума, и я хватаюсь за него, чтобы он подошел ближе, хотя он не может проникнуть глубже.

Только когда мы задыхаемся, он отпускает мои губы, прижимается лбом к моему, и мы вдыхаем друг друга, обмениваясь тихими стонами и резкими вдохами, как будто что-то более громкое может разрушить то, что происходит.

– Покажи мне, bella – красавица, – хрипит он. – Покажи мне, где у тебя болит, чтобы я знал, где любить тебя сильнее.

Слезы наворачиваются на глаза, но я заставляю их вернуться, не желая, чтобы что-то затуманило мой взгляд на него. Я сжимаю брови, сглатывая их, но я позволяю ему смотреть, как я борюсь за то, чтобы остаться.

Я позволяю ему увидеть, что он стоит того, чтобы остаться.

– Mostrami come amarti – Покажи мне, как тебя любить, – звучит его голос, такой глубокий и манящий, что у меня мурашки бегут по позвоночнику. Я не знаю, что это значит, но это звучит красиво и душераздирающе.

Его темп становится грубее, быстрее, а взгляд пылает ярче. Пот покрывает наши тела, и каждое соприкосновение кожи – как хворост в костре, приближающий нас к возгоранию.

Миска с супом разбивается о пол, одна сторона стола соскальзывает с ковра, ножки со скрипом ударяются о дерево при каждом толчке, и становится все труднее молчать.

Он слишком хорош на ощупь, и его член бьет в такое место внутри меня, что у меня закатываются глаза. Моя голова откидывается назад, из горла вырывается всхлип. Я чувствую, как мое сердце падает жертвой, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить это.

Его зубы скребут по моей шее за мгновение до того, как он прикусывает плоть под моим ухом. Я вздрагиваю, когда он сосет, усиливая эйфорию.

Я так близка к тому, чтобы разбиться вдребезги. И я боюсь, что он увидит эти зазубренные кусочки и решит, что они не стоят крови.

– Энцо, – кричу я, этот звук – слияние боли и наслаждения.

– Вот так, – дышит он, снова впиваясь в мое горло. – Именно так я хочу, чтобы ты использовала мое имя.

Он убирает руку с моего затылка и скользит между нашими телами. Всего несколько движений его пальца по моему клитору поджигают фитиль.

Я взрываюсь, мои ноги обвиваются вокруг его бедер и сжимают его так сильно, что он едва может отступить хоть на дюйм.

В его груди раздается рык, но я ничего не чувствую, кроме череды взрывов внутри меня.

Отдаленно я чувствую, как он поднимает меня, снова переползая на стол, что дает ему угол, необходимый для продолжения вхождения в меня.

Я цепляюсь за него, но он хватает меня за запястья и поднимает их над головой. Моя спина выгибается дугой, когда волна за волной продолжает накатывать на меня.

Я не могу больше терпеть, но он не ослабевает, поглаживая мой клитор, пока волна не откатывается назад, только для того, чтобы очередной оргазм обрушился на меня.

Воздух пронзает крик, но его проглатывают губы Энцо. Он убирает руку из промежутка между нами и хватает меня за бедро. И тут он затихает, дикий рык отдается в моем горле, когда он достигает своего предела.

От его хватки на моих запястьях и бедре появляются синяки, но я едва замечаю, как он бездумно врезается в меня, изливаясь внутрь меня.

Я не уверена, сколько времени пройдет, прежде чем мы оба останемся без костей. Ему удается поймать свой вес, прежде чем он раздавит меня, но я не думаю, что буду возражать. Мне уже кажется, что моя душа держится за свой сосуд только из жалости.

В тот момент, когда он собирается сесть, раздается громкий стон, затем треск, и я внезапно оказываюсь в невесомости.

На этот раз, когда я кричу, это от испуга, так как стол полностью рушится под нами. Все происходит слишком быстро, чтобы мы успели среагировать. Приземление выбивает дыхание из моих легких, а Энцо выплевывает проклятие.

Мы просто смотрим друг на друга, широко раскрыв глаза и находясь в шоке. А потом у меня вырывается сдавленный смех.

Мы сломали этот гребаный стол. Как... Шалтай-Болтай. Его уже не собрать.

Подбородок Энцо опускается, и он медленно выдыхает. Я уже вовсю гогочу, и его плечи трясутся от смеха. Когда он поднимает голову, на его лице расплывается самая красивая улыбка, и мне кажется, что мое сердце скачет и разбивается так же сильно, как этот стол. Она освещает все его лицо, и его ореховые глаза сверкают, когда он с нежностью смотрит на меня.

– Почему ты меня поцеловал? – спрашиваю я вслух, завороженная тем, как он чертовски сияет, когда счастлив.

Его улыбка спадает, но интенсивность его взгляда только усиливается. Он нависает надо мной, кладет руки по обе стороны от моей головы и прижимает меня к себе.

Это... это единственная клетка, в которой я хочу быть.

– В океане есть место, такое глубокое, что ни одна точка света не проникает сквозь него. И так долго я была заперт там, не в силах дышать. Когда я встретил тебя, ты вытащила меня из этой тьмы, и я смог сделать свой первый глоток воздуха. Ты стала моим кислородом, bella ladra – прекрасная воровка, и я больше не могу дышать без тебя.

Мое сердце вырывается из груди, и теперь мне кажется, что я не могу дышать. Я никогда не хотела, чтобы кто-то любил меня, но теперь хочу. Боже, как я хочу, чтобы он любил меня.

– Прекрасная воровка, – пробормотала я, вспомнив, что означает его прозвище. – Я больше не такая.

Он внимательно изучает меня, эта привязанность все еще присутствует, когда он наклоняется ближе, касаясь своим носом моего, в то время как ухмылка снова растягивает его губы.

– Ты воровка, детка. Ты украла мое имя, а теперь ты забрала и мое сердце. Потребуй от меня что-нибудь еще, и я дам тебе это.

– Я не хочу...

Он хватает меня за щеки, грубо сжимая зубами мои щеки.

– Быть любимой мной будет чертовски больно. Это все, чего ты заслуживаешь.

Затем он страстно заявляет:

– Я люблю тебя, и ты люби меня.

Я убеждена, что умираю, но это самое большое счастье в моей жизни.

– Люблю. Я люблю тебя, – отвечаю я почти на автопилоте. Конечно, это выходит беспорядочно и смешно, учитывая, что мои щеки все еще зажаты между его пальцами, и у меня рыбьи губы.

Но оно того стоит, потому что это вызывает еще одну принудительную улыбку на его лице, когда он отпускает меня. И снова моя грудь обмякает, и я забываю, как дышать.

По какой-то причине он готов простить меня. Но я еще не заслужила этого. Не раньше, чем он все узнает.

Счастье исчезает с моего лица, и когда он замечает изменение моего настроения, его лицо тоже меняется.

– Что случилось, bella – красавица?

– Я убила его, – шепчу я.

Энцо в шоке отшатывается назад.

– Что?

Я прикусываю губу, собирая в кулак все свое мужество.

– Я убила Кевина, – повторяю я.

Его рот открывается, и ему требуется несколько ударов, чтобы понять, что я говорю.

– Ты сказала, что он охотился за тобой.

Я качаю головой, слезы снова жгут глаза.

– Полиция преследует меня – его друзья. Не потому что я краду личности или потому что Кев пытается найти меня, а потому что я убила копа. Я убила своего брата-близнеца.

Глава 30

Сойер

Шесть лет назад

Я вскакиваю, когда слышу, как хлопает входная дверь. Он любит пошутить и позвать: «Дорогая, я дома!» Но сегодня здесь только тишина.

Это нервирует, и я мгновенно прихожу в состояние повышенной готовности. В моих мышцах происходит утечка газа, напряжение медленно наполняет их ядом. Мой желудок вздрагивает, когда шаги начинают приближаться по ступенькам, все ближе и ближе.

– Сойер? – зовет Кевин. В течение нескольких секунд я анализирую каждый слог и интонацию в его тоне, ища намек на то, в каком он настроении.

– Здесь, – говорю я, стараясь звучать приятно.

Сейчас у меня летние каникулы, и единственное, что удерживает меня вдали от дома – от него – это моя работа в библиотеке.

Но, конечно, сегодня у меня выходной, и я подумываю позвонить миссис Джули и попроситься на смену.

Я сижу на своей кровати и листаю роман в жанре триллер. Я уже даже не знаю, о чем он; я сбилась со счета пятьдесят страниц назад и нахожусь на пятьдесят четвертой странице.

Кев со скрипом открывает дверь и входит, не дожидаясь разрешения. Не то чтобы он когда-либо спрашивал.

Он все еще в форме, без пояса с пистолетом и электрошокером. От этого зрелища меня тошнит. Он изображает из себя спасителя, защитника, но единственное, что символизирует эта форма – мою неспособность помешать ему причинить мне боль.

Энергия в комнате мгновенно меняется, падение происходит быстрее, чем когда американские горки достигают вершины холма.

Адреналин выбрасывается в кровь, как бомба. Вдоль линии волос выступает пот, а мое тело начинает дрожать.

– Что ты читаешь? – спрашивает он, выхватывая книгу из моих рук, прежде чем я успеваю ответить. В этот раз я рада его неуважению, потому что не думаю, что смогла бы дать ему ответ.

Он смотрит на меня и бросает книгу на кровать, а я смотрю, как она закрывается.

Страница пятьдесят четыре. Не забудь.

– Ты читала весь день? Даже дом не убрала? – спрашивает он, хотя это больше похоже на допрос.

– Я убралась, – легкомысленно отвечаю я, сцепив пальцы, чтобы скрыть дрожь.

– А ужин? По мне, так ты просто сидишь на заднице весь день, пока я нас содержу.

– У меня есть свои деньги, Кев, – ворчу я. Не так много, но я делаю все возможное, чтобы оплачивать свой собственный путь. Даже когда учусь в школе, я работаю неполный рабочий день, чтобы помочь со счетами.

Забавно, но страховки жизни наших родителей было более чем достаточно, чтобы оплатить дом и машину, а Кев ведет себя так, будто он сводит концы с концами. Так и должно быть, ведь он украл мою половину денег.

Я думаю, он просто спускает все на стриптизерш, когда не мучает меня.

– Эти деньги должны быть моими, пока ты живешь в моем доме.

– В нашем доме, – поправляю я, опустив глаза, а сердцебиение учащается. – Мы близнецы. И я в любом случае на три минуты старше.

Я бросаю на него взгляд, отмечая ярость, вспыхивающую в его глазах – ярость настолько глубокую, что с ней можно только родиться. Я была создана в животе моей матери вместе с монстром. Это в его ДНК. Иногда меня пугает, что это есть и в моей.

Мой брат кивает больше самому себе, как бы соглашаясь в чем-то со своим внутренним демоном. Можно только представить, о чем. И это самое печальное – я могу представить. Я прожила все сценарии.

– Ты носишь это только для меня, мелкая? – спрашивает он, указывая на мое тело. Я не знаю, почему я смотрю на то, что на мне надето, как будто я этого еще не знаю.

Черная мешковатая футболка, свободные джинсы и мои носки с раменом «Маручан».

Я потратила сорок пять минут, тщательно выбирая эту одежду. Так же, как я делаю это каждый день. Все, что можно считать наводящим на мысль, приводит к нежелательным прикосновениям, но чаще всего и просто существование приводит к такому же результату.

Я хватаюсь за книгу, избегая зрительного контакта.

– Я надела их не для кого-то.

– Это потому, что больше некому уделить тебе внимание, не так ли?

Благодаря тебе.

– Это то, чего ты хочешь? – продолжает он. – Внимания?

– Нет...

Кев заползает на кровать, фактически замораживая слова в моем горле. Мое тело негнущееся, как алмаз, пока он толпится надо мной, на его лице зловещая улыбка.

Отвращение и тошнота поднимаются в моем горле, и холод распространяется по каждому дюйму моего существа.

Он не может сделать это со мной снова. Он уже так глубоко вторгся в мое тело, что мне больше нечего ему дать. Чего еще он может хотеть?

Рука проводит по моей щеке, но моя душа уже перенеслась за пределы моего тела. Я наблюдаю сверху, как он заставляет меня снова лечь на кровать.

Но я не сгибаюсь. Я могу только смотреть в ответ с ледяной яростью.

– Ложись, Сойер. Ты знаешь, что борьба не помогает, – рычит он.

Слезы заливают мои глаза, и я удивляюсь, как он может смотреть в них и не видеть себя. Как он может не видеть себя, когда мы оба так мертвы внутри?

– Слезь с меня, ты, отвратительная свинья, – шиплю я, вибрации по всей моей форме усиливаются, и кажется, что ее сотрясает землетрясение. Мой брат отшатывается назад в шоке. – Если ты еще раз дотронешься до меня, я убью тебя на хрен, Кевин.

Его верхняя губа злобно натягивается на зубы, а руки обхватывают мое горло, сжимая его до тех пор, пока мне полностью не перекрывают кислород.

Я одновременно смотрю в его потемневшие глаза и наблюдаю, как он душит меня сверху. Я дергаюсь, сопротивляясь его захвату, мои глаза выпучены, а цвет лица багровеет.

У него самого красное лицо, он прилагает все силы, чтобы раздавить мою шею между ладонями.

Моя рука бесцельно шарит по кровати в поисках, пока моя жизнь быстро иссякает.

Я знала, что все к этому идет. Я чувствовал это всеми своими костями. Мой разум был на грани срыва, и с каждой встречей он только подталкивал меня все дальше к краю.

Я начала прятать ножи по всему дому, мое подсознание понимало, как глубоко я распутываюсь, никогда не признавая этого в полной мере.

Наконец, моя рука сомкнулась вокруг оружия, спрятанного под подушкой, как раз в тот момент, когда мое зрение начало потухать.

Без всякого направления я вгоняю нож в него, скорее чувствуя, чем видя, как он погружается в плоть и сухожилия.

Одновременно с этим спазм вокруг моего горла ослабевает, и что-то теплое и влажное брызгает мне на лицо.

Мои легкие наполняются кислородом, облегчение почти болезненно. Но у меня нет времени оценить это, когда на меня льется водопад красного цвета, а Кев бьется в конвульсиях надо мной.

Кончик ножа глубоко вонзился в яремную вену, кровь льется и из раны, и изо рта. Его глаза выпучены, и каждый зуб обнажен.

Мне кажется, что я всхлипываю, но мой разум настолько разбит, что я понятия не имею, что делает или чувствует мое тело.

Он смотрит прямо мне в глаза, и я вижу предательство, излучаемое ими. Вы можете предать кого-то, только если он вам доверял.

Он никогда не должен был доверять мне.

Он падает, и у меня хватает предусмотрительности, чтобы оттолкнуть его в сторону, его тело плюхается рядом со мной.

Я задыхаюсь, на этот раз паника захватывает мои легкие. Моя верхняя половина тела покрыта теплой кровью, но на ощупь она как густая смола. Мне нужно, чтобы она ушла.

Широко раскрыв глаза, я сползаю с кровати, не желая оглядываться на то, что я сделала, но чувствуя, как улики впитываются в мои поры. Я срываю с себя рубашку и вытираюсь изо всех сил, руки дрожат так сильно, что начинают неметь.

Уголком глаза я вижу его неподвижное тело на моей кровати, красная лужа растет среди простыней.

– Черт, черт, черт, – судорожно бормочу я, практически срывая новую простыню с вешалки в шкафу. Я хватаюсь за ткань, пытаясь найти нужный конец, чтобы расстегнуть и надеть на голову.

Мой разум мечется, но у меня нет ни одной связной мысли. Я двигаюсь только на чистом инстинкте, и все, что я знаю, это то, что мне нужно бежать.

Беги, Сойер. Не оглядывайся.

Выбегая из спальни и спускаясь по ступенькам, я практически спотыкаюсь о ноги в своем стремлении убежать. Я верчусь на месте, судорожно ища свои туфли, и хнычу от страха, когда не могу их найти.

К черту. Времени нет.

Мне нужно бежать, пока я еще могу.

Потому что если я начну, то уже никогда не смогу остановиться.