Текст книги "Чаща"
Автор книги: Харлан Кобен
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Глава 17
Я добыл номер домашнего телефона адвоката Фоули и разбудил его.
– Не подписывайте никаких бумаг до второй половины дня, – попросил я.
– Почему?
– Потому что, если подпишете, я гарантирую – прокуратура возьмет в оборот и вас, и ваших клиентов. Я дам знать всем, что мы никогда не пойдем ни на какие сделки с Хорасом Фоули и всегда будем требовать для его клиентов максимальных сроков.
– Вы не можете этого сделать!
Я промолчал.
– У меня обязательства перед моим клиентом.
– Скажите ей, что я попросил о небольшой отсрочке. Подчеркните, что это в ее же интересах.
– А что я скажу другой стороне?
– Не знаю, Фоули. Найдите какую-нибудь неточность в бумагах, что угодно. Тяните время до второй половины дня.
– А как это послужит интересам моего клиента?
– Если мне удастся их зацепить, вы сможете увеличить сумму отступных. Заработаете больше.
Он задумался.
– Эй, Коуп?
– Что?
– Она странная девушка. Я про Шамик.
– В каком смысле?
– Такие обычно сразу берут деньги. Мне же пришлось ее уговаривать, потому что, откровенно говоря, для нее взять деньги на ранней стадии – наилучший вариант. Мы оба это знаем. Но она и слышать об этом не хотела, пока вчера они не измочалили ее этим Джимом или Джеймсом. Видите ли, раньше, несмотря на то, что́ она говорила в суде, ей хотелось отправить их в тюрьму, а не получить деньги. Она действительно жаждала восстановить справедливость.
– И вас это удивляет?
– Вы на этой работе новичок, а я отпахал двадцать семь лет. Становишься циником, знаете ли. Да, Шамик чертовски меня удивила.
– И почему вы это рассказываете мне?
– Видите ли, лично я просто заинтересован в том, чтобы получить свою часть от оговоренной суммы. Но с Шамик все по-другому. Эти деньги могут совершенно изменить ее жизнь. Я не знаю, что вы задумали, мистер Прокурор, но, пожалуйста, не навредите ей.
Люси пила в одиночестве.
Наступила ночь. Люси жила в факультетском общежитии. Место это не поднимало настроение. Скорее, наоборот – вгоняло в депрессию. Большинство профессоров много работали и копили деньги в надежде, что все-таки смогут уехать из общежития. До Люси в этой квартире тридцать лет прожила профессор английской литературы Аманда Саймон, старая дева. Она умерла от рака легких в пятьдесят восемь лет. Оставила после себя запах табака. Люси сменила ковер, выкрасила стены, но запах не исчез. Она словно жила в пепельнице.
Люси предпочитала водку. Посмотрела в окно. Издалека доносилась музыка. Университетский кампус. Здесь всегда звучала музыка. Люси взглянула на часы. Полночь.
Она включила свой маленький ай-под, выбрала список, который называла «Под мухой». Он был составлен из песен не просто медленных, но рвущих душу. Люси пила водку, сидела в депрессивной квартире, вдыхала запах табака, оставшийся после умершей женщины, слушала песни об утратах и отчаянии. Жалела себя.
Джозеф Артур[26]26
Артур, Джозеф (р. 1971) – американский певец, автор песен.
[Закрыть] запел «Мед и луна», песню, обращенную к его единственной и неповторимой возлюбленной, которую надо было бы выдумать, не будь она реальной. Ну и ну, Люси покачала головой, попыталась представить, как какой-то мужчина поет ей такое. Бр-р-р…
Она закрыла глаза, складывая воедино события последних дней. Цельной картины не получалось. Прошлое возвращалось. Всю взрослую жизнь Люси убегала от чертовых лесов, на границе которых находился лагерь ее отца. Сначала она пересекла всю страну, обосновалась в Калифорнии, потом вернулась обратно, сменив фамилию и перекрасив волосы. Но прошлое вновь и вновь настигало ее. Иногда позволяло вырваться вперед… и она уже думала, что ту ночь разделяет с ней дистанция приличного размера, но потом расстояние это сходило на нет.
В конце концов ужасная ночь обязательно возвращалась.
Но на этот раз… как? Отрывки одного сочинения… откуда они взялись? Сильвия Поттер только-только родилась, когда Летний Живодер злодействовал в «Лагере ПЛЮС».[27]27
«Лагерь ПЛЮС» – PLUS – аббревиатура от Peace/Love/Understanding/Summer – Мир/любовь/понимание/лето (англ.).
[Закрыть] Откуда она узнала об этом? Разумеется, как и Лонни, Сильвия могла выйти в Интернет, воспользоваться поисковой машиной, узнать о прошлом Люси. Или кто-то еще, более опытный и зрелый, что-то ей рассказал.
И все же откуда она узнала? Более того, как вообще кто-то мог узнать? Только один человек был способен уличить Люси во всем.
Но Пол никогда и никому ничего бы не сказал.
Она смотрела на прозрачную жидкость в стакане. Пол Коупленд. Люси буквально видела его – неуклюжего, худощавого, длинноволосого, с ослепительной улыбкой. Что интересно, встретились они через отцов. Старший Коупленд, по профессии акушер-гинеколог, сумел покинуть Советский Союз, спасаясь от репрессий, чтобы столкнуться практически с таким же отношением в США. Айра, добросердечный отец Люси, не мог устоять перед столь трогательной историей. Вот Айра и взял Коупленда врачом в лагерь. Дал его семье шанс на все лето покинуть Ньюарк.
И эта «картинка» запечатлелась в памяти Люси: их автомобиль, старый, видавший виды «олдсмобиль-сьерра» покачивается на колдобинах проселочной дороги, останавливается, все четыре дверцы открываются практически одновременно, и семья выбирается из салона. И в тот самый момент, когда Люси впервые увидела Пола и их глаза встретились, для нее словно сверкнула молния, ударил гром. И она осознала: то же самое испытал он. Такие моменты в жизни крайне редки – ты чувствуешь, как тебя бьет током, действительно чувствуешь, и внезапно все цвета становятся ярче, все звуки – отчетливее, все запахи – острее, а потом ты никогда, даже на минуту, не перестаешь думать о нем и знаешь, просто знаешь, что с ним происходит то же самое.
– Как в них. – Люси глотнула водки с тоником. Говорила она о рвущих душу песнях, которые звучали из ай-пода. Настоящее чувство. Взрыв эмоций. Но для нее это осталось в прошлом. Что там пел Элтон Джон о водке с тоником? Нужно принять пару стаканчиков, чтобы вновь твердо встать на ноги?
У Люси так не получалось. Но сдаваться она не собиралась.
«Перестань пить», – прозвучал в голове тихий голос.
Но гораздо более громкий голос решительно приказал тихому заткнуться.
Люси сжала пальцы в кулак, потрясла им:
– Уходи, громкий голос!
Она засмеялась, и собственный смех, прозвучавший в пустой комнате, напугал ее. Запел Роб Томас,[28]28
Томас, Роберт (Роб) Келли (р. 1972) – американский певец.
[Закрыть] спрашивая, может ли он обнимать ее, когда ей плохо. Люси кивнула. Да, она разрешала. Роб напомнил Люси, что ей холодно и одиноко, она испугана, и, черт побери, она хотела бы слушать эту песню вместе с Полом.
Пол.
Он наверняка был бы не прочь узнать об этих сочинениях.
Прошло двадцать лет с их последней встречи, но шестью годами раньше Люси разыскала его в Интернете. Не то чтобы хотела. Знала, что Пол – вроде той двери, которую следует оставить закрытой. Но тогда она напилась – большой сюрприз, – и если многие спьяну начинают звонить по телефону, то Люси обычно лезла в «Гугл».
Находки протрезвили ее, но не удивили. Пол женился. Работал адвокатом. У него родилась дочь. Люси даже удалось найти фотографию его роскошной жены из обеспеченной семьи. Ее запечатлели на каком-то благотворительном мероприятии. Высокую, стройную, в жемчугах. Джейн, так звали жену, выглядела отлично. И по фотографии чувствовалось, что все у нее хорошо.
Еще глоток.
За шесть лет что-то могло измениться, но тогда Пол жил в Риджвуде, штат Нью-Джерси, в каких-то двадцати милях от кампуса, где сейчас находилась Люси. Она посмотрела на компьютер.
Полу ведь нужно об этом сообщить?
Поиск в «Гугле» – пара пустяков. Надо найти его телефонный номер… домашний, а еще лучше – рабочий. Она могла связаться с ним. Предупредить. Только для этого. Без всякого тайного умысла, без задних мыслей.
Люси поставила на стол недопитый стакан. За окном лил дождь. Компьютер она так и не выключала. Заставок не признавала. Ни фотографии семьи, ни какого-нибудь захватывающего дух пейзажа, ни даже милого зверька, каким отдавали предпочтение старые девы. По черному экрану «плавал» логотип «Windows», словно компьютер показывал ей язык.
Грустно, так грустно.
Люси открыла страницу «Гугла» и уже собралась напечатать запрос, когда услышала стук в дверь. Повернулась к ней, замерла.
Стук повторился. Люси посмотрела в правый нижний угол экрана, где высвечивалось время.
Семнадцать минут первого.
Чертовски поздно для гостей!
– Кто там?
Ответа не последовало.
– Кто…
– Сильвия Поттер.
В голосе слышались слезы. Люси встала, пошатываясь, прошла на кухню. Вылила оставшуюся в стакане водку в раковину, бутылку убрала в буфет. Водка не пахла – во всяком случае, пахла не так чтобы сильно, – и на этот счет она могла не волноваться. Взглянула на себя в зеркало. Вид ужасный, но с этим ничего не поделаешь.
– Заходи.
Она открыла дверь, и Сильвия буквально ввалилась в комнату, словно стояла, прислонившись к двери. Девушка промокла насквозь. В квартире, спасибо кондиционеру, царила прохлада. Люси уже хотела заметить, что так можно простудиться и умереть, но примерно то же наверняка сказала бы дочери мать. Поэтому она просто закрыла дверь.
– Извините, что так поздно. – Сильвия дрожала.
– Не волнуйся. Я еще не ложилась.
Сильвия остановилась посреди комнаты.
– Извините, что накричала на вас.
– Да ладно.
– Нет, дело в том… – Она встревоженно оглянулась. Обхватила себя руками.
– Дать тебе полотенце?
– Нет.
– Может, горячего чая?
– Не надо.
Люси показала, где можно сесть, и Сильвия плюхнулась на диван из «ИКЕА». Люси ненавидела «ИКЕА» и их графические руководства по сборке мебели, вероятно, разработанные инженерами НАСА. Люси села рядом, ожидая объяснений.
– Как вы узнали, что именно я написала это сочинение? – спросила Сильвия.
– Это не важно.
– Я посылала его анонимно.
– Конечно.
– И вы сказали, что все сочинения конфиденциальны.
– Да. Сожалею, что так вышло.
Сильвия вытерла нос. С волос капала вода.
– Я вам солгала.
– В чем?
– Про сочинение. Когда на днях заходила к вам в кабинет. Помните?
– Да.
– Помните, когда я сказала, о чем мое сочинение?
Люси задумалось:
– О твоем первом разе.
Сильвия кисло улыбнулась:
– Наверное, у меня было не так, как у всех.
Люси эта фраза удивила.
– Что-то я тебя не понимаю, Сильвия.
Она долго молчала. Люси вспомнила, что Лонни предлагал свою помощь. Мол, ему удастся разговорить девушку. Но он вроде бы собирался подождать до утра.
– Лонни приходил к тебе вечером?
– Лонни Бергер? Ваш ассистент?
– Да.
– А зачем ему было приходить ко мне?
– Не важно. Так ты здесь по своей инициативе?
Сильвия с трудом сглотнула, в голосе послышалась неуверенность:
– Я поступила неправильно?
– Нет-нет, я рада, что ты пришла.
– Я действительно испугалась.
Люси кивнула, стараясь успокоить девушку, подбодрить. Понимала, что давить нельзя. И просто ждала долгие две минуты, потом все-таки заговорила:
– У тебя нет причин для страха.
– Вы думаете, я поступила правильно?
– Расскажи мне все.
– Я и рассказала. Во всяком случае, большую часть.
Вот тут у Люси возникли первые сомнения.
– Кто такой П.?
Сильвия нахмурилась.
– Кто?
– В твоем сочинении. Ты писала о юноше, которого звали П. Кто такой П.?
– О чем вы?
Люси предприняла еще одну попытку:
– Расскажи мне, почему ты пришла сюда, Сильвия.
Но теперь Сильвия насторожилась.
– А почему вы приходили сегодня в общежитие?
– Я хотела поговорить о твоем сочинении.
– Тогда почему вы спрашиваете меня о каком-то парне по имени П.? Так я никого не называла. Я прямо написала… – Слова застряли в горле. Она закрыла глаза и прошептала: – …что это был мой отец.
Дамба прорвалась. Хлынули слезы. Ливнем.
Люси закрыла глаза. История инцеста. Та, что повергла в ужас и Лонни, и ее. Черт. Лонни все перепутал. Сильвия не писала сочинение о той ночи в лесу.
– Твой отец растлил тебя, когда тебе было двенадцать, – уточнила Люси.
Сильвия вскинула руки к лицу. Рыдания вырывались из груди. Она содрогнулась всем телом, когда кивнула. Люси смотрела на бедную девушку, которая всегда так хотела ей понравиться, представила ее отца. Она накрыла руку Сильвии своей, потом придвинулась и обняла девушку. Сильвия приникла к ее груди, продолжая плакать. Люси шепотом успокаивала ее, покачивала, прижимая к себе.
Глава 18
Ночью мне уснуть не удалось. Так же как и Мьюз. Утром с трудом успел побриться. Пахло от меня так плохо, что я даже хотел позвонить Хорасу Фоули и одолжить флакон одеколона.
– Добудь мне эту бумагу, – попросил я Мьюз.
– Сделаю все, что смогу, – ответила она.
Как только судья объявил начало заседания, я пригласил, к удивлению защиты и всего зала, нового свидетеля.
– Обвинение вызывает Джеральда Флинна.
Того самого милого юношу, который завлек Шамик Джексон на вечеринку. Он действительно казался очень милым: чистенький, светловолосый, аккуратно причесанный, с большими синими глазами. В его взгляде светилась наивность. Поскольку существовала вероятность, что обвинение может в любой момент закончить представление свидетелей, защита позаботилась о присутствии Флинна. Именно для них он был главным свидетелем.
Флинн во всем поддерживал членов студенческого братства. Но одно дело – лгать полиции, пусть даже в показаниях, и другое – в суде под присягой. Я посмотрел на Мьюз. Она сидела в последнем ряду и прилагала все силы к тому, чтобы выглядеть невозмутимой. Получалось не очень. В партнеры для покера я бы ее точно не взял.
Я спросил, как зовут свидетеля, для протокола.
– Джеральд Флинн.
– Но вы представляетесь всем как Джерри, правильно?
– Да.
– Отлично, давайте начнем с самого начала, согласны? Когда вы впервые встретили мисс Шамик Джексон.
Шамик пришла в суд. Вместе с адвокатом Хорасом Фоули сидела по центру второго от конца ряда. Интересное выбрала место. Словно считала себя уже лицом незаинтересованным. Утром я слышал крики в коридорах. Родственники Дженретта и Маранца выражали неудовольствие переносом времени подписания отказа от обвинения. Пытались уговорить Шамик. Не получилось. Так что заседание началось позже обычного. Тем не менее началось. И сейчас все они сидели в зале, полагая, что документы будут подписаны, пусть и через несколько часов.
– Когда она впервые пришла в общежитие вашего братства?
– Двенадцатого октября, – ответил он.
– Вы точно помните дату?
– Да.
Я изобразил на лице: «Интересно, однако», – хотя ничего интересного в этом не находил.
– Почему мисс Джонсон пришла в общежитие?
– Ее наняли для исполнения экзотического танца.
– Ее наняли вы?
– Нет. Я хочу сказать, это сделало все братство. Но договаривался с ней не я.
– Понятно. То есть она пришла в ваше общежитие, чтобы исполнить экзотический танец?
– Да.
– И вы смотрели, как она танцевала?
– Да.
– И что вы об этом подумали?
– Протестую! – вскочил Морт Пьюбин.
Судья уже хмурился, глядя на меня.
– Мистер Коупленд?
– Согласно показаниям мисс Джонсон, мистер Флинн пригласил ее на вечеринку, где произошло изнасилование. Я пытаюсь понять, почему он это сделал.
– Так и спрашивайте прямо, – бросил Пьюбин.
– Ваша честь, я могу вести допрос как считаю нужным?
– Постарайтесь перефразировать вопрос, – предложил судья Пирс.
Я повернулся к Флинну:
– Вы думаете, что мисс Джонсон хорошо исполнила экзотический танец?
– Полагаю.
– Да или нет?
– Не супер. Впрочем, я подумал, что она хороша.
– Вы нашли ее привлекательной?
– Да, я хочу сказать, пожалуй.
– Да или нет?
– Протестую! – вновь поднялся Пьюбин. – Он не должен отвечать на этот вопрос «да» или «нет». Может, он подумал, что она в какой-то степени привлекательна. На такой вопрос «да» или «нет» не ответишь.
– Согласен, Морт, – удивил я его. – Позвольте перефразировать вопрос. Мистер Флинн, как бы вы оценили ее привлекательность?
– По шкале от одного до десяти, да?
– Дельное предложение, мистер Флинн. По шкале от одного до десяти.
Он задумался:
– Семь, может, даже восемь.
– Отлично, благодарю вас. И на той вечеринке, где танцевала мисс Джонсон, вы с ней разговаривали?
– Да.
– О чем вы разговаривали?
– Помню смутно.
– И тем не менее?
– Я спрашивал, где она живет. Она ответила – в Ирвингтоне. Я спрашивал, ходила ли она в школу, есть ли у нее бойфренд. Все такое. Она сказала, что у нее есть ребенок. Спросила, на кого я учусь. Я ответил, что хочу пойти в медицинскую школу.
– Речь шла о чем-нибудь еще?
– Вроде бы нет.
– Понимаю. И как долго вы с ней разговаривали?
– Точно сказать не могу.
– Что ж, я постараюсь вам помочь. Дольше пяти минут?
– Да.
– Может, дольше часа?
– Нет, я так не думаю.
– Дольше десяти минут?
– Скорее всего.
Вмешался судья Пирс. Сказал, что этот момент свидетель прояснил и пора двигаться дальше.
– Как в тот вечер уехала мисс Джонсон, вы знаете?
– За ней прислали машину.
– В тот вечер экзотический танец исполняла только она?
– Нет.
– Сколько всего было танцовщиц?
– Три.
– Благодарю вас. Остальные две уехали вместе с мисс Джонсон?
– Да.
– С другими танцовщицами вы разговаривали?
– Нет. Разве что поздоровался.
– Будет ли правильным утверждение, что в тот вечер из всех исполнительниц экзотических танцев вы разговаривали только с мисс Джонсон?
Пьюбин уже хотел заявить протест, но в последний момент передумал.
– Да, – кивнул Флинн. – Это правильно.
На том преамбула и закончилась.
– Шамик Джонсон показала, что заработала дополнительные деньги, занимаясь сексом с несколькими молодыми людьми на той вечеринке. Правда ли это?
– Не знаю.
– Неужели? То есть вы ее сексуальными услугами не пользовались?
– Нет.
– И вы не слышали, чтобы другие члены вашего студенческого братства говорили о сексуальных услугах, оказанных им мисс Джонсон?
Флинн попал в ловушку. Ему предлагалось или солгать, или признать, что в общежитии нарушался закон. Он принял самое глупое решение – остановился на промежуточном варианте.
– До меня, возможно, дошли какие-то слухи.
Теперь уж у присяжных не могло остаться сомнений: перед ними лгун.
И я вложил в следующий вопрос максимум недоумения:
– Значит, возможно, до вас дошли какие-то слухи?
– Да.
– То есть вы даже не уверены, слышали ли их? – Судя по выражению моего лица, присяжные должны были сделать вывод, что я просто не верил своим ушам. – Но может, и слышали. Вы просто не можете вспомнить, слышали такие разговоры или нет. Правильно я понимаю ваши показания?
На этот раз поднялся Флер:
– Ваша честь!
Судья посмотрел на него.
– Мы разбираем дело об изнасиловании, или мистер Коупленд борется с пороком? – Он вскинул руки. – Раз уж его позиции в деле об изнасиловании слабы, он, видимо, решил обвинить этих мальчиков в домогательствах к проститутке?
– У меня такой цели нет, – возразил я.
Флер улыбнулся мне:
– Тогда, пожалуйста, задавайте свидетелю вопросы, связанные с предполагаемым изнасилованием. Не просите его вспоминать правонарушения, совершенные друзьями.
– Двигаемся дальше, мистер Коупленд, – подвел итог судья.
Чертов Флер!
– Вы взяли у мисс Джонсон номер ее телефона?
– Да.
– Зачем?
– Я подумал, что могу ей позвонить.
– Вам она понравилась?
– Она показалась мне привлекательной, да.
– Потому что вы поставили ей семь, даже восемь баллов по десятибалльной шкале? – Я махнул рукой, прежде чем Пьюбин успел подняться. – Снимаю вопрос. Вы позвонили мисс Джонсон?
– Да.
– Можете сказать нам, когда и, насколько, разумеется, вспомните, о чем вы с ней говорили?
– Через десять дней я ей позвонил и спросил, не хочет ли она прийти на вечеринку в наше общежитие.
– Вы хотели, чтобы она исполнила экзотический танец?
– Нет. – Тут я увидел, что он сглотнул, а глаза его чуть повлажнели. – Я пригласил ее как гостью.
Я выдержал паузу. Посмотрел на Джерри Флинна. Дал возможность и присяжным посмотреть на него. Что-то было у него в лице. Ему нравилась Шамик Джонсон? Пауза затягивалась. Потому что я пребывал в некотором недоумении. Раньше думал, что Джерри Флинн во всем этом участвовал: пригласил Шамик, подставил ее, – теперь возникли сомнения.
– Мистер Коупленд! – прервал мои раздумья судья.
– Мисс Джонсон приняла приглашение?
– Да.
– Когда вы сказали, что приглашали ее как гостью… вы подразумевали как подружку?
– Да.
Отвечая на мои вопросы, он рассказал, как встретил ее, как они пришли в общежитие и выпили пунша.
– Вы говорили ей, что в пунше есть алкоголь?
– Да.
Он солгал. И ответ звучал как ложь, но я хотел это подчеркнуть.
– Как происходил этот разговор? – спросил я.
– Я не понимаю вопроса.
– Вы спросили мисс Джонсон, не хочет ли она чего-нибудь выпить?
– Да.
– И она ответила «да»?
– Да.
– И что потом вы сказали?
– Спросил, не хочет ли она выпить пунша.
– А она?
– Ответила, что хочет.
– А что было потом?
Он откашлялся:
– Я сказал, что пунш с алкоголем.
Я вопросительно приподнял бровь.
– Так и сказали?
– Протестую! – поднялся Пьюбин. – Что значит «так и сказали»? Он говорил, что пунш с алкоголем. Ему задали вопрос – он ответил.
Адвокат был прав в данной ситуации. Я оставил эту ложь на их совести. Махнул рукой судье, показывая, что согласен, и начал задавать вопросы о вечере. Флинн держался тех показаний, которые уже давал полиции: Шамик выпила, начала флиртовать с Эдуардом Дженреттом.
– И как вы отреагировали на это?
Он пожал плечами:
– Эдуард – старшекурсник, а я только поступил в колледж. Такое случается.
– Так вы думаете, что на Шамик произвел впечатление возраст мистера Дженретта?
Вновь Пьюбин решил не протестовать.
– Не знаю, – ответил Флинн, – возможно.
– Между прочим, вы бывали в комнате мистера Дженретта и мистера Маранца?
– Конечно.
– Сколь много раз?
– Не знаю. Часто.
– Правда? Но вы сказали, что только поступили в колледж.
– Они все равно мои друзья.
Я изобразил сомнение:
– То есть вы заходили туда больше одного раза?
– Да.
– Или больше десяти раз?
– Да.
Сомнения на моем лице прибавилось.
– Хорошо, тогда скажите мне, какая у них стереосистема?
Флинн ответил без запинки:
– Динамики «Боус», подключенные к ай-поду.
Я это уже знал. Мы провели в комнате обыск. Все сфотографировали.
– А какой у них телевизор? С каким экраном?
Он улыбнулся, словно увидел расставленную мной ловушку:
– У них нет телевизора.
– Совсем нет?
– Да.
– Хорошо, тогда, возвращаясь к тому вечеру…
Флинн продолжал плести свои байки. Он веселился с друзьями. Увидел, как Шамик поднимается по лестнице, держась за руки с Дженреттом. Разумеется, он не знал, что произошло потом. А когда вечеринка закончилась, вновь столкнулся с Шамик и проводил ее на автобусную остановку.
– Она выглядела расстроенной? – спросил я.
Флинн ответил, что нет, как раз наоборот. Шамик улыбалась – чувствовалось, что ей весело. Она не шла, а порхала. Тут он, конечно, перегнул палку.
– То есть, когда Шамик рассказывала о прогулке с вами, о том, как вы поднялись в коридор второго этажа, где ее и схватили, она лгала?
Флинну хватило ума не клюнуть на приманку.
– Я рассказываю о том, что видел.
– Вы знаете людей, которых зовут Кэл или Джим?
Он задумался.
– Я знаю нескольких парней, которых зовут Джим. Но думаю, ни одного Кэла среди моих знакомых нет.
– Вам известно, что, по словам мисс Джонсон, двух мужчин, которые изнасиловали ее, – я не хотел протеста Флера, но закатил глаза, произнося, «по словам мисс Джонсон», – звали Кэл и Джим?
Он подумал над ответом. Решил сказать правду:
– Я об этом слышал.
– На вечеринке присутствовали люди, которых звали Кэл или Джим?
– Насколько мне известно, нет.
– Понимаю. Вы знаете причину, по которой мистер Дженретт и мистер Маранц могли себя так называть?
– Нет.
– Никогда не слышали, чтобы два этих имени произносились вместе? Я хочу сказать, до предполагаемого изнасилования?
– Не могу вспомнить.
– Итак, вы не можете объяснить, почему мисс Джонсон, давая показания, заявила, что насильники называли себя Кэл и Джим?
Пьюбин запротестовал:
– Откуда он может знать, почему эта психически неуравновешенная, обкуренная женщина лгала?
Я смотрел на свидетеля.
– Ничего не приходит на ум, мистер Флинн?
– Ничего, – твердо ответил он.
Я посмотрел на Лорен Мьюз. Она, наклонив голову, возилась с блэкберри. Потом подняла голову, встретилась со мной взглядом, кивнула.
– Ваша честь, – обратился я к судье, – у меня еще есть вопросы к свидетелю, но, может, сейчас самое время прерваться на ленч?
Судья Пирс согласился.
Я направился к Лорен Мьюз, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.
– Все путем, – улыбнулась она. – Факс уже в прокуратуре.
