Текст книги "Чаща"
Автор книги: Харлан Кобен
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
Глава 13
Дожидаясь Сильвию Поттер, Люси пропустила имя и фамилию Маноло Сантьяго, гостя Айры, через «Гугл», которых так звали. Людей хватало, но толку в этом не было. Репортеров среди них не нашлось. Так кто же он? И зачем приходил к отцу?
Разумеется, она могла спросить Айру. Вот если бы он вспомнил!..
Прошло два часа. Потом три, четыре. Она позвонила в комнату Сильвии. Трубку не сняли. Отправила электронное письмо на блэкберри. Ответа не получила.
Ей это определенно не нравилось.
Откуда Сильвия Поттер узнала о ее прошлом?
Люси сверилась со студенческим справочником. Сильвия Поттер жила в Каменном доме. Она решила пойти туда и разобраться на месте.
В университетском кампусе есть определенная магия. Кампус – нечто отгороженное от внешнего мира, защищенное, и, наверное, в мире должны быть такие островки. В относительной изоляции иной раз даже лучше, чем на воле. Когда ты молод, кампус представляется безопасным местом, а для тех, кто старше, вроде Люси и Лонни, становится убежищем.
В свое время Каменный дом был общежитием студенческого братства «Пси-У». Но десятью годами раньше в университете со студенческими братствами покончили, заклеймив их «антиинтеллектуальными». Люси соглашалась с тем, что у подобных братств хватало недостатков, но сама идея запрещения казалась очень уж авторитарной, прямо-таки фашистской. В суде как-то разбиралось дело об изнасиловании в общежитии студенческого братства другого университета. Но фигурантами дела с таким же успехом могли быть члены команды по лакроссу,[20]20
Лакросс (фр. la crosse – клюшка) – командная игра, в которой две команды стремятся поразить ворота соперника резиновым мячом, пользуясь ногами и спортивным снарядом, представляющим собой нечто среднее между клюшкой и ракеткой.
[Закрыть] или группа строителей в стрип-клубе, или рокеры, разгулявшиеся в ночном клубе. Люси не знала правильного ответа, но не сомневалась: нельзя избавляться от объединений, которые лично тебе не нравятся.
«Наказывать, – думала она, – нужно преступление, а не свободу».
Снаружи Каменный дом, построенный из красного кирпича, по-прежнему производил впечатление, но от великолепия его интерьеров не осталось и следа: исчезли гобелены, деревянная обшивка стен, массивная мебель красного дерева. Теперь в доме царствовали белые и бежевые оттенки, стояла безликая мебель. О чем можно было только сожалеть.
По коридору первого этажа бродили студенты. Люси удостоилась нескольких удивленных взглядов. Гремели стереосистемы (а скорее – ай-поды). Через распахнутые двери она видела на стенах постеры Че. Может, в ней было больше от отца, чем она думала? Университетские кампусы тоже застряли в 1960-х годах. Мода и музыка менялись, но дух оставался прежним.
Люси поднялась по лестнице, тоже начисто лишенной оригинальности. Сильвия жила в комнате, рассчитанной на одного человека, на втором этаже. Люси нашла дверь. На ней висела доска для записей маркером, которые потом легко стирались, но ни маркер, ни ластик ни разу ее не касались. Доска висела ровненько, по самому центру. Поверху тянулась каллиграфически красивая надпись: «Сильвия». С именем соседствовала роза. И дверь, и доска, и надпись, казалось, перенеслись сюда из другого времени.
Люси постучала. Ей не ответили. Попробовала ручку – заперто. Подумала о том, чтобы оставить записку (для того доска и предназначалась), но не хотела марать ее. Она уже позвонила. Отправила электронное письмо. И этот визит – лишнее.
Она уже спустилась на первый этаж, когда входная дверь Каменного дома открылась. Сильвия Поттер переступила порог. Девушка увидела Люси и остолбенела. Люси остановилась перед ней. Ничего не сказала, пытаясь встретиться с ней взглядом. Сильвия смотрела куда угодно, но только не на нее.
– Ой, привет, профессор Голд.
Люси молчала.
– Семинар затянулся, я прошу прощения. И потом, завтра у меня еще один доклад. Я решила, что уже поздно, вы ушли и наш разговор может подождать до утра.
Она говорила и говорила, чтобы успокоиться. Люси ей не мешала.
– Вы хотите, чтобы я зашла к вам с самого утра? – наконец спросила Сильвия.
– А сейчас у тебя время есть?
Сильвия посмотрела на часы.
– Вообще-то мне нужно подготовиться к завтрашнему докладу. Может, отложим?
– И какой у тебя доклад?
– Что?
– По какому предмету доклад, Сильвия? Какой профессор ведет курс? Если я слишком задержу тебя, то напишу записку.
Молчание.
– Мы можем пойти в твою комнату и поговорить там.
Сильвия все-таки встретилась с ней взглядом.
– Профессор Голд?
Люси ждала.
– Я не думаю, что хочу говорить с вами.
– Речь пойдет о твоем сочинении.
– Моем?.. – Она замотала головой. – Но я отправила его анонимно. Как вы узнали, что оно мое?
– Сильвия…
– Вы говорили! Вы обещали! Это анонимно. Вы так сказали.
– Да, так и было.
– Как вы?.. – Она расправила плечи, вскинула голову. – Я не хочу говорить с вами.
– Ты должна, – жестко бросила Люси.
Но Сильвия не собиралась сдаваться:
– Нет. Не должна. Вы меня не заставите. И… Господи, как вы могли так поступить? Сказать нам, что сочинения анонимные, обещали конфиденциальность, а потом…
– Это действительно важно.
– Нет. Я не хочу с вами говорить. И если вы кому-нибудь что-то скажете, я сообщу декану о том, что вы сделали. Вас за это уволят.
На них таращились другие студенты. Люси теряла контроль над ситуацией.
– Пожалуйста, Сильвия, мне нужно знать…
– Ничего я вам не скажу!
– Сильвия…
– Я не должна вам ничего говорить! Отстаньте от меня!
Сильвия Поттер развернулась, открыла дверь и выбежала из общежития.
Глава 14
После перекрестного допроса, проведенного Флером Хиккори, мы с Мьюз встретились в моем кабинете.
– Ну и врезал же он нам, – вздохнула Лорен.
– Разберись с именем.
– С именем?
– Выясни, существует ли этот Джим Брудвей или, как настаивала Шамик, все зовут его Джеймс.
Она нахмурилась.
– Что? – полюбопытствовал я.
– Думаешь, поможет?
– Во всяком случае, не повредит.
– Ты все еще ей веришь?
– Перестань, Мьюз. Это дымовая завеса.
– Но хорошая дымовая завеса.
– Твоя подруга Сингл что-нибудь выяснила?
– Пока нет.
Слава Богу, судья перенес слушания на следующий день. Флер преподнес мне мою собственную голову на блюде. Я знаю, суд – это восстановление справедливости, а не состязание адвокатов, но нужно смотреть правде в глаза.
Кэл и Джим вернулись, и еще более сильными, чем прежде.
Зазвонил мобильник. Я посмотрел на дисплей. Незнакомый номер. Поднес мобильник к уху.
– Алло.
– Это Райа.
Райа Сингх. Сногсшибательная официантка из индийского ресторана. Я почувствовал, как внезапно пересохло в горле.
– Как вы?
– Все хорошо.
– Что-нибудь вспомнили?
Мьюз смотрела на меня. Я взглядом пытался дать ей понять, что дело личное. Для следователя Мьюз явно соображала туго. А может, просто хотела послушать.
– Вероятно, мне следовало сказать вам это раньше…
Я ждал.
– …но вы появились так неожиданно. Застали меня врасплох. Я все еще не уверена, надо ли говорить.
– Мисс Сингх?
– Пожалуйста, зовите меня Райа.
– Райа, – повторил я, – я понятия не имею, о чем вы говорите.
– Я спросила вас, почему вы приехали ко мне. Помните?
– Да.
– Вы знаете, почему я спросила… насчет того, что вас в действительности интересует?
Я подумал и ответил честно:
– Из-за того, что я таращился на вас?
– Нет.
– Ладно, сдаюсь. Почему вы спросили? И, если на то пошло, почему вы спросили, не убивал ли я Джила?
Мьюз вопросительно изогнула бровь. Я не отреагировал.
Райа Сингх не ответила.
– Мисс Сингх? – нарушил я паузу. – Райа?
– Потому что он упоминал ваше имя.
Я подумал, что ослышался, поэтому задал совсем уж глупый вопрос:
– Кто упомянул мое имя?
В ее голосе послышались нотки нетерпения:
– О ком мы говорим?
– Маноло Сантьяго упомянул мое имя?
– Да, разумеется.
– И вы не подумали, что вам следовало раньше сказать мне об этом?
– Я не знала, могу ли я вам доверять.
– А что заставило вас переменить мнение?
– Я заглянула в Интернет. Вы действительно прокурор округа.
– И что сказал обо мне Сантьяго?
– Он сказал, что вы насчет чего-то солгали.
– Насчет чего?
– Не знаю.
Я на этом не остановился:
– Кому он это сказал?
– Мужчине. Имени я не знаю. Он держал в квартире вырезанные из газет статьи о вас.
– В квартире? Вроде бы вы говорили мне, что не знаете, где он жил.
– Тогда я вам не доверяла.
– А теперь доверяете?
Прямо она на этот вопрос не ответила.
– Через час подъезжайте за мной к ресторану, и я покажу вам, где жил Маноло.
Глава 15
Когда Люси вернулась в кабинет, там ее поджидал Лонни. Он показал ей несколько листков.
– Что это? – спросила она.
– Продолжение того сочинения.
Она подавила желание вырвать листки из его руки и просто взяла их.
– Нашла Сильвию? – поинтересовался он.
– Да.
– И?..
– Она разозлилась на меня и говорить не стала.
Лонни сел, положил ноги на свой стол.
– Хочешь, я попробую?
– Не думаю, что это хорошая идея.
Лонни ослепительно улыбнулся:
– Я умею убеждать.
– Ты намерен подставиться, чтобы помочь мне?
– Если это необходимо.
– Я буду переживать за твою репутацию. – Она села, сжимая листки пальцами. – Ты уже прочитал?
– Да.
Люси кивнула и принялась за чтение:
П. разорвал объятие и бросился на крик.
Я позвала его, но он не остановился. А буквально через две секунды ночь полностью поглотила его. Я попыталась последовать за ним, но было слишком темно. Впрочем, я знала лес лучше, чем он. В этом году он впервые приехал в лагерь.
Кричала девушка. Больше я ничего сказать не могла. Пробиралась сквозь лес. Его не звала. По какой-то причине боялась подать голос. Хотела найти П., но не желала, чтобы кто-то еще узнал, где я. Я понимала, смысла в этом не было никакого, но ничего не могла с собой поделать.
Боялась.
Светила луна. В лесу от лунного света все меняет цвет. И привычное становится чуждым и незнакомым.
И когда я наконец нашла П., то увидела на его рубашке пятно странного цвета. Поначалу не могла понять, что это. Пятно совсем не выглядело алым. Отливало синим. Он посмотрел на меня круглыми глазами.
– Мы должны уйти, – сказал он. – И никому не говорить, что мы здесь были…
Вот так. Люси дважды прочитала текст. Потом положила листки на стол. Лонни наблюдал за ней.
– Итак, как я понимаю, рассказчица – это ты?
– Что?
– Я пытался сложить два и два, Люси, и сумел найти только одно объяснение. Девушка в этой истории – ты. Кто-то пишет о тебе.
– Это нелепо, – отмахнулась она.
– Перестань, Люси. В этой кипе сочинений у нас есть истории инцеста, мимо которых трудно пройти. Но этих девочек мы не разыскиваем. А вот рассказ о криках в лесу зацепил тебя.
– Не говори ерунды, Лонни.
Он покачал головой.
– Извини, милая, я так не могу. Даже если бы ты не была суперзвездой и мне не хотелось залезть тебе под юбку…
Одергивать его она не стала. Он продолжил:
– Я бы хотел помочь.
– Ты не сможешь.
– Но я знаю больше, чем ты думаешь.
Люси посмотрела на него.
– О чем ты говоришь?
– Ты… не будешь злиться на меня?
Она ждала продолжения.
– Я провел небольшое расследование.
Все внутри у Люси сжалось, но лицо осталось бесстрастным.
– Голд не твоя настоящая фамилия. Ты ее сменила.
– Как ты это узнал?
– Да ладно, Люси. Ты понимаешь, что в эпоху компьютеров это пара пустяков.
Она промолчала.
– Что-то в сочинении показалось мне неуловимо знакомым, – продолжил Лонни. – Насчет летнего лагеря. Я вспомнил историю с Летним Живодером. И вновь покопался в компьютере. – Он победоносно улыбнулся. – Тебе следовало остаться блондинкой.
– Это был тяжелый период в моей жизни.
– Могу себе представить.
– Вот почему я сменила фамилию.
– Да, понимаю. На твою семью столько свалилось. Ты хотела начать все с чистого листа.
– Именно так.
– А теперь по непонятной причине прошлое вернулось.
Она кивнула.
– Почему? – спросил Лонни.
– Не знаю.
– Я хочу помочь.
– Как я тебе и сказала, не знаю как.
– Могу я кое о чем тебя спросить?
Она молча пожала плечами.
– Ты знаешь, несколькими годами раньше на канале «Дискавери» прошла специальная передача, посвященная тем убийствам.
– Мне это известно, – кивнула Люси.
– Но там не упоминали о том, что ты была в лесу той ночью.
Люси промолчала.
– А на самом деле?
– Я не могу об этом говорить.
– А кто такой П.? Пол Коупленд, да? Ты знаешь, он сейчас прокурор округа или что-то в этом роде.
Она покачала головой.
– Ты не хочешь упростить мне работу.
Она не открывала рта.
– Ладно. – Он встал. – Я все равно помогу тебе.
– Как?
– Сильвия Поттер.
– При чем тут она?
– Я ее разговорю.
– И каким же образом?
Лонни направился к двери.
– Есть способы.
По пути к индийскому ресторану я заехал на кладбище, где похоронили Джейн.
Не знаю почему. На могиле я бывал не часто – может, раза три в году. Я никогда не чувствовал там присутствия моей жены. Место выбирали ее родители. «Для них это много значит», – пояснила мне Джейн на смертном одре. И действительно, значило. Отвлекало их, особенно мать, давало возможность ощутить, что они делают нечто полезное.
Меня же это особенно не заботило. Я не верил, что Джейн умрет, даже когда ей стало совсем плохо. Все равно надеялся, что она как-нибудь выкарабкается. И для меня смерть – это смерть. Финал, окончательный и бесповоротный, после которого уже ничего нет, предельная черта. Красивые гробы, ухоженные кладбища, даже очень ухоженные, как кладбище, где покоилась Джейн, ничего не меняли.
Я оставил автомобиль на стоянке и по дорожке направился к могиле. Увидел на ней свежие цветы. Мы, иудеи, такого не делаем. Кладем камешки. Мне это нравится, хотя и не знаю почему. Цветы, живые и яркие, лежали на темно-сером граните, а моя жена, моя прекрасная Джейн, гнила шестью футами ниже этих только что срезанных лилий. Мне такой контраст представлялся жестокой насмешкой.
Я сел на бетонную скамеечку. В конце все было ужасно. Джейн страдала. Я наблюдал. Во всяком случае, какое-то время. За моей женой ухаживали круглосуточно (она хотела умереть дома), но я видел, как она теряла вес, ощущал запахи, слышал ее стоны. Вот их я запомнил лучше всего и до сих пор иногда слышу во сне – хриплые, протяжные. Продолжалось все это не один месяц, я старался быть сильным, но не мог сравниться силой с Джейн, и она это знала.
В какой-то период, в самом начале наших отношений, она поняла, что у меня есть сомнения. Я потерял сестру. От меня убежала мать. И вот теперь, впервые за долгое время, я позволял женщине войти в мою жизнь. Помню, как однажды ночью лежал без сна и смотрел в потолок, тогда как Джейн спала рядом. Я слушал ее ровное дыхание, столь не похожее на то, каким оно стало в самом конце. Потом дыхание изменилось: Джейн проснулась. Обняла меня, прижалась ко мне.
– Я не она, – шепнула Джейн, словно читая мои мысли. – Я тебя никогда не брошу.
Но все-таки бросила.
После ее смерти я не сторонился женщин. Некоторыми даже увлекался. И надеюсь, что встречу кого-то и вновь женюсь. Но сидя на бетонной скамеечке, думая о той ночи, я осознал, что этого скорее всего не произойдет.
«Я – не она», – сказала моя жена.
И, разумеется, говорила она про мать.
Я посмотрел на надгробный камень. Прочитал имя Джейн, надпись: «Любимой матери, дочери, жене». Посмотрел на ангельские крылышки по сторонам. Я представил, как мои тесть и теща выбирали композицию надписи, шрифт, размер крылышек, все такое. Они купили еще и участок земли рядом с могилой, не сказав мне ни слова. Наверное, для меня, если я не женюсь второй раз. А если женюсь, даже не знаю, что они будут с ним делать.
Я хотел попросить Джейн о помощи. Хотел попросить ее побродить по тем краям, где она сейчас, поискать мою сестру и дать мне знать, жива Камилла или нет. Я улыбался как идиот. Потом перестал.
Уверен: пользоваться мобильниками на кладбище – дурной тон. Но я не думал, что Джейн будет возражать. Достал мобильник из кармана, вновь нажал на кнопку с цифрой «6».
Сош ответил после первого гудка.
– Я вновь прошу об услуге, – обратился к нему я.
– Как и говорил тебе – не по телефону.
– Найди мою мать, Сош.
Молчание.
– Ты можешь это сделать. Я очень прошу. Заклинаю памятью отца и сестры. Найди мою мать.
– А если я не смогу?
– Ты сможешь.
– Твоя мать уехала давно.
– Знаю.
– А тебе в голову приходила мысль о том, что она не хочет, чтобы ее нашли?
– Да.
– И?..
– И ничего. Мы не всегда получаем то, что хотим. Поэтому найди мою мать, Сош. Пожалуйста.
Я отключил мобильник. Опять посмотрел на могилу жены.
– Нам тебя недостает, – обратился я вслух к моей умершей жене. – Каре и мне. Нам очень, очень тебя не хватает.
Потом поднялся и зашагал к своему автомобилю.
Глава 16
Райа Сингх ждала меня на автомобильной стоянке у ресторана. Сменила униформу официантки на джинсы и темно-синюю блузку. Волосы забрала в конский хвост. И все равно выглядела сногсшибательно. Я покачал головой. О чем думаю? Ведь только что посетил могилу жены.
Райа скользнула на пассажирское сиденье. И пахло от нее великолепно.
– Куда едем? – спросил я.
– Знаете автостраду номер семнадцать?
– Да.
– Тогда по ней на север.
Я выехал со стоянки.
– Решили говорить правду?
– Я вам никогда не лгала, – ответила она. – Просто не стала кое о чем упоминать.
– И вы по-прежнему утверждаете, что случайно встретили Сантьяго на улице?
– Да.
Я ей не поверил.
– Он никогда не называл при вас фамилию Перес?
Она не ответила.
– И имя Джил, – настаивал я.
– Съезд на автостраду номер семнадцать справа.
– Я знаю, где это, Райа. Расскажите мне, как и когда услышали от него мою фамилию.
– Я уже говорила об этом.
– Повторите еще раз.
Она глубоко вдохнула. На мгновение закрыла глаза.
– Маноло утверждал, что вы солгали.
– Солгал насчет чего?
– Насчет чего-то, связанного с лесом… или лесами. С чем-то вроде этого.
Я почувствовал, что сердце готово выпрыгнуть из груди.
– Так и сказал? Насчет лесов или леса?
– Да.
– А поточнее?
– Не помню.
– Попытайтесь.
– «Пол Коупленд солгал насчет того, что произошло в тех лесах». – Она склонила голову. – Ой, подождите.
Я ждал.
А потом она произнесла слово, которое едва не заставило меня свернуть на обочину.
– Люси.
– Что?
– Он упомянул другое имя, сказал: «Пол Коупленд солгал насчет того, что случилось в тех лесах. Как и Люси».
Теперь пришла моя очередь выдержать паузу.
– Пол, кто такая Люси? – спросила Райа.
Остаток пути мы проехали молча.
Я с головой ушел в мысли о Люси. Пытался вспомнить ее льняные волосы, их удивительный запах. Но не мог. Что-то мешало. Воспоминания скрывались в густом тумане. Я не мог вспомнить, что реально, а что – плод моего воображения. Я помнил трепет. Помнил страсть. Мы оба были новичками в любви, неловкими, неопытными, но происходило с нами то самое, что мы слышим в песнях Боба Сигера[21]21
Боб Сигер (Роберт Кларк, р. 1945) – известный американский музыкант, автор песен.
[Закрыть] или, возможно, Мита Лоуфа.[22]22
Мит Лоуф (Майкл Ли Эдей, р. 1947) – американский рок-певец.
[Закрыть] Боже, сколько же там было страсти. Как все началось? И когда страсть начала переходить в нечто напоминающее любовь?
Летние романы обрываются. Это предопределено. Они вроде некоторых растений или насекомых – их жизненный цикл укладывается в один сезон. Я думал, у нас с Люси все будет по-другому. Считал, мы с ней не такие, как все. Верил, что мы никогда не расстанемся.
Молодые так глупы.
Сантьяго снимал апартаменты в дешевом жилом комплексе в Рэмси, штат Нью-Джерси. У Райи был ключ. Она и открыла дверь на третьем этаже. В гостиной, куда мы вошли, ничто не задерживало взгляд. Голые стены, старая мебель.
Райа вскрикнула, едва переступив порог.
– Что такое? – спросил я.
Она осмотрела комнату:
– На этом столе лежали его записи, газеты, журналы, карандаши, ручки.
– Теперь он пуст.
Райа выдвинула ящик комода.
– И одежды его нет.
Мы обыскали квартиру. Исчезло все: бумаги, газеты, зубная щетка, личные вещи.
Райа села на диван.
– Кто-то приходил сюда и все вывез.
– Когда вы побывали здесь в последний раз?
– Три дня назад.
Я повернулся к двери.
– Пошли.
– Куда?
– К дежурному.
Но там работал юноша, который ничего не знал. Арендатор квартиры расписался как Маноло Сантьяго. Заплатил наличными, внес депозит. Апартаменты оставались за ним до конца месяца. Юноша не помнил, как выглядел мистер Сантьяго. Вообще ничего не мог о нем сказать. Есть такая проблема с жилыми комплексами, в которых сдаются апартаменты. Съемщику нет необходимости проходить через вестибюль. Так проще остаться никем не замеченным.
Мы с Райей вернулись в гостиную Сантьяго.
– Вы говорите, тут были его записи?
– Да.
– И о чем в них шла речь?
– Я не заглядывала.
– Райа, скажу вам честно: не верю я в полное отсутствие любопытства.
Она просто смотрела на меня своими чертовыми глазами.
– Что? – спросил я.
– Вы хотите, чтобы я вам доверилась?
– Да.
– А с чего мне вам доверять?
Я задумался.
– Вы солгали мне при первой встрече, – напомнила она.
– Насчет чего?
– Сказали, что расследуете убийство. Как обычный детектив. Но это неправда, так?
Я промолчал.
– Маноло не доверял вам. Я читала эти статьи. Знаю, что-то случилось со всеми вами в тех лесах двадцатью годами раньше. Он думал, вы солгали, когда вас допрашивали.
Я по-прежнему молчал.
– А теперь вы ожидаете, что я вам все расскажу. Вы бы так поступили? Оказавшись на моем месте, рассказали бы все, что знаете?
Я видел логику в ее словах.
– Так вы читали эти статьи?
– Да.
– То есть знаете, что тем летом я отдыхал в лагере.
– Да.
– И вам известно, что в ту ночь исчезла моя сестра.
Она кивнула.
Я встретился с ней взглядом.
– Вот почему я здесь.
– Вы здесь, чтобы отомстить за сестру?
– Я здесь, чтобы найти ее.
– Но я думала, она мертва. Уэйн Стюбенс убил ее.
– Я тоже так думал.
Райа на мгновение отвернулась, а потом словно пробила меня взглядом:
– Так в чем вы солгали?
– Ни в чем.
Эти глаза, казалось, прожигали меня.
– Вы можете доверять мне.
– Я доверяю.
Она ждала. Я тоже.
– Кто такая Люси?
– Девушка из лагеря.
– И это все? Как она связана со всем этим?
– Лагерь принадлежал ее отцу. – Я помолчал, потом уточнил: – Тогда она была моей девушкой.
– И о чем вы с ней солгали?
– Мы не лгали.
– Тогда что имел в виду Маноло?
– Если бы я знал! Пытаюсь это выяснить.
– Не понимаю. С чего у вас такая уверенность, что ваша сестра жива?
– Я в этом не уверен. Но думаю, что шанс есть.
– Почему?
– Из-за Маноло.
– Как это?
Я смотрел на нее и прикидывал: а не играют ли со мной в кошки-мышки?
– Вы насторожились, когда я упомянул Джила Переса.
– Его имя было в тех статьях. В ту ночь он тоже стал жертвой убийцы.
– Нет.
– Я не понимаю.
– Вы знаете, почему Маноло интересовался случившимся в ту ночь?
– Он не говорил мне.
– А вы спрашивали?
Она пожала плечами:
– Он сказал, что это его дело.
– Райа, на самом деле его звали не Маноло Сантьяго. – Я выдержал паузу, в надежде, что она как-то прокомментирует мои слова.
Она молчала.
– В действительности он Джил Перес, – выложил карты на стол я.
Ей потребовалось мгновение, чтобы связать одно с другим.
– Тот юноша из лагеря?
– Да.
– Вы уверены?
Она задала хороший вопрос, но я без запинки ответил:
– Да.
– То есть вы говорите мне – если это правда, – что все эти годы он был жив?
Я кивнул.
– А если он был жив… – Райа замолчала, и я закончил фразу за нее:
– …возможно, моя сестра тоже жива.
– А может, Маноло… или Джил, как вы его называете… убил их всех, – предположила она.
Странно. Такая мысль не приходила мне в голову. Этот вариант требовал рассмотрения. Джил убивает их всех, а потом оставляет свидетельства того, что он тоже жертва. Но хватило бы ему ума, чтобы все это провернуть? И как тогда объяснить роль Уэйна Стюбенса?
Если, конечно, Уэйн говорил правду.
– Если убийца – Джил, я это выясню.
Райа нахмурилась:
– Маноло сказал, что вы и Люси лгали. Если он их убил, зачем ему такое говорить? Зачем собирать все эти газеты и журналы и копаться в давнишней истории? Если бы он их убил, то знал бы ответы, так? – Она пересекла комнату, встала передо мной. Такая юная и прекрасная. Меня так и подмывало ее поцеловать. – Почему бы вам не ответить мне?
Зазвонил мой мобильник. Я посмотрел на дисплей. Лорен Мьюз. Я нажал кнопку и спросил:
– Что стряслось?
– У нас проблема.
Я закрыл глаза, дожидаясь продолжения.
– Шамик. Она хочет забрать заявление.
Прокуратура расположена в центре Ньюарка. Я постоянно слышу разговоры о том, что город возрождается. Но не вижу. По-моему, он только разрушается. Зато я теперь хорошо его знаю. И люди в этом городе чудесные. В нашем обществе все принято заносить в какие-то категории: и большие города, и этнические группы, и меньшинства. Находясь на расстоянии, их легко ненавидеть. Помнится, консервативные родители Джейн с презрением относились к людям, исповедовавшим однополую любовь. Но так уж вышло, что Эллен, которая жила с Джейн в одной комнате студенческого общежития, была лесбиянкой. Познакомившись с Эллен, отец и мать Джейн просто влюбились в нее. Продолжали любить и когда узнали, что она лесбиянка. Потом полюбили ее партнершу.
Так происходит часто. Легко ненавидеть геев вообще, черных, евреев или арабов. Гораздо труднее – конкретных людей.
Таков и Ньюарк. Можно ненавидеть город в целом, но в нем полно милейших районов, магазинов, горожан, и у тебя невольно возникает желание сделать все возможное, чтобы город стал лучше.
Шамик сидела в моем кабинете. Юная женщина, на лице которой отражались выпавшие на ее долю страдания. Легкой жизни она не знала, и едва ли ее ждало радужное будущее. Ее адвокат Хорас Фоули вылил на себя слишком много одеколона, а глаза его бегали.
– Мы хотим, чтобы вы сняли обвинения, выдвинутые против мистера Дженретта и мистера Маранца, – начал он.
– Не могу этого сделать. – Я смотрел на Шамик. Она не опустила голову, но и не стремилась встретиться со мной взглядом. – Ты солгала вчера, когда давала показания?
– Моя клиентка никогда не лжет, – вскинулся Фоули.
Я его проигнорировал, встретился-таки взглядом с Шамик.
– Вам все равно не удалось бы их посадить, – ответила она.
– Ты этого знать не можешь.
– Вы серьезно?
– Да.
Улыбка Шамик показывала, что она видит во мне самое наивное человеческое существо, созданное Богом с начала времен.
– Вы не понимаете, да?
– Я понимаю. Они предлагают деньги, чтобы ты забрала заявление. И теперь назвали сумму, которую твой адвокат, мистер Зачем-Принимать-Душ-Если-Есть-Одеколон, посчитал достаточной.
– Как вы меня назвали?
Я посмотрел на Мьюз:
– Открой окно, а?
– Будет исполнено, Коуп.
– Эй! Как вы меня назвали?!
– Окно открыто. Есть желание – прыгайте, можете не стесняться. – Я вновь посмотрел на Шамик: – Если ты сейчас заберешь заявление, это будет означать, что вчера ты лгала под присягой. То есть совершила преступление. Мы потратили кучу денег налогоплательщиков на твою ложь… твои ложные показания. Ты отправишься в тюрьму.
Фоули откашлялся:
– Говорите со мной, мистер Коупленд, не с моим клиентом.
– Говорить с вами? Да рядом с вами я даже дышать не могу.
– Я не потерплю…
– Ш-р-р… – Я приложил руку к уху. – Слышите треск?
– Какой треск?
– Я думаю, от вашего одеколона отслаиваются обои на стенах. Вы услышите, если постараетесь. Ш-р-р, слышите?
Даже Шамик улыбнулась.
– Не забирай заявление, – попросил я.
– Я должна.
– Тогда я подам на тебя в суд.
Адвокат вновь собрался ринуться в бой, но Шамик коснулась его руки.
– Вы этого не сделаете, мистер Коупленд.
– Сделаю.
Но она знала, что я блефовал. Бедная, напуганная жертва изнасилования, она получила шанс заработать на этом, получить, наверное, самую крупную сумму в своей жизни. И кто я такой, чтобы проповедовать ей о моральных ценностях и справедливости?
Она и ее адвокат встали.
– Соглашение мы подпишем завтра утром, – сообщил напоследок Фоули.
Я промолчал. Отчасти испытывал облегчение и стыдился этого. Фонду Джейн теперь ничто не грозило. Памяти моего отца… ладно, перспективам моей политической карьеры… тоже. Я сорвался с крючка. И все благодаря Шамик.
Она протянула руку. Я ее пожал.
– Спасибо вам.
– Не делай этого. – Но моим словам недоставало убедительности.
Она это поняла. Улыбнулась.
Потом они вышли из моего кабинета. Шамик – первой, адвокат – следом. Остался только запах его одеколона.
Мьюз пожала плечами:
– И что мы можем сделать?
Я задавался тем же вопросом.
Вернувшись домой, я пообедал с Карой. В школе ей задали домашнее задание: найти и вырезать из журналов картинки с красным цветом. Вроде бы очень легкое задание, но, разумеется, ей не нравилось то, что мы с ней находили. Ни красный пикап, ни красное платье, ни даже красный пожарный автомобиль. Я быстро понял, в чем проблема: я слишком бурно радовался ее находкам. «Это платье красное, дорогая! Ты права! Я думаю, то, что нужно!»
Осознав просчет, я внес коррективы в свое поведение. И когда Кара открыла страничку с бутылкой кетчупа, скривил гримасу и пожал плечами:
– Кетчуп мне совершенно не нравится.
Кара мгновенно схватила ножницы с закругленными концами и принялась за работу.
Дети.
Вырезая картинку, дочь пела песню из мультипликационного телешоу «Дора-следопыт»,[23]23
«Дора-следопыт» – английский многосерийный обучающий мультфильм для детей от двух лет. (Российское название – «Даша-следопыт».)
[Закрыть] которая состояла из бесконечных повторений одного и того же слова – «рюкзак». В конце концов голова родителя, слушающего эту песню, грозила разлететься на миллион частей. Двумя месяцами ранее я допустил ошибку, купив говорящий рюкзак Доры-следопыта, повторяющий: «Рюкзак, рюкзак, рюкзак…» – вместе с говорящей картой: «Я карта, я карта, я карта…» Когда ее кузина Мэдисон приходила к нам в гости, девочки часто играли в Дору-следопыта. Одна исполняла роль Доры, другая – обезьянки с любопытной кличкой Башмачок. Нечасто встречаешь обезьянку с такой кличкой.[24]24
Кличка обезьянки Башмачок позаимствована авторами мультфильма у Киплинга – так зовут песика, главного героя его произведения «Ваш покорный слуга Бутс (Башмачок)».
[Закрыть]
Я думал об этом, о Башмачке, о том, как Кара и ее кузина спорили, кто будет Дорой, а кто – Башмачком, когда меня словно громом поразило.
Я обмер. В буквальном смысле застыл как памятник. Даже Кара это заметила.
– Папуля?
– Одну секунду, котенок.
Я взбежал на второй этаж, от моих шагов содрогнулся весь дом. Где же, черт побери, эти счета из студенческого общежития? Я заметался по кабинету. В конце концов нашел. Собирался их выбросить после встречи с Шамик и ее адвокатом.
Но ведь не выбросил!
Пролистал, нашел те, что касались покупок через Интернет, схватил телефон, позвонил Мьюз. Она откликнулась после первого гудка:
– Что случилось?
– Когда ты училась в колледже, часто вы гудели всю ночь?
– Минимум дважды в неделю.
– И как тебе удавалось не заснуть?
– Эм-энд-эмс. В большом количестве. Оранжевые – с амфетамином,[25]25
Амфетамин – стимулятор нервной деятельности, синтетический наркотик; может рассматриваться как синтетический аналог эфедрина. Получен в 1932 г. как средство, подавляющее аппетит.
[Закрыть] клянусь.
– Купи сколько хочешь. Мы компенсируем расходы.
– Мне нравится твой тон, Коуп.
– У меня возникла идея, но я не знаю, есть ли у нас время.
– Об этом не волнуйся. В чем суть?
– Конечно же, это связано с нашими давними друзьями, Кэлом и Джимом.
