Текст книги "Чаща"
Автор книги: Харлан Кобен
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Глава 19
Люси повезло: утром занятий у нее не было. Так что после выпивки и долгого разговора с Сильвией она смогла проваляться в кровати до полудня. Когда встала, сразу позвонила Кэтрин Лукас, которую выделяла среди других университетских психологов. Объяснила ситуацию с Сильвией, полагая, что Кэтрин лучше знает, как помочь девушке.
Подумала о сочинении, с которого все и началось. Лес. Крики. Кровь. Сильвия Поттер его не посылала. Тогда кто?
Идей не было.
Прошлой ночью она решила позвонить Полу. Пришла к выводу, что он должен знать о происходящем. Но может, к этому ее подтолкнула выпитая водка? Теперь, протрезвев, она задалась вопросом, а хорошая ли это мысль.
Часом позже она в Интернете нашла телефон Пола. Он занимал должность прокурора округа Эссекс… и, увы, овдовел. Джейн умерла от рака. Пол учредил благотворительный фонд ее имени. Люси хотелось бы понять, как ей ко всему этому относиться, но не могла разбираться с этим прямо сейчас.
Дрожащей рукой набрала номер. Когда ответила телефонистка, Люси попросила соединить ее с Полом Коуплендом. Когда она произносила имя и фамилию, защемило сердце.
– Приемная прокурора округа, – ответила женщина.
– Не могли бы вы соединить меня с Полом Коуплендом?
– Простите, а кто говорит?
– Я его давняя знакомая.
На противоположном конце провода не отреагировали.
– Меня зовут Люси. Скажите ему, это Люси. Мы не виделись двадцать лет.
– У вас есть фамилия, Люси?
– Назовите ему только имя, хорошо?
– Прокурора Коупленда сейчас нет на месте. Вы оставите номер, по которому он может вам позвонить?
Люси продиктовала домашний телефон, рабочий и номер мобильника.
– Он может спросить, по какому поводу вы звоните. Что сказать?
– Просто скажите ему, что это Люси. И дело важное.
Мы с Мьюз сидели в моем кабинете за закрытой дверью. На ленч мы заказали сандвичи в кулинарии: я – с курицей, а Мьюз – с мясом, размером с доску для серфинга.
Факс я держал в руке.
– А где твой частный детектив? Сингл Как-Ее-Там?
– Шейкер. Сингл Шейкер. Она придет.
Я сел, просмотрел свои записи.
– Хочешь порепетировать?
– Нет.
Мьюз улыбалась во весь рот.
– В чем дело? – спросил я.
– Мне не пристало такое говорить, ты мой босс и все такое, но ты просто гений.
– Да, – скромно кивнул я. – Наверное, так и есть.
И вернулся к записям.
– Оставить тебя одного? – спросила Мьюз.
– Нет, вдруг мне что-то понадобится.
Она взяла сандвич. Я удивился, что ей удалось его поднять без строительного крана.
– Твой предшественник, работая с громким делом, бывало, сидел, уставившись в пустоту. Словно входил в транс. Ты не входишь?
– Нет.
– Так я не отвлеку тебя, если задам вопрос о чем-то другом?
– Ты хочешь сказать, не связанный с этим делом?
– Именно так.
Я поднял голову:
– Если на то пошло, с удовольствием переключусь. Так что у тебя?
Она секунду-другую смотрела куда-то вправо.
– У меня есть друзья в отделе по расследованию убийств на Манхэттене.
Я уже начал догадываться, к чему она клонит. Откусил маленький кусочек сандвича.
– Суховат.
– Что?
– Курица суховата. – Я положил сандвич, вытер палец о салфетку. – Позволь угадать. Один из твоих друзей-детективов рассказал тебе об убийстве Сантьяго?
– Да.
– Они пересказали тебе мою версию?
– О том, что это один из парней, которых Летний Живодер убил в том лагере, пусть родители и не опознали его?
– Да.
– Пересказали.
– И?..
– Они думают, что ты чокнутый.
Я улыбнулся:
– А ты?
– Я бы тоже подумала, что ты чокнутый. Но теперь, – она указала на факс, – знаю, на что ты способен. Поэтому говорю другое: я хочу в этом участвовать.
– В чем?
– Ты знаешь. Ты ведь начнешь расследование, так? Попытаешься установить, что в действительности произошло в том лесу.
– Попытаюсь.
– Я хочу в этом участвовать, – снова повторила Лорен.
– Не могу отвлекать тебя от работы на мои личные дела.
– Во-первых, хотя все уверены, что их убил Уэйн Стюбенс, дело официально не закрыто.
– Это произошло не в нашем округе.
– Мы точно не знаем. Нам лишь известно, где нашли тела. И одна жертва, твоя сестра, жила в этом самом городе.
– Вот это ты уже притягиваешь за уши.
– Во-вторых, меня наняли на сорок часов в неделю. Я же работаю чуть ли не восемьдесят. Ты это знаешь. Потому-то и повысил меня. Все, что я делаю сверх сорока часов, касается только меня. И, прежде чем ты возразишь, я не просто оказываю услугу боссу. Давай смотреть правде в глаза: я следователь. Успешно завершить такое расследование – достижение, которым можно гордиться. Так что скажешь?
– Почему нет?
– Я в деле?
– Само собой.
Чувствовалось, что она очень довольна.
– И каков первый шаг?
Я думал об этом. Понимал, что без этого не обойтись, но все оттягивал. Теперь меня приперли к стенке.
– Уэйн Стюбенс.
– Летний Живодер.
– Я должен с ним повидаться.
– Ты знал его, так?
Я кивнул:
– Мы оба работали в том лагере.
– Вроде бы я читала, что он никого не принимает.
– Придется его убедить.
– Он в тюрьме для особо опасных преступников в Виргинии, – заметила Мьюз. – Я могу кое-кому позвонить.
Мьюз уже узнала, где сидит Стюбенс. Невероятно!
– Позвони.
В дверь постучали, и в кабинет заглянула моя секретарша Джоселин Дюрелс.
– Сообщения. Просмотрите их потом?
Я махнул рукой: мол, неси их сюда.
– Что-нибудь важное?
– В общем, нет. Звонили из газет, с телевидения. Как будто не знают, что вы в суде.
Я взял сообщения, начал их сортировать. Посмотрел на Мьюз. Она оглядывала кабинет. Никаких личных вещей здесь не было. Когда я только занял кабинет, поставил на стол фотографию Кары. Но через два дня арестовали растлителя малолетних, который чего только не проделывал с девочкой того же возраста, что и Кара. Мы обсуждали его злодеяния в этом самом кабинете, я поглядывал на фотографию Кары, а потом повернул ее стороной к стене и в тот же вечер унес домой.
Этот кабинет не место для Кары. Не место даже для ее фотографии.
Одно сообщение привлекло мое внимание.
Моя секретарша писала их от руки, на розовых стикерах идеальным, каллиграфическим почерком.
И звонила мне, согласно надписи… Люси. Около имени Джоселин поставила два вопросительных знака.
Несколько мгновений я смотрел на имя. Люси. Быть такого не могло.
Ниже шли рабочий телефон, домашний. Номер мобильника. Территориальные коды каждого номера указывали, что Люси Два-Вопросительных-Знака жила, работала и пользовалась мобильником в штате Нью-Джерси.
Я потянулся к телефонному аппарату, нажал кнопку внутренней связи.
– Джоселин?
– Да?
– Я вижу сообщение от какой-то Люси.
– Да. Она позвонила час назад.
– Ты не записала фамилию.
– Она не сказала. Поэтому я и поставила вопросительные знаки.
– Не понял. Ты спросила, как ее фамилия, а она не ответила?
– Совершенно верно.
– Что еще она сказала?
– В самом низу.
– Что?
– Вы прочитали, что написано в самом низу?
– Нет.
Она ждала. Я взглянул в нижнюю часть листка, прочитал:
Она говорит, что вы не виделись двадцать лет.
Я перечитал предложение. Потом еще раз.
– Наземный комплекс управления вызывает майора Коупа. – Мьюз не произнесла эти слова – напела, воспользовавшись давней мелодией Дэвида Боуи.
Я вскинул голову.
– Ты поёшь так же хорошо, как выбираешь туфли.
– Очень забавно. – Она указала на розовый стикер, изогнула бровь. – Так кто эта Люси? Давняя возлюбленная?
Я промолчал.
– Черт. – Ее бровь выпрямилась. – Я из любопытства. Не хотела…
– Не переживай из-за этого, Мьюз.
– И ты тоже, Коуп. Пока все не закончится.
Ее взгляд сместился к часам за моей спиной. Я тоже посмотрел на них. Она все говорила правильно. Перерыв на ленч заканчивался. Записка могла подождать. Пока я не знал, чего хотела Люси. А может, знал. Прошлое возвращалось. Мертвые, похоже, вылезали из могил.
Но этим я мог заняться позже. Я взял со стола факс, поднялся.
Мьюз последовала моему примеру.
– Пора на сцену.
Я кивнул. Собирался не просто выступить, но и уничтожить этих тварей, изо всех сил стараясь не показывать, как мне это нравится.
После ленча Джерри Флинн выглядел вполне уверенно. В утренней части допроса я не сильно пощипал его. И у него не было оснований предполагать, что послеполуденная сложится иначе.
– Мистер Флинн, – начал я, – вам нравится порнография?
Я даже не стал ждать очевидного. Повернулся к Морту Пьюбину и рукой показал: вставайте, вставайте.
– Протестую!
Пьюбину не пришлось обосновывать претензию. Судья осуждающе посмотрел на меня. Я пожал плечами.
– Вещественное доказательство номер восемнадцать. – Я показал сначала залу, потом свидетелю лист бумаги. – Это счет, присланный в общежитие студенческого братства за покупки через Интернет. Вы его узнаете?
Флинн всмотрелся в лист.
– Я не оплачиваю счета. Это делает казначей.
– Да, мистер Рич Дивин, который подтвердил, что это счет вашего студенческого братства.
Судья посмотрел на Флера и Пьюбина:
– Есть возражения?
– Мы будем исходить из того, что это счет из общежития, – ответил Флер.
– Вы видите, какой компании пошли деньги? – Я указал на одну из верхних строк.
– Да.
– Можете прочитать ее название?
– «Нетфликс».
– «Нетфликс», – согласно кивнул я. – Вы знаете, что это за компания?
– Через нее арендуют DVD с фильмами. По почте. У клиента всегда могут находиться три DVD. Если отсылаешь один, тебе тут же присылают другой.
– Спасибо, благодарю вас. – Я кивнул и переместил палец на несколько строк ниже. – Можете вы прочитать мне название вот этой компании?
Он замялся.
– Мистер Флинн? – поторопил я его.
Он откашлялся.
– «ХотфлиXXX».
– С тремя «X» на конце, правильно?
– Да.
Выглядел он так, словно его вот-вот сейчас вырвет.
– Можете сказать мне, что это за компания, «ХотфлиXXX»?
– Такая же как «Нетфликс».
– То есть компания, через которую арендуют DVD?
– Да.
– И чем она отличается от «Нетфликс»? Если вы, конечно, знаете.
Он покраснел.
– Через нее арендуют совсем другие фильмы.
– Какие же?
– Ну… фильмы для взрослых.
– Понимаю. Раньше я спросил, нравится ли вам порнография… Вероятно, вопрос следовало построить иначе: вы когда-нибудь смотрели порнографические фильмы?
Он весь сжался.
– Случалось.
– Ничего плохого в этом нет, сынок. – Не оглядываясь, я знал, что Пьюбин уже на ногах, и указал на столик защиты: – Готов спорить, что мистер Пьюбин уже встал, чтобы сказать, что и ему они нравятся, особенно с сюжетом.
– Протестую! – воскликнул Пьюбин.
– Снимаю вопрос, – кивнул я. – Есть какой-нибудь порнографический фильм, который вам особенно нравится?
Кровь отхлынула от лица Джерри. Он повернулся к столику защиты. Я чуть сместился, чтобы встать между ними. Флинн кашлянул в кулак.
– Могу я воспользоваться Пятой поправкой?
– Для чего? – спросил я.
Флер Хиккори поднялся.
– Свидетель попросил о консультации с адвокатом.
– Ваша честь, – обратился я к судье, – когда я учился в юридической школе, нам говорили, что Пятая поправка предоставляет обвиняемому возможность не свидетельствовать против себя… Поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве есть закон, запрещающий иметь любимый порнографический фильм?
– Можем мы прерваться на десять минут? – спросил Флер.
– Ни в коем случае, ваша честь.
– Свидетель попросил о консультации с адвокатом, – повторил Флер.
– Нет, не попросил. Он захотел воспользоваться Пятой поправкой. И вот что я вам скажу, мистер Флинн: я гарантирую вам неподсудность.
– Неподсудность? – спросил Флер.
– Да. Не хочу, чтобы свидетель прерывал показания.
Судья Пирс смотрел на Флера Хиккори. Размышлял. Если бы он согласился с Флером, у меня могли возникнуть проблемы. Вдруг они что-нибудь да придумали. Я оглянулся, посмотрел на Дженретта и Маранца. Они не шелохнулись, не подали сигналов адвокатам.
– Никакого перерыва, – принял решение судья.
Флер Хиккори сел.
Я повернулся к Джерри Флинну:
– У вас есть любимый порнографический фильм?
– Нет, – ответил он.
– Вы слышали о порнографическом фильме, который называется… – Тут я сделал вид, что сверяюсь с листом бумаги, хотя отлично знал наизусть. – …«Его восхитительный член»?
Флинн понимал, что́ за этим последует, но на его шею уже накинули лассо.
– Э… не могли бы вы повторить название?
Я повторил и снова задал вопрос:
– Вы слышали об этом фильме?
– Я так не думаю.
– Вы так не думаете, – покивал я. – То есть могли слышать?
– Не уверен. Плохо запоминаю названия фильмов.
– Что ж, давайте посмотрим, может, мне удастся освежить вашу память.
Я взял со стола факс, который пришел в прокуратуру перед перерывом на ленч. Копию передал адвокатам защиты, зарегистрировал его как вещественное доказательство.
– Согласно сведениям, полученным от компании «ХотфлиXXX», экземпляр этого DVD находился в общежитии студенческого братства последние шесть месяцев. И согласно сведениям, полученным от той же компании, фильм почтой отправили обратно на следующий день, после того как мисс Джонсон сообщила в полицию об изнасиловании.
Тишина.
Пьюбин выглядел так, будто проглотил язык. Флер, само собой, не выказывал никаких эмоций. Прочитал факс словно забавные картинки из «Семейного цирка».[29]29
«Семейный цирк» – комиксы, популярные в 1960-х гг.
[Закрыть]
Я приблизился к Флинну:
– Мне удалось освежить вашу память?
– Не знаю.
– Вы не знаете? Давайте попробуем кое-что еще.
Я посмотрел в дальний конец зала. Лорен Мьюз стояла у двери и улыбалась. Я кивнул. Она открыла дверь, и в зал вошла женщина, которая выглядела как великолепная амазонка.
Сингл Шейкер прошествовала по залу с важным видом. Конечно же, все вытаращились на нее.
– Вы узнаете женщину, которая сейчас вошла в зал? – спросил я свидетеля.
Он не ответил.
– Мистер Флинн? – обратился к нему судья.
– Да. – Флинн откашлялся, чтобы выиграть время. – Я ее узнаю.
– Откуда вы ее знаете?
– Вчера вечером встретился с ней в баре.
– Понимаю. И вы двое говорили о фильме «Его восхитительный член»?
Сингл прикинулась отошедшей от дел порнозвездой. Ей пришлось быстренько расколоть нескольких членов студенческого братства. Разумеется, непростое дело, но вполне посильное для женщины с такой потрясающей фигурой.
– Мы могли что-то говорить и про это.
– Под «это» вы подразумеваете тот самый фильм?
– Да.
– Гм-м… – Я сделал вид, что озадачен таким поворотом событий. – То есть теперь, увидев мисс Шейкер, вы говорите, что помните фильм «Его восхитительный член»?
Он попытался не опускать голову, но плечи обвисли.
– Да, полагаю, помню.
– Рад, что смог вам в этом помочь.
Пьюбин поднялся, желая заявить протест, но судья жестом приказал ему сесть.
– Если на то пошло, – продолжил я, – вы сказали мисс Шейкер, что «Его восхитительный член» – самый любимый порнографический фильм вашего студенческого братства, не так ли?
Он мялся.
– Не тушуйтесь, Джерри. Трое членов вашего братства сказали мисс Шейкер то же самое.
– Протестую! – воскликнул Морт Пьюбин.
Я посмотрел на Сингл Шейкер. Как и все остальные. Сингл улыбнулась и помахала рукой, словно знаменитость, вышедшая к простым смертным. Я вкатил телевизор с подключенным к нему DVD. Мьюз уже установила нужный эпизод.
– Ваша честь, прошлой ночью один из моих следователей съездил во «Дворец царя Давида» в Нью-Йорке. – Я посмотрел на присяжных. – Видите ли, заведение это открыто двадцать четыре часа в сутки, хотя я представить не могу, у кого может возникнуть желание наведаться туда, скажем, в три часа ночи…
– Мистер Коупленд! – Судья остановил меня осуждающим взглядом, но присяжные улыбались. К этому я и стремился. Хотел, чтобы они расслабились. И тут же, на контрасте, оглушить показанным на экране.
– Короче, мой следователь купил все порнографические фильмы, заказанные из общежития этого студенческого братства через «ХотфлиXXX» за последние шесть месяцев, включая и «Его восхитительный член». А теперь я хочу показать вам эпизод из этого фильма, который считаю уместным.
Зал замер. Все взгляды сошлись на судье. Арнольд Пирс молчал и поглаживал подбородок. Я затаил дыхание. В зале повисла звенящая тишина. Все замерли. Судья не произносил ни звука. Мне хотелось вырвать у него ответ.
А потом он коротко кивнул:
– Показывайте. Я это разрешаю.
– Подождите! – запротестовал Морт Пьюбин. К нему присоединился Флер Хиккори. Но они только зря сотрясали воздух. Окна зашторили, чтобы не мешал дневной свет. А потом, никому не объясняя, что они сейчас увидят, я нажал на кнопку «Воспроизведение».
На экране появилась огромная кровать. В эпизоде снялись трое: двое мужчин и одна девушка.
Двое белых мужчин и одна черная девушка.
Белые мужчины обращались с ней как с игрушкой. Фыркали, смеялись, переговаривались по ходу сцены: «Поверни ее сюда, Кэл… Наклони ее, Джим… Ух ты, Кэл, как же ей это нравится».
Я смотрел не на экран, а на присяжных, чтобы увидеть их реакцию. Прямо как в детской игре, Дженретт и Маранц, пусть от этого и тошнило, повторили сцену из порнографического фильма. Из зала не доносилось ни звука. Я не сводил глаз с присутствующих. Даже те, кто сидел за Дженреттом и Маранцем, побледнели, когда на экране черная девушка кричала, а белые мужчины, смеясь, продолжали переговариваться, называя себя Кэлом и Джимом.
«Давай ее сюда, Джим… Вау, Кэл, хорошо идет… Засади ей глубже, Джим, глубже…»
Так и продолжалось. Кэл и Джим. Грубые, жестокие, безжалостные голоса. Я нашел взглядом Шамик Джонсон. Она сидела, расправив плечи и вскинув голову.
«Круто, Джим… Да, теперь моя очередь, Кэл…»
Шамик посмотрела на меня и кивнула. Я ответил тем же. На ее щеках блестели слезы.
Возможно, они блестели и на моих, точно не скажу.
Глава 20
Флер Хиккори и Морт Пьюбин добились получасового перерыва. Когда судья встал, чтобы покинуть зал, зал взорвался. Я направился к себе, бросая на ходу: «Без комментариев». Мьюз последовала за мной. Крохотная, миниатюрная, но знающая свое дело лучше многих.
Когда за нами закрылась дверь кабинета, она победно вскинула руку вверх:
– Наша взяла!
Я молча смотрел на нее. Она опустила руку.
– Все кончено, Коуп.
– Еще нет.
– Но через полчаса?
Я кивнул:
– Тогда все и закончится. А пока у нас есть работа.
Я обошел стол для совещаний. На нем лежал розовый стикер с координатами Люси. Я сознательно не думал о нем во время допроса Флинна. Не допускал никаких мыслей о Люси. Но теперь, пусть мне и хотелось хотя бы несколько минут понаслаждаться блестящим результатом, ее звонок требовал внимания.
Мьюз заметила, как я смотрю на листок.
– Вы, значит, не виделись двадцать лет. Тогда все и произошло в том лагере.
Я молча повернулся к ней.
– Одно с другим связано, так? – спросила она.
– Не знаю. Но вероятно.
– И какая у нее тогда была фамилия?
– Силверстайн. Люси Силверстайн.
– Точно. – Мьюз откинулась на спинку стула, сложила руки на груди. – Я так и предполагала.
– Как ты могла такое предположить?
– Перестань, Коуп. Ты же меня знаешь.
– Любопытство не доведет тебя до добра.
– Любопытство добавляет мне привлекательности.
– Любопытство и, вероятно, выбор обуви. И когда ты мной заинтересовалась?
– Как только услышала, что ты назначен прокурором округа.
Меня это не удивило.
– И, разумеется, я ознакомилась с делом до того, как сказала тебе, что хочу в нем поучаствовать.
Я вновь посмотрел на розовый листок.
– Так она была твоей подружкой?
– Летний роман. – Я пожал плечами. – Мы были детьми.
– Когда она давала о себе знать в последний раз?
– Давно.
Какое-то время мы сидели молча. Я слышал шум за дверью, Но не обращал на него внимания. Как и Мьюз. Мы некоторое время молчали. Листок все так же лежал на столе.
Наконец Мьюз встала:
– У меня есть дела.
– Иди, – ответил я.
– Без меня сможешь добраться до зала заседаний?
– Как-нибудь догребу.
У двери Мьюз обернулась:
– Собираешься ей позвонить?
– Позже.
– Хочешь, чтобы я провела поиск по ее фамилии? Может, что-то найду?
Я обдумал ее слова и отказался:
– Пока не нужно.
– Почему нет?
– Потому что когда-то она многое для меня значила, Мьюз. И мне не хотелось бы, чтобы ты копалась в ее жизни.
– Хорошо, хорошо. Я не говорила о том, чтобы тащить ее сюда в наручниках. Речь об обычной проверке.
– Не надо, а? Во всяком случае, пока.
– Тогда займусь подготовкой твоего визита к Уэйну Стюбенсу.
– Спасибо.
– Эти Кэл и Джим… Ты не позволишь им сорваться с крючка, так?
– Будь уверена.
Меня тревожило лишь одно: защита могла заявить, что Шамик Джонсон видела этот фильм и придумала свою историю, основываясь на одном из эпизодов. Но на меня работали два фактора. Во-первых, не составило бы труда доказать, что этот фильм не показывали на большом экране в комнате отдыха общежития. Свидетели это подтверждали. А во-вторых, Джерри Флинн и фотографии, сделанные полицией, доказывали: в комнате Маранца и Дженретта телевизора не было, значит, Шамик не могла увидеть фильм там.
Впрочем, одна лазейка у них оставалась. DVD можно смотреть и на компьютере. Неубедительно, конечно, в случае с Шамик, но следовало помнить и об этом. Таких свидетелей, как Флинн, я называю «бык на арене». По ходу корриды, когда бык выходит на арену, он сталкивается не с матадором, а с кучкой парней, которые машут плащами. Бык бегает за ними, пока силы его не оставят. Потом появляются конные пикадоры с длинными копьями и вонзают их в шею быка. Животное теряет кровь и не может повернуть голову. Затем появляются другие люди и бросают в быка бандерильи – короткие копья с крючками на конце.
И лишь после этого появляется матадор и заканчивает бой ударом шпаги.
Вот это мне сейчас и предстояло. Я загонял свидетеля до изнеможения, вонзил в него и копья, и бандерильи. Теперь пришла пора достать и пустить в дело шпагу.
Флер Хиккори сделал все, что в его силах, чтобы этого не допустить. Добился перерыва, заявил, что ранее мы не предоставляли этот фильм, что это несправедливо, что нам следовало дать им время для ознакомления, бла-бла-бла. Я отбивался. Фильм, мол, находился в распоряжении клиентов. Мы сами смогли раздобыть копию только прошлой ночью. Свидетель подтвердил, что фильм этот смотрели в общежитии студенческого братства. Если мистер Хиккори хочет заявить, что его клиенты никогда этого фильма не видели, пусть приглашает их для дачи свидетельских показаний.
Споря, Флер тянул время. Обращался с запросами к судье, получал на них ответы, пытался, и достаточно успешно, дать Флинну возможность перевести дух.
Но не сработало.
Я понял это в тот самый момент, когда Флинн сел в кресло для свидетелей. Копья и бандерильи нанесли ему слишком тяжелые травмы. А демонстрация фрагмента фильма стала последним ударом. Во время его показа Флинн сидел с закрытыми глазами, и, я думаю, он бы с радостью заткнул уши.
Я могу сказать, что Флинн скорее всего не такой уж плохой парень. И действительно, как он и говорил, Шамик ему понравилась. Он пригласил ее на свидание, как свою подружку. Но старшекурсники, узнав об этом, подняли его на смех и заставили поучаствовать в подготовке «живого кино». Флинн-первокурсник пошел им навстречу.
– Я ненавидел себя за это, – говорил он. – Но вы должны понять.
«Нет, я не понимаю», – хотелось сказать мне, но я промолчал. Просто смотрел на него, пока он не опустил глаза. Потом, с легким вызовом, перевел взгляд на присяжных. Секунды текли.
Наконец я повернулся к Флеру Хиккори:
– Ваш свидетель.
Прошло немало времени, прежде чем я смог остаться один.
После нелепого взрыва негодования по отношению к Мьюз я решил провести небольшое расследование. Прогнал через «Гугл» телефонные номера, оставленные Люси. Два ничего не дали, но третий, рабочий, вывел меня на профессора Университета Рестона Люси Голд.
Голд. Силверстайн. Класс.
Я уже знал, что это «моя» Люси. Находка стала лишь подтверждением. Вопрос в том, что мне делать. Ответ лежал на поверхности: позвонить и спросить, чего она хочет.
В совпадения я не верю. Эта женщина не давала о себе знать двадцать лет. Внезапно она звонит и не называет фамилии. Я понимал, что звонок этот каким-то образом связан со смертью Джила Переса и со случившимся в летнем лагере.
Слишком уж это очевидно.
Летний роман, каким бы ярким он ни был, оставался летним романом. Я мог любить Люси и, вероятно, любил, но юношеской любви не пережить крови и убийств. Мы идем по жизни, открывая двери. Эту я закрыл. Люси ушла. Мне потребовалось время, чтобы сжиться с этим. Но я это сделал, и чертова дверь оставалась закрытой.
Теперь мне предстояло ее открыть вновь.
Мьюз хотела заглянуть в прошлое Люси. Мне следовало согласиться. Но я позволил эмоциям взять верх. Наверное, не следовало спешить. Имя на листке бумаги ударило меня как обухом. Мне следовало потянуть время, прийти в себя после удара и только потом принять решение. Я поступил иначе.
Может, не стоило и звонить.
«Нет, – сказал я себе. – Нечего тянуть резину».
Я снял трубку, набрал домашний номер Люси. После четвертого звонка трубку сняли.
– Меня нет дома, – услышал я женский голос. – Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала.
Звуковой сигнал раздался слишком уж быстро. Я не успел подготовиться. Положил трубку.
Поступил как юнец.
Голова шла кругом. Двадцать лет. Прошло двадцать лет. Люси теперь тридцать семь. Я задался вопросом, осталась ли она такой же красоткой. Подумал, что зрелость не могла ей повредить. Некоторые женщины, и Люси, пожалуй, относилась к их числу, с годами только расцветали.
«Давай, Коуп, действуй».
Я попытался. Но услышать голос, который звучал так же, как и прежде… все равно что оказаться рядом с соседом по студенческому общежитию. Через десять секунд годы уходят, и кажется, что ты в той самой комнате и ничего не изменилось. Такая вот со мной случилась история. Мне вновь стало восемнадцать.
Я несколько раз глубоко вдохнул. И тут в дверь постучали.
– Заходите.
На пороге появилась Мьюз:
– Еще не звонил ей?
– Позвонил по домашнему номеру. Автоответчик.
– Сейчас ты ее скорее всего не найдешь. Она на занятиях.
– И откуда ты это знаешь?
– Я главный следователь. И не обязана слушать все, что ты говоришь.
Она села, положила ноги в удобных туфлях на стол. Всматривалась в мое лицо и молчала. Я тоже не нарушал тишины. Наконец она не выдержала:
– Хочешь, чтобы я ушла?
– Сначала расскажи, что выяснила.
Мьюз приложила все силы, чтобы скрыть улыбку.
– Она уже семнадцать лет как поменяла фамилию. Стала Люси Голд.
Я кивнул:
– Наверное, сразу после внесудебного соглашения.
– Какого внесудебного соглашения? Ах да, подожди, вы подали иски к владельцу лагеря, так?
– Семьи жертв.
– А принадлежал лагерь отцу Люси.
– Правильно.
– Неприятное дело?
– Не знаю. Я в этом не участвовал.
– Но вы выиграли?
– Конечно. В этом летнем лагере охраны практически не было. – Я поморщился, произнося это. – Семьи получили самый крупный актив Силверстайна.
– Сам лагерь?
– Да. И продали его компании-застройщику.
– Весь участок?
– Там был пункт, касающийся лесов. На эту землю налагались ограничения – никакого строительства.
– И сколько вы получили?
– После выплаты вознаграждения адвокатам каждой семье досталось больше восьмисот тысяч.
– Ничего себе. – Глаза Мьюз округлились.
– Да. Потеря ребенка приносит большие деньги.
– Я не хотела…
Я отмахнулся:
– Знаю. Просто я говнюк.
Она спорить не стала.
– Должно быть, такие деньги многое изменили.
Я ответил не сразу. Деньги родители положили на общий счет. Мать сняла сто тысяч, с которыми и убежала. Нам оставила остальное. Поступила великодушно. Мы с отцом переехали из Ньюарка в Монклер. Я уже получил стипендию в Ратжерсе,[30]30
Имеется в виду Университет Ратжерса в штате Нью-Джерси. Основан в 1766 г. как Колониальный королевский колледж. С 1825 г. носит имя филантропа Ратжерса.
[Закрыть] но после суда нацелился на юридическую школу Колумбийского университета в Нью-Йорке. Там и встретил Джейн.
– Да. Это многое изменило, – наконец подтвердил я.
– Ты хочешь узнать больше о давней возлюбленной?
Я кивнул. Лорен продолжила:
– Она училась в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса. Защитила диплом по психологии. Потом докторскую диссертацию в Южно-Калифорнийском университете. Там же стала доктором английского языка и литературы. У меня еще нет полного списка колледжей и университетов, где она преподавала, но сейчас она профессор Университета Рестона. С прошлого года. Ее дважды привлекали к ответственности за вождение в пьяном виде. В Калифорнии. В 2001 и в 2003 годах. Штрафовали. В остальном перед законом она чиста.
Я сидел, переваривая полученную информацию. Вождение в пьяном виде. На Люси не похоже. Ее отец Айра довольно часто закидывался и курил травку… так часто, что Люси не проявляла никакого интереса ни к спиртному, ни к наркотикам. А тут дважды вождение в пьяном виде. Такого я не мог и представить. Но ведь я знал ее еще девушкой, когда по закону ей и не разрешалось пить. Счастливой девушкой, немного наивной, не испытывавшей проблем в общении что с подростками, что со взрослыми. Денег в семье хватало, а ее отец не обидел бы и мухи.
Все это тоже умерло в ту ночь в лесу.
– И вот что еще. – Мьюз чуть изменила позу, слишком явно демонстрируя безразличие. – Люси Силверстайн, она же Голд, не замужем. Я еще не довела проверку до конца, но, судя по тому, что вижу, она вообще не выходила замуж.
Я не знал, какой из этого сделать вывод. Ее семейное положение определенно не имело отношения к происходящему. Но меня это неприятно удивило. Умная красивая энергичная девушка, которую все любили… Как она могла все эти годы оставаться одна? А потом, это вождение в пьяном виде.
– Когда заканчиваются занятия?
– Через двадцать минут.
– Ладно. Я ей сразу позвоню. Что еще?
– Уэйн Стюбенс ни с кем не видится, за исключением ближайших родственников и адвоката. Я над этим работаю. Есть еще некоторые мысли, но об этом говорить рано.
– Только не трать на это много времени.
– Хорошо.
Я посмотрел на часы: еще двадцать минут.
– Пожалуй, я пойду. – Мьюз встала.
– В чем дело?
– Еще один момент.
– Да?
– Хочешь взглянуть на ее фотографию?
Я поднял глаза на Мьюз.
– На сайте Университета Рестона есть фотографии всех профессоров. – Она протянула мне листок бумаги. – Вот адрес сайта. – Ответа ждать не стала. Положила адрес на стол и отбыла.
До звонка оставалось время. Почему нет?
В поисковой строке я напечатал адрес сайта, полученный от Мьюз, и вскоре смотрел на Люси.
Фотография не слишком ей льстила. Напряженная улыбка, суровый взгляд. Ей определенно не хотелось фотографироваться. Светлые волосы исчезли. Такое случается с годами, но у меня возникло ощущение, что она изменила цвет намеренно. И не на самый удачный. Люси выглядела старше, но, как я и предполагал, возраст не отнял у нее красоту. Лицо стало более худым. Скулы выпирали чуть заметнее.
Но, черт побери, все равно она оставалась красоткой!
Когда я смотрел на ее лицо, что-то вдруг пробудилось в моей душе. Я бы вполне мог без этого обойтись. Сложностей у меня в жизни и так хватало. Не хотелось, чтобы прежние чувства вновь ожили. Я прочитал короткую биографию Люси, но это ничего мне не дало. Теперь студенты ранжируют курсы и профессоров. Такую информацию часто можно встретить в Интернете. Я ее посмотрел. Люси очень любили студенты. Ее рейтинги зашкаливали. Я прочитал несколько студенческих комментариев. Судя по ним, ее лекции и семинары изменяли их жизнь к лучшему. Я улыбался и чувствовал, как меня охватывает гордость.
