Текст книги "Вожделение (СИ)"
Автор книги: Гузель Магдеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Глава 69. Максим
– Все не так просто, – Илья Токтаров вытащил из пачки сигарету, покрутил ее в пальцах, понюхал даже, но не закурил. Я не знал его хорошо, догадывался, что он бросает курить. У меня не было никогда вредных привычек, мальчишеское помешательство прошло мимо меня, максимум, что я позволял себе – дорогой алкоголь. До тех пор, пока не узнал об аневризме.
Отказаться от него отказалось легко, это вообще давалось мне просто – отказываться от ненужных вещей, пристрастий, людей.
Мы сидели в кабинете Токтарова, и если сейчас где-то было безопасное место – то именно здесь. Впрочем, вовсе не за мной охотился Вадим. Единственное, зачем я мог быть ему нужен, – чтобы раскрыть местоположение Регины. Поэтому, нехотя, но я согласился на то, чтобы за мной присматривали ребята Ильи. Пока в голове – тик-так-тик-так – набирала силы аневризма, я все еще должен был беречь свое тело. До вылета оставалось три дня, и я надеялся, что к тому времени Регина окончательно очухается и сможет перенести перелет. Там, в Германии, не будет проблем с тем, чтобы пристроить ее в клинику, если понадобится лечение. Основной задачей было закончить все дела здесь.
– Этот ваш Вадим действовал очень ловко. Сделал наводку на нашу базу и попытался зачистить ее чужими руками. У нет самого нет сил и связей, чтобы пройти через нашу охрану, зато он нашел тех, кто сделал это за него. А они – смогли.
Имен Токтаров не называл, оно и понятно. На базе могли скрываться действительно непростые люди, и он отвечал за конфиденциальность. Но ход Вадима я оценил, это было весьма в моем духе, действовать через других.
– Мне кажется он чего-то ждет. Или кого-то, – подытожил Илья и убрал слегка помятую сигарету обратно в коробку.
– Например? – спросил я. Нечто подобное казалось и мне, своей интуиции я привык доверять: это было ничто иное, как уже прожитый и обработанный опыт, никакого божественного явления.
– В той истории все не просто, – снова покачал головой Вадим, – и странные смерти, и поведение родителей убитых пацанов после. У Вадима было с десяток шансов грохнуть Регину, но он тянул время, вопрос – для чего?
– Мне надо поговорить с ней. Кроме нее никто не знает ответ.
Я поднялся, прихватывая пальто со спинки стула, от резких движений привычно затуманился внешний мир. Зрение на одном глазу стало еще хуже, фактически, я видел только одним. Но виду не подал.
Я был уверен, что для Токтарова мое состояние не секрет, он тактично не заводил о ней речи, пока молчал я. Не за то я платил ему денег, чтобы обсуждать собственные проблемы.
– Будь осторожнее, мои люди приглядывают за периметром, но охватить такую большую больницу, не привлекая внимания, непросто.
– Я справлюсь, – сказал сухо и вышел.
Прежде чем сесть за руль, потребовалось немного подождать. Головная боль давно стала моим естественным состоянием, не верилось даже, что вскоре я смогу от нее избавиться.
До больницы я доехал достаточно быстро, попетлял по городу, избавляясь от возможного хвоста. Посылки к Регине доставлял курьер, о состоянии ее здоровья я справлялся у лечащего врача напрямую, и фактически не был здесь с тех пор, как привез ее, в лихорадке, больную и обессиленную.
Сейчас, накинув халат и натянув бахилы, я шел по ее этажу, держа в руках пакет с пирожными. Сладкое не любил, я был к нему равнодушен, но мне хотелось сделать приятное Регине. Удивительная вещь, раньше меня мало заботили чужие эмоции, исключительно – свои.
Мимо меня прошел медбрат, почти задев плечом, я увернулся в последний момент. Другие люди вызывали раздражение, он не стал исключением. Я обернулся вслед ему на миг, а потом застыл.
Обувь.
Тяжелые ботинки, так не вязавшиеся со светлой формой. Медбрат дошел до распахнутых дверей лифта, развернулся, нажимая на кнопку. Мы столкнулись с ним взглядом, и демоны внутри меня сорвались в дикий пляс.
Вадим.
Дверцы закрылись, увозя его за собой вниз, я бросил, ставший вмиг ненужным пакет, и побежал.
Я знал номер палаты, где лежала Регина, но плохо ориентировался, тратя на это драгоценные секунды.
Он не должен был ее убить, звенело в мозгу, но я просто не позволял нервам взять верх над разумом. Нашел нужную палату, дверь в нее была распахнута. Дернул, забегая внутрь, рванул к дальней кровати.
Я ожидал увидеть все, что угодно, бездыханное тело, лужи крови, следы борьбы. Но никак не пустую кровать. Я отдышался, оглядываясь вокруг, дотронулся до постели, она еще хранила тепло ее тела. Рядом валялся катетр, выдернутый из руки, я заметил капли крови, ее крови.
При мысли, что он ей что-то сделал я почувствовал, как в ярости сжимаются руки. Мне хотелось поймать его, ударить, мои демоны, просящие жестокость, орали, чтобы я бросился за ним следом.
Ты еще успеешь, молили они, он не ушел далеко.
Нет. Регина была важнее, нужно было узнать, успела ли она спрятаться, до того как появился Вадим или сбежала уже после. Она не сможет уйти далеко, думал я, у нее пневмония, нет теплой одежды и обуви.
Я вышел обратно в коридор, решая, в какую сторону она могла побежать, находу набирая номер Токтарова.
– Вадим здесь, в больнице, в форме медбрата, – отчеканил ему, замечая выход на лестницу. Рванул туда, свесился через перила. Убрал телефон, вслушиваясь в звуки, где-то внизу хлопнула дверь.
Я побежал следом, перепрыгивая через две ступени, сердце гоняло кровь, я ощущал, как предательски слабо тело.
Ну нет, подумал, ни хрена подобного, это я здесь главный, это я управляю тобой, а не наоборот. Ты будешь слушаться меня и будешь подчиняться мне. И сейчас, мне нужно было бежать, а не сдаваться.
Я спустился на первый этаж, звук, который я слышал раньше, доносился отсюда. Распахнул дверь – там коридор, снует народ, слишком оживленно. Отступил назад, обратно на лестничную площадку.
Нет, не то.
Постоял, прислушиваясь, а потом спустился на пролет ниже, заглядывая под лестницу, ведущую в полуподвальное помещение.
Ее темные, блестящие глаза смотрели на меня испуганно, она сидела, сжавшись в комок. В больничном халате, в носках и тапочках, с растрепанными волосами. Я не видел ее несколько дней, все наше общение сводилось к сообщениями в мессенджерах.
А теперь, она пряталась тут, как загнанный в ловушку дикий зверь. Я никогда не видел ее такой испуганной. И надеялся, что не увижу больше, в твердой уверенности, что сегодня с Вадимом будет покончено. Я не зря платил такие деньги за ее спокойствие.
– Иди сюда, – позвал я, протягиваю руку, – все будет в порядке, Регина.
Она смотрела на мою ладонь, на кончики пальцев, и я видел, как борется она с собой.
– Ты обещал защитить меня, – произнесла надтреснутым голосом, и я чувствовал ее боль, как свою, сильнее своей. А еще – сомнения, я ощущал, как она колеблется, делая выбор.
– Я этим и занят. Иди ко мне.
И тогда она вложила руку в мою, я подтянул ее ближе, прижимая к себе, уткнулся в макушку. Она пахла больницей, в волосах засел запах хлорки и лекарств. Я сжимал ладонями ее узкую спину, а она держалась за меня, как за спасательный плот.
– Он нашел меня, – сказала, будто удивляясь, – нашел, чтобы сказать, что убийца – не он. Не Вадим.
– Кто тогда?
– Сергей… Я думала, он мертв, я так хотела в это верить. Но теперь он придет за мной.
– Ну, это мы еще посмотрим, – ответил я жестко, взял ее за ладонь, – надо выбираться. Идем.
Глава 70
После того, как Вадим ушел, мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что надо действовать.
Плевать, что он сказал, хочешь жить – беги.
И я побежала, сорвав с руки капельницу, иглу выдрала так, что наверняка останется синяк. Ну ничего, лучше быть живой, с синяками, чем мертвой, синяки это не страшно, я переживу.
Регина, ты сможешь, ты справишься, твердила я себе.
Выглянула в коридор, Вадима уже не было.
Тапочки стучали по полу, сопровождая каждый мой шаг громким звуком, я сняла их, прижав к груди. По больничному этажу я прогуливалась не единожды, и знала, куда, в случае необходимости, можно бежать.
Я неслась по лестнице, держась за перила, мягкие носки скрадывали движения. Я услышала, как сверху спускается кто-то торопливо, мне казалось – это следом за мной.
Вариантов было не так много, и ни одного – положительного. По коридору далеко не убежать, я успела хлопнуть дверью на первом этаже, делая вид, что выбежала туда, а потом скатиласт вниз, запрятавшись под лестницу, в надежде, что здесь меня не станут искать.
Тяжелое дыхание со свистом вырывалось из груди, невыносимо хотелось кашлять, но я находила в себе силы сдержаться.
Больше, чем Вадим, я боялась появления Сергея. А что, если его нет, если Вадим обманул меня, если он сошел с ума, и выдумал такую легенду? Я понятия не имела, зачем ему это надо, но не зря он столько лет играл со мной в кошки-мышки.
Соображала я с трудом, недавно перенесенная болезнь этому только способствовала. Я зажала рот ладонью, когда шаги послышались совсем близко. Замерла, надеясь, что он не услышит мое дыхание, мне оно казалось невыносимо громким, но еще громче билось сердце, так часто, так сильно, что грозило пробить ребра насквозь и шлепнуться на пыльный кафель возле моих ног.
Он хлопнул дверью, но не ушел. Я ощущала чужое присутствие почти физически, волоски на теле встали дыбом. Медленные шаги, я увидела сначала его ноги, облаченные в бахилы, и это явно был не Вадим.
Я прижалась спиной к неровной штукатурке, ощущая позвоночником холод стен, мне хотелось съежиться, сжаться, провалиться сквозь стену, чтобы оказаться на той стороне, снаружи здания.
Мужчина наклонился, я подняла на него взгляд, точно зная, что если увижу сейчас Сергея, то сдохну еще до того, как он попытается что-то со мной сделать; я не верила в зомби, но он, восставший из мертвых, был куда страшнее всех моих ночных кошмаров.
– Иди сюда, – это был Максим. Его голос, знакомый до каждой интонации, не мог пробиться через мою скорлупу ужаса, плотно обхватившую все тело. Я пыталась дать мышцам команду расслабиться, но оно, точно сведенное внезапной судорогой не поддавалось.
И только когда я коснулась его руки, оцепенение спало само. Он был горячий. Живой, по-настоящему живой, и излучал уверенность. Я ткнулась носом в ворот его пальто, поверх которого был натянут больничный халат.
– Надо выбираться, – сказал Максим, и я пошла за ним, хотя могла бы простоять так ещё целую вечность, внезапно ощутив, что я не одна против целого мира. Его уверенность заражала, расстекаясь теплом по венам, я шла не отпуская ладони Ланских. Его машина стояла на больничной парковке, и я ни за что на свете не согласилась бы остаться одна в здании больницы, дожидаясь, когда он ее подгонит.
Мы бежали, держась за руки, и пронзительный ветер забирался под тонкий халат, как тогда, когда мы удирали с Ланских с базы. Казалось, это было так давно, только ощущение вечного холода осталось все тем же.
На этот раз пробежка оказалась гораздо короче, Максим разблокировал машину. Я села на переднее сидение, подставляя руки теплому воздуху климат-контроля, и без конца крутила головой. Где-то здесь был Вадим.
Где-то здесь мог быть и Сергей. Хладнокровный убийца, с такой жестокостью лишивший жизни свою любовницу.
Я знала, что Сергей убил Леру. Я слышала это все своими ушами – от и до.
Глава 71
В ту ночь мне не спалось, слишком раздосадованная чужим вниманием к ее персоне, я страдала в палате от своих комплексов, от раздражения. В тот момент я ее почти ненавидела, девушку, так нахально влезшую в нашу компанию. Чего мне только стоило закрепиться здесь, одному богу – или дьяволу было известно, – а она пришла по проторенной дорожке так легко, точно только ее тут и ждали.
Эмоции внутри меня кипели, бурлили, я ворочалась в палатке без сна, тщетно пытаясь найти удобное место. Было душно и жарко, но я не раскрывала ее, чтобы не запустить комаров, к тому же мне не хотелось привлекать к себе внимания. Раз моей соседки до сих пор не было рядом, значит, она проводила эту ночь с кем-то из парней.
Я слышала мужской храп, но по тональности не могла определить, чей именно, и гадала, кому сегодня она с упоением отдается. Мне хотелось, чтобы Лера пришла в палатку прямо сейчас и одновременно – чтобы она никогда не возвращалась сюда вовсе.
Я услышала ее голос, тихий, она смеялась, и этот смех разносился над нашими палатками, как колокольчик. С легкой безуминкой, она была проще и легче, чем я, мне стоило трудов изображать ту же легкость в общении, которая была у нее, наверное, в крови. Кажется, тогда я завидовала, несмотря на хорошую учебу и престижный вуз, во мне, выросшей в неполной семье и не знавшей, что такое внимание отца, было достаточно комплексов.
Я прислушивалась, пытаясь угадать, кто там с ней, но второй голос был тих. Тогда я не выдержала, осторожно приоткрыла дверцу палатки, боясь, что если сделаю это чуть громче, то они услышат, и тогда я спугну их.
Я выбралась на четвереньках, ощущая ладонями мокрую от росы траву. Костер уже догорел, дотлели угли, превратившись в серый прах, над озером поднимался туман, который, впоследствии, спас и меня. Я шла, прячась в высокой траве, делая каждый шаг осторожно, чтобы не выдать себя ни единым звуком.
Лера занималась с кем-то сексом прямо в воде, я слышала тихие всплески, ее негромкие стоны. Мне хотелось, чтобы она назвала своего любовника по имени, я боялась забрести дальше и быть застуканной за тем, что подглядываю. Поэтому я так и стояла в дурацкой позе, ни шагу в сторону. Звуки становились все громче, я понимала, что дело шло к развязке, стыд затопил меня, раскрашивая щеки в алый. Было стыдно за то, чем я сейчас занимаюсь, но я как завороженная, продолжала стоять на месте, вслушиваясь в чужое грехопадением.
Я понимала, что финал близок, стоны Леры стали чуть глуше, будто кто-то мешал ей дышать в полную силу.
– Сереж, не надо, мне больно, – попросила она, но он не ответил. Я начала пятиться, сейчас они закончат и тогда пойдут к берегу, мы неминуемо встретимся и я не смогу объяснить, что делала в кустах высокой осоки в предрассветное время.
Я сделала несколько шагов, Лера повторила:
– Не надо, – а потом я услышала странный звук, он был похож на тот, когда палочкой выдувают пузыри в стакане с водой – громкое бульканье, вскрик, возня, и снова бульканье.
Я тогда еще не понимала, что не так, но инстинкт самосохранения вопил, что нужно бежать, пока не поздно, меня ни в коем случае не должны увидеть или услышать. В палатку я влезла задом, закрывать ее не стала, чтобы не нарушить воцарившуюся внезапно тишину. Смолкли жучки, не пели птицы. Стало абсолютно тихо.
Я закрыла глаза, притворяясь спящей, приняла расслабленную позу. Сердце еще колотилось бешено, а чувство неотвратимо наступающей беды уже плотно вонзилось в сознание.
Я слышала шаги. Это был Сережа, а вот Леры с ним не было слышно. Он прошелся, замирая возле наших палаток, а потом заглянул в мою. Я старалась не выдать себя ни единым движением, больше всего переживая, что он поймет по моим беспокойно двигающимся векам. Расслабиться было очень трудно, но с проверкой я справилась. Сергей ушел, а я распахнула глаза, глядя в серые очертания Лериных вещей в нашей палатке, остро ощущая, что сегодня они осиротели, лишившись своей хозяйки.
Тогда, на следующее утро, когда мы нашли мертвую Леру, я успела поймать изучающий взгляд Сергея, может быть, он успел услышать, когда я пряталась, но я делала все, чтобы у него не осталось сомнений. Самым тяжелым было прижаться к нему, будто в поисках защиты. Я знала, что держусь за убийцу, возможно, он догадывался о том, что это знаю и я, но мы стояли оба, переплетаясь руками и ощущая чужое тепло, и притворялись, каждый из нас был монстром в тот момент, один – убийца, второй – безмолвный свидетель, давший обет молчания.
Он проверял меня не единожды. Я чувствовала все его провокации, но не поддавалась. Улыбалась, ощущая, что боюсь и ненавижу Сергея одновременно. Раньше он был для меня олицетворением идеального мужчины, во многом, именно из-за него я и хотела попасть в их компанию. А он оказался убийцей, хладнокровным маньяком, утопившим девушку во время секса. Что Сергей испытывал в этот момент? Я смотрела, как он искренне улыбается мне, но видела безобразное лицо, которое скрывалось за идеальной маской. Почему остальные не видели этого?
Когда умер Лев, я думала, что Вадим пришел мстить, и больше всего сожалела, что он не начал с Сергея, с настоящего убийцы. Я понимала, что его никогда не накажут, богатые родители отмазали своих детей, а уж в самом Сергее его мать души не чаяла, я знала, что не случись, она будет защищать его до последнего, даже если он перестреляет весь мир.
Потом не стало Артема, и снова снаряд попал мимо цели. Горькое сожаление, что пострадали два невинных человека сменилось ожиданием новой беды. Рома или Сергей? Или… я?
Когда погиб Сергей, я не нашла в себе сил даже изобразить жалость, я прятала лицо, на котором не было ни капли сожаления. Мне хотелось, чтобы круг на том замкнулся и не было новых жертв, но неминуемость грядущих смертей отправляла жизнь.
Рома возможность и сам понимал, что будет следующим, потому сбежал, как только появилась возможность.
И теперь, отматывая все как пленку назад, я пыталась понять мотивы Сергея. Почему? Он заметал следы? Может, кто-то из парней точно знал, что убийца это он, и Сергей боялся, что правда всплывёт наружу?
Теперь я думала, что в смерти Лёши может быть виноват он.
У меня просто больше не осталось других версий.
Глава 72
Только наш автомобиль выехал с парковки, как за ним тронулся второй, почти вплотную.
– Охрана, – коротко пояснил Максим, видя мой испуганный взгляд, – все в порядке.
Мне очень хотелось верить, что все в порядке, но это было не так. Одно только осознание, что я теперь вынуждена скрываться не только от Вадима, но еще и от Сергея, заставляло нервно озираться по сторонам.
Мы приехали к дому, где жил Максим. Я еще не была в его квартире, хотя казалось, каких только приключений он не пережил вместе со мной. Жалел ли он, что оказался втянут в такую историю? Не знаю, я об этом не думала. Это было его решение.
На входе в подъезд сидел консьерж, Ланских он приветствовал по имени – отчеству, на меня посмотрел с любопытством. Я опустила голову вниз, уставившись на свои больничные тапки, но Ланских с совершенно независимым видом прошел вперед, крепко держа меня за руку, точно стоило отпустить, и я растаю, исчезну.
В лифте мы так и держались, я не возражала, так было спокойнее. Я мечтала оказаться в безопасности. Запереть двери, растянуться на диване и закрыть глаза. Болели легкие, болела рука, в том месте, где я варварски выдернула катетер из вены.
Лифт замер на седьмом этаже, мы вышли на хорошо освещенную площадку. Я надеялась, что в подъезд просто так не попасть никому из мужчин. Пока Максим возился с замками, похожими на сейфовые, я прислушивалась к звукам. Мне показалось, что я услышала чужие шаги, я обернулась резко и вскрикнула, заметив чужую тень.
Максим дернул меня, уводя за спину на автомате, а я цеплялась за его пальто, как за спасательный круг, ощущая напряженность мужского тела.
– Все нормально, – сказал он, и только после этого я выглянула из-за его плеча. На площадке стоял человек Токтарова, я помнила его еще с тех времен, как мы прятались на их базе.
– Чисто, – кивнул он, никак не показывая своей реакции на мое поведение. Мужчина первым прошел в квартиру, осмотрел ее бегло и кивнул, впуская нас внутрь.
Теперь я могла расслабиться, ощущая, как постепенно отпускает напряжение, сковавшее шею и плечи.
Я плюхнулась на диван, подтянула коленки, обнимая себя за ноги.
Максим разговаривал с кем-то по телефону, я заметила, что он не мог стоять на месте во время разговор, и передвигался из комнаты в комнату. Я не слушала, легла, накрылась его пальто, с ним было уютно, оно пахло Максимом.
Кажется, я даже смогла задремать, под монотонный звук шагов Ланских. Сознание выцепило из его речи несколько реплик, в которые я не вслушивалась специально.
– Шантажировать меня – плохая идея, я с тобой в расчете, – сказал он кому-то, и я подумала, что мне показалось: мозг был настолько перенасыщен информацией и впечатлениями, что я могла неправильно понимать слова.
А потом он опустился рядом, я открыла глаза, но не испугалась. Ланских был близко, он сидел на корточках возле дивана, разглядывая мое лицо.
– Все кончилось, – сказал он, – все кончилось, Регина, Вадима поймали.
А я заплакала.
Потому что знала, это еще не конец.
Он поднял меня на руки и понес в душ; раздел, помогая скинуть больничную одежду, я пряталась от него, прикрываясь руками, точно Максим ни разу не видел меня голой.
– Прекрати, – сказал он и отвел мягко ладони в сторону, – ты самое прекрасное, что я видел в своей жизни.
А потом он мыл меня, выдавливал на губку гель для душа, которым пах сам, и натирал осторожно. Синяк на сгибе локтя расползся некрасивым темно-бордовым пятном. Максим наклонился, целуя нежную кожу, а я задохнулась от острых ощущений.
Сегодня я была непросто обнажена перед ним физически, казалось, я наконец, распахнула ему свою душу, и каждое прикосновение, каждое движение ощущалось пронзительнее обычного. Он отставил губку в сторону, снял с себя одежду и залез под душ.
– Я буду тебя трахать, – сказал спокойно, но от этих слов волна возбуждения прокатилась от самого низа живота, я прикусила губу, а потом, словно осмелев, я протянула вперед руку и коснулась его плоского живота.
… Из душа он выносил меня на руках, завернув в огромное банное полотенце. Меня разморило, я лежала в его кровати, распаренная, обнаженная, укрытая мягким невесомым одеялом.
Я так и уснула, голая, распаренная, на его кровати; наверное, Ланских в очередной раз выбрал самый лучший способ, как избавить меня от страха. Благодаря этому я проспала спокойно до утра. Проснулась рано, по так быстро вошедшему в привычку больничному расписанию.
Было еще темно, рядом лежал Максим, я видела его профиль в сумраке комнаты, слышала размеренное дыхание. Он спал на спине, а я лежала, закинув на него ногу. Провела рукой по мужской груди, покрытой густой темной порослью, и вздрогнула, когда Ланских сказал, не открывая глаз:
– Мне нравится так проводить наше утро.
– Ты не спишь?
– Сплю, – и повернулся ко мне лицом, прижимая к себе. – Сегодня мы полетим в Москву, оттуда во Франкфурт-на-Майне.
– Почему именно туда? У тебя там какие-то дела? – но Ланских, даже в сонном состоянии, был верен себе:
– Ты все узнаешь, не забивай этим голову.
Этот день прошел быстро; мы должны были уехать в аэропорт в восемь вечера, а до тех пор Максим занимался своими делами. Я облачилась в его футболку, и он, пока завтракал, отметил:
– Тебе нужна подходящая одежда. До обеда привезут все необходимое.
– Максим, что с Вадимом? Что он говорит? – я подошла к нему ближе.
– Ничего, Регина, пока ничего. Как будут новости, я тебе скажу.
Я хотела знать, что с ним, допрашивают его люди Токтарова или уже передали в руки полиции. Но если не он убийца, что они ему смогут предъявить? Его снова выпустят на волю, расхаживать как ни в чем не бывало дальше?
Ничего не изменилось, да, он не убивал ребят, но был одержим местью, только сосредоточил все на одном конкретном человеке.
И где был Сергей, и был ли он на самом деле, я не знала. А потому мне не было покоя.
