Текст книги "Вожделение (СИ)"
Автор книги: Гузель Магдеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава 54. Максим
Боль – это моя константа.
Она есть, она здесь, она сейчас.
Она менялась, как живой организм.
То присутствовала фоном, лишь слегка напоминая о своем существовании.
То била прямо в самое чувствительное место.
Мощно, быстро, парализуя тело.
Как сейчас.
Она неотделима от меня. Мы с ней – одно целое.
Я и есть – боль.
– Максим, – голос Регины был проводником. Он заставлял меня выныривать из темного небытия, пронизанного яркими вспышками боли, сюда, в реальность.
Я цеплялся за ее голос, как за спасательный плот. Но она – она не понимала, что боль отступала благодаря ней.
– Что дальше?
Я поменял позу, ощущая, как сквозь вату, выстлавшую мозг вокруг аневризмы, проскальзывают нормальные мысли.
– В город на машине нельзя, – ответил Регине, – с разбитым стеклом мы быстро привлечем к себе внимание, а у нас на машину нет документов.
– Документы, – эхом повторила она, – документы…
Я успел заметить, как изменилось выражение ее лица, как часто-часто начала вздыматься грудь.
– Регина?..
– Паспорт, мой паспорт остался там, в доме. Я его всегда с собой носила, понимаешь? Чтобы никогда не потерять. Я же не восстановлю его…
Я понимал. Я знал, что значит для нее эта книжица с чужим именем и фамилией, с чужой судьбой, которой она прикрывалась столько времени. Регина, до этих пор казавшаяся мне стрессоустойчивой, сломалась вдруг.
Машина вильнула, я подхватил руль, выравнивая траекторию.
– Остановись где-нибудь на обочине, там дальше будет стоянка для дальнобойщиков.
Ее паспорт лежал в заднем кармане моих брюк, но пока я не говорил ей об этом.
Я отрезал все ходы к отступлению, потому что знал о ее желании сбежать. Но она нужна мне рядом.
Мы съехали в «карман», где стояло уже несколько фур.
Регина сидела неестественно прямо, глядя вперёд, в петлю трассы, освещенной яркими фонарями.
Ее лицо казалось застывшей маской, и единственным движением стала слеза, скатившаяся по щеке.
Я приблизился к ней, опираясь на подлокотник, – меня все ещё штормило от отголосков боли, и провел большим пальцем по ее прохладной щеке, вытирая влагу.
Она повернулась ко мне медленно, глаза, полные слез, в темноте казались неестественными, но по-прежнему оставались притягательными.
Я коснулся своего пальца языком, слизывая соль и горечь ее слез. Она наблюдала за моими жестами как завороженая, закусив губу.
– Я говорил, что тебе не стоит ни о чем волноваться, Регина.
– Говорил, – кивнула она, а потом подалась навстречу ко мне, прижимаясь своими губами к моим.
Демоны внутри меня задохнулись от неожиданности, им нравилось, нравилось, что она сделала это первой, что в стрессовой ситуации Регина искала во мне поддержку.
Я был очень близок к своей цели.
Ее поцелуй набирал обороты, она соскользнула с водительского сидения, перелезая ко мне на колени. Тяжёлое пальто, пропитанное снегом, я скинул с нее, не отрываясь. Печка работала, обдувая нас горячим воздухом, я гладил ее тело, холодное, податливое.
Регина держалась за мои плечи, прижималась тесно, забираясь ледяными пальцами под мою рубашку.
Нужно остановиться, подумал я, боль может вернуться с новой силой, она отступила лишь временно, чтобы вернуться с новой силой.
Нужно остановиться, но я не мог.
Вслед за пальто я стянул с нее тонкую кофту, оставляя ее в одном лишь бюстгальтере.
Белье было красивым, гладким под моими ладонями. Я сдавил крепче грудь, ощущая свою сильнейшую эрекцию, а затем щёлкнул застёжкой белья, освобождая ее и от этой части одежды.
Припал к соску, обхватывая губами тугую горошину, Регина прогнулась, сильнее прижимаясь ко мне. Ее тонкие пальцы нетерпеливо царапнули меня, она хотела большего.
Я приподнял ее за попу, стаскивая колготки, наши руки переплетались в темноте, когда она схватилась за ремень моих брюк. Мы раздевали друг друга, испытывая не просто желание – это было вожделение, это сводило с ума, заставляя член подрагивать в нетерпении.
Я приподнялся сам, стягивая брюки, Регина схватила член за основание, водя рукой по стволу. Я закрыл глаза на миг, от остроты ощущений перехватывало дыхание.
Она провела большим пальцем по головке, размазывая выступившую каплю смазки. Я подхватил ее за бедра, опуская сверху.
Мгновение – и член оказался внутри нее, меня прошило насквозь от этих ощущений.
Она была тугой. Мокрой. Горячей.
Подрагивала, медленно насаживаясь до самого упора, прогибаясь для удобства.
Я растягивал этот момент, запоминая его, записывая себе на подкорку.
Я снова приподнял ее вверх, повыше, не давая члену выскользнуть, а затем снова резко опустил вниз. Она зашипела недовольно, задвигалась, выбирая позу поудобнее.
– Больно.
– Терпи, – попросил я, сейчас я не был готов давать, только брать. Впрочем, именно в этом она и нуждалась.
Наши тела задвигались в унисон, я вкалачивался в ее тело, ощущая, что она пронзает мою кожу своими ногтями.
И это было остро, грешно, сладко. Я отключил все мысли, позволив отдаться вожделению.
Она стонала, громко, на каждое мое движение, а потом начала кричать, срывая горло.
Наши пальцы переплелись, она сжимала мои руки, сжимала своими мышцами мой член, но я не собирался кончать первым, я хотел ее довести до оргазма.
Я освободил одну руку, провел пальцем по ее ягодицам, чуть раздвигая их в сторону. Смазки было много, я смочил пальцы, и начал обводить тугое кольцо, чуть надавливая.
– Что ты делаешь? – задохнулась она, голос ее был сорван и надрывист.
– Тссс, – ответил я, надавливая ещё сильнее и чуть погружая палец, пока не ощутил сопротивление.
Регина сбилась с темпа, задвигалась иначе, словно прислушиваясь к своим ощущениям, но я не позволил ей сдвинуться или замедлиться.
– Я хочу, чтобы ты кончила для меня, – попросил, и она охнула сдавленно, словно только этих слов и ждала.
Регина кончала так красиво, закрыв глаза, округлив рот. Ее веки трепетали, а руки все ещё крепко держались за меня.
Я сделал несколько фрикций, чтобы догнать ее, и она прошептала:
– В меня.
И это была самая простая и самая пошлая из фраз, сказанных ею.
Горячее семя излилось с дикой пульсацией, я прижимал ее к себе плотно, ещё плотнее, понимая, что не отпущу.
Никогда. Блять. Ее. Не отпущу.
Слишком хорошо мне было. Нереально. Невозможно. Насколько, что я перестал слышать, как тикают где-то в глубине меня отведенные мне мгновения.
Тик-так.
Тик. Так.
Глава 55
Это было очень странно.
Лежать на груди Максима, слушая, как бьётся его сердце. Равномерно, спокойно.
Чувствовать его.
Что-то изменилось в отношении между нами. Я не могла точно сказать, когда это случилось: в тот момент, когда мы бежали с ним по темному тоннелю и он из своего свитера сооружал мне обувь, или уже здесь, после нашей нечаянной близости.
Сейчас я не испытывала удушающего чувства неловкости, которое приходит на смену страсти. Я позволила себе расслабиться, отпустить все ненужные мысли хоть на какой-то короткий промежуток времени.
Нам требовалась эта передышка.
Обоим.
Лежать вот так, чувствуя на себе руки Максима, было приятно. Мне не хотелось из его объятий вырваться, напротив. Я по груди его водила ладонью, неосознанно, но и это было просто и естественно.
Не так, как с Лешей.
Ланских не был его заменой, я не представляла сейчас, рядом, своего мужа. К стыду, я вообще о нем не думала.
В этой машине, запертой среди грузовых фур, с разбитым пулей задним стеклом, я ощущала себя живой.
По натопленному салону блуждал порывами морозный декабрьский ветер, холодя кожу. С трассы долетали звуки проезжавших мимо автомобилей, где-то в отдалении слышались голоса водителей.
А мне хотелось, чтобы это состояние продолжалось как можно дольше. Без необходимости бежать куда-то, прятаться, притворяться тем, кем я не была.
Но как и все хорошее, нечаянные мгновения отдыха закончились слишком быстро.
– Регина, – Максим пошевелился, я приподняла голову, заглядывая ему в лицо, – надо ехать дальше.
– Надо, – кивнула согласно, хоть и нехотя.
Перелезла на водительское, поправила одежду. За руль не хотелось, я не любила управлять автомобилем, но и Максиму сейчас довериться не могла: не в том он состоянии.
– Куда поедем?
– Неподалеку есть одно подходящее местечко, – мы выехали на трассу, я перехватила руль поудобнее.
– Далеко?
– Нет, – мотнул головой Максим, – скоро будет поселок, туда и свернем.
Минут через десять мы съехали с трассы, дальше дорога шла по снежным ухабам. До нас здесь особо не ездили, снег лежал высоко, но автомобиль, хоть и с натугой, ехал по слабой колее. Я смотрела вперед внимательно, прижавшись ближе к рулю, моего роста не хватало, чтобы видеть все кочки перед колесами.
Свет фар скользнул по железным воротам, на которых висела вывеска. «СНТ Видное», прочла я.
Ворота были закрыты на замок, я остановила автомобиль возле них.
– Сиди, – Ланских вышел из тачки, прикрыв дверь. Он дошел до ворот и встал ко мне спиной. Пока Максим колдовал над замком, я разглядывала его широкую спину, обтянутую светлой рубашкой. Ворота дернулись, я услышала протяжный скрип.
Снег не давал сдвинуть их с места, Ланских расчищал носками ботинков сугробы, мешавшие воротам открыться.
Я выходить не стала: мои смешные чулки не пережили бы такой прогулки. Все, о чем я сейчас мечтала – теплая постель, но судя по тому, что в СНТ не было ни единой души, электричество здесь отключили еще осенью.
Надеюсь, мы не замерзнем насмерть и Ланских знает, что делает.
Еще несколько минут понадобилось на то, чтобы расчистить дорогу для проезда. Я порадовалась, что пошел мелкий снег, он должен был прикрыть наши следы, если кто-то будет искать нас в округе.
Я проехала вперед, Ланских закрыл ворота и сел в салон.
– Замерз?
– Нормально, – пожал он плечами, – нам до конца надо проехать.
Автомобиль медленно двигался вдоль пустых домов, и мне было как-то даже неловко нарушать безмолвную тишину ночи фырчанием нашего мощного двигателя. Мы пересекли все садовое товарищество насквозь, я свернула на последнюю аллею.
Дом, находившийся в самом ее конце, был значительно больше остальных, и возвышался над нами темной громадой.
– Там есть печка?
– Генератор, – успокоил Ланских, – дым от печки будет виден на всю округу.
Ключи от дома нашлись под подоконником, на этой же связке висели еще одни, от гаража. Я загнала туда автомобиль, гараж был маленьким и узким, наш джип уместился в нем с трудом, и я еле протиснулась в дверь.
Ланских уже орудовал в доме, в его руках был небольшой фонарик, почти не дававший света.
Мне казалось, что здесь будет теплее, но по факту, температура в доме не отличалась от улицы ни на единый градус. Я все еще была в сыром пальто Ланских, а он так и ходил в одной рубашке. Если мы умрем от воспаления легких прежде, чем с врагами будет покончено, это очень обидно.
На первом этаже было три комнаты, кухня, гостиная и спальня. Узкая кровать с металлической сеткой и больше ничего. Ланских снял с нее матрас и прислонил его к окну.
– Осталось включить генератор, маленькая комната быстро согреется.
Я присела на край кровати, скрипнув пружинами. Белье на мне было мокрым, сейчас, вне тепла автомобиля я это особенно чувствовала. Несмотря на усталость, тело ныло приятной болью, я ощущала натертость между ног.
Ланских вышел из комнаты, я почти не слышала, как он перемещается, хотелось спать. Наверное, так люди и замерзают на холоде, не в состоянии пошевелить руками и ногами.
Генератор загудел, резко, нарушая ставшую уже привычной тишину. Я открыла глаза, глядя, как Максим присоединяет к нему обогреватель. Ланских щелкнул кнопками, я протянула руку, пытаясь ощутить хоть немного тепла от обогревателя, но тот еще не успел согреться.
– Потерпи.
– Терплю, – кивнула я.
А потом Ланских принес два одеяла, одно мы постелили под низ кровати, а второе он повесил на спинку кровати возле обогревателя. Одеяла были холодными, и от этого казались сырыми и неприятными, не давая никакого тепла. Я прижалась носом, вдохнув пыльный запах лежалых вещей.
– Что дальше, Максим?
Я хотела сказать, как я устала. Я хотела рассказать ему, что ни за что больше не сдвинусь с места и если прямо сейчас на пороге возникнет Вадим, я даже не найду в себе сил ему сопротивляться. Я многое хотела сказать Максиму, но все это уместилось в один вопрос. Он повернулся ко мне. Света не было, единственное, что освещало комнату, – красные огоньки, мигавшие на генераторе, но даже этого скудного освещения хватало, чтобы разглядеть его лицо.
– С тобой все будет хорошо.
Глава 56
Я проснулась от собственного крика.
Кошмар, в котором я видела полыхающий дом. Тот, из моего прошлого, где я должна была погибнуть.
Я и умерла – для всех. Возможно, только это позволило мне дожить до сегодняшнего дня.
Я резко села в кровати, пытаясь прогнать остатки дурацкого сновидения.
Темно. Максима рядом не было.
По-прежнему шумит генератор, работает обогреватель. В комнате было жарко, воздух стал сухим и щекотал нос.
Я поднялась, отодвигая матрас от окна, чтобы понять, какое время суток. На улице было светло, шел мелкий снег, и все вокруг казалось искристым. Я прищурилась, от яркого снега слепило глаза.
Я вернула на место матрас, нашла свой свитер. Белье на мне высохло, а вот импровизированная обувь, наскоро слепленная Максимом из подручных средств, никуда не годилась. Я осталась босиком.
Хотелось пить и в туалет. Я открыла дверь из комнаты, прислушиваясь к тишине дома. Воздух в коридоре оказался неожиданно холодным, полы – ледяными. Прогрелась только наша комната, и спросонья я даже не подумала о том, что согреть весь остальной дом, не привлекая особого внимания, почти нереально.
Я захватила пальто Максима, накинув его на плечи. За ночь рядом с обогревателем оно высохло, и теперь хоть и казалось жестким и неудобным, но хорошо грело.
Только ногам было холодно. Я пробежалась по дому, Ланских нигде не было видно. Я позвала его пару раз:
– Максим! – но ответом мне была тишина.
Я нашла туалет, воды не было, видимо, все здесь отключили, подготовив дом к зимнему сезону. На кухне пустые шкафчики нараспашку, в одном посуда.
Живот свело от голода, я подумала, что можно набрать в чашку снег и растопить его на обогревателе.
В одном из ящиков я отыскала упаковку гороха и сахара. Проковыряла дырку, набрала песок на палец и задумчиво его облизала. Куда, интересно, делся Максим? И как давно его нет?
Выглянула в кухонное окно. Цепочка следов от нашего дома шла к калитке, обратных не было. Снегом припорошило сверху, но недостаточно, чтобы скрыть их полностью.
Надеюсь, он вернётся.
Я позволила своему воображению нарисовать картину, как остаюсь тут одна. Генератор не будет работать вечно, его надо заправлять, а я не знаю, чем и как. И когда он затихнет, позволяя холоду снова овладеть домом, я без обуви и нормальной одежды околею тут навечно. Если не умру с голоду.
– Фигня! – сказала вслух, – у тебя есть машина, на которой можно будет уехать в люди. Есть собственная квартира, что-нибудь можно придумать.
Я больше не та бродяжка, что была пять лет назад, не имеющая никакой опоры, кроме собственного плеча.
Я справлюсь даже одна. Но надеюсь, что Максим все же объявится.
Я подхватила пачку гороха и вернулась в комнату. После прогулки по стылому дому здесь казалось очень жарко и душно, я выключила обогреватель, чтобы немного сэкономить энергию. Забралась на кровать с ногами, сооружая гнездо из одеяла, и открыла упаковку гороха. Колотые зерна были твердыми, очень холодными и совсем не желали раскусываться. Я рассасывала их как леденец, задумчиво разглядывая стену дома в светло-зеленых обоях.
Хлопнула входная дверь. Я подобралась, готовая к тому, что это может быть не Ланских, и спряталась возле двери. Есть шанс, что когда кто-то откроет ее и зайдет внутрь, я останусь незамеченной.
Шаги приближались, я замерла, почти не дыша.
Человек шел уверенно, именно сюда. Дверь распахнулась, я затаила дыхание, дожидаясь, когда визитер появится в поле моего зрения.
– Регина?
Это был Ланских. Я не сразу узнала его – в незнакомой куртке, выглядевшей на нем в высшей степени нелепо, он смотрелся чужеродно.
Я привыкла видеть его в дорогом пальто, в стильной одежде, а тут он больше походил на дачника.
– Я тут, – я вышла из-за его спины. Он не подал виду, что удивлен, я тоже не стала никак комментировать ситуацию. – Где ты был?
В его руках был пакет с продуктами, я нахмурились, разглядывая его.
– Мы же прячемся ото всех, в магазине тебя могли узнать.
– Я не был в магазине, – спокойно ответил он, вынимая из пакета банки. Только сейчас я обратила внимание, что пакет был старым, со стёртым логотипом известной сети, а его содержимое – весьма специфичным.
Несколько упаковок тушёнки разных видов, супы быстрого приготовления, паштет, сухари, кофе в жестяной банке – то, что можно было хранить даже зимой в неотапливаемом доме.
– Ты ограбил соседей?
– Я предпочитаю использовать другое выражение, – отрезал Ланских и я прикусила язык. В конце концов, выбирать нам не приходилось, да и не последнее он отнимал, чтобы так мучиться угрызениями совести по этому факту. – Я позаимствовал тебе обувь и теплую одежду.
– Спасибо, – я снова испытывала неловкость, принимая из его рук второй пакет. Одежда в нем была пусть и не самой модной, но чистой и почти мне по размеру. Джинсы, теплые вязаные носки, сапоги-аляски и теплый свитер. Я положила вещи греться на выключенный, но не успевший ещё остыть радиатор.
– Сейчас снег растопим, заварим еду. На кухне есть электрическая плитка, принеси ее.
Я натянула носки и застегнула обувь, она чуть жала, но по сравнению со вчерашним марш-броском неудобства были почти неощутимы.
Я нашла плитку, к тому времени Ланских уже успел вернуться с желтым чайником, доверху наполненным снегом.
Я села на кровать, подбирая ноги, Максим присел на корточки рядом с чайником, глядя как быстро плавится снежная куча.
Некоторое время мы молчали, я обнимала себя за коленки, разглядывая профиль Ланских. Он будто не чувствовал моего взгляда, сидел, как загипнотизированный. Я хотела знать, о чем он думает, какие планы к него в голове.
Слишком многое от него зависело.
– Мы надолго здесь?
– Пару дней придется потерпеть, – ответил он, поднимаясь, – а потом уедем в Германию.
– Что? – мы встретились с ним взглядом, я пыталась переварить услышанное и все равно не верила своим ушам, – зачем?
– У меня там есть срочное дело, оно займет несколько дней. Но это будет после праздников. А до тех пор мы будем там в безопасности.
– Но как ты себе это представляешь? – я всплеснула руками, он говорил это так просто и обыденно, будто в соседнюю комнату меня звал, – у меня нет ни паспорта, ни Шенгена!
– Загранник сделан, виза не проблема.
– Отказ, я так полагаю, не принимается?
Он сверлил меня своими темными, с поволокой, глазами, этот невыносимый человек.
А потом подошёл ближе, взял меня за ладони, и сказал:
– Наверное, я все делаю не так. Давай попробую по-другому. Регина, ты поедешь со мной? Пожалуйста.
Его лицо было близко-близко. Я перевела взгляд с его глаз на губы, а потом непроизвольно облизнула свои.
– У меня все равно нет выбора, да? Но ты хотя бы просишь.
Ланских улыбнулся. Искренне. И эта улыбка ему очень шла, она сглаживала черты лица и делала его не таким строгим и серьезным.
– Так будет лучше для нас обоих.
– Хорошо, – кивнула я, ощущая, что он сжал мои пальцы в ответ чуть сильнее, – Германия так Германия.
– Ты никогда не пожалеешь об этом, Регина. Просто поверь мне.
Я усмехнулась в ответ:
– Буду пробовать.
Вот только ни он, ни я особо в эти слова не верили. За спиной Ланских засвистел громко чайник и мы отпустили руки друг друга.
Глава 57
Кто бы мог подумать, что самой вкусной едой на свете мне покажется картофельное пюре в пластиковом стаканчике. Я ела медленно, растягивая удовольствие, несмотря на то, что живот от голода сводило. И даже слегка химозный вкус не смущал.
– Ты, наверное, и не пробовал такое ни разу? – кивнула на стаканчик в руках Максима. По нему непонятно было, нравится ему еда или не нравится, он сидел задумчиво, но услышав мой вопрос, усмехнулся лишь:
– Я не с золотой ложкой во рту родился.
– Я ничего о тебе не знаю.
Хотела, чтобы это звучало нейтрально, а получилось по-дурацки как-то, жалостно. Отвела быстро взгляд, уткнувшись в свой стаканчик, засунула ложку в рот, но Ланских на такое не купится никогда.
Я кожей чувствовала этот выжигающий взгляд, что исследовал меня сейчас.
– Не смотри так, – попросила его, вынув ложку изо рта.
– Почему?
– Смущаешь, – отшутилась я неловко, хотя в моем ответе было больше правды, чем шутки. Ланских действительно смущал. Даже несмотря на то, что мы с ним ночь в кровати одной провели, а до этого сексом в разбитой машине занимались.
Но когда вот так вот, напрямую, в лоб, все равно не по себе.
– Я пробовал тебя на вкус в самых интимных местах, Регина, – голос его сейчас звучал мягко и ласково, как разговаривают с детьми, объясняя им прописные истины, осталось только за ушком меня потрепать, – и ты меня тоже.
Я закашлялась от возмущения, посмотрела на него, а он улыбался!
Не только глазами, на его красивом выразительном лице зацвела по-мальчишески широкая улыбка.
– Ты издеваешься?!
– Ни капли. Веду к тому, что поводов для стеснения нет уже давно. Это ведь не в твоём духе.
И я против воли ему улыбнулась вдруг. Ланских протянул руку, сжимая мои пальцы. Здесь, в нашей с ним общей спальне, места было не так много, мы почти всегда касались друг друга, но сейчас его прикосновения воспринимались естественно и приятно.
Он сжал сильнее, притягивая к себе, и поцеловал меня в губы. Лёгкий поцелуй, без продолжения, но и его хватило, чтобы внизу живота разлилось приятное тепло.
– Я ещё не наелась, – шепнула ему, увеличивая между нами расстояние, а Ланских ответил:
– Я тоже, – и столько всего вложил в свой ответ, что я зарделась. Ему моя реакция понравилась.
Ланских снял чайник, разлил кипяток по кружкам, бросая туда чайные пакетики, одну протянул мне.
Я приняла осторожно, кружка была горячей и жгла пальцы, почти так же сильно, как и прикосновения его крепких пальцев к моему запястью.
Я сделала первый глоток, обжигая язык, после еды пить хотелось очень. Замерла, борясь со слезами из глаз, и следующий сделала аккуратнее, дуя на воду.
У растаявшей из снега воды, а может, у заварки, был странный вкус, но ни меня, ни Ланских это не останавливало. Мы пили медленно, по глоткам, не торопясь. Время в этом доме текло совсем иначе, все казалось неторопливым, ленивым.
Не было причин куда-то спешить.
– Надо ещё вскипятить воды, – Ланских поднялся, сливая остатки из чайника в свободную чашку. Я поджала ноги, освобождая ему пространство, подо мной тут же протяжно скрипнули пружины кровати. Прошлой ночью я спала как убитая, и на них внимания не обращала, а сегодня уже успела заметить, как реагируют они на каждое движение.
Ланских вышел, а я смотрела ему вслед, держа опустевшую уже кружку. Удивительно, что он, рафинированный бизнесмен, айтишник, сейчас прятался на даче и лазил по чужим домикам в поисках еды.
И делал все это с такой же непринужденностью, с которой решал повседневные дела, на работе например.
Генератор запнулся, словно ему не хватало сил работать, я с опаской подошла ближе, вглядываясь в черное его туловище.
– Не вздумай выключаться, – как к живому, обратилась к нему я, – а не то мы умрем тут от холода и это будет на твоей совести.
Ланских вернулся с полным чайником снега, к его приходу машина, выдававшая нам тепло, дернулась ещё несколько раз и замолкла.
– Дизель кончился.
Я забрала из его рук чайник, пристраивая на неработающей печке.
– Совсем? Или только здесь?
– Есть небольшая канистра, ее хватит ещё на пару часов максимум.
– А потом?
Я старалась не волноваться, старалась, но черт возьми! Почему сейчас за окном не лето, когда можно ночевать под любым кустом, и единственной проблемой будут комары и мошки!
– Придется до заправки доехать. Нам нужно протянуть здесь ещё хотя бы пару дней, а потом мы сразу уедем.
– На заправку ты пешком пойдешь?
Автомобиль светить нельзя, это факт. Даже с другими номерами или их отсутствием, разбитое стекло слишком приметно.
– Здесь не так далеко. Возьму две канистры.
– А если по дороге с тобой что-то случится?
Я не понимала, на счёт чего волнуюсь сильнее. Что он не дойдет, оставив меня тут одну замерзать, или что с ним самим может приключится что-то неладное.
Слишком хорошо я помнила его внезапные приступы, только понять не могла, что их провоцирует.
– Все будет в порядке, тебе не о чем волноваться.
Максим подошёл ко мне, обнимая. Сегодня между нами было много подводных жестов, и как ни странно, это мне нравилось. Его объятия успокаивали. В конце концов, он мужчина, и раз взялся меня защищать, то пусть держит слово до конца.
Мы залили в генератор остаток дизеля, в комнате остро запахло топливом. Я открыла пошире дверь, выпуская одновременно с парами топлива и драгоценное тепло.
– Я скоро, – Ланских подхватил пустую канистру и ушел, я осталась одна.
От аромата дизеля кружилась голова, я накинула куртку, раздобытую Максимом, обулась и вышла в холодный дом.
Здесь было тихо и холодно, замёрзший дом вызывал смешанные чувства – для меня такие места всегда должны были быть тёплыми и наполненными жизни.
Подумав, я вышла на улицу. Открыла дверь, замерев на крыльце, выходившем в сад. Здесь было много деревьев, сейчас запрошенных снегом, виднелась теплица, сарай и туалет в конце участка. Тишина была абсолютной, сюда не долетали звуки генератора, пустое садовое товарищество ни издавало никакого шума, даже птицы не летали сверху.
Не знаю, сколько я так простояла, глядя прямо перед собой и так и не решаясь спуститься с крыльца. Не хотела оставлять следы на нетронутом снеге, да и от дома уходить не хотелось. В нем было безопасно.
Потихоньку стало смеркаться, декабрьские сумерки опускались быстро. Без движения долго на холоде не простоять, и я вернулась обратно в нашу комнату. После свежего воздуха запах тут воспринимался ещё ярче, но это вынужденные неудобства. Зато тепло.
В комнате было темно. Я рискнула и отодвинула матрас в сторону, чтобы хоть немного стало светлее.
Села, устроившись удобно, и стала ждать. По ощущениям прошло уже несколько часов, не меньше, а Ланских все не шел. Я не могла думать ни о чем другом, кроме того, как он будет добираться. В расстояниях я не разбиралась, но примерно помнила, где располагалась заправка и сколько времени понадобится, чтобы до нее добраться и вернуться назад.
А что, если ему стало плохо? На обратном пути, а я сижу тут и ничего не делаю. Я вскочила, метнувшись по комнате, схватила куртку.
Слишком много времени уже прошло.
Распахнула дверь и вскрикнула от неожиданности.
Ланских стоял за ней, в двух руках – канистры, тяжёлые, доверху наполненные топливом.
– Куда собралась? – спросил, заметив в моих руках куртку.
– Уже никуда.
И снова он прожёг меня насквозь своим темным взглядом, я развернулась, бросая куртку на спинку кровати и ругая себя за излишнюю панику.
Все с ним в порядке, а ты просто дурочка, Регина.
Ланских оставил канистры за дверью, вынул из-за пазухи бутылку шампанского и поставил ее на табуретку, ставшую нам импровизированным столом.
– Это зачем? – удивлённо спросила, беря бутылку в руки. Шампанское было холодным, по стеклянному боку медленно катилась крупная капля конденсата.
– Новый год сегодня. Я подумал, без шаманского никак.
