Текст книги "Человек из Вавилона"

Автор книги: Гурам Батиашвили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

«Сколько веков мы живем на этой земле. Время сделало нас истинными сынами этой страны, частицей этой земли, неба, воздуха. А он продолжает считать меня чужим. Себя он мнит сыном этой земли, хозяином, а я остаюсь чужаком, своим, но чужаком. А сами не ведают, кто они – потомки то ли греков, то ли римлян, то ли арабов, то ли кипчаков! Но мы уж точно чужие, хотя и свои, либо свои, но чужие», – с болью в сердце думал Занкан.

– Я жду, Зорабабели!

Занкан, сощурившись, смотрел на Абуласана. Его безмятежный взгляд переполнил чашу терпения бывшего главного казначея.

– Опомнись, Занкан! Не губи себя!

Но и эти слова не произвели никакого впечатления на Занкана. Абуласан пристально смотрел на него, и в его взгляде Занкан прочитал приговор себе. Он еще раз воззвал про себя к Богу, моля его о помощи.

И именно в этот момент Занкану показалось, будто кто-то нашептывает ему что-то, он явственно слышал какие-то слова, но не понимал их. Слова были вполне осязаемы, почти наглядны, но непостижимы. Он закрыл глаза. У него перехватило дыхание. Постепенно паузы между словами увеличились, и Занкан услышал: «Занкан, сейчас ты должен спасти себя, правда не торопится, правда ездит на арбе. Сейчас главное не правда, а твоя жизнь».

Кто нашептал Занкану эти слова? Ангел? Его внутреннее «я»? А может быть, никто и не шептал и ему просто почудилось? Но шепот продолжался: «Жизнь всего дороже, Занкан! Дороже самой правды! Повернись к ней спиной! Делай свое дело, а Бог…»

– Чего ты хочешь от меня, Абуласан? – спокойно спросил наконец Занкан.

– Хочу, чтобы евреи присягнули Боголюбскому на верность, и ты должен мне в этом помочь! – процедил сквозь зубы Абуласан.

– Хорошо, батоно, – спокойно ответил Занкан и даже улыбнулся.

– Ты должен внушить иудеям, что истинный царь Грузии – Боголюбский!

– Я же сказал, хорошо, батоно! – и Занкан снова улыбнулся.

– Ты должен немедленно поклясться мне в верности нашему царю!

– Я согласен, батоно!

– Согласен?! – Абуласан как будто только что осознал ответ Занкана. – Что ты сказал?

– Я объясню иудеям, что именно Боголюбский является царем грузин.

Абуласан испытующе смотрел на Занкана.

– И это говоришь мне ты? – вдруг вскричал он так, что стены задрожали. – Ты обманываешь меня, иудей, да как ты смеешь так вести себя с главным казначеем Грузии?!

– Успокойся, Абуласан, я же тебе сказал, я подведу иудеев под присягу в верности этому росу.

Абуласан схватил Занкана за грудки.

– Дурачишь меня, ты же никогда не изменишь царице, знаю я тебя!

– Я же сказал, я сделаю все, чтобы они присягнули на верность царю!

– Поклянись сейчас же, немедленно поклянись!

– Я же обещал…

– Я жду!

– Я не могу сегодня, сегодня – суббота.

– Суббота? Значит, ты меня обманывал?! – Абуласан был в ярости, лицо его походило на бурак, очищенный от кожуры. – Эй, парень! – от крика он сорвал голос. – Где ты там запропастился?!

– Здесь, батоно, здесь я! – в зал вбежал имеретин, дежуривший у окна.

– Сюда, сюда, говорю, – кричал Абуласан, не отводя глаз от Занкана.

– Да вот я, батоно!

– Этот человек сперва не хотел говорить, а потом заговорил, чтобы врать. Язык ему не нужен! Позови Иванэ, пусть вырвет ему язык, как вырывал вчера и позавчера не одному глупцу!

Занкан закрыл глаза и прошептал: «Хуша лекезрати адонай тешукати!» – «Приди мне на помощь, Господи!»

– Чего стоишь, шевелись! – услышал он команду Абуласана.

– Иванэ нет, батоно, он отправился к некоему Амилахори, который, вообразите, никак не хочет поклясться в верности нашему великому царю.

Занкан открыл глаза.

«Приди мне на помощь, Господи!»

Абуласан подскочил к имеретину, схватил его за горло.

– Ты что такое несешь, дурак, какой еще Амилахори?!

– Никак не поклянется, несчастный, у меня, говорит, уже есть царица!

– Что ты несешь, я спрашиваю?

– Я ни при чем, батоно, Дадиани позвал Иванэ, Амилахори, говорит, не требуется язык, вырви его у него.

Абуласан отпустил парня, толкнул и тот упал на загаженный пол.

– Приведи Датию, торопись, Датия тоже умеет вырывать языки.

Парень встал, отряхнул чоху, положил руку на кинжал и с достоинством произнес:

– Датию послали к Мачабели. Тот тоже отказывается давать клятву и…

– Молчать! Не желаю слушать тебя! – взревел Абуласан, и Занкан увидел, как застыл взгляд у бывшего главного казначея. Он проследил за его направлением и вздрогнул: в дверях стоял пугающей внешности человек в черном. Абуласан молча смотрел на него. Поднятая вверх рука бессильно упала, и в зале воцарилась мертвая тишина. В этой тишине вдруг с оглушительным шумом, как если бы где-то слетело с полки корыто, шлепнулась на пол навозная лепешка. Буйволица, нагадив, беспечно махнула хвостом.

Молодой имеретин не сводил изумленных глаз с мрачного гостя. Тот вошел в зал и, обходя завалы дерьма, направился к Абуласану. Что-то прошептал ему на ухо. Занкан увидел, как Абуласан побледнел, а потом заикаясь спросил:

– Чччто… ттты… тттакккое… ггтоворишь, Диомидэ?

– Немедленно, не теряй времени!

– Чччто? Ммммне бббежать? – горькая улыбка промелькнула на лице Абуласана.

– Царица Тамар с победой возвращается в город, она уже проехала Боржомское ущелье, с нею Давид Сослан и Гамрекел Торели, – Диомидэ говорил спокойно, не спеша.

– А гггде Ггггузан Таоскарели? Ббоцо-спасалар?..

– Гузан Таоскарели и Боцо-спасалар связанные по рукам и ногам валяются на арбах. Царица везет их в город, чтобы примерно наказать.

И тут Абуласан упал, как подкошенный. Так падает срубленный под корень пирамидальный тополь. Нет, нет, он даже не упал, а брякнулся, как набитый галькой мешок, который выбросили с балкона. Головой угодил в свежую навозную лепешку, разлетевшиеся во все стороны брызги заляпали платье Диомидэ.

– Нет, вы только взгляните, всем тут указывал, а головой куда ткнулся! – воскликнул имеретин.

Занкан сделал несколько шагов к Абуласану. Диомидэ, застывшими глазами глядя на хозяина, движением руки остановил Занкана. Тот замер на месте.

– С ним все явно, отдал Богу душу, а вы оставайтесь здоровы! – сказал имеретин и вышел вон.

Белый конь вновь с шумом пустил струю. Моча потекла к телу, потом раздвоилась на два ручейка, один из них обогнул голову Абуласана, другой просочился под животом.

Диомидэ так внимательно наблюдал за движением мочевого ручейка, словно оно имело решающее значение. Потом кивнул Занкану и направился к выходу.

– Нельзя его так бросать… все же человек, – сказал ему Занкан вдогонку.

– Не трогай его! Амирспасалар должен увидеть его в таком виде, – тихо ответил Диомидэ перед тем, как выйти.

Какое-то время Занкан стоял, не двигаясь. Потом открыл все окна и двери Начармагевского дворца и, похлопывая по крупу коней, вывел их на балкон, а потом и коров, буйволов и другую скотину. Птицы последовали за ними. Медленно спустились по лестнице во двор. На рев и мычание скотины немедленно сбежались ее хозяева. Ругаясь, громко переговариваясь, они искали каждый свое животное или птицу.

Занкан вышел на дорогу. Белый конь, как заботливый хозяин, не отставая, шел рядом.

«Успею ли к утренней молитве?» – подумал Занкан.

Конь заржал, словно узнал его мысль. Занкан повернулся к коню, не раздумывая, сел на него и пришпорил.

«Может, и успею к утренней молитве, может, и успею», – твердил он про себя, прекрасно зная, что до синагоги путь неблизкий.