Текст книги "Черные гремлины (СИ)"

Автор книги: Григорий Райхман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

   Следом за мной вылез Бурошкур с Ниро и, не медля, побежал к острову. Раг-Баг не врал – скайдл Борд был в огне. Горел сам материал острова, и только зеленым было известно, как удалось его поджечь. За Бурошкуром последовали Мышонок и остальные члены экипажа.

   Йокта вынырнул рядом с нашим кораблем и выжидающе на меня уставился, демонстративно сложив лапы на груди. В его взгляде читался укор. Я подошел к нему и обнял, не обращая внимания на зашипевшие на шерсти капли кислоты.

   – Ты чего?.. – растерялся Йокта и неуклюже оттолкнул меня.

   – Спасибо. Без тебя мы бы погибли.

   – Я не мог поступить иначе. Ты же мой лучший друг, – смущенно сказал морской гремлин.

   – Мы лучшие друзья. Да?

   – Да, – важно кивнул он.

   Я вытер слезящиеся от дыма глаза.

   – Под островом в Мегастене должна быть трещина...

   – Я уже плавал туда.

   – И как? – спросил я с надеждой.

   – Трещина и правда ведет внутрь. Там все из железа, прямо как в коридорах твоего острова. Я даже нашел ворота с обратной стороны.

   – Ты пробовал их открыть?

   – Рядом с ними были непонятные кнопки. Я залез в скафандр и жмякал их, но бестолку.

   – Ты можешь переправить гремлина в скафандре к этим кнопкам?

   – Могу, – задумался Йокта.

   – А нескольких?

   – Хоть всех. Только это много времени, а у нас его нет. Огненное море наступает.

   Я обернулся и сквозь дым разглядел едва заметную стену пара на границе горизонта. Кипящее море действительно приближалось.

   – Это из-за Железного острова, – начал рассказывать Йокта. – Когда море замерзло, единственное теплое место было рядом с его основанием. Именно там я и проводил большую часть времени, чтобы не околеть. Но оно раскалялось все сильнее и сильнее, и теперь основание Железного острова горячее настолько, что из-за него кипит половина Белого моря.

   Я ошарашенно кивнул, когда до меня дошла суть его слов. Это из-за меня и моего приказа ядро Железного острова раскалилось. Это из-за меня на скайдл Борд двигалась волна ядовитого пара. Выходит, это по своей вине я чуть не утопился в бурлящей кислоте. Я схватился за голову.

   – Мне пора, Йокта. Ты можешь достать несколько сухих скафандров и принести их сюда?

   – Без проблем.

   – Спасибо.

   – Береги себя, Лак-Лик, – тихо произнес Йокта и скрылся под водой.

   Перехватив кирку поудобнее, я поспешил за Бурошкуром. Если потороплюсь, успею их догнать. Чтобы случайно не столкнуться с вооруженными боевичками, я слился с окружением. Добравшись до острова, я очутился на его улицах и побежал вдоль задымленных руин и нор.

   Чем дальше я углублялся в скайдл Борд, тем больше понимал, насколько все плохо. Тела мертвых гремлинов разных расцветок валялись повсюду, изможденные, с выступающими от истощения ребрами, с разбитыми черепами и истыканные двузубцами. От крови серый борд окрасился красным, и несколько раз я наступал в лужу чего-то вязкого и липкого. Это место сводило с ума. Сначала осколкопад, затем война изуродовали плавучую крепость. Нигде не было хуже, чем здесь.

   Раздался боевой клич, и в лапе от моей головы просвистел камень. Упав, я оглянулся на отряд черных гремлинов, стреляющих из рогаток по другой стороне улицы, среди обломков которой мелькнул чей-то силуэт. Неожиданно из-за перевернутой телеги с гневным воплем выбежал зеленый гремлин, покрытый рисунками белых костей. Не успел он сделать и нескольких шагов, как камни из рогаток расшибли ему голову и грудь, но прежде чем упасть, зеленый швырнул швырнул в отряд нападающих горящую палку.

   Приземлившись, палка взорвалась бурей зеленого огня. Черные в панике кинулись врассыпную, а те, кого зацепило, бросились на землю в попытках сбить пламя. Но зеленый огонь лишь разгорался сильнее, пожирая все: борд, металлические двузубцы, обсидиановые щиты. Черные истошно вопили и горели заживо.

   Сглотнув, я старательно обогнул пожар и побежал быстрее. Это все неправильно. Этого не должно было быть. Мы не должны бить друг друга за остатки сладостей. А вдруг Оникса и остальных тоже убили?

   Впереди показалась чья-то коричневая спина. Поднажав, я догнал Хек-Хака. Он запыхался и еле дышал. На мой вопрос о том, где остальные, он просто мотнул головой вперед.

   Наконец, я нашел нужный переулок. Свернув, я увидел Бурошкура и Раг-Бага, пытающихся сдвинуть крупный валун с места. Рядом стояли остальные коричневые гремлины и переводили дыхание.

   – Вход завалило, – объяснил Раг-Баг, вытирая пот. Ниро неподвижно лежала рядом.

   – Давайте все вместе, – предложил я и навалился плечом на камень. Гремлины охотно присоединились, и спустя мгновение валун поддался и откатился в сторону, открыв проход в узкий отнорок.

   – Внутрь, живо! – рявкнул Бурошкур, хватая Ниро. Я поспешил за ним.

   Мы спускались в недра скайдла Борд, но на этот раз не по аккуратным коридорам военной базы черных, а по запутанным и узким катакомбам зеленых гремлинов. Стены были покрыты надписями-завитушками, значения которых я не знал, и рисунками, большинство из которых изображали гремлина на четвереньках или склонившего колени перед шестеренкой. Пол под нашими лапами тоже был покрыт линиями разных цветов, которые постоянно переплетались, уходя и появляясь из ответвлений. Мы шли дальше, по памяти ориентируясь среди бесконечных поворотов и отнорков. В скором времени наш отряд остановился.

   – Что случилось? – спросил я Бурошкура, выглянув из-за его спины.

   В проходе стояла зеленая самка с выразительными глазами, обведенными белыми рисунками. Она держала в лапах палку, точь-в-точь такую, которую взорвалась зеленым огнем снаружи, а на ее морде застыла немая угроза. Бурошкур замер, не зная, что делать.

   Я бережно взял у него Ниро и вышел вперед.

   – Нам нужно к Ониксу. Пожалуйста, пусти, – осторожно попросил я, показывая розовую гремлиншу.

   Зеленая недоверчиво обнюхала меня, брезгливо сморщившись над телом Ниро, требовательно шикнула и скрылась в проходе.

   – Идем, – сказал я остальным. Только сейчас до меня дошло, что несмотря на то, что держал Ниро, я не чувствовал ее боли.

   Зеленая вела нас извилистыми ходами, указывая на спрятанные ловушки и старательно обходя некоторые отнорки, из которых на нас подозрительно косились ее сородичи, вооруженные дубинками, взрывающимися палками и украденными у черных двузубцами. Нам повезло, что мы раньше не наткнулись на одну из смертельных ловушек зеленых гремлинов.

   Я глазел по сторонам: в отнорке слева мигал лампочками сооруженный из металлических побрякушек тотем, похожий на безрукого старика; справа боязливо оттуда выглядывали маленькие гремлины, забравшиеся на сталагмит; гремлин в маске и плотном балахоне прижался к стене, сделав необычный знак лапой.

   Вскоре мы оказались в широком помещении, зеленая отступила вбок и сложила лапы на груди. Это была настоящая мастерская с десятками инструментов и механизмов, в которых увлеченно копался Оникс. Заметив меня, чешуйчатый гремлин кивнул головой.

   – Лак-Лик, – грустно помахал культей Ког, свесившись с койки. Рядом сидела крупная серая самка – я с удивлением узнал в ней Дырявый Плащ – и она прижималась к Когу.

   – Капитан! – обрадованно гаркнул пять-раз-Швепс.

   Но больше всего меня интересовала железная гремлинша, которая неподвижно сидела на большом металлическом столе посередине комнаты. Ее покрытие было вычищено до блеска, а на корпусе не осталось и пятнышка ржавчины. Ежи казалась безжизненной, ее торс был наполовину разобран, но когда я подошел ближе, круглые глаза-фонарики загорелись, и она произнесла лишенным эмоций голосом:

   – Приветствую, архитектор.

   – Ого! А с нами даже не разговаривает, – пожаловался Швепс.

   – Ежи, ты сможешь ее спасти? – я протянул ей тело розовой гремлинши.

   – Она что, мертва?.. – опешил Ког. Швепс разинул пасть и уронил на пол побрякушку, которую крутил в лапах.

   Ежи с едва заметным жужжанием взяла Ниро в лапы и начала ее осматривать. Она ощупывала ее живот, шею, грудь, время от времени щелкая и меняя цвет глаз-фонариков. Я ждал ее ответа, и время словно замедлило свой ход.

   – Мне требуется минимально поврежденное тело недавно убитого гремлина, – сказала Ежи и приступила к действиям. Она уложила Ниро на стол, где только что сидела, закрепила ее лапы и шею специальными скобами и начала перетаскивать к столу большую часть инструментов.

   Только сейчас я понял, что до сих пор не дышал.

   – Бурошкур, в переулке, – хватая воздух, начал объяснять я: – В переулке убитый зеленый по пути к норе. Нужно...

   Зеленая гремлинша, что привела нас, схватила Бурошкуру за лапу, и мгновение спустя они скрылись в проходе. Остальных коричневых гремлинов увела другая зеленая самка.

   Ежи действовала с невероятной скоростью. С помощью острых ножей она сбрила у Ниро всю шерсть с груди, сделала несколько надрезов на ее животе и начала прикреплять к ее венам и артериям трубки и зажимы. Ежи работала двумя лапами одновременно, время от времени прося Оникса подать ей какой-нибудь инструмент. Между диодами на голове Ниро пробежала искра, и тело розовой самки выгнулось дугой, чтобы мгновение спустя вновь обмякнуть на операционном столе. Заработали маленькие насосы, проталкивающие кровь через трубки. Пальцы Ежи то и дело меняли форму, превращаясь то в кусачки, то в крутящиеся пилки, то в сочащиеся жидкостью иглы. Словно завороженный, я смотрел на работу хранительницы Железного острова, и мне не хватало глаз, чтобы уследить за всеми ее движениями.

   Вернулся Бурошкур с трупом зеленого гремлина наперевес. Темно-зеленая самка рядом с ним возмущенно кричала и размахивала лапами. Не обращая на нее внимания, пират положил тело на стол рядом с Ниро.

   – Чем она возмущена? – забеспокоился я.

   – Я все улажу, – сказал Швепс и начал что-то объяснять зеленой гремлинше на непонятном шипящем языке, доверительно приобняв ее за плечи. Его речь была очень вдохновленной, иногда он показывал на потолок, а иногда на пол. Я запоминал его слова, жесты, интонации. Когда он закончил, самка заплакала, а он крепче сжал ее в объятиях и лизнул в ухо.

   – Изумшер с трепетом относятся к своим умершим, – объяснил пять-раз-Швепс, когда самка ушла: – Я ей рассказал, что части тела ее собрата, пересаженные Ниро, помогут ему за порогом.

   – Но это же неправда?

   – Конечно неправда. Вся эта чушь с их верой в жизнь за порогом – полная ерунда. Но если бы я этого не сказал, она рванула бы гранату.

   Тем временем Ежи разрезала зеленого на куски, выкачала из него кровь в специальные резервуары и аккуратно достала один из его органов. Вскрытая Ниро лежала рядом, я отчетливо видел ее бледно-розовые внутренности. Лапы Ежи по локоть окрасились красным, но она продолжала орудовать инструментами с чудовищными беспощадностью и концентрацией.

   В комнате установился жуткий запах крови. Я почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Швепс позеленел и вышел, за ним выбежала Дырявый Плащ, а ее пошел успокаивать Ког.

   – Почему не уходишь? – спросил Оникс.

   – Я должен быть здесь, – ответил я, не отрывая глаз от Ниро. – Я должен все видеть.

   Ежи заменила часть ее органов металлическими имплантами, которые собирала на ходу из подручного металла, оплавливая его встроенным в лапу лазером и придавая нужную форму когтями и резцами.

   – Какого цвета эти подземные гремлины? – поинтересовался Оникс.

   – Зеленого.

   – У зеленых подземных гремлинов очень много побрякушек забытой механики. Я добавил металлической самке много нового.

   – Откуда у тебя знания о забытой механике?

   – Не помню.

   Ежи пересадила часть органов зеленого гремлина к Ниро и сейчас занималась тем, что проворно сшивала вены и кожу. Время от времени она давала энергетический разряд между диодами, закрепленными на голове у розовой самки.

   – Кто такой архитектор, Лак-Лик? – задумчиво пробормотал Оникс.

   – Не знаю.

   – Вот бы узнать, какого он цвета.

   Железная гремлинша перебинтовала Ниро и запустила целую серию электрических разрядов. После каждого из них розовая самка выгибалась дугой.

   Неожиданно Ежи отстранилась и коротко произнесла:

   – Я сделала, что могла. Гремлинша не выживет.

   – Как?.. Почему?..

   – Кровь пациентки заражена мертвыми частицами разрушающихся органов. Кровь зеленого не подходит для переливания.

   Я протянул лапы:

   – Возьми мою кровь.

   Ежи без предупреждения ткнула в меня пальцем-иголкой и мгновение спустя произнесла:

   – Твоя тоже не подходит.

   Я склонился над Ниро. Она была неподвижна, ее глаза были сомкнуты. Она останется такой навсегда. Больше Ниро не проснется, чтобы пожаловаться на то, что я мешаю ей спать. Что могу еще для тебя сделать, маленькая владыка воли? Я приобнял ее лапами. Она была слишком холодной и безжизненной.

   Я прислушался к ее умирающему телу. Ниро не дышала, а ее сердце не билось. Я постарался ощутить ее вены и артерии, в которых замерла отравленная кровь. Ниро, направь меня, и я сделаю все, что смогу.

   На мгновение я увидел всю кровеносную систему Ниро в деталях. Я впился в этот образ, словно хищник в жертву, напрягая память и концентрацию. Этого образа было достаточно, чтобы овладеть абсолютным знанием о ее сосудах и крови.

   Вся моя воля обернулась желанием, чтобы из организма Ниро исчезла отравляющая ее зараза. Я думал только об этом, и когда в моем сознании не осталось лишних мыслей, я открыл двери в бездну глубоко внутри себя и забрал зараженную кровь туда, где все исчезает.

   – Ежи, пробуй еще раз.

   – Есть, архитектор.

   Между диодами проскочила искра. Ниро выгнулась дугой. Я осел на пол и закрылся лапами, чтобы не видеть, что происходит. Каждый раз, когда я пользовался этой странной силой, которую приобрел на нижних этажах Железного острова, внутри меня что-то обрывалось. Что-то исчезало и не возвращалось никогда.

   Все это глупости. Такой сильный реаниматор, как Ежи, не смогла спасти Ниро. На что я рассчитывал? Мертвые гремлины не воскресают, если просто сильно захотеть. Они умирают и не возвращаются никогда.

   Я понял, почему Йокта разговаривал с несуществующими друзьями. Он не мог расстаться с ними, как не получалось и у меня. Я никогда не смогу смириться с тем, что кто-то из моих друзей умер. Я тоже сойду с ума и буду разговаривать со стенами и потолками. Быть может, я уже сошел с ума, ведь больше никто не видел Бип-Бопа, кроме меня.

   Кто-то дотронулся до моего уха. Я поднял голову. На меня смотрела Ниро и слабо улыбалась. У нее были большие изумрудные глаза. Не такие, как раньше. Она смотрела прямо на меня. Она что-то прошептала. Ничего не слышно. Я приблизился и навострил уши.

   – Не плачь, Лак-Лик, – едва слышно сказала Ниро. – Я тебя вижу.

   – Операция завершена успешно. В базу данных внесена информация о случившейся во время операции аномалии, – произнесла Ежи.

   Я спрятал морду в лапах. Меня трясло.

   – Не плачь, Лак-Лик, – рядом со мной сел Оникс. – Металлическая даже пересадила ей глаза. Как думаешь, она сможет и мне пересадить глаза, чтобы я снова видел цвета?

   Кто-то приобнял меня. Левая лапа была серой, а правая – оранжевой. Это был Мышонок.

   – Не плачь, Лак-Лик. Ты вовсе не призрак. Ты более настоящий, чем любой из нас.

   – Не хнычь, главный. Ты самый крутой капитан, под началом которого мне доводилось плавать. Ну или ездить, – рыкнул Бурошкур.

   Пришли Ког и Дырявый Плащ, пришли Швепс и Раг-Баг, все они радовались тому, что Ниро жива, и говорили мне успокаивающие слова, пока я не пришел в себя и не понял, что чем дольше медлю, тем больше гремлинов умирает на поверхности. Я поднялся и вытер глаза.

   – Ежи, спасибо, что... – сказал я, пытаясь унять дрожь. Слова давались тяжело: – Спасибо за то, что спасла Ниро.

   Железная гремлинша промолчала.

   – Нам снова нужна твоя помощь. Ты знаешь, как открыть ворота в Мегастене?

   – Оникс уже показывал мне наружную управляющую панель. Она сломана, восстановлению не подлежит. Открытие невозможно.

   Раг-Баг что-то смущенно пробурчал.

   – А ты сможешь открыть ворота с помощью внутренней панели, если она цела?

   – Да.

   – Ежи, с этого момента слушайся во всем Оникса, он твой новый архитектор. Возьмите Бурошкура и отправляйтесь втроем обратно к уничтоженному причалу. Там вы встретите Йокту. Он переправит на ту сторону Мегастены с помощью скафандров.

   – Под водой? – сглотнул Бурошкур.

   – Конечно. Когда откроете ворота, спрячьтесь, чтобы вас не заметили.

   Серый пират побледнел, но взял себя в лапы и кивнул:

   – Есть, капитан.

   – Зеленые проведут их тайным путем, – пообещал Швепс, начав что-то объяснять своей подруге с зеленой шерсткой. Она внимательно слушала и время от времени качала головой.

   Вскоре Бурошкур вместе с чешуйчатым гремлином и хранительницей Железного острова покинули мастерскую в сопровождении зеленой самки.

   – Ког, есть ли способ остановить войну?

   – Боюсь, что нет, – ответил он. – Все зашло слишком далеко. Зеленые сами виноваты, что украли последний зефир.

   – Это не зеленые начали войну, – Раг-Баг опустил голову. – Это мы. И мы специально надели зеленые шкуры и разукрасились, чтобы подумали на них, а не на нас.

   Ког оторопел, но несколько вздохов спустя взял себя в лапы:

   – Уже неважно. Даже если ворота откроются прямо сейчас, внутрь никто не войдет, пока не умрут все зеленые или все черные.

   – Угу, – добавил пять-раз-Швепс. – Стоящий-у-порога Изумшера уже объявил эту войну священной. Все гремлины с черным цветом шерсти должны умереть.

   – И мы ничего не можем сделать? – опустил уши я.

   – Достаточно приказа адмирала Чаро, чтобы черные прекратили атаки, но он на это никогда не пойдет, – сказала Дырявый Плащ, прижимаясь к Когу.

   – Не настолько хорошо знаком с главными зеленых, – сказал Швепс. – Но тоже думаю, что слова Стоящего-у-порога хватит. Лак-Лик, это задачка не по наши плечи. Давай прошмыгнем в ворота вместе, пока будет заварушка. Какое нам дело до этих дрязг?

   Ког укоризненно покачал головой. Я вздохнул – Швепс оставался верен себе.

   Ниро что-то прошептала. Я навострил уши:

   – Отнеси меня к Чаро, – сказала розовая самка. – Переубежу его. Переубедю.

   – Это может быть опасно.

   – Чаро никогда меня не обидит, – слабо улыбнулась она.

   Я вспомнил, с каким рвением адмирал защищал действия Ниро на важном совете. Возможно, она была права.

   – Ребята, я постараюсь помирить черных, – сказал я. – Вы справитесь с зелеными? Мы должны остановить войну.

   – Как ты себе это представляешь? – нахмурился Ког. – Мы даже языка их толком не знаем, только Швепс более-менее разговаривает.

   – Угу, и что я скажу? – развел лапами пять-раз-Швепс. – Что мы все ошибались, давайте простим убитых братьев и сестер и будем жить мирно и счастливо?

   – Скажите им, – я задумался. – Что скоро будет знамение, что войну нужно остановить, что Белое море вскипит, подняв пар до самых небес, а ворота в Мегастену откроются.

   – Что за чушь? Кто поверит в то, что море закипит? К тому же что они по-твоему сделают, когда этого не произойдет? – сложил лапы на груди Швепс.

   Ниро едва слышно хихикнула. Ког посмотрел на нее, потом на меня и с ужасом спросил:

   – Ты же не хочешь сказать, что это действительно произойдет?

   – У нас осталось мало времени, – сказал я, бережно поднимая Ниро. Ежи на славу ее сшила, закрепив половину суставов обручами и перевязав раны, но я все равно беспокоился, ведь нам предстояло пересечь место боевых действий: – Если мы не решим все прямо сейчас, в ворота Мегастены некому будет заходить. Мы задохнемся испарениями.

   Пока мы разговаривали, вернулась зеленая самка. Я подошел к ней и попросил у нее на шипящем языке:

   – Проведи меня к черным гремлинам, пожалуйста.

   Она округлила глаза:

   – Ты знаешь зеври?

   – Я выучил его, слушая, как вы разговариваете.

   – Но это же невозможно. Я потратила целый цикл, чтобы научить Швепсика говорить на зеври.

   Швепс густо покраснел, услышав наш разговор.

   – Мне нужно в штаб черных. Настолько близко, насколько возможно. Проведешь?

   – Следуй за мной, – согласилась зеленая.

   Ког, Дырявый Плащ и Швепс удивленно смотрели нам вслед.

   Мы петляли по катакомбам, старательно обходя ловушки и патрули. Иногда мы упирались в задымленные или горящие тоннели, и тогда зеленая самка вела нас обратно, сворачивая в другом месте. Изредка мы встречались с другими зелеными гремлинами, и сопровождающая нас самка общалась с ними жестами, тихо и коротко. Она ориентировались в этой паутине ходов и отнорков лучше, чем любой из знакомых мне гремлинов. Мне захотелось посмотреть на остров зеленых, чтобы узнать, как они жили раньше.

   – Мир такой красивый, – прошептала Ниро, глазея по сторонам.

   – Он гораздо красивее, когда не охвачен огнем.

   Наконец, мы вышли на поверхность и спрятались за обломком чьей-то норы. Впереди виднелись очертания базы черных гремлинов. Зеленая жестом попросила меня вести себя тише.

   – Они убьют тебя, как только увидят. Они стреляют по всем, кто не их цвета или не носит их одежду.

   – Спасибо. Не переживай за меня, – ответил я, меняя цвет своей шерсти на черный. Зеленая самка отшатнулась в ужасе, а я встал в полный рост и направился к заграждениям. Не успел я сделать и нескольких шагов, как из-за укрытий выглянули боевички с натянутыми рогатками.

   – Стой! Кто такой?

   – Я Лак-Лик, боевичок под началом мастера зубов Скобы, принес владыку воли Ниро.

   – Не может быть! – ахнули черные. Ко мне выбежали двое крепких гремлинов с двузубцами, но как только увидели Ниро в моих лапах, тут же перекинули оружие за спину и увлекли меня за собой.

   – Адмирал приказал идти к нему сразу, как только появится хоть какая-нибудь информация о владыке воли, – отрапортовал боевичок. – Мы сопроводим вас в штаб.

   – Так точно.

   Они повели меня в нору, и вскоре я снова оказался в коридорах черных гремлинов. Всего лишь за несколько ночей, что нас не было, здесь все изменилось. Боевички носились по штабу, стены были завалены боеприпасами и оружием, все казались напряженными и сосредоточенными. И еще все они были голодными, достаточно было взглянуть на выпирающие на спине плечевые суставы.

   Мы прошли мимо небольшой группы розовых гремлинов, и они взорвались восторженными криками, увидев Ниро.

   Наконец, мы оказались в небольшом помещении, где на полу за картой Скайдла Борд склонились четверо черных военачальников: Скайа, Скоба, Буква и адмирал Чаро.

   – Владыка воли Ниро найдена, адмирал, – козырнул боевичок и вышел, оставив меня с командирами наедине.

   – Не может быть, – голос Чаро дрогнул. Он приблизился, и я охотно отдал розовую гремлиншу ему – мои мышцы сильно устали. Адмирал взял ее на лапы настолько бережно и аккуратно, словно она была сделана из тонкого обсидиана и в любой момент могла рассыпаться на кусочки.

   – Чаро красивый, – улыбнулась ему Ниро.

   – Ты в порядке? Ты ранена? И ты... видишь?

   – Немножко. На все твои вопросы.

   – Срочно врачевателя сюда! – гаркнул Чаро. В коридоре началась суета.

   На мгновение мне показалось, что адмирал заплачет, но он тут же взял себя в лапы и обратился ко мне.

   – Как тебя зовут, боевичок? Я приставлю тебя к посмертной награде.

   – Меня зовут Лак-Лик. Я пришел сюда, чтобы попросить о том, чтобы вы прекратили драться с Изумшером.

   – Лак-Лик? – напрягся Скоба. – Но Лак-Лик умер несколько циклов назад.

   – Это не так, – ответил я, меняя цвет шерсти на обычный медно-коричневый. Адмирал отступил на шаг, Скоба потянулся к двузубцу у стены, Буква положила лапу на закрепленную у пояса рогатку, а Скайа шагнул в тень.

   – Пока мы живы, война продолжится, – сурово отказал адмирал Чаро. Невозможно было представить, что вздох назад он казался сентиментальным и тронутым: – Мы восстанавливаем справедливость. Ничто нас не остановит, пока зеленые не поплатятся за свои преступления. Порядок превыше всего, превыше наших жизней и превыше жизней наших врагов. Они умрут за то, что сделали с Ниро, за то, что освободили преступника Оникса, за то, что угнали наш корабль и за то, что украли наш последний зефир.

   – Но это все не так же... – слабо шепнула розовая самка.

   – Тише, моя маленькая владычица воли. Я знаю, что ты всегда хочешь, как лучше, но путь компромиссов – это не путь черных гремлинов, – шепнул адмирал и успокаивающе лизнул ее в ухо.

   И после этих слов я понял, что Ниро никогда не переубедит Чаро. Она не могла его переубедить, потому что была розовой и несмотря на владение волей просто не понимала, как устроено сознание черных. Справедливость для Чаро была выше всего, выше его собственной жизни, и я уверен, что если ради справедливости пришлось бы расстаться со всем самым дорогим и любимым, что у него было, он без сомнений принес бы это в жертву.

   Я вспомнил слова черного гремлина, заживо сожженного Ониксом перед войной с серыми пиратами: "Мы убьем ваших отцов, матерей, сыновей, вырастим райз в центре этого острова и насадим ваши головы на красные шипы. Ни дождь, ни пламя, ни буря не остановят нас".

   Им нужно было наказать виновного в нарушении порядка, и сейчас этим виновным был весь Изумшер. Как только я понял это, решение пришло само собой:

   – Это я похитил Ниро, – признался я. – Это я освободил Оникса с нижнего этажа скайдла Борд. Это я угнал у вас самоходный корабль. Это я украл ваш зефир и сбежал с ним на подводном корабле коричневых гремлинов, – я окрасил свою шерсть в темно-зеленый цвет и развел лапы в стороны: – Это я подставил зеленых гремлинов Изумшера, чтобы началась война.

   Скоба перехватил двузубец и начал обходить меня сбоку. Буква положила камень в рогатку. Чаро сверлил меня свирепым взглядом, в котором было столько ненависти и гнева, что от них едва не плавились стены. Лишь Ниро смотрела на меня с грустью.

   – Это я во всем виноват, – сказал я и исчез. Скоба проткнул место, где я только что стоял, двузубцем, а рядом с моей головой просвистел пущенный из рогатки камень.

   Я направился к выходу, но в углу меня поджидал Скайа. Мастер воли что-то прошептал под нос, и вокруг дверей замерцало полупрозрачное поле, такое же, которое защищало нас от падающих осколков солнца. Я коснулся этого поля и забрал его энергию в пустоту внутри себя. Его мерцание погасло, и оно рассеялось. Скайа перестал шептать и умолк.

   Погасив звуки от шагов, я пошел прочь из крепости черных гремлинов, старательно обходя суетящихся боевичков. За моей спиной Чаро грозно отдавал приказы. Оставалось лишь надеяться, что сказанное мной хоть как-нибудь поможет остановить войну.

   Мимо меня пробежал боевичок, крича:

   – Отступление! Всем отрядам, отступление! Прекратить боевые действия!

   Я глядел ему вслед. Неужели получилось? Тогда надо поскорее вернуться к зеленым гремлинам и проследить, как идут дела у Швепса. Ведь если в момент, когда ворота в Мегастену откроются, зеленые нападут на черных и бросят в них эти ужасные зажигательные палки, все пойдет прахом.

   Но мне не пришлось вновь петлять по извилистым переходам, потому что когда я вернулся на улицы скайдла Борд, то увидел десятки зеленых гремлинов, направляющихся в сторону причала. Среди них были гремлины и остальных расцветок, все, кроме черных. Я поспешил за ними, и вскоре мне открылся вид на стоянку горелых кораблей.

   Сотни гремлинов стояли на коленях и пристально смотрели вдаль, туда, откуда наступало кипящее море. Стена пара значительно приблизилась, и теперь ее было отлично видно даже отсюда. Но гораздо сильнее мое внимание привлек помост, возвышающийся перед толпой.

   На этом помосте стоял темно-зеленый старик, Стоящий-у-порога, в лапах он держал длинный посох, заканчивающийся огромным, с голову размером когтем, рядом с ним сидела на задних лапах фиолетовая самка, что сопровождала его на совете, а у ее хвоста валялся крепко связанный пять-раз-Швепс. Стоящий-у-порога ударил посохом о помост и заговорил на шипящем языке Изумшера:

   – Гремлины изумрудной шерсти, настали тяжелые времена! Пришла пора священной войны, и пусть Архитектор покарает меня, если я лгу.

   Зеленые гремлины пропели какое-то слово в ответ, которого я еще не знал. Оставаясь невидимым, я двинулся к помосту. Швепс попал в беду из-за меня. Старик тем временем продолжал размахивать посохом:

   – Сегодня этот шпион темных попытался убедить меня в том, что наступающий пар – это знак того, что нам нужно сдаться и заключить мир. Но как надвигающаяся погибель может быть знаком мира?

   Зеленые гремлины вновь ответили пением. Я добрался до помоста и аккуратно залез наверх. Фиолетовая самка что-то заподозрила и принюхалась, но не смогла меня увидеть. Швепс выглядел побитым и несчастным. Я встал неподалеку от Стоящего-у-порога, все сильнее распаляющегося с каждым вздохом:

   – Очевидно, что бог требует от нас священной войны и послал этот знак, чтобы направить нас на правильный путь. Мы должны ударить по черным со всей праведной яростью в наших сердцах! И мы победим! И пусть Архитектор покарает меня, если я неправильно трактовал его волю!

   Я спихнул старика с помоста, и он кубарем покатился вниз, ойкая при каждом ударе. Надеюсь, он ничего себе не сломал.

   Наступила гробовая тишина. Пока все в ступоре смотрели на валяющегося в белом пепле старика, поднялась фиолетовая гремлинша и провозгласила, не веря собственным словам:

   – Стоящий-у-порога ошибался! Мы действительно должны заключить мир с черными гремлинами. Идем к воротам!

   Она разрезала путы Швепса своими острыми когтями и велела ему идти с ними. Потом она спустилась к Стоящему-у-порога и помогла ему подняться. Старик что-то бормотал, не смея поднимать взгляд, а фиолетовая самка его успокаивала. Зеленые массово выдвинулись на площадь, распевая оду своему миролюбивому богу-Архитектору.

   Среди гремлинов в толпе я нашел Кога с Дырявым Плащом в окружении коричневых гремлинов и, когда никто не смотрел, перестал сливаться с окружением.

   – Как?.. – опешил Ког.

   – Потом расскажу. Мне очень повезло, что я так вовремя оказался здесь.

   – Угу, – кивнула Дырявый Плащ. – Они собирались бросить Швепса в море сразу после речи своего главного. Вот, кстати, и он. Явился, не запылился.

   – Вы видели? Видели? За меня сам бог вступился! Я неуязвим! – обрадованно залопотал Швепс. – Лак-Лик, и ты здесь! Все идет по плану, я все разрулил.

   – Ты большой молодец, – поблагодарил я пять-раз-Швепса.

   – А у тебя как все прошло?

   – Не знаю. Надеюсь, что хорошо. И Раг-Баг, отдайте черным украденные припасы. Мир сейчас важнее еды. Я уверен, в недрах Мегастены найдутся сладости. Если черные будут задавать вопросы, во всем вините меня. Мне ничего не грозит, я спрячусь. Хорошо?