Текст книги "Черные гремлины (СИ)"

Автор книги: Григорий Райхман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

   – Эту штуковину сделали коричневые гремлины, чтобы таскать другие штуковины. Веревка идет до самого верха. Давайте поднимемся по ней и вылезем наружу.

   – Давайте, – согласился я.

   Мы взобрались на коробку и начали подъем. К моему облегчению, Оникс уже достаточно окреп, чтобы карабкаться самому, его организм с ужасающей стремительностью восстанавливался после еды. Оникс съел почти весь зефир, что я принес, совсем немного оставив нам со Швепсом. Я надеялся, что это поможет ему вспомнить, как чинить.

   Но не успели мы подняться и на несколько хвостов, как веревка начала движение, а коробка поползла вверх.

   – Влипли!.. – прошептал Швепс. – Спрыгиваем!..

   Втроем мы прижались к крыше коробки и терпеливо ждали, пока она поднималась к вершине шахты. Коробка остановилась напротив металлических дверей у самого потолка, едва нас не придавив. После остановки двери распахнулись и внутрь вошел конвой из четырех боевичков и двух пленных. Из любопытства я проковырял когтем маленькую дырочку в потолке коробки.

   Конвой возглавлял Ког с мешком в лапах, который я когда-то давно сделал из своего плаща, и из этого мешка торчала железная лапа Ежи.

   С отчаяньем я узнал в пленных Мышонка и Бурошкура. Мышонок шмыгал носом и виновато глядел в пол, а помятый Бурошкур храбрился и бросал грозные взгляды на боевичков с трезубцами, иногда сплевывая на пол. Слюна у него была странного синего цвета.

   Судя по всему, у братьев ничего не получилось и их схватили, а теперь наверняка посадят в жуткую камеру вроде той, в которой держали Оникса. Я отчаянно вцепился лапами в веревку, стараясь остановить ее движение, но лишь ободрал кожу на подушечках лап – коробка неумолимо продолжала спуск. Я оглянулся по сторонам и, не найдя ничего, что могло бы спасти ситуацию, тихонько завыл.

   – Помочь? – спросил Оникс и, не дожидаясь ответа, сомкнул челюсти на блоке, вокруг которого вращалась веревка. Раздался жуткий скрежет, что-то лопнуло и коробка начала стремительно падать вниз. Оникс выплюнул уже бесполезный блок и задумчиво облизнул сломанный клык. Я вовсе не такую помощь имел в виду.

   – Спасибо, – неуверенно поблагодарил я, прежде чем мы грохнулись.

   Набрав скорость, коробка проломила пол на пятом этаже и свалилась на шестой, подняв тучи пыли. На нас посыпались обломки перекрытия и какие-то щепки. Я скатился с крыши и больно шмякнулся о холодный обсидиан, каким-то образом очутившись рядом со спящей Ниро.

   – Вы и мертвого разбудите же, – пожаловалась она и, перевернувшись на другой бок, захрапела.

   Из коробки, кашляя и пошатываясь, выбрался Ког и тут же заметил меня. Щурясь и отмахиваясь от пыли, он взял свой двузубец наизготовку и грозно потребовал:

   – Наруши!.. кхе-кхе!.. тели, сдавай!.. кха-кха!.. тесь!

   Чихая, из коробки вышли остальные черные гремлины и направили на меня двузубцы. Пыль понемногу рассеялась, и глаза Кога изумленно расширились, когда он меня узнал.

   – Лак-Лик?.. – ошеломленно спросил он. – Я думал, ты умер. Что ты здесь делаешь? И что с твоими глазами?

   За спиной Кога я увидел приготовившегося к атаке Оникса и едва успел его остановить:

   – Не убивай! – чешуйчатый пират прервал прыжок в последний момент. Ког и остальные черные гремлины спешно развернулись и наставили свои двузубцы уже на него.

   – Первый пират на свободе! – в смятении прокричал Ког.

   – Я все объясню, – я постарался его успокоить. – Дело в том, что мы пытаемся спасти всех гремлинов.

   – Вас посадят в морозные камеры, – сердито пообещал серый гремлин. – И это в лучшем случае.

   – Но ведь тогда Оникс не сможет починить Ежи.

   Эта фраза еще больше выбила Кога из колеи, он остолбенел и просто смотрел то на меня, то на Оникса. Затянувшееся молчание прервал пять-раз-Швепс, который выполз откуда-то из-за коробки с воплями:

   – Сдаюсь! Я тут ни при чем. Это все они виноваты! – но на него никто не обратил внимания.

   – На самом деле я тоже хотел попросить первого пирата починить ее, – задумчиво кивнул Ког на мешок с Ежи, который лежал у его лап.

   – Ага, нас поймали, но мы всех переубедили, что стоит попробовать, – добавил Мышонок, выбравшийся из коробки вслед за братом.

   – Здорово! – обрадовался я. – Тогда....

   Я не успел договорить, потому что мою лапу что-то обожгло. Я с писком отскочил в сторону и увидел в месте, где только что стоял, лужицу белой кислоты. Но откуда она здесь взялась?

   Мое внимание привлекла широкая трещина, образовавшаяся в месте падения грузовой коробки. С мягким хрустом она разрасталась, распространяясь на стены, и кое-где сочилась кислотой. Остальные гремлины проследили за моим взглядом и замерли.

   – Бежим, – предложил я.

   Все сорвались с места и стремглав понеслись к выходу. Я тоже бросился убегать, но споткнулся о безмятежно спящую Ниро.

   – Просыпайся, – я затряс ее, но владыка воли только лениво отмахнулась.

   Нельзя было ее оставлять здесь. Я схватил розовую гремлиншу за лапы и потащил по полу. Трещины в обсидиане росли стремительно: из противоположной стены зажурчал ручеек кислоты. Хрусь, хрусь – и к нему присоединились еще два ручейка.

   Рядом возник Бурошкур с Мышонком в лапе, сердито ворча поднял Ниро и убежал. Мне ничего не оставалось, как поспешить за ним, но даже с тяжелой ношей широкоплечий пират двигался быстрее меня.

   Мы бежали к люкам, а где-то за спиной нарастал рокот бурлящей кислоты – Белое море ломилось на нижние этажи скайдла Борд. Когда мы поднялись по лестнице, закрыв за собой все люки, черные гремлины уже вовсю ремонтировали базу: одни наспех заделывали проломанную коробкой дыру, другие шустро спасали запасы зефира, третьи волокли экипировку с верхних этажей. Я оказался в центре этой толпы и только мешался под лапами, не зная, куда податься.

   Чья-то лапа в перчатке вытащила меня из толпы:

   – Следуй за мной, глаза в пол, ничего не говори, – прошипел Ког. Я послушно опустил глаза и с радостью увидел в его лапе заветный мешок с Ежи. Ког куда-то быстро зашагал, а я последовал за ним.

   Ког быстро нашел остальных из нашей группы, и к нам присоединились Бурошкур с Ниро в охапке, Мышонок и Оникс. На чешуйчатого гремлина мы накинули серую тряпку, чтобы он не привлекал к себе внимания. Ког торопливо вел нас наверх, с важным видом игнорируя суету вокруг. Мы шли, а мимо нас бегали сосредоточенные боевички, перепуганные доктора и усталые мастера воли.

   – Тревога! Срочная изоляция шестого этажа! Тревога! – передавали вестовые, подгоняя рядовых с инструментами.

   Наконец, впереди показался знакомый выход на поверхность, но не успели мы вздохнуть с облегчением, как столкнулись нос к носу с адмиралом Чаро. Его сопровождали Скоба, Буква и другие офицеры.

   – Доложить ситуацию, мастер Ког, – потребовал адмирал.

   Ког уже собирался ответить, как вдруг пол под лапами закачался и пошел вниз. Тонем! Все схватились друг за друга, чтобы не упасть. Вздох спустя скайдл Борд успокоился, и островотрясение прекратилось.

   – Диверсия на шестом этаже, потоп, – отрапортовал Ког, восстановив равновесие: – Эвакуирую заключенных.

   – Дела плохи?

   – Уверен, наши успеют залатать дыру, обойдется потерей шестого этажа.

   – Этот, – адмирал выразительно посмотрел на Оникса, – под контролем?

   – Так точно, слишком слаб, чтобы причинить вред.

   – Что с Ниро?

   – Дрыхнет.

   – Заключенных в казарму и под твою ответственность, – козырнул Чаро и поспешил дальше. Весь разговор Скоба сверлил меня подозрительным взглядом, но так ничего и не сказал. Я покрылся потом: черный коротышка до сих пор вселял в меня страх.

   Ког вывел нас на поверхность, и мы еще долго шагали по улицам скайдла Борд, пока не оказались в пустынном переулке между руинами обрушенных нор. Ког деловито оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто не подслушивает, грустно вздохнул:

   – Вот и все. Надо искать более надежное укрытие.

   – Почему? – удивился я.

   – Адмирал все узнает, а когда поймет, что я его предал – прикажет расстрелять из рогаток. Видел Скобу? Он запомнил каждую деталь нашей встречи: и то, что я в лапах держал мешок с механической гремлиншой, хотя должен был отдать его коричневым механикам; и тебя, который вообще непонятно откуда взялся; и тот факт, что мы каким-то чудом успели вытащить Оникса, хотя Ниро спала. Уверен, что не пройдет и ночи, как меня объявят предателем.

   – Но ты же хотел как лучше. Мы делаем все, чтобы спасти остальных.

   – Ты не понимаешь, – буркнул Ког. – Черные хотят не просто спастись. Они хотят выжить, сохранив порядок. А это значит, что предатели будут казнены, а виновные посажены в клетки. И никогда черные не прибегнут к помощи преступника, даже если от него зависят их жизни. Короче, план такой: мы находим укрытие, Оникс чинит гремлиншу, открываем ворота и ищем лучшей жизни на той стороне. Понятно? – пока Ког говорил, он с опаской поглядывал на первого пирата, но тот увлеченно копался в деталях Ежи, усевшись у стены.

   – Не много на себя берешь, "капитан"? – зарычал Бурошкур. – Я к тебе матросом не нанимался.

   – Сейчас нам нужно держаться вместе, – Ког поднял лапы в примирительном жесте. – А я лучше всех знаю методы черных, мы сможем скрываться от них достаточно долго.

   – Плевать на черных, – в подтверждение своих слов Бурошкур смачно плюнул под лапы Когу. Почему у него слюна синяя? – Мы заберем "Горе" и укатим в открытое море, там и починим железяку! Я буду боссом.

   – Ха, так и знал, что вам понадобится моя помощь! – раздался чей-то самодовольный голос. Из-за угла показалась морда пять-раз-Швепса, а мгновение спустя и он сам. Серый пират где-то раздобыл свою старую шляпу, которая за долгое время превратилась в настоящие лохмотья. Помахав шляпой и состроив хитрую мину, Швепс добавил: – У меня есть связи в квартале зеленых, мы можем спрятаться у них. Даже черные не посмеют сунуться к зеленым, особенно в такое время. К тому же у меня самый большой опыт командования среди вас, а значит, мне и быть капитаном.

   – Еще чего, чтобы пройдоха и вор отдавал мне приказы? – взбесился Ког.

   – Тьфу и на тебя, – Бурошкур сплюнул под лапы Швепсу.

   Завязалась перепалка. Я опасливо поглядывал на выход из переулка, опасаясь, что какой-нибудь патруль черных нас заметит. Плохо, что мы начали ссориться, даже не успев найти укрытие.

   – Умолкните, – прошипел Оникс, и разговоры стихли. Каждый с тревогой посмотрел на чешуйчатого гремлина, опасаясь, что тот может предъявить свои права на командование. Первый пират облизнул сломанный клык и произнес: – Капитаном будет Лак-Лик.

   Я не сразу понял, почему вдруг стал центром общего внимания, и только потом до меня дошел смысл слов Оникса.

   – Но я совсем не... – начал было я, но меня прервал Мышонок:

   – Да! – согласился он. – Лак-Лик умеет составлять гениальные планы.

   – Я перед ним все еще в долгу, – скрестил лапы Бурошкур. – Так что я за.

   – Хррршее рррешние, – прохрапела Ниро.

   – Ну раз первый пират так решил... – понурился пять-раз-Швепс.

   – И что же мы будем делать, капитан Лак-Лик? – поднял бровь Ког.

   Гремлины смотрели на меня, ожидая решения. Если я отступлю или скажу какую-нибудь глупость, опять начнется перепалка и мы пропадем. Это единственный шанс объединить команду, я не могу его упустить только потому, что не уверен в своих силах.

   – Мы разделимся, – осторожно предложил я. – Оникс, Швепс и Ког возьмут Ежи, спрячутся в квартале зеленых и там ее починят. А мы на "Горе" вместе с Бурошкуром, Мышонком и Ниро отправимся в море.

   – Нахрена? – поднял бровь Бурошкур.

   – Глубоко под водой в Мегастене есть дыра, ведущая на другую сторону. Мы должны найти гремлина, который умеет плавать.

   – Что за бред? Гремлины не умеют плавать, – заворчали все наперебой. А потом до них дошло.

   – Морской дьявол!.. – сглотнул Бурошкур. – Да он же нас всех угробит!

   – Нет, – покачал я головой, с грустью вспоминая нашу последнюю встречу: – Йокта так не поступит.

   – Не выйдет, – прошипел Оникс, и его слова вновь заставили всех испуганно замолчать. Страх, который он вселял в других гремлинов, нельзя было так просто забыть. Чешуйчатый гремлин поднял лапу Ежи и сказал: – Я не смогу ее починить. Мне для этого нужен ин... ин... – он задумался.

   – Инженер? – предположил Мышонок.

   – Интерес? – почесал голову Бурошкур.

   – Ингредиент? – сглотнул пять-раз-Швепс.

   – Инструмент, – тихо произнес я. – Чтобы что-то починить, надо инструмент.

   – Да, – подтвердил Оникс.

   Я боялся этого с самого начала, настолько, что старался об этом не думать. Даже в недрах Железного острова не было ничего похожего на инструменты для работы со сложными механизмами, с помощью которых дышала Ежи. Без инструментов – как без лап, а от мастера без лап нет пользы. Надежда спасти Ежи таяла на глазах, и я ничего не мог с этим поделать.

   Вперед вышел Ког. Он присел напротив Оникса и спросил:

   – Ты меня помнишь?

   – Да, – после раздумий ответил чешуйчатый пират. – Ты безлапый.

   – Верно, – согласился Ког и снял одну перчатку. Под ней заблестели металлические детали, излучающие слабое фиолетовое свечение. Лапа Кога оказалась железной, и она целиком состояла из сложных соединений и крошечных деталей, но при этом пальцы двигались и сгибались, как живые. Пять-раз-Швепс присвистнул от удивления.

   – Это может пригодиться? – неуверенно спросил Ког.

   Оникс внимательно оглядел металлическую кисть и даже поскреб ее когтем.

   – Возможно, – прошипел чешуйчатый гремлин. – Но лапы придется разобрать.

   – Иначе никак? – растерялся Ког.

   – Да, – Оникс склонил голову набок. – Кто тебе их сделал?

   – Ты, – грустно ответил серый гремлин.

   – Я не помню.

   Все замолчали.

   – Если надо, я готов, – Ког запнулся, – готов ими пожертвовать. Если это поможет починить железную самку и всех спасти.

   Ког повернулся ко мне. Необычно и больно было видеть его с металлическими лапами вместо настоящих. Я никогда не задумывался о том, что Ког – калека.

   – Ты хотя бы знаешь, где искать морского дьявола? – спросил он.

   – Да, – я давно думал над тем, куда мог пойти Йокта после нашей последней встречи. Во всем Белом море было лишь одно место, где у него было убежище: – Мы должны вернуться на Обсидиановый остров.

   Глава 10. Красное море

   Все началось с одинокого пения, к которому постепенно присоединялись новые голоса, вливаясь в один мелодичный хор. Хор живо набирал силу, и вскоре его грустная мелодия окутала весь остров, навевая печаль и меланхолию. Я не понимал, о чем она, ведь песня состояла из непонятных и шипящих слов, но я запомнил эти слова с точностью до звука.

   Пели зеленые гремлины.

   Они заполонили улицы и куда-то дружно шагали, продолжая горестно напевать. Зеленые гремлины разрисовали свою шерсть белой краской, из-за чего казалось, будто их кости выступают поверх кожи. Их уши, ноздри и губы были пробиты острыми побрякушками, а на шее и хвосте красовались кольца и обручи, позвякивающие при ходьбе. У большинства за спиной висели большие, сшитые из линялой шерсти конверты. В одном из этих конвертов мне удалось рассмотреть обгоревшее тело.

   "Сегодня будет траур, – объяснил пять-раз-Швепс, прежде чем мы расстались: – Зеленые отнесут трупы своих близких и друзей на один большой помост, а потом подожгут его. Черные не привыкли к такому и всю ночь будут следить за ними. Лучшее время, чтобы угнать корабль".

   "Горе" держали на стоянке переделанных кораблей у подножия Скайдла Борд, и рядом с могучими фрегатами черных гремлинов наспех сбитый самоход Бурошкура казался неуклюжим карликом. У стоянки дежурили двое сонных боевичков, топчущихся на морозе. Всего лишь двое – потому что никому не могло прийти в голову красть корабль сейчас, когда единственным теплым местом был скайдл Борд.

   Никому, кроме нас.

   Неожиданно в отдалении грохнул взрыв, и в небо устремились клубы черного дыма. Двое боевичков побежали к месту взрыва, поднимая тревогу. Бурошкур хмыкнул.

   – Погнали, – покинул укрытие серый пират, когда боевички пропали из вида. Мы с Мышонком поспешили за ним. Миновав периметр, мы прокрались к "Горю" и шустро в него забрались. Бурошкур погрузил завернутую в теплое покрывало и мирно сопящую Ниро в корабль и, усевшись спереди, схватился за рычаг.

   – Заклинило, – пропыхтел он.

   Я и Мышонок попробовали крутить ручки на задних сиденьях, но не смогли сдвинуть их и на коготь. Бурошкур перегнулся через бортик и выругался:

   – Сцепили, заразы, – он вылез и начал что-то отламывать от передних колес. Я спрыгнул, чтобы помочь, и увидел, что передние колеса были скручены железной цепью. Серый пират бил по цепи когтями и рвал ее лапами, но она не поддавалась.

   – Можно же просто снять колесо, размотать цепь и поставить обратно, – предложил Мышонок.

   – Башковитый? – буркнул Бурошкур, но внял совету младшего брата. Вскоре мы вновь залезли в "Горе" и уселись за ручки. На этот раз корабль послушно скрипнул и сдвинулся с места.

   Сзади раздались гневные вопли. Оглянувшись, я увидел несущихся к нам вприпрыжку боевичков, грозно размахивающих двузубцами. Бурошкур оскалился, приналег на ведущий рычаг – и самоход пошел вперед. Мы с Мышонком тоже закрутили ручки, разгоняя "Горе" по холодной глади Белого моря. Не прошло и нескольких вздохов, как мы ушли в отрыв от проваливающихся в холодный пепел черных гремлинов.

   – Они не снарядят погоню? – забеспокоился я. Мы планировали украсть корабль тихо и без шума, чтобы пропажу заметили как можно позже, но запланированный Бурошкуром отвлекающий маневр в виде взрыва все испортил. Я до сих пор не понимал, где серому пирату удалось раздобыть бомбу, а он не хотел об этом распространяться.

   – У них своих забот по пасть, – хохотнул Бурошкур. Свобода и скорость привели его в хорошее расположение духа: – Куда держим курс, капитан?

   – На Обсидиановый остров, пожалуйста, – попросил я.

   – Надо командовать не "пожалуйста", а "смердящие шкуры"! – снисходительно поправил Бурошкур.

   – Ага, брат знает, как капитанить! – подтвердил Мышонок.

   – На Обсидиановый остров, смердящие шкуры, – неуверенно приказал я.

   Бурошкур нахмурился.

   – Ладно, как раньше говори, – после недолгих раздумий буркнул он.

   Все сильней мы отдалялись от скайдла Борд, который издалека казался маленькой побрякушкой по сравнению с невообразимо огромной Мегастеной. Сейчас, когда пеплопад прекратился, ее ужасающие размеры поражали еще больше: она уходила высоко в небо и терялась где-то в бесконечной выси. Казалось, что у Мегастены вообще нет конца.

   Лапы и спина заныли от нагрузки. Мы откроем Мегастену. Мы попадем на другую сторону и найдем теплый и сытный остров. Мы выживем.

   – Зачем поперли розовую с собой? – поинтересовался Бурошкур, когда мы отъехали далеко от скайдла.

   – Она умеет говорить в голове, – объяснил я. – Даже если ты очень далеко.

   – О-о-о, – многозначительно заворчал серый пират.

   – А долго ехать? – поинтересовался Мышонок.

   – Три перехода, – сощурился Бурошкур. – Ух и пограбим черных! Ежели там что завалялось, понятное дело.

   На привале мы перекусили скромными запасами зефира и улеглись спать, прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Ниро все еще дремала, но я надеялся, что она проснется к прибытию на Обсидиановый остров.

   Розовая владычица воли обладала удивительной способностью передавать свои чувства другим при соприкосновении. Ниро снилось что-то уютное, мирное и приятное, поэтому все мы заснули с глупыми улыбками на мордах. Я уже и забыл, когда последний раз улыбался.

   Проснувшись, мы съели еще немного зефира, и оказалось, что взяли его с собой слишком мало – едва ли хватит на обратный путь.

   – Не хочу есть, – соврал я и разделил свой завтрак между братьями и Ниро. Бурошкур с Мышонком недоверчиво переглянулись, но зефир съели. Владычица воли все еще спала, и я кормил ее с лап, кроша зефир в пасть и следя за тем, чтобы она не подавилась. Я действительно не так сильно нуждался в еде после того, как меня изменил безвкусный зефир с нижних этажей Железного острова.

   – Еще пару переходов, и будем на месте, – облизнулся Бурошкур, когда мы вновь сели за рычаги и отправились в путь: – Ты уверен, что морской дьявол нас не грохнет? Он пиратов на дух не переносит.

   – Он мой друг, а вы больше не пираты. Вы члены нашей команды.

   – Лады, – вздохнул Бурошкур. – Хуже не будет.

   – Как тебе удалось подружиться с морским дьяволом? – поинтересовался Мышонок.

   – Не знаю, – я никогда об этом не задумывался.

   – Морской дьявол топил все корабли, которым не посчастливилось с ним встретиться, – объяснил маленький гремлин. – Я даже не думал, что он умеет разговаривать.

   – Меня он тоже пытался убить, – это были грустные воспоминания.

   – В открытом море?

   – Конечно.

   – И у него... не получилось? – округлил глаза Мышонок.

   – Конечно получилось. Жаль, что я умер, – пошутил я, но маленький гремлин испугался еще больше: – Шутка.

   Бурошкур зароготал, чуть ли не давясь от смеха. По крайней мере, его мне удалось рассмешить.

   Дальнейший путь мы провели в тишине. Мышонок вытянул заднюю лапу, дотронувшись подушечкой до хвоста Ниро, и до самого привала ехал с глупой улыбкой. Я ему немного завидовал.

   – Она такая хорошая. Неудивительно, что ее все любят, – сказал он, когда мы остановились.

   – Ты много знаешь о Ниро?

   – Она второй самый главный гремлин Черного Архипелага после адмирала Чаро, но адмирал злой, а она добрая. Адмирал силой всех заставляет подчиняться, а Ниро всегда мирно договаривается. Наверное, благодаря им двоим Черный Архипелаг такой сильный.

   – Если б не розовая, черные с зелеными до сих пор бы грызлись, – сплюнул Бурошкур.

   – Они воевали? – удивился я.

   – Откуда ты вылез? – заворчал Бурошкур. – Об этой бойне только глухой не слышал.

   – Я затворничал некоторое время, – смутился я.

   – Зеленошерстные объявились через полцикла, как черные вломили пиратам Тысячи Островов. Они назвались Изумшером и начали втюхивать черным свою веру, а когда не вышло, пустили кровушку. Мало того, что зеленых много, – Бурошкур невесело хохотнул каламбуру: – они еще и шарят в забытой механике. Зеленые поклоняются побрякушкам и клепают с них всякие вредные штуки. Дерутся бестолково, но отчаянно: сами подохнут, но и тебя с собой на дно утащат. А с этими механическими штуковинами вообще стали опасными психами. Война затянулась, и если бы не Ниро, сейчас что от черных, что от зеленых – горстка бы осталась.

   – Она в одиночку отправилась к главным Изумшера и заставила их встретиться с адмиралом Чаро, – воодушевленно добавил Мышонок. – А после переговоров они заключили перемирие! Правда, черные и зеленые до сих пор друг друга недолюбливают, зато не дерутся.

   – Откуда они взялись? У них тоже был плавающий остров?

   – У них были летучие корабли, – взмахнул лапами Мышонок. – Которые парили на больших-пребольших круглых шарах. Только когда похолодало, они перестали на них летать, потому что замерзали наверху, падали и тонули.

   – Ничего себе. Я столько пропустил.

   – Наверстаешь еще. Что за хрень с горизонтом? – прищурился Бурошкур. – Малой, ну-ка глянь, у тебя глаз зорче.

   Мышонок перебрался на нос корабля и начал всматриваться вдаль. Я проследил за его взглядом – действительно, какая-то белая и высокая полоса тянулась вдоль всего горизонта.

   – На стену пара похоже, – удивленно сказал Мышонок.

   – Снова появилась? Мы тогда до острова черных хрен дойдем, – почесал ухо Бурошкур. – Пора дрыхнуть, завтра разберемся.

   – Верно, – согласился я и улегся на бок, взяв Ниро за лапу. Настроение сразу поднялось, словно я оказался дома, в тепле и безопасности.

   – Интересно, как там остальные, – зевнул Мышонок, устраиваясь рядом: – Их ведь не поймали?

   – Они прячутся лучше всех, – заверил его я. – Когда вернемся, они уже починят Ежи и откроют двери.

   – И помирятся с черными? – с надеждой спросил маленький гремлин.

   – Конечно.

   – Здорово! – обрадовался Мышонок и уснул. И я тоже.

   Я проснулся первым и, зевнув, огляделся по сторонам. Мир вокруг был мутным и расплывчатым, а воздух – плотным и густым, как вода. Подумав, что еще сплю, я замахал лапами и подул, пытаясь разогнать густой воздух, но только перебудил остальных.

   – Какого хрена? – удивился Бурошкур, протирая глаза.

   – Ничего не видно, – пожаловался Мышонок.

   И действительно, поверхности Белого моря не было видно в двух прыжках от корабля. Этот густой воздух оказался неожиданно противным и едким, и после следующего вздоха я закашлялся. Зашлись в кашле и братья.

   – Псик, – чихнула Ниро и уселась, щуря слепые глаза. Сморщив носик, она чихнула еще раз: – Псик.

   – Ты проснулась, – обрадовался я.

   – Вы испортили весь воздух же, – пожаловалась Ниро. – Я похищена?

   – Вовсе нет, – я попытался ее успокоить. – Только если немножечко.

   – Мы в этой бане хрен найдем остров, – сплюнул Бурошкур.

   – Зато теплее стало, – добавил Мышонок.

   Действительно, стало теплее. Теперь нам по крайней мере не грозила смерть от холода. Я взял Ниро за лапу и попросил:

   – Не могла бы ты позвать Йокту? Он плавает под водой и обязательно нам поможет открыть двери в Мегастене.

   Вместо ответа Ниро задумчиво понюхала мою пятерню. Потом она пожмякала ее, облизнула и даже собралась попробовать на вкус.

   – Не надо меня кусать, – отдернул я лапу.

   – Твоя лапа не пахнет, – объяснила Ниро. – Совсем. Как так?

   – Ну ты глупая, – засмеялся Мышонок. – Он же призрак!

   – Сам ты глупая, – ответила Ниро. – Призраков не бывает же.

   Мышонок хотел что-то ответить, но у него исчезла пасть. Он изумленно потрогал себя за морду, а Ниро сделала вид, что она тут ни при чем. Бурошкур насупился.

   – Надо найти Йокту, – повторил я. – Ты не могла бы поговорить у него в голове, чтобы он приплыл?

   – Я ничего не делаю просто так, – серьезно сказала Ниро: – На самом деле делаю, но сейчас я хочу кое-что взамен.

   – Что?

   – Твое настоящее имя же, – она подошла и начала ощупывать мою морду: – Ты необычный.

   Никогда не называй мастерам воли свое настоящее имя.

   – Меня зовут Лак-Лик, – смирился я.

   – А меня Ниро! – обрадовалась розовая владычица воли. – Что передать подводному другу?

   – Скажи Йокте, чтобы он плыл к скайдлу Борд, нашел под ним трещину, ведущую на другую сторону Мегастены, и попробовал открыть ворота изнутри.

   – Псик, – зачихала она меня с лап до головы. – Хорошо.

   – И еще скажи, что я прошу прощения.

   Глаза Ниро вспыхнули, и что-то невидимое и неощутимое разлетелось во все стороны. На мгновение мне показалось, что я слышу ее голос у себя в голове.

   – Крутяк, – уважительно покачал головой Бурошкур.

   – Я все сказалу-а-а-а, – зевнула розовая гремлинша. – Но это не значит, что все услышано.

   – Спасибо.

   Что-то зашипело, и запах стал еще более едким, чем раньше. Потерев слезящиеся глаза, я свесился с бортика и посмотрел вниз. Шипели колеса, медленно разъедаемые плавящимся Белым морем, чья поверхность пошла трещинами, которые росли и ширились прямо на глазах.

   – Разворачиваемся, – сглотнул я, но остальные только растерянно на меня посмотрели: – Белое море тает.

   – Есть, капитан! – рявкнул Бурошкур и схватился за руль.

   Мы бросились к рычагам и закрутили их изо всех сил, но только пробуксовали на месте, разбрызгивая мягкую слякоть. Шипение усилилось, а воздух стал еще более густым и противным. Что-то хрустнуло, и передняя часть "Горелой" ухнула вниз – это колеса провалились под воду.

   – Тонем! – с ужасом проорал Бурошкур.

   Ниро растопырила лапы и сделала два резких взмаха – что-то невидимое и огромное схватило самоход и подняло в воздух. Ниро развернулась в полкорпуса и растопырила когти, она выглядела сосредоточенной и серьезной. Повинуясь ее воле, парящая "Горелоя", медленно набирая скорость, понеслась в обратную сторону – прочь от едкого тумана и плавящейся кислотной тверди.

   – Мы летим, – сказал я, с ужасом глядя туда, где мгновение назад стоял наш корабль. Холодная корка моря обваливалась, а там, где оно вновь становилось жидким, рождались пузыри, которые миг спустя лопались облачком густого воздуха, освобождая место для новых пузырей

   Белое море кипело.

   Мы ускорялись, пока не вырвались из объятий едкого тумана. Впереди показались очертания огромной Мегастены. "Горелоя" летела с невероятной скоростью.

   – Мы далеко? Больше не могу, – хрипло выдохнула Ниро. Ее лапы дрожали, а глаза слезились.

   – Мы в безопасности, – поспешил ответить я, и "Горелоя" резко пошла вниз. Корабль грохнулся о твердь Белого моря, и во все стороны полетели обломки и щепки. Я спрятался в лапы и закрыл глаза, чтобы не пораниться, но все равно несколько раз ударился о бортики. Вздох спустя самоход резко остановился, и мы кубарем полетели в пепел.

   Сначала поднялся Бурошкур и первым делом откопал своего брата, рыжая половина которого торчала из сугроба.

   – В поряде? – тревожно спросил серый пират.

   – Угу, – простонал Мышонок.

   – Я тоже в поряде, – сказал я, отряхиваясь от пепла. Ребра и плечи ныли, но не так сильно, чтобы жаловаться: – А где Ниро?

   Ниро лежала позади меня и плакала, держась за заднюю лапу, вывернутую под неправильным углом. Я бросился к ней и осмотрел рану, с ужасом понимая, что это перелом. Чуть ниже коленки торчал обломок кости, под которым обрывки розовой шерсти смешались с лужицей красной крови. Ниро хныкала и изредка лизала рану, но кровотечение не останавливалось. Это было страшно, и я почувствовал, как меня охватывает паника.

   – Больно, больно, – из слепых глаз Ниро катились слезы. Бурошкур скрипнул зубами, а Мышонок замер, словно парализованный.

   Я вспомнил. Эта рана была почти такой же, как у гремлина, свалившегося с мачты на Обсидиановом острове. Я задвинул страх и отвращение куда-то далеко внутрь себя, настолько далеко, пока они не исчезли совсем, пока лапы не перестали трястись, а из голоса не пропала боязливая дрожь. Остались только концентрация и воспоминания.

   – Бурошкур, надо покрывало, – сказал я.

   Бурошкур сорвался искать покрывало среди обломков корабля.

   – И две маленьких крепких доски, – добавил я Мышонку, и он понесся за досками.

   Я дотронулся до Ниро, и меня обожгла ее боль. Мою лапу словно выпотрошили двузубцем, а потом оплавили раскаленным железом. Боль яростным ураганом превратила мои мысли в мешанину бессвязных воплей. Я взял это чувство и поместил внутрь себя, туда, где все исчезало.

   И боль ушла. Ниро часто дышала, но больше не плакала.