Текст книги "Кузницы Марса. Трилогия (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 68 страниц)

От неё исходил код, плохой код. Её машинные руки отсоединились от центра и втянулись в тело. Она крикнула предупреждение остальным.

Водан взвыл, наслаждаясь поглощаемым ужасом.

Он пригнулся и согнул крючковатые ноги.

И мир взорвался в кричащем белом огне.

Робаут и Андерс прицелились, но гигантский зверь, который с такой лёгкостью вырезал большинство эльдаров и кадианцев, рухнул на пол. Он выл от боли, конечности бились в конвульсиях, разрывая смертоносными ударами металл платформы.

Даже выведенный из строя он оставался смертельно опасным. Приблизиться к нему означало умереть.

По стихнувшим звукам у эстакады Робаут понял, что что-то подобное произошло и с тиндалосами, которые сражались с мечниками Танны и призрачным властелином. Аналитический разум вольного торговца провёл молниеносную оценку текущей ситуации.

Браха погиб, в этом не было никаких сомнений, но Яэль уже поднимался, застонав от боли.

Робаут почувствовал, как у него пересохло во рту. До этого момента сама мысль, что космический десантник чувствует боль, казалась ему совершенно невозможной. Каждый религиозный пикт говорил о непобедимости Адептус Астартес, их абсолютной неспособности испытывать боль или страх. Робаут был достаточно реалистичным человеком, чтобы понимать, что такие пикты пропагандировали то, во что Империум хотел, чтобы его люди верили, но даже он был потрясён количеством потерянной Яэлем крови.

Ариганна Ледяной Клык, хромая, направилась к Бьеланне, броня на груди экзарха была разорвана. Из глазных линз её шлема, словно красные слёзы, текла такая же яркая как у Яэля кровь. Она была тяжело ранена. Возможно, даже смертельно. Она что-то сказала Бьеланне, но Робаут не смог разобрать слов. Бьеланна покачала головой. Что бы ни просила экзарх, ясновидица не могла это дать.

Робаут отвернулся от эльдаров, когда Павелька резко упала на колени. Поглотители тепла в её рёбрах заставляли мантию вздыматься от обжигающих паров. Она протянула руку Робауту, двигая ей в воздухе, словно слепая. Он взял её, поморщившись от боли, когда сжались металлические пальцы.

– Что вы сделали, Иланна?

– Спросите её позже! – воскликнул Андерс, вешая ружьё на плечо и помогая Робауту поднять потрясённую магоса на ноги. Если Андерсу и причинил боль палящий жар тела Павельки, он это не показал.

Вдвоём они потащили её от центра управления, пытаясь не наступить ни на одну из отрубленных конечностей или тел, которые оставила на своём пути машина-охотник.

Скорость, с которой она убивала, была феноменальной.

Сколько погибло?

Эльдарские и человеческие тела перемешались, сделав ответ невозможным. Подбежали Танна, Варда и Иссур вместе с несколькими выжившими Жалящими Скорпионами и Воющими Баньши.

– Вы это сделали? – спросил Танна Павельку.

Она кивнула:

– Я обманом заставила центр передать самовоспроизводящийся повреждённый код каждой машине в башне. Его вирусная форма разозлила духов, и они мгновенно изгнали его в ноосферу. Для вас он невидим, но мучительно ослепляет всё, что использует аугметические чувства.

Робаут посмотрел под капюшон Павельки и увидел, что её глазные имплантаты стали тусклыми и пустыми, хотя обычно сияли бледно-синим светом. Тонкие струйки дыма поднимались от опалённых оправ.

– Нет, Иланна… Вы…?

– Это нужно было сделать, – ответила она. – Теперь вперёд!

“Дитя Гнева”, “Мортис Фосс” и “Дитя Луны” превратились в безжизненные остовы, почерневшие и освещаемые изнутри спорадическими вспышками умиравшего оборудования. Поразившая “Сперанцу” молния пришла из самого центра Экснихлио, она постепенно и без видимых усилий прошла сквозь корпус ковчега Механикус. Существуя в совершенно ином фазовом состоянии, чем уничтожившие корабли сопровождения “Сперанцы” молнии, она ничего не разрушила, пока не достигла точки назначения.

Первый поток объединился в средней части корабля на палубе 235/Кай-Роу 66, турбинном зале с высокими потолками, заполненном рядами грохотавших машин, которые поставляли очищенный от токсинов воздух в квадрант подфюзеляжных храмов-кузниц.

Буря сверкающих раскалённых добела и текучих дуг молний заполнила центральный неф между турбинами. В свете двигались призрачные силуэты, ураганы микроскопических машин, которые за считанные секунды преодолели расстояние от Экснихлио в искусственной молнии.

Потрескивающий разряд обеспечил энергию, насыщенный макрочастицами воздух “Сперанцы” – сырьё, и твёрдые формы начали разворачиваться из перенесённых сжатых молекул.

Палубные сервиторы проигнорировали разъярённый шторм, не обратив внимания на возникшую угрозу. Те, чьи предопределённые маршруты пролегали вблизи неистовой бури, мгновенно обратились в пепел, их плоть и материя стали топливом для консолидирующегося вторжения.

Сначала адепты Механикус искали причину происходящего в своих системах, считая, что пропустили или неправильно применили какой-то ритуал или катехизис. По всей палубе взревели аварийные сирены, а сигналы тревоги зазвенели в соседних кузнях и машинных храмах. К тому времени как адепты Кай-Роу 66 поняли, что дело не в машинном сбое, было уже слишком поздно.

Первые появившиеся из шторма молний кристаллиты являлись грубыми копиями Адептус Астартес. Стекловидные и гладкие воины, каждый из них возродился из жидкого света и содержал тысячи уникальных наномашин Телока. Они наступали сотнями в сверкающих рядах и заполнили Кай-Роу 66 залпами изумрудного огня. Машины взрывались, сервиторы погибали, запускались разрушительные цепные реакции.

Бинарные вокс-сообщения лихорадочно помчались на мостик, предупреждая об абордаже, но сигнал с Кай-Роу 66 не был последним. Новые дуги молний с поверхности планеты десятками обрушивались на “Сперанцу” и каждый шторм извергал сотни кристаллитов. Некоторые выглядели как простые воины, другие были крупнее. Они обладали мощным вооружением и когтями-клинками, а также были облачены в листы отражающей брони, напоминавшие тяжёлые стекловидные мантии.

Последними в Кай-Роу 66 сформировались военные машины.

Именно их Телок некогда назвал тварями ужаса.

Потрескивающая ярость в верхних слоях атмосферы Экснихлио бесследно исчезла. Танну поразила бледная ясность неба над башней. Она напомнила ему фрески на борту “Вечного Крестоносца”, изображавшие пасторальную идиллию Старой Земли.

Иллюзия обратилась в прах, стоило ему отвести взгляд от небес и увидеть бесконечные просторы простиравшихся до горизонта гигантских генераторных башен и кузнечных комплексов.

Ведущий из башни радиальный мост выходил на многоуровневую огороженную цепями лестницу. С широкой платформы протянулись пути на уровни выше или вниз к основанию башни сквозь бурлящие клубы подсвеченных пламенем отработанных газов.

Пятисотметровый подвесной мост на тросах соединял универсальный транслятор с колоссальным квадратным зданием. Облицованное листами заржавевшей рифлёной стали сооружение не предоставляло подсказок относительно своего назначения, ограничившись несколькими трубами, извергавшими грязный дым и сажу, которая жирным пепельным снегом падала на крыши более низких построек.

Оно напомнило Танне гигантские промышленного масштаба крематории на мирах вроде Бальгаута и Цертус Минор.

Он надеялся, что это не являлось предзнаменованием.

– Браха? – спросил Варда.

Танна покачал головой, и чемпион Императора выругался.

– Яэль?

– Жив, – ответил Танна, показав на противоположную сторону моста, где Яэль прикрывал боевых братьев из болтера. Они побежали к нему, за Храмовниками, прихрамывая, следовал Ульданаишь Странствующий Призрак.

Повреждения ног лишили призрачного воина скорости и изящества. Рядом с Яэлем скитарии Котова пытались взломать вход в здание, представлявший собой закрытую дверь из сложенной стали.

Танна оглянулся в поисках преследования.

Иссур увидел, куда он смотрел и спросил:

– Ты д-д-думаешь адепт убил… убила их?

– Сомневаюсь, – ответил Танна. – Я нанёс этим зверям столько смертельных ран, что они должны были уже десять раз умереть. Если они пережили это, то переживут и чары магоса Павельки.

– Крепкие звери, – согласился Варда. – Я только один раз сражался с врагом, который мог пережить мои убийственные удары.

Танна кивнул:

– Танатос?

– Да, дьяволы с серебристой кожей, которые возвращались, не важно, насколько сильный удар я нанёс или сколько взорвалось массреактивных болтов.

– Э-эт… эти такие же? – спросил Иссур.

– Нет, – произнёс Ульданаишь Странствующий Призрак, его голос больше не звучал глубоко и резонансно, а стал слабым и отдалённым. – Эти твари – не слуги Ингир, они были созданы живыми руками и получили возможность не обращать внимания на смертельные раны благодаря безумному колдовству Телока. Но ты прав – они вернутся.

Словно подчёркивая слова призрачного воина, гончие вырвались из башни. Некоторые встали на задние ноги, другие сгорбились на четвереньках, выискивая добычу. Даже поверхностный взгляд показал Танне, что от всех нанесённых им и братьями повреждений не осталось ни следа.

Звери увидели, что добыча пересекала мост и устремились за ними, приближаясь и воя от предвкушения. Искры летели из-под кривых когтей, врезавшихся в сетчатую решётку настила моста.

– Храмовники, к бою! – крикнул Танна.

– Нет, – произнёс Странствующий Призрак, встав поперёк моста. Изогнутый меч с костяным клинком выскользнул из его перчатки. – Я приму здесь бой, как Торалвен Гибельная Песнь принял в Хеллаборе.

Танна догадался, что задумал гигантский воин и спросил:

– Скажи мне одну вещь, Странствующий Призрак. Торалвен Гибельная Песнь выжил?

Призрачный властелин повернул к нему изумрудный череп, и Танна увидел в ужасной разорванной ране треснувший гладкий драгоценный камень. Его свет тускнел.

– Торалвен Гибельная Песнь был – ищущим гибель, – ответил Странствующий Призрак.

– Что это означает?

– То, что он ходил по призрачному пути больше жизней, чем ты или я когда-либо знали, – сказал Странствующий Призрак. – Возможно, слишком много.

Танна понял:

– На Армагеддоне я встретил воина Кровавых Ангелов, долг которого состоял в том, чтобы выслушивать последние слова тех, за кем пришла смерть. Бремя прекращать страдания лежало на нём тяжким грузом, но он рассказывал о покое, который иногда испытывали эти потерянные души, когда слышали, что смерть положила конец их долгу.

Танна, Варда и Иссур подняли мечи в приветствии.

– Умри достойно, Странствующий Призрак, – произнёс Танна.

– Бегите, – посоветовал призрачный воин.

Ульданаишь отвернулся от отступавших монкеев, опечаленный тем, что их лидер действительно полагал, что понял истинную глубину того, чему суждено навечно быть здесь потерянным.

Разве человек не слышал, что Ульданаишь сказал раньше?

Тело его умерло давным-давно, но благодаря преданности Ветру Мечей дух сохранился в призрачной структуре камня души могучего воина-конструкта. Теперь камень души раскололся до самой середины и открыл сокрытое от древнего и голодного бога.

Страх поселился в сердце эльдарской расы. От художника до экзарха перспектива, что Та Кто Жаждет пожрёт и подвергнет вечным пыткам душу, наполняла животным ужасом даже самое смелое сердце. Разве мог кто-то представить, что он примет такую судьбу за монкеев?

Ульданаишь цеплялся за раненое призрачное тело всеми фибрами своей решимости. Он уже слышал, как жестокий смех давит со всех сторон, чудовищный голод тёмной силы, которая проглотит его душу и даже не заметит.

Тиндалосы были почти рядом, когда он встал точно посередине моста.

Ульданаишь видел не так, как видели смертные. Призрачное зрение показывало мир размытыми сновидениями и кошмарами, благоухающими мимолётными эмоциями и мерцающими оттенками. Без направляющего света ясновидца было трудно отделить реальное от нереального.

Эльдары казались призрачными формами, скрытыми от Той Кто Жаждет камнями душ, но каждый монкей выглядел ярким кроваво-красным факелом, сущностью с неограниченной способностью к насилию.

Бьеланна уже скрылась в здании позади него, и Ульданаишь почувствовал внезапный страх от того, что его собратья войдут в это ужасающее пространство. Что-то жуткое скрывалось внизу, что-то источавшее бесконечную боль и страдания целого мира.

Ульданаишь хотел предупредить их об опасности, но тиндалосы были уже слишком близко. Как и монкеи они выглядели сияющими тварями, яркими, словно фосфор и обладали дикой жаждой насилия.

То, что они обладали интеллектом не вызывало никаких сомнений.

Ульданаишь ощутил извращённую злобу врагов, как только они ворвались в башню. Они несли в себе настолько чудовищные и психотические искусственные сознания, что казалось совершенно невозможным, что их могла создать разумная раса.

Он сразу увидел зверя-вожака, существо, состоявшее из зла и ненасытного голода, которое оставляло пульсирующие негативные ожоги в призрачном взоре. Росчерки тёмного сияния мерцали в курящихся глазных линзах твари, а между окровавленными клыками непропорционально большой челюсти мелькали молнии.

Они мчались на Странствующего Призрака плечом к плечу.

Он устремился им навстречу длинными размашистыми шагами. Он ударил сверху и рассёк первому позвоночник призрачным клинком. Почувствовав слабость добычи, один тиндалос атаковал ноги, а другой – голову. Он перерубил первого почти пополам оружием перчатки. Второй сам насадил себя на клинок. Ещё один вцепился зубами в перчатку и широко покачнулся, используя свою массу, чтобы лишить его равновесия.

Последний зверь схватил вспыхивающие на плечах лопасти и вывернул их. Странствующий Призрак испустил рёв древней боли, когда они разрушились, словно фарфор. Он нанёс клинком обратный удар, отрубив ноги зверя, вцепившегося во вторую руку.

Освободив её, он замахнулся от бедра и впечатал кулак в чудовищного охотника, разрывавшего его бок. Удар смял талию врага и почти сломал пополам. Существо испустило машинный вой и тяжело врезалось в парапет моста. Ульданаишь отклонился назад и сбросил его ударом ноги.

Зверь, которому он разрубил позвоночник, оправился от ран, новые пластины уже выдвигались из какой-то внутренней пустоты. Зелёный свет плясал на новой стали. Ульданаишь выпустил поток пульсирующего лазерного огня ему в глаза. Они погасли в кричащем вопле враждебной статики.

Два зверя попытались прорваться мимо него. Он отступил и ударил одного ногой в рёбра, едва не расплющив о металлический парапет моста. Затем Ульданаишь повернулся на пятке и пронзил другого насквозь, приколов призрачным клинком к настилу моста.

Вожак врезался в него. Они покатились. Кулак Ульданаиша обрушился на рёбра тиндалоса. Широкая пасть вцепилась в череп воина-конструкта, выдирая большие осколки призрачной кости. Клинок глубоко рассёк позвоночник чудовища. Когти впились в грудную клетку и разрывали броню на длинные полосы.

Они расцепились. Ульданаишь перекатился, поднялся и покачнулся, когда правая нога, наконец, не выдержала. Психоактивная соединительная ткань в суставе стёрлась до состояния разбитого стекла и никакая сила не могла заставить её выдержать его вес.

Тиндалосы стояли перед ним: он – раненый гигант, они – механизированные убийцы, которые восстанавливались с каждой секундой.

Потянувшись вдоль настила моста на одном колене, Ульданаишь сумел принять вертикальное положение. Спектральное зрение призрачного взора тускнело, и всё же неровные очертания тиндалосов оставались резкими и чёрными.

Жестокий смех стал ещё ближе, словно один из эльдарит иннеас пришёл насладиться гибелью своей жертвы.

Теперь этот момент настал.

– Подходите, гончие Морай-Хег, – произнёс он. – Мы умрём вместе!

Ульданаишь вытянул левую руку и разрезал толстые подвесные тросы пилящим взрывом высокоэнергичных лазерных импульсов. Одновременно призрачный клинок рассёк переплетённый узел тросов возле плеча.

Настил моста пошёл волнами, в одно мгновение, лишившись основных опор. Тиндалосы увидели опасность и бросились мимо него, но было уже слишком поздно.

С криком разрываемого металла мост переломился пополам, сбросив сражавшихся во взрывоопасные ядовитые облака у основания башни. Падающие тиндалосы выли, пока их металлические шкуры покрывались волдырями в едком тумане.

Ульданаишь Странствующий Призрак не издал не единого звука.

Его душа больше ему не принадлежала.

Глоссарий:

Balhaut – Бальгаут

Certus Minor – Цертус Минор

Hellabore – Хеллабор

Thanatos – Танатос

Микроконтент 11

Аура заброшенности, которую ощутил Виталий при взгляде на вход-шестерёнку в кузню “Электрус”, напомнила ему пропитанные чумой храмы-отстойники Страданий Скиапарелли на Ацидалийской равнине. В галерее Забытого внутри горы Олимп огромное хранилище было изображено в период рассвета: высокая пирамида, заполненная данными с самых ранних дней, когда человечество овладело наукой.

Согласно марсианской легенде, магистр войны лично наслал фрактальную чуму, известную как Потеря Целомудрия, которая уничтожила двадцать тысяч лет изучения и превратила знания целой расы в воющий неразборчивый код.

Виталий и Таркис Блейлок тщательно исследовали несколько самых глубоких хранилищ памяти, пытаясь найти частицы этого знания. Чума развивалась во тьме в течение почти десяти тысячелетий, и они нашли только поражённое порчей оборудование, безумные логические машины и бродившую среди расплавленных инфоядер заражённую смертоносным скрапкодом кибернетику.

Нельзя сказать, что здесь всё было также, но оказавшийся ниже ватерлинии “Сперанцы” во время атаки Виталий пережил то же самое чувство угрозы за каждым углом.

Судя по окружавшему его невидимому коктейлю боевых стимуляторов, двадцать скитариев, которых он реквизировал в одной из резервных зон Дахана, явно испытывали аналогичное чувство.

Виталий хотел забрать когорту преторианцев, но Дахан решительно отказал, а символы звания не сработали. После жарких бинарных переговоров секутор неохотно предоставил в распоряжение Виталия полуманипулу.

Каждый скитарий был облачён в архаичную штурмовую броню, благодаря которой они почти не уступали в росте космическим десантникам. Украшенные множеством потрёпанных вымпелов и механических амулетов они приобрели воистину дикий вид, напомнив Виталию Громовых Воинов Старой Земли, выцветшие изображения которых сохранились на пыльном блоке, по слухам, некогда являвшимся частью врат Аннапурны.

Непропорционально большие перчатки сжимали настоящий арсенал, состоявший из бласт-карабинов, крупнокалиберных дробовиков или тяжёлых электрокопий. У некоторых было силовое оружие или скорострельные бронебойные гранатомёты, сопоставимые с болтерами Адептус Астартес.

Они быстро продвигались по “Сперанце” вдоль коридоров со следами лазерных попаданий и усыпанных стекловидными обломками, сворачивая, чтобы избежать колонн бегущих солдат, не обращая внимания на звуки перестрелок и взрывов.

Пересекая подвешенную на суспензорах платформу, которая образовывала дугу над сводчатым ремонтным доком для левиафанов, Виталий мельком увидел врага. Кристаллические воины, такие же, каких он заочно встретил на борту “Томиоки”. Резкие зелёные разряды устремились в сторону платформы, но прежде чем в дело вступила реальная огневая мощь, из противоположных поперечных транзитных коридоров появились отряды вооружённых сервиторов и атаковали противника с флангов. Они пробились сквозь врагов в тщательно скоординированной атаке с двух направлений. Виталий не остался следить за заключительным уничтожением захватчиков, спускаясь всё глубже к месту назначения.

Залы подхода к кузне “Электрус” казались тёмными и неприветливыми, их духи сбоили и с опаской поглядывали на незваных гостей. Виталий ощутил новый восстановленный код в оборудовании за стенами, что удивило в столь явно запущенном месте.

Чёрный как смоль сервочереп, точная копия его головы, парил рядом, словно беспокойный ребёнок. Боевой робот фактически уничтожил его на “Томиоке”, но Линья подобрала и по крупицам восстановила устройство за время путешествия к Экснихлио.

Скитарии не разделяли осторожность черепа и рассредоточились в вестибюле, как если бы собрались штурмовать “Электрус”. Они укрылись за выступающими лонжеронами переборки и направили весь свой арсенал на вход в форме зубчатой шестерёнки. Над дверью располагался плачущий череп, символ Механикус, который капал машинным маслом на перфорированную палубу. Встроенный в челюсть вокс загудел, и люмены замерцали от враждебного бинарного рычания.

Виталий подошёл к двери и посмотрел на череп:

– Я – магос Виталий Тихон и хочу получить разрешение войти в кузню “Электрус”, – произнёс он, прижал руку к запирающей пластине и позволил считать символы звания. – Я должен встретиться со старшим магосом внутри.

Череп выплюнул комок помех:

– Для переговоров или боя? – сказал он. – Я слышу отчёты о захватчиках на корабле и заметила за вашей спиной множество угрожающе выглядящих людей. Если не ошибаюсь, две истребительных группы касты сюзеренов?

– От картографического купола до кузни “Электрус” путь не близкий, – ответил Виталий. – И как вы уже сами заметили “Сперанца” атакована. Я хотел быть уверенным, что переживу путешествие.

– Учитывая, настолько вы безумны раз вообще отправились в это путешествие, скажите мне, почему вас нужно впускать, – заявил череп.

– Хорошо. У меня есть основания полагать, что в вашей кузне находится что-то или кто-то, способный спасти корабль, – сказал Виталий.

Череп замолчал, и почти тридцать секунд единственным звуком было шипение сжатого воздуха, затем дверь откатилась в сторону, и повеяло ароматом ладана для помазания недавно освящённых машин. Виталий понял, что стоит перед удивительно симпатичным адептом, чьё лицо настолько сильно напоминало Линью, что это вызывало резкий скачок высокого напряжения в его искусственном теле. Алую мантию незнакомки покрывали пятна масла. Золотой свет омывал её. В одной бронзовой руке она сжимала увенчанный лавровым венком и силками для ловли маленьких зверей посох адепта, а в другой – гудящий гравитонный пистолет.

– Магос Хирона Манубия к вашим услугам, – произнесла она, и указала на кузню стволом пистолета. – Вы можете войти, но истребительные группы останутся снаружи.

Виталий кивнул и отдал приказ скитариям остаться, прежде чем последовал за Манубией. Дверь покатилась, закрываясь за ним, но в самый последний момент сервочереп всё же успел проскользнуть за хозяином.

– Внутри кузня “Электрус” не похожа на себя снаружи, адепт Манубия, – произнёс Виталий, удивлённо смотря на десяток омытых золотым светом машин, расположившихся вдоль мозаичного нефа.

– В этом не моя заслуга, – ответила она.

Удивлённый её загадочным высказыванием, Виталий зашагал по нефу.

Окружающее оборудование потрескивало полными жизни духами-машинами, гудя большим количеством энергии, чем требовалось любой кузне. В конце нефа располагался встроенный в большой символ Механикус трон, в кибернетическом глазе которого отражался свет машин. Бритоголовые адепты низких рангов ухаживали за оборудованием или убирали хлопья ржавчины с трона и черепа.

– Ваши подмастерья? – спросил Виталий.

– Больше нет, – ответила Манубия, повернулась лицом и недрогнувшей рукой направила пистолет прямо ему в грудь. – Теперь скажите, зачем вы здесь. И не стоит лгать.

Неопределённые ответы и враждебность Манубии озадачили Виталия. Не могла же она считать его угрозой. Что же происходило в кузне “Электрус”, что заставило местного магоса приветствовать коллегу величественно редким и смертоносным оружием?

– Ну? – спросила Манубия, когда он не ответил.

– В то, что я собираюсь вам поведать, будет крайне сложно поверить, – сказал он, – поэтому я последую вашему совету и расскажу всё предельно честно. Я хочу, чтобы вы знали это, прежде чем я начну.

И Виталий рассказал ей о Линье и Галатее, и как машинный гибрид убил её тело, чтобы завладеть мозгом и включить в эвристическую нейроматрицу. Манубия недоверчиво выгнула брови, когда он заговорил о появлении Линьи в куполе, но неприятие быстро сменилось понимающим взглядом, когда речь зашла о содержании их короткой беседы.

– Вот что заставило вас пересечь половину корабля, чтобы прийти сюда?

– Я сделаю всё что угодно ради дочери, – ответил Виталий. – И если это означает пересечь охваченный боями корабль, да будет так. Я умоляю вас, адепт Манубия, если вы знаете хотя бы что-нибудь, пожалуйста, расскажите мне.

– Она знает меня, – произнёс человек в рабочем комбинезоне крепостного, появившись из-за одной из самых больших машин.

Он был высоким и стройным с коротко подстриженными волосами и впалыми щеками слуги с нижних палуб. Татуировка в виде штрих-кода на щеке подтверждала статус крепостного, но в глазах размещалась третичная экзосоматическая аугметика, а правая рука представляла собой грубую бионику с недавно установленными на кончиках пальцев тактильными имплантатами.

Виталий считал личность мужчины по татуировке и почувствовал прилив гнева, узнав имя:

– Авреем Локк, – сказал Виталий.

Человек нахмурился в замешательстве, когда Виталий направился к нему, все следы доброжелательного астронома сменила маска измученного отца.

– Ваша меленькая революция помешала вовремя доставить Линью на медицинские палубы, – произнёс Виталий. – Вы заставили её страдать.

– Полегче, – сказала Манубия, следуя за Виталием и держа его под прицелом гравитонного пистолета. – Это – не самое изящное оружие, но я всё же могу выбить палубу у вас из-под ног.

Виталий проигнорировал её слова:

– Линья едва не умерла из-за ваших действий.

К его чести Локк не уступил:

– И я сожалею об этом, магос Тихон, но не стану извиняться за попытку улучшить условия на нижних палубах. Если бы вы знали, какие там творятся страдания и как ужасно Механикус относятся к тем, кто работает на них, вы бы поступили точно также.

Виталий хотел резко возразить Локку, вспоминая пережитые муки в попытке излечить боль Линьи, но тот был прав. Виталий сам сказал почти те же слова Робауту Сюркуфу в шаттле “Ренарда”.

Гнев покинул его и он кивнул:

– Может и так, господин Локк, может и так, но мне трудно до конца простить человека, который заставил мою дочь страдать, не важно из каких благородных принципов он действовал.

– Понимаю, – ответил Локк, посмотрев Виталию в глаза.

Виталий внимательно изучил аугметику крепостного, ощутив, что за этим человеком стояло нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Являлся ли этот ничем не примечательный крепостной ключом в борьбе с Галатеей?

– Возможно, я пришёл сюда, чтобы найти вас, господин Локк, – произнёс Виталий.

– Меня? Почему?

– Ещё не знаю, – ответил Виталий, сжав пальцы за спиной, – но узнаю. Скажите мне, что вам известно о гексаматике?

– Вообще ничего.

Виталий повернулся к адепту Манубии:

– Тогда нам с вами предстоит многое сделать.

Здание, в которое скитарии пробились при помощи силовых кулаков и клинков, показалось Котову совершенно бессмысленным. Зачем нужно настолько огромное и абсолютно пустое сооружение на планете, где всё существовало для обслуживания Дыхания Богов? Гигантские балки и колоны из ржавой стали поддерживали затянутый сырым охряным туманом высокий потолок. Распад и упадок явственно повисли в воздухе, словно на заброшенной кузне, переориентированной после столетий забвения.

На сколько Котов мог видеть, в здании отсутствовал пол, кроме широкой свободно висевшей платформы из ржавого металла, которая выступала на десять метров за раздвижной дверью. Оба скитария последовали за ним, когда он решил подойти к краю. Он направил сервочерепа в пустоту. Свет пульсировал в их глазницах, безуспешно пытаясь охватить отзывавшееся эхом огромное и пустое место.

Сзади в здание ворвались кадианцы, эльдары и Чёрные Храмовники. Они что-то кричали и искали, чем закрыть вход.

Робаут Сюркуф и Вен Андерс помогали магосу Павельке, поддерживая её за плечи. Котову не требовалось ноосферное подключение, чтобы увидеть, что её глазная аугметика выгорела дотла. Имплантат, нерв и нейронный интерфейс превратились в сплавленный литой шип из хирургической стали и перегоревшего мозгового вещества.

Скорее всего, она никогда больше не сможет видеть.

Её голова была склонена. От боли или сожаления?

Возможно от позора использования богохульного кода. Если Котову всё же суждено вернуться на Марс, то он проследит за тем, чтобы Иланну Павельку навсегда отлучили от Культа Механикус.

Она связалась с теневыми искусствами и заплатила неизбежную цену.

Это заставило его задуматься о глубинах собственного высокомерия.

И какую цену должен заплатить я…?

Он отбросил неприятную мысль и опустился на колени у неровного края платформы. За металлом земля резко обрывалась, сменяясь отвесным вырезанным в камне склоном. Пульсирующий свет черепов отражался от прикреплённых к голой скале потускневших стальных рельсов, и Котов направился вдоль них к помятому вагону фуникулёра, который находился в ста метрах слева от него.

Он почувствовал активацию стимуляторов агрессии скитариев и повернулся, чтобы увидеть приближавшуюся ведьму эльдаров. Он остановил воинов бинарным импульсом. Её звали Бьеланна, но Котов не собирался называть её по имени.

Она сняла шлем и встала на колени у края платформы, всматриваясь во мрак. Котов увидел, как слёзы потекли по её щекам. Она потянулась, словно собиралась коснуться чего-то, а затем вздрогнула и резко одёрнула руку.

– Она здесь, – произнесла Бьеланна.

– Что здесь? – спросил Котов.

– Вся боль этого мира.

Вен Андерс снял шлем и уронил под ноги. Он закрыл глаза и вытянул шею, чтобы моросящая влага смочила кожу. Он провёл рукой по лицу, очищая большую часть крови. Непосредственно его крови там было немного, но он стоял прямо за рядовым Бейли, когда тиндалос выпотрошил несчастного.

Кадианские гвардейцы сражались на самых тяжёлых полях битв Империума, и знали все бесчисленные способы погибнуть в бою, но Андерс редко встречал столь доведённую до совершенства жестокость, как у тиндалосов.

За закрытыми веками он видел цепляющие хлёсткие удары их когтей, окровавленные зубы и фосфорные росчерки глаз, которые, казалось, смотрели на него даже сейчас. Он избавился от чувства, что за ним наблюдают, и сплюнул горькую слюну за край платформы.

Металлический привкус и гул в задних зубах сказали ему, что рядом встал космический десантник. Силовая броня всегда так действовала на него.

– Для крупного человека вы ступаете довольно легко, – произнёс он.

– Ступай тихо, но держи в руках большую дубинку, разве не так говорят?

Андерс открыл глаза и провёл руками по волосам. Длиннее чем он привык. За время на борту “Сперанцы” он стал небрежным в вопросах личного ухода.

– Я не знал, что космический десантник может идти тихо, – сказал Андерс, посмотрев снизу вверх на плоское открытое лицо Танны.