Текст книги "Кузницы Марса. Трилогия (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 68 страниц)

Кул Гилад кивнул и шагнул вперёд, чемпион Императора шёл слева от него, а сержант Танна справа. Оставив людей Рея охранять коридор шлюзового тамбура, Хокинс повёл своё отделение за космическими десантниками, выискивая малейшие признаки чего-то неправильного. Жёсткий воздух станции словно вытягивал тепло из костей даже сквозь утеплённый костюм. Тени двигались как-то странно, и свет резко отражался от подёрнутых морозом стенных панелей. Хокинсу не нравилось это место, и инстинкты кадианца подсказывали ему, что здесь что-то очень неправильно.

Он бросил взгляд на выключенный пикт-экран с треснувшим от мощного удара стеклом.

Экран вспыхнул, включившись, и Хокинс едва не закричал от неожиданности, и прицелился из лазгана благодаря сработавшим отточенным в боях рефлексам. Он сумел не нажать на спуск и резко выдохнул, когда адреналин хлынул в кровь.

На него молча смотрел техножрец с серебряными глазами.

Рядом с Хокинсом появился Котов, опустившись на колени перед технической панелью экрана.

– Что вы сделали? – резко спросил архимагос.

– Ничего. Изображение появилось само по себе.

– Оно сказало что-нибудь?

Кадианец покачал головой, и Котов снова выключил пикт-экран. В наступившей тишине капитан услышал скрип металла, разлетевшийся по коридору. Не успел звук превратиться в эхо, как семь болтеров космических десантников мгновенно прицелились во тьму.

– Выключите свет! – приказал Кул Гилад, и секунду спустя фонари скитариев потухли.

– Оборонительная тактика, – приказал Хокинс, вскидывая лазган и опускаясь на колено. – Отделение “Кредо”, смотреть вперёд, гвардеец Манос прикрывает нас с тыла.

Звуки раздались снова, глухая металлическая поступь и скрип металла о металл. Хокинс опустил визор шлема, и коридор перед ним внезапно затянуло дымкой изумрудного света, а на изогнутой стене появилась яркая прицельная сетка лазгана. На палубу упала призрачная тень. Что-то приближалось из глубин станции. Он положил палец на спусковой крючок, и в этот момент в арочном коридоре медленно появилась фигура.

Незнакомец оказался широкоплечим и двигался, пошатываясь, с протестующим стоном сервоприводов. Его дыхание было пенистым и тяжёлым, как у уставшего вьючного животного. Хокинс выдохнул, когда понял, что перед ним аугметированный сервитор, волочивший искалеченную ногу. Бьющая искрами рука качалась в повторяющемся круговом движении. Капитан ослабил палец на спусковом крючке.

– Это просто сервитор, – произнёс Котов. – Отзовите своих людей, реклюзиарх.

Оружие космических десантников не дрогнуло ни на миллиметр, а Хокинс не собирался опускать лазган раньше их. Он продолжил удерживать сетку прицела на черепе сервитора, толстом куске плоти и кости, который казалось вырастал прямо из плеч без шеи. Было сложно различить детали сквозь размытое ночное видение визора, но, похоже, с пропорциями черепа сервитора что-то было совсем неправильно.

– Прикончи его, Танна, – велел Кул Гилад.

– Нет! – закричал Котов, но воспламенённый болт заполнил коридор шумом, и выстрел Танны начисто снёс верхушку черепа сервитора, оставив только хлюпающую заполненную кровью чашу измельчённого мозгового вещества. Кибернетика сделала ещё с полдюжины шагов, прежде чем замедленная физиология, наконец, признала, что мертва и рухнула на палубу. Искрящая нога дёргалась в спазмах, всё ещё пытаясь толкать тело вперёд, а непропорциональная рука шипела и скрипела, стараясь продолжать движения, которые она совершала, пока хозяин находился в вертикальном положении.

Котов и скитарии бросились по коридору к поверженному сервитору.

– Не приближайтесь, архимагос, – предупредил Кул Гилад.

– Ваш сержант убил его, реклюзиарх, – раздражённо ответил Котов. – Сервиторы физически устойчивы и не чувствуют боли, но даже они едва ли представляют угрозу без головы.

– Это – не сервитор.

Хокинс махнул двум своим людям следовать за ним, и направился за Чёрными Храмовниками, которые сопровождали архимагоса Котова к сервитору.

– Кости Омниссии, – прошептал Котов, сотворив покаянный символ Шестерёнки Механикус. – Что здесь произошло?

Сначала Хокинс не понял причину столь болезненной реакции архимагоса, но затем увидел обрывки кожи, свободно свисавшие с остатков черепа сервитора. Кул Гилад опустился на колени возле существа и схватил широкую полоску податливой, словно воск кожи. Он отвернул её, обнажая мышцы, сухожилия и органическую ткань, они выглядели точно так, как и ожидалось.

Но глаза Хокинса расширились, когда он, наконец, рассмотрел физиогномику существа: выступающую нижнюю челюсть и торчащие клыки, приплюснутую свиноподобную морду. Ему пришлось справиться с глубоко укоренившимся желанием достать пистолет и всадить существу пару болтов в грудь, чтобы убедиться, что оно мертво.

Сервитор оказался орком.

С ксеноса содрали зелёную шкуру и облачили в сшитую человеческую кожу, но, несмотря на это, всё ещё можно было узнать зелёнокожего мародёра.

Котов встал на колени рядом с орком и положил руку на механические части. Множество извивавшихся проводков вылезли из его рук и подсоединились к аугметическим конечностям.

– Бог Всех Машин, во имя Создателя, Отпрыска и Движущей Силы избавь этих духов от богохульства, в которое они впали. Освободи их, дабы омыл их золотой свет Твоей благодати и восстанови их в Своей всезнающей мудрости, дабы вернуть их нам. В милости Твоей, да будет так.

– Что это? – прорычал Танна. – Вы жалеете эту тварь?

– Я жалею машины, пересаженные в плоть этого нечестивого монстра, – объяснил Котов, повернулся и кивнул одному из скитариев, который вытащил комплект режущих инструментов из рюкзака и наклонился, приступив к отвратительной работе по удалению машинных частей из тела орка.

– Что-то мне подсказывает, что это ненормально – делать сервиторов из зелёнокожих, – произнёс Хокинс, наблюдая, как скитарий зажёг экранированный плазменный резак и начал счищать плоть вокруг аугметики. Грибковая вонь сгнившего растительного вещества и опалённой кожи заполнила коридор. Хокинс поперхнулся, несмотря на фильтр респиратора.

– Что здесь происходит, архимагос? – потребовал разъяснений Кул Гилад.

– Поверьте мне, реклюзиарх, я тоже хотел бы это знать, – сказал Котов. – Кощунство пересаживать благословенные машины не принадлежащим к роду человеческому дикарям.

Хокинс услышал далёкий грохот, что-то мощное проснулось в глубинах станции. Вдоль изогнутых стен замерцал свет, а из-под металлических решёток палубы начал нарастать гул запущенного оборудования.

– Думаю, станция пробуждается, – заметил он.

– Уничтожение этого существа предупредило системное ядро о нашем присутствии, – согласился Котов. – Нам следует поспешить на центральный командный пост. Станция теперь может воспринимать нас, как нападавших.

За их спинами, словно ударивший в ворота таран, рухнула бронированная противовзрывная переборка, отрезав путь к шлюзовому тамбуру. Одновременные монотонные глухие звуки упавшего металла сказали Хокинсу, что немало подобных переборок наглухо перекрыли все отсеки станции друг от друга. Тут же в его ухе раздались визжащие вопли статических помех, и он выдернул вокс-бусинку, ворча от боли.

– Вокс вырубили! – крикнул он.

– Приготовиться к бою, – велел Кул Гилад. – Котов, откройте эту переборку. Меня не отрежут от “Барисана”.

Котов покачал головой. – Основные системы пробуждаются, реклюзиарх. Только высокопоставленный магос обладает полномочиями обойти встроенную систему противовзрывных дверей.

– Вы – архимагос Адептус Механикус, – прорычал Кул Гилад, толкая Котова к переборке. – Докажите свои полномочия и откройте эту дверь.

Не успел Котов сделать и шага, как включилась очередная пара затенённых пикт-экранов, и на каждом появилось изображение техножреца с серебряной оптикой. Раздался резкий поток гневного бинарного кода, зеркальные отражения техножреца осмотрели коридор, и светящийся свет оптики сфокусировался.

– Вы напали на наших слуг, – произнёс техножрец, разочарованно качая головой. – Мы не можем допустить подобное, пока нуждаемся в них.

– Это не запись, так? – спросил Хокинс.

– Так, – ответил Котов. – Не могу поверить в это.

На нижних палубах тепловой генератор раскручивался всё быстрее в ультрабыстром пусковом цикле, используя серию взаимосвязанных машин вдоль внутренней окружности станции. Каждая из этих машин была разработана на основе технологий, созданных для максимально быстрого запуска плазменных реакторов титанов на полную мощность. Почти полный СШК, обнаруженный магосом Флогистоном меньше пятисот лет назад, описывал конструкцию таких “пусковых систем”, но в недостающих фрагментах содержалась информация, не позволявшая подобным устройствам ввести реакторы в неконтролируемую критическую массу за несколько секунд. Поэтому чертежи поместили в архив, а не направили в производство.

Пусковые системы "Валетте" обладали всеми признаками найденного Флогистоном СШК, но были оснащены комплексом стабилизаторов, изготовленных по схемам, которые ни один аналитик не найдёт ни в одном информационном банке мира-кузни или даже в самой большой и всеобъемлющей базе данных горы Олимп. Только один сын Марса обладал разумом для создания таких устройств, и он уничтожил все следы своих разработок, прежде чем покинул пределы галактики.

Спустя девяносто секунд после выстрела Танны энергосистемы манифольдной станции "Валетте" работали на полную мощь. Неистовый поток накопленного жара пронёсся по верхним и нижним палубам почти полностью избежав тепловых потерь благодаря множеству ультра-изолированных труб, которые пронизывали стены, потолки и пол подобно венам.

В сводчатых залах, где неукомплектованный экипаж техножрецов Адептус Механикус и сервиторов некогда трудился на службе Богу Машине, энергия потекла к совсем другим целям. В каждой лаборатории, библиотеке или мастерской внутри трёхсот заполненных жидкостью крио-контейнеров возросла температура, и их обитатели пробудились от глубокого сна. Контролируемый ток прошёл по аугметированным синапсам, тёплая суперэффективная кровь потекла по напрягшимся венам, стимулируя стратифицируемые слои глубокой мышечной ткани.

Волны холодного воздуха поднялись над тремястами саркофагами, когда откачали ледяную жидкость, а на верхних ярусах запустили вентиляцию и из неё хлынули струи морозных кристаллов. Стеклянные двери открылись и капающие фигуры, окутанные паутиной медных кабелей и пластмассовых трубок, впервые за пятьдесят лет самостоятельно вздохнули.

В каждом реанимационном отсеке включился пикт-экран, и возникло изображение техножреца с серебряными глазами.

– Появились новые незваные гости, – произнёс он голосом, который оказался чудовищной смесью машинных модуляций и перекрывающих друг друга звуков плоти.

– Приказы? – проворчал один из пробуждённых спящих, череп которого заключили в синаптические усилители, а нервные пути хирургически изменили, чтобы предоставить некоторую автономность.

– Убейте воинов, – велел техножрец. – Механикус доставьте живыми.

Хокинс чувствовал глухие удары сердца сквозь тяжёлый приклад лазгана. Несмотря на холод на лбу выступили капельки пота, и он боролся с желанием поднять визор и вытереть их. Коридор теперь заливал яркий свет, прогнав тени, но странно, что от этого капитану ничуть не стало лучше. Станция продолжала пробуждаться с каждой секундой, но оплетённые проволокой лампы мигали, не останавливаясь, словно предвещая приближение неизбежной катастрофы. Бормочущие потоки бинарного кода изливались из подпотолочных спикеров, но что они передавали, оставалось для него тайной. Вокс всё также не работал и он не мог связаться с отделением Рея или со “Сперанцей”.

Капитан и его люди укрылись за металлической подпоркой, нацелив лазганы дальше по коридору, каждый гвардеец был готов заполнить свой сектор огня смертельными меткими выстрелами. Чёрные Храмовники даже не шелохнулись после первых признаков пробуждения станции, они стояли, словно неподвижные статуи с оружием примагниченным к бёдрам.

Котов работал за консолью рядом с противовзрывной дверью, но череда бинарных проклятий и всплески искр сказали Хокинсу, что архимагос мало в чём преуспел. Сражаться когда за твоей спиной что-то прочное – просто прекрасно, но совсем другое дело, когда оно же отрезает тебя от подкрепления и единственного выхода.

Хокинс выскользнул из укрытия и поравнялся с Кул Гиладом.

– Нам нельзя оставаться здесь, – произнёс он.

– Это – хорошая позиция, – возразил реклюзиарх. – Враги не смогут обойти нас с флангов.

– Вы уверены? Котов не может открыть эту дверь, зато тот чёртов магос с серебряными глазами, наверняка, может. Если бой пойдёт не по плану, то без пути отступления мы всё равно, что покойники.

– Признать поражение – богохульство против Императора.

– Неужели? Просто я помню, как вы говорили, что-то о поражении, которое всегда возможно, и что признание этого делает вас великим воином.

– Речь шла о том, что это заставляет храбро сражаться.

– Ладно, неважно насколько мы храбры, но наша позиция напоминает последний рубеж, а именно этого офицеры Кадии предпочитают избегать изо всех сил. Я знаю, вы космические десантники любите славу и героизм, но я всё-таки предпочёл бы пережить следующий час.

Кул Гилад повернулся к нему, и красные глазные линзы шлема сурово уставились на капитана. На миг Хокинс подумал, что реклюзиарх ударит его за дерзость, но момент прошёл, и гигантский Храмовник медленно кивнул шлемом-черепом.

– Ты прав, – сказал Кул Гилад. – Мы примем бой.

– Всё время двигаться вперёд – вот лучший путь кадианцев.

Облачённый в терминаторскую броню реклюзиарх повернулся к Котову и произнёс:

– Архимагос, забудьте о переборке, мы направляемся к центральной командной палубе, как вы и предлагали. Что бы там ни было мы встретимся с ним на наших условиях.

Котов кивнул и вытащил цифровые дендриты из дверной панели.

– В любом случае она не открывается, – с отвращением ответил он. – Я обладаю статусом и протокол на моей стороне, но машины не внимают мне. Их поработила какая-то нечеловеческая воля, и они отклоняют все символы высокого ранга.

– Не важно, – сказал Кул Гилад. – Время тонкостей прошло.

– И это хорошо, – согласился Хокинс. – Тонкости не моя сильная сторона.

Микроконтент 16

С Чёрными Храмовниками в центре и кадианцами и скитариями на флангах абордажная команда быстро двигалась по коридору и спустя всего несколько минут мудрость подобного решения стала очевидной. Сопротивлявшаяся архимагосу Котову противовзрывная дверь с грохотом ушла в потолок.

Показалась группа мускулистых сервиторов, созданных тем же отвратительным способом, что и убитый Танной. Это явно были орки, но с человеческой кожей на громадных тушах. Они производили одновременно тошнотворное и ужасающее впечатление. Как и уродливые огрины, орки-сервиторы владели разнообразной коллекцией активированных клинков, потрескивающих жезлов и тяжёлых булав. К большому сожалению Хокинса двигались они не как сервиторы, а неумолимой обезьяньей походкой своих диких сородичей.

– Быстрее, – приказал Кул Гилад. – Мы должны добраться до верхних уровней. Архимагос, сколько осталось до лестниц на командные палубы?

– Пятьдесят два метра. Сюда!

Как один Чёрные Храмовники развернулись и, продолжая двигаться спиной вперёд, открыли шквальный огонь. Масс-реактивные снаряды едва успевали взвестись, прежде чем детонировать внутри прочных тел сервиторов. Взрывы мяса и костей пронеслись по всему переднему ряду врагов, но зияющие раны, которые превратили бы тело смертного в обломки костей и выпаренную кровь, только пошатнули мощную физиологию зелёнокожих. Несколько упало, но остальные продолжили наступление, не обращая внимания на потери. Устойчивость орков к повреждениям и невосприимчивость сервиторов к боли объединились, и этих врагов почти невозможно было остановить, не разорвав на части. Кадианцы и скитарии также открыли огонь, но именно на масс-реактивные болты приходилась большая часть убийств.

Пятясь, чтобы занять лучшую позицию, Хокинс выпустил очередь из трёх выстрелов в ближайшего врага, жестокого монстра с покрытым металлом черепом и отвратительными зигзагообразными хирургическими швами на жирной морде. Все выстрелы попали в цель, прожигая отверстия в теле без всякого эффекта. Очередной оглушительный рёв болтерного огня обрушился на сервиторов, оторвав немало рук и ног. Хокинс переместил прицел, перевёл дух и дважды нажал на спуск.

Первый выстрел пробил переносицу орка, второй испарил глазное яблоко и прошёл сквозь череп в мозг. Органическое вещество, заставлявшее зелёнокожего двигаться, превратилось в сгоревший внутри черепа кусок мяса, мозговые функции выключились, и кибернетическая мерзость рухнула, не издав ни звука.

– Так и лежи! – крикнул Хокинс, целясь в следующего сервитора с огромными кусачками для резки, способными с одинаковой лёгкостью перекусить ногу или шею. Взрывы болтерного огня отбросили его цель, поэтому выстрелы капитана только выжгли куски плоти на голове орка и заставили безвольно повиснуть челюсть.

Враги оказались опасно близко, ещё немного и они пустят в ход свои смертельные инструменты.

– Назад, – сказал Хокинс, но в этот момент раздался оглушительный грохот электрического разряда, и стремительное переплетение раскалённого добела огня хлестнуло по стенам коридора. Волна воздуха швырнула Хокинса на пол. Он перекатился и увидел, как сервитор с имплантированным статическим разрядником снова выстрелил из необычного оружия. Два скитария закричали, когда тысячи вольт заживо сожгли их в броне.

Хлёсткая синяя молния зигзагами заметалась по коридору, устремившись по дуге к одному из космических десантников. Воин упал на колени и забился в конвульсиях, его нервную систему поразили спазмы, а кожа сплавилась с внутренней поверхностью доспеха. Мощные энергии извивались, подобно рассерженной змее, поймав двух гвардейцев и разорвав во взрыве кипящей плоти и обгоревших органов.

– Нет! – закричал Хокинс, встав в полный рост и целясь в безвольное лицо сервитора.

Град болтов обрушился на орка и оторвал руку с оружием в шквале машинных частей и костей. Второй взрыв снёс голову, а третий выпотрошил от груди до паха. Кул Гилад приостановил непоколебимое отступление и направился к сервиторам, его штормовой болтер выплёвывал один разрывной заряд за другим. Терминаторская броня предавала ему мощи, и он крушил врагов, как шар для сноса зданий. Огромный силовой кулак реклюзиарха устремлялся в цель и там, где он наносил удар, орки превращались в мякоть, напоминая заполненные кровью мешки, или в безжизненные сломанные и переломанные трупы.

Чёрные Храмовники сражались рядом со своим предводителем, воодушевляющая резня Кул Гилада подстёгивала их агрессию и умение. Цепные мечи вспарывали облачённых в человеческую кожу орков, а болт-пистолеты разрывали обнажённые органы и кости. Чемпион Императора шагал по трупам сервиторов каждым ударом чудовищного чёрного меча рассекая орочью плоть. Ему наперерез направился кибернетик с ревущей пилой, но чемпион поднырнул под оружие и вскинул клинок, отрубив сервитору руки в локтях. Возвратным движением Храмовник расколол врагу череп, и, продолжив вращать меч, разрубил ноги орку с лязгающим электрическим кабельным резаком.

– Реклюзиарх! – закричал Котов. – Сзади!

Хокинс повернулся и увидел ещё больше сервиторов, показавшихся в коридоре, два десятка, по крайней мере. Как и те, с которыми сражались Кул Гилад и Чёрные Храмовники, они представляли собой отвратительную комбинацию человеческой кожи и орочьей физиологии, помноженной на технологии Механикус. Что ещё хуже эти несли что-то похожее на настоящее оружие. Механические удары эхом разнеслись за их спинами, когда один из наступавших привёл в действие имплантированный клепальный молот. Хокинс увернулся, и лязгающая очередь горячих болтов врезалась в стену рядом с ним, одни отрикошетили дальше по коридору, другие засели в обшивке, шипя раскалённым металлом.

В десяти метрах перед сервиторами капитан увидел вход на лестничный пролёт, круглую диафрагмированную дверь в шестерёнке, которая, по-видимому, не закрылась из-за ржавых подшипников. Сверху изливался немигающий свет люминесцентных сфер, и ни одна из дверей никогда не выглядела столь привлекательной.

– Кадианцы, огневой рубеж! – крикнул он, повернулся и побежал в центр коридора у выхода на верхние уровни. Оставшиеся гвардейцы последовали его примеру, и опустились на одно колено, когда он прижал лазган к плечу. – В этот раз снимаем по одному, парни. Начинаем со здорового ублюдка с клепальным молотом! Огонь!

Коллимированные лазерные лучи вырвались из лазганов кадианцев и сервитор-орк рухнул на колени без половины взорванного черепа. Предсмертные судороги существа привели в действие его ремонтное оружие, вбив линию горячих заклёпок в настил палубы и разнеся вдребезги коленную чашечку ближайшего кибернетика. Над головами гвардейцев пронёсся нестройный залп из дробовика, лазерного карабина и хеллгана, Хокинс рискнул оглянуться, и увидел, что скитарии Котова открыли огонь из своего эзотерического оружия. Сам архимагос стрелял из инкрустированного медью длинноствольного пистолета, посылая разряды иссушающей плазмы в наступающие орды.

– Хорошо, теперь орк с лазерным резаком, – спокойно приказал Хокинс, стараясь не показывать волнение.

Сервитор упал, несколько лазерных ожогов опалили его шею, и кровь брызнула на стены. Второй орк с ремонтной пушкой открыл огонь и один из кадианцев заворчал, когда болт выбил из его груди плоть и кости, оставив ровное цилиндрическое отверстие. Гвардеец резко обмяк, но Хокинс не решился прекратить огонь, чтобы посмотреть осталась ли надежда спасти несчастного.

– Мы не можем продолжать так! – крикнул он Котову. – Нужно подняться по лестнице.

Котов кивнул и повернулся к Чёрным Храмовникам, которые убивали отвратительную кибернетику. Несмотря на учинённую ими бойню воины Кул Гилада также понесли потери. Поражённый статическим разрядом космический десантник лежал неподвижно, а ещё один сражался только одной рукой, вторую начисто срезали механические ножницы. У остальных виднелись опалённые шрамы или окровавленные отверстия в доспехах, где энергетические лезвия, усиленные мощью орков, сумели рассечь керамит. Астартес сражались, неуклонно отступая, их оттесняли благодаря простому численному преимуществу и грубой силе.

В бою один на один орки-сервиторы не шли ни в какое сравнение с Чёрными Храмовниками, но космических десантников было шестеро против бесконечной волны.

– Кул Гилад! – крикнул Котов, его голос почти оглушал. – Мы должны уходить. Немедленно!

Реклюзиарх ничем не показал, что услышал архимагоса, но пробив кулаком грудь сервитора, он шагнул назад и его воины вместе с ним. Чемпион Императора последним вышел из боя, выиграв время для братьев сокрушительным взмахом меча.

– Поднимайтесь по лестнице, – велел Котов, повернувшись к Хокинсу. – Мы прикроем вас.

Капитан кивнул и побежал, пригибаясь, в сторону открытого круглого входа, стреляя на ходу от бедра. Четверо оставшихся кадианцев последовали за ним и миновали дверь в тот момент, когда Хокинс выпустил последнюю очередь лазерных разрядов, переключившись на автоматический огонь. Свалился ещё один сервитор, и энергетическая ячейка замигала, показывая, что полностью разряжена. Хокинс вбежал внутрь, укрылся за краем двери, выбил силовую обойму из казённика, и умело заменил её. К тому времени, как ячейка активировалась, его люди уже прикрывали огнём архимагоса.

Скитарии Котова вбежали в круглую дверь и направились вверх по лестнице, нацелив оружие на светящийся прямоугольник света наверху. Архимагос опустился на колени около управляющей дверью панели и вставил цифровые дендриты во входные порты.

– Вы сможете закрыть её?! – крикнул Хокинс, перекрывая грохот болтов и шум лазерных разрядов.

– Очень на это надеюсь, – ответил Котов и приступил к работе.

Сверху раздавалось тихое бульканье жидкостей, а также тянуло холодным воздухом и запахами дезинфектантов, напомнив Хокинсу медицинский отсек, но это помещение, похоже, использовалось для более тёмной цели. Он высунулся в дверь и выстрелил в приближающихся врагов. Ему удалось сбить имплантированную дрель с плеча особенно устрашающего сервитора, но утрата оружия ничуть не замедлила кибернетика.

Кул Гилад и Храмовники организованно отступали, однорукий воин тащил павшего космического десантника, пока его братья, сохраняя строй, приближались к круглой двери. Первым вошёл раненый космический десантник, его сопровождал юноша, с которым сражался Дахан. Следующим был Танна, затем размахивающий мечом чемпион Императора. Наконец вошёл Кул Гилад, стихарь реклюзиарха затвердел от крови и масла убитых врагов. С силовой перчатки капала горячая кровь, и шлейф едкого топливного дыма поднимался из штурмового болтера.

– Быстрее! – крикнул Хокинс, наблюдая как неумолимая волна бесчисленных сервиторов приближалась к упрямо отказывавшимся закрываться дверям. Из панели били искры, а дендриты Котова изгибались и боролись с подчинённым духом-машиной замка.

– И возвысившиеся в глазах Марса должны возносить хвалу даже духу самой смиренной машины, – рявкнул Котов, сопроводив слова очередью сердитого кода. Запирающий механизм раздражённо зашипел, и острые листы металла начали сближаться.

В дверях возник кибернетический орк, схватил огромной рукой-зажимом Хокинса за бронежилет и потянул к себе. Кул Гилад сжал плечо кадианца, его хватка напоминала силовой подъёмник “Часового”. Штурмовой болтер разрядился в лицо сервитора, а закрывавшаяся круговая дверь начисто срезала руку отшатнувшегося врага. Хокинс упал на нижнюю ступеньку, едва не оглохнув от грохота выпущенной в упор очереди. Быстро оправившись, он сорвал отрезанную руку с брони, испачкав ноги орочьей кровью.

– Спасибо, – произнёс он, перестав касаться двери, когда металл прогнулся от серии тяжёлых ударов. Наверху появились искры и пылающее пятно света – сервиторы пустили в ход режущие инструменты, дрели и тяжёлые механические молоты.

– После поблагодарите, – ответил Кул Гилад. – Нельзя останавливаться.

Хокинс кивнул и направился вверх по лестнице за скитариями и Чёрными Храмовниками.

Помещение наверху и в самом деле оказалось медицинским отсеком, который создали путём простого сноса перегородок, разделявших палубу на множество мастерских и лабораторий. Яркие люминесцентные полосы заливали всё светом, и даже не слишком разбиравшийся в технологиях Хокинс мог сказать, что весь уровень отвели в распоряжение аугметики.

Пара десятков операционных столов располагались с геометрической точностью, и на них виднелась, по крайней мере, дюжина тел. Орки лежали на спине и оставались неподвижными благодаря адамантивыем оковам и большим дозам снотворного. У изголовья каждого занятого стола размещались инфоэкраны, на которых мерцали биометрические показания: замедленное сердцебиение, пониженное кровяное давление и спящая мозговая деятельность.

Основную работу по аугментации зелёнокожих выполняли напоминавшие медных пауков шипящие машины, которые свисали с потолка на переплетении цепей, пневматических кабелей и булькающих питающих трубок. Щёлкающие и лязгающие механизмы с дрелями, скальпелями, пилами и лазерными прижигателями, нервосшивателями и костными выправителями работали, ампутируя конечности, удаляя лишние органы и иным образом подготавливая орков к пересадке нервных тканей и замене частей тела.

Предназначенные для зелёнокожих бионические конечности, внутренние органы и черепные коробки перемещались в подвесных колыбелях, создавая впечатление сборочного конвейера по производству бронетехники на автоматизированном мануфакторуме. Свисавшие с потолка механизмы-пауки прикрепляли новые части с безжалостной машинной эффективностью, каждое подобное действие сопровождалось металлическим выбросом записанных бинарных песнопений и облаками ладана из встроенного распылителя.

Вдоль зала протянулись ряды заполненных непрозрачной молочной жидкостью чанов со зловонным предохраняющим раствором. В воздухе мелькали хромированные сервочерепа, сжимая в зубах длинные полоски пергамента. Три стены с потолка до пола закрывали бледные шторы, словно занавес на сцене Театрика Империалис. По ним что-то стекало, капая в специальные резервуары и исчезая в неизвестном направлении. Было сложно определить их предназначение, и Хокинс повёл гвардейцев к ближайшей шторе, собираясь проверить, не укрылись ли за ней в засаде сервиторы.

– Преображать плоть ксеносов в сервиторов – кощунство, – прошептал Котов, осознав весь ужас работы преобразующих машин. – Только идеализированная человеческая форма может получить такое благословение. Мерзость… Ни один адепт Механикус никогда бы не посмел одобрить такую техно-ересь.

– Тогда кто это сделал? – спросил Кул Гилад.

– Что-то выродившееся взяло под контроль манифольдную станцию, реклюзиарх. Я не меньше вашего желаю знать, что это такое.

– Нет, – возразил Кул Гилад, направляя своих воинов вперёд. – Меня совсем не волнует, что это такое. Я только хочу убить его.

Чёрные Храмовники методично рассредоточились по помещению и гнилая растительная вонь орочьей крови заполнила медицинскую палубу, когда они убивали распростёртых зелёнокожих, рассекая цепными мечам глотки ксеносов. Инфоэкраны над столами пронзительно зашумели, когда частично трансформированные орки умирали, и предупреждающие сигналы разнеслись по всему залу. Сервочерепа подлетели ближе и зависли над мёртвыми кибернетическими телами, выплёвывая потоки сердитого машинного языка и бормоча из аугмитеров, имплантированных в вырезанные лазером мозговые роднички.

Хокинс добрался до медленно покачивающейся шторы и потянул её в сторону. Она оказалась гладкой и эластичной, и даже сквозь жёсткую ткань перчаток капитан почувствовал ужасно знакомую текстуру.

– Трон Терры, – произнёс он, отступая от чудовищного занавеса и вытягивая шею, чтобы полностью осознать кошмарный масштаб увиденного. – Это – кожа… всё, это – человеческая кожа.

Котов прервал препирательства с Кул Гиладом, подошёл к колеблющейся шторе из кожи, схватил и потёр металлическими пальцами.

– Искусственная синтетическая кожа, – сказал он. – Идеально подходит для пострадавших от ожогов или нуждающихся в пластических операциях. Обычно её не выращивают в таких объёмах, но качество превосходно.

Хокинс подавил невольную дрожь от мысли о свободно свисавших акрах человеческой кожи. То, что она оказалась выращена, а не содрана с живых, не меняло факта, что её было вполне достаточно для более чем сотни кибернетиков. Почему кто-то решил содрать шкуру с орков и заменить её человеческой кожей, оставалось тайной, и Хокинс не был уверен, что хочет узнать ответ.