Текст книги "Кузницы Марса. Трилогия (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 68 страниц)

Его имя стало результатом случайной десятичной запятой в рамках сверхскоростной когнитивной эволюции, словно песчинка, попавшая в устрицу. Благодаря этой арифметической ошибке имя само собой возникло в его зарождавшемся самосознании.

Он назвал себя Водан.

Раньше он охотился один. Он уничтожил огромный орбитальный искусственный интеллект Винтерблайнда и вырвал сердце Связующего Императора на планете, которая станет известной, как Фортис Бинари. Но, как и большинство вещей на войне, особенно новые и эффективные формы массового убийства, то, что некогда являлось уникальным, быстро становилось почти повсеместным. Враги его умерших эпохи назад хозяев разработали своих гончих ада, и распространение столь смертоносных убийц положило конец забытому конфликту, ради которого их создали. Как можно воевать, если любого командующего выследят и убьют спустя несколько часов после вступления в должность?

Но, несмотря на завершение войны, джин уже вырвался из бутылки и не желал возвращаться. Некоторые однажды пробуждённые виды голода никогда не получится утолить полностью. Гончие ада самостоятельно пополняли списки убитых и вели личные кампании уничтожения.

Недавно объединившиеся создатели гончих ада, наконец, заманили свои творения в ловушку внутри автоматизированных космических скитальцев, лишённых жизни или реальной добычи. Они швырнули их в сердца звёзд и приложили все усилия, дабы забыть о существовании порождённых ими чудовищ.

Неисправное приводное устройство спасло несущее Водана судно от неминуемого уничтожения. Покинув границы его бывшей империи, он в любом случае больше не угрожал своим создателям, и их больше не заботила его участь. В результате он на бесчисленные тысячелетия оказался заперт в ледяной могиле, которая медленно разрушала и разъедала саму сущность гончих ада, пока их не осталось всего шесть.

Вероятность того, что скиталец достигнет зоны космических испытательных полигонов Телока и будет замечен, являлась воистину астрономически малой. Обнаружение холодной плиты фактически инертного металла в необъятном космосе казалось почти невозможным, но звёздные исследования при подготовке к активации Дыхания Богов требовали предельной точности.

Таким образом, дрейфующий космический скиталец был спасён внутрисистемными флотами Телока и тиндалосы снова стали использоваться по прямому назначению в качестве охотников-убийц.

Шесть из них ворвались в центр распределения подобно устремившимся к земле сверкающим кометам, вытянув когти и каждым импульсом ауспика отслеживая кодовый след, вырванный из “Громового ястреба”. Запах уже исчезал, и с каждой проходящей секундой их боль росла в прямом ответе.

Судя по невероятно сложной планетарной планировке Экснихлио, это место называлось центром распределения Ро A113/235, но Водана и его тиндалосов не заботили имена.

Их вёл только голод.

Всё их естество желало испить код добычи. Их кости стали разбитым стеклом, которое мог восстановить только свет добычи. Их разумы пылали от огня, который могла потушить только смерть добычи.

Мысленным импульсом Водан повёл тиндалосов по центру распределения, петляя между громыхавшими рудовозами, взбираясь на покрытые налётом силосные башни и огибая бункеры с материалами. Сотни сервиторов игнорировали охотников, в бесконечных циклах рабства взгляды их остекленевших глаз были зафиксированы только на том, что требовалось для исполнения обязанностей.

Тиндалосы разбили зона поиска на четыре части и приступили к прочёсыванию.

Запах добычи был здесь, они все его чувствовали.

Он парил мимолётными намёками в каплях инфотока. Охотники ощущали оставленные частички кода там где механодендриты добычи касались стен.

Водан собрал миллион микроскопических следов, создавая ментальную карту добычи и её передвижений. Он искал шаблоны, траектории и расхождения. То, что отсутствовало, могло сказать столь же много, как и найденное.

Он выпрямился на крючковатых ногах, позволив данным затопить своё охотничье сердце. Мысленные крики братьев эхом отзывались в черепе, моля утолить голод. Словно они что-то знали о настоящем голоде. Водан убивал королей и императоров. Они же познали всего лишь безвкусные и пресные убийства меньших существ.

Они просили и выли, отчаянно желая утолить голод.

Водан проигнорировал их и устремился туда, где группа сервиторов работала лопатами у котлована с рудой. Последний след добычи задержался здесь, сильный там, где коснулся одной из машин хозяина.

Водан поднялся над людьми-киборгами, его изогнутый позвоночник замерцал микроскопическими датчиками размером с ресницу. Котлован для руды был пуст, но сервиторы всё равно продолжали махать лопатами, монозадачные подпрограммы явно считали, что он заполнен.

Мгновенная инвентаризация записей центра показала, что отсутствовал один из транспортов-рудовозов. Ноосфера не содержала никаких сообщений о неисправностях, никаких загруженных списков о текущем ремонте или передаче.

Отсутствие транспортного средства не было санкционированно. Его угнали.

Водан вытянул шею с удлинённым черепом, когда позади сервиторов появились два его спутника. В сравнении с Воданом они едва ли могли считаться даже щенками. Новые машинные души.

Хотя их внешность тысячелетиями оставалась неизменной, они выглядели худощавыми и изголодавшимися. Они кружили вокруг сервиторов, толкая их головами и рассекая морщинистую кожу быстрыми щелчками заканчивавшихся лезвиями пальцев.

Добыча коснулась этих существ-киборгов. Произошёл перенос. Гончие ада жаждали убить их и вкусить крупицы аромата.

Водан щёлкнул зубами и зашипел на математическом языке из времён до-Механикус, принадлежавшем машинам ксенорасы:

Не Убивать. Плохое Мясо.

Они зашипели в ответ, озлобленные и обиженные, но послушные. Сервиторы продолжали свою бессмысленную работу над котлованом руды, не обращая внимания на отвратительный аппетит круживших возле них охотников.

Запах добычи двигался через центр, и Водану было совсем несложно теперь следовать за ним, когда он знал, что искать. Добыча воспользовалась транспортом, грубой и шумной машиной, которая почти скрыла аромат. Это сделали специально?

Могла ли добыча знать о преследовании гончих ада?

Нет. Транспорт использовался просто для передвижения.

Водан опустился на многочисленные конечности и начал бесшумно скользить по центру “восьмёрками”, отсеивая мешавшие запахи Экснихлио и триангулируя вероятный курс добычи. Прерывистая красная линия протянулась над землёй снаружи, словно потоки дыма в вулканической пещере.

Он повёл головой, когда услышал визг разрываемого металла и глухой мясной звук пронзивших плоть когтей. Два предупреждённых им тиндалоса нависли над разрушенными останками пары сервиторов. Первая гончая ада расчленила киборгов, словно ликующий мясник.

Плоть являлась для них бесполезной материей, зато металлические улучшения теперь стали открыты. Ржаво-красный выступ из черепа гончей ада всосал код, подобно падальщику, который выдалбливал мозг из кости.

Водан устремился к непослушному тиндалосу. Символы угрозы сверкали вокруг него, и уцелевшие сервиторы отступили от визжащего гнева. Даже они поняли, какая ужасная угроза исходила от этого существа.

Он врезался в наблюдавшую гончую ада.

Удар был свирепым. Металл прогнулся, когда существо отлетело назад.

Перекрывающие рёбра пластины разорвались и прогнулись внутрь, а две ноги отломились. Тиндалос взревел, но покорно склонил спину, и в этот момент сверкающие изумрудные дуги света замерцали под повреждёнными участками. Пластины рёбер начали разворачиваться, новые конечности уже вытеснялись из архаичного тела.

Удовлетворённый, что щенок не нарушил свой гейс, Водан повернулся, собираясь прервать насилие пирующей гончей.

Но было уже слишком поздно.

Тиндалос задёргался, алые линии протянулись по его бьющемуся в судорогах телу, словно жгучая инфекция. Он взвыл, когда запрещающая сила гейса Телока взорвалась беспорядочной разрушительной бурей. Древние технологии в его теле расплавились в чёрный шлак, триллионы биосинтетических нервов и корковых синапсов вспыхнули, словно фульминат.

Тончайший чёрный пепел посыпался из тела инертной машинной кровью.

Гончая ада буквально развалилась по швам, послышался звон деталей, когда её серебристо-стальные части начали падать в рудный котлован. Блестящий металл почернел, когда протоколы самоуничтожения выпустили ультрабыстрые организмы феррофага в атомную структуру, что буквально омертвило тело и превратило в прах.

Тиндалосы собрались вокруг Водана. Он показал им красный след добычи. Они дрожали и щёлкали зубами, нетерпеливо желая броситься по следу к его источнику, но он быстро остановил их, заставив наблюдать за тем, как ветер разносит пепел их брата.

Плохое. Мясо.

Котов хорошо разбирался в агрессивных машинах и неуступчивых кодах, но бинарные системы универсального транслятора оказались одними из самых запутанных, с которым он когда-либо сталкивался. Гудящие рои машинного языка скрывались в глубинах системной архитектуры и без необходимых кодов доступа Котов не мог запустить обряды пробуждения в командных уровнях консоли.

< Может вы и безумный гений чистого зла, Телок, но вы создали ужасный код. >

< Согласна, > произнесла Павелька с другой стороны центра управления.

Центр управления располагался в пятистах метрах над уровнем земли, на вершине центральной колонны, которая поднималась внутри огромного полого цилиндра универсального транслятора.

До входа в транслятор они добрались без происшествий, а широкое основание грандиозного сооружения пронизывало множество округлых арок. Внутри башня представляла собой немногим больше чем колоссальный дымоход, вдоль стен которого протянулись алюминиевые трубы не менее семи метров в диаметре. Они устремлялись вверх, соединяясь с огромными вентиляционными механизмами и фильтрующими устройствами, пока не исчезали из вида.

Имперцам пришлось оставить рудовоз прямо за одной из арок. Пол башни был фактически забит запутанным лабиринтом ревущего оборудования, фильтров и вакуумных насосов. Воздух гудел от пульсации бьющегося сердца башни и клубов сернистых паров, выдыхаемых каждой машиной. Создавалось впечатление, что перед ними армия спящих зверей, которые только и ждут, когда неосторожный нарушитель разбудит их.

Эльдары сдержали слово. Как раз когда Чёрные Храмовники и кадианцы входили в универсальный транслятор, Бьеланна и её воины появились из-за ближайшего оборудования, словно просто ждали их появления.

Каждая поверхность внутри башни блестела влагой, а воздух стал душным из-за тяжёлых паров. Белый осадок скапливался на открытых участках железа и камня, и там, куда он капал, вырастали похожие на стекловидные зубы сталагмиты.

В центре зала возвышалась колоссальная колонна, вокруг которой по крутой кривой поднималась эстакада до высоты в полкилометра. И на вершине этой эстакады располагался активационный центр универсального транслятора, круговая галерея с эллиптическими мостками, ведущими в другие башни и сооружения снаружи.

В центре активационного центра стоял круглый механизм управления, изобиловавший медными дисками, консолями с мигающими драгоценными камнями и множеством рычагов с железными ручками, которые не отличались от тех, что можно было встретить на мостике “Табулария”. Сколь архаичным ни выглядело это устройство активации, Котов с облегчением увидел, что, по крайней мере, центр оснащён разъёмами загрузки/выгрузки.

Пока воины высматривали признаки преследования, Котов и Павелька подключились к центру управления. Котов сказал Танне, что верит, что сможет активировать универсальный транслятор, но теперь у него появились сомнения.

< Машины Телока воинственные, > сказал он Павельке в общем ноосферном пространстве центра. < Их духи напоминают побитых дворняжек, которые боятся откликнуться на чужой зов. >

< Они никого не знали кроме Телока, > ответила Павелька. < Один Омниссия знает, сколько столетий прошло с тех пор, как они чувствовали чужое прикосновение. Они стойкие, но не несокрушимые. >

Мало способов общения являлись столь же чистыми, как общение внутри машины. Общение смертных представляло собой неэффективное сочетание звуковых и соматических сигналов, когда значительная часть неотъемлемого значения зависела от предшествующего опыта, невербальных интонаций и ситуативных маркеров.

В диалогах Механикус не было места подобной двусмысленности.

Войти в общение с другим магосом означало узнать его столь же глубоко, как возлюбленную ну или, по крайней мере, так говорили Котову. Сокровенные мысли становились доступными, хотя только настоящий грубиян выйдет за пределы обычных границ общения, чтобы узнать все тайны товарища-магоса. Эти потоки информации являлись взаимными, и что делал один, мог сделать и другой.

Поэтому Котов не стал вторгаться дальше символов осуждения, которые прочитал в ноосферной ауре Павельки. Архимагос Адептус Механикус обладал правом знать всё о тех, кто служил под его началом, но ни время, ни место не подходили для того, чтобы воспользоваться этой привилегией.

< Постарайтесь не позволять отражённой боли раны отвлекать вас от просьб кодам активации пробудиться, > сказала Павелька.

< Легче сказать, чем сделать, > произнёс Котов, и добавил бинарное ругательство, когда активационные коды башни уползли ещё глубже в ядро машины. < В любом случае это не влияние какой-то фантомной боли. >

< Тогда что же? >

Котов ответил не сразу, любое признание неудачи для него было настоящей анафемой:

< То, что я столь полно потратил впустую десятилетия своей жизни на поиски того, что никогда не стоило находить. >

Павелька проникла глубже в машину, прикосновения магоса были лёгкими и уговаривающими. Её бинарный код оказался таким нежным и обворожительным, что машина ответила. Котов сформировал сопоставительные алгоритмы команд со своими символами власти.

Здесь требовались более нежные формы контроля.

< Все мы совершаем ошибки, архимагос, > сказала Павелька. < Не важно сколько в нас аугметики, не важно насколько мы приблизились к союзу с машиной – мы всё ещё люди. Иногда стоит напоминать себе об этом. >

< Многие среди Механикус не согласились бы с вами, > заметил Котов. < Более того, несколько часов назад я не согласился бы с вами. >

< Возможно, именно поэтому у меня немного друзей в нашем ордене. >

< Это помогает? >

< В чём? >

< В сохранении некоторой… связи, скажем так. Насколько я понимаю, именно поэтому вы предпочитаете компанию вольного торговца? >

< Нет, > ответила Павелька. < Я путешествую с Робаутом, потому что он спас мне жизнь. Потому что я должна ему больше, чем смогу когда-либо вернуть. >

< Звучит как история, которую я однажды хотел бы услышать. >

Присутствие Павельки внутри машины слегка уменьшилось, и Котов задумался, не перешёл ли он какую-то неизвестную черту. Затем внимание Павельки вернулось к текущим вопросам:

< Если мы проживём дольше, чем вы прогнозировали, то я могу рассказать её, > ответила она.

< Ловлю на слове, магос Павелька. >

< Вы понимаете, что если нам удастся активировать эту машину, то Телок немедленно узнает об этом? >

< Едва ли это имеет значение, > сказал Котов. < Главное успеть отправить сообщение Блейлоку. >

Павелька показала, что понимает, и Котов был рад, что она видела логику в его решении отослать “Сперанцу”.

< Посмотрите на машину, архимагос, > произнесла Павелька.

Котов почувствовал, как необходимые коды поднялись к поверхностным уровням центра, паутины логарифмических последовательностей для активации расположенного далеко внизу оборудования. Он изучил каждую и любые надежды на то, что их отчаянный план сработает, пошли прахом, когда он увидел, что их окутывали нелинейные блокировки.

< Вы видите? > спросил он.

< Вижу, > ответила Павелька. < И что теперь? >

< Ничего, > сказал Котов. < Эти блокировки отключаются только с помощью правильной бинарной последовательности паролей. Нет никакой возможности преодолеть их без прерывателей криптос класса. >

Котов почувствовал виноватое колебание Павельки. Мало что можно было скрыть друг от друга в пространстве общения разумов.

< Магос Павелька? >

< Есть один способ, > сказала она, < но сначала вам нужно отключиться от центра. >

< Что? Почему? >

< Потому что это будет опасно, > пояснила Павелька.

< Я готов встретиться с опасностью, магос Павелька. >

< Опасно для меня, архимагос. >

< Разве я не могу помочь? >

< Нет, вы должны разорвать соединение. Другого способа не существует. >

< Вы можете взломать эти нелинейные блокировки? >

< Могу, но вы не должны быть соединены с машиной, пока я делаю это. >

< Я не понима… >

< Просто сделайте это! > сказала Павелька и связь Котова с машиной резко оборвалась, а разум вышвырнуло в пространство высших чувств. Механодендриты выскользнули из консоли, и он отшатнулся, внезапно почувствовав опасность в плане Павельки и желая немедленно использовать своё право увидеть первопричину её осуждения.

– Всё в порядке, архимагос? – спросил Робаут Сюркуф.

Котову потребовалось некоторое время, чтобы перестроиться и вернуть способы общения к голосу из плоти.

– Не уверен, – ответил он.

– Вы сказали, что можете заставить эту машину работать, – заявил Танна.

– В обрядах активации оказались блокировки, сержант Танна, – сказал Котов. – Надёжнее всех, что вы можете представить. Я не могу взломать их, но магос Павелька уверяет, что может.

– Вы не можете взломать их, а она – может? – переспросил Танна.

– У Иланны много козырей в рукаве, – произнёс Сюркуф, и Котов задумался, знал ли вольный торговец, какие тайны скрывала Павелька.

Не успел Сюркуф договорить, как панель управления заработала, разразившись взрывом ревущей статики и мерцающего света. Искры вырвались из загрузочных разъёмов, а в ноосфере раздался неистовый вой обманутых духов-машин.

Котов покачнулся. Резкий шип боли пронзил его затылок. Он опустился на колени, испытывая головокружение и дезориентацию от внезапной бинарной атаки.

Павельку отбросило от панели управления, за механодендритами протянулись потрескивающие дуги молний. Сюркуф подбежал к ней, когда она врезалась в перила.

Если бы он не схватил её за мантию, Павелька упала бы.

Котов сморгнул потоки искажённого бинарного кода, изливавшиеся водопадом перед его зрением, подобно цифровым слезам. Он чувствовал себя так, словно всё тело пронзил случайный разряд электрического тока. Возникло болезненное ощущение тошноты.

– Что вы сделали? – потребовал ответа Котов. – Аве Деус Механикус, что вы сделали?

– То, что должна была сделать, – сказала Павелька.

Вкус желчи и горький электрический привкус заполнили рот Котова. Обратный поток инфотока. Архимагос был настолько близок к тому, чтобы его вырвало, насколько только мог быть близок адепт Механикус. Он знал только об одной вещи, которая могла вызвать такое отвращение благословенных машин.

– Скрапкод? – прошипел Котов. – Вы храните скрапкод? Неудивительно, что вы носите символы осуждения! Спаси нас Омниссия от тех, кто балуется теневыми искусствами! Вы не лучше, чем Телок!

– Это – не скрапкод, – возразила Павелька, всё ещё опираясь на Сюркуфа, чтобы не упасть. – Это – гексаматический дизассемблерный язык, который я создала для разрыва связи между машиной и её движущим духом.

– И зачем вы изобрели такое проклятье? – спросил Котов, выплюнув слово изобрели, словно оскорбление.

Павелька проигнорировала вопрос и сказала:

– Вы хотели снять блокировку. Вы её сняли. Если вы всё равно считаете, что все мы здесь умрём, то какая разница, как я сделала это?

Котов справился с гневом и невыносимой болью в висках, и в это время машины внизу заработали под грохот вращавшихся шестерёнок и оглушительный рёв моторизованных фильтров. Высоко наверху огромные вентиляционные механизмы начали поворачиваться, втягивая колоссальные объёмы загрязнённой атмосферы планеты.

Верхнюю часть башни затянул туман, когда бесчеловечно огромное оборудование под основанием башни начало непостижимый процесс восстановления повреждений, вызванных промышленностью планетарного масштаба.

– Башня активирована, – произнёс Танна. – Отправляйте сообщение.

Котов кивнул, подавил вызванный поступком Павельки ужас, и начал пересылать по воксу повторявшийся инфопоток Таркису Блейлоку на “Сперанцу”.

– Архимагос, – сказал Сюркуф, посмотрев через край платформы на основание транслятора. – Что бы вы там не делали – делайте это быстрее. У нас гости.

Глоссарий:

Arc-Nexus Emperor – Связующий Император

Datascape – инфопространство

Geas – гейс

Mars Volta – Марс Вольта

Scholam Excelsus – схолы Эксцелс

Tindalosi – тиндалосы

Winterblind – Винтерблайнд

Zethist cults – культы Зифианцев

Микроконтент 09

Это и в самом деле сработало. Совместная операция по очистке части атмосферы Экснихлио и в самом деле сработала. Блейлок сидел на командном троне “Сперанцы” и изучал поступавшие с главного энтоптического экрана данные с растущим чувством встающих на место кусочков головоломки.

На люминесцентной завесе пара геоформеров Криптаэстрекса выглядели двумя пятнышками жидкого света, а показания их ауспиков были размытыми из-за бурлящего ада преобразующих реакций. В центре алхимического шторма располагался цилиндр инертного пространства, в котором неразрывная цепь геостационарных сервиторов-дронов Азурамаджелли проложила идеальный маршрут с точностью вставленной нитки в иголку.

Они пока не проникли достаточно глубоко для связи с поверхностью, но если раньше в вокс-системе кричала только статика, то теперь слышался призрачный вой искажённых машинных голосов.

Галатея прохаживалась по мостику на разрегулированных ногах и поворачивалась посмотреть на фабрикатус-локума, когда считала, что он не заметит. Машинный гибрид, похоже, был удивлён выбором места для прорыва атмосферы, словно знал что-то, что не знал Блейлок. Уже одно это вселяло в Блейлока веру, что дощечка Марс Вольта направила его по верному пути.

Наблюдая за игрой инфосвета на мостике, Блейлок наслаждался приливом возобновлённого чувства цели. Никогда прежде он не ощущал такую близость к Омниссии, такую чистоту в паутине причинно-следственных связей, что привели его сюда.

Необъятный дух машинного сердца “Сперанцы” постоянно давил со всех сторон. Навязчиво, но всё же не неприятно. Блейлок словно наблюдал за настолько крупным созданием, что оно существовало за пределами его восприятия, как если бы кусочек сланца пытался познать возвышавшуюся над ним гору.

Не ковчег ли Механикус подтолкнул его к необходимому решению? Блейлок не знал, но понимал глубокие теологические последствия, лежавшие в конце подобного предположения. Он уже представлял примерную монографию на эту тему, которую мог бы составить после возвращения на Марс.

– Похоже, ваши вечно спорящие подчинённые докажут нам, что мы всё же ошибались, – произнесла Галатея. – По нашей оценке вы почти очистили место у самой границы термосферы.

– Именно так, – ответил Блейлок. – Я ожидаю неизбежный прорыв линии Кармана. Затем в течение десяти – двенадцати часов мы достигнем тропосферы.

– На этом этапе продвижение геоформеров ближе к планете осложнится. Продолжение снижения подвергнет оба корабля большому риску.

– Подвергнет, – согласился Блейлок. – Но я готов пойти на такой риск, если это позволит восстановить связь с нашими людьми на поверхности.

– Учитывая, что ваши знания о происходящем на планете столь прискорбно неполны, логика не соглашается с вами.

Блейлок покачал головой, устав от постоянных придирок Галатеи:

– Чем дольше я вас слушаю, тем больше мне кажется, что вы активно стремитесь помешать установлению связи с архимагосом Котовым. Зачем вам это?

– Помешать? – переспросила Галатея с шипящим смешком. – Зачем нам желать этого, если наша главная цель – смерть архимагоса Телока?

– Очень хороший вопрос, – сказал Блейлок, поднявшись с командного трона и встав перед Галатеей. Низкорослые сервиторы появились из-за трона, перестраивая соединённые с питательным баком булькающие трубки. – Это – ваша заявляемая цель, но она ли является вашей фактической целью или что-то совсем другое?

– Вы сомневаетесь в нашей искренности? – прорычала Галатея, выпрямившись в полный перекошенный рост, чтобы стало лучше видно её отвратительную и мерзкую конструкцию. – Телок освободил нас от оков манифольда, но посмотрите на тело, в котором мы вынуждены жить! Какой благожелательный создатель причиняет такие страдания живому существу?

– Вы – не живое существо, – сказал Блейлок, чей гнев перевесил осторожность. – Вы – отвращение Омниссии.

– И мы так считаем, – сказала Галатея. – Вы видите всю кошмарность нашего уродливого тела и должны понимать, почему мы желаем Телоку смерти.

– Как действия Телока оправдывают ваши поступки с теми, кто прилетал на манифольдную станцию? То, как вы поступили с госпожой Тихон?

– Мы делали то, что должны были делать, чтобы выжить, как поступает любое разумное существо, – сказала Галатея. – Телок дал нам цель и обещал свободу, но оставил вести уединённую мучительную жизнь, навечно пойманными в ловушку, как насекомое в паутине.

– Насколько я помню, скорее вы похожи на паука.

Галатея пожала плечами тела-марионетки в чёрной мантии:

– Без новых разумов в нейроматрице наше самосознание давно бы погасло.

– Простите меня, но я не вижу в этом ничего плохого.

Галатея с лязгом направилась туда, где главный энтоптический экран показывал подёрнутый помехами земной шар Экснихлио, и протянула руку в мантии в его сторону:

– Без нашей помощи вы никогда бы не пересекли Шрам Ореола живыми. Без нас мы бы не стояли на пороге достижения всего, чего мы желали.

Блейлок не мог решить, включала ли Галатея в “мы” Механикус или дело было просто в невыносимой привычке говорить о себе во множественном числе.

– Магос Блейлок! – воскликнул Криптаэстрекс. Магистр логистики повернул квадратное тело, каждый аспект его ноосферной ауры светился загружаемыми данными. – Контакт! Контакт!

– Атмосфера пробита! – добавил Азурамаджелли.

– Подтверждение: так скоро? – спросил Блейлок. – Текущие прогнозы показывали минимум десять часов до тропосферного проникновения.

– Подтверждаю, магос Блейлок, – ответил Криптаэстрекс. – Если судить по погодным условиям, то на поверхности планеты действует высокозаряженный атмосферный процессор.

– Почти прямо под геоформерными судами… – произнёс Азурамаджелли, повернув решётчатое тело к Блейлоку. Из-за отсутствия лица он предоставил мерцанию ноосферы передать изумление. – Как… как вы узнали…?

Блейлок не объяснял экипажу мостика, почему выбрал именно этот конкретный сектор атмосферы планеты. Он ограничился словами, что Омниссия, несомненно, направит их руку.

– Да, Таркис, – сказала Галатея, наклонившись к нему и впившись взглядом бездушных серебряных глаз тела-марионетки. – Как вы узнали, куда направить геоформеры?

Блейлок проигнорировал вопрос, на каком-то подсознательном уровне понимая, что станет ошибкой рассказать Галатее об использовании Марс Вольта. Чем меньше машинный гибрид знал о секретных работах “Сперанцы”, тем лучше.

Вместо этого он начал отдавать приказы со всей холодной эффективностью, которой был известен:

– Отключите автоматические вокс-запросы. Если архимагос Котов свяжется со “Сперанцей”, я хочу, чтобы он услышал один из наших голосов, – сказал Блейлок, переходя от поста к посту и активируя вокс-частоты по всему ковчегу. – Магос Дахан? Ваши скитарии готовы к быстрому развёртыванию?

– Они в постоянной боевой готовности, – раздался голос секутора с посадочных палуб, где он и его воины завершили приготовления и ожидали вылета. – Отдайте приказ и мы высадимся на планету.

– Сохраняйте благоразумие, Дахан, – предостерёг Блейлок. – Прежде чем начинать полномасштабный штурм давайте сначала разберёмся в ситуации.

Блейлок вернулся к командному трону и коснулся его металлическими перчатками. Тактильные разъёмы активировались и сервиторы Блейлока заверещали, когда резко увеличился объём обрабатываемых данных. Он связался с периферийными уровнями “Сперанцы”, чувствуя, как его присутствие расширяется в ноосфере, а вокруг вздымается необъятность ковчега.

Плотные полосы информационного света поднялись с серебристых пластин палубы, словно спектральные занавесы, и Блейлок за несколько секунд обработал самые важные из них. Его разделённое сознание распределилось между анализом стремительно стабилизировавшейся колонны статичного воздуха, ставшей связующим звеном между холодным космосом и поверхностью Экснихлио, и восходящими выбросами промышленности планетарного масштаба.

– Архимагос Котов, – начал он, но так и не успел больше ничего произнести, потому что вокс взорвался сжатыми данными, поступавшими с Экснихлио. Скрипучий звук, который буквально проревел из клыкастых пастей вокс-решёток, оказался слишком забит помехами и настолько плотно заархивированным, что его было невозможно разобрать.

Без всяких команд сложные алгоритмы начали распаковывать сжатый сигнал, и шум мгновенно сменился голосом архимагоса Котова:

– …лок, говорит Котов. Вы должны немедленно покинуть орбиту и на полной скорости возвращаться в Империум. Повторяю: покиньте орбиту и улетайте как можно дальше от Экснихлио. Не пытайтесь добраться до поверхности, не пытайтесь добраться до нас. Уходите! Уходите немедленно, ради Омниссии, улетайте сейчас же и никогда не возвращайтесь!

Блейлок слушал слова Котова с растущим недоверием. Сообщение представляло собой записанную информацию. Это должно быть ошибкой. Возможно, катастрофическое разрушение сжатого луча передачи? Несмотря на наличие очищенного коридора, остаточные локальные ямы помех могли изменить сообщение архимагоса.

Даже когда он формировал эту мысль, то уже знал, что она была нереальной.

Сигнал был чистым и неиспорченным, каждая бинарная частица сообщения содержала ноосферные символы Котова, которые являлись более точным средством идентификации, чем самые подробные генетические маркёры.

– Блейлок? – спросил столь же смущённый Азурамаджелли. – Что архимагос имеет в виду?

– Это – ошибка, – произнёс Криптаэстрекс и не упустил возможность упрекнуть Азурамаджелли. – Ваши чёртовы сервиторы-ретрансляторы каким-то образом исказили сигнал. Это – единственное объяснение. Иного просто не может быть, Таркис.

– Я не знаю, – ответил Блейлок. – Я…

Вокс затрещал, когда записанная запись завершилась, и мостик заполнил голос Котова. На этот раз слова прозвучали вслух и были преисполнены ужасной безотлагательности:

– Таркис, если вы слышите это, шестерёнка повернулась. Телок совсем не такой, каким я его представлял, он – чудовище, а Дыхание Богов – немыслимо ужасное ксеноизвращение. Телок стремится разрушить всё, что нам дорого. Марс, Империум, всё. Если вы ничего не предпримете, он захватит “Сперанцу”, вернётся на Марс и…