Текст книги "Империя, не ведавшая поражений"

Автор книги: Глен Чарльз Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Мальчик, который до этого выбежал наружу, вернулся с полными горстями шерсти. Тэйн использовал ее, чтобы стереть кровь.

– Держи края раны, Стебан.

Пальцы мальчика дрогнули, когда их коснулась кровь, но он стойко держался.

– Хорошо. Солдат должен делать то, что следует делать, нравится ему это или нет. Тома? Я начинаю.

– Угу.

На то, чтобы наложить шов, потребовалось меньше минуты, и еще столько же, чтобы забинтовать рану.

– Рула, приготовь бульона. Ему он понадобится, и немало. Я пойду в хлев, найду что-нибудь обезболивающее. Стебан, вымой руки.

Мальчик, не отрываясь, смотрел на кровь отца на своих пальцах.

Порыв холодного ветра пошевелил огонь и занавеску на двери, и тут же хлынул дождь. На фоне звука падающих капель послышался удар грома.

– Град, – сказала Рула.

– Мне нужно завести коня внутрь. Что с овцами?

– Стебан ими займется. Стебан?

Над Земстви снова громыхнул гром, и ночь прорезала молния. Овцы заблеяли.

– Стебан, прошу тебя! Пока они не подняли панику!

– Еще один урок, Стебан, – Тэйн вывел мальчика за дверь. – Нужно делать свое дело, что бы ни случилось.

Дождь был холодным и пронизывающим. Громадные капли и градины обжигали кожу. Гром и молнии усилились. Ветер вцеплялся ледяными когтями в прорехи в одежде Тэйна. Он завел коня в хлев, и присутствие мерина успокоило мула и корову. В свете молний Тэйн начал обшаривать свои мешки.

Стебан тоже загнал овец в хлев. Здесь было тесно, зато безопасно.

Тэйн подошел к нему, желая помочь, и вдруг увидел среди вспышек молний быстро приближавшегося всадника, который лежал на шее лошади, прячась от ветра. Он явно направлялся к дому.

– Отнеси этот сверток матери, – сказал Тэйн Стебану. – Скажи, пусть подождет, пока я не приду.

Стебан выбежал из хлева. Тэйн отступил в тень, дожидаясь всадника, который только что миновал источник.

– Торфин, сюда!

Пестрая лошадь сменила направление, и юноша спрыгнул на землю рядом с Тэйном.

– Ну и ночка. Что ты тут делаешь, приятель?

– Загоняю овец внутрь.

– Не против, если кайдаровец зайдет тоже?

– Ты выбрал неподходящее время, Торфин. Но заходи. И лошадь заводи.

Сверкнула молния, и ударил гром. Юноша окинул Тэйна взглядом. На поясе у бывшего солдата по-прежнему висел короткий меч.

– Что случилось?

– Ты не был в Башне?

– Уже несколько дней.

– Торфин, скажи, почему ты постоянно здесь крутишься? Почему ты все время наблюдаешь, как Стебан пасет овец?

– Гм… Клекла заслуживают лучшего.

Тэйн помог ему расседлать лошадь.

– Лучшего чем что?

– Понятно. Они тебе не рассказывали. Но они ведь скрывают свой позор, верно?

– Не понимаю.

– Та, которую называют Ведьмой, – их дочь Ширл.

– Силы небесные!

– Вот почему у них нет друзей.

– Но ты их не обвиняешь?

– Когда Дети Преисподней налагают на кого-то проклятие Силы, разве это вина родителей? Нет, я их не обвиняю. Не за это. За то, что позволили ей стать вздорной, избалованной маленькой воровкой, – да. Те, кто проклят Силой, выбирают путь в соответствии со своей личностью. Разве не так?

– Сомнительно. Судя по тому, что они говорят, ее нет в живых.

– Они просто делают вид. Прошло чуть больше года с тех пор, как она наложила свое заклятие на барона. Она думала, что он заберет ее в Ива-Сколовду и сделает ее знатной дамой. Но она ничего не понимает в политике. Барон не может вернуться назад, а она теперь не может вернуться домой и пытается купить себе будущее, занимаясь кражами.

– Сколько тебе лет, Торфин?

– Девятнадцать. Я слишком стар?

– Ты говоришь так, как будто ты намного старше. Кажется, ты мне нравишься.

– Я стал кайдаровцем случайно, а не потому, что мне этого хотелось.

– Похоже, и это тоже причиняет тебе боль.

На губах Торфина возникла легкая улыбка.

– Ты что, читаешь мысли? Кто ты, с таким мечом? – Тэйн не ответил, и он с горечью добавил: – Да, Торфину Хакессону до сих пор больно. Я был влюблен в Ширл, а она мной воспользовалась, чтобы попасть в Башню.

– Печально. Войдем лучше в дом. Но будь осторожен – вряд ли там будут рады тебя видеть. Кайдаровцы сожгли дом Коску. Погибла его дочь.

– Проклятье! Но это ведь должно было рано или поздно случиться, верно?

– Да. И это было только начало. Коску напал на Олага и Гримнира. Его тоже убили.

– Кто из них это сделал?

– Слишком поздно. Олаг – но он тоже мертв. Хотя сперва он убил Миклу и ранил Тому.

– Помоги мне оседлать лошадь. Я не могу здесь оставаться.

– Останься. Возможно, вместе мы сумеем прекратить кровопролитие.

– Я не могу. Они меня уже ненавидят. Из-за Ширл.

– Останься. Завтра мы пойдем в Башню. Встретимся с самим бароном. Он сможет это остановить.

– Микла жил с дочерью Стояна. Старик наверняка захочет за него отомстить.

– Тем больше причин прекратить все это.

Торфин снова подумал.

– Ладно. Ты не стал меня убивать. Возможно, в твоей душе есть что-то человеческое.

Тэйн улыбнулся.

– Я буду прикрывать твою спину, тролледингец.

XV

Рула и Тома о чем-то тихо и печально разговаривали. Когда в дверях появился Тэйн, наступила тишина, и взгляд их стал полон ненависти.

– Торфин останется у нас на ночь. Утром мы поедем в Башню, поговорить с бароном, – решительно заявил Тэйн.

Тома попытался приподняться.

– Только не в моем доме.

– Ложись, черт бы тебя побрал. Твоя гордость и страх и так уже доставили немало хлопот.

Тома промолчал. Рула напряглась, словно готовая к прыжку.

– Тэйн! – жалобно проговорил Стебан.

– Торфин рассказал о себе кое-что и готов взять на себя часть ответственности, чтобы попытаться хоть как-то все исправить. Ни в одной известной мне стране отец не позволяет дочери сбежать и лишь рыдает от горя. Мужчина ответствен за своих детей, Тома. Ты мог отправиться за ней, но проще делать вид, будто она умерла и Ведьма из Башни не имеет к тебе никакого отношения. Ты просто сидишь тут, ненавидя барона, и отказываешься признать, что и сам отчасти виноват в том, что так случилось…

Он замолчал, поняв, что начал говорить голосом командира. Бесполезно. Новобранцы должны были слушать, отвечать. Поправлять. У этих же жителей запада не было традиции личной ответственности. Круглоглазые винили во всех своих несчастьях внешние силы…

Обвинял ли Тома Миклу? И обвиняла ли Тому Рула?

– Все. Устраивать скандал я не собираюсь. Торфин переночует здесь. Рула, Стебан отдал тебе сверток?

Она молча кивнула.

– Спасибо.

На мгновение он испугался, что она его не поняла. Но она тут же еле слышно прошептала:

– Все в порядке. Буду сдерживать свои чувства.

– Бульон готов?

Она наполнила до краев деревянную миску.

– Тэйн…

– Да?

– Не рассчитывай, что я могу вообще перестать чувствовать.

– Вовсе не собираюсь. Я сам сейчас испытываю слишком много чувств. Сегодня я убил человека. Человека, которого я не знал, лишь потому, что дал волю своим чувствам. И мне это не нравится, Рула.

Она понимающе потупила взгляд.

– Но ты же был солдатом… – пробормотал Стебан.

– Стебан, предназначение солдата – поддерживать мир, а не начинать войны.

Он понимал, что это не совсем правда, что лишь добавило горечи его словам. Империя Ужаса следовала данному кредо весьма вольно, но Тэйн верил, что живет в соответствии с ним, маршируя от завоевания к завоеванию. Лишь когда Шинсан обратился против самого себя, он усомнился в том, что говорили его командиры.

– Тэйн… – В голосе Стебана звучала безграничная боль.

– Если мы это не остановим, людей будут продолжать убивать, Стебан, – Тэйн бросил травы в бульон Томы. – Твоих друзей. Возможно, кайдаровцев всего шестеро, и пастухи способны их победить. Но что случится, когда барону придется бежать?

Он надеялся, что его слушает хотя бы Тома. Стебана не интересовало отдаленное будущее. Взгляд Томы оставался жестким, но он слушал Тэйна. Похоже, он все-таки добился некоторого уважения.

– Правительства не терпят мятежа, неважно, оправдан он или нет. Стоит вам сбросить барона, и в Земстви придет целая армия.

Тома застонал.

– Тэйн! – вскрикнула Рула.

Быстро развернувшись, он в мгновение ока обезоружил Стебана. Торфин уважительно кивнул.

– Спасибо.

– Стебан, – тяжело дыша, проговорил Тома. – Иди сюда.

– Папа, он кайдаровец!

Тэйн оттолкнул от себя мальчика, в глазах которого пылала обжигающая душу ненависть. Он яростно уставился на Миклу, Торфина и Тэйна.

Тэйн неожиданно почувствовал себя очень старым и уставшим. Что он делает? Какое это имеет для него значение? Это не его война.

Взгляд его встретился с взглядом Рулы. Несмотря на внутреннюю душевную борьбу, в нем промелькнули те же чувства, что и вчера. Он вздохнул. Все-таки это была его война.

Он убил человека. На его руках была кровь. И убежать от этого он не мог.

XVI

– Я хочу увидеть Ширл, – заявила Рула на следующее утро. – Я пойду с вами.

– Мама! – Стебан до сих пор ничего не понимал. Он не разговаривал с Тэйном, а на Торфина смотрел, словно мясник на тушу.

– Сперва мы позаботимся о Микле, – ответил Тэйн. – Стебан, лучше выведи овец на пастбище. – Он повернулся к Томе. – Придется построить сарай, в этом хлеву слишком тесно.

Тома не ответил, хотя за завтраком без всякого труда глотал бульон.

Наконец, он заговорил, когда Стебан отказался идти пасти овец.

– Иди сюда, малыш.

Стебан подошел, опустив голову.

– Перестань. Ты ведешь себя как Ширл. Иди паси овец, или я всыплю тебе пару ласковых по заднице.

Стебан заскрежетал зубами, яростно посмотрел на Тэйна и вышел.

Рула настояла, чтобы Миклу похоронили у порога нового дома. Тэйн и Торфин по очереди копали могилу.

Тэйн вошел в дом.

– Мы готовы, Тома. Хочешь выйти?

– Я должен. Это моя вина… Я должен видеть, как его опускают в могилу. Чтобы запомнить.

Тэйн вопросительно поднял бровь.

– Я думал о том, что ты говорил. Мне это не нравится, но ты прав. Четырех мертвецов более чем достаточно.

– Хорошо. Торфин! Помоги мне вынести Тому.

Похороны прошли в молчании. Рула тихо плакала.

Тома без слов смотрел, как его шурина засыпают землей. Молчали и Торфин с Тэйном, не в силах подобрать подходящих слов.

Тэйн оседлал коня и, набросив на мула попону, успокаивающе поговорил с ним. Пока Торфин готовил лошадь, он присел рядом с Томой.

– Как ты?

– Просто оставь мне пива. И супа с хлебом.

– Ладно.

– Тэйн?

– Да?

– Удачи тебе.

– Спасибо, Тома.

Мул позволил Руле сесть на себя, хотя и не слишком любезно. Тэйн прикрепил к поясу оружие. Все молчали. Тэйн провел Утренний ритуал, на который у него раньше не нашлось времени. Торфин наблюдал за ним. Они с Рулой не в состоянии были разговаривать – слишком много барьеров их разделяло.

Башня выглядела большим приземистым темным сооружением, внушавшим страх. Над ее бастионами развевался единственный флаг цвета киновари. Из невидимой трубы поднимался дым.

– Что-то не так, – заметил Торфин, когда их отделяло от Башни четверть мили. – Я никого не вижу.

Тэйн огляделся вокруг.

В примыкавших к Башне загонах теснились овцы и козы. Свободно бегали куры и гуси. Неподалеку паслись несколько худых коров, мул и лошади.

Нигде не было видно ни одного человека.

– Должны быть женщины и дети, – сказал Торфин. – Присматривать за скотиной.

– Давай остановимся.

– Зачем? – спросила Рула.

– На расстоянии полета стрелы. Торфин, иди вперед.

Юноша кивнул и осторожно двинулся вперед. Чем ближе он приближался, тем ниже он пригибался в седле.

– Рула, останься здесь.

Пришпорив коня, Тэйн начал рысью объезжать башню. Торфин оглянулся. Остановившись у ворот Башни, он заглянул за них, спешился, вытащил меч и вошел.

– Тпру! – Конь остановился. Тэйн спрыгнул на землю, разглядывая следы. – Шесть лошадей, – пробормотал он. – Одна поменьше. – Вскочив на коня, он галопом поскакал к воротам Башни. – Торфин! – он помахал Руле.

Торфин его не слышал. Тэйн спешился и заглянул сквозь ворота в небольшой внутренний дворик, вдоль стен которого тянулись казармы для гарнизона.

– Что такое? – спросила Рула.

– Утром отсюда уехали шесть всадников. Вероятно, Ведьма и еще пять кайдаровцев.

Щека Рулы дернулась, и она сплела пальцы.

– А как насчет тех, которые там?

– Давай найдем Торфина.

Юноша появился наверху.

– Они здесь, – мрачно сказал он.

Тэйн помог Руле подняться по крутой лестнице. Торфин встретил их перед дверью.

– Здесь. Они видели, как мы пришли.

Тэйн услышал приглушенные рыдания.

– Дело плохо, – объяснил Торфин. – Очень плохо.

– Я видел следы.

– Хуже. Она действительно сможет освободиться… – Юноша толкнул дверь. На Тэйна уставились испуганные лица.

Три женщины не были тролледингками. А их дети были слишком взрослыми, чтобы их отцами могли быть наемники.

Тэйн видел подобные лица бессчетное множество раз, в бесчисленных лагерях. Женщины с детьми, без мужей, связавшие свои жизни с солдатами-оккупантами. Это всегда были уставшие, побитые, перепуганные создания.

Матери и дети отступили в один угол спартанского помещения. Одна женщина держала мясницкий нож. Тэйн показал открытые ладони.

– Не бойтесь. Мы пришли встретиться с бароном Кайдаром.

Рула попыталась улыбнуться. Торфин согласно кивнул.

– Все в порядке. Они никому не причинят вреда.

Женщина с ножом отступила в сторону.

Тэйн впервые увидел Кайдара.

Барон лежал на тюфяке в углу – худой, невысокий, лысый, с неопрятной бородой. Он был стар, и он умирал.

Именно это имел в виду Торфин, когда говорил, что дело плохо. После смерти барона ничто не могло остановить Ведьму.

– Торфин, давай их сюда. Посмотрим, удастся ли что-нибудь сделать.

Барон закашлялся, и по его подбородку потекла кровавая пена.

Торфин махнул рукой, и люди из Башни покорно подошли к нему, словно побитые собаки. Тэйн присел возле старика.

– Давно он болеет?

– Постоянно. Он редко выходил из этой комнаты. Что с ним?

– Рула, в моей левой седельной сумке, тот же кожаный сверток, который у меня был, когда я лечил Тому. – Она вышла. – Вероятно, он умрет еще до захода солнца. Но я сделаю, что могу.

– Тэйн, если он умрет… Гримнир и остальные… они скорее перейдут в подчинение Ведьме. Ее стиль им больше подходит.

Тэйн осмотрел глаза и рот барона, вытер кровь, ощупал грудь. От Кайдара мало что осталось.

– Торфин, у кого-нибудь еще проявлялись такие симптомы?

– Вряд ли.

– Значит, проявятся. Вероятно, у девушки, если она была с ним близка.

Снова появилась Рула, услышавшая его слова.

– Что с ним?

– Туберкулез.

– Нет… Тэйн, она же еще ребенок.

– Болезнь не спрашивает. И ты могла бы сказать, что она этого заслужила.

– Нет. Это несправедливо.

– Ничто не справедливо, Рула. Ничто. Торфин, выясни, куда она отправилась.

Взяв у Рулы сверток, Тэйн сосредоточился на Кайдаре.

Полчаса спустя он вышел из комнаты и поднялся по лестнице на бастион и, сложив руки за спиной, уставился на зеленые луга Земстви.

Прекрасная страна, подумал он. Которую скоро зальет кровь.

Судьба со зловещей ухмылкой отобрала у этой земли последнюю надежду.

Торфин последовал за ним.

– Они точно не знают. Она просто увела их за собой.

– Вероятно, это уже неважно. Слишком поздно. Если только…

– Что?

– Мы раздавим голову змеи.

– Что? Он умрет? И ты не можешь ничего сделать?

– Нет. И остается только Ширл.

– Ты имеешь в виду то, о чем я думаю?

– Она должна умереть.

Торфин слабо улыбнулся.

– Друг, она тебе этого не позволит. А если она не сможет остановить тебя с помощью Силы, мне придется сделать это с помощью меча.

Тэйн пристально посмотрел на юношу. Торфин не отвел взгляд.

– Она слишком много для тебя значит, да?

– Я до сих пор ее люблю.

– В таком случае… – пробормотал Тэйн. – В таком случае… Ты смог бы поставить ее на место? Ты смог бы заставить остальных вести себя как следует?

– Могу попробовать.

– Так попробуй. Я слишком глубоко в этом увяз, парень. Если ты не сможешь с ней сладить, я попытаюсь остановить ее единственным известным мне способом.

Он снова повернулся, глядя на Земстви.

Хотя Башня была не слишком высока, с нее открывался вид, который мог сравниться только с видом с Жабы, отчетливо видневшейся вдали в очистившемся после дождя воздухе.

Кто-то бежал в сторону Башни. Позади на фоне Зубов Дракона к небу поднимался столб дыма.

Вдали раздался приглушенный грохот.

– Это твой дом, – тихо сказал Торфин.

XVII

Человек в черной одежде и золотой маске обогнул небольшой холм и остановился над участком Паликова. Каменную Жабу окутывало кровавое рассветное зарево, которое осветило и его самого, когда он присел, касаясь руками земли. Маска его стала выглядеть еще более зловеще – казалось, будто в граненых рубиновых глазах отражается огонь.

Тонкие пальцы ощупывали воздух, пока не повернулись на запад. Человек в черном поднялся и пошел туда, куда вели его пальцы.

Он шел медленно, чуя след своей добычи. След остыл, и временами он его терял, из-за чего приходилось кружить, пока след не обнаруживался снова.

Солнце стояло уже высоко, но Кай Линг продолжал идти. На его губах под маской играла едва заметная, полная предвкушения улыбка.

Ощущение человека становилось все сильнее. Оставалось уже недалеко. Он почти сделал свое дело. Через несколько часов он будет дома, и тервола определят величину его награды.

Он пересек невысокий холм и остановился.

Внизу лежало пастушеское хозяйство. Он потянулся к нему силой мысли…

Один человек, раненый, лежал внутри убогого дома из дерна. Вторая жизненная искра таилась в рощице, окружавшей близлежащий источник.

И еще были шесть всадников, двигавшихся с юго-запада.

Один из них привлек его внимание. Это была женщина, излучавшая дикую, необученную Силу.

– Силы небесные, – прошептал Кай Линг. – Она почти так же сильна, как Принцесса-Демон.

Он присел, став практически невидимым среди кустов.

Пятеро всадников спешились и побросали хворост вокруг бревен частично построенного дома.

Из земляного сооружения, шатаясь, вышел мужчина.

– Ширл! – закричал он. – Ради всего святого…

Один из налетчиков сбил его с ног и воткнул нож ему в спину.

Кай Линг слегка вздрогнул, когда внизу последовали две вспышки эмоций.

Из рощицы выбежал мальчик и с криком бросился к убийце. Дикая ведьма хлестнула лежащего хлыстом, и он закричал еще громче, чем мальчик.

Кай Линг понял, что она действительно столь же сильна, как и дочь Принца, но очень молода и необучена.

Он встал.

Последовала немая сцена.

Мальчик оказался сообразительнее всех. Он стоял на месте лишь секунду, затем повернулся и бросился прочь.

Остальные с полминуты разглядывали Кай Линга. Затем ведьма развернула свою лошадь в его сторону. Он чувствовал растущую в ней неуверенность.

Кай Линг обшарил весь участок своими чувствами Претендента. Среди всех строений выделялся хлев. Там обитал тот, кого он искал. Но теперь его не было.

Граненые рубины посмотрели вслед убегающему мальчику. Губы под маской изогнулись в улыбке.

– Приведи его ко мне, малыш, – прошептал он.

Налетчики выстроились в ряд, прикрывая женщину. Появились мечи. Кай Линг взглянул на мальчика, продолжая ждать.

Он знал, что она чувствует его присутствие. Она знала, что в Земстви есть колдовство, и наверняка у нее возникали мысли…

Один из налетчиков неожиданно повернулся. Кай Линг мог представить себе его слова.

Его узнали.

Он сложил руки на груди.

Что она попытается сделать?

Огонь пожирал новый дом. Вверх поднимался дым. Кай Линг посмотрел на запад. Мальчик исчез.

Ведьма выбросила в его сторону правую руку, и между кончиков ее пальцев вспыхнуло бледное пламя.

Он забормотал в маску, приводя в готовность защиту.

Это была дикая, необученная ведьма. Она лишь интуитивно владела Силой, действуя под влиянием эмоций. Он оставался спокоен, несмотря на ее силу.

Кай Линг недооценил того, что способен был сделать с ней страх. Выпущенный ею огненный шар едва не расплавил его защиту.

Он упал на колени, заставив себя сложить вместе руки.

Над Земстви прокатился удар грома. Бревна горящего дома подпрыгнули в воздух и обрушились, словно дождь из факелов. Дом из дерна содрогнулся и обвалился. Хлев опасно накренился. Внутри замычала корова.

Ведьма свалилась с лошади, крича и сжимая руками уши. Она билась и вопила, пока один из налетчиков не оглушил ее рукояткой меча.

Кайдаровцы посмотрели на склон холма. Кай Линг, хотя и без сознания, продолжал стоять на коленях. На месте его лица пылал золотой огонь. Бросив Ведьму на ее лошадь, они помчались прочь.

Кай Линг в конце концов упал лицом вниз в кусты и скрылся из виду.

Лишь языки пламени продолжали плясать над участком Клекла, отбрасывая танцующие отблески на человека, чьи мечты умирали вместе с ним.

XVIII

Тэйн поторопил коня. Стебана он встретил в миле с лишним от Башни. Мальчик выбился из сил, но продолжал бежать.

– Тэйн! – крикнул он. – Тэйн, они убили папу!

Изо рта мальчика вырывалось тяжелое дыхание.

– Беги к своей матери. Она в Башне. Быстрее.

Он пришпорил коня, пустив его галопом.

Стебан не успел добежать до башни. Его встретила Рула, сумев справиться с мулом Тэйна. Посадив сына сзади, она двинулась дальше в сторону дома.

Тэйн увидел на юге кайдаровцев, но не сменил направления. Он знал, что все равно найдет их, когда придет время.

Было уже поздно. Слишком поздно. Он уже больше не думал о мирной жизни, только о крови. Он должен был убить их, и Ведьму – последней. После того как она увидит гибель своих покровителей. После того как она поймет, что такое страх.

Злость и безрассудство полностью овладели им. Остались лишь ловкость и хитрость.

Он знал, что не сможет противостоять ее дикой магии, вооружившись лишь длинным и коротким мечами. Нужно было стать тем, кем он был прежде, – солдатом Империи Ужаса. Доспехи центуриона обладали сильной защитной магией.

Какой ошеломляющий ужас пронесется над Земстви!

Спустившись с вершины последнего холма, он остановился.

Вокруг дома распространялся едва заметный запах колдовства. Знакомая вонь Империи Ужаса превосходила ту, что оставила после себя Ведьма…

Спрыгнув с коня, он бросился в кусты. Мечи словно сами собой возникли в его руках. Все эмоции исчезли, словно захлестнутое внезапным потопом пламя. Он напряг свои чувства Претендента.

Они все-таки пришли. Из-за гражданской войны он не верил, что они до этого снизойдут, но обманывал сам себя. Они никак не могли просто так отпустить его – центуриона с его опытом. Он мог стать слишком большим благом для потенциальных врагов.

Наследники Империи Ужаса, как Принцесса-Демон, так и Принцы-Драконы, устремились на завоевание западных земель.

Тэйн нахмурился. Здесь встретились колдовские силы, и восточные одержали победу. Что же стало с победителем?

Он ждал почти четверть часа, пока не убедился, что явной ловушки нет, и лишь тогда вошел во двор.

Он не мог добраться до Томы – пламя было чересчур жарким. Впрочем, Клеклу уже ничто не могло спасти.

Тэйн был спокоен, и мысли его четко работали. Сам того не сознавая, он оказался в тисках безжалостного зла.

С одной стороны, он был полон решимости избавить Земстви от Ведьмы и ее воров. С другой, его преследовал охотник с его родины, который был сильнее его – высокопоставленный Кандидат или Избранный.

Где он? Почему не делает свой ход?

Еще оставалась возможность уйти. Если тщательно скрыть свои следы и избегать пользоваться Силой, он мог навсегда забыть о своем прошлом. Но если бы он рискнул вернуться к Башне – никаких шансов у него бы не оставалось. Ему все равно пришлось бы воспользоваться Силой. Охотник обнаружил бы Тэйна и явился к нему, когда тот выбился бы из сил…

Жизнь была намного легче, когда не приходилось самому принимать решения. Тогда не имело значения, если задача оказывалась опасной или невыполнимой. Все, что ему следовало делать, – выполнять приказы.

Тэйн выпустил старую корову, забрал свои вьючные мешки. Он долго смотрел на них, словно их содержимое могло помочь ему принять решение.

Послышался какой-то звук. Руки его метнулись к мечам.

С холма спускались Рула, Стебан и мул.

Тэйн облегченно вздохнул.

Рула окинула взглядом руины.

– Такова цена умиротворения. – В голосе ее не слышалось гнева.

– Да. – Он взглянул в ее ничего не выражающее лицо в поисках какого-либо намека, но ничего не увидел. – Рула, они послали кого-то за мной. С востока. Он сейчас в Земстви. Я не знаю, кто это, не знаю, что у него на уме. Но я знаю, какова его задача. Забрать меня домой.

– Я его видел, – сказал Стебан.

– Что?

– Я видел чужака. Там. Он был весь в черном, в такой уродливой маске…

В душе Тэйна вспыхнула искорка надежды.

– Маска – как она выглядела? На что была похожа его одежда?

Стебан недовольно надул губы.

– Я видел его всего секунду, а потом испугался и убежал.

– Постарайся подумать. Это важно. Солдат должен все помнить, Стебан.

– Вряд ли я теперь захочу стать солдатом.

– Ну, давай же, – продолжал мягко уговаривать его Тэйн и через несколько минут вытянул из Стебана все, что тот знал.

– Кай Линг. Никто другой это быть не может. – В голосе его звучала грусть.

– Ты его знаешь? – спросила Рула.

– Знал. Он был моим лучшим другом. Очень, очень давно. Когда нам было столько же лет, сколько Стебану.

– Значит…

– Ничего не значит. Он все еще Претендент в тервола. Ему дали задание, и ничто не может ему помешать. Потом он, может быть, прольет слезу над нашим детством. Он всегда был чересчур впечатлителен для того пути, который он избрал.

Она посмотрела на его снаряжение, пока он помогал Стебану слезть с мула.

– Ты хочешь сказать, что теперь тебе придется уйти?

– Да.

– Тогда иди. В любом случае все, что ты сделал, теперь не имеет никакого смысла.

– Нет. Речь идет о солдатской чести. Отказаться от задания перед лицом опасности – значит изменить закону, который составлял мою жизнь. Я солдат, и не могу перестать им быть. А солдаты Империи Ужаса не отступают. Мы не бежим перед лицом поражения. В самопожертвовании тоже может быть своя цель. Мы отходим лишь тогда, когда получаем приказ.

– Здесь некому тебе приказывать. Можешь идти. Теперь ты сам себе командир.

– Знаю. Вот почему это так тяжело.

– Я ничем не могу помочь тебе, Тэйн. – Она больше не могла сдерживать охватившего ее горя.

– Можешь. Скажи, что ты собираешься делать дальше?

– В смысле?

Он показал на руины.

– Здесь ведь ты оставаться не можешь, верно?

Она пожала плечами.

– Ты пойдешь со мной?

Рула снова пожала плечами, вне себя от горя. Она его просто не слушала.

Тэйн потер виски, пытаясь унять боль, затем начал распаковывать доспехи.

Надев их, он снова стал главным центурионом Стражи Демона. Стебан смотрел на него, широко раскрыв глаза. Он узнал эти доспехи – легионы были известны далеко за пределами земель, по которым они прошли неудержимой волной.

Тэйн надел шлем, подвесил к поясу мечи и колдовскую сумку. Он помедлил, держа в руке маску. Рула молчала, не отводя взгляда от останков Томы.

Тэйн тряхнул головой, надел маску и, сев на коня, направился в сторону Башни.

Он не оглядывался.

Доспехи снова удобно сидели на нем. Конь быстро скакал, радуясь, что снова несет на себе солдата. Тэйн чувствовал себя почти как дома…

Смысл его слов дошел до Рулы вскоре после того, как он скрылся из виду. Она в панике огляделась вокруг.

Мул остался на месте, так же как и все имущество Тэйна, кроме его оружия и доспехов.

– Он оставил свои вещи!

На глазах Стебана выступили слезы.

– Вряд ли он рассчитывает вернуться, мама. Он думает, что умрет.

– Стебан, мы должны его остановить.

XIX

Тэйн подъехал к темной башне на закате. На ее бастионах стояли кайдаровцы. Упавшая с неба стрела просвистела рядом с его доспехами.

Торфин стоял рядом с Ведьмой. Тэйн услышал ее голос:

– Это не он. На том была мантия, и он шел пешком.

– Это Тэйн, – с благоговейным страхом ответил Торфин. – Человек, который жил у твоего отца.

У старого солдата не было никаких мыслей. Он был машиной, которая пришла, чтобы уничтожить Башню. Им руководили лишь десятки лет боевой выучки.

Он начал с ворот.

Из колдовской сумки он достал короткий гладкий стержень и маленький стеклянный флакон. Он опустил стержень во флакон, удостоверившись, что тот весь покрылся жидкостью, и произнес слова, которые выучил много лет назад.

В его руке вспыхнуло пламя, и он швырнул вперед огненный дротик.

Дротик летел ровно, словно на него не действовала сила тяжести. Он ударился о ворота со звуком, напоминавшим медный гонг.

Во все стороны полетели бревна, и ворота разлетелись на куски.

Кайдаровцы начали спускаться с бастионов.

Тэйн достал из сумки кувшин и серебряную шкатулку, которыми уже пользовался до этого. Смазав руки, он извлек одну из смертоносных горошин, сосредоточился и выдохнул. Вспыхнул голубой огонь, и он подбросил вверх ярко светящийся шар.

Шар медленно поднимался, плывя словно паутина в сторону бастионов.

Ведьма не осознавала грозящую ей опасность, пока не стало слишком поздно. Шар прыгнул к ней, окутав ее левую руку.

Она закричала.

Торфин взревел и бросился следом за своими сообщниками вниз.

Тэйн спешился и быстро зашагал к воротам.

Гримнир встретил его первым. Глаза великана наполнились страхом. Он сражался отчаянно, но это его не спасло.

Он умер, так же как и его товарищи, хотя они пытались объединиться против человека в черном.

Тролледингцев боялись на всем западе. Они были беспощадными бойцами, несшими смерть. Эти же удивляли своей слабостью. Но они никогда прежде не сталкивались с солдатом Империи Ужаса, не говоря уже о главном центурионе Стражи Демона.

Упал последний. Тэйн повернулся к Торфину.

– Сдавайся, парень, – сказал он, нарушая все правила боя. – Ты единственный приличный человек в этом змеином гнезде. Уходи.

– Отпусти ее, – юноша показал на бастион. Крики девушки сменились стонами. Она начала сражаться с огненным шаром. Тэйн знал, что у нее хватит сил с ним справиться, если она сумеет его обуздать.

Он улыбнулся. Если ей это не удастся, она умрет. И даже если удастся, она уже никогда не будет прежней. Что бы ни случилось с ним впоследствии, он уже кое-чего добился. В ее возрасте боль могла стать могущественным очистительным средством от зла.

И тем не менее нужно было попытаться довести дело до конца.

– Не вмешивайся, Торфин. Тебе меня не победить.

– Придется попробовать. Я люблю ее, Тэйн.

– Ты ничем ей не поможешь, если она умрет.

Торфин был тролледингцем и, как и Тэйн, не мог поступить иначе, кроме как оставаться самим собой. Тролледингцы были упрямы, непоколебимы и все споры в конечном счете решали с точки зрения того, у кого сильнее меч.

Торфин слегка присел, осторожно выписывая клинком восьмерку.

Тэйн кивнул и начал шептать слова Боевого ритуала. Нужно было расслабиться, полностью овладеть собой. Торфин был опытнее своих сообщников, будучи более молодым и быстрым.

Крикнув, он устремился вперед.

Тэйн молча отразил его удар. Солдаты Шинсана сражались и умирали, не издав ни слова или крика. Их молчание лишало присутствия духа и более опытных бойцов, чем Торфин.

Торфин отступил на шаг, потом еще и еще. Со лба его струился пот.