Текст книги "Второй фронт"
Автор книги: Герман Нагаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
– Хорошо, – сказала Татьяна, остановив встревоженный взгляд на Колесникове. Тот мгновенно оживился.
– А может, и мне поехать, Владимир Павлович? Я там был и всех знаю…
Черепанов в это время закуривал.
– Вам поехать?.. – сказал он раздумчиво и, чиркнув спичку, стал закуривать.
– Да, мне… – В мозгу Колесникова мгновенно промелькнули картины прошлого, как он ехал в купе с Татьяной. «Может, снова доведется с ней остаться наедине?» – мелькнула мысль…
– Нет, вам надо быть здесь, – глубоко затягиваясь, сказал Черепанов. – Вы должны принять меры к тому, чтоб резко поднять производительность на сварке.
– Тогда тем более мне надо поехать.
– Нет. Мы справимся одни, – сказал Черепанов мягко, но решительно…
8
Черепанов и Татьяна вернулись на завод через три дня, привезя с собой аппаратчицу – белобрысую девушку Катю и инженера-конструктора Корнева – молодого, сутулого человека в очках. Ящик с аппаратом АСС отправили в сварочный цех.
Гостей покормили в директорской столовой, и они все с руководителями завода и Татьяной направились в цех. С помощью механиков аппарат был собран и смонтирован на легкой эстакаде, которую быстро сколотили плотники, установив ее на высоте бортового шва корпуса.
Катя, надев комбинезон, подсунула под вязаную шапочку белесые волосы и принялась бойко командовать. К аппарату подвели провода. Вокруг вместе с руководителями завода столпились мастера, сварщики. Татьяна, подойдя к Кате, что-то шепнула ей и сама включила рубильник. Катя нажала кнопку, но вспышки не получилось. Нажала еще – то же самое.
– Гриша! – крикнула она.
Подошел инженер-конструктор, поправив очки, покопался в аппарате, подсыпал на стык броневых листов флюса, крикнул:
– Теперь включай!
Катя нажала кнопку. Аппарат зашипел и осветился внутри ярким слепящим светом. Это вспыхнула вольтова дуга. Тележка стала двигаться по эстакаде вдоль соединенных листов, аппарат пополз, и все увидели под ним дымчато-серый от шлака (флюса) спекшийся шов. Все напряженно следили за движением аппарата, за белобрысой веселой Катей, которая играючи направляла «хитрую» машину.
Но вот аппарат прошел положенное расстояние. Катя потушила вольтову дугу, спрыгнула с эстакады и, взяв молоток, легко обила шлак, обнажив ровный, лиловато-красный, еще не остывший шов.
– Вот это машина! – восхищенно воскликнул верзила-сварщик Васька Логинов. Тот самый, к которому в Малино приезжал Егор, когда познакомился с Татьяной, и который бросился обнимать его в театре.
– Вы, Василий, наверное, не отказались бы работать на таком аппарате? – с улыбкой спросила Татьяна.
– Я бы на нем за милую душу десять норм схватывал.
– У тебя губа-то не дура! – усмехнулся седоватый мастер. – Да, видать, аппарат-то всего один.
– А что, нельзя такие аппараты сделать у нас на заводе? – спросил Черепанов, взглянув на Колесникова.
– Не знаю… Надо изучить конструкцию.
– Позвольте мне сказать, – попросила Татьяна.
– Да, да, пожалуйста, – сказал Черепанов.
– Пока вы, Владимир Павлович, созванивались с Москвой, я побывала в опытной мастерской, познакомилась с устройством аппарата и даже выпросила чертежи.
– Неужели? – обрадованно воскликнул директор.
– Да, Петр Афанасьевич. Аппарат прост. Мы быстро сможем его освоить.
– А где чертежи?
– Вот, у меня в сумочке. – Татьяна достала чертежи.
Шумилов посмотрел и передал Колесникову.
– Возьмите, Федор Степанович, и завтра представьте свои соображения.
– Слушаю, Петр Афанасьевич. Но заранее прошу, ответственность за производство аппаратов и налаживание автоматической сварки возложить на товарища Клейменову.
– Я не боюсь! – с вызовом взглянула на него Татьяна.
– Вот и отлично! – заключил Шумилов. – С сегодняшнего дня вы, Татьяна Михайловна, возглавите новое дело на заводе. Приказ об этом будет подписан завтра. Действуйте уверенно. Помогать вам будем все.
9
Освоение автоматической сварки шло быстро и весело. Живая, общительная и добрая сердцем Катя вначале научила управлять аппаратом Татьяну, а потом стала обучать группу автосварщиков, среди которых были и женщины. Корнев объяснял устройство аппарата и помогал, когда случалась заминка, но большую часть своего времени он проводил в механическом цехе, где сразу делали десять аппаратов АСС. Здесь были несравнимо лучшие условия, чем в опытной мастерской Нижнего Усула, и отменные мастера.
По два, иногда и по три раза в день в мастерскую заходил Колесников, подбадривал рабочих, оказывал помощь советами и, если требовалось, поручал отдельные работы кузнецам и сварщикам. Татьяне там уже нечего было делать, и она взялась за подготовку автосварщиков.
Обучение велось прямо в цехе, где, несмотря на слепящие огни сварки, было очень холодно. Татьяна в старой шубейке, в пыжиковой шапке и валенках помогала Кате обучать сварщиков, требовала внимания и дисциплины. Иногда сама вставала за аппарат.
Колесников приходил, стоял в сторонке. Наблюдал не столько за работой и учебой, сколько за Татьяной. В этом рабочем наряде, раскрасневшаяся на холоде, она была простой, домашней, почти не отличимой от Кати, только более красивой, и взглядывала на него ласковей.
Татьяна видела и чувствовала, что Колесников так горячо взялся за налаживание автосварки не столько по долгу службы, как главный инженер, сколько из желания помочь ей и этим заслужить ее расположение. Татьяна чувствовала, что в нем проснулось, ожило прежнее чувство. Еще тогда, в театре, увидев его жену, Татьяна поняла, что они не очень привязаны друг к другу…
Иногда, просыпаясь ночью, Татьяна думала о Колесникове, вспоминая их встречу в театре, и даже мысленно сравнивала его с Егором. «Когда они стояли рядом, у меня было желание скорей увести Егора. Я хотела… я боялась, чтоб он не сказал что-нибудь такое… Егор добрый, хороший, храбрый парень. И любит меня. Но он привык, опростился и стал хуже, чем был вначале…» Она вспомнила его грубые руки с черными обводами вокруг ногтей, простоватое, скуластое лицо.
«Он очень хороший человек, но для меня молод и простоват. У нас очень мало общего. Порой мне хочется поговорить об искусстве, о прочитанной книге, а он отмахивается. Его ничего не интересует, кроме работы… Вот если б Егор был такой, как Федор Степанович, я была бы самой счастливой женщиной на свете…» Татьяна сладко потягивалась и тут же засыпала…
Колесников, наблюдая, как Татьяна ведет сварку, на мгновение закрывал глаза и представлял ее в театре, в черном, облегающем платье, изящную, с манящими синими глазами, вздрагивал и уходил из цеха…
Прошло недели две, и в сварочном цехе уже работало одиннадцать аппаратов АСС. Завод наверстал отставание и покрыл задолженность в корпусах.
Из ворот Ленинского завода тяжелые танки ежедневно выходили внушительными группами и, пройдя положенные испытания, отправлялись прямо на фронт.
10
Наступление на запад продолжалось. И хотя в это время танки Урала еще не были главной ударной силой в войсках, но они участвовали в великой битве под Москвой и внесли свою лепту в дело разгрома немецких армий.
Как в тысяча восемьсот двенадцатом году под Москвой был нанесен нокаутирующий удар «непобедимой» армии Наполеона, после которого она уже не могла оправиться, так и в сорок первом году, там же, был нанесен сокрушительный удар армиям Гитлера. Помимо физического разгрома немецко-фашистских войск под Москвой, здесь была одержана русскими психологическая победа над противником. Здесь был сломлен дух немецкого воинства, растоптана солдатскими сапогами, раздавлена гусеницами танков вера немецких войск в свою непобедимость.
Эта психологическая победа над духом немецко-фашистского воинства была страшнее физического разгрома их армии под Москвой. Она не сразу, а постепенно отрезвляла сознание немецких солдат и офицеров, убеждая в бесцельности и пагубности войны и неизбежности поражения.
Но в тот момент эта психологическая победа, одержанная советскими войсками под Москвой, еще не имела решающего значения: противник был оглушен, но он еще не потерял веры в победу.
Он, как свирепый зверь, получивший рану, сильнее разъярился и готовился к новому решительному прыжку. Но рана, нанесенная ему, была настолько ощутима, что он не мог, не имел сил совершить этот прыжок. Он должен был зализать рану, отлежаться и лишь потом ринуться в новую схватку…
Этого нового нападения раненого и потому более разъяренного, еще более опасного врага ждали воины, одержавшие победу под Москвой. Ждали и, несмотря на ощутимые потери, готовились к смертельной битве, которая, по всем расчетам, должна была начаться с наступлением тепла. К этой битве готовились и воины «второго фронта», который во многом должен был обеспечить успех сражений.
