Текст книги "Фашизофрения"

Автор книги: Геннадий Сысоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц)

Глава 6. Природа фашизма – русофобия

Русофобия – это непременная составляющая современного новоевропейского неофашизма. И тут, если присмотреться, наглядно видна традиция, преемственность от издохших гитлеровских псов – к современным молодым щенкам.

Если вспомнить, как Гитлер шел к власти, как он раз за разом набирал на выборах все больше голосов, то мы увидим, чем фюрер купил «свой» народ и сделал его вполне своим. В этой победе его антисемитизм не играл определяющей роли. Наоборот, до победы он не афишировался, существовал как бы для внутреннего потребления в НСДАП, а методы «окончательного решения еврейского вопроса» никогда не афишировались и позже.

Именно это замалчивание и давало возможность миллионам людей на Западе спокойно спать, не зная о концлагерях <sup>{25}25
  В СССР подобного заблуждения насчет истинной природы фашизма не существовало, хотя тут тоже мало кто знал правду о концлагерях, – ее некому было рассказывать. Просто на оккупированных территориях СССР гитлеровцы устанавливали режим, очень сильно отличавшийся от установленного ими же в Центральной и Западной Европе, но очень мало – от режима концлагерей.


[Закрыть]</sup> . И потому, когда войска антигитлеровской коалиции наконец освободили выживших узников, открытие истинного лица германского фашизма стало настоящим шоком, подчеркну, не для информированных политиков, офицеров и чиновников, которые все знали задолго до победы, а именно для «среднего человека» на Западе, для общественности в целом.

Нет, популярность нацистов и соответственно их победа базировалась не на юдофобии. Главным была эксплуатация существующей в обществе жажды реванша после поражения в Первой мировой войне. И, как следствие, – обещание сделать из немцев «расу господ», для чего дать им лебенсраум – жизненное пространство на востоке. Именно на эти посулы, к сожалению для себя, «купились» разумные немцы, которые вдруг забыли и поражения от русских своего «великого короля» Фридриха II, и предостережения Бисмарка, и опыты неудачных «дранг нах Остен», произведенных Карлом XII и Наполеоном.

И 19 миллионов только мирныхграждан СССР, погибших в войне с гитлеровской Германией, не позволяют ни опровергнуть, ни игнорировать тезис, вынесенный в заголовок этой главы.

* * *

Для понимания специфики неофашизма, возрождающегося в начале третьего тысячелетия в Восточной Европе, очень много дает скандал вокруг Памятника Советскому Солдату в Эстонии. Этот пример уже стал хрестоматийным. Главным образом потому, что конфликт практически сразу перерос границы страны, а соло эстонских политиков было подхвачено целым хором иных «новых европейцев».

История вопроса

Безрассудные аборигены Океании противились колониальной экспансии Великобритании в самых крайних формах. Они съели Кука, и надо думать, не его одного. Благоразумные коренные жители Прибалтики избрали «цивилизованный» путь: покорились советским оккупантам и даже сами позвали их, оформив призыв решением своего высшего законодательного органа.

На самом деле это было делом исключительной отваги – прибалтийские патриоты смело притаились под пятой брутального оккупанта, ожидая дня, когда он расслабится, отвлечется или, что наиболее вероятно, напьется.

Тогда, понимали доблестные патриоты, и можно будет начать настоящую борьбу за свободу, зная, что за эту борьбу никому ничего не будет, кроме грантов международных правозащитных организаций.

Так и вышло. Оккупационный медведь нажрался, и патриоты выползли из-под пяты, пардон, вышли из тоталитарного СССР. Точнее сказать, о выходе из СССР не заявила ни одна прибалтийская республика, хотя это право было предоставлено каждой из них конституцией тюрьмы народов.

Вместо этого новые национал-демократические (так они сами себя называли) режимы упомянутых республик объявили о восстановлении некогда попранной государственности, не забыв прихватить подаренные оккупантами территории, – возможно, в качестве приданого за отнятую честь.

О выходе из СССР не было и речи, в то же время и прошения парламентов прибалтийских республик о вхождении в СССР никто не отменял. Их просто как бы перелистнули. Ведь каждому понятно, что эти решения принимались под чудовищным давлением сталинского режима. А что делать отважному свободолюбцу, когда на него давят? Конечно, только склонять свою гордую выю.

Экономическая составляющая

Тот, кто в 80–90-е годы прошлого столетия не был ни младенцем, ни склеротиком, наверное, помнит, какая эйфория царила в тогда еще советском обществе. Это состояние общества действительно можно сравнить с сильным опьянением. Тогдашняя экономическая наука в лице профессоров и академиков Аганбегяна, Шаталина, Гайдара, Явлинского, Лациса и т.д. всерьез задавалась вопросом, когда Эстония по производству сельхозпродукции обгонит Данию. Ведь в Эстонии и тогда было неплохо, как для Восточной Европы, развито сельское хозяйство. Освобожденное от пут командно-административной системы, оно должно было разрастись выше и толще мексиканских кактусов и ярче малайских орхидей.

Самое интересное, что в теории никаких ошибок не было. Ошибок не было – но сегодня Эстония из экспортера сельскохозяйственной продукции превратилась в импортера. В 2007-м, например, вывезено на 0,77 млрд. дол., а ввезено на 1,13 млрд <sup>{26}26
  Данные с официального сайта ЦРУ cia.gov.


[Закрыть]</sup> .

Однако не хлебом единым жив человек. В Эстонии очень высок среднедушевой уровень производства ВВП – свыше 19 тыс. дол. (тот же источник).

За счет чего же поднялась Прибалтика? Источника видим три.

1. Безусловно, в первую очередь – помощь Европы, с самого 1991 года начавшей готовить Прибалтийские страны к вступлению в Евросоюз.

2. Дешевые российские энергоносители. Еще до объявления независимости прибалтийские республики объявили, что в экономических отношениях с «Центром» переходят на «мировые цены». Это не коснулось только такой «мелочи», как торговля углеводородами, в результате чего страны Прибалтики даже и в 2005 году получали российский газ по 85–95 дол. за тыс. кубометров при среднеевропейской цене 175 долларов <sup>{27}27
  Газета «Новые известия», 07.12.2005.


[Закрыть]</sup> . Долгое время Россия продолжала продавать газ Прибалтике дешевле, чем Германии или, скажем, Словакии, тем самым косвенно спонсируя балтийские экономики.

3. Плюсы того, что украинский миллиардер Ринат Ахметов очень метко назвал «неформальной экономикой». На этот счет существует две точки зрения. Одна гласит, что подобное вряд ли могло произойти без ведома или даже соучастия международных финансовых структур. Другая говорит, что всем распорядилась «невидимая рука рынка» – это она сделала так, что Эстония в 90-е годы превратилась в крупнейшего экспортера цветных металлов, а деньги, доверенные трастам россиянами (и украинцами), перекочевали на счета в западных банках через банки прибалтийские (в случае с Украиной преимущественно рижские).

В поисках ответа на вопрос, за счет чего же сегодня живут Прибалтийские страны, мы видим в той же Эстонии сельское хозяйство, абсолютно не способное к выживанию в условиях конкуренции со «старыми» членами ЕС; промышленность, слабую даже по сравнению с советским уровнем 20-летней давности; мощные транзитные грузопотоки из России в Европу и, в меньшей степени, в обратном направлении.

Но транзитная благодать для Прибалтики сегодня уже заканчивается, как в первый срок президентства Путина вдруг иссякли громадные эстонские залежи экспортируемого цветмета. С постройкой портов на Балтике российские экспортеры и импортеры смогут вообще отказаться от услуг посредников.

Такова экономическая ситуация, в которой оказались Прибалтийские страны, Эстония в частности, к моменту начала «войны с памятниками». Сейчас упомянутым государствам крайне важно подчеркнуть свою особую роль в новом международном разделении труда – роль форпоста против нового русского имперского медведя, который еще, конечно, не протрезвел полностью, но уже преодолевает тяжелое похмелье.

Как отплатит за это «мировое сообщество» – построит в Эстонии новую базу НАТО, на обслуживании которой сможет кормиться население (которое в Эстонии сокращается одними из наиболее высоких в мире темпами и его в прибалтийской стране уже меньше, чем в одном городе Харькове), или просто даст денег? Для нас это не важно, а интересно то, что, по-видимому, правительство Эстонии имеет основания рассчитывать на получение некоторым образом гонораров за свои антироссийские выпады.

Социальная составляющая

Политика сторонников отделения Эстонии от СССР, как и в прочих прибалтийских республиках, в значительной степени базировалась на поддержке русского (или русскоязычного) населения. Лозунгом дня были слова «За нашу и вашу свободу». Благодаря этому независимость прибалтов встречала поддержку русских и в Таллине, и в Риге, и в Москве, и в Питере.

После объявления независимости ее адепты о «вашей» свободе забыли. Значительная часть населения стала «негражданами» («неграми»). И процесс получения гражданства вовсе не исчерпывается необходимостью, как зачастую представляют дело у нас, выучить эстонский язык. Вот как сформулировала временно исполнявшая обязанности посла Эстонии в Украине Катрин Койк: «…во-первых – выучить язык, во-вторых – знать конституцию страны, в которой он хочет жить, и, в-третьих – понимать культуру».

Культуру в Эстонии сегодня составляет реабилитация бывших хиви и эсэсовцев и осуждение советских оккупантов. Поэтому неудивительно, что в Эстонии сформировалось довольно многочисленное (по меркам страны) сообщество неграждан, которые гражданство получать и не желают, и отнюдь не только потому, что им лень выучить эстонский.

Конечно, режим, созданный для «негров» в Эстонии, далек от режимов, существовавших для евреев в гитлеровской Германии, для африканцев в ЮАР или для «цветных» в южных штатах США до 1970–1980-х годов.

По некоторым данным, среди ста самых богатых людей Эстонии «негров» больше, чем «коренных».

Эстонские чиновники оправдываются правилами получения гражданства в других «цивилизованных странах», в первую очередь США. Но человек, родившийся на территории государства США, автоматически является его гражданином. В Эстонии же он должен еще пройти процедуру, по существу, изъявления лояльности «титульной нации». Это унизительно для человеческого достоинства, и сводить нежелание «негров» «коренизироваться» к нежеланию выучить эстонский язык – это значит либо не понимать элементарных вещей, либо сознательно вводить людей в заблуждение.

Политика «репатриации», «натурализации», а по существу – ассимиляции русского населения Эстонии приводит к результатам, далеким от целей эстонских политиков. За годы независимости Эстония потеряла пятую часть своего населения (в 1984 – 1,6 млн. чел., в 2007 – 1,3 млн.). В третьем тысячелетии по убыли населения Эстония (–0,64%) опережает и Россию (–0,37%), и Украину (–0,6% <sup>{28}28
  Данные с официального сайта ЦРУ cia.gov за 2006 г.


[Закрыть]</sup> ). Это происходит как за счет «естественной убыли» – превышения смертности над рождаемостью (–0,32%), так и за счет отрицательного миграционного баланса (–0,32%). Это – чрезвычайно высокий показатель, выше только у некоторых стран Африки и Латинской Америки, а также некоторых постсоветских, например Грузии.

Итак, часть русского населения (не только русского, конечно, но в данном случае нас интересует в первую очередь оно) выехала и выезжает, часть принимает гражданство, но значительная (по эстонским меркам) часть – около ста тысяч – гражданство на условиях эстонского правительства принимать не желает.

А эстонская власть, в свою очередь, не желает признавать существование этой значительной части народа. Или, как охарактеризовал ситуацию вокруг переноса памятника депутат эстонского парламента Владимир Вельман, «в Эстонии власть перестала разговаривать с народом».

И в данном случае эту власть никак не оправдывает наличие либо отсутствие в мире стран, где власть разговаривать с народом даже и не начинала.

Но защитники правительства Эстонии, в том числе и украинские националисты, в истории с Бронзовым Солдатом очень любят детские аргументы. Когда мама хочет наказать ребенка, он кричит: «Ну да, Мишке можно, а мне нельзя!» Поумнев, ребенок начинает понимать, что за свои поступки каждый отвечает сам.

Адвокаты эстонских властей этого не понимают и упорно ищут случаи неуважительного отношения к памятникам в самой России. Но, во-первых, неправильные поступки, совершаемые одними людьми, не служат оправданием неправильных поступков, совершаемых другими людьми. Во-вторых, сколь бы высоко мы ни чтили память погибших в Великой Отечественной войне, в истории вокруг Бронзового Солдата дело не только в памяти.

Дело еще и в том, что фигура Бронзового Солдата была единственным в Таллине местом, где русские собирались БЕЗО ВСЯКОЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ. Убрав памятник на окраину, как представляется эстонским властям, они уничтожили зачатки самоорганизации значительной части общества, существование которой власти отказываются признавать. Тут эстонские власти, конечно, крупно ошибаются – и более сильные режимы приказывали долго жить, пытаясь заставить людей делать то, что люди делать не хотят.

И наконец, любители сравнивать Россию и Эстонию умышленно или бессознательно «не замечают», что события вокруг памятников, например, в Химках и на Тынисмяги – абсолютно разные вещи. В Химках – русские против русских. И никого это особенно не интересует, в том числе и в самой России, как не интересует обхождение со своими памятниками любого народа, хоть китайского, хоть американского.

Эстония же, решительно отказавшись признавать даже свое нахождение в составе СССР, вернулась тем самым к ситуации, которая в иностранных государствах никогда и не менялась, – все советское было синонимом русского. Потому, когда эстонские власти выступили против русского памятника, возник конфликт «эстонцы против русских».

Политическая составляющая

В уличных конфликтах компании гопников часто высылают вперед мелких сявок, которые завязывают конфликт со случайным прохожим, а потом прячутся за спины «больших пацанов». Обращает внимание, что власти прибалтийских государств очень часть выступают зачинателями международных кампаний антироссийской направленности, но никогда не делают этого одновременно. Либо начинает Латвия (как было на 60-летие Победы), либо Литва, как во времена украинской «апельсиновой революции», либо Эстония, как в кампании вокруг Бронзового Солдата. Остальные, в том числе и неприбалты, присоединяются позже.

Эстафету подхватила Польша, почти сразу же заявившая (будто бы безо всякой связи с событиями в близкой Эстонии), что также будет убирать памятники с символикой прежней эпохи. Почти сразу откликнулась и Галиция – депутаты львовского горсовета приняли странное обращение, касающееся вроде бы пересмотра отношений к советским памятникам (из них в этом городе остались уже только памятники солдатам Великой Отечественной) в самом Львове, но, с другой стороны, вроде бы призывающее к тому же всю остальную Украину. Но привели такие призывы только к нагнетанию противостояния по меже восток – запад Украины.

Но не все же львовянам пихать народу в мозги свой отстойный, времен 30-х годов прошлого века, креатифф. У меня тоже возникла идея. Надо поставить в Харькове памятник лидерам ОУН и воякам УПА. Памятник должен изображать человека в немецкой форме с кокардой-тризубом, скрюченного, на полусогнутых, озирающегося вокруг со страхом и ненавистью и сжимающего в руке немецкий же автомат. Называться композиция будет «Памятник драпающему упивцу». По-моему, именно такая стилистическая трактовка наиболее отражает историческую роль ОУН-УПА в величайшей войне XX века.

Люди, воюющие с прошлым, пытаются снять комплекс былой ущемленности, тем самым преодолеть прошлый страх, но вместо того только растравляют его. Страх перед русскими довел американского министра обороны Форрестола до того, что он с криком: «Русские идут!» – выбросился из окна собственного офиса. Нынешние новоевропейские политики уже близки к этому градусу психоза.

Не удивляюсь, если ночами в кошмарах перед ними являются солдаты Великой Отечественной. Посмотрят с жалостью, плюнут в рожу – да и идут прочь.

* * *

После развала СССР и всеобщей приватизации в обиход вошло словосочетание «новые русские». Сегодня оно известно всем бывшим советским гражданам и очень многим иностранцам.

Обозначает оно примерно то же самое, что в XIX–XX веках обозначало заимствованное из французского словечко «нувориш» (и созвучие тут, думается, не столь уж случайно). Так стали называть людей, внезапно и в одночасье разбогатевших и ставших собственниками огромных предприятий, в которые не вложили ни копейки. И не могли вложить, поскольку и денег таких у них не было, и приватизировались предприятия странно: государство «типа продавало» «типа бизнесменам» заводы и фабрики за деньги, которые само же им и давало в виде кредитов, залогов и т.п.

Огромные силы положили «новые русские» и служащие им за деньги и по убеждениям либералы на то, что создать приемлемый для массового сознания образ «эффективного менеджера». Но не выходил каменный цветок, потому что все прекрасно видели: вся их эффективность – это, по словам Маяковского, лишь «способность влезать легко и без мыла», – в приемные, гостиные и спальни тех политиков, которые в результате «демократизации» оказались близки к рычагам приватизации.

Не скоро, но стало ясно – многомиллиардные состояния пришли к ним не благодаря уму, воле, способностям и бережливости, – всем тем качествам, которые мы привычно продолжаем связывать с экономической успешностью. А благодаря неразборчивости в средствах, которая позволила им оказаться в нужное время в нужном месте, не капризничать и соглашаться делать все, что велят. Не были б эти – были бы другие, по своим человеческим качествам – такие же точно. Именно поэтому иностранцы называют наш современный капитализм инсайдерским, то есть «капитализмом для своих».

Потому и в массовом сознании тип «нового русского» получился очень неприглядным. Эдакий мещанин во дворянстве, сила есть – ума не надо, нахальство – второе счастье, с огромными амбициями («понтами», «распальцовкой»), скудным умом и еще меньшим образованием.

Примечательно и то, что не прижились словечки вроде «новый украинец» или «новый белорус». Хотя пресса и старалась, и старается до сих пор. Но народ всех бывших советских нуворишей, независимо от нацпринадлежности, называет «новыми русскими». И это лишнее доказательство того, что в народе нашем на подсознательном уровне существует убеждение: все мы, и украинцы, и белорусы – те же русские. И при этом, конечно, все люди разные: одни со знаком качества, другие – со знаком рвачества.

«Новый русский» – это вовсе не то же самое, что «богач», «олигарх», «миллионер-миллиардер». Это особый образ жизни и особый набор реакций на окружающий мир. С.Г. Кара-Мурза даже полагает, что это в значительной степени новые люди, новый народ, ментально и как следствие поведенчески отделившийся от прежнего народа.

Под влиянием перестроечной образца конца 1980-х и праволиберальной прессы 1990-х тип «нового русского» – нового человека – изжил в себе некоторые прежние качества и выработал новые, более соответствующие новым условиям меняющейся среды. Сейчас не время на этом останавливаться, отмечу лишь, что «новый русский» выработал то, что можно охарактеризовать как менталитет голодной крысы:способность мгновенно набрасываться и жрать (но только того, кто слабее!) и готовность всегда оправдывать жрущего – тем, что крыса ведь была голодна.

Сегодня мало кто не обидится, если его назвать «новым русским».

«Новые европейцы» – это другое. Это не столько люди, ведь гастарбайтеров из бывших стран соцлагеря в богатых странах никто не называет «новыми европейцами». Так называют страны, или, если угодно, сообщества, вступившие в ЕС после развала СССР. К одним (например, Чехии) такое определение применяется реже, к другим (Польше, Прибалтике) – чаще. Чем богаче страна, тем дальше она от «новых европейцев». И наоборот.

«Новые европейцы» тоже выработали себе новый образ жизни, образ действий, варианты реакций и жизненную философию – то есть то, что обобщенно и не всегда правильно сегодня называют менталитетом.

Попытавшись участвовать в современном разделении труда, они быстро убедились, что конкурировать со староевропейцами они не способны ни в чем.

Тогда они поняли, что – хочешь не хочешь – могут занять только нишу обществ фронтира. Эдаких стражей, стоящих «над пропастью во ржи», лицом к лицу с Вечной Угрозой Цивилизованному Миру – Великой и Ужасной Россией.

Их не беспокоил тот факт, что такую роль Восточной Европе (да и Германии) отводил Адольф Гитлер. Впрочем, Германии-то понарошку, только для экспорта в «еврейские плутократии» вроде Великобритании или США.

Но нынешние новоевропейцы приняли такую роль с тем большей охотой, что никакой иной им все равно предоставлено быть не могло.

Однако сознание фронтира в новоевропейских странах удивительным образом мутировало. В прежние века это были действительно сообщества, стоявшие перед угрозой и защищавшие от этой угрозы внутренние, более спокойные области.

В странах же «Новой Европы» сознание фронтира базируется не на реальности, а на ушедших в прошлое мифах. Сегодняшняя сильно ослабленная и в экономическом, и в социальном, и в военном плане Россия вряд ли может противостоять даже отдельным наиболее сильным странам Европы – не говоря уже о НАТО в целом или США.

Потому участие стран «Новой Европы» в современном разделении труда свелось к своеобразной PR-деятельности: они пугают «Старую Европу», боятся сами и просят за эту свою «работу» помощи и у Европы, и у США.

Страны похожи на людей: «новые европейцы» тоже обижаются, когда их называют «новыми европейцами».