Текст книги "Претендент"

Автор книги: Гарольд Хоук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

34

Пятый галактический сектор. Недалеко от квадрата XYZ 0154029.

Дик сидел в камбузе на откидной скамейке. Сквозь открытую дверь в кабину пилота виднелась высокая спинка кресла. Корабельный хронометр показывал время завтрака, по этому случаю в одной руке Кунц держал надкусанный бублик, в другой кружку с мятным чаем. Завитки пара над ароматным напитком дразнили аппетит, а потому бублик быстро убывал.

– Сково мы пвилетим? – прочавкал Дик, стукнул зубами о край кружки и громко швыркнул.

– Што са пестолкофый приффыщька? Кресло неожиданно повернулось. Дик увидел покрасневшего Ганса, лицо пылает гневом, глаза мечут молнии, подбородок ещё больше выпятился вперёд, ладони на подлокотниках, локти смотрят в стороны. – Сколько р-рас поффторять? Снащала нато шеват, потом коффорить, а не шшрайт и полтайт ср-расу.

Разъярённый Ганс чем-то напоминал петуха готового броситься в драку, Дик проглотил кусок и захохотал.

– Што это са ха-ха? – раздражённо спросил капитан.

– Ганс, прости, дорогой, я не хотел обидеть… ты просто такой… ты такой… – Дик замахал остатком бублика пытаясь подобрать слово.

– Смешшлифий?

– Нет. Смешливый – это когда человек много смеётся, а ты не смешливый, ты… забавный. – Головастик взмахнул кружкой, остатки чая выплеснулись на пластиковые панели пола. – Упс!.. – он сунул остатки бублика в рот, быстро задвигал челюстями.

Пилот взревел и соскочил с кресла.

– Ты шшалкий и протиффный сфинья! Я тепя путу сильно польно накасать!

– Помогите, убивают! – закричал Дик, спрыгнул со скамейки и подбежал к столу. Там он схватил половник, выставил как шпагу перед собой и приготовился защищаться.

В погоне за пассажиром Ганс забыл о пролитом чае, подкатился на луже, взмахнул руками и громыхнулся. Стены камбуза содрогнулись от потока отборной брани и противного скрипа, с каким пилот скользил ногами по мокрому пластику, корчась на полу перевёрнутой черепахой.

Не ожидая от капитана столь глубоких познаний матерного фольклора, Дик одобрительно свистнул и случайно выронил черпак.

– Мерсафец! – Ганс ловко извернулся, схватил трофей за ручку, с кряхтением встал на ноги. – Я ощень, ощень сол на тепя. Анкар-рт!

Поварёшка со свистом описала в воздухе сверкающую дугу, нацелилась в грудь Головастику. Тот взвизгнул, отступил назад и упёрся спиной в стену. Руки зашарили по холодному металлу, громко брякалась на пол сшибленная утварь, но вот ладонь наткнулась на что-то продолговатое и твёрдое на ощупь, сжалась и резко дёрнула.

Ганс заорал, схватил половник как двуручный меч, замахнулся и кинулся в атаку. Дик зажмурился, выбросил руку с находкой вперёд. Раздался металлический звон. Приоткрыв один глаз Кунц заметил, что сорвал со стены огромную сковородку и в тот же миг отразил новую атаку взбесившегося пилота.

Удары черпака посыпались один за другим, железный щит громыхал как артиллерийская канонада, сильно оттягивал руки и вскоре они налились свинцом.

Дик изрядно вспотел, плечи болели, сковородка грозила выпасть из рук, но ни один выпад Ганса не достиг цели. Шаг за шагом пассажир продвигался вдоль стен к выходу в капитанскую рубку, на второй сотне ударов переступил порог, отбил очередную атаку и захлопнул дверь.

– Открыфать сейшас, труслифый сопак!

– И не подумаю! Лечись, псих недоделанный!

В ответ раздался звенящий удар: пилот что есть мочи врезал по двери поварёшкой и дубасил, пока не выдохся. Когда стихла барабанная дробь, Дик приложился глазом к щели вентиляционного жалюзи и чудом увернулся от стремительно высунувшейся ручки половника.

– Ах так?! Ослепить меня решил? – он схватился за плоскую ручку, сильно рванул вниз и опять глянул в щель. – Досовался?

– Полущи, мор-рта! Ганс плюнул и угодил точь в точь между планок.

– Вот и сиди там, верблюд! – Кунц бросил сковороду на пол, вытер лицо и сел в капитанское кресло. – Так-так-так, надо разобраться с управлением.

Ганс загремел лопаткой черпака.

– Нищеко там не трокат!

– С чего это? – удивился Кунц.

– Потому што ты не снать, как нато упрафлять этот корапль, такой турак как ты мошет всё поломать.

Головастик хотел возмутиться, но неожиданно из потолочных динамиков прогремел мощный бас комэска:

– Внимание всем кораблям эскадрильи! Подлетаем к месту задания, капитанам перестроиться в боевые порядки, машины спрятать в тени большого астероида. При появлении цели атаковать по моей команде.

– Ты толшен меня фыпускать и с моеко кресла ухотить, инаще фсем кертык! – закричал Ганс и отстучал поварёшкой морзянку.

– Не буду! – огрызнулся Кунц и стал тыкать кнопки без разбору.

Перехватчик крутнулся вокруг оси, сделал мёртвую петлю и зарылся носом. Дик с трудом выровнял машину, при этом случайно выдвинул в боевое положение плоскости с вооружением. Одна из ракет сорвалась с пилона и, разбрасывая огненный хвост, пронеслась в опасной близости от впередиидущего корабля.

– Какого хрена, Румпель, ты что творишь? Опять обдолбался на задании? – заревел в рубке голос комэска.

– Пусти меня, инаще ты фсё испортить! – заорал Ганс, дубася ногами по двери.

– Пущу, если обещаешь не драться.

– Опещать тепя не стущать по колофа!

– Ладно, выходи…

Кунц отпер дверь, капитан влетел в рубку, извернулся и лягнул вредного пассажира в зад.

– Ты же обещал не драться! – закричал Дик, потирая ягодицу.

– Я опещать не стукать по колофа, но если ты тумать сатница, токта исфини, я нарушил опещание.

– Пошёл ты… – прошипел Кунц, ковыляя в сторону камбуза.

– Ганс, немедленно ответь, что случилось? – рявкнули динамики.

Румпель плюхнулся в кресло, торопливо щёлкнул тумблером включения связи.

– Всё в порятке, камрат, это пыл спой в настройка. Машина совсем плох, я опасайся: она не смошшет карашо фыполнять поставленный сатаща.

– Ясно… – голос комэска слегка поутих. – Потерпи немного, Ганс, вот надерём уши проклятым буржуинам, тогда и заживём как люди. Будет тебе и корабль новый и дом хороший, и жена красавица, – на последних словах в голосе Люмберга послышались мечтательные нотки. – Так, всё, кончай базар! Внимание всем бортам! Двигатели заглушить, до момента визуального контакта с противником сохранять режим радиомолчания, нарушивших приказ ждёт приговор по условиям революционного времени. Конец связи.

В рубке воцарилась тягучая тишина, каждый думал о предстоящем задании. Дик вообще не верил в быструю и лёгкую победу, какой-то червячок точил изнутри, грыз, не давая покоя. Хоть бы с соседом поговорить, душу облегчить перед боем, так ведь молчит, зараза, делает вид, что один на корабле.

– Ганс. Эй, Ганс!

– Што тепе?

– Ты, это, не обижайся, что я дверь запер и всё такое. Дик наклонился в попытке заглянуть в лицо пилоту.

– А пощему ты решить такое скасать?

– Ну, мало ли… вдруг это наши последние минуты…

Пилот сплюнул на пластик пола, Дик ошалело уставился на студенистую амёбу плевка, посмотрел на Ганса. Помешанный на чистоте, тот сдувал каждую пылинку и на тебе подарочек. Значит, и ему не по себе, тоже чувствует какую-то тревогу.

– Шьорт пы тепя фосьми, нелься так некарашо тумать перет претстоящи питфа. Плохо, ощень плохо, камрат, – капитан помолчал и пожевал губами. – Хотя, мошшет ты совсем не праф, фернее немноко не праф. Шьорт, как ше это пр-рафильно кофорить?..

– Ты хочешь сказать: я говорю правду, но чуть-чуть сгустил краски?

– Та, именно так. Я тепя прощать и принимать тфои исфинения.

– Но я не извинялся!

– Нефашно. Ити сюта, я путу покасать тепе, как упрафлять этот корапль.

– Зачем? – оторопел Дик.

– Нато! Фосмошно, ты путешь лететь, если фтрук меня ранить, или што-то пойти не так.

– Ладно, показывай.

Они поменялись местами, Ганс встал сбоку от кресла и стал объяснять. Прошло десять минут. Всё это время Кунц внимательно слушал пилота, тот с присущей ему обстоятельностью рассказывал о каждой кнопке, рычаге или тумблере. В конце инструктажа Дик почувствовал: ещё немного и голова лопнет от переизбытка информации. Он зажмурился, помассировал пальцами виски, головокружение исчезло, но появилась сонливость, хотелось громко зевнуть и завалиться спать.

– Ты фсё сапомнить?

– Угу, – Головастик сильно сжал челюсти, борясь с желанием распахнуть их как можно шире.

– Карашо! Теперь шакать ф турель к месту портофой стрелок.

Пилот повёл пассажира через камбуз к двигательному отсеку, обогнул дребезжащий кожух силовой установки, открыл люк в полу и отошёл в сторону.

– Тепе нато тута.

– Зачем?

– Нато, – продолжал упорствовать Ганс. – Ты пыть мой портофой стрелок. Только на мой корапль есть такой турель. Ты толшен тута лесть и стрелять, кокта я тепе кофорить. Ты меня понимать?

– Понимать, понимать, но я не знаю, как с этой штуковиной обращаться.

– Ты полсти, я опьяснять, – капитан снова указал на открытый люк и сложил руки на груди.

Кунц заглянул в красноватый полумрак колодца, оттуда пахло чем-то техническим, доносилось ровное гудение, слышались какие-то вздохи, иногда что-то гремело и лязгало. Повернувшись лицом к пилоту, лихим пожарником скатился по узкой лестнице и скоро уже стоял на слегка вибрирующем полу.

Внутри турели оказалось довольно свободно. Две настенные лампы в стеклянных плафонах под железной сеткой излучали красный свет. В центре стояло огромное кресло с широкой педалью в ногах, к спинке на гибкой штанге крепился шлем с тёмным забралом, а из подлокотных валиков торчали обрезиненные джойстики с гашетками.

Сверху упала тень от головы Ганса, вытянутая рука нацелилась на кресло.

– Фнимательно смотреть сюта. Фитишь петаль? Она форошать турель, шьорный палки тафать тфишшение пушек, красный кнопки телать па-пах. Теперь сатись и штать моя команта.

Громыхнула крышка, затопали ноги, шаги всё удалялись, чуть позже донёсся слабый хлопок, это Ганс закрыл дверь в командирскую рубку.

Кунц двинулся в сторону кресла, каждый шаг сопровождался гулким эхом, за стенами что-то лязгало и гудело. Ещё пара шагов и под ним скрипнула холодная кожа обивки, ноги встали на резиновые накладки педали, ладони легли на упругие рукоятки джойстиков, а гашетки спрятались под большими пальцами.

Шлем сам опустился на голову, в турели вспыхнул яркий свет, бронированные створки распахнулись и Дик заорал от ужаса: бездонный космос оказался на расстоянии вытянутой руки. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять: он всё ещё на перехватчике и ему не грозит превратиться в мумию.

Ладонь взлетела ко лбу, но стукнула по стеклу. Дик поднял забрало, в тот же миг тяжёлые плиты сомкнулись, а настенные светильники переключились на дежурное освещение.

– Класс! – выдохнул Кунц и опустил прозрачную защиту. Створки раскрылись, бездна уставилась на него миллионами холодных глаз.

Вдоволь наигравшись со шлемом, Дик успокоился и стал вращать турель, меняя давление ног на педаль. В поле зрения попал паривший неподалёку перехватчик, нашлемная система целеуказания тотчас расчертила его тонкими зелёными линиями в клетку и посадила по центру перекрестье прицела.

Дик потянул джойстики на себя, из любопытства нажал на гашетки. Корабль перечеркнул косой красный крест, под полом раздались глухие щелчки, а на внутренней стороне забрала высветилось: «Отмена атаки».

Кунц одобрительно присвистнул, отпустил джойстики, сориентировал турель по оси судна. Забрало решил не поднимать, уж лучше играть с бездной в гляделки, чем сидеть в красной полутьме.

35

Седьмой галактический сектор. Где-то в необъятных просторах космоса.

Маленький буксир с выпуклыми боками и прозрачной полусферой рубки тащил за собой длинную платформу, где за плотно сомкнутыми гребенчатыми пластинами дремала станция ПП-перехода. Баржа с твёрдотопливным реактором плыла следом, отслеживая маршрут с помощью лазерного координатора.

Всем этим хозяйством заведовал один человек – смотритель мобильной станции Гомес дель Пьетро. Судьба забросила его на эту работу сразу после окончания лётного училища. Временно, пока не найдут другого смотрителя, так ему обещало начальство «Суперкарго Компани», но шли годы, а замены всё не было. Рутина толкала к сладкому и булочкам с газировкой. Подобная диета плохо сказывалась на фигуре, за тридцать лет работы Гомес обзавёлся солидным брюшком, пухлыми щеками, растущей лысиной и тремя подбородками.

Опираясь грудью в полукруглый вырез алюминиевого стола, смотритель скучающим взглядом следил за показаниями приборов. Жёсткое кресло из гнутого листа металла на квадратах из труб не давало должного комфорта, долго на твёрдом не усидеть, затечёт всё что можно. Вот если бы пуфик подложить или подушечку…

Он встал, потянулся, расправил форму зелёного с фиолетовым отливом цвета и проверил правильность расположения пилотки. Недовольный щелчок языком означал: головной убор не на месте. Лёгкое касание рук и золотистая кокарда встала ровно над переносицей, а расстояние от её центра до кончика маленького носа сравнялось по длине с указательным пальцем. Всё как по уставу.

Дель Пьетро довольно хмыкнул, вытянул вперёд руки и наклонился. Попытка дотронуться кончиками пальцев до круглых носков коричневых ботинок ни к чему не привела: толстый живот упёрся в колени, мешая достичь цели. Гомес попробовал ещё раз, и снова помешала нависающая спереди подушка. Третий заход оказался удачным, пальцы коснулись поцарапанной кожи ботинок, но для этого пришлось согнуть ноги в коленях.

Гомес улыбнулся, со свистом вытолкнул воздух из лёгких, выпрямился и приступил к наклонам в стороны. На десятом наклоне справа раздался писк электронных часов. До конца третьей по счёту разминки оставалась пара минут, ещё двадцать приседаний и всё.

Гомес недавно стал делать физические упражнения. В день он проводил десять пятиминутных занятий. Во-первых, это позволяло скоротать время скучных дежурств, а во-вторых, ему не хотелось терять работу.

– Ваше сердце изрядно износилось, – сказал ему доктор во время очередного медосмотра, убирая фонендоскоп в карман. – Ему трудно прокачивать кровь сквозь сжатые сосуды. Жир давит на них со всех сторон. Пожалейте себя, займитесь физкультурой, сбросьте лишние килограммы, иначе этот осмотр будет последним, я просто не допущу вас до полётов.

Гомес тогда не на шутку испугался, он привык к должности станционного смотрителя и не мыслил себя на другом месте. Прозрачные стены рубки стали для него вторым домом, здесь он по-настоящему отдыхал душой. Долгие выходные казались ему пыткой, и когда наступало утро рабочего дня, он с радостью бежал в порт к родному буксиру.

Начальство любило дель Пьетро за безотказность и стремление дежурить по нескольку смен подряд, платило премии, всячески поощряло. Коллеги завидовали, шептались за спиной, мол, карьерист и лизоблюд. На самом деле Гомес ишачил не за деньги и начальственную милость, он искал спасения в работе. Как-то так само получилось: семьёй не обзавёлся, друзей не нажил, только и оставалось пахать в три смены. Тут уж волей неволей физкультурой займёшься лишь бы остаться при деле.

Гомес, покряхтывая, сгибал ноги в коленях, воздух в рубке сотрясался от громкого счёта, каким сопровождались упражнения. При каждом приседе брюки натягивались на жирных ляжках и угрожающе трещали по швам.

На счёт пять дель Пьетро сел глубже обычного, ниже спины раздался громкий треск и в прорехе показались розовые трусы в чёрный горошек. Смотритель выпрямился, утёр с лица пот и с одышкой поковылял к столу. Судя по таймеру обратного времени до прибытия в заданный квадрат оставалось восемь минут. Как раз хватит привести себя в порядок. Но как? Рубка космического буксира это не дамская комната, здесь нет трюмо с зеркалом и столика с ящичком для швейных принадлежностей.

Гомес ощупал дыру. «Кошачий зрачок», – подумал он и пошарил по столу. Под ворохом бумаг пальцы нащупали большую скрепку. Миг и она превратилась в длинный кусок проволоки, несколько энергичных движений и вот уже три тонких прутика, осталось проткнуть ими плотную ткань, загнуть концы и порядок.

Гомес стянул края встопорщившейся ткани, завёл за спину руку с зажатым в пальцах кусочком проволоки. Короткий взмах и рубка наполнилась диким воплем. Вместо ткани проволока вонзилась в большой палец и торчала оттуда лилипутским копьём.

Потрясывая раненой рукой, смотритель бросился к аптечке, рванул дверцу, загремел стеклянными пузырьками. Сорванная с бутылочки антисептика пробка ударилась в пол и, подскакивая, закатилась за ножку стула, бесцветная жидкость тонкой струйкой полилась на палец с рубиновыми каплями крови, зашипела, пуская пузыри. Опорожнив бутылёк, Гомес наложил тугую повязку, немного подумал, сделал перевязь и подвесил руку.

Запищал зуммер, на экране радара метка буксира встала посреди светло-зелёной точки, обозначая прибытие станции в пункт назначения. Скоро появится караван, к этому времени надо развернуть передвижной ПП-тоннель и подготовиться к переходу.

Смотритель бросился к серебристому кубу в противоположной от стола стороне, щёлкнул боковым переключателем. С лёгким жужжанием верхняя стенка разошлась в стороны, из недр куба выплыл пульт управления грузовой платформой. По центру наклонный экран, под ним сенсоры клавиатуры, ещё ниже ряд круглых кнопок разного цвета и десяток маленьких тумблеров. В самом низу «глаз циклопа» – вращающийся во всех направлениях пластиковый бугор, а по сторонам от него пара миниатюрных кнюппелей.

Как только панель встала на место, на мониторе высветились белая окружность с равномерно расставленными по всей длине зелёными точками и моргающий серый квадрат. Дежурный техник долго колдовал над пультом. Квадрат разбился на десятки сегментов, они расползлись по всей длине круга и замерли ровно на точках окружности.

Одно нажатие на жёлтую кнопку и пластины грузовой платформы стали медленно подниматься. Раскрывшись наподобие цветка, они оголили плотно уложенные цилиндры генераторов, соединённые раздвижными трубами.

Плавно поднялись лапы страховочных ферм, генераторы искажающего поля покинули уютные гнёзда, поплыли прочь от колыбели, разматывая виток за витком пуповину питающего кабеля. Одновременно с этим вытягивались соединительные трубы, постепенно увеличивая диаметр будущего тоннеля.

Дель Пьетро следил за ползущими по экрану мерцающими красными огоньками и защёлкал тумблерами, когда те проникли внутрь расставленных по окружности квадратиков. На носу баржи раскрылись лепестки диафрагмы, из отверстия показалась телескопическая штанга с конусообразным утолщением на конце. Она выросла в длину, достигла гнезда в корме грузовой платформы и плотно вошла в него.

Гомес нажал синюю кнопку, по наклонным стенам корпуса твердотопливного реактора побежали цепочки белых огней, поток энергии хлынул по штанге в грузовую платформу, а оттуда по кабелю в стальное кольцо.

Огоньки на экране сменили цвет с красного на жёлтый, смотритель коснулся пальцами клавиатуры, набрал код и запустил программу контроля. По экрану побежали столбцы зелёных цифр, через две минуты их место заняла таблица. Секунды ушли на сопоставление данных со стандартными значениями. Отклонения в пределах допуска, система работает исправно, реактор выдаёт положенные гигаватты, а значит, всё готово для перехода в подпространство.

36

Караван прибыл к развёрнутому ПП-тоннелю ровно по графику. Заметив на экране радара метки кораблей, смотритель включил бортовую станцию связи:

– Внимание капитану каравана зет пи двести семнадцать. Говорит Гомес дель Пьетро – дежурный техник станции перехода. Оборудование настроено и готово к работе. Как слышите меня? Приём.

– Слышу тебя хорошо, старина. Жив ещё, курилка? – зарокотал в рубке голос капитан-командора.

– Алехандро, это ты?! – обрадовался смотритель старому знакомому. – Вот уж не ожидал тебя здесь встретить! Когда будешь списываться, дружище?

– Да я бы давно на пенсию ушёл, так ведь дома заняться нечем вот и напросился. Правда, это мой последний поход. Врачи уже косо смотрят, то в спину стрельнет, то ногу заломит. Стар я уже для таких путешествий.

Дель Пьетро вздохнул:

– Здоровья с годами не прибывает.

– А ты всё такой же большой и круглый, Гомес?

– Что ты я похудел килограмм на сорок, – соврал смотритель, ощупывая нависший живот.

– Да ладно?! И как это удалось, если не секрет?

– У меня нет секретов от старых друзей. Просто я записался в секцию здорового образа жизни, мало ем, не пью, не курю. По утрам выхожу на пробежку, если не в рейсе, каждый день по три часа занимаюсь в спортзале. Гомес прикрыл микрофон рукой, откашлялся и сделал несколько глубоких вдохов, борясь с одышкой.

– Молоток! С чего такие перемены?

– Ну…

– Погоди, дай сам угадаю. Ты встретил ту самую единственную и неповторимую, о которой мечтал ещё во время учёбы в лётной школе. Верно?

– Нет, Алехандро, не угадал.

– А что пыхтишь как паровоз? Или ты мне солгал?

– Почему?! – возмутился Гомес, и сипло втянул воздух. – Я это… на велотренажёре занимаюсь. Хочу всегда быть в форме.

– Вот оно как… ну-ну… я после рейса загляну к тебе и если ты обманул – пощады не жди. Заставлю купить ящик самого дорогого виски, и не уйду до последней капли. Как раньше, во времена славной молодости. Помнишь?

– Да… знатное было время…

На столе отрывисто запищал биппер. На тёмном табло таймера замельтешили цифры из красных палочек. Начался отсчёт последних пятнадцати минут оставшихся до пробоя пространства.

Гомес схватился за голову, скоро откроется «кротовая нора», а ещё ничего не готово. Корабли надо выстроить в ряд по тоннажу, впереди самые тяжёлые, за ними те, что полегче, сориентировать по центру тоннеля, проверить точку выхода, вдруг «червоточина» приведёт в центр звезды или в ядро планеты. Такие случаи бывали и не раз, а всё потому, что смотрители не успевали толком проверить параметры перехода.

– Заболтались мы, старина, пора вам дальше двигать, сорвём график – начальство за это спасибо не скажет. Сейчас проверю выходной канал и скину инструкции шифрованным файлом.

– Давай, дружище, отправляй, мой сержант-транслейтер совсем без дела захирел, хоть будет ему, чем заняться.

Дель Пьетро заскользил пальцами по сенсорной клавиатуре. Прошла минута, дисплей пискнул и выдал длинные строчки цифр.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил командор, услышав ругань смотрителя.

– Ничего не выйдет, Алехандро, на том конце какая-то критическая масса блокирует выход. Поодиночке я вас не проведу, вы просто вляпаетесь как мухи в паутину.

Голос капитана приобрёл стальные нотки:

– Не паникуй! Должен быть другой вариант. Кто здесь дежурный техник, я или ты? Давай, соберись!

– Нет у меня вариантов, – заистерил Гомес. – Перенастроить канал я не могу, это займёт много времени, да и надо переться к другой точке переброса. Я бессилен.

– Кто?! Ты?! Тот самый дель Пьетро, у которого были лучшие мозги со всего курса? Не верю! – на краткий миг в эфире возникла тишина, потом раздался сухой щелчок, видно капитан прищёлкнул пальцами. – Слушай, дружище, когда мы отправились в рейс, на корабли сопровождения пришла шифровка, дескать, в точке выхода нас ждёт дредноут. Мне это капитан крейсера по секрету шепнул.

– Дредноут говоришь… – смотритель прильнул к экрану, зашевелил губами, запоминая цифры. Снова заскользил по кнопкам клавиатуры, вводя значения. Через считанные мгновения бортовой терминал выдал список из боевых кораблей со сходными характеристиками размеров и массы. – Похоже, вас действительно ждёт засада. Значит, первым пойдёт сопровождение. Там, если какой крейсер и врежется, так остальным же проще будет, а сухогрузы я следом отправлю.

В голосе командора послышались радостные нотки:

– Я знал, мастерство не пропьёшь, а такие мозги как у тебя – тем более.

– Рано радуешься, – осадил его энтузиазм дель Пьетро. – Мне придётся переводить вас кучей, тогда общая масса на входе превысит встречающую на выходе и вам удастся отодвинуть дредноут и суда сопровождения в сторону. Поодиночке вы рискуете врезаться в них, я не смогу просчитать координаты каждого судна во время боя.

– Всё?

– Нет! Я не знаю, как поведёт себя реактор во время массового перехода. За боевые корабли я уверен – энергии хватит. Насчёт вас ничего сказать не могу. Сухогрузы пойдут в колонну по два, для этого мне придётся шире раздвинуть пограничные маяки. Это очень большая нагрузка для системы, контуры может просто замкнуть. В этом случае реактор взорвётся, вы навсегда останетесь в тоннеле, а меня со станцией разнесёт на атомы, – выдохнул смотритель и затих.

Командор тоже не спешил говорить, ему было о чём подумать. Риск слишком велик, корабли всегда проводили по одному, максимум по два, но чтобы всем гуртом – такого история ещё не знала. И что в такой ситуации делать? Идти в тоннель? Так это почти верная смерть. Остаться здесь тоже не вариант, вылетишь с работы без пенсии и с волчьим билетом, никто тебя к себе не возьмёт. Кому нужен капитан не выполняющий приказы?

Дель Пьетро смотрел на мерцающий огонёк возле таблички «Микрофон включен», не решаясь прервать контакт. Внезапно динамики прохрипели:

– Делать нечего, старина, будем рисковать. До встречи на небесах, хотя мы и так уже там, – командор невесело хмыкнул и вышел из эфира.

«Что же ты в минор вдарился, дружище? Небось не пропадём.»

Смотритель проводил взглядом втягивающийся в круглое отверстие микрофон и прикоснулся к сенсорам клавиатуры в тот миг, когда над чёрной головкой с тихим шелестом сомкнулись лепестки гибкой мембраны.

Сержант-транслейтер чуть не свалился с кресла, пробежав глазами по расшифрованным строчкам сообщения. Слыханное ли дело смотритель приказал скопом погружаться в подпространство. Да он там совсем из ума выжился что ли?

Короткая пробежка по круглому коридору и вот он уже в каюте командора, трясёт зажатым в руках листом:

– Сэр, посмотрите на эти инструкции. Смотритель требует массового входа в тоннель. Наверное, здесь какая-то ошибка.

Капитан даже не повернул головы, как сидел спиной к двери, так и остался сидеть.

– Никакой ошибки нет, сержант, переправьте файл на каждое судно и не задерживайтесь.

Сержант опешил: у капитана что-то с рассудком, раз он согласен с этим решением.

– Вы не поняли, сэр…

Командор резко крутанулся в кресле.

– Я всё понял, – медленно сказал он, сверля сержанта глазами. – Отправьте инструкции экипажам и не тяните время, его и так не осталось.

– Но, сэр, это безумие…

– Выполнять! – заорал Алехандро, вскакивая на ноги.

Транслейтера как ветром сдуло, из коридора донёсся торопливый топот бегущих ног, потом раздалось шипение открывающейся двери, снова топот и опять шипение, сменившееся тихим причмокиванием сомкнувшихся створок.

Экипажи кораблей приняли раскодированный файл и застыли в изумлении: у командора крыша поехала, раз он отдал такой приказ. Впрочем, пилоты «Суперкарго Компани» держались за места, за каждый рейс им платили приличные деньги, да ещё и премиальные давали, если груз приходил к покупателям в срок. После недолгих размышлений они решили сделать всё, как велит инструкция, кто знает, может, им предстоит испытать новый способ перемещения в подпространстве, может, этот тоннель экспериментальный прототип нового оборудования, а они герои-первопроходцы. Начальство любит так шутить с подчинёнными, молчит до последнего, а там раз – и подарочек преподнесло.

Сквозь прозрачное стекло рубки Гомес видел, как боевые корабли отделились от общей массы каравана и выстроились в должном порядке перед входом в неактивный тоннель. Первыми перед километровым кольцом как более массивные и лучше вооружённые встали крейсеры, за ними в колонну по три выстроились корветы.

Сигнальные маяки на боках цилиндров пульсировали красным. Дель Пьетро дотронулся кончиками пальцев до сенсоров клавиатуры. Ядро реактора мгновенно отреагировало на команду, производство энергии заметно возросло, о чём говорил удлинившийся зелёный столбик сбоку экрана. До красного прямоугольника «Перегрев» ещё оставалась пара сантиметров.

Дель Пьетро бросил взгляд на реактор. По наклонным плитам защитной оболочки зазмеились белые молнии. Ему почудился треск, с каким сполохи пробежали по штанге, заскользили по стальной пуповине и растеклись по гигантскому кольцу.

Таймер закончил обратный отсчёт, огни на стенках цилиндрических преобразователей пространства усилили пульсацию. Но вот они перестали моргать и сменили цвет с красного на зелёный.

Гомес ввёл последнюю команду, светлые змеи молний побежали быстрее, кольцо завибрировало, звёзды в центре тоннеля вытянулись в длину. Они всё удлинялись, пока не превратились в белые нити. Ещё мгновение и звёздная пряжа переплелась, образуя спиральную воронку.

Экипажи сухогрузов с интересом наблюдали за деформацией пространства. Воронка закручивалась всё сильнее и сильнее, втягивая корабли в бездонное чрево, замедлила вращение, едва корветы разделили участь «старших братьев», а в следующий миг и вовсе пропала.

Участок космоса внутри кольца задрожал, с каждым колебанием амплитуды становились всё меньше. Как только белые точки звезд обрели прежнюю неподвижность, огни трансформаторов погасли, а через доли секунды запульсировали красным.