Текст книги "Спасти Осень (СИ)"
Автор книги: Галина Мишарина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)
Глава 2
Мне не хотелось не то что вставать – даже шевелиться. Всё тело ломило, голова раскалывалась, и горло стало каменным. Я хрипло выдохнула и зажмурилась от яркого света.
– Пить хочешь?
Я узнала голос, но всё равно вздрогнула, натягивая одеяло повыше.
– Это из-за зелья жажда дикая, – сказал колдун. – Такой у него побочный эффект. Пей давай.
Я ткнулась губами в прохладное стекло, и так торопилась, что большую часть пролила.
– Не спеши, – сказал мужчина. – Это не последняя вода в доме.
Проще было просить ветер не рвать по осени листья. Я осторожно взглянула на мужчину: просторная серая рубашка, волосы убраны назад, на лице всё та же повязка, и второй, свободный глаз, всё также ярок и внимателен.
– Благодарю тебя, – сказала я, чувствуя, как жажда отступает.
– На здоровье, – сказал он и, взяв стул, сел напротив меня. – Давай мы прямо сейчас всё проясним, хорошо? Если тебе это удобно.
– Удобно. Лучше сразу поговорить.
Мужчина кивнул. Вид у него был строгий и сдержанный – никаких тебе пьяных шуточек и ухмылок.
– Я был не прав, – сказал он спокойно. – Ты действительно помогла мне, а за такое не серебром платят. Я не против, если ты поселишься в доме. Всё ещё хочешь у меня работать?
Внутреннее напряжение резко спало, и меня затопила горячая благодарность.
– Ты из жалости меня нанимаешь?
– Да, – признал Ракх. – Это что-то меняет?
– Нет. На другое я и не рассчитывала.
– Вот именно. Ты себя когда последний раз в зеркало видела? – без издёвки, но с жёсткой прямотой спросил он.
– Давно, – тихо отозвалась я. – Что, всё так плохо?
Он пожал плечами, окинув меня быстрым взглядом.
– По-моему, дело здесь не в отсутствии природной красоты. Куда уж там думать о чистоте тела, если живёшь на улице, мёрзнешь и голодаешь… Но ты выглядишь больной, Розана, и явно истощена. Таких не берут на работу в хорошие дома, а в иные места тебе, как я понял, самой не хочется.
Я покраснела. Значит, он не считал меня уродиной, а понимал саму правду, на которую многие другие закрывали глаза. Я не была страшной, и когда-то могла похвастаться огненными кудрями до пояса и прекрасной кожей, а ещё тёплым взглядом карих глаз, что были типичны для жителей Осени. Теперь же всё стало сухим и болезненным, и тёмные круги наверняка охватили прежде яркие глаза.
– Если тебя это устроит, будешь моей экономкой, – продолжил мужчина, чем смутил меня окончательно.
– Но я думала… Только уборщицей… Ну, стряпухой…
– Неужели боишься ответственности?
– Нисколько, просто о таком я даже не мечтала!
– Что же, – невесело усмехнулся мужчина, – в кои-то веки смогу отплатить добром за добро. Будешь готовить, убираться, делать покупки. Я на рынке нечастый гость, не люблю шумные места.
– Дом нужно привести в порядок?
– Нет. Убирать только эту комнату и свою, а также мой кабинет на первом этаже. Может, ещё прихожую и кухню.
– А что же остальные покои?
– Они мне без надобности, приёмов не устраиваю. – Он как будто хотел улыбнуться, но передумал и убрал упавшие на глаз волосы. – Я не знатного рода, Розана. Прежняя хозяйка завещала мне дом за некоторые особые услуги. Иных наследников у неё не было, а я, хоть и не жаден, но посчитал это удобным вариантом. Я здесь не навсегда. Это лишь моё временное пристанище, – добавил он.
– Я поняла. Значит, хозяйство у тебя небольшое.
– Его вообще нет. В силу того, что я много времени провожу за работой, или, бывает, уезжаю на несколько дней, ты будешь организовывать свой труд самостоятельно. Я вообще не люблю отдавать приказы, но уж если прикажу – пожалуйста, исполняй беспрекословно.
– Поняла, – кивнула я. – Мне нужно носить какую-то особую форму?
Он так странно посмотрел на меня, что я покраснела.
– На прежнем месте работы это было чёрное платье с обязательным корсетом и белый фартук, – поспешила объяснить я.
– А… Нет. Ходи, в чём удобно. Я выделю тебе деньги на всё, что может быть необходимо.
– Ты и так дал мне больше, чем следует, – сказала я, пытаясь улыбнуться. – Я зарабатывала в месяц десять медяков.
– Так мало я платить не готов. – Он коснулся повязки, словно проверяя, не съехала ли она, и сказал: – Давай теперь ты умоешься, или, если хочешь, примешь ванну, и мы продолжим разговор уже за завтраком.
От меня наверняка дурно пахло, и я поспешно кивнула.
– Я бы помылась.
Хотела сразу вскочить, но голова немного кружилась, да и была на мне одна нижняя сорочка. Ракх поднялся и подал мне длинный красный халат:
– Прежней хозяйки. Кстати, в большой спальне полным-полно её вещей. Вряд ли тебе что-то подойдёт, она была полной, но вдруг что-то приглянется? Она сказала, что я могу делать с её имуществом что угодно – сжечь или раздать нуждающимся. А у меня ни до чего руки не доходят. Был бы благодарен, если бы ты постепенно разобрала во всех гардеробных и комодах, и определила, что и куда деть.
– Конечно, разберу. А куда мне идти?
– Готовая к использованию ванная комната всего одна, она за той дверью. Когда поселишься в своей комнате, обустроишь собственную купальню, как тебе нравится. Сейчас тебе придётся пользоваться моей.
Он отвернулся, и я быстро накинула огромный халат. Было немного странно в чужой, пропахшей духами вещи, но уж лучше так, чем в рваное платье влезать.
– Ракх, – сказала я, туго затянув пояс, – я ведь ещё не поблагодарила тебя. На самом деле ты ничего мне не должен – ни крова, ни работы. Ты спас меня от тех… от смерти.
– Если бы я сразу был внимательнее к чужому горю, ты бы вообще в их лапы не попала. Так что это не считается, – отозвался он. – Вот тебе полотенце, а вот ещё один, тёплый, халат.
Я поблагодарила, вытащила из сумки шампунь и мыло, запаслась губками и расчёской. Мужчина проводил меня до двери и сказал:
– Я буду в лаборатории.
– Ракх…
– Да, Розана?
– Ты убил тех негодяев?
– Нет. Убить было проще всего. Я преподал им другой урок.
Он чуть склонил голову и ушёл, а я отправилась в светлый чертог, где провела добрых два часа: отмыла почти всю грязь, три раза лила на голову шампунь, и жёстким камнем тёрла чёрные пятки. Я постригла ногти, заодно подровняв пряди, которые едва закрывали уши, и, насухо вытеревшись, надела на голое тело мягкий голубой халат. Жаль, что в ванной не было даже маленького зеркала. Впрочем, я была не уверена, что хочу себя увидеть.
Ракха в комнате не оказалось, и я долго стояла перед дверью лаборатории, не решаясь постучать. Одно дело – искать противоядие, чтобы спасти человека, и совсем другое – зайти к мужчине средь бела дня в таком нелепом виде. Поэтому я едва не получила по носу, когда маг сам бесшумно открыл дверь.
– Полегчало? – спросил он, оглядев меня. – Согрелась? Есть, наверное, хочешь?
– Спасибо тебе, – робко улыбнулась я. – Мне действительно легче, и совсем не холодно. Я сейчас найду, что надеть, и что-нибудь приготовлю.
– Я покажу тебе комнату, потом выпьешь чаю и расскажешь о себе. Не против завтракать в халате?
Я почувствовала, что сейчас снова покраснею, и подняла подбородок.
– Если тебя это не смущает…
– Мне плевать на приличия, – пожал плечами маг. – Всё равно не дорожу репутацией.
– А у меня её вовсе нет, – усмехнулась я, впервые подумав о том, что собираюсь жить под одной крышей с молодым неженатым мужчиной. – Я давно уже чай не пила, и готова посмотреть свою комнату.
Которая оказалась слишком красивой, совершенно не по мне. Эта бирюзовая с золотом спальня подходила скорее юной красавице-кокетке, нежели конопатой стриженой овце, но Ракх сразу пояснил, загибая пальцы:
– Она возле моей – раз, здесь есть ванная – два, и здесь стоит один из самых больших живых камней – три. Погладишь его, чтобы нагрелся, и будет тепло до самого утра. Хозяйка не жалела денег на самые разные блага и удобства.
Я посмотрела на высокую кровать под расшитым пологом, на пузатый шкаф на гнутых ножках – из-за золотой отделки казалось, будто на его фасаде улыбается усатое лицо с зажмуренными глазами. В изножье кровати стояла скамеечка с атласной подушкой кремового цвета, и на полу лежал пушистый бежевый ковёр.
– Здесь замечательно, пыльно только.
– Пыль повсюду в доме, мне она не мешает.
Я не могла сдержать улыбки.
– Говорят, она вредная.
Он пожал плечами:
– Про меня и этот дом тоже много чего говорят. Ты обустраивайся и приходи чай пить, хорошо?
Я кивнула, хотела было ещё раз его поблагодарить, но вдруг протянула руку для пожатия:
– Вроде бы так принято скреплять договоры.
Мужчина взял мою ладонь, шагнул ближе, и пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Договорились, – сказал маг. Он сжал мои пальцы мягко, но с утверждающей властностью.
Это был не пьяный весельчак, который заваливается на спину, но и не тот суровый и холодный колдун, который выгнал меня вон. Я улыбнулась уже более уверенно: обещание дано! Вскоре мы сидели за столом, который мужчина расчистил от множества книг и рукописей, и пили крепкий, сладкий чай с печеньями. Я потихоньку разглядывала покои колдуна, и не находила в них ничего зловещего. Обычная мужская спальня: тёмный гарнитур, тёмно-синие занавески, живые камни и свечи, и единственная картина на стене – простой сельский пейзаж. В комнате из-за беспорядка было по-своему уютно, и пахло бумагой и тёплым деревом. Хорошо, что в новом тёмно-красном платье я вполне соответствовала обстановке, и вымытые волосы аккуратно лежали под повязкой. Стоило им высохнуть после купания – на радостях превратились в весёлые пушистые локоны, а с такой причёской появляться перед Ракхом я не хотела. Было бы чем хвастаться…
Странно, что в обществе колдуна мне было так спокойно. Я едва сдерживалась, чтобы не причмокивать, и была впервые за долгое время счастлива.
– Итак, я бы хотел узнать, что такая юная девушка, как ты, делала на улице. Где твоя семья, откуда ты родом, и почему у тебя нет друзей, которые могли бы помочь?
Я не видела смысла ему врать, хотя обычно скрывала всю правду, ограничиваясь лишь коротким рассказом без подробностей. Но тут как прорвало! Невозможно постоянно сдерживаться, рано или поздно сердце не выдержит, довериться. И не важно, что мужчина был тёмным магом, не важно, что стоило проявить осторожность. Мне хотелось, чтобы хоть кто-то знал меня прошлую, и оправдал нынешнее моё бессилие.
– У нас был прекрасный дом в Красных горах. Ты знаешь, что страна Осени славится своими деревьями? Это было главное богатство моего рода. Говорят, что тот пожар устроили сами боги, но я в это не верю. Это были люди, которым не угодил наш род, а именно – мой отец. Он всегда был не в меру гордым, вспыльчивым человеком. Впрочем, уже не важно, что за огонь убил наш дом… В пожаре уцелели все люди и некоторые животные, но земля пострадала сильно. Первое время мне казалось, что всё наладится. Детям любая трудность представляется разрешимой. – Я вздохнула, глядя в чашку. – Вскоре стало понятно, что горы придётся покинуть навсегда – даже особая магия осенних не могла быстро возродить растения и деревья.
– Ты говоришь о колдовстве шептунов?
– Да. Оно не оживило землю, как мы ни старались. И, добравшись до границы с Вардаром, мы поняли, что наша магия никому не нужна.
– Странно, – пробормотал мужчина, – ведь поддержка осенних – гарантия отличного урожая.
– Я тоже так думала. Все так думали. Но в Магре, где мы на последние деньги купили дом, нас приняли холодно. У нас там был красивейший сад, и все им любовались, но отцу и дяде всё равно приходилось много работать. Честно говоря, понятия не имею, чем они занимались. Мне было пятнадцать, когда в город пришла эпидемия шмахи.
Колдун подался вперёд.
– Твои братья, родители и семья тёти?
– Все заразились. Кто-то раньше, кто-то позже. Когда через город проезжали старые знакомые отца, он насильно сунул меня в их повозку – я единственная была здорова – и попросил позаботиться. Дядя Ноди обещал, и сдержал обещание. А Магра стала городом-призраком, ибо там теперь правит одна лишь смерть. Я слышала, даже тёмные маги не решаются посетить этот город – слишком много боли.
– Ты правильно поняла, – кивнул мужчина в ответ на мой взгляд. – Я тоже тёмный. То есть – был. Сейчас практикую несколько иное волшебство, допускающее сострадание.
Я почувствовала, что готова расплакаться, и продолжила:
– Дядя Ноди устроил меня работать в дом торговца Скрипса, в городе Нурайа. Собственно, там я провела восемь лет, пока хозяин не умер, и не выяснилось, что у него множество долгов. Слуг распустили, дом продали. После этого неудачи преследовали меня, и я постепенно утратила всякое достоинство… Ну, то есть не до конца, – покраснев, поправилась я. – Я не оставляю надежды, что смогу достойно похоронить родителей и вернуться на родину, чтобы оживить землю Осени. Всякому ведь нужна мечта, правда?
– Мечтая, мы делаем душу сильнее, а сердце отважнее, – кивнул колдун. – Я благодарен тебе за честность, и отвечу взаимностью, если ты хочешь меня выслушать.
– Хочу! – поспешно сказала я.
– Закончив школу магии и пройдя испытание Верховного чародея, я в двадцать один год стал тёмным магом. Полтора года служил королю Сагору, выполняя для него самые разные поручения, в этот же период женился. Потом началась война с Летой, в которой я был одним из тех, кто нёс очищающий огонь для детей солнца. – Он замолчал, и я не дышала, боясь спугнуть его удивительную откровенность. – Супруга отговаривала меня, предлагала бежать куда угодно, лишь бы подальше от Вардара. Хоть в саму пустыню или на Зальмит. Но я не мог идти против воли короля.
– Что случилось с твоей семьёй? – тихо спросила я.
– Никто не может убивать невинных и уйти безнаказанным, – сказал маг, глядя в окно. – У меня больше нет семьи.
– Ты убивал летов? – трудно выговорила я.
– Нет, – отозвался он, всё ещё глядя в сторону. – Тогда я людей не трогал.
Я сглотнула.
– Но убивал после?
– Лишь тех, кто этого заслужил, – маг перевёл взгляд на меня, и его здоровое око неясно мерцало. – Подумай хорошенько, хочешь ли делить кров с убийцей?
– Если так было нужно, – пробормотала я. – И я тоже… однажды…
– Лишила человека жизни?
– Не знаю точно. Он напал, я ударила камнем по голове. Потом убежала, а он лежать остался. – Я сглотнула. – Нужно было посмотреть, жив ли… Но он хотел украсть у меня последние деньги!
– Ты не виновата. Наоборот, молодец, что не растерялась. Самооборона – не грех, это точно.
Я улыбнулась, и маг взял свой чай. Мы некоторое время молчали. Я наблюдала, как он помешивает сахар, и жевала одну печенку за другой. Что называется – дорвалась! В голову пришла мысль, что мне вовсе не хочется уходить из этой тёмной, пропахшей книгами и травами комнаты.
– Ракх, почему ты честен со мной? – решилась я. – Мне показалось, что ты человек замкнутый, своих тайн кому ни попадя не выдаешь.
– Прежде я мог соврать, если это было выгодно, но сейчас не вижу смысла. Не похожа ты на человека, который против меня замышляет.
– На тебя кто-то охотится? – ляпнула я, но он не рассердился.
– Да. И это ещё одна причина, по которой я выгнал тебя. Думал, так будет лучше.
– Одна из многих? Какие же остальные?
– Я люблю одиночество, – принялся перечислять он. – Я плохой компаньон. Могу молчать сутками, и мне всё равно, кто рядом со мной и что он делает, или, наоборот, могу внезапно выйти из себя… На самом деле я готов жить в свинарнике, питаться одним только хлебом и картошкой, только чтобы никто не прерывал моих исследований.
– И тут принесло меня, – вздохнула я виновато.
– Подожди ты грустить, Розана, – усмехнулся мужчина. – Я рад твоему присутствию. Человек рождён быть стайным, ну или хотя бы парным, так что друг и помощник мне не помешает. Однако я заранее извиняюсь за свои приступы апатии, равнодушия и холодности. Не люблю, когда по пустякам отвлекают от работы.
– Я не буду по пустякам, – легко пообещала я. – Только по делу. Например, узнать, что тебе нравится из еды помимо хлеба и картошки…
Ракх коротко и хрипло фыркнул, и у меня в сердце что-то звонко вздрогнуло. Интересно, чем именно он занимался в своём чертоге магии? Прежде я не встречала тёмных магов. Поговаривали, что их осталось совсем мало, и что колдовство их ценилось даже превыше волшебства нынешних «светлых» жрецов короля.
Мужчина между тем расспросил о моём детстве, когда ещё были жив дом среди цветного леса, а я спросила, с кем рос он. Выяснилось, что свою маму Ракх совсем не помнил, и его до четырнадцати лет воспитывал отец – сам потомственный колдун, учившийся в Королевской Академии Волшебства.
Мне важно было прощупать границы, и я, рискуя установившимся между нами доверием, всё-таки спросила:
– Прости, если этот вопрос покажется тебе бестактным, но почему ты был так пьян ночью? Кажется, это нетипичное для тебя состояние…
– Верно. Я напился, чтобы кое-кого спровоцировать на драку, и преуспел в этом. Затем я ждал нападения на улице, хотя и знал, что в таком состоянии могу не справиться с несколькими противниками, но они не решились атаковать.
– Подожди, а как же отравление? – недоумённо нахмурилась я.
– Некачественный алкоголь – худший яд, – сказал мужчина. – Я давно уже не пил в таких количествах, вот и не справился.
– Но ты сказал, что я спасла тебя от смерти…
– Именно. Мои враги отступили, когда появилась ты.
– Странно. Разве я похожа на серьёзного противника?
– Они приняли тебя за продажную женщину, у которой есть хозяин. А связываться с одним из таких дельцов себе дороже, у них каждая работница на счету.
Я пожала плечами, не обидевшись.
– Неужели я была похожа на проститутку?
– Честно? Нет. И я, когда предложил тебе заработать, сделал это из жалости. Ночи холодные, а у тебя обувь дырявая. Видишь ли, я, когда пьяный, становлюсь удивительно мягкосердечным.
– А сейчас ты какой?
– Просто неравнодушный. Это разное. – Он поглядел на меня внимательно и пытливо, и кивнул в сторону лаборатории: – Мне пора. И так уже затянул с делами. Вот деньги. – Он поднялся и отошёл к шкафу, доставая увесистый мешочек. – На еду и прочее. В домике у конюшни живёт парень, его зовут Аник. Он ухаживает за моим конём, но иногда выполняет мелкие поручения. Когда пойдёшь на рынок, бери его с собой, сама тяжёлого не таскай. И не стесняйся покупать всё, что тебе лично необходимо.
– Эм… Спасибо тебе большое, Ракх.
– Пожалуйста, – без улыбки сказал он. – Ужин оставишь на столе, хорошо? И стучись только по особо важным делам.
– Хорошо. Я тогда пойду. Ещё раз благодарю…
Он махнул рукой и отошёл задёрнуть шторы.
– До встречи, Роза. Можно я буду так тебя звать?
– На здоровье, – улыбнулась я.
Поклонилась – и вышла в коридор, всё ещё не веря, что в моей жизни наконец-то настала светлая полоса.
Глава 3
Я готовила, тихо напевая себе под нос. Уже несколько дней подряд у меня было отличное настроение. Ракх, как и предупреждал, из комнаты почти не показывался, но съедал всё, что я приносила. Правда, спросить у него, по нраву ли еда, мне не удавалось – мужчина оставлял пустые тарелки на столе, а сам исчезал в лаборатории.
На следующий же день после заселения я познакомилась с конюхом, которого звали Аник. Ему едва исполнилось шестнадцать, и прежде он был рабом у пустынных жителей. Ракх выкупил парня, уроженца страны Лета, и, так как тот был, как и многие леты, зверословом, попросил присматривать за своим конём, которого звали Жало. Зверь этот был также красив, как и своенравен. При нашей первой встрече он не пожелал взять у меня яблоко, только удостоил равнодушным взглядом холодных серых глаз. Он весь был словно отлит из металла – чернёное серебро корпуса, чуть более светлые грива и хвост, и тёмные кисточки на концах ушей.
– Что это за странная порода? – спросила я, снова предлагая зверю яблоко и снова получив отказ.
– Удивишься, но я сам не знаю, – сказал Аник. – Хотя уж мне бы следовало в этом разбираться. Он не примет угощения, даже не мечтай. Только Ракх может кормить его с рук, ну и я – иногда.
В те первые дни мне сразу стало понятно, что мы с Аником не станем друзьями. По крайней мере, не тотчас. Парень предпочитал одиночество, ему были без надобности разговоры по душам. Он предупредил меня, что в своём домике убирается сам, а вот от еды не стал отказываться. Втайне я радовалась, что могу их обоих вкусно кормить. Несмотря на заверения Ракха о непривередливости, они оба любили сытно поесть, даром что не слишком утруждали себя физически.
Мне нравилось в старом необжитом доме. После холодной недели вернулось золотое осеннее тепло, и я, если не готовила и не убиралась, много времени проводила в саду. В голову пришла идея вырастить под окнами цветы и травы, не боящиеся холодов. Так нашлось для меня радостное занятие, благодаря которому я могла спокойно думать о настоящем и грядущем, и никому не мешать заниматься делами.
Мне нравилось смешивать краски листвы и цветов, находя неожиданные сочетания. Я брала самые любимые оттенки: жёлтый, пыльно-розовый, фиолетовый и бордовый, светло-зелёный и изумрудный, а ещё тёмно-синий, как гладь реки. В саду прежде был пруд, но его запустили. Теперь в пересохшем каменном бассейне стояла лишь каменная русалка, стан которой обвивали лианы чёрного королевского вьюнка.
Но самым любимым у меня стал уголок средь старых вишен, где пряталась покосившаяся, зелёная от мха лавочка. Там-то я и начала выращивать редкие растения и травы, полагая, что Ракх не будет против столь невинного увлечения. Анику, например, было абсолютно всё равно. Не ведаю, что парень делал целыми днями. Скорее всего, много спал, потому что по ночам, по собственному признанию, он часто наблюдал за звёздами.
Я разбирала старые вещи, большую часть которых собиралась отдать в приют нуждающимся. Я знала, как тяжело там живётся людям: одиноким матерям, у которых погибли мужья, или детям, у которых не было родителей. А ещё брошенным старикам, не могущим ничем заработать на жизнь. Собирались там те, кто был в отчаянном положении, и я вполне могла отправиться на окраину в это мрачное трёхэтажное здание, но то был крайний вариант. Да и вряд ли меня бы приняли – здорова, руки есть, значит, могу и сама себя прокормить. И никому дела не было до того, что молодым девушкам порой только и оставалось, что торговать своим телом…
Дорвавшись до свободного хозяйствования, я стала пробовать рецепты из найденной на кухне книги. Продукты для меня и правда таскал Аник, и я сразу сказала ему, что эти походы на рынок для нашего общего блага.
– Не волнуйся, я не против, – сказал тогда парень. – Ракх просил носить, значит, буду носить. Да и что толку в такую погоду дома сидеть? Уж лучше за морковью и кабачками смотаться.
Я каждый раз вручала ему список, а сама разгребала завалы самых разных вещей. Роскошные наряды бывшей хозяйки в приюте были не нужны, но их можно было отнести в специальный магазин, скупающий ношеные бальные платья, чем мы с Аником и занялись. Когда он понял, что одними только овощами и рыбой не ограничится, ворчать не стал. Он был сдержанным до равнодушия, но я-то видела, что это у него такое прикрытие: молча исполнять просьбы, постоянно о чём-то важном размышляя.
Аник был светловолос и голубоглаз, и на его кожу легко ложился загар. Почти такой же высокий, как Ракх, он был ещё по-юношески худ, но было видно – станет крепким, если не мощным. Парень отлично ездил верхом в небольшом внутреннем дворике, а ещё учил Жало всяким смешным трюкам: шагать, красиво задирая ноги, по-собачьи сидеть и давать копыто, перекатываться или высоко подпрыгивать. Конь делал всё это охотно, однако угодить не пытается. Он просто скучал, ожидая хозяина, и готов был на любую дрессировку, лишь бы Ракх зашёл к нему вечером.
Именно в сумерках я и видела мага из окна своей комнаты. Он появлялся всегда поздно, когда я уже готовилась ко сну, и стояла за шторами, расчёсывая послушные кудряшки. Медленно проходил по саду, отводя низко склонившиеся ветви или гибко склоняясь под ними, потом обязательно срывал какую-нибудь травинку, и шёл на конюшню, откуда тотчас доносилось радостное фырканье. В его тихой вечерней прогулке было что-то замечательное, уютное. Словно под взглядом колдуна мирно засыпал сад, и я, чувствуя дыхание растений, и сама поддавалась спокойным грёзам до утра.
А порой Ракх выходил на улицу среди ночи – босой, в распахнутой рубашке – и садился прямо на лестницу. Шёл ли дождь, или падали с неба хлопья магии – он не обращал внимания на то, что холодно и мокро, просто сидел, глядя на сад, и о чём-то своём думал. В такие мгновения я чувствовала меж нами странную связь, ведь тоже просыпалась именно в этот час.
Светлое чувство, что у меня рождалось при виде Ракха, было трудно объяснить. Я толковала его исключительно как горячую благодарность, но вскоре поняла, что всё сложнее. Через десять дней после моего заселения мы встретились у старой серебряной сливы, что роняла на землю последние листья. Ракх о чём-то крепко задумался, и провалился в небольшую колдобину, испачкав брюки. Я зачем-то подала ему ладонь, и маг воззрился на мою руку так, словно она была о шести пальцах.
– А… Эм… – нахмурился Ракх, так меня и не коснувшись. Он сам выбрался из ямы и хмуро оглядел меня, одетую в серо-зелёное клетчатое платье.
– Доброе утро! Так рада тебя видеть! Как дела? Хорошо спал? – затараторила я, и тотчас густо покраснела. – Прости. Я шла за зеленью для завтрака.
– Доброе утро, Роза… Анна. Розана. Я совсем забыл, что ты здесь живёшь.
Я прыснула, и Ракх почти улыбнулся в ответ, виновато разводя руками.
– Я тебе трижды в день тарелки приношу, – напомнила я, даже не думая его обвинять или настаивать на похвале, и мужчина понял меня правильно.
– Да. Спасибо. Очень вкусно. Ты не обращай внимания, я, когда увлечён волшебством, день от ночи с трудом отличаю.
– Ничего. У меня такое бывает, когда с растениями разговариваю.
– Значит, ты тоже волшебством балуешься, – всё-таки улыбнулся он, хотя в улыбке по-прежнему не было теплоты. – То-то я смотрю, у нас красоты в саду прибавилось!
– Значит, всё-таки смотришь, – хмыкнула я.
– Я вижу всё, но не всё замечаю. Яму вот не заметил.
Я рассмеялась, и позднецветующие колокольчики зазвенели в ответ.
– Ты уже закончил свои магические дела?
– Почти. – Он потёр правую руку. – Писать много приходится, да и всё прочее силу выжимает. Решил дать пальцам отдохнуть, а то неметь начали.
– У меня у папы также руки болели, когда он долго писал. Мама ему разминала, чтобы онемение прошло. Хочешь, покажу, как?
Ракх кивнул и подал мне руку. Он как будто немного расслабился, и я не чувствовала себя скованно. Я, правда, никогда не пробовала делать так другим, но сама, когда подолгу трудилась на кухне, потом обязательно натирала руки разогревающим бальзамом.
– Да, здесь чувствуется напряжение, – внимательно ощупав его кисть, сказала я. – В людях и растениях волшебство течёт похоже. Когда оно сбивается с ритма – возникают онемения, неприятные покалывания и зажатости. Нужно только показать токам правильный путь, и всё восстановится. – Я принялась осторожно массировать его кисть, и Ракх, поначалу сосредоточенный и хмурый, тихо выдохнул. – Лучше?
– Да.
– Отлично. Вот здесь ещё узелок развязать…
Я была взволнована, и то и дело облизывала губы. Ракх стоял близко, весь в тёмном – рубашка, сюртук и брюки – и от мужчины пахло одновременно сладко, горько и свежо. Казалось, он впитал в себя сотни ароматов, и мне стало любопытно, каков его собственный запах. Конечно, подумать об этом пристальнее я не решилась. От мужчины исходила мрачная, внушающая трепет сила, одновременно пугающая и притягательная. Удивительно, как я не почувствовала её раньше! В ту нашу первую встречу он был расслаблен и радостен, теперь же будто оседал под тяжестью невидимых оков.
– Думаю, достаточно, – сказал колдун, когда я неосознанно погладила его запястье. – Благодарю.
– Всегда рада помочь. Ой, там кто-то пришёл!
У главного входа и правда стояла женщина, и Ракх направился к ней, не прощаясь. Как я вскоре выяснила, незнакомка пришла за магией.
– Обычно он не отказывает, если дело пустяковое, – пояснил Аник, когда я принесла ему завтрак. – Ну, там зелье какое сварить, или посмотреть тёмные метки…
– А в чём откажет?
– Более сложное колдовство вроде разговора с мёртвыми, или заговор на обречение, или распутать тропы прошлых жизней…
– Ты хорошо в этом разбираешься, – улыбнулась я.
– На самом деле, не очень, но я иногда помогал ему, когда мы странствовали. Тёмная магия – дело сложное и опасное, и мало кому она под силу. А Ракх к тому же проклят.
– Что это за проклятие, Аник? – спросила я с бьющимся сердцем.
– Он помогал уничтожить мою родину, – холодно сказал парень. – И природа ему отомстила. Ты не думай, я не питаю к нему ненависти. Моих родных он не трогал. И, тем не менее, эта тьма на его лице – заслуженная.
– А его глаз? – тихо спросила я.
– Он особенный, – отозвался Аник, быстро расправляясь с омлетом. – Я точно не знаю, но, кажется, им он способен видеть саму близкую смерть.
Меня передёрнуло.
– Это страшное проклятие.
– Да уж, – отозвался парень, сосредоточенно жуя. – Кстати, ты верхом ездить умеешь? Нет? Хочешь, научу?
– Спасибо тебе за предложение, но мы должны сначала спросить разрешения у Ракха. Это ведь его конь.
– Спрашивай, – кивнул парень. – Хотя я думаю, это не обязательно.
Из дома вышла та самая женщина в красном платье, и вид у неё был испуганный. Я попрощалась с Аником и поспешила на кухню, чтобы отнести Ракху поднос. Мне очень хотелось узнать, что такого он сделал для незнакомки, но маг как всегда сидел за дверью лаборатории, и постучаться я не решилась.
До самого вечера я чинила вещи для приюта, а, когда умылась, долго стояла у приоткрытого окна, ожидая, когда появится колдун. И он пришёл – как всегда в тёмном, правда, на сей раз синем, наряде, слегка растрёпанный и усталый. Прошёл по саду, погладил яблоню, сорвал красивую бордовую розу… Потом знакомо заржал Жало, и донёсся весёлый голос Аника.
Я отложила расчёску и легла в постель. Нас всех что-то тяготило, у каждого была своя ноша. И каждый из нас потерял любимых. Удивительно, как в одном доме собрались так похожие друг на друга люди! У Аника тоже не было семьи и родины, и он не терял надежды вернуться в Лету и своими глазами увидеть, какой она стала спустя годы. А вдруг когда-нибудь мы все найдём новый дом? Интересно, какой он будет? Почему-то я не допускала мысли, что останусь в столице навсегда.
Сон накрыл меня с головой, грёзы баюкали душу. А потому резкий звук показался особенно громким и пугающим. Я вскочила прежде, чем открыла глаза, и, наверное, потому спаслась: какие-то люди шептались у распахнутого окна, и намерения их явно были недобрыми… Ноги сами понесли меня прочь, в холодный коридор. Я спасалась, как от пожара, молясь, чтобы Ракх открыл сразу, однако его дверь оказалась не заперта. К тому же колдун не спал, а что-то читал, сидя на кровати. Его чёрное око уже не казалось мне таким страшным, да и к шрамам на щеке вполне можно было привыкнуть. Мужчина поднялся навстречу, когда я бросилась к нему, задыхаясь от ужаса.
