Текст книги " Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы"
Автор книги: Габриэле д'Аннунцио
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
Ревнители веры.
– Евдоссий!
– Евдоссий!
– Грабитель храма!
– Взимая десятины и приношения, ты грабил Бога, на которого произносишь хулу.
– Отступник!
– Вероломный!
– Ты изрыгаешь ересь вместе с вином.
– А Серджо не говорит и не движется!
– Он одурманен.
– Выпил чашу забвения.
– Левша, уже наступил предел!
– Уже призван против тебя меч.
– За вашим столом вы насытитесь собственной кровью и собственным жиром.
– Говори, говори, Беспалый!
– Оправдывай, если смеешь, своих диаконов.
Участники Вечери любви.
– Назад! Назад!
– Глотайте вашу слюну!
– Не клевещите на избранника!
– Это святотатство!
– Назад!
– Многая лета Серджо!
– Многая лета епископу!
– Замолчите! Пришел ваш конец.
– Темистию многая лета.
– Да здравствует Евдоссий!
– Многая лета иподиакону Северо!
– Да здравствует Базилиола!
– Ты – свет наш, орлица Аквилеи!
– Твоя жажда зажигает все уста, призывающие тебя.
– Встань и спой нам песнь, сопровождая ее своими телодвижениями!
– Твои кудри – слава пред лицом вечного.
– Волосы даны тебе вместо покрывала.
– Ты огонь, охвативший ночное небо.
– Знойная ночь питается твоим дыханием.
– Встань и танцуй.
– Исполни танец семи канделябр!
– Сбрось свою чешуйчатую повязку, дочь Орсо!
– Распусти свои волосы, полные пурпуром, благоуханиями и безумием!
– Пойте быстрее!
– Пойте гимн!
– Кадите сандалом и ладаном!
– О, Диона! Диона!
Ревнители веры.
– Христос царит!
– Мария побеждает!
– Слава Бессмертному Царю веков.
– Гимн и воскурения – для дочери Давида!
– Язычники, теперь настал для вас час быть убитыми.
– Гнев Божий разразится над вами!
– Одна тень над всеми вами!
– Воскреснут мученики в гробницах.
– Вы преданы в руки женщины как Сисара.
– Вы будете повержены на землю и убиты.
– Очистите атриум!
– Закроем двери!
– Заиграем в трубу, соберем весь народ.
– Алтарь! Алтарь!
– Алтарь!
В течение всего времени, когда между порогом базилики и ко лоннами атриума чередуются возгласы проклятий и приветствий, не перестают перекликаться два хора. Толпа под висящими лампадами поет.
О columna ignis,
te collaudamus,
purpurea ut viola,
roscida ut rosa,
candens ut lilia,
Maria.
Толпа под мерцающими звездами поет.
Spoliis viri decoris
cingi potentis optat.
Omnes trahit Diona.
Hominis cruore victi
anhelituque gaudet.
Omnes trahit Diona.
Епископ Серджо продолжает безмолвно сидеть за столом, по временам он бросает на возмущенную толпу подозрительные и угрожающие взгляды, медленно отпивая вино из агатовой чаши. Из-под его остроконечной шапки выбиваются волосы, ниспадающие на низкий лоб, его костистое лицо выражает легкое беспокойство, ярко-красные губы вздрагивают. По временам по телу его пробегает страшная судорога, тогда кажется, будто он весь вытягивается, словно собираясь вскочить; в его желтоватых, потемневших от подозрений и угроз глазах вспыхивает жестокость, усиленная опьянением.
Salibus madens voluptas
est salsior marinis.
Omnes trahit Diona.
Вдруг встает Фаледра, Она порывисто поднимается из-за стола, движения ее оголенных рук, сверкание драгоценных камней, переливающихся на ее груди подобно чешуе мурены, две жемчужные кисти, свисающие с висков к углам рта, блеск зубов, усиливающийся благодаря нарумяненным губам, ее брови, удлиненные антимонием, разрушительная мощь загадочной души, безумная отвага, все линии тела все движения и тайные прелести обольстительницы волнуют толпу, которая словно пригвождена к ней любовью и ненавистью, ужасом и страстью, презрением и восторгом. Ее мощный голос покрывает весь шум.
Базилиола.Когда раздастся нежданный звук трубы, кто приготовится к битве? Какое оружие скрывается под вашими одеждами? Поведет ли кто-нибудь ваши отряды, вооруженные палочками для писания? Бог, Которому я служу, сказал: «Зачем стоять тебе у хлева и слушать блеяние овец? Вот нож». Ночь над всеми людьми. Vae victis!
Снова хранители храма с криками бросаются к еретикам, но восклицания со стороны атриума громче обвинений и проклятий.
Ревнители веры.
– Ты говоришь загадками, словно пророчицы Монтана.
– Присцилла!
– Максимилла!
– Последовательница ереси Ардаба.
– Она одела своих блудниц в белые одежды.
– На тебе – заклятие Сота-ди-Трача!
– Серджо – лжеисповедник Темизон, который бражничал с пророчицей.
– Ты – в союзе с язычниками!
– У тебя нет Бога.
– Бог осудит твои преступления.
– Он уловит тебя в сети, которые ты расставляешь.
– Он принесет тебя в жертву на алтаре позора.
– Он сдерет с тебя мясо до костей.
– Ты грязна как ткань, испачканная месячной кровью.
– Твое колдовство не исполнится.
Участники Вечери любви.
– О Диона, Диона!
– Танцуй! Танцуй!
– Многая лета Фаледре!
– Слава тебе, орлица Аквилеи!
– Исполни танец семи канделябров!
– Дай знак начальнику твоих музыкантов!
– Окутай созвездие Волопаса своими покрывалами!
– Подражай плачу семи Плеяд!
– Изобрази Млечный Путь и вращение планет!
– И рога луны, зачарованные Фессалийским волхвованием!
– И молнию на золотых ногах, с крыльями без перьев!
– И прилив, и отлив – символ женщины!
– О, Диона!
Она отходит от стола и, улыбаясь, идет по направлению к кричащим. Крепко сжимает висящий сбоку короткий меч, клинок и эфес которого закрыты красным плащом. В ее резком голосе время от времени слышатся вызов к бою и угрозы. Безумная отвага как будто обостряет ее лицо. Она похожа на того, кто собирается грудь с грудью сразиться с судьбой.
Базилиола.Люди, я вспомнила танец, которого еще не танцевала вам! Я буду плясать его до тех пор, пока не вспыхнет молния на золотых ногах, с крыльями без перьев. Эй, вы, кричащие у порога, вдыхающие запах моей крови (к вашему горлу подкатывается сердце, полное ужаса, и заставляет вас хрипеть), кто устоит из вас, если я приближусь хоть на шаг к вам? Я знала и других кусак, – псов, которых водили с собой мавры Нумидии; раскрывая свои красные пасти, они терлись у ног моих и лизали унизанные кольцами руки; они ластились ко мне и следовали за мной вдоль лагерных палаток, где в щитах храбрецов отражался мой смех…
Ревнители веры.
– Ты признаешься!
– Ты бывала в логовищах варваров!
– Щиты отражали твое обнаженное и лежащее в бесстыдной позе тело!
– Каждый солдат сжимал тебя в своих объятиях!
– В твоей крови запах гуннов!
– Ты хвастаешь своим позором!
– Продажная из продажных!
– Лагерная женщина!
– Блудница из Тира!
– По кабакам с ворами…
– В ней воплотилась греческая прелюбодейка.
– Эннойя! Эннойя!
– Симон из Самарии таскался с ней по всему миру!
Участники Вечери любви.
– Назад! Назад!
– Где придверник?
– Тише вы, писаки!
– Тише, фарисеи!
– Не подобает горланить у порога храма!
– Не подобает!
– Где придверник?
– Пусть очистит порог храма!
– Назад!
– Назад, или мы вас угоним под амвоны!
– И начнем вас бичевать!
– Раскрошим вам челюсти и зубы!
– Фаледра, не слушай не слушай!
– Распусти кудри и повернись к нам!
– Покажись тем, кто призывает тебя!
– Сбрось свою обувь!
– Танцуй с обнаженными ногами!
– Мы расстелем свои голубые кафтаны под твоими ногами.
– Под твоими ногами будет цвет родившего тебя моря.
– О, Диона, Диона!
Базилиола.Люди, я буду танцевать не на ваших кафтанах, а на том прекрасном плаще, который я получила в дар от владыки моря. Я буду танцевать на пурпуре, люди, но не на том, что был разостлан пред каменным троном, у четырех углов которого сидели на корточках мои братья. Помните? Аренго был покрыт песком и илом; среди криков толпы, пения торжественных гимнов и трубных звуков рокотали реки весны; и каждый из вас в своем безумном сердце был сыном Обета. Помните? Я была розой триумфа. Я хотела танцевать для избранника танец победы с мечом и факелом. Кто из вас слышал, как смех мой оборвался и перешел в бурные рыдания? Я увидела, как от четырех углов отделились четыре тени и исчезли в пучине безумия. И сказала я: «Душа, душа моя, ты растопчешь силу!» И я также была тогда дочерью Обета…
Участники Вечери любви.
– Слава тебе, орлица Аквилеи!
– Побеждай, побеждай, фурия морей!
– Начинай!
Базилиола.Люди, ваши дикие взоры еще пожирают меня всю, от затылка до пят! Какое оружие скрыто под вашими одеждами? Я хочу продолжать прерванный танец (дабы довершить ваш восторг!), понестись вокруг алтаря, посвященного бессмертию того архангела, которого воины зовут Победой. Быстро извлекает из-под плаща обнаженный меч и взмахивает сверкающим клинком в воздухе. Вот обоюдоострый меч. Он чист, люди, и светит на меня.
Слегка наклоняется и, держа левой рукой край плаща, расстилает его у подножия алтаря с искусством рыболова, забрасывающего свой невод.
Участники Вечери любви.
– Слава тебе, орлица Аквилеи!
– Побеждай, побеждай, фурия морей!
– Начинай!
– Торжествуй!
Базилиола.Пусть станут музыканты и расположатся в два ряда, лицом к востоку; впереди – цитры, позади – бронзовые флейты, а по бокам – кротолы и систры. Пусть семь сестер, опьяненных золотом, откроют дароносицы из слоновой кости и выльют все ароматы на алтарь, и пусть все они, закутавшись в свои покрывала, станут неподвижно у семи канделябров, уподобившись благоухающим облакам. Пусть певчие подымут к звездам свои уста, разгоряченные гимном, и пьют до зари слезы неба. Это ночь ожидания. Играйте! Пойте!
Участники Вечери любви.
– Иди! Иди!
– Приблизься к нам!
– Торжествуй!
– Слава тебе, орлица Аквилеи!
– Победа за тобой!
– Лейте ароматы на алтарь!
– Танцуй, повелительница!
– Облачись в пламень!
Музыканты повинуются приказанию. В базилике прекращается пение в честь Марии. Одно только имя Дионы несется под звездами. Ритм песни, усиленной инструментами, вдруг меняется; все более ускоряется темп мотива, выражающего подобно пиррической пляске воинственную волю.
Venit alma lux Dionae,
lux gaudii et ruinae.
Omnes trahit Diona.
Семь высокоопоясанных танцовщиц одна за другой подходят к алтарю, льют в огонь ароматы, кладут в сторону пустые ларцы из слоновой кости и, держась того же порядка, отступают. Став вокруг высоких горящих канделябров, подобно языческим дриадам, пляшущим вокруг деревьев, они обвивают их мягкостью своих виссоновых одежд и тел, то сплетаясь руками, то разъединяя их.
Domuit Diona fortes,
fregit Diona vires.
Omnes trahit Diona.
Внутри базилики начинается волнение народа, который из боковых приделов стремится в центральную часть и волнуясь толпится у решеток. Время от времени доносится гул и возгласы.
Christus impera!
Vincit Ecclesia!
Ave, benedicta!
laus et gloria!
Фаледра ступает ногой на плащ, разостланный перед дымящимся алтарем. Она, кажется, стоит на этой высоте, как вознесшаяся своей душою и местью в вершине, увенчанной молниеносной тучей.
Базилиола.Кто из вас упомянул об огне? Кто та, что послана как пожар среди лишенных шлюзов рек? Люди, вы услышите, как зашипит пламя. Деревья будут пожраны им. Острова вспыхнут, как легкие одежды, пастбища превратятся в печальную пустыню, торжественное пение у алтарей сменится воплями. Наступит ночь, равная семи ночам, и самый сильный превратится в жалкую тряпку, все сооружения ваши превратятся в пепел… Начните же, играть и петь гимны!
Пение усиливается. Цитристы в ярко-красных одеждах и флейтисты в фиолетовых подымаются на цыпочки, чтобы лучше видеть фурию морей. Ее голос рассекает шум толпы, заглушает музыку и хор. Мощь и ожидание опьяняют женщину. Правой рукой она размахивает отточенным с обеих сторон мечом, а левой оправляет свои волосы, скрывающие нечестивую красоту лица.
Вот, от верхней части лба до большого пальца ноги я – музыка звезд. Прилив и отлив чередуются в моей груди. Шум рек бьет в моем пульсе. Мелодия мира живет во мне. Этими сверкающими волосами, рожденными подобно колосьям под знаком Сириуса и обожженными знойным летом, подобно тому как сердце мое сжигают душу; этими кудрями, которые во время кровавых зрелищ окрашиваются всеми оттенками пурпура и будут служить тетивой для лука героя, которому я обещала себя, где бы он ни находился; этим царственным покровом, в котором освятил меня Бог, тем самым, который я приподнимаю рукой своей перед моей ночью, я клянусь вам: «Прежде чем аврора поднимется над портиками моря и прольет свой свет на мир, орлица Аквилеи будет иметь свою зарю, свою более кровавую аврору!»
Исполняет обещанный танец, в диком вихре несясь вокруг алтаря Наумахов. От сильного движения воздуха взвивается дым воскурений, изгибается, удлиняется, лижет руки фурии морей, скользит по сверкающему мечу, сплетается со змеевидными прядями волос. От мощных движений изгибающейся спины и бедер трещит чешуйчатый пояс; в складках покрывала то блеснет, то исчезнет белизна кожи; звенят браслеты; когда торс изгибается назад, резко выдаются груди, и сжимающие их геммы придают им вид опрокинутых чаш. Люди не могут удержать крика; они изгибаются, словно желая вскочить и схватить несущуюся в вихре. Их обожженные золотухой и зноем лица под волчьими шапками, шляпами из твердой кожи и остроконечными головными уборами сладострастно подергиваются и вспыхивают.
Omnes trahit Diona!
Сидящие за богохульной трапезой перестают пить. Они оставляют стеклянные чаши с золотым дном, опираются на локти и с непристойными движениями тянутся к обольстительнице. Полулежа на кедровой кафедре, пристально смотрит на танцующую Серджо. Лицо его помертвело, он нервно грызет повязку своей фригийской тиары.
Участники Вечери любви.
– О, Диона, Диона!
– Ты – аврора! Ты – аврора!
– У тебя – ключ от бездны!
– Ты погасила звезды в небесном пространстве!
– Ты одна горишь в мировой тени!
– Не закрывай от нас своего пламени!
– Сбрось с себя тяжесть золотых одежд!
– Сорви с себя чешуйчатый пояс!
– Развяжи свои сандалии!
– Танцуй с обнаженными ногами! С обнаженными ногами!
– Освободи грудь свою от этих панцирей!
– Твои кольчуги – драгоценные камни!
– Сбрось верхнюю тунику!
– Брось свой пояс вверх и зажги небесный свод созвездием!
– Разденься! Разденься!
– Волосы даны тебе вместо покрывала. Оставь только их и свой меч!
– Будь обнажена как твой сверкающий меч!
– Слушай, фурия морей!
– Выслушай нас! Выслушай!
– Покажи нам всю свою красоту!
– Не скрывай себя! Не скрывай себя!
– Отдай все твои прелести тем, кто призывает тебя!
– Сними свои сандалии!
– Освободи свою грудь!
– Сорви с себя пояс!
– Нагнись!
– Откинься назад!
– Еще! Еще!
– Ускорьте гимн?
– Потрясайте систрами!
– Ударьте по струнам!
– Еще громче!
– Бейте в кротолы!
– О, Диона, разденься! Разденься!
– Отдай себя всю!
– Обвяжись и покрой себя своими волосами!
– Несись вихрем!
– Бичуй нас своими волосами!
– Руки твои душат нас, волосы хлещут.
– О, Диона!
– Ты вливаешь в наш рот горячую соленую влагу, в которой ты родилась.
– Слушайте гимн! Слушайте гимн!
– Она кусает как пантера, ранит как стрела.
– Эй, бейте в кротолы, потрясайте систрами!
– Фурия, беснуйся!
– Колыхайся как морские волны!
– Трепещи! Извивайся!
– Откинься назад!
– Разденься!
– Сорви золото, сними бриллианты!
– Окружи себя только вихрем собственного пламени!
– Еще!
– Потрясайте систрами!
– Ударьте по струнам!
– Дуйте во флейты так, чтобы лопнули щеки!
– Скорее, скорее!
– Еще! Еще сильнее!
– Диона побеждает!
Нечеловеческие крики нечестивцев достигают высшего напряжения; восклицания одурманенных язычников оглашают весь захваченный ими атриум; им отвечают негодующие крики верного Церкви народа подстрекаемого ревнителями веры.
Народ.
– Христос побеждает!
– Наш царь побеждает!
– Побеждает вера!
– Побеждает Матерь Божия!
– Побеждает агнец!
– Свят! Свят! Свят!
– Побеждает Троица!
– Побеждает Крест!
У входа появляется пресвитер Феодор; он держит обеими руками огромный равноконечный крест, обитый золотыми пластинками и драгоценными камнями; другие несут меньшие кресты, а также трехстворчатые хоругви с монограммами, окруженными ореолами; третьи несут образа Марии, нарисованные на досках таинственным способом святого Луки; четвертые – металлические статуи апостолов; пятые – раки с реликвиями; шестые – фиалы со св. миром, обетные венцы, евангелиарии, диптихи. Опережая эти иконы и эмблемы, врываются разгневанные христиане, вооруженные бичами и палками. Вся эта волнующаяся масса народа подступает к участникам оргии.
– Един Бог!
– Едина вера!
– Христос царит!
Музыка внезапно умолкает; нечестивый гимн обрывается. Группа участников оргии рассеивается перед этим неожиданным вторжением. Ужас охватывает семь одетых в белые одежды блудниц; они отбегают от канделябров и с пронзительными криками бросаются к столу, падают на пол, дрожат, прижимаются друг к другу, стараясь укрыться; в белой трепещущей массе сверкают пояса и митры. Неустрашимая Фаледра поднимает плащ и перекидывает его через плечо, она отступает к алтарю, прислоняется к нему и стоит среди рассеивающегося дыма курений, не выпуская из руки блестящего меча. Капли пота сверкают на ее пылающем лице и стекают по нагрудникам. Тяжело вздымается ее грудь стиснутая чешуйчатым поясом, от учащенной пульсации в висках колышется жемчужные кисти у углов порывисто дышащего рта.
– Анафема Серджо!
– Да будет он низложен!
– Стащите с него мантию!
– Отдайте мантию Феодору!
– О, Феодор, пусть в твои руки перейдет великий крест!
– Народ избирает тебя!
– Изгони еретика!
– В Яму, в Яму Беспалого!
– В Яму нового Иуду!
– Долой блудницу!
– Долой левшу!
– Многая лета Феодору!
– Народ избирает тебя!
– Открой мощи мучеников!
– Очисти алтарь!
– Верни Церкви тех, кто изгнан за веру!
– Призови святую вдову!
– Выгони отсюда Беспалого!
– Соверши суд над блудницей, развратившей страну!
– Осуди ее!
– В Яму, в Яму гречанку!
– В Яму отступников!
– Един Бог!
– Едина вера!
– Дева Мария – Матерь Божия. Так постановил святой собор!
– Взойди на амвон и провозгласи завет Халкедонского собора!
– Изложи учение четырех соборов!
– Засвидетельствуй веру отцов!
– Христос царит!
– Христос побеждает!
– Многая лета Феодору, избранному народом епископу!
– Убирайся прочь, Серджо!
– Очисти святой атриум!
– Вон отсюда со своими блудницами!
– Анафема тебе!
– Крест побеждает!
Народ вопит и волнуется, более ревностные христиане, сжав кулаки, бросаются к столу, все пирующие – на ногах, кроме Серджо, который продолжает сидеть на кедровой кафедре, не спуская угрюмых взоров с угрожающей толпы.
Ревнители.
– Встань! Оставь кафедру!
– Сними мантию, или с тебя сорвут ее!
– Уходи прочь, или ты истечешь кровью под ударами палок!
– Народ ненавидит тебя!
– Разве ты не слышишь, левша?
– Почему ты не движешься?
– Не ждешь ли ты колотушек?
– Не заморозила ли тебя смерть?
– Тебя высекут розгами!
– Тебя вытащат за твои женские платья!
Диакон Темистий.Горе тем, кто поднимает руку на епископа, помазанного Богом и поставленного Господом над народом!
Ревнители.
– Молчи, вор!
– Молчи, продажный! Вспомни о Горго!
Заклинатель Зосима.Кто обвиняет избранного Богом? Кто смеет обвинять его? Ах вы – мятежники! В чем вина его? Почему он недостоин трапезы? Игнатий Антиохийский…
Ревнители.
– Не тебе, не тебе говорить, ложный прорицатель, не тебе, кто был участником обмана, вырвав путем колдовства из уст покойника имя преемника!
– Ты сопровождал его, когда он с этой женщиной вошел в баптистерий, откуда были изгнаны Катехумены!
– Ты помог ему превратить в слитки священные сосуды!
– Ты украл для него серебряные светильники с навеса.
– Ради него ты вымазал себе лицо, превратился в блондина, выкрасил себе брови и надушился.
– Ты всегда прислуживал ему в сластолюбивых оргиях и попойках…
Чтец Феоген.Не прикасайтесь к столу! У всех вас – следы проказы на лбу.
Акколит Леонтий.Кто может отличить святое от нечестивого, чистое от нечистого?
Иподиакон Северо.Замолчите! Слушайте! Никогда не может быть соблазнен демонами тот, кто раз очистился в воде крещения.
Ревнители.
– О, Господи, Господи, услышь и порази их молнией!
– Серджо, Серджо, даже таинство крещения осквернил ты!
– Благовонным миром ты окрестил Руфа Мема именем Ахарамофа.
– Ты смешал бальзам с водой!
Диакон Темистий.Христос родился и был крещен, чтобы вода была очищена Его страданиями. Всякая вода чиста.
Иподиакон Северо.Слушайте! Душа не может иметь нечистого и греховного тела, так как и душа, и тело были причастны славе Божией. Никто не грешит во плоти.
Чтец Феоген.Все ангелы грешили с земными созданиями.
Ревнители.
– Мерзость!
– Ужас! Ужас!
– Пусть отсохнет у вас язык!
– Его вырвут у вас, как у братьев этой женщины!
– Слышали? Слышали?
– Суди их, народ-скиталец!
– Вспомни о своем бегстве и двух вождях твоих!
– Призови имя Аррия и Аратора!
– Призови имена своих мучеников!
– Ввергни в яму отступников!
– Сокруши еретиков!
Диакон Темистий.Когда сердце чисто, то отступничество дозволено.
Диакон Евдоссий.Именем Отца всего мира проклинаю вас!
Большая часть участников Вечери снова садится за стол, они запускают пальцы в кушанья, залпом пьют вновь налитые чаши. Полупьяные, они заплетающимися языками провозглашают свои заблуждения. Одни лепечут бессвязные слова, другие говорят тихо, словно в бреду, третьи вызывающе кричат. Одни – безбороды, с нежными лицами и челом, покрытым кудрями, с подведенными бровями и подкрашенными глазами; у других – зверские рожи, толстые шеи, огромные челюсти; у третьих – хищные и острые лица, взгляды быстрые, как у ласок и куниц. То и дело искоса, украдкой поглядывают они на епископа и продолжают непристойно вести себя.
Акколит Леонтий.Изнуряйте плоть наслаждениями!
Иподиакон Северо.Он не был рожден женщиной, а создан четырьмя стихиями, и это тело было распято.
Чтец Феоген.Он не знал, где был погребен Лазарь. Он не знал, кто дотронулся до края Его одежды, когда к Нему прикоснулась кровоточивая жена.
Заклинатель Зосима.Молчите! Горе тем, кто тронет епископа. Игнатий Антиохийский проповедует; «Смотрите на него как на Самого Господа и повинуйтесь ему как Отцу Христа». Кто с Богом, тот – с епископом.
Чтец Антим.Мать Его продавала притирания. Вечером среди ячменного поля она отдалась римскому воину.
Чтец Феоген.Кто из Троицы был распят?
Акколит Атаназий.Он еще не воскрес.
Диакон Темистий.Один ангел создал Вселенную, другой дал закон. Алтарь должен быть посвящен ангелам!
Чтец Феоген.Адонаи! Адонаи! Черный бог похитил его. Музыканты, играйте похоронную песнь на опустевшем алтаре!
Диакон Евдоссий.Кто обвиняет его? Юстиниан тоже не признавал Халкедонского собора. Разве не он издал эдикт против Трех Глав? Не он ли совершил насилие над папой Вигилием?
Иподиакон Северо.Разве папа Вигилий не был обвинен в измене собору?
Акколит Леонтий.Презирай плоть и насыщай ее!
Чтец Антим.Какой безумный бог исторгнул мир из молчания?
Заклинатель Эводий.Молчание – спутник вечной Бездны. Слово раздалось после молчания.
Чтец Костанцо.Не обижайте ее! В Откровении Иоанна есть блудница, стоящая на великих водах.
Акколит Леонтий.Лейте новые ароматы!
Чтец Антим.Она алчна как жерло склепа.
Заклинатель Зосима.В ее кулаке зажата месть.
Чтец Костанцо.Бойтесь звона ее ног!
Акколит Атаназий.Он еще не воскрес!
Ревнители.
– Отступники, в Яму!
– Змеи, в Темную Яму!
– Обманщики! Вы из крови, упавшей на землю из ран пригвожденных рук и ног Христа, делаете краски, которыми окрашиваете ногти блудницы!
– Вы служите не Господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву.
– Под видом трапезы вы разыгрываете в кости плащаницу Христа, что на крыше Его гробницы.
– О, Антим и Феоген, какой разврат изведали вы!
– Эводий, вспомни о колодце Нубии!
– Леонтий, вспомни о Ветуле!
– Атаназий, ты был учеником не Черинто, а вольноотпущенника.
– Вы все пьяны!
– Вас рвет вином.
– Бесы вселились в черное стадо и ревут в этой грязи!
– Утопим их в грязи!
Одна часть народа толпится под портиками, размахивая бичами и палками, чтобы разогнать оставшихся осквернителей храма. Другая часть втолкнула пресвитера Феодора в базилику и, волнуясь, толпится под лампадами. Внутри и снаружи – крики, споры. Свалка в полном разгаре. Епископ Серджо, по-видимому, ищет защиты в своей таинственной неподвижности. Никто еще не осмеливается поднять руку на этого гордого человека.
Народ.
– Многая лета Феодору Кальво!
– Праведный, взойди отсюда на амвон!
– Утверди нашу веру, провозгласи учение четырех соборов!
– Анафема тому, кто извращает веру папы Льва!
– Занеси имя папы Льва в диптихи!
– Занеси в Диптихи постановления четырех соборов!
– Диптихи – на амвон!
– Сейчас диптихи – на амвон!
– Сейчас же пусть будут посланы в Рим гонцы!
– Серджо исключен из причта!
– Вычеркни из диптихов Серджо и всех отступников!
– Вычеркни врага Христова!
– Мы веруем как Лев!
– Защищаем догматы отцов!
– Серджо низложен!
– Больше не бойся левши!
– Не бойся кровавого!
– Почему ты еще боишься недостойного сына Эмы?
– Христос победил!
– О, праведный, твоя вера победила!
– Победила истинная вера!
– Мы веруем как Лев!
– Христос – Бог, Дева – Матерь Божия!
– Мы веруем в собор!
– Христос изгнал убийцу!
– Будь нашим избранником!
– Взойди на амвон!
– Изложи веру Льва!
– Пусть этой, а не иной вере учат Катехуменов!
– Христос – Единородное Слово Божие!
– Мы все так веруем!
– Кальво, будь нашим избранником! Взойди и очисти дом Божий!
– Ты не должен больше бояться Серджо!
– Вынеси останки!
– Вынеси святые мощи!
– Объяви празднество в честь этого дня!
– Пророчество Трабы исполнилось!
– Праведный, ты побеждаешь!
– Христос царит!
– Побеждает Троица!
– Свят! Свят! Свят!
– Един Бог!
– Едина вера!
– Алтарь! Алтарь!
Крики потрясают озаренную лампадами базилику, в воздухе мелькают кресты и поднятые руки. В главном входе встречаются два бурных потока: одна толпа входит, подталкивая Феодора к амвону, другая выходит, чтобы разогнать пирующих. За кипарисами, из северного портика, толпа пытается затянуть непристойный гимн Дионе, который обрывается среди оглушительного крика народа.
Animos Diona vicit,
vires Diona fregit.
Omnes trahit Diona.
Фаледра стоит, прислонившись к алтарю Наумахов, готовая к сопротивлению. В руках у нее меч, на плече пурпурный плащ. Враждебно настроенная толпа бросается к ней.
Ревнители
– Что делаешь ты, злой дух?
– Плясунья, ты еще не можешь отдышаться после позорной пляски.
– Пеной своей похоти ты окропляешь алтарь, воздвигнутый в честь идолов посреди священного атриума.
– Отойди от алтаря, или мы сбросим его на землю и тебя вместе с ним.
Базилиола.Я защищаю его.
Ревнители.
– Уходи! Освободи атриум!
– Отойди от алтаря!
Базилиола.Я защищаю его, и только я одна. Он будет священным для меня, пока звезда, на которую устремлен мой взор, не покажет часа, ожидаемого моей красотой. О, моряки, где же ваши военные корабли? Где багры и крюки? Это алтарь Наумахов. Архангел, стоящий на нем, носит имя Победы, и труба его прозвучит над великими водами и недолговечными островами прежде, чем аврора взойдет над морем. Горе городу крови! Все корни моего племени кричат во мне.
Ревнители.
– Слышите!?
– Она грозит нам!
– Она признается в своем язычестве!
– Люди, она призвала на вас несчастье!
– Воплощение мерзости!
– И ты не боишься раскрывать свой позор?!
– Ты публично заявляешь о своих гнусностях!
– Ты сошлась с двумя родными братьями!
– Ты сходилась с быками и баранами!
– Смотри на нее, Беспалый, вот эта женщина окрасила свои пальцы в твоем священном блюде.
– Народ, свергни, свергни этого идола и развей его нечестивый пепел!
– Наполни ей рот пеплом и засыпь им всю нечисть!
– Свяжи сзади ее волосы, сплети их, как лошадиный хвост, и погоняй ее бичами.
Базилиола.До каких пор вы будете кусать меня?
Ревнители.
– Отойди от алтаря!
– Ты срослась с алтарем и не хочешь с ним расстаться?
– Уходи вон! Освободи атриум!
Базилиола.Я защищаю его. Рука, которая коснется Фаледры, будет отделена от кисти. Этот меч мой рубит так же, как блестит.
Один голос.Побеждай, орлица Аквилеи!
Другой голос.Дочь Орсо, повернись к востоку! Пора!
Третий голос.Дочь ослепленного, око за око!
Фаледра размахивает мечом, чтобы держать невооруженную толпу на некотором расстоянии от себя.
Базилиола.Я стою наготове и жду. Но кто приготовится к бою когда вдруг послышится сигнальный звук трубы?
С северной стороны слышны крики матросов, приветствующих появившегося трибуна.
Матросы.
– Многая лета Марко Гратико!
– Многая лета трибуну островов!
– Слава наварху!
– Слава начальнику кораблей!
У северных дверей волнуется толпа. Все громче и громче становятся приветственные крики. Толпа раздвигается, давая проход трибуну. Фаледра тотчас отходит от алтаря, идет к столу, кладет обнаженный меч перед Серджо, который вскакивает на ноги и бросает по направлению к порогу пылающий взгляд безумной ненависти. Вся его предшествующая неподвижность кажется теперь лишь долгим приготовлением к нападению. Его левая рука, неподвижно лежавшая на столе, тянется к эфесу меча.
– Победа и слава владыке моря!
Весть о приходе Марко Гратико распространяется по атриуму и базилике. Постепенно крики стихают, переходя в шепот, буря прекращается, внезапное молчание воцаряется в портиках, когда входит Марко Гратико. Все взволнованные лица обращены к этому великому человеку.
Он входит, разгневанный, и останавливается посреди атриума, у стола Вечери любви. Сопровождающий его отряд стрелков из лука останавливается поодаль. Он – в легком вооружении, без плаща, на голове – маленький шлем с гребнями и складками, загнутыми как плавники дельфина. Глубокая тишина. Несколько минут царит грозное величие ночи. Слышны отдаленные крики фонарщиков и портовых караульных, рассеянных по заливу. Чуть звучит далекий, почти тревожный напев букцины. На вершинах кипарисов горят звезды; двойной ряд мучеников и Дев белеет на золотом фоне; пламя потрескивает в светильнях семи канделябров; от угасающего огня алтаря тянется едва заметная струйка дыма; толпа как бы замерла перед грозой предстоящих событий. Вот Фаледра, снова наполнив агатовую чашу, из которой пил епископ, смело подходит к трибуну и предлагает ему вино.
Базилиола.Властитель, пригуби чашу евхаристии и прими участие в обновленной Вечери любви. Тебе предстоит горячий бой.
Он берет чашу и поднимает ее.
Марко Гратико.Фаледра, грозовая туча в твоих глазах. Не стану я пить твоего оскверненного вина, а вот так вылью его на камень.
Льет вино на пол.
Базилиола.Бог Обета да искупит мне твое возлияние, ослепитель.
Марко Гратико.Епископ оргии! Эту чашу, изменившую цвет твоего лица, покрытого позорными белилами, эту чашу твоей невоздержанности и твоего отступничества я разбиваю о камень. И так я разобью всякого, кто здесь грешит, напиваясь кровью Господа.
Бросает чашу на пол и разбивает ее. Ненависть брата доходит до бешеной ярости. Беспалый говорит теперь более громким голосом, чем тогда, когда кричал Tollite portas.
Епископ Серджо.Чего хочет этот человек от епископа? Кто творит правосудие и, вместе с тем, гонит людей как скотов? Чего ему нужно? Чтобы я трепетал перед ним? Чтобы я стал перед ним на колени? Чтобы моя мантия валялась в прахе у его ног? Разве он дал людям землю и вечное море? Не хочет ли он стать выше Бога? Не намерен ли он заковать в цепи людей, содрать мясо до костей с подвластных ему народов? Или он думает, что у него одного голова на плечах?
