Текст книги "Опасный пиар"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

8

Сашу и Ленчика встретили в аэропорту и сразу, на летном поле, усадили в темно-синий «ауди», который резко взял с места, обрызгав грязью из луж остальных пассажиров, которые только молча, не возмущаясь, посмотрели им вслед. Уж больно крутыми показались ребята, встречавшие этих двоих юнцов из Москвы. Лучше не связываться.

Всю дорогу молодые люди ехали молча и очень быстро. Проблесковый маячок и сирена, включавшаяся время от времени, делали свое дело. Машины прижимались к обочинам, уступая дорогу.

Их завезли в центральную гостиницу Красноземска «Кедр», дали полчаса на устройство, потом снова усадили в машину и вскоре высадили возле небольшого старинного особняка в самом центре, на котором красовался лозунг: «Солодухина – в губернаторы!»

– Никуда не годится, – вполголоса сказал Саша Ленчику, кивнув на лозунг. – Берут быка за рога, забывая, что нынешний избиратель обязательно проголосует назло. Если не против всех.

– …У нас в России очень многое делается назло, – продолжал Саша через несколько минут, сидя нога на ногу в кресле, держа на отлете зажженную сигарету и глядя сощуренными глазами на Григория Солодухина, сидевшего перед ним на краешке письменного стола. – Тот же Петербург построили назло надменному соседу, если вспомнить Пушкина.

Он обвел взглядом восседавшую перед ним команду будущего губернатора – стриженые, мордатые парни. Некоторые явно напряглись, припоминая, кто, мол, такой этот Пушкин. Вроде вместе не сидели. И только кандидат в губернаторы не напрягся, а понимающе кивнул.

– Если вспомнить другого нашего классика, я имею в виду Салтыкова-Щедрина, наш народ следует держать в постоянном изумлении, если желаешь им управлять, – продолжал Саша. – А общие места и штампы нашего избирателя только раздражают.

Он взглянул на Ленчика. Тот слушал мэтра, приоткрыв рот. Хотя должен был излучать важность и мрачную многозначительность, как договорились.

– Наверняка, готов спорить на что угодно, у вашего конкурента на здании предвыборного штаба висит точно такой же лозунг: «Сабурова – в губернаторы!» И написано тем же почерком, то есть тем же безработным живописцем-халтурщиком, материализовавшимся из романа «Двенадцать стульев»… – Он снова внимательно оглядел компанию.

Те снова напряглись. Сколько их ни тестируй по литературе, будут одни двойки. Эти чисто конкретные пацаны явно сбегали с уроков литературы.

– Так в чем для простого обывателя разница между кандидатами, я вас спрашиваю? – продолжал Саша. – Обыватель, возвращаясь с работы в свой спальный район Онуфреево… – Тут все переглянулись, пораженные осведомленностью мэтра, знакомого со здешней географией. – Увидит сначала плакат Сабурова и только потом ваш. И справедливо решит, что вы у него списали. А это раздражает. Это, извините, напоминает, как он сам когда-то списывал у товарища по парте. Если вы не нашли возможность воздействовать на воображение электората свежими идеями или если у вас нет миллиона баксов, чтобы эти идеи купить, за дело лучше не браться.

И он снова обвел внимательным взглядом собравшихся, стараясь не замечать Ленчика, который пока не справлялся с ролью ассистента. Похоже, с баксами у них лучше, чем с воображением, подумал Саша. Значит, можно попробовать, значит, не зря сюда летели через несколько часовых поясов.

Солодухин был как раз таким, каким он его увидел на фотографии в коллекции Ленчика. Он не сводил с

Саши пронзительного взгляда, как бы не веря свалившемуся на него с неба счастью.

– Так я не расслышал, – лениво сказал Саша. – Баксы есть или еще не нарисовали?

– Так, всем выйти, – негромко, но внушительно сказал Солодухин своим соратникам, легко соскочив со стола. – Поговорим с глазу на глаз.

– Но он – останется, – твердо сказал Саша, придержав за рукав Ленчика. – Ему я доверяю, как себе.

– Вас кто сюда прислал? – недобро сощурился Солодухин, едва они остались втроем.

Саша почувствовал, как что-то екнуло и опустилось под мышкой, и будто со стороны увидел свое лицо, с которого словно смыло грим солидности и уверенности в себе. Хуже нет потерять от страха лицо!

– Будто не знаете, – ответил он тонким голосом. – Позвонил Борис Яковлевич и вежливо спросил, не занят ли я на ближайшие несколько месяцев. Если вы его знаете, то понимаете: таким людям лучше не отказывать. Поэтому я сказал, что свободен.

– Что было после? – спросил Солодухин уже спокойнее.

– Потом он пригласил меня с помощником, – он кивнул в сторону Ленчика, – в свой офис на Нащокина, это возле Гоголевского бульвара, угощал нас цейлонским чаем с замоскворецкими баранками и рассказывал, какой вы замечательный человек, единственный, кто может противостоять наступлению криминала на ваш край. Хотя сами имеете две судимости.

– И ты, салабон, баклан позорный, после рекомендации такого человека еще спрашиваешь: есть ли у меня миллион баксов? – почти шепотом спросил Солодухин, прижав руки к груди, и Ленчик в который раз пожалел, что согласился на эту работу. – Я еще твои идеи не слышал и не видел! – возвысил голос оскорбленный Солодухин. – А ты уже миллион баксов с меня требуешь? И еще этого ханурика с собой привез, чтобы я его тоже ублажал?

– Это какое-то недоразумение, – пробормотал Саша. – Вас, Григорий Федотович, неправильно информировали. Я говорил о другом: не стоит браться за губернаторскую кампанию, если Нет пары десятков миллионов. Это вам не девяносто девятый год. Сегодня нельзя полагаться на копейки или на авось. Авось нынче дорог. Спрашивать Бориса Яковлевича о ваших возможностях я нашел неприличным. Что касается нас, то мы с моим напарником претендуем только на определенный, общепринятый процент с затрат на предвыборную кампанию, если, конечно, победим. Борис Яковлевич вам объяснил, что мои кандидаты еще никогда не проигрывали?

Солодухин промолчал.

– Поэтому, если рекомендация Бориса Яковлевича для вас столь существенна, не забывайте, что он дал ее именно мне… На моем счету, если более подробно, четыре победы на выборах в Думу и одна в губернаторы, которая, признаться, далась нам нелегко, ну и еще несколько депутатов областного масштаба. Поэтому мне не хотелось бы проигрывать, чтобы не нарушать эту закономерность.

Солодухин пронзительно, не моргая, смотрел на него, и Саша, с трудом выдерживая этот взгляд, постепенно успокаивался. Все-таки имиджмейкер тому нужен позарез. Искать другого поздно. И потом, он уже знает, не может не знать, что второго такого мордодела ему не найти. Борис Яковлевич должен был ему объяснить.

– Общепринятый процент – это сколько? – спросил наконец Солодухин.

– В случае победы на выборах – пять процентов. В случае поражения – три, нет, пусть два.

– Это за что – три? – снова сощурился Солодухин.

Саша вздохнул.

– Но не все же зависит от меня! – сказал он с легким раздражением. – Что-то и от вас будет зависеть… Если будете следовать моим рекомендациям, если не будем с вами конфликтовать из-за пустяков, если доверитесь нам, наконец, в финансовых вопросах.

Он замолчал, заметив, как Солодухин снова напрягся.

– Довериться – это как?

– Например, вам надо сменить прическу, – прорезался наконец Ленчик. – И галстук надеть вместо золотой цепи. Меня лично это раздражает. Будет мешать мне работать.

Солодухин круто повернулся в его сторону. Кажется, он впервые услышал его тихий, вежливый голос.

– А если откажусь?

– Значит, вам придется поискать других мордоделов, – пожал плечами Саша, одобрительно кивнув в сторону своего помощника.

– Вопрос в том, в чем вы собрались участвовать, – продолжал Ленчик, поблескивая очками. – В первенстве мира или Олимпийских играх?

– Загадками говорите, – сощурился Солодухин.

– На понт берем, – кивнул Саша. – А первенство мира отличается от Олимпийских игр тем, что в первом случае главное победа, а во втором, как в сексе, участие. Так вот вам с вашими избирателями придется разговаривать тезисно. То есть поменьше придаточных предложений. Побольше афоризмов. Коротко и ясно, как на подоконнике. Слово «который» придется забыть. Блатной сленг приветствуется, но в разумных пределах. Поймите, вы политик относительно молодой, неискушенный в избирательных технологиях, в крае вас уже знают, но в другом, специфическом качестве. Поэтому вы должны вызывать любопытство, переходящее в изумление, то есть внушать определенные ожидания. И еще. С этого момента мы называем друг друга по именам. Времени на произношение вашего отчества у меня не будет. Для нас с этой минуты вы просто Гриша, несмотря на разницу в возрасте…

Он вопросительно посмотрел на Солодухина. Тот неопределенно пожал плечами.

– Итак, мы будем надевать галстук или не будем? – спросил Саша.

– Без него никак? – спросил Солодухин уже без прежнего напора.

Саша и Ленчик промолчали, насмешливо переглянувшись. Клиент, кажется, созрел.

– Я вам его подберу, – сказал Ленчик. – И свожу вас к парикмахеру. У вас тут можно найти нормального парикмахера? А то, судя по местным жителям, это еще одна неразрешимая проблема.

– Скажем так: или мы идем к парикмахеру, или мы возвращаемся в Москву, – дополнил Саша, не давая Солодухину опомниться. – И докладываем Борису Яковлевичу о результате нашего визита.

– Пацаны, не давите на гланды! – свирепо, уже от растерянности, сказал Солодухин. – У меня на это времени нет! Мне через полчаса надо быть в другом месте. – Он взглянул на часы. – У меня встреча с Сабой в кабаке «У Митрофана», а туда еще двадцать минут добираться…

Саша и Ленчик снова переглянулись.

– Саба – это Сабуров? – спросил Ленчик.

– Он самый, – кивнул Солодухин.

– Вам придется кого-то из нас взять с собой, – непреклонно сказал Саша. – Мы должны знать конкурента в лицо. Лучше, если поеду я. Мой помощник всем хорош, но, боюсь, его носяра, который мы называем «радость антисемита», будет отвлекать собеседников от конструктивного разговора. Вы, кстати, ничего не имеете против пятого пункта Бориса Яковлевича, как и его инвестиций?

– Инвестиций во что? – не понял Солодухин. – Что ты мне тут муму расписываешь?! – снова озлился он.

– Холоднокровнее, Гриша, холоднокровнее, – покачал головой Саша. – Пожалуй, нам будет проще, если мы действительно перейдем на «ты». Хотя на брудершафт выпьем только после победы на выборах. Это, кстати, еще одно наше условие. – Саша неодобрительно оглядел батарею пустых водочных бутылок, стоявших возле стола. – Сухой закон для твоих активистов вплоть до окончания выборов… А эта фраза, что тебя раздражает, из Бабеля, еще одного классика, придумавшего выражение «фига в кармане». Кстати, как твой спичрайтер, буду время от времени вставлять подобные фразы в твои речи и статьи. Обывателю-избирателю, что одно и то же, всегда хочется думать, что его избранник умнее его. Это привлечет дополнительно многочисленный отряд мало оплачиваемых библиотекарей и учителей. Теперь об инвестициях. Даже неловко объяснять, что Борис Яковлевич не жертвует за красивые глаза, а вкладывает в тебя хорошие бабки, полагая, что ты их отработаешь. Не слышу?

– Там посмотрим… – пробормотал Солодухин.

Саша с некоторым удивлением посмотрел на будущего губернатора.

– Гриша, когда сядешь в вожделенное кресло, смотреть будет поздно, – сказал он. – Придется отрабатывать.

Солодухин хмуро посмотрел на часы.

– Пора, – сказал он. – Правда, мы договорились трое на трое… И я уже сказал, с кем приеду.

– Лучше бы немного запоздать, – пожал плечами Саша. – Действует безотказно на тех, кто хочет с тобой договориться… Кстати, зачем тебе там столько телохранителей? Покажи, что ты его не боишься. Возьми меня вместо кого-то из них. Скажешь, что я твой политический советник, если такого у них еще нет, это безотказно действует на психику.

– Откуда ты все знаешь? – снова сощурился Солодухин.

– Гриша, не задавай лишних вопросов, – поморщился Саша. – Давай договоримся сразу. Если для дела потребуется открыть мои источники информации, я сделаю это сам, без нажима с твой стороны. Скажу одно. На переживаемый момент главное, чтобы твой конкурент начал по твоему примеру лихорадочно искать политического советника не среди своих охранников, а среди московских или питерских клиентоводов. Из принципа – мы тоже не лыком шиты. И тут мы подсунем ему своего человечка, а таковой у меня есть, который уже застыл на низком старте и только ждет моей отмашки… Как видишь, я и это предусмотрел. Еще вопросы будут? Что смотришь?

– Да вот смотрю, тот ли ты человек, – несколько растерянно протянул Солодухин.

– Лучше сразу договоримся, чтобы все было ясно, – вздохнул Саша. – Мое дело – впарить твою персону избирателям. Годишься ли ты на эту должность, это вопрос другой. Хотя, если честно, я от тебя пока не в восторге. Но в утешение могу сказать, что провинциальные Буши или де Голли мне до сих пор не попадались. Словом, ты, может, еще на нарах мечтал стать губернатором, но я-то не мечтал о нашей с тобой встрече.

– Ты мне тоже не нравишься, – пробурчал Солодухин.

– Ну вот и объяснились! А теперь поедем. Ленчик, чтоб не терять времени, одолжи Грише свой галстук. Потом купи в гостинице приличный костюм, лучше тройку, которая Грише будет к лицу. Там, в вестибюле, я приметил симпатичный бутик, где можно подобрать.

Солодухин молча проглотил это панибратство, только исподлобья смотрел на приятелей, пока они прилаживали ему одолженный галстук. Мол, потерплю пока.

«У Митрофана» стоял дым коромыслом, все столики были заняты, но услужливый официант сразу заприметил вновь прибывших и препроводил в отдельный кабинет, где их уже ждали. Саша заметил: пока шли через зал, за столиками смолкали разговоры, и все поворачивались им вслед, подталкивая друг друга.

Сабуров, он же Саба, сидел во главе стола в «красном» углу, как бы возглавляя предстоящие переговоры. На столе стояли две початые бутылки водки.

Двое парней, ему под стать, здоровенных и стриженных наголо, сели так, что Солодухину и сопровождающим лицам пришлось бы сесть где-то сбоку, а то и на углу. И рядом – тот самый человек с видеозаписи, с косым пробором, в аккуратном костюме и при галстуке. Огурцов, кажется. Спонсор предвыборной кампании Сабурова. Сидит и вежливо улыбается. А в целом Солодухин, его единственный телохранитель Волоха и примкнувший к ним Саша выглядели на фоне конкурентов субтильными недоносками.

– Запаздываешь, – хмуро сказал Сабуров, неприязненно разглядывая пришедших. – Заставляешь ждать. Садись, что ли. – Он кивнул одному из соратников, и тот стал разливать по стаканам.

Саша придержал нахмурившегося Солодухина за локоть.

– Подожди. Речь шла, если не ошибаюсь, о переговорах за круглым столом, – сказал он. – И потом, мы у себя объявили сухой закон до окончания выборов.

– Это еще кто? – Саба насупился, разглядывая Сашу.

– Мой политический советник, – сказал Солоду-хин. – С правом повышенного голоса.

– Пить, что ли, не разрешает? – не понял Сабуров. – Он те что, вместо жены?

Его соратники услужливо заржали.

– Думаю, мы зря сюда пришли, – сказал Саша. – Другая сторона явно не готова к конструктивным переговорам. Только зря время теряем.

Солодухин кивнул, резко повернулся на выход, но

тут же вскочили телохранители Сабурова, два амбала в тяжелой весовой категории, и стали в дверях.

– Садись, – кивнул Сабуров в сторону стола. – Переговорим.

Солодухин мигнул своему телохранителю Волохе, и в мгновение ока оба амбала оказались на полу. Причем Сабуров даже не успел привстать, чтобы прийти на помощь. Только успел сунуть руку в карман, но тут же вытащил ее назад, увидев дуло «Макарова», который его конкурент на губернаторское кресло сунул ему под нос. Солодухин выглядел возбужденным, только прическа разлохматилась да галстук от Ленчика сбился набок. В кабинет заглянул было обслуживающий официант, но тут же скрылся.

– Брейк! – сказал Саша, отстранив Солодухина и Волоху в сторону. – Немного размялись, можно и приступать, – удовлетворенно сказал он, поправляя своему подопечному слегка помятый «имидж». – Кажется, мы договаривались о встрече без оружия, а не без галстуков. Поэтому пушки на стол!

Амбалы, кряхтя, поднимались с пола, помогая друг другу и ненавидяще глядя на соперников по выборам. Нехотя выложили свои пушки. Сабуров, помедлив, добавил ТТ. И только после этого Солодухин добавил к ним свой кольт. А молчаливый Огурцов спокойно закурил. Саша положил пистолеты на поднос, который отнес в угол комнаты на сервировочный столик.

– А теперь, если не возражаете, продолжим, – удовлетворенно сказал Саша. – Все-таки мы пришли договориться и подписать соглашение о корректном поведении в отношении друг друга. Для начала вы сядете по одну сторону стола, мы по другую. Лидеры – посредине, мы сбоку.

Сабуров, бурча, сел, куда указал Саша. Солодухин сел напротив, не скрывая ухмылки.

– Хорошо смеется тот… – начал один из обиженных амбалов.

– …Кто смеется без последствий, – закончил Саша. – Вы это хотели сказать?

– Где такого шустрика нашел? – сощурясь на Сашу, спросил Сабуров.

– Спецрейсом из Москвы доставили, – сказал Солодухин. – Таких там больше нет.

– На еврейские деньги? – вдруг спросил Огурцов тонким голосом. – Борис Яковлевич вам в клюве принес?

Вот где у нас пунктик, подумал Саша. А уж так многозначительно выглядел…

– На американские, – ответил Солодухин. – На них президенты нарисованы. А у вас чьи?

– Не будем отвлекаться, – поморщился Саша. – Самоутверждаться будем в специально отведенных для этого местах. Итак, каковы ваши предложения по корректному проведению предвыборной кампании?

– Есть такие. Только не предложения, а предупреждения. Короче, пупок, Гришуня, надорвешь, если против меня пойдешь, – сказал Сабуров, тяжело глядя на Солодухина. – Лучше не лезь. После выборов поставлю тебя ко мне в администрацию, куда захочешь.

– Вы забываете: если мой клиент снимет свою кандидатуру, даже в вашу пользу, выборы отменят как безальтернативные, – сказал Саша.

– Помолчи… – насупился Сабуров. – Хоть начальником налоговой службы, хоть на таможню. А то в ФСБ ко мне давай, надо будет там кадры почистить.

– А почему не прямо сейчас почистить? – удивленно поднял брови Саша. – Чего ждете? Действующий губернатор вас во всем поддерживает, вот пусть поставит вас во главе Совета безопасности, и флаг вам в руки, а барабан на шею. Но только учтите, – он навел палец на обомлевшего от такой наглости Сабурова. – За то, что сегодня здесь творится на криминальном фронте, для избирателя вы, как будущий губернатор, будете ответственны наравне с ныне действующим. Считайте, это мой бесплатный совет.

– Он, гляжу, тебе рта не дает раскрыть, – сказал Сабуров, кивнув на Сашу.

– Есть немного, – согласился Солодухин, не отводя своего пронизывающего взгляда. – Только у меня к тебе встречное предложение. Начальником банно-прачечного комбината ко мне пойдешь?

При этом искоса взглянул на сидящего по правую руку Сашу. Тот одобрительно кивнул, после чего, не торопясь, надел тоненькие очки и раскрыл принесенную папку с бумагами.

Огурцов молча встал, поправил галстук и, не оглядываясь, пошел на выход. Следом поднялись остальные.

– Пусть уходят… – сказал Саша вполголоса. – Завтра все здесь сказанное в газетах будет.

И показал ему диктофон.

9

– Дело ваше, но если уж откровенно, зря вы сюда летели! – сказал Валерию Померанцеву и Герману Шестакову помощник прокурора Толчанов, когда положил перед ними папку дела об убийстве журналистки Треневой. – Только время теряете.

– Вот мы и хотим в этом убедиться, чтобы со спокойной совестью и сознанием выполненного долга вернуться в Москву и обо всем доложить помощнику генерального прокурора, – бойко отозвался Гера, опередив своего непосредственного начальника.

Померанцев промолчал, лишь качнул головой. Помощник прокурора – лысоватый молодой парень в очках – перевел взгляд с одного гостя на другого, дивясь такой субординации у столичных гостей.

– И потом, я не помню случая, чтобы наша Генпрокуратура в лице того же Александра Борисовича Турецкого за что-то зря бралась, – продолжал Гера.

Они сидели в тесном, душном кабинете, за стеной стрекотала пишущая машинка, и листали папку, вчитываясь в показания соседей, протоколы экспертизы и вглядываясь в изувеченное многочисленными порезами лицо погибшей.

– Тогда извините, – развел руками помощник прокурора. – Работайте, не буду вам мешать. Если возникнут вопросы, я здесь, рядом, в соседнем кабинете…

И вышел, осторожно прикрыв за собою дверь.

– М-да… Такой откровенной, кондовой, я бы даже сказал, разнузданной бытовухи я еще не встречал, – примерно через полчаса произнес Гера.

– Именно это и настораживает, – кивнул Померанцев. – Такое впечатление, будто кто-то меня уговаривает: все, закрывайте дело.

– Да так убедительно уговаривает, – подхватил Гера. – Прямо как адвокат Плевако присяжных: да ладно вам, ну зарезал племянник родную тетку, с кем не бывает? Ах, вы свою тетку еще не зарезали? Ну так зарежете еще, какие ваши годы!.. Раз эта стерва на бутылку не дала, когда внутри все горело, как тут не озвереешь? Вот и он, не помня себя, схватил кухонный нож.

– Их было двое, как показывают соседи, – напомнил Померанцев, оторвавшись от бумаг.

– Ну да. Второй на стреме стоял. Зашел к тетке только племянник. Второй, собутыльник то есть, его ждал. И вот еще: все ее сбережения и колечко от покойного мужа тоже исчезли.

– И еще там рядом стояла с заведенным мотором машина, которая сразу же уехала, – напомнил Померанцев.

– Ну да. Но их-то в этой машине не было. Они-то ноги в руки – и бегом. Мужики за ними гнались, а они попутку на шоссе угнали… Может, Валера, и впрямь пустышку тянем?

Вечером, когда они вернулись в свой номер, Померанцев спросил:

– Кстати, что еще сказала тебе редакторша?

– Вроде за два дня до того в их редакции был шмон, кто-то к ним ночью влез и что-то там искал. Компьютер, деньги в столе или что другое не взяли. И будто покойница отнеслась к этому спокойно, шум поднимать не стала. Тебе это о чем-то говорит? О том, что не нашли?

Померанцев не ответил. Подошел к окну, выглянул наружу.

– Кажется, этот парень подвозил Игоря из аэропорта? – спросил он, указав на Анатолия Богданова. Тот был виден при неоновом свете – стоял возле машины, беседуя со стрижеными парнями в кожанках.

– Да, это он, – сказал Гера из-за его плеча, стоя рядом. – А что? Он кажется тебе подозрительным?

– Все время какая-то шушера возле него вертится.

Анатолий стоял возле машины, рядом с ним был Трофим, поодаль – несколько братков, напряженно всматривающихся в небольшую толпу, что гужевалась возле гостиницы «Сибирь».

Быстро темнело.

– Ты можешь объяснить, чего мы ждем? – спросил Анатолий.

– Игнат должен именно сегодня выйти на связь, – сказал Трофим. – Должен здесь появиться или мне позвонить на мобильник. Каждый вечер в девять.

– Думаешь, он не понимает, что его здесь ждет, если появится? – усмехнулся Анатолий. – Он что, сам будет искать, кто б его замочил? Позвонить он, может, и позвонит. А вот объявится ли – это уже другой вопрос.

– Ему бабки нужны, – напомнил Трофим.

– Они всем нужны… И что он до сих пор не давал о себе знать?

– Договаривались на это время.

– Тогда жди. Значит, зовут его Игнат? – наморщил лоб Анатолий. – В смысле, это настоящее имя?

– Да, настоящее, тот самый. И бумаги журналистки – тоже настоящие, – кивнул Трофим. – И ты его должен шлепнуть совместно с ее племянником. А бумаги забрать.

– Он что, дурак? – хмыкнул Анатолий. – Судя по тому, что ты рассказывал, он наверняка в прошлый раз заметил ваших чистильщиков. Вместе с племянником схватил те бумажки и рванул через заборы, а те губами шлепали. Пока эти бумаги у него, он надеется на себя и свой фарт. Больше не на что.

– Возможно, возможно… – нервно сказал Трофим. – Жаль, тебя там не было.

– Тогда не было бы и проблемы, – кивнул Анатолий. – И не выросла бы цена этих бумажек. Поэтому не понимаю, чего мы ждем. Если он не дурак, то должен понимать, что попало ему в руки. Перечитал их на досуге, понял, чего они стоят, и решил, что может затеять свою игру. И загнать их кому надо с большой пользой для себя. Правда, загонять здесь, кроме вас, их некому. И все-таки на что вы надеетесь? Что после случившегося он сам прибежит?

Трофим не ответил, только помрачнел.

– А ты что предлагаешь? – спросил он, немного помолчав.

– Надо все сделать так, чтоб он сам объявился, – пожал плечами Анатолий. – И принес эти бумажки мне в клюве, чтобы продать за приличные бабки.

– А если он понесет в редакцию?

– В какую? – Анатолий повернулся к нему. – Здешние газеты бедны, как вертухаи из туберкулезного лазарета. Чтобы получить хорошие бабки, надо или отдать заказчику, который спит и видит, как бы его потом замочить, или подаваться в столицу, где телевидение и газеты побогаче.

– Менты уже все перекрыли, – сказал Трофим. – И вокзал, и аэропорт.

– Уже говорил: это хорошо, что вы наладили с ними взаимопонимание, – одобрил Анатолий.

– Ты, в натуре, зачем сюда приехал? – медленно повернулся к нему Трофим. – Вопросы задавать или работать?

– А где оно, мое рабочее место? – развел руками Анатолий. – Отведи меня туда. Инструмент вы мне выдали не ахти какой, но работать можно. А уж как мне клиента посадить на мушку, тебя не касается… Вы меня пригласили зачищать после чьей-то грязной работы, верно? Это ваши придурки все испортили.

Он внезапно замолчал, увидев, как к освещенной гостинице подошел Игорь Залогин, которого провожала какая-то пожилая женщина.

Они остановились возле входа, женщина что-то горячо ему говорила, Игорь озабоченно кивал. Потом вошел в гостиницу.

А вот и кстати, подумал Анатолий. А зачем тащить эти бумаги, которые стоят бешеные деньги, за тысячи километров в Москву к известным журналистам в богатенькие редакции? Вот он, здесь, этот самый журналист! И прилетел сюда, чтобы разобраться с убийством журналистки Треневой? Я бы на месте этого Игната с племянником невинно убиенной их на блюдечке ему продал…

– Что ты там бормочешь? – подозрительно спросил Трофим. Он был явно недоволен тем, как все складывалось.

– Ладно, расслабимся… Интересно, кто эта баба? – спросил Анатолий, указав на пожилую женщину, с которой только что разговаривал Игорь.

Она отошла от гостиницы и быстро пошла прочь.

– Ты некрофил, что ли? – фыркнул Трофим. – Тут телок полно, сами напрашиваются, а ты на старуху глаз кладешь!

– Я на работе, – строго напомнил Анатолий, садясь в машину. – Двигаем за ней! Только смотри не упусти.

Трофим, по-прежнему ничего не понимая, тоже сел и включил зажигание. Машина плавно покатилась вслед за женщиной, свернувшей в темный переулок. Оглянувшись на свет фар, она ускорила шаг.

– Да выключи ты фары! – г раздраженно сказал Анатолий. – Спугнешь! И помедленнее. Надо посмотреть, где хоть живет. Вот что, сверни куда-нибудь в проулок, посиди в машине и меня подожди. Я лучше за ней пройдусь по свежему воздуху, посмотрю, куда она…

Трофим пожал плечами, свернул в сторону, остановил машину. И в это время послышалась трель сотового. Анатолий уже вылез из машины, но остановился, склонился над окном, где сидел Трофим.

– Трофим, это я, Игнат, – услышал он сиплый голос. – Бумаги здесь у меня. Где и как передать?

– Не понял. – Трофим подмигнул Анатолию. – Мы, кажется, уже договаривались. Ты где?

И передал трубку Анатолию, который требовательно протянул руку. Потом Анатолий приложил ее к уху, кивнул Трофиму и зашагал вслед за женщиной, слушая на ходу.

– Мало ли что договаривались… – продолжал сипеть Игнат. – Я тут с Лехой какой день в болоте торчу.

– Почему не звонил столько времени? – строго спросил Анатолий.

– Да вот сотовый потерял, пришлось тут у одного фраера одолжить вместе с «девяткой»… – Он хрипло рассмеялся, видно, здорово был простужен. – Чтоб урвать оттуда куда подальше. А то совсем обложили… Я что-то не врублюсь, эти менты с собаками, нас, что ли, ищут? За старуху эту, из газеты?

– А участкового в Тетерине не ты ли шлепнул вместе с мужиками? – спросил Анатолий, не сбавляя шага и не упуская из вида шедшую впереди женщину. – Теперь вот, сам говоришь, фраера с тачкой и сотовым какого-то оприходовал. Да ты уже на маньяка серийного потянешь!

– Слышь, а ты-то кто такой? – подозрительно спросил Игнат. – Это ты, Трофим? Что-то голос твой переменился.

Тот, кого ты увидишь последним в своей незадав-шейся жизни, едва не сказал Анатолий.

– Конь в пальто, – сказал он вслух. – Какая тебе разница? Шварценеггер! Это что-то меняет? Считай, тебе повезло. Ты, кстати, прав насчет облавы. Ищут не столько вас с Лехой, сколько эти бумаги.

– X… им, а не бумаги, – зло сказал Игнат.

– А что ты с ними собираешься делать? – спросил Анатолий. – Они ведь сейчас хорошие бабки стоят! Знаешь, какая каша заварилась? Все на уши встали. Министр МВД на контроль поставил, в Думе насчет тебя запрос был. Депутаты волнуются, как ты там в болоте, не замочил ли ноги или еще кого. Известный журналист Залогин специально из Москвы прилетел, слыхал про такого?

– Откуда?.. – отрешенно сказал Игнат.

– Газеты надо читать, – назидательно сказал Анатолий. – Он там в Москве самый скандальный.

– И чего? – недоверчиво и одновременно тоскливо спросил Игнат.

Устал он по лесу таскаться, подумал Анатолий, одичал, крови много пустил, на вышку уже тянет, к тому же не знает, что с этим охотником на родных теток делать. Если уже в расход не пустил.

– Он уже с одной теткой из редакции поговорил. Она ему все рассказала про их значение… Оказывается, она тоже все знает. Поэтому мой совет: избавься от них поскорее. Загони кому-нибудь, пока не поздно.

– Кому? – спросил Игнат. – Тебе, что ли…

– Ну не мне. Отдай своим заказчикам, – сказал Анатолий, замедляя шаг, чтобы не сокращать дистанцию между собой и преследуемой женщиной. – И пусть они тебе отстегнут пару пуль в тупую твою башку.

Она остановилась возле калитки своего дома, боязливо оглянулась на Анатолия.

– Здравствуйте, – вежливо сказал Анатолий и проследовал дальше, прижимая аппарат к уху. Дом двадцать девять, отметил он.

– Ты с кем там здороваешься? – подозрительно спросил Игнат.

– Со знакомой, мимо шла. Слушай, ну так как нам быть? На чем остановимся?

– Да вот не знаю… – искренне сказал Игнат.

– Мое мнение такое: делай с этими бумажками что хочешь, – сказал Анатолий. – Только учти: скоро сможешь ими только подтереться.

– Это как?

– Ты, гляжу, совсем сдурел в своем болоте? Если грамотный и уже их прочитал, должен понять: дотянешь с ними до выборов, значит, уже никому их не впаришь. Сам-то за кого собираешься голосовать?

Игнат выругался и отключил аппарат.

Куда ты денешься? – подумал Анатолий. Обязательно еще раз позвонишь, чтобы задать новые вопросы…

Главное было его заинтриговать. Сбить с толку. Намекнуть на заинтересованность журналиста Залоги-на из Москвы. Придется использовать его как живца. Игнат будет его искать, чтобы попытаться продать эти бумаги. Или пусть выйдет на эту женщину из редакции… Должен клюнуть, не может быть, чтобы не клюнул.