Текст книги "Опасный пиар"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Журналист, говорил уже. – Анатолий насмешливо смотрел на него. – Прилетел по тому же делу, насчет убийства своей коллеги, вашей землячки. Еще есть вопросы?

– Значит, для чего тебя пригласили, не забыл? – сощурился тот.

– Неправильно ставишь вопрос, – покачал головой Богданов. – Ты должен был спросить, типа, зачем, мол, я засветился? Отвечу: на всякий случай. Хочу быть на виду у общественности. Мне ведь нужно не только алиби, но и широкая известность. Чтобы в случае, если вы от меня, как от Игната, захотите избавиться, этот журналюга сразу встрепенулся: куда пропал герой моего будущего репортажа? Так вот, заруби себе: он мой страховой полис. Ибо знает, что я сюда прибыл. Хотя не знает зачем. А вас он запомнил. И, если я не вернусь в столицу, поднимет в своей газете такой хай!.. Ну а если он, известный журналист, по этой же причине тоже исчезнет, то будет уже не хай, а вой. Посильнее, кстати, чем из-за этой дамочки. Кремневой, кажется?

– Треневой, – поправил Трофим.

– Вам этот шум нужен? Вижу, не нужен. Вот и мне он ни к чему. А кому нужен, тот сразу пожалеет, что на свет родился… Значит, теперь ты в курсе, – весело сощурился Анатолий.

– Пушка здесь. – Трофим передал ему черный кейс. – Будем пристреливать или как?

– Ну а как иначе?..

Анатолий открыл кейс. Увидел там пистолет, пожал плечами, щелкнул замком.

– Что не так? – спросил Трофим.

– Все нормально, – пожал плечами Анатолий. – Хорошая пушка. Хоть не замазанная? В деле была?

– Обижаешь. Заводская смазка в стволе. Ты, вообще, за кого меня держишь?

– Раз глупые вопросы задаешь, за кого мне тебя держать?

– Что еще? – заметно напрягся, но пропустил очередную колкость Трофим. Возможно, получил такое указание – всемерно способствовать.

– Где они торчат? – спросил Анатолий.

– Точно не знаем, но предполагаемый район очертить можем.

– Менты знают?

– Менты и подсказали… – ощерился Трофим, продемонстрировав рот, полный золотых зубов. – И дали нам срок на окончательное решение вопроса. Им этот арест племянника и его подельника, а потом и судебный процесс ни к чему. А то прокуратура подталкивает. Шесть человек они уже замочили, и не за хрен собачий.

– Это хорошо, что у вас здесь наладилось взаимопонимание и взаимодействие с правоохранительными органами, – благосклонно, тоном проверяющего, сказал Анатолий. – И далеко они?

– За городом, двадцать километров отсюда. Скорее, в лесу прячутся.

– Значит, мне нужна машина, – сказал Анатолий, подумав. – Только не эта… – Он небрежно кивнул в сторону «БМВ». – Чего-нибудь попроще. Лучше ничего, чем такая.

– Других не держим, – сказал Трофим небрежно, не без гордости. – Второй номер нужен?

– Там посмотрим, – сказал Анатолий, смерив оценивающим взглядом окружение Трофима. – Нет, обойдусь. Ну все, до завтра, хочу отоспаться.

Игорь поднялся к себе в номер, разложил вещи, посмотрел на часы. Второй час ночи по здешнему времени. Все-таки повезло, что подвезли с этим Анатолием. Кстати, кто он? Странный какой-то…

Потом Игорь вспомнил, что у него должен быть домашний телефон Вячеслава Карпухина, исполняющего обязанности главного редактора. Его здесь ждали еще днем, стоило бы, конечно, позвонить из Красноземска. Хотя вопросы, которые ондобирался им задать, могут подождать и до завтра.

7

Игорь позвонил в редакцию утром.

– Здравствуйте, извините, это Вячеслав Никифорович?

– Доброе утро, а кто его спрашивает? – ответил хрипловатый со сна мужской голос.

После убийства Треневой все они теперь настороже, подумал Игорь.

– Я из Москвы прилетел, Залогин моя фамилия.

– А… да, еще раз здравствуйте. – Теперь в голосе слышалось явное облегчение. – Мы вас еще вчера ждали.

– Задержка с рейсом, знаете ли, просидел в Домодедове…

– Извините, что не встретили. Как вы устроились?

– Все нормально.

– Если не возражаете, лучше нам переговорить не по телефону, – сказал Вячеслав Никифорович. – Я буду в редакции через час. Приболел немного. Вы подходите, подождите меня там. Вы знаете, где она находится?.

– Еще нет, но, думаю, вы мне подскажете? – предположил Игорь.

Тот охотно рассказал, как к ним пройти:

– Да вам у нас каждый подскажет, только спросите.

Спускаясь со второго этажа, Игорь подумал, что в каждом из нас есть немного от Шерлока Холмса. Нечто вроде игры. Вот скоро, уж скорее бы, прилетит Гера с непосредственным начальником и потребует отчета о «проделанной работе»: ты нашел, кто ее убил? И очень хочется дать ему исчерпывающий ответ: и кто, и за что, и где прячется. Для Геры это очередной прикол, а он, Игорь, даже понимая это, теперь во всем, что находится в этом Полбине, где жила и работала погибшая Тренева, будет искать след или разгадку преступления.

На ловца и зверь бежит. В вестибюле он увидел Померанцева и Геру, оформлявших документы.

– Ба, какие люди и какими судьбами! – провозгласил Гера на всю гостиницу, распахнув объятия. – Я знал, что мир тесен, но не до такой же степени? – Он подмигнул Игорю. – Ты как вообще тут оказался? И куда намылился с утра пораньше?

– Заканчивай, – сказал ему Померанцев, заметив, что на них оглянулись все, кто здесь находились, и обменялся с Игорем рукопожатием. – А в самом деле, куда, если не секрет?

– Не секрет. В редакцию здешней газеты, где работала Тренева.

Гера переглянулся со своим начальником.

– Тогда я тоже с тобой, – сказал Гера. – А чего зря время терять?

Редакция газеты «Полбинская правда» располагалась в бывшем здании райисполкома, с колоннами, обмазанными многослойной, местами обвалившейся штукатуркой, лишившей их некогда безупречной округлости. Да и вся архитектура в этом Полбине выглядела какой-то нерешительной. Будто, когда строили, сомневались: а стоит ли? Из единственной полуоткрытой двери здания несло гнилой сыростью. Игорь, войдя вовнутрь, невольно заглянул под лестницу, откуда шел запах. Похоже, там натекло под груду старых ржавых батарей и умывальников… Игорь даже вздрогнул, столкнувшись со строгим взглядом Л. И. Брежнева с портрета, покрытого разводами. Здесь же лежали и стояли еще несколько портретов членов политбюро, плохо различимых, частично заслонявших друг друга. А выше – кумачовое полотнище, тоже в разводах, с надписью: «Наша цель – коммунизм».

– А наша – переход от коммунизма к капитализму, – сказал Гера. – Что тоже плохо получается.

– Вы к Вячеславу Никифоровичу? – спросила сверху простуженным голосом пожилая, высохшая женщина, свесившись через перила. – Вы Игорь Николаевич Залогин?

– Он самый, – кивнул Игорь. – И со мной мой товарищ, если не возражаете… Мы можем подняться к вам наверх?

– Меня зовут Анна Петровна Прошина. – Женщина боязливо протянула ему, потом Гере сухую ладошку, как бы готовясь отдернуть ее в любую минуту, если столичные гости вдруг вздумают поцеловать.

– Очень приятно. – Игорь склонил голову, ощутив лед ее руки.

– Вот сюда, пятнадцатая комната. Проходите, не стесняйтесь. Вячеслава Никифоровича пока нет, он на приеме у врача и просил за него извиниться и подождать.

Сначала она за него извиняется, подумал Игорь, переглянувшись с Герой. Потом он сам придет и тоже будет извиняться. Провинциальная интеллигенция, ничего не попишешь. Полагают, что только так можно себя оградить от столичного хамства.

В небольшой комнате на столе, заваленном подшивками старых газет, тихо светился монитор старенького компьютера с допотопным фильтром. 486-й, распознал Игорь, прошлый век. Должно быть, подарок Джорджа Сороса, вернее, отзвук. Миллиардер дарил мощные и современные компьютеры центральным и краевым газетам, а те спихнули свои старые в какое-нибудь Полбино.

В красном углу в простеньком окладе висел темный образ богоматери с младенцем. Над столом висел большой фотографический портрет седой женщины в траурной рамке. Добрые, внимательные глаза за строгими очками.

– Это и есть?.. – Игорь повернул к ней голову.

– Да, это она, Галина Сергеевна. – Анна Петровна сначала вытерла своим носовым платочком глаза, потом машинально протерла и им без того глянцевый портрет погибшей.

– Присаживайтесь, почитайте нашу подшивку, – сказала она. – Я сейчас чай заварю…

– А это кто? – Гера указал на фотографию на столе, на которой были видны мертвые мужские лица, залитые кровью.

– Ужас какой-то, что теперь творится… – тихо сказала Анна Петровна, покачав головой. – Вчера из милиции прислали. Ночью какие-то бандиты вошли в деревню Зеленино, это двадцать пять километров отсюда, захватили в заложницы хозяйку, а когда туда пришел местный участковый с мужчинами, их всех перестреляли, представляете? А хозяйку не тронули. И ушли. И как всегда, никто ничего не слышал, все спали. Почти ничего не взяли, только какие-то продукты. Хозяйка молчит, боится, ей уже за семьдесят, видит плохо, а они ей пригрозили, что еще вернутся… Вот что сегодня в России творится, вы можете объяснить?

– За грехи свои расплачиваемся. – Гера перекрестился в сторону образа, как бы ища у него поддержки. – Другого объяснения не вижу.

– Думаете? – Она присела, прикрыла рот ладошкой. – Ой, что я говорю… Вы, наверно, с утра не кушали? А я разговорами кормлю.

– Не беспокойтесь, – сказал Игорь, почувствовав, как отозвалась на ее заботу сарделька, съеденная утром в гостиничном буфете. – Чаю бы с удовольствием.

– К чаю вот ничего нет… Но что-нибудь придумаю! – Она встала и вышла из комнаты.

Игорь стал перелистывать подшивку, пока Гера оглядывал помещение.

– Все верно, что и следовало ожидать от провинциальной прессы, – сказал Игорь вслух. – Вот, к примеру, открытое письмо. Жители села Андрюхино губернскому дорожному управлению, копия губернатору Власову… Где-то здесь я видел его портрет. Ну да, вот он, в этом номере, видишь?

– А почему он в темной рамке, как на могильном памятнике? – спросил Гера.

– Черт их знает…

Игорь перелистал еще несколько газет.

– Знаешь, все здешнее начальство здесь окаймлено такими же темными рамками. При жизни.

– И потому долго живут и здравствуют, – кивнул Гера. – Местная примета такая. Скажешь, нет? – Он поднял глаза на фотопортрет Треневой. Нет, здесь, конечно, рамка была пошире, более выраженная, что ли.

– Ну так что пишут сельские жители своему генерал-губернатору? – спросил он.

– Просят достроить дорогу.

– Ну да, они все знают о недостатке финансирования и даже сочувствуют, но бросать строительство за сотню метров до околицы – тоже не дело. Угадал? – повернулся к нему Гера. – Тем более бульдозеры все там разворотили, одна грязь, можно утонуть, из села теперь ни на машине, ни на подводе не выбраться. А мол, средства на избирательную кампанию у вас нашлись, и немалые.

– Что верно, то верно… Ты, может, раньше это читал?

Игорь поднял глаза от газеты, услышав чьи-то шаги,

фанерная дверь противно скрипнула, на пороге появился лысоватый невысокий мужчина лет пятидесяти в старинных, округлых, вошедших в теперешнюю моду очках.

Он еще с порога протянул руку, озабоченно улыбаясь, чем открыл во рту явный недостаток передних зубов.

– Я Игорь Залогин. – Игорь встал с места. – А это… – Он повел рукой в сторону Геры.

– Я уже знаю, ваш товарищ по работе… Извините, Игорь Николаевич, у врача на приеме задержался. – Никифоров долго тряс им руки, заглядывая снизу в глаза гостям.

– Ничего, мы здесь не скучали… – Игорь кивнул на подшивки.

– У нас, сами видите, информация местная, все больше про ремонт бань или про изменение автобусного маршрута, – продолжал тот извиняться.

– Это как раз очень интересно, – кивнул Игорь, включая диктофон. – Если вы не возражаете… – Он показал глазами на портрет убитой Треневой. – Может, сразу поговорим, чтобы не отнимать у вас время?

– Можно и поговорить… – Вячеслав Никифорович явно волновался, потел, кряхтел, и трудно было поверить, что он хозяин этого кабинета, а не посетитель.

– Вас, наверно, уже спрашивали следователи… – начал Гера. – У нее или у вашей газеты были враги?

– Нет, что вы… – замахал руками Вячеслав Никифорович. – Какие враги. Ведь зарезал ее, вы не поверите, родной племянник!

– Это уже установлено? Доказано? – спросил Гера.

– Что тут доказывать… – устало вздохнул Вячеслав Никифорович. – Его же соседи видели, узнали, хоть темно было, когда из ее дома удирал вместе с подельником. Сам весь в крови… Крик слышали, они окно разбили, выскочили на улицу.

– Думаете, бытовуха? – спросил Гера.

– Что тут думать?.. Раз наши следователи так говорят, – сказал редактор. – Я только сегодня, до вашего звонка, с ними разговаривал. Не верите, спросите у них.

– Нет, почему не верю?..

– Они теперь сидят и ничего не делают. Все ждут не дождутся следователей из Генпрокуратуры, чтобы передать им это дело… А вы, наверно, и есть?..

– Да, вы угадали, я и есть тот самый следователь из Генпрокуратуры Герман Шестаков, кого ждут не дождутся ваши пинкертоны, чтобы спихнуть это выморочное дело. – Гера показал ему свое удостоверение. – Протокола, как видите, я не веду, записи тоже, подписывать вам ничего не придется, так что можете говорить откровенно.

– Ну что я скажу, если уж откровенно?.. Я так понимаю, зря вы съездили к нам, в такую даль, – сочувственно сказал редактор. – Материал явно нестоящий… Событие для столичной прессы или Генпрокуратуры, прямо скажем, не бог весть что.

– Хотите сказать, убийца зарезал Треневу как свою тетку, а не как редактора газеты? – уточнил Гера.

– Думаю, да. Политики здесь никакой. Подумаешь, племянник тетку зарезал! В наше-то баснословное время. Мы вот тоже спрашивали у наших, как вы их назвали, пинкертонов: так, мол, и сказать нашим читателям? Суда ведь еще не было. А они ухмыляются: вам бы обязательно сенсацию, да? Только суд ничего вам нового не скажет. Убийцы известны.

– Так они и ответили?

– А все уже знают, весь поселок, – пожал плечами Вячеслав Никифорович. – Видели же, как они удирали, машину угнали и на ней скрылись. Вот другая сенсация потом была, когда пятерых мужиков, включая участкового, застрелили… Вот прямо перед тем, как вы прилетели.

– Это мы тоже знаем, – кивнул Гера.

– Мы раньше это по телевизору видели да ахали, как у вас в Москве друг другу кровь пускают… И думать не думали, что к нам это придет.

– Москва для вас инопланетная цивилизация, так? – спросил Гера. – А мы в роли пришельцев?

– Я этого не говорил… – устало улыбнулся Вячеслав Никифорович.

– Вы это подразумеваете, – кивнул Гера. – А кто второй подельник этого племянника, вы можете сказать? Конечно, мы сегодня же посмотрим материалы дела, но все же. Мне интересно, что вы скажете.

– Спросите чего полегче… Но можно сказать, для вас это тоже тема, – сочувственно сказал Вячеслав Никифорович. – Чтоб начальство не ругалось. Все-таки дорого такая поездка, наверно, обошлась. Сколько хоть, если не секрет?

Когда Игорь, переглянувшись с Герой, назвал сумму, Вячеслав Никифорович прикрыл глаза, похоже прикидывая и сравнивая со своей газетой. Потом крякнул.

– Половина нашего годового бюджета, – сообщил он. – Кстати, чем для вас не тема – как беспредел распространяется по России и как столица задает в этом тон? – спросил он у Игоря.

Игорь внимательно посмотрел в его глаза, ставшие хитрыми. А ты не так прост, Вячеслав Никифорович, подумал он.

– Для этого было не обязательно уезжать из Москвы, – сказал Игорь вслух. – О том, как сынок убил мамочку, чтобы завладеть ее квартирой, я писал десять лет назад. Можете у нас списывать.

– И теперь вы отстаете от нас всего-то на пару лет, – добавил Гера. – И скоро догоните. А там, глядишь, и перегоните.

– Мы тут все двоечники, – махнул рукой Вячеслав Никифорович. – Своего придумать ничего не можем… Только у вас списываем, тут вы правы. Мы у вас, вы у Европы. Мне читатели вот задают вопросы: что такое банкомат? Правда ли, что в нем деньги печатают для желающих? На полном серьезе, зря улыбаетесь, между прочим.

– Скоро будете печатать жалобы сельчан, Почему в их деревнях банкоматы стоят не на каждом углу, – хмыкнул Гера.

– И все-таки скажите, – серьезно сказал Игорь, – как вы думаете, почему некоторые сразу связали это убийство с политикой? С предстоящими выборами?

– А у нас, как сейчас везде, все политика, – махнул рукой Вячеслав Никифорович. – И сплошные выборы, превратившиеся в стихийное бедствие.

– Неплохо сказано, – кивнул Игорь. – Надо будет запомнить. Для заголовка пригодится. Разрешите использовать?

– Пожалуйста… – пожал плечами редактор. – У нас все равно такое название не пройдет. А у вас в Москве разве по-другому?

Игорь не успел ответить, поскольку в комнату вошла Анна Петровна, неся чайник с чашками и поллитровую банку с вареньем, накрытую пергаментом с резинкой по ободу.

– Покушайте, Игорь Николаевич… Ой, Вячеслав Никифорович! – всполошилась она. – Вы пришли уже? Я еще за чашкой сбегаю!

– Не надо, не хлопочи, у меня своя есть, – остановил ее редактор. – Лучше нашу компанию укрась.

– Наши гости небось у себя в Москве к кофе привыкли с йогуртами, – заговорила она, открывая банку. – А вот такого варенья, брусничного с черничкой, не пробовали.

– Лучше с собой им дай, – сказал Вячеслав Никифорович. – На дорожку.

– А вы что, уезжаете уже? – Рука Анны Петровны остановилась над блюдцем, на которое она накладывала варенье.

Игорь пожал плечами, кивнул на хозяина:

– Вячеслав Никифорович утверждает, будто я зря прилетел, мол, обычное бытовое убийство.

– Ну уж, обычное, – покачала головой она. – Скажете тоже. Она ж ему вместо матери была! А он, неблагодарный, только все пропивал, нигде не работал… Уж она как за него переживала! Сама мужа схоронила, как он мать, ее сестру. Только им и жила. А он пользовался… Сколько она мне рассказывала, плакала прямо: приезжает всегда, теть Галь, говорит, денег дай, работу обещали, скоро отдам… – Она всхлипнула, махнула рукой. – Хотела его сюда, к нам, устроить, хоть курьером, чтоб на глазах был, а он – ни в какую! Жил в Красноземске, мы для него провинция…

– Говорят, у вас здесь бывал кандидат в губернаторы Сабуров, – сказал Гера. – Я слышал, будто все его прочат…

Они переглянулись.

– Ну это еще видно будет, – нерешительно сказала Анна Петровна.

– За кого телевидение скажет, тот и будет, – спокойно сказал Вячеслав Никифорович.

– А нынешний губернатор, Власов, кого поддерживает? – спросил Игорь.

– Сабурова, – кивнул редактор, снова переглянувшись с Анной Петровной. – Никогда бы не подумал такое… Вроде нормальный, интеллигентный человек. Кого ему бояться?

Они немного помолчали. Игорь отпил из стакана, взял ложечкой варенье, попробовал.

– Чудесный вкус, – сказал он. – Просто изумительно…

– Кушайте еще, – радушно сказала Анна Петровна.

– Спасибо… Скажите, ваша газета выступала против Сабурова? – спросил Гера, положив в рот еще одну ложку.

Они снова переглянулись. Вячеслав Никифорович нахмурился. Анна Петровна вздохнула, стала убирать стаканы. Похоже, они не хотели об этом говорить.

– Было, выступали, – неохотно признался редактор. – И не мы одни. Вы бы видели его программу. О развитии культуры в крае ни слова. А значит, ни копейки.

– За это, конечно, убить мало, – согласился Гера.

– Вы думаете, будто Галину Сергеевну убили за ее будущую статью в газете? – нахмурился Вячеслав Никифорович.

– Поймите нас правильно, – серьезно сказал Гера. – Мы с Игорем, хоть у нас и разные профессии и задачи, хорошо вас понимаем: мол, мы приехали, подняли здесь, у вас, бучу, а сами потом уехали. А вам здесь оставаться, так? Не вы одни, куда ни приеду в командировку, везде говорят или имеют в виду одно и то же.

– Я этого не говорил, – категорично ответил, выставив перед собой ладони, Вячеслав Никифорович.

– Не говорил, так подумал, – неожиданно сказала Анна Петровна. – Конечно, многим это не понравилось. Стали говорить, будто она поддерживает нашего земляка Солодухина.

– Не понимаю, о чем вы! – повысил голос редактор. – Ее убил племянник, это видели все. Что еще? Из чего тут выжимать сенсацию, скажите на милость?

– Тогда еще вопрос, – сказал Гера. – Было ли какое-нибудь событие или история, показавшаяся вам странной, до ее убийства? – Он кивнул на портрет Треневой.

Они снова переглянулись.

– Ну было, – неуверенно сказала Анна Петровна. – Ночью к нам кто-то залезал в редакцию. Все тут переворошили…

– Что-нибудь пропало? – спросил Гера.

– Нет, ничего… Галина Сергеевна сказала, мол, ничего страшного, у нас, в Полбине, это бывает.

Вячеслав Никифорович нахмуренно молчал. Игорь переглянулся с Анной Петровной.

– Извините, – сказал Игорь, поднимаясь с места. – Вам надо работать, а мы только мешаем. Спасибо за чай, за гостеприимство…

– Да уж, подзасиделись мы у вас, – сказал Гера. – Если не возражаете, у меня могут возникнуть новые вопросы…

– Всегда к вашим услугам! – привстал, учтиво склонив голову, Вячеслав Никифорович.

– Особенно по поводу вашего земляка, другого кандидата, Солодухина – так вы только что его назвали… – Гера вопросительно посмотрел на Анну Петровну.

– Я все вам расскажу, – твердо сказала она. – Все, что знаю. – Не сомневайтесь

И неодобрительно взглянула на своего шефа.