Текст книги "Опасный пиар"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

2

Померанцев и Шестаков с опозданием пришли на совещание к местному прокурору.

– Опаздываете, – буркнул следователь Осокин. – Или у вас в Генпрокуратуре это принято?

Сам прокурор промолчал.

Вот нажил себя врага, подумал Померанцев, усаживаясь.

– Я прошу меня простить, Аркадий Изотович, – обратился он к прокурору, бледному, отекшему, в очках и с прилизанными назад волосами. – Но я так и не дождался вчера результатов баллистической экспертизы, о которой с вами говорил еще вчера.

– Это вы о трупе Игната Фомина?.. – рассеянно кивнул тот. – Я потом посоветовался с товарищами… Какое это теперь имеет значение? Пули из трупа его напарника извлечены, идентифицированы, все совпадает, в него стреляли и попали наши сотрудники правоохранительных органов. Не понимаю, что за тон и почему вы нам не доверяете, Валерий…

– Александрович, – напомнил Померанцев. – Значит, есть для этого основания. До этого от меня скрывали результаты идентификации пуль, извлеченных из тел убитых офицеров Ковригина и Авдеева, а также ничего не сказали о предстоящей операции по облаве на убийцу журналисток Треневой и Прошиной, а также обо всех прочих мероприятиях, ради чего я был сюда откомандирован!

Прокурор и Осокин переглянулись.

– Я никак не могу объяснить нашему гостю… – начал было Осокин.

– Мы здесь не гости! – раздраженно сказал Померанцев. – К ведению Генеральной прокуратуры, если вы до сих пор не знаете, относится вся Российская Федерация, включая ваш богоспасаемый край!

– Я вас не перебивал. – Побледневший Осокин снова переглянулся с шефом, чья сонная физиономия теперь вытянулась. – Я вам уже пытался объяснить, что из-за недостатка финансирования мы вынуждены были сокращать наш штат…

– И похоже, не тех сократили, – снова перебил его Померанцев. – Повторяю: мне пришлось лететь сюда за несколько тысяч километров, чтобы найти у вас под носом гильзу из пистолета Игната Фомина!

Лицо прокурора вытянулось еще больше. Он вопросительно посмотрел на Осокина, тот пожал плечами.

– Я просто за всем не успеваю, Аркадий Изотович, – сказал он. – Не знаю, за что хвататься. Я думал, что прибывшие коллеги сами возьмут расследование в свои руки.

– А вы не думайте! – продолжал Померанцев. – Договоренности и распределение обязанностей были оговорены с самого начала – вы с нами на постоянной связи, и докладываете все, что стало известно по этому делу, так?

– Это верно, – согласился Аркадий Изотович. – Но не хотите ли вы сказать, что Сергей Васильевич специально вводит вас в заблуждение или что-то от вас скрывает?

– Подобные выводы напрашиваются, – кивнул Померанцев, не сводя взгляда с Осокина. – Вы, со своей стороны, можете ссылаться на что угодно. Хоть на недостаток финансирования, хоть на трудное детство в отстающем колхозе. Вопрос в том, как вы сами расставили приоритеты. Что или кто для вас важнее всего. Мы с самого начала договаривались: поимка серийного убийцы Игната Фомина за вами. Так?

– Да, такая договоренность была, – кивнул прокурор. – Но только поспокойнее, пожалуйста. Здесь все свои, не так ли? Делаем общее дело. Или вы кого-то подозреваете?

– Вот это я как раз и хочу понять, – сказал Померанцев. – Все свои или не все?.. Вы хоть знаете, кто он, этот самый Фомин? Кто-нибудь проследил его связи, когда он вышел из тюрьмы? С кем он был связан?

Все невольно взглянули в сторону Осокина. Тот угрюмо молчал, глядя в сторону.

– Ладно, тогда скажите, кто убил бизнесмена Суханова? – наседал Померанцев. – Установлено? Или это тоже секрет?

– Вы что-то об этом знаете? – осторожно спросил прокурор.

– Я-то знаю, но почему я должен узнавать от кого-то еще, а не от господина Осокина? – взорвался Померанцев. – Что Суханова убил и сбросил его труп в болото все тот же Игнат Фомин! И что Суханов был застрелен из того же пистолета, что и милиционеры возле бензоколонки! Да, да! Мне буквально перед тем, как я пришел к вам, рассказали, что труп Суханова извлекли из болота. И из него извлекли пулю все из того же пистолета Макарова, попавшего к Игнату Фомину от участкового села Тетерино!

– Аркадий Изотович… – в полной тишине обратился к прокурору Осокин. – Я просил бы освободить меня от обвинений и оскорблений или от участия в этом деле.

– Присоединяюсь к вашей просьбе… – буркнул Померанцев, отходя. – Вот тут я с вами полностью согласен и обеими руками – за!

– Товарищу Померанцеву все время мерещится, что он у себя в Москве на Большой Дмитровке, – продолжал, поморщившись, Осокин. – Никуда не выезжает, а ему со всех сторон подносят информацию. Он никак не может усвоить, что у нас ее приходится добывать самим.

– Что вы, Валерий Александрович, хотите, давайте поконкретнее, – сказал в наступившей тишине Аркадий Изотович. – А вы, Сергей Васильевич, успокойтесь, постараемся обойтись без скандалов и подозрений… Мы можем наконец, с вашего разрешения, приступить к конструктивному обсуждению? – обратился он к Померанцеву и доселе молчавшему Герману Шестакову.

– Пожалуйста! Сначала я хочу, чтобы был представлен протокол вскрытия и проведена полная баллистическая идентификация пуль из тела Игната Фомина, – сказал Померанцев. – У меня есть основания считать, что существует неприглядная причина, по которой это до сих пор не сделали или от нас скрыли. Итак, я жду ответа на вопрос: где труп? – спросил он, обведя присутствующих тяжелым взглядом. – Был ли составлен соответствующий акт вскрытия?

– Разумеется, – пожал плечами Осокин. – Все как положено.

– Почему не показали? – потемнел Померанцев. – Почему и здесь нас постарались обойти? Или кто-то считает, что я боюсь крови, а мертвецы мне снятся ночами?

– Да уж… вы ничего не боитесь, – вздохнул Осокин. – Но ваш коллега господин Шестаков, который почему-то упорно молчит, принял самое непосредственное участие. И я полагал, что он должен был вам доложить.

– Он и доложил, – кивнул Прмеранцев. – Отсюда наши претензии. Расскажите теперь, Герман Николаевич, в чем они заключаются.

– Я смог попасть в прозекторскую, когда там вскрытие подходило к концу, – сказал Гера. – Очень уж тщательно проверяли мои документы, а вскрытие начали раньше названного времени… Я пришел, когда извлеченные пули уже передали на баллистическую экспертизу. Мне там многое показалось странным.

– Например? – спросил Померанцев.

– Входных отверстий в теле Игната Фомина больше, чем извлеченных пуль, – ответил Гера. – Поэтому я потребовал, чтобы тело Игната Фомина без меня не кремировали, поскольку надо, чтобы ты его тоже осмотрел.

– Это бывает, – кивнул прокурор. – Когда входные отверстия путают с выходными.

– Извините, Аркадий Изотович… – Лицо Геры пошло красными пятнами. – Отличить входные отверстия от выходных я как-нибудь могу.

– Посмотрим вместе, – прервал его Померанцев. – И пули тоже… Сегодня же. У меня к вам другой вопрос, Аркадий Изотович. Что за спешка с кремацией тела Фомина?

– Такова воля его родственников, – сказал Осокин. – Вот их заявление. Предполагая ваш вопрос, я принес с собой.

Он открыл свою папку и положил перед Померанцевым листок из ученической тетрадки в клетку, заполненный неровным, дрожащим почерком.

– Это написала его престарелая тетка из соседней области, – сказал Осокин. – Пишет, что у нее нет денег на обычное захоронение, просит кремировать. Или вы хотите встретиться с ней сами, чтобы все проверить?

– Тело ей передали? – спросил Померанцев, не обратив внимания на колкость оппонента.

– Еще нет, – сказал Осокин.

– Аркадий Изотович, я просил бы это проверить! – сказал Померанцев. – Позвоните в прозекторскую прямо сейчас. И если наши подозрения не имеют основания, я готов немедленно взять свои слова назад и принести наши извинения господину Осокину.

Пожав плечами, прокурор переглянулся с присутствующими, снял телефонную трубку.

– Но вы нам должны еще кое-что обещать, Валерий Александрович, – сказал он. – Что оставите ваши претензии и мы сможем наконец заняться конструктивной работой.

Пока он говорил в трубку с невидимым собеседником, Померанцев не сводил с него своего пристального взгляда. И когда лицо прокурора побледнело еще больше, Померанцев покачал головой, переглянувшись с Герой. Прокурор положил трубку, ни на кого не глядя, шумно вздохнул.

– Ну это уже переходит все границы, Сергей Васильевич! – сказал он. – Вы давали распоряжение о выдаче тела родственнице?

– Нет…

– Так тело уже выдали для кремации!

– Я сам ничего не понимаю, – пробормотал Осокин. – Черт знает что… Я же сказал им: выдать тело, как только я им позвоню.

Осокин старался ни на кого не смотреть, нервно перебирая карандаши, лежащие перед ним на столе.

– То есть кроме разрешения нужно было дополнительно позвонить? – кивнул Померанцев. – Но разве никто не мог сделать это от вашего имени? Мог или нет?

– Целиком и полностью с вами согласен, Валерий Александрович, – развел руками прокурор.

– Знаете, чем больше я в этом копаюсь, тем больше вижу чье-то сильное желание спрятать концы в воду, – сказал Померанцев. – Что делать, звоните теперь в городской крематорий. Пусть ничего не предпринимают. Разбираться с вашими подчиненными будете потом.

Уже через минуту они знали: запрет прокурора на кремацию пришел в самый последний момент.

Еще через несколько минут Померанцев выехал в крематорий вместе с Осокиным и Шестаковым в сопровождении наряда милиции.

Там, возле крематория, уже находилась престарелая тетка Игната и две ее пожилые дочери с плохо различимыми, мутными мужичками. Женщины были в черных платках, а мужики, как водится, заранее выпившие.

– Эй, что за дела? – раскрыли они рты, когда увидели, что тело их непутевого родича снова поднимают из небытия печи, возвращая в действительность.

– Прошу прощения… – Осокин отвел тетку, которая снова разрыдалась. – Успокойтесь! Скоро вам снова вернут вашего племянника… Нужно соблюсти еще кое-какие формальности.

– Менты, козлы позорные! – высказался один из пьяненьких родичей. – Угрохали Игнашку, сжечь заставили, как собаку, так и это не дают!

– Еще измываются, – уныло подхватили продрогшие собутыльники.

Осокин отвел тетку еще дальше, оглядываясь на Померанцева, и что-то сказал ей на самое ухо.

Черт знает что творится… Менты сжечь заставили? Валера оглянулся на милиционеров – как один краснолицых, здоровенных. Они сонно разглядывали мужичков, никак не реагируя на их выпады.

Они привезли тело Игната Фомина в морг, где он уже лежал, через два часа. Родственники теперь ожидали снаружи. Пригласили патологоанатома.

– Вы хоть понимаете, какой из этого может выйти скандал? – вполголоса спросил Осокин Померанцева. – Если не найдете, что ищете?

– Когда мы докажем, что не родственники хотели похоронить, а был приказ немедленно сжечь труп серийного убийцы Фомина, скандал действительно будет жуткий, – согласился Померанцев с мрачным видом.

Осокин ничего не ответил, только коротко взглянул и отошел в сторону.

– Вот, – сказал Гера Померанцеву через некоторое время, когда они увидели труп Игната. – Вот то, о чем я говорил.

Померанцев подошел ближе к столу и пригляделся, хотя от сладковатого запаха разложения его мутило. Никак не мог привыкнуть, сколько ни ругал себя за это.

– Видишь? Эти огнестрельные раны появились позже, – указал Гера. – Стреляли в мертвого. Когда кровь уже начала сворачиваться. Здесь и здесь крови почти нет. А в других ранах на спине было обильное кровотечение.

– Стреляли в мертвое тело? – громко спросил Померанцев патологоанатома. – А в протоколе почему об этом ни слова?

Тот развел руками:

– Мне сказали: от ярости. В состоянии аффекта, мстили за погибших товарищей. Я и подписал…

– И сколько всего таких ран? – спросил Померанцев, стараясь не смотреть на распластанное тело убийцы.

– Три, всего ран шесть, – ответил патологоанатом.

– Теперь скажите, сколько всего было извлечено пуль?

– По протоколу тоже три, и все из этих же ран, которые образовались на мертвом теле, – сказал Гера за патологоанатома. – А выходных отверстий, как видишь, нет. Как нет именно тех пуль, что убили Фомина.

– Что вы можете сказать по этому поводу? – Теперь Померанцев старался быть как можно более вежливым, обращаясь к Осокину.

Тот промолчал.

– Где еще три пули, что попали в спину и затылок? – спросил Померанцев. – Рыщите! Не уйдем, пока не найдете!

– Но на это надо много времени, – сказал патологоанатом вполголоса. – Вы же слышите, родственники уже в дверь стучат. Они здесь второй день.

В дверь действительно стучали все сильнее.

– Придется родственников отпустить до завтра! – непреклонно сказал Померанцев. – Завтра и кремируют.

– Вот пойдите к ним и скажите им об этом, – сказал Осокин. – Им далеко ехать и негде здесь переночевать. И дома все готово к поминкам. Думаете, это так просто? Да они разнесут здесь все, если им сказать…

– Это уже ваши трудности, – сказал Гера.

– Устройте людей на ночь у себя дома, – добавил Померанцев. – Да, именно вы! А вы, – он обратился к патологоанатому, – повторное вскрытие произведете при нас.

3

Зина увидела Игоря издали возле штаб-квартиры Солодухина, в группе парней в кожанках, и помахала ему рукой.

Парни присвистнули, увидев ее, потом расступились.

– Что-то случилось? – спросил Игорь, заметив ее встревоженное лицо, и отвел ее в сторону. – Что-нибудь с Анатолием?

– Где мы сможем поговорить? – Она беспокойно оглянулась. – Так, чтобы нас никто не увидел…

Они зашли в небольшое кафе с грязным полом, неубранной посудой на столах и заняли столик в самом углу. Под плакатом «Сабурова – в губернаторы!».

– Надеюсь, здесь нет микрофонов… – нервно усмехнулся Игорь. – Извините. Я, признаться, основательно здесь задергался, пока общался с этими кандидатами в губернаторы.

Он кивнул на широко улыбающегося с плаката Сабурова. Она порылась в сумочке и передала ему записку.

«Бумаги, которые ты ищешь, в лесу. Там же, под корневищем сосны, где замочили Игната. Я бы показал где, но за мной следят. За тобой тоже. Но тебя не тронут, как я понял, пока ты не напечатаешь какой-то материал о Сабурове. Будь осторожен. Тебя заказали. И скажи Зине, чтобы летела в Москву и больше не возвращалась. Позвони. Анатолий».

– Вы знаете, чем он занимается? – спросила она, закурив.

– Пока только догадываюсь, – кивнул ошарашенный Игорь.

– Ноги! – вдруг крикнула возникшая откуда-то сбоку уборщица со. шваброй. – Расселись тут… Пришли, место заняли, а чтоб взять, так ничего не взяли.

Они едва успели приподнять ноги, и она стала ожесточенно возить грязной тряпкой под столом, продолжая ворчать под нос.

Он прижал палец к губам, улыбнувшись Зине.

– Сейчас обязательно все возьмем, – сказал он уборщице. – Не сердитесь.

– Народу никого, а наследили-то… – не успокаивалась та. – Так ты, милый, не жди, иди и бери, дамочка небось голодная, продрогла вся!

Она неожиданно подмигнула Зине подбитым глазом, хрипло захохотала и еще ожесточеннее стала возить грязь. Только сейчас они почувствовали, как от нее несет спиртным и чем-то прокисшим.

– Кофе, чай? – спросил Игорь, отступая перед взмахами шваброй.

– Кофе… чай… Может, девонька хочет, чтоб ты ее напоил! – снова захохотала она.

– Мне чаю, если можно, – сказала Зина, прикрыв глаза, поскольку почувствовала приступ головной боли. – Меня подташнивает.

– Дарья… – Толстая, сонная буфетчица укоризненно покачала головой. – Отстань от посетителей, кому говорят.

– А никто и не пристает! – вмтаращила глаза Дарья. – Я, может, пиар тебе делаю, пока ты там спишь, толстомясая!

– Вот что с ней делать! – пожаловалась буфетчица Игорю. – Вам чай, и больше ничего? Шанежки не желаете? Свеженькие, с мясом.

Когда Игорь вернулся к столу, Дарья, несмотря на протесты Зины, пыталась протереть их стол едва ли не той же тряпкой, какой только что мыла пол.

– Потом, все потом, – сказал Игорь, ставя поднос на стол. – Как только вкусим плоды вашего гостеприимства, сами же уберем посуду…

– Ну наконец-то, – вздохнула Зина, когда им удалось от нее избавиться. – Вы прочитали?

– Да… – Игорь снова достал листок, который до этого машинально сунул в карман, и снова перечитал. Вид у него был растерянный и потерянный.

– Как вы считаете, ему что-то угрожает? – спросила она.

– А… Ну да. Как вам сказать… Если мы с вами одинаково понимаем род его занятий, то угроза его жизни существует всегда, – рассеянно сказал Игорь. – Хотя очень это не вяжется с его обликом и поведением… Сегодня наблюдаешь столько искореженных судеб нормальных людей.

– Я сама не знаю, что и думать, – призналась она. – И как мне быть. И с кем посоветоваться… Вы его жену знаете? Хотя, извините, вы и я познакомились с Толей одновременно.

– Он сам вам что говорит? – спросил Игорь – Или что вам советует?

– Только предупреждает. – Она пожала плечами. – Говорит, что люди с его профессией долго не живут. Мечтает выйти из игры, забрать меня и куда-нибудь подальше уехать… Еще все время клянет себя, даже во сне, что из-за него убили какую-то Прошину.

– Прошину? Анну Петровну? – воскликнул Игорь.

– Да, кажется… Но он ничего не может с собой поделать. Говорит, еще никому не удавалось уехать от себя. Кстати, чтобы не забыла, он просил вас срочно позвонить ему сегодня же. Номер я вам дам.

– У меня сотового нет, – сказал Игорь, похлопав по карманам. – Остался в номере. Просто уже не знаю, за что хвататься.

– Все-таки кто, по-вашему, Толе угрожает? – спросила она, заглядывая ему в лицо.

– В записке об этом ничего не сказано, – сказал Игорь, прихлебывая жидкий чай. – Но это и так понятно. Вы же только недавно спасли ему жизнь.

Она заплакала, отвернувшись.

– Вы попробуйте шанежки, они вкусные, – тихо сказал он, не зная, как ее утешить.

– У меня мама их замечательно готовит, – слабо улыбнулась она сквозь слезы. – Извините. Толя говорит, что опасность угрожает только мне. А я ему буду мешать.

– Да, об этом он мне написал, – кивнул Игорь. – И здесь он прав. Значит, дело действительно очень серьезное. Поверьте, я сам не понимаю, как к этому относиться.

– А я ему верю, – вздохнула она. – Меня он уверяет, что это очень плохие люди, так им и надо… Но как подумаю о тех, кого он убивает… Понимаете, это не укладывается в голове. Пусть они нехорошие люди, но у них есть дети. И потом, я привыкла думать, что есть суд, который выявит, кто есть кто. А Толя надо мной только смеется. Наш суд продажен, вот когда у нас будет нормальный суд, я закопаю свой пистолет. А пока что я им…

– Ничем не могу разрешить ваши сомнения, – развел Игорь руками. – В чем-то он прав, наши суды – бессильны или, что еще хуже, продажны. Но не один человек не сможет и не имеет права одновременно быть судьей, адвокатом и палачом. А он хочет быть в этих трех ипостасях.

– А я жду от него ребенка, – вздохнула она.

Он изумленно посмотрел на нее. Подумать только, кажется, совсем недавно летели в одном самолете. Он видел, был свидетелем того, как завязалось их знакомство. И вот эта девочка уже ждет ребенка? Поистине век космических скоростей! Остается лишь надеяться, что беременность пройдет благополучно и закончится в свои сроки.

– Я вам оставлю телефон моей жены Люси, – сказал он. – Она в Москве не так давно, но у нее неплохие связи, в том числе по медицинской части. Кому-то из своих земляков успела помочь. И кстати, можете у нас остановиться, если потребуется.

И передал ей свою визитку

– Спасибо… – Она немного покраснела и наклонила голову.

– Что, хорек, попользовался девкой, а на аборт не даешь?! – Голос Дарьи заставил их вздрогнуть, и она снова визгливо захохотала.

– Пойдемте отсюда! – Зина поспешно вскочила и схватила Игоря за руку. – Не связывайтесь, прошу вас.

В дверях он оглянулся. Буфетчица и уборщица теперь стояли рядом и смотрели им вслед.

– На третьем месяце девка, – донесся ее хриплый голос. – Слезу пустила, а он ни в какую. Дорого, говорит.

Проводив Зину, Игорь вернулся в штаб-квартиру Солодухина. Там их было трое – Саша, Ленчик и еще один незнакомый парень, их ровесник.

– Мне срочно нужно сделать один звонок, – сказал он Саше. – Несколько минут, не больше.

– Разговор секретный? – спросил Ленчик, сидевший здесь же, закинув ноги на стол.

Они с Сашей только что встретили у себя Вадика Полухина, прилетевшего из Москвы.

Пока он быстро набирал необходимые цифры, Саша и Ленчик вышли из комнаты и вывели с собой Вадика.

– Толя? – спросил Игорь уже через минуту, как только соединился. – Это я, Игорь, мне Зина передала, чтобы я позвонил…

– А, привет. – Анатолий покосился в сторону сидящего здесь же в номере Трофима за столом с выпивкой и закуской. – Да, Сереж, поговорить нам есть о чем, только попозже, ладно, если можно, тут у меня важный разговор, я тебе сам потом перезвоню…

– Не пойму… Толя, это ты?

– Я, конечно! Значит, договорились, да? – спросил Анатолий. – Бывай. Я перезвоню. У меня твой номер на дисплее.

– Это кто? – спросил Трофим, подняв голову от снеди. Он был еще ни в одном глазу, хотя они сели за стол достаточно давно.

– Из Москвы, – сказал Анатолий. – Спрашивают, когда, мол, вернешься, срочный заказ есть…

– И как ты, в натуре, не боишься, – покачал головой Трофим. – Живешь в открытую, звонишь, баб сюда водишь…

– А я никого не боюсь, – сказал Анатолий. – И потому до сих пор жив. Наш комбат говорил: пацаны, а чего мы боимся? Все равно с нами случится только то, что не может не случиться.

– Да это ладно… – махнул рукой Трофим. – Эта вот, что в автобусе, а? Где ты такую нашел-то? Здесь таких нет, это я точно знаю. Я насчет девок давно всю местность прочесал, – хохотнул он. – И тех пацанок, что подрастают, давно на учет взяли. Такую кралю мы бы не пропустили.

– Из Москвы прилетела, – сказал Анатолий. – Сегодня улетает. А вот чего ты за ней поскакал, до сих пор не пойму… Никак настучал кто?

– Было дело, – согласился Трофим. – Ты ж у нас гость, я правильно говорю? Должны мы проследить, чтоб с тобой все нормально было, никто не обидел… Яправильно говорю?

Его язык уже заплетался.

– Она меня не обижает, поэтому давай еще по одной, – кивнул Анатолий. – За то, чтоб не дать себе засохнуть, как в той рекламе.

– Мне б поссать сначала, – пробубнил, клюя носом, Трофим. – У тебя где тут…

– Унитаз не работает, – сказал Анатолий, помогая подняться ему из-за стола. – Придется вниз, на первый этаж. Сам туда бегаю. Там найдешь, нет?

– Найду… возле бара, что ли?

– Там. И заодно с Семой потравишь, он, может, тебе еще на меня настучит.

Трофим оглянулся на Анатолия, скривился, махнул рукой:

– Ладно, все, больше ни слова, понял, да? Мы ж теперь кореша, верно? А еще он, сука, про тебя тявкнет – урою!

– А сегодня тявкнул?

– Сегодня, Толик, в последний раз. Вот чес-слово! Бля буду, если не веришь! Что было, то было. Говорит: Богдан, мол, с бабой в номер прошел. Клевая, говорит, таких мы здесь еще не видели, а вот к нему регулярно наезжает…

Анатолий закрыл за ним дверь, повернул ключ, тут же взял сотовый, вывел на дисплей номер, по которому только что звонил Игорь.

– Алло! – услышал незнакомый, молодой голос. – Вам кого?

Только этого не хватало, чертыхнулся про себя Анатолий. Представляться неизвестно кому и оставлять ему же свой номер… Ну да, Игорю пришлось брать сотовый у кого-то другого.

– Игоря Залогина, журналиста, он мне только что звонил…

– Алло, – послышался голос Игоря. – Толя, это ты? Ты можешь говорить?

– Пока да. Зина улетела?

– Похоже на то. Мы поговорили, и она сразу в аэропорт. А что стряслось, теперь ты можешь сказать?

– Ты написал статью для Сабурова?

– Еще нет, все вот думаю… – вздохнул Игорь. – Тут еще интервью у Солодухина взял. Совершенно разные люди, ты даже не представляешь…

– Только не вздумай писать хвалебную Сабурову, – жестко сказал Анатолий. – Иначе это будет твоя последняя.

– Ты так думаешь?.. – протянул Игорь.

– Я это знаю.

– Все-таки что происходит? – спросил Игорь. – Ты один? Ты можешь разговаривать?

– Дела твои неважные, – продолжал Анатолий. – Тебя хотят употребить и выбросить.

– В смысле?

– Все просто… – Анатолий выругался про себя, раздраженный его непониманием. – Сабуров от тебя ждет, что в своей статье ты его похвалишь, а потом отругаешь Солодухина. Теперь понятно? Потом тебя ликвидируют, последует большой скандал, но подозрение будет на том, о ком ты плохо отозвался. То есть на Солодухине. Мол, это он отомстил за свой провал на выборах. Усек?

– Откуда ты знаешь? – тревожно спросил Игорь.

– Там у тебя нас сейчас никто не слышит?

– Да нет, здесь ребята нормальные, заняты своими делами, даже вышли из комнаты, чтобы я мог разговаривать. – Игорь был явно растерян. – Ты не сказал, откуда знаешь…

– Мне тебя заказали, – жестко сказал Анатолий. – После того как выйдет заказная хвалебная статья про Сабурова, а потом ругательная про Солодухина. Этого тебе достаточно?

– И ты согласился?

– То же самое спросила меня Зина, – в сердцах сказал Анатолий. – Ты вроде должен кое-что понимать.

– Черт его знает, – искренне сказал Игорь. – Не каждый день услышишь подобное признание… А хоть за что?

– Не за что, а почему, – холодно сказал Анатолий. – Я и так слишком много тебе сказал, тебе не кажется? И наш разговор уже затянулся. Вполне могут подслушать.

– Все-таки, коды, цифровая технология, говорят, надежно… – растерянно мямлил Игорь. – Вроде не должны…

– У них появился сканер, с помощью которого они могут успеть определить наш номер, если разговор окажется достаточно длинным, – пояснил Анатолий. – Если, конечно, пытаются это сделать. Все, давай закругляться, чтобы сбить им настройку. Через пару минут перезвони мне ты, но с другого номера, договорились?

Игорь отключил аппарат, посмотрел на мордоделов, жующих бутерброды, принесенные Ленчиком из буфета.

– Я вам не мешаю? Мне придется через пару минут перезвонить. Только с другого номера.

– Нет, что вы… – махнул рукой Саша. – Разговаривайте, у нас перерыв.

– У вас проблемы? – спросил Ленчик, запивая соком.

– Как без них?.. – Игорь только сейчас почувствовал, как вспотел. – Просто не знаю, что делать. Никогда еще так не попадал.

– Сок будете? – Вадик протянул ему стакан. – Берите.

– Спасибо… Я вообще-то не голоден.

– Видно, вас здорово допекли, – сказал Саша. – Может быть, нужна наша помощь? Ведь одно дело делаем.

– Я, оказывается, здесь под жестким колпаком, – сказал Игорь несколько растерянно. – Мне тут одну наводку дали. Это родственник нынешнего губернатора, которого крепко приложил Сабуров. Говорят, он знает много интересного про этого кандидата, но я никак не могу на него выйти. Боюсь его подставить. Следят же…

– Посмотрим, посмотрим… Подумаем, что можно сделать, – кивнул Ленчик. – Есть идеи? – спросил он у Саши и Вадика.

– Только вы, наверно, это делаете небескорыстно? – спросил Игорь. – Вам от меня нужно, чтобы я поместил забойную статью о вашем кандидате?

– Сегодня все должны работать на Солодуху, – сказал Ленчик. – Вот и Вадик, наш друг и коллега, прилетел из Москвы к нам в помощь…

– Помолчи, – сказал Саша. – Разговорился… Ладно, как хотите. Вам Солодухин тоже не по нутру, как я вижу. Я ничего не имею против, пожалуйста, но только сами видите: в России всегда придется выбирать между плохим и худшим.

– Кстати, есть идея, – сказал Ленчик с набитым ртом. – Как отвлечь от вас, Игорь, братву Сабы… У Сабы скоро встреча с избирателями на телевидении, «Лицом к лицу» называется. Ты, Вадик, постарайся внушить ему ценную мысль, что собравшаяся публика должна быть исключительно своя. Чтоб не задавали ненужных вопросов, особенно насчет прошлых его отсидок. Чтобы для посторонних там не было свободных мест. Если все братки будут там, то на пару часов нас всех они оставят в покое. Вам хватит двух часов?

Игорь пожал плечами, посмотрел на Сашу.

– А что, нормально, по-моему, – сказал Вадик. – Если не забуду, конечно.

– Уж постарайся, – сказал ему Саша. – У тебя своих идей полно, но и эту не забудь.

– Так я еще позвоню, если вы не против, – сказал Игорь, нарушив возникшую паузу и взглянув на часы.

– Ради бога, – пожал плечами Саша. – У вас еще есть как минимум полчаса.

И передал ему свой мобильный.

– …Значит, ты согласился? – спросил он, когда Анатолий снова подключился.

– Конечно. А что мне оставалось? – спросил Анатолий. – Пусть пригласят другого мокрушника? Который и не подумает тебя предупреждать? Но тогда я точно не смогу тебе помочь. И вызову подозрение, если откажусь. Они достанут тебя хоть здесь, хоть в Москве. А так, согласившись, я могу контролировать ситуацию.

– А сроки? – спросил Игорь. – Наверняка они дали тебе срок.

– Зависит от тебя, – сказал Анатолий. – Подольше тяни резину с этой статьей про Сабурова, хоть до бесконечности. Пиши плохо, если сможешь…

– М-да, о подобном гонораре я еще не слышал. – Игорь все никак не мог усвоить услышанное. – Хорошие хоть деньги за меня предложили? Всегда хотелось узнать, сколько стою.

– Нормально, – сказал Анатолий. – Больше, чем ты сам о себе полагаешь.

– Ну и большая сумма? – спросил Игорь.

– Слишком большая, это всегда плохо, – серьезно сказал Анатолий. – Для исполнителя. Вполне возможно, со мной хотят тоже расплатиться пулей, для экономии средств, выделенных на предвыборную кампанию.

– Ну а если я напишу плохую?.. – спросил после паузы Игорь. – Разве это не то же самое? А то я совсем запутался.

– Ты не понял. Есть два варианта. Первый. Ты плохо напишешь о том, какой Сабуров хороший. Чтоб в редакции тебя заставили переделывать, – уточнил Анатолий. – Этим ты выиграешь время.

– Никогда не пробовал специально писать плохо… – пробормотал Игорь. – А второй?

– Второй: хорошо напишешь о том, какая он сволочь. Это рискованно, но такая статья защитит тебя лучше целого батальона спецназа. Саба не законченный идиот, раз такое придумал. Замочить журналиста за опубликованную статью о своей персоне – значит обратить на себя внимание прокуратуры и общественности. И к тому же его конкурент со своей братвой сразу же озаботится о твоей безопасности.

Игорь какое-то время молчал.

– Но тогда как я должен писать о Солодухине, если следовать твоей логике? – спросил он.

– Это уже не по моей части, – сказал Анатолий, теряя терпение и прислушиваясь, не подошел ли кто к двери номера. – Солодухин мне тебя не заказывал. Давай по делу, только быстро.

– Уточни, где эти бумаги? Они мне нужны.

– Они всем нужны. Понимаю, но пока ничем помочь не могу, – скороговоркой сказал Анатолий. – За мной следят. Поэтому прояви терпение и не дергайся. Сиди и пиши свои статьи, как совесть велит. А я постараюсь их принести… Кстати, чтобы не забыть. Говорят, тебя несколько раз видели с «важняком» из Генпрокуратуры Валерием Померанцевым. Он тебе кто, если не секрет?

– Просто давно знаю, приходилось вместе летать в командировки… А что?

– Он случайно не по мою душу?

– Нет, по делу о погибшей журналистке Треневой и всего, что с этим связано. Уж не хочешь ли ему случайно помочь?