Текст книги "Звонок другу"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 47
ЗА ОГРАДОЙ

Прошло две недели.

Валентина Ивановна вполне оправилась. Дело шло к выписке.

Светланка, загоревшая и похудевшая, вернулась из похода и дежурила возле бабушки по очереди с Анной. В дни, свободные от больницы, Лаврова ходила на работу и в «Глорию». Она являлась туда, как тень отца Гамлета, с одной и той же пламенной речью:

– Я не могу спокойно жить и знать, что вся эта свора продолжает процветать на чужих костях. И затаскивать в логово новых овец! Вы – мужчины! Почему вы бездействуете? Я могу привести туда кого угодно, любого из вас! У вас есть проводник, визитная карточка, а вы ничего не делаете!

– Откуда ты знаешь? – огрызался Грязнов-младший.

– А что делаете? – не унималась Анна. – Ну, докажи Вячеславу Ивановичу, что единственная возможность туда проникнуть – это привести гостя! Сколько же вы будете ждать? Вон за эти три недели сколько трупов! Зоя, Скотниковы, Нережко пропал… Медведева тоже пропала! Сколько же можно?

– Сколько нужно! – опять огрызался Денис.

Но он и сам считал, что привести в «Триаду» может только Аня. Попасть в Фонд с улицы оказалось практически невозможно.

Ольга Третьякова оставалась неопознанным объектом. Разумеется, фамилия эта оказалась вымышленной. Все Ольги Третьяковы, жительницы Москвы подходящего возраста, были отработаны.

Прекращение деятельности Фонда, опознание и арест Третьяковой, предъявление обвинений генеральному директору «Триады» – «Терции» по нескольким статьям УК, от мошенничества до организации и соучастия в убийствах, – все это оставалось в планах и никак пока не претворялось в жизнь. Несмотря на то что Лаврова давно уже передала следствию, в лице Турецкого, номера известных ей мобильных телефонов. Это были телефоны самой Третьяковой и еще двоих – Голушко и Медведевой. Однако выяснилось, что Третьякова пользуется теперь другим, неизвестным номером. Голушко и Медведеву удалось-таки идентифицировать.

Узнали, что Голушко, являвшийся ранее директором деревообрабатывающего предприятия, умудрился обанкротить производство и, распродав госимущество, тихо оформил себе инвалидность через знакомого психиатра, после чего и влился в ряды «надежных партнеров».

А обворожительную Медведеву, работника детской комнаты милиции, уволили из органов за жестокое обращение с детьми.

В общем, «коллектив подобрался дружный, товарищи все хорошие…» – как писал любимой жене товарищ Сухов.

Естественно, нашли и их адреса. И вот тогда узнали, что Медведева исчезла.

– Недели две назад, – сообщила соседка по коммунальной квартире, где проживала успешная бизнес-менша.

Выяснили, что Татьяна родом из Самары. Нашли адрес ее родителей. Но Медведева не появлялась и у них. В общем, сгинула, как и не было…

А Голушко, на которого вышел Денис Грязнов, был жив и здоров и в наличии. Однако случайное знакомство в Сандунах, куда любил захаживать бизнесмен, тоже не открыло двери «Триады». Голушко охотно болтал с занятным молодым человеком, пил чай из термоса, но окучивать нового знакомца совершенно не намеревался.

Лаврова с Головановым давили на Дениса, тот на дядю, начальник МУРа на Турецкого, поскольку «дело» Фонда вела Генпрокуратура. Турецкий был занят очередным громким делом, которое «повесил» на него друг и начальник, заместитель генпрокурора Меркулов. В общем, дедка за репку…

Наконец вопрос, кажется, созрел. Начальник МУРа и «важняк» Генпрокуратуры приехали в агентство. Обсуждалась все та же тема – «Триада», она же «Терция».

– Что вы, господа генералы, медлите? – после приветствий и традиционного «по рюмочке», вопрошал Денис.

– Медлим… Скоро только кошки плодятся… Были бы они бандой… с наркотиками, с оружием, мы бы их в момент! Но они у нас – благотворительная организация! Они официальную лицензию имеют! К ним на кривой кобыле не подъедешь, – проговорил Турецкий.

– Есть только один вариант, – убеждал Денис Грязнов. – Привести нас туда может только Аня!

– И не жаль вам девушку?

– При чем тут это? – сердился Сева Голованов. – Мы ж ее не на смерть посылаем. Нужно все хорошо продумать. Она приводит гостя, скажем, меня…

– Тебя нельзя, ты слишком приметный, – вставил Денис.

– Ну, хорошо. Нужно определить, кто ее гость. И тогда думать дальше. Вот они всем классом очень дружат. Скотников ведь как раз и был другом из их класса. И они до сих пор регулярно встречаются. Кстати, хирург, который устроил на операцию Валентину Ивановну, – он тоже ее одноклассник. Так, может, мы его фамилию используем? И профессия хорошая. У хирургов деньги водятся. И старый ее друг. И где еще она могла за эти две недели, что сидела в больнице, надыбать клиента?

– И кто будет хирургом?

– Вариант только один: хирургом буду я, – заявил Володя Демидов.

– Это почему?

– Ясно как день. Голованов слишком приметный, Агеев слишком подозрительный тип, Денис засветился с Голушко. Один я чист как стекло. И могу сыграть хирурга. Я крови не боюсь.

– Что ж, – задумчиво проговорил Грязнов-старший. – Валяй, Демидыч, играй хирурга. Тем более что оперировать кого-либо тебе там вряд ли предложат. А что касается Ани?.. Она справится! У нее глаза боевым огнем горят. Помню, как она моих орлов побегать заставила. Девка боевая. А согласится ли?

– Да! – уверенно произнес Голованов. – Ей это даже нужно, если хотите знать!

– Не знаю, зачем это нужно ей, но нам это действительно необходимо, – заговорил Турецкий. – Нам нужна доказательная база, чтобы прекратить деятельность Фонда. Следовательно, надо иметь видеозапись всего этого действа. И как проходит обработка. Все по полной программе. Значит, Анне Николаевне, если она согласится, разумеется, нужно будет сыграть свою роль. И провести туда гостя, который все заснимет на пленочку, а потом обоим тихо смыться. Что ж нам такую операцию не разработать? Я, правда, эту вашу дамочку не знаю…

– Зато мы знаем! – в один голос откликнулись Денис и Сева.

– Все-таки хотелось бы заслушать мнение начальника транспортного цеха. В данном случае самой Анны Николаевны.

– Я ее сейчас привезу, – встрепенулся Голованов. – Через пятнадцать минут.

– Она что, у тебя в кустах сидит, как рояль? – усмехнулся Грязнов-старший.

– Примерно так, Вячеслав Иванович, – улыбнулся Сева.

Аня действительно ждала его в ближайшем кафе. И ровно через пятнадцать минут подтвердила свое горячее желание участвовать в операции.

– Учтите, там нужно будет врать, притворяться, играть роль. Это, вообще говоря, опасно! Сможете? – генерал Грязнов хмурился.

– Смогу, Вячеслав Иванович! – с жаром откликнулась Лаврова. – Я многое могу! И я должна, поймите меня! Я должна! – Она задохнулась.

– Конечно, сможет! – весело поддержал ее Голованов. – И мы все будем поблизости!

– Я готова хоть завтра! – воскликнула Лаврова.

– Ну-ну, меньше экспрессии! Это будет не завтра, – произнес Турецкий, испытующе взглянув на Лаврову. – Нужна будет поддержка спецназа. Накрывать шоблу, так всю и сразу, чтобы ни одна мышь не ускользнула, – не очень изящно, но убедительно высказался он. – А для того, чтобы получить «добро» на такую операцию, нужен соответствующий момент. Помните, Анна Николаевна, вы про «правило момента» рассказывали? Оно не только в пирамидах работает, но и в коридорах власти. Вот ложится на стол Генерального прокурора толстая папка с заявлениями пострадавших от «Терции» граждан, а он эту папку как будто не видит. Поскольку момент еще не наступил…

– И когда увидит? – осведомился Грязнов-младший.

– Увидит, куда денется. Есть соображения… – уклончиво ответил Турецкий.

Два дня спустя Генеральный прокурор должен был выступать в Государственной Думе с отчетом о расследовании наиболее известных и общественно значимых уголовных дел. Депутаты выходили из иномарок, приветствовали друг друга, обменивались новостями и шутками. Всеобщее внимание привлекла группа людей, возникших словно из-под земли. В мгновение ока были развернуты плакаты, на которых значилось: «Долой «Терцию» – пирамиду нового поколения», «Организаторы «Терции» – поставщики инфарктников и самоубийц!», «Генеральная прокуратура защищает наперсточников» и так далее…

Плакаты были развернуты вовремя – Генеральный прокурор как раз выходил из автомобиля и вынужден был идти мимо митингующих, которые кричали ему вслед разные обидные, но исключительно цензурные слова.

Конечно, к ним бросились доблестные стражи порядка и, конечно, их тут же погрузили в автобус и увезли в направлении МУРа, но осадок остался… Тем более что депутаты в перерыве то и дело подходили к нему с этой «Терцией». Кто, что и почему…

Едва вернувшись в здание на Большой Дмитровке, генеральный устроил разнос всем, кто должен был, но не сделал…

– И вот в этой папке, – гремел он, глядя именно на Александра Борисовича Турецкого и потрясая пухлой папкой, знакомой тому до боли, – в этой папке человеческие слезы и страдания! А мы бездействуем!

В конце концов Турецкий получил то, на что и была рассчитана акция: разрешение на проведение совместной с силовиками акции по проверке деятельности Фонда.

О чем тут же был оповещен Грязнов.

– Вот и хорошо. А демонстранты уже дома чай пьют, – сообщил тот.

Третьякова, сидя дома, принимала по мобильному заказы на воскресных гостей. К пятнице нужно было напечатать необходимое количество приглашений. Но звонков пока было немного. Собственно, она сама дала жесткую установку: никаких случайных лиц! На семинары дозволялось приглашать только хорошо известных, близко знакомых людей.

По факту убийства Филипповой было возбуждено уголовное дело. И хотя Коробов «пригасил» РУВД (вернее, думал, что ему это удалось), тем не менее дело до сих пор не было закрыто. А двое соучастников преступления, которые принесли телевизор в квартиру Зои Георгиевны, разыскивались милицией.

Гибель Скотниковых тоже оказалась далеко не филигранной работой. Ну, взяли бандюганов на месте преступления, но ведь и ежу понятно, что они, как говорится, не при делах. Отпечатков на оружии нет. И вовсе не милицейский наряд побывал в квартире до воркутинских братков – это выяснилось, разумеется, быстро. Конечно, ментам выгодно закрыть это дело и повесить убийство на бандитов. Но сами-то они понимают, что тут работа чьих-то других рук… И каким боком выйдет это их понимание – неизвестно.

Это, между прочим, все вопросы Дмитрия, а он их, в сущности, проваливает! Мерзавец…

Кроме того, в ряде городских газет появились статейки о деятельности «Триады». И подписаны они псевдонимами, а не подлинными фамилиями. И пострадавших вкладчиков призывают обращаться не куда-нибудь, а прямо в Генпрокуратуру. Естественно, что в этих условиях Фонд перешел на почти осадное положение.

Радовал только Нережко. Этот человек, возродившийся из пепла, словно птица Феникс, совершенно преобразился. Очень успешный партнер! Таскает малохольных девиц пачками, у каждой за спиной мамаша с суммой взноса в зубах, а глаза безумные, как у пьяных тараканов.

У Нережко, кажется, дар! Что ж, если он действительно вешался, но остался жив, – такое случается. Люди, пережившие свою смерть, порой приобретают сверхъестественные способности. Об этом ей и дед рассказывал.

От размышлений ее оторвал телефонный звонок.

– Госпожа Третьякова? Очень рада вас слышать! – пропел оживленный женский голос. – Это Лаврова.

– О, госпожа Лаврова, здравствуйте, здравствуйте! А я уж волновалась: вы у нас пропали куда-то…

– Да. Маму оперировали. Поэтому я была выключена из жизни. Но теперь включилась!

Действительно, докладывали, что Лаврова буквально поселилась в больнице, у постели больной матери. Какая трогательная забота!

– Ну-с, вы хотите узнать, где будет проходить следующий семинар?

– Не только. У меня заказ на гостя.

– Вот как? Замечательно! И кто же ваш гость?

– Хирург из больницы, где оперировали маму.

– Вот как? То есть вы его знаете недавно?

– Напротив, давно! Мы вместе в школе учились. Одноклассники. Он мне помог с мамой. Мы, можно сказать, по блату лечились. Он и Толю знает… То есть знал… Такая ужасная трагедия!

– Да, да! Мы все скорбим. Фонд даже помог с кремацией. Но не в этом дело. Значит, вы хорошо знаете своего гостя? Он женат, кстати?

– Нет, что весьма кстати, – игриво произнесла Лаврова. – Иначе я не успела бы так быстро его уговорить.

Третьякова рассмеялась хрипловатым смехом.

– Дивно, дивно. Ну-с, как его фамилия?

– Телегин. Роман Андреевич.

– Вы его прокассировали?

– Да, разумеется. Могу я привезти конверт?

– Привозите. Прямо в бизнес-центр. Отдадите Николаевой. Как у вас с машиной? Вы сможете обеспечить приезд гостя на машине?

– Да, найму знакомого. У него есть автомобиль.

– Чудненько! – похвалила ее Третьякова. – Приходите в пятницу на семинар, расскажете о госте, мы определим для вас группу поддержки.

Положив трубку, Третьякова тут же связалась с Нережко.

– Скажите, Виктор, вы ведь с Лавровой в одном классе учились?

– Да.

– У вас там был такой Телегин?

– Рома? Был.

– И кто он теперь?

– Хирург какой-то. Я с ними только на вечерах встречи виделся. Так что особо не в курсе.

– Хорошо. Вы в субботу с очередной гроздью винограда? – пошутила она.

– Само собой, – усмехнулся Виктор.

Глава 48
ПОСЛЕДНЯЯ ГАСТРОЛЬ

В субботу, к одиннадцати часам, к подъезду бизнес-центра начали стекаться автомобили. Иномарки гордо замирали возле мраморных ступеней, «жигули» и прочие «москвичи» стыдливо прятались за углом.

Темно-синий «форд» припарковался между теми и этими, на свободном пространстве, напротив торца здания. Из машины вышел мужчина в деловом костюме. Это был Володя Демидов, он же – Роман Телегин. Следом выпорхнула Анна Лаврова. Ее волосы были собраны в «ракушку», заколоты гребнем с черепаховой шпилькой. Анна весело улыбнулась своему спутнику и повела его к «новой жизни». За рулем «форда» остался Сева Голованов.

Лаврова предъявила на входе пластиковую карточку с логотипом «Триады», Демидыч протянул приглашение» Они скрылись за тонированными стеклянными дверями, о чем Сева немедленно сообщил по рации.

Аня уютно взяла Владимира под руку и принялась выгуливать его по фойе, как это предписывалось церемониалом.

– О, госпожа Лаврова! Как я рада вас видеть, как рада! – всплеснула руками дама преклонных лет в черном платье с кружевным воротничком и бриллиантовым перстнем на пальце. Аня не помнила, как зовут даму, но помнила, что перстень она каждый раз берет напрокат у подруги. Об этом, как о примере для подражания, говорилось на семинаре. Какие глупости сохраняет память, вместо того, что нужно!

– Пожалуйста, представьте мне вашего гостя.

– Это господин Телегин, хирург, – отрекомендовала спутника Анна.

– Как это дивно! Вы будете нас препарировать? – игриво блеснула глазами дама.

– Я буду вас реанимировать, – мило, как семейный доктор, улыбнулся Демидыч.

– Какая прелестная шутка! – Дама рассыпалась мелким смехом.

Они еще немного поболтали, затем Анна повела Демидыча дальше. Ее узнавали, подходили поздороваться. Анна представляла публике своего жениха. Тот склонял голову, учтиво отвечал на вопросы, шутил и смотрел в основном на Лаврову влюбленными глазами.

За выражением их лиц внимательно наблюдал Дмитрий Коробов. Гендиректор Фонда сидел внизу, в кабинете, оснащенном мониторами. Он поджидал Лаврову с ее спутником и, как только они появились в фойе, попросил взять крупный план.

Накануне Ольга похвасталась, что Лаврова вернулась в паству. И приведет гостя, давнего знакомого и, кажется, любовника. Что ж, парочка производила впечатление близко знакомых людей. Но все же за Лавровой нужен глаз да глаз, ведь кто опоил покойную подружку Танюшку до состояния полной невменяемости, так и оставалось до сих пор загадкой.

Ольга сказала, кажется, что этот здоровяк – любовник Лавровой и к тому же и одноклассник. Что у них там за патологическая школьная дружба длиной в двадцать лет? Нужно бы показать парочку Виктору Нереж-ко, но того еще не было в зале. Нережко стал настолько вальяжен и уверен в себе, что привозит своих малолеток прямо к началу семинара. Ему, видите ли, не нужна группа поддержки. И нечего расхолаживать его «бабочек». Что ж, он имеет на это право. «Бабочки» летели на огонь с вдохновением камикадзе…

Коробов отвлекся. Музыка, предвещавшая начало действа, уже заполнила фойе, народ потянулся в «накопитель», Лаврова со своим спутником растаяли в общей массе.

Двери распахнулись, люди устремились в зал, показывая охранникам сумки и дипломаты.

Ларова тащила своего гостя к первым рядам. Они уселись напротив сцены. Демидов, как бы пыхтя от жары, снял пиджак. На руке блеснули массивные «командирские» часы.

Нережко заявился перед самым началом. Уложенные визажистом волосы, ухоженные усы и небольшая бородка, очки в дымчатой оправе – все это придавало ему вид ученого. Или крупного банкира. Кто бы узнал в нем прежнего Витьку Нережко, электрика и поддавалу? Да никто. Рядом шествовала дочь в строгом костюмчике, с кожаной папкой в руке. Как секретарша при боссе. За ними едва поспевали четыре барышни.

На входе в зал, пропустив барышень и Надежду, секьюрити почтительно улыбнулся Виктору, но крепко придержал его за рукав.

– Что такое? – Виктор поднял бровь.

– Вас хочет видеть господин Коробов, – шепнул ему секьюрити и повернулся к застывшим у входа девушкам.

– Проходите, господа, проходите! Вон свободные места. Господин Нережко скоро к вам присоединится.

На сцене уже появилась Третьякова, зал встал, послышались крики «хей, хей».

– Надежда, веди нашу группу. – Нережко дал указание дочери и проследовал за плечистым молодым человеком.

Они спустились в подвальное помещение, где был оборудован офис Коробова. Большая комната без окон, стены, покрытые звукопоглощающим материалом, что избавляло гендиректора от ужасающего грохота, заполнявшего здание в начале каждого семинара. В углу два кресла, разделенных низким столиком, рядом барная стойка. Вдоль стен – столы с компьютерами, факсом, ксероксом. На двух других несколько мониторов транслировали происходящее в зале. Коробов сидел возле одного из них, переговариваясь с кем-то в микрофон.

– Добрый день, господин Коробов!

– Приветствую вас, господин Нережко! – не оборачиваясь, произнес гендиректор. – Подойдите, пожалуйста. Вы ведь знакомы с Лавровой?

– Да, мы вместе учились.

– Узнаете? – Он кивнул на экран.

Монитор выхватил несколько рядов, заполненных людьми, и теперь Нережко медленно скользил взглядом по женским лицам.

– Вот она! В бежевом костюме! – узнал наконец он.

– А кто с ней рядом?

– Где? Справа или слева?

– Собственно, вы уже ответили. Ну, допустим, слева. Тот, что голову рукой подпирает.

Демидыч, не зная, что является объектом наблюдения, строчил в блокнот все, что вещала со сцены Третьякова, от усердия подперев голову другой рукой. На запястье блестели часы.

– Этот, с будильником на руке? Не знаю, – пытаясь разглядеть мужчину, ответил Нережко.

– А вы давно видели господина Телегина?

– Романа? Давно, а что? – нехотя ответил Виктор.

Он не любил вспоминать прошлую жизнь.

– Ну и кто из ее соседей больше на него похож? Правый или левый?

Демидыч на мгновение убрал руку, лицо его стало отчетливо видно.

– Никто не похож. Телегина здесь нет. А меня в зале ждут клиенты, – холодно произнес Нережко, которому надоел этот допрос.

– Идите, идите работайте! Только мне не хотелось бы, чтобы Лаврова вас увидела.

– Даже если и увидит, не узнает, – отчеканил Нережко и покинул бункер.

«Тоже мне, нашел себе соглядатая! За что он своей охране платит? Приношу фирме бешеные деньги и я еще должен кого-то опознавать и от кого-то прятаться! – распалял себя господин Нережко. – Вот нарочно не буду прятаться! Даже интересно, узнает ли меня Лаврова?..»

Коробов задумался… Что означает этот липовый хирург? Уж не мента ли привела с собой эта шкура? И если да, то одного или, так сказать, с компанией? По идее, кто она такая, чтобы смогла большую волну поднять? Научный сотрудник какого-то вшивого НИИ, тоже мне птица…

Но, с другой стороны… Была же против «Терции» организована протестная акция возле Думы. Не просто же так… И если думать в этом направлении дальше, не все ли равно ребятишкам из «органов», кто именно проведет их сюда, в стены Фонда?

Коробов вызвал охрану, распорядился:

– Нужно осмотреть транспорт вокруг гостиницы. Лаврову взять. Но по-тихому, в перерыве, без пыли.

Голованов сидел в «форде», изводя себя от волнения. За углом стоял автобус спецназа с зашторенными окнами и надписью на борту «Аварийная».

Лучше бы он был там, внутри здания, вместе с Аней. Чтобы видеть все, что происходит. Слышать-то он слышал – из приемника вместо оглушительной какофонии звуков уже слышалось громогласное «хей, хей, хей». В гребень, что украшал прическу Анны, был вмонтирован «жучок», роль антенны при котором выполняла черепаховая шпилька. Хоть бы все прошло путем!

Об осложнениях думать не хотелось. Сева еще раз глянул в зеркало заднего вида. Автобус как-то успокаивал. Голованов бросил мимолетный взгляд в сторону здания и увидел направляющегося к нему охранника бизнес-центра. Он едва успел нажать кнопку возле приемника.

– Прошу прощения, у вас сигареты не найдется? – нагнулся к окошку охранник.

– Я не курю, – вежливо ответил Голованов, разглядывая круглое, как блин, лицо.

Мужчина зыркнул глазом внутрь машины.

– Не жарко вам здесь стоять-то? Прямо под солнцем.

– Я люблю солнце. Да и вид отсюда красивый, на реку. Вот, любуюсь.

– Не скучно? – спросил парень.

– Не-е, я читаю, – указав на журнал, лежащий у него на коленях, улыбнулся Сева.

– Ждете кого-нибудь?

– Да. Знакомую.

– Что же это она вас так эксплуатирует?

– Ну, не за бесплатно же, – ухмыльнувшись, откликнулся Голованов.

– А, ну-ну…

Парень потопал за угол, туда, где стоял спецназ. О чем Сева немедленно сообщил по рации.

Двое охранников внимательно оглядывали припаркованные автомобили, подходили к тем, где обнаруживались водители, перекидывались с ними парой фраз, застревали на пару минут, как бы невзначай осматривали салоны и двигались дальше. Двери автобуса открылись, оттуда выскочили работяги в спецовках, вытащили моток провода, ящики с инструментами.

– На каком этаже-то? – спросил один.

– На седьмом, – ответил напарник, захлопнув двери.

– Что случилось? Авария? – изображая любопытствующего бездельника, поинтересовался один из охранников.

– Ну да. На седьмом канализацию забило…

Они деловито проследовали к служебному входу.

Охранники обошли здание вокруг. Сева увидел их, возвращающихся к парадному подъезду, открутил крышку термоса, налил в стаканчик горячий кофе. День тянулся нестерпимо медленно.

Коробову доложили, что все в порядке.

Анна с Демидычем вышли в фойе, где полагалось окучивать гостя после семинара. Ее внимание привлекла группа девчушек, окруживших степенного, вальяжного, прекрасно одетого господина, что-то говорившего уверенным, даже властным тоном. Голос показался Ане знакомым. Да и сам мужчина очень смутно был на кого-то похож.

Аня остановилась, перевела глаза на своего спутника и, улыбаясь, тихо сказала Демидычу:

– Я того мужика знаю. Только не могу понять, кто это.

– Давай постоим. Ты к нему спиной повернись. Может, он тебя тоже знает.

Демидыч извлек из кармана исписанный блокнот, и они с Аней начали как бы обсуждать услышанное на семинаре. Девчушки за спиной тоже пытались осмыслить полученные знания. Одна из них громко воскликнула тоненьким голоском:

– Господин Нережко, это же не бизнес! Это не работа, а как бы сказать?..

– Та-а-к, это – провал, – одними губами, словно в кино про разведчиков, произнесла Аня.

– Не понял? – лучезарно улыбаясь, глянул на нее напряженным взглядом Демидыч.

– Сзади мой одноклассник. В жизни бы не узнала. Откуда он взялся? Говорили же, что он покончил с собой. Он и Телегина отлично знает.

– Не оборачивайся. Может, он тебя не видел. Нужно отойти…

Но едва они двинулись в сторону, Нережко словно выстрелил в спину Анны:

– Госпожа Лаврова, ну, хоть вы подтвердите, что наш бизнес прекрасно работает!

Ему очень хотелось, чтобы Лаврова увидела его во всем блеске нынешнего положения.

Аня вынуждена была обернуться,' поздороваться и подтвердить паршивой овечке, портившей Виктору стадо, что да, бизнес работает!

После чего, сияя улыбками, они отошли и присели на один из диванчиков.

– Сейчас гостям начнут чай разносить, – в растерянности проговорила Аня, чтобы что-то сказать.

– Собственно, я видеозапись сделал. Можно сваливать. Ты идешь первая, я за тобой. Не факт, что твой Нережко тебя заложил. Ну, знает он. Телегина, но он же не знает, кого ты привела. Может, соседа по даче. Если бы заложил, все вообще было бы не так.

– Госпожа Лаврова, – приветливо окликнула ее Новикова, статистка в черном костюме и с подносом в руках. – Возьмите чай для гостя!

Демидов взял стакан чая. К ним подошла Галина Юрьевна.

– Ну? Умники! Красавцы! Как дела? Надеюсь, госпожа Лаврова, ваш гость уже принял решение? – ласково спросила она.

– Нет, я не понимаю, откуда берутся две тысячи? Из чего это возникает? Почему именно столько? А не три пятьсот? – Демидов тыкал карандашом в нарисованную в блокноте таблицу.

– Что же непонятного? Позвольте…

Анна встала, уступив место. Галина Юрьевна присела рядом с Демидовым.

– Это же условно рассчитанные цифры! – заворковала она. – Могло быть и три пятьсот. Но тогда вступительный взнос был бы гораздо выше. Вам же легче собрать три тысячи, чем, скажем, пять?

– Дело не в деньгах! Я хочу понять принцип! Как я могу вносить деньги, если я не понимаю?

– Да что же здесь понимать, умник, красавец? – терпеливо колдовала над ним Галина Юрьевна. – Вы должны понять одно: вам достаточно привести всего троих друзей – и ваш взнос будет отбит. Дальше система начнет работать на вас. Четвертый ваш гость принесет вам пять тысяч долларов дохода!

– Но ведь можно же по-другому! – кипятился Демидов.

Анна страдальчески завела глаза. Народ в фойе оборачивался на них.

– Роман, ты должен, наконец, решиться! Мне тоже было трудно принять решение, но я это сделала! Я – одинокая женщина!

– Чего это ты одинокая? Ты теперь не одинокая! – насупился Демидов, он же Телегин.

– Конечно, милый! Мы теперь вместе! Тем более, ты должен мне просто поверить! Ты все поймешь! Я тоже сначала не понимала, а теперь понимаю!

– Вот! Слышите?! Слышите, что говорит ваша красавица, ваша умница? Нужно идти к руководителю группы!

– А зачем? Я сам хочу все понять! Дело не в деньгах, деньги у меня есть! Я хорошо зарабатываю! Я – хирург!

Анна тяжело вздохнула, направилась к выходу…

– Куда вы, госпожа Лаврова? – ласково окликнула ее Галина Юрьевна.

– Это просто псих какой-то! Я его уже слышать не могу! Надо же так ошибиться в человеке! Я должна выйти на улицу, перекурить! – прошептала ей Лаврова.

– Идите, идите! Я его уломаю, вот увидите! – Галина Юрьевна проводила Лаврову долгим взглядом.

Анна почти дошла до лестницы, когда путь ей преградил один из охранников.

– На минутку! – сказал он, увлекая ее к шахте лифта.

– Что такое? В чем дело?

Дверцы раскрылись, охранник впихнул ее внутрь и нажал кнопку.

– Куда же вы собрались? Ваш гость там скандалит, а вы уходите?

Сильная мужская рука крепко держала ее за рукав.

– Вы что? – дернулась Анна. – Что вы себе позволяете?

– Тихо, стоять! – приказал охранник, не выпуская ее из рук.

Голованов на своем боевом посту слышал каждое слово Ани и немедленно передал:

– У них форс-мажор! Нужно начинать!

Через несколько секунд вдоль здания побежали спецназовцы. Они выросли у стеклянных дверей, мигом уложили охрану и растеклись по зданию. Наверху, в фойе, происходило что-то несусветное. Мужчины в камуфляже разворачивали посетителей к стене, на пол летели мобильники, блокноты и прочее…

– Там спецназ! – орал кто-то в длинном коридоре подвала, когда дверцы лифта открылись.

Анна увидела Коробова. Он кричал в мобильник:

– Где Ольга? Быстро сюда! Машину немедленно! —

И, взглянув на Лаврову в руках охранника, заорал: – И выруби эту сволочь!

Анну ударили по затылку. Черепаховая шпилька сломалась…

Голованов не слышал больше ни слова. Но было и так ясно: Анну взяли!

– Они ее взяли! – закричал он в рацию.

Из двора бизнес-центра вылетели два джипа и рванули на бешеной скорости мимо него. Голованов ринулся следом. Но из задней машины показался автоматный ствол. Сева сгруппировался и кинулся под сиденье справа. Машину тут же прошила очередь…

Анна очнулась в полупустой комнате. Вернее, совсем пустой, если не считать нескольких стульев. К одному из них она и была привязана.

Напротив, возле маленького старинного столика, сидели Коробов и Третьякова. Прямо идиллия! Возле Анны, заложив руки за спину, стоял мощный охранник.

– Где я? По какому праву? – пробормотала Лаврова. Голова отчаянно болела.

– В гестаповских застенках, – ответил Коробов. – Ну-с, а теперь колись, сучка, на кого работаешь?

Анна пожала плечами:

– На себя.

– Ты кого к нам приволокла сегодня?

– Телегина, я же говорила.

Коробов сделал знак охраннику, тот смачно ударил Анну по лицу. По губе заструилась кровь.

– Пока достаточно? – ласково спросил Коробов.

– Пока да, – ответила Аня разбитыми губами.

«Куда он меня привез?» – соображала она. Странно, но место это казалось ей чем-то знакомо.

– Алик, принеси нам выпить. Разговор предстоит долгий…

Алик открыл дверь комнаты, и Анна увидела обшарпанную стену коридора, висящие гирляндой электрические провода. Да ведь это та самая квартира!

Наконец охранник вернулся с подносом. Початая бутылка «Хенесси». Два бокала. Водрузив все это на столик, он налил коньяк в бокалы, подал супругам. Третьякова не произнесла до сих пор ни слова, разглядывая Анну, словно впервые видела.

– Ну? Продолжим. Так кто же этот липовый хирург?

– Это журналист, – ответила Лаврова.

– Журналист?

– Ну да. Я хотела взнос вернуть. А он обещал три тысячи за то, что я его проведу…

– Что же это за журналюга, у которого такие бабки водятся?

– Я не знаю… Это товарищ того… Митькина. Я пришла в газету, чтобы поделиться…

– Ах ты мразь! Поделиться! А ты знаешь, что мы делаем с теми, кто делится?

– Отстреливаем, – хладнокровно произнесла Ольга и положила на столик пистолет,

– Ха! – хохотнула Лаврова. – Ты и Медведеву здесь урыла? – Отчаяние придавало ей сил. Да и терять-то все равно было нечего.

– Медведеву? При чем здесь она?

– Так это ж их гнездышко. Ее и мужика твоего.

– Что ты несешь, дура?! – рявкнул Коробов.

Охранник тут же ударил Лаврову. Странно, но боли

она совсем не чувствовала, только что-то хрястнуло в голове.

– Это ты дурак! Привезти жену на хату, где любовницу поселил! Кино прямо!

– Заткнись! Оля, это бред! Стал бы я ее ликвидировать. А она в лесочке лежит. Вон, Алик подтвердит. Что ты мелешь, дура?! – заорал он на Анну.

Ее опять ударили. И она опять не почувствовала боли.