Текст книги "Звонок другу"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Фридрих НЕЗНАНСКИЙ
ЗВОНОК ДРУГУ

Глава 1
ИЮНЬСКИЙ ДОЖДЬ

Ленинградский вокзал был многолюден. Лето – пора отпусков. Анна Николаевна пыталась было держать дочь за руку, продираясь к памятнику основоположнику, где был назначен сбор класса. Но попробуй удержать возле себя тринадцатилетнюю эмансипе, ростом выше матери, а вздорным характером – в папашу, который вот уже десять лет мучает своими капризами другую женщину. Дочь маячила впереди, и Аня видела лишь сиреневый рюкзак на сорок литров да ярко-красную бейсболку.

Непонятно, зачем я вообще сюда отправилась, с раздражением думала Анна. Нужна я ей как собаке пятая нога. Но справедливости ради следует отметить, что дочь и не просила, чтобы ее провожали. Напротив, требовала, чтобы «мама не торчала перед окном вагона с дурацкой улыбкой на лице». На проводах внучки настояла Валентина Ивановна. А поскольку она в последнее время чувствовала себя плохо, а Аня, в отличие от собственного ребенка, была послушной дочерью, то мнением младшей Лавровой пренебрегли. Да и самой, конечно, было спокойнее сдать Светланку с рук на руки классному руководителю, он же руководитель похода.

Вокруг «Ильича» уже стояла группа одноклассников, и Света влилась в коллектив, едва обернувшись на мать. «Ага, все-таки проверяет: жива ли еще», – постаралась не терять чувства юмора Аня. В компании преобладали мальчишки, что порадовало – все-таки, если что, до стоянки дотащат.

Чуть в стороне от ребят возвышался худой Константин Николаевич, кличка – Конь, окруженный откровенно взволнованными мамами и сдержанно взволнованными отцами.

– Я так переживаю за Машеньку. Все-таки в первый раз! На целый месяц, – щебетала красивая темноволосая женщина, мать первой красавицы класса.

– Господи, мы все волнуемся! Рюкзаки тяжеленные! Как они их потащат?

– В леса, в глушь! А если форс-мажор какой-нибудь?

– Не волнуйтесь, все будет хорошо, – увещевал Конь. – Со всех стоянок получены подтверждения, нас везде ждут. С нами едет врач. А места какие дивные ребята увидят! Северная природа. Какие там реки! Монастыри! И вы от них отдохнете. Номер моего мобильника у всех есть?

Родители полезли в сумки, кто-то записывал номер, кто-то о чем-то переспрашивал. Суета сует. Гнусавый женский голос объявил посадку на мурманский поезд, класс потянулся на платформу.

Через десять минут Анна Николаевна стояла у окна вагона именно с дурацкой улыбкой на лице. Дочь напряженно улыбалась с другой стороны, жестами умоляя мамашу прекратить тягостную сцену и покинуть театр военных действий. И то верно. Долгие проводы – лишние слезы. Аня в последний раз махнула рукой и пошла прочь. Хмурое с утра небо стремительно потемнело, и через несколько минут на москвичей обрушился оглушительный июньский ливень.

– Ну что, Анюта, проводила? – раздался из комнаты тихий голос Валентины Ивановны, едва Аня вошла в прихожую.

– Да, все в порядке. Вот на обратном пути под дождь попала, вся вымокла.

– Дождь в дорогу – это хорошо. А ты давай-ка в душ. Простудишься еще, не ровен час.

– Уже, – откликнулась Аня из ванной.

– Простудилась? – испугалась мама.

– Уже в душе! – рассмеялась дочь.

– Да, пока не забыла: тебе Толя Скотников звонил, – стараясь перекрыть шум воды, прокричала в дверь Валентина Ивановна.

– Толя?! Господи, сколько зим… А что он?

– Приглашает на день рождения.

– Правда? Здорово!

Аня с удовольствием подставляла под тугие горячие струи густые каштановые волосы, растирала плечи, грудь, спину, чувствуя под руками свое упругое, без единой лишней складочки тело тридцатишестилетней женщины. А всего трудов – двадцать минут по утрам. Десяток упражнений, но каждый божий день, невзирая на праздники, плохое настроение и прочие уважительные причины. Зато результат на лице. И на теле. Все в ее теле было хорошо. Да и на душе тоже.

И совсем неплохо, что Светланка проведет месяц со сверстниками, у вечерних костров, среди всей этой романтики дальних дорог. Все это нужно. И у нее это было, в ее тринадцать – пятнадцать лет.

И что-то еще хорошее… Ах да, звонил Толя Скотников. Одноклассник и вообще… конфидент времен непорочной юности. Они вместе играли в школьном театре, даже выезжали на гастроли в областные совхозы. И, хотя со всеми в классе ее связывали дружеские отношения, закадычной подружкой стал именно Толя. Именно ему она доверяла все свои девичьи секреты. Странно, но с Толей их никогда не связывали романтические отношения. Зато дружеские – на все сто! Он был очень чутким. Как девочка. И очень веселым. Но лентяй страшный! Последние два года школы Аня фактически училась за двоих. Жаль было терять партнера по сцене и жизни. Потом они вместе поступили в университет. А уж оттуда Толю выперли после первой же сессии – Аня и глазом моргнуть не успела. Но друг юности не грустил. Армия ему не грозила, благодаря маме-доктору. К тому же вскоре он влюбился без памяти в какую-то юную именно медичку. Как он говорил: копию собственной мамы. Влюбился и пропал. Они стали видеться все реже и реже. Доносились слухи, что Толя женился, обзавелся сыном. Сама Лаврова в это время бегала по театрам и меняла поклонников. Но потом и в ее жизни произошли перемены. Замужество, неизлечимая болезнь первого ребенка, больницы, реанимации, ежедневная готовность к самому худшему… И худшее произошло. Болезнь и смерть ребенка привели и к краху супружеских отношений. Мужчины редко выдерживают тяжкий груз невзгод на длинных дистанциях. Александр, который сам привык быть в их семье капризным ребенком, был отодвинут на второй план и вскоре нашел утешение на стороне. Об «утешительнице» Аня узнала гораздо позже, после рождения вполне, слава богу, здоровой Светланки. И отчетливо поняла, что они с мужем давно существуют параллельно и автономно друг от друга. И зачем тогда печать в паспорте? Развод и девичья фамилия…

К чему все это вспомнилось? Запретила же себе ворошить прошлое. Ах да, Толя Скотников, затерявшийся в жизненных бурях одноклассник и партнер по сцене. Да никуда он не затерялся! Флер юношеской дружбы, тайных откровений летними ночами на сеновалах подшефных совхозов – этот флер сохранился в душе Ани, материализовался во вполне осязаемый ящичек, где жил именно Толя Скотников – друг непорочной юности. И если станет тяжко, нужно открыть ящичек, и Толя выпрыгнет оттуда как чертик из табакерки, утешит и успокоит. Именно так и было, когда Аня хоронила ребенка. Толя был с нею рядом все страшные дни до похорон. Буквально ночевал в их квартире. Разве такое забудешь?

Сколько же мы не виделись? Года три, прикинула Аня. С последнего вечера встречи выпускников школы. День рождения? Ну да, ему в этом году тридцать семь, как и ей. Вообще-то дата не юбилейная. Но, видимо, соскучился. Наверное, соберет ребят из класса. Здорово! А как же его жену зовут? Смешное какое-то домашнее прозвище… Не то Дуся, не то Гуся, не то Пуся. Она у него, кажется, врач-венеролог. Смешно. Охламонистый, вечно беззаботный и безработный Толя и врач-венеролог Пуся. Или Дуся. Я ведь ее и не видела никогда. Говорили, Толик обожает ее как и в те далекие времена, когда влюбился с первого взгляда.

Ладно, посмотрим на Толину любовь. Любовь – это прекрасно!

Она вышла из ванной, улыбаясь своим мыслям, откинув назад влажные каштановые пряди. В маминой комнате было тихо.

– Мама?

Не услышав ответа, Аня влетела в комнату. Валентина Ивановна сидела на диване, откинувшись на спинку, безвольно опустив руки.

– Ну что ты? Опять плохо? – Аня распахнула окно, порывы свежего ветра рванули легкие портьеры.

Валентина Ивановна слабо качнула головой, пытаясь улыбнуться. Аня бросилась на кухню.

– Вот, давай-ка таблетку примем. Ну, пожалуйста, открой рот. Вот, молодец. Запивай. Умница.

Она села рядом, охватила ладонями холодные шершавые руки, не сводя глаз с бледного лица с сомкнутыми веками. Потихоньку бледные щеки чуть порозовели. Валентина Ивановна открыла глаза, виновато глянула на дочь.

– Мама, это не дело! Нужно обследоваться! Это же не жизнь – слабость, обмороки чуть не каждый день, боли. Что ты молчишь? Ну что ты все молчишь?

– Я, Анюта, не хочу никаких обследований, – тихо ответила она, – меньше знаешь, крепче спишь. Это вообще не лечится… Сколько мне отпущено, столько и проживу.

– Ну что ты себе в голову вбила? Что ты себе диагнозы ставишь?! Это же немыслимо! Ты же конструктор, а не врач.

– Это не важно. У меня наследственность.

– Господи, да при чем тут это! Дедушка в деревне умер, там и помощи никакой врачебной. Поставили бы диагноз вовремя, еще жил бы и жил. А бабушка вообще от инсульта.

– Но на вскрытии обнаружили опухоль.

– Прекрати это кликушество, сейчас как накричу на тебя! Ты мой самый близкий человек, ты моя подружка, ты Светкина любимая бабушка. И хочешь вот так просто нас бросить? И даже пальцем не хочешь шевельнуть, чтобы выяснить, что с тобой происходит? – голос Ани зазвенел.

– Ну-ну, перестань, Анюта! Ну что это за сопли-вопли? Мы же с тобой две мужественные женщины. У нас столько за плечами… Ну ладно, ладно… А ты к Толику на день рождения пойдешь?

– Хотелось бы. Но как я тебя на весь вечер одну оставлю?

– Ладно, обещаю посетить богоугодную поликлинику моего родного предприятия…

– Обещаешь?

– Честное беспартийное. А ты идешь к Толику. Нельзя забывать друзей юности.

– А кто забывает?

В прихожей зазвонил телефон.

– Это тебя. Толя обещал перезвонить. И не вздумай отказываться от приглашения! – тихим, но твердым голосом раненого командира проговорила Валентина Ивановна.

Аня взяла трубку и услышала слегка гнусавый, до боли знакомый голос друга юности.

– Привет, Лавруша! – прокаркал голос, напомнив Ане ее прозвище времен средней школы.

– Привет, Солечка! – кличкой, данной другану в те же давние времена, радостно приветствовала Анна Лаврова Анатолия Скотникова.

Глава 2
БИЗНЕС-ПЛАН

В то время как Аня Лаврова провожала дочь, Анатолий Скотников, щуплый, невысокий мужчина с неряшливой шевелюрой и большими тараканьими усами, сидел дома, возле письменного стола. Рядом громоздилась толстая, рыхлая женщина с серыми, навыкате глазами. Перед супругами лежало большое бумажное полотно. Бумага была расчерчена в виде таблицы и озаглавлена «Бизнес-план».

В верхней строке кроме вполне понятных надписей «ф.и.о.», «возраст», «место работы», «семейное положение» были и довольно странные заголовки: «процент доверия», «круг общения», «хобби», «встреча с целью общения», «кассирование».

Левый столбец занимали фамилии. Против многих из них в соответствующих графах уже значились некие символы. Анатолий нервничал.

– Черт, какое неудачное время – лето! Кто уже уехал, кто завтра отъезжает, у остальных все мысли об отпуске. Ничего у нас не выйдет! Ничего!! – голос его поднялся до визга.

– Прекрати истерику! – прорычала супруга. – Не выйдет? А жить третий год на моей шее у тебя выходит? Знать, что я на двух работах вкалываю? Проституток лечу, педерастов всяких! Это тебя устраивает?

– Я переводами занимаюсь! – продолжал визжать Скотников. – На тарелку супа в день я зарабатываю сам, а больше мне ничего не нужно!

– Тебе, может быть, больше ничего и не нужно, а Мишеньке нужно! Ему нужно получить образование за границей! Ему нужно полноценно питаться, ему карман– > ные деньги нужны, в конце концов. А я не железная – двух мужиков на себе тащить! – именно железным голосом отчеканила Скотникова.

– Гуся, еще одно слово… – Анатолий вскочил, бросился вон из комнаты.

Массивная Гуся выползла из-за стола, направилась за мужем. Искомый объект был обнаружен на кухне. Толя нервно курил в открытую форточку.

– Толечка, зайчик мой! Все у нас получится, – ворковала Гуся в мужнее плечо, – главное, не сдуваться! А ты сдуваешься. Вот что я вспомнила! – обрадовалась она. – У тебя видеокассета есть с вашей школьной встречи, помнишь? Ну, четыре года тому назад вы встречались. Пятнадцать лет после окончания.

– Не четыре, а три, – буркнул муж.

– Да, да, три. Это не важно. Нужно посмотреть. Наверняка кто-то да найдется! Не может быть, чтобы мы никого не нашли. Так не бывает!

Сотников швырнул окурок в окно, прижался к пышному плечу.

– Я ведь сам страдаю! Думаешь, приятно быть иждивенцем? Сидеть на шее любимой женщины?

– Ладно, маленький! Я все понимаю. Все будет хорошо. Мы ведь вместе. Ну? Пойдем кассету смотреть?

… Камера скользила по оживленным лицам. Вот небольшая группа окружила невысокую седовласую женщину.

– Это по английскому училка. Елена Петровна. Наша классная, – пояснял Толя. – Расспрашивает, кто да что.

– Ну а ты как, Анечка? – Елена Петровна обернулась к стройной миловидной шатенке с живыми темными глазами.

– Все так же. Занимаюсь своей биологией. Удовлетворяю собственное любопытство за счет государства.

– На это сейчас можно прожить?

– Как вам сказать?.. Когда как. Бывают договора всякие, госзаказы, командировки интересные за рубеж.

– Довольна?

– Когда как. Конечно, зарплата могла бы быть и выше. Но я подрабатываю переводами. Даже учеников беру. Так что спасибо вам, Елена Петровна, за английский. Он нас всех кормит в трудные минуты жизни.

– А дома что?

– В прошлом году папу похоронила, съехалась с мамой. Вот отдышусь после ремонта и буду искать себе место референта у какого-нибудь олигарха, – смеясь, говорила шатенка.

Скотников, глядя на нее, тоже невольно улыбнулся.

– Какой у нее смех заразительный, – заметила Гуся. – Останови-ка. Кто это?

– Аня Лаврова. Я тебе о ней рассказывал. Мы вместе в агитпоходы ездили.

– А, помню, помню. Подружка твоя. Так ведь это замечательная кандидатура! Смотри, какая она легкая, даже бесшабашная, так мне кажется. Что у нее с семьей?

– Разведена. В наличии дочь и мать. Нет, Гуся, я против. У нее трагедия за спиной. Первый ребенок умер.

– Когда?

– Давно. Вскоре после родов. Дочь одна воспитывает. Откуда у нее деньги?

– А английский? На этом всегда заработать можно. Ученики и все такое. К тому же, это круг общения. Всегда можно окучить родителя ученика. Посмотри, какая она веселая. Значит, умеет преодолевать трудности. И одета вполне.

– Она только что квартиру сменила. Ты же слышала. Ремонт сделала. Это все затраты.

– Вот и хорошо! Значит, деньги нужны! А что разведена, так это и лучше. Одиночек брать легче. Это и на семинарах говорят. Все, решено. Записываю: Анна Лаврова. Давай, крути дальше.

Дальше на пленке был записан капустник, участниками которого были и сам Скотников, и отмеченная Гусей Лаврова, и прочие лица.

– Кто здесь? Рассказывай.

– Вера Максимова. Она уехала в Штаты. Замуж туда вышла. Дальше Марик Шнеерсон. Этот банкиром стал. Рядом его жена, Валюшка. Тоже с нами училась. Оба упакованы, как ты понимаешь. Потом Роман Телегин. Этот хирург. Почти профессор. Тоже не наш кандидат. Вон Герка на гитаре бренчит. У этого жена работодатель. Просто и не знаю… Зацепиться не за кого.

– А кто снимает? Пока ты на* сцене выкаблучиваешься?

– Снимает кто? – Скотников задумался. – А-а, это Витька Нережко.

– А он чем по жизни занят?

– А черт его знает. Работает электриком где-то. Правда, в автомобилях сечет здорово. Подрабатывает. Но вообще я о нем мало что знаю. Он тихоня. Очень в себе не уверен был.

– Надо и его проработать. Вот что. Устроим-ка мы тебе день рождения. -

– Он же у меня в апреле был.

– Кто об этом знает? А так повод всех собрать. Нужно будет стол организовать побогаче. Придется потратиться. Но зато сразу оживишь круг общения. Ты их всех сколько времени не видел? С того вечера встречи, так?

– Да. И до того лет пять не виделись.

– Надо наметить дату и всех обзвонить. Аню вытащить обязательно. Хирурга тоже можно. Мало ли. Может, он плохой хирург, может, его на работе не ценят. А нам сгодится. И Нережко этого на всякий случай давай. Раз он в себе не уверен. Такие бывают внушаемы. Бери телефонную книжку и вперед! Назначай на ближайшую субботу. Нас ждут великие дела! – скомандовала Гуся.

Глава 3
ЗАХВАТ

На проселочной дороге, отходящей от основной, ведущей в центр Нарвы, готовилась операция захвата. Российские омоновцы, с разрешения эстонской стороны, залегли с двух сторон, за высокими соснами, в густом придорожном кустарнике.

Номер пятый лежал ближе к контрольно-пропускному пункту, метрах в пятидесяти от моста через Нарову, где и располагался КПП. Его задача – оповестить по рации основную часть команды, что джип «гранд-чероки» подходит к месту передачи груза.

В камуфляже, прикрытый сверху почти черной в безлунную ночь травой, он думал о предстоящей воскресной рыбалке, о бутылочке водки, которую можно будет выпить буквально через час-другой, после завершения операции. От нечего делать он вел счет: сколько и каких автомобилей пересекает границу в это время суток. Преобладали иномарки: две «ауди», четыре «опеля», один «ниссан».

– Пятый, пятый, как слышишь? Прием, – донеслось из рации.

– Слышу хорошо. Комары жрут.

– Терпи и воздастся тебе. Отбой.

В час тридцать ночи у КПП остановился «сааб». Пограничники приступили к проверке документов. В машине находились двое молодых людей – мужчина и женщина. Из документов следовало, что супружеская пара – Ольга и Владис Пакальнис следуют по многоразовой визе в Таллин. Навестить свекровь, как пояснила, улыбаясь, невысокая, субтильного телосложения, Ольга Пакальнис.

Лейтенант, вернув документы и козырнув, пожелал молодым людям счастливого пути. Машина проехала дальше, к финскому домику с многочисленными окошками.

Остановились у последнего окна.

– Смотри, там другой мужик сидит, не Стас.

– Вижу. Черт, что это значит? Утром еще разговаривал с ним. Все было в порядке.

Но отступать было поздно. Таможенник пригласил господ в помещение. Были выданы бланки деклараций. Заполнив бумаги, супруги вернули их офицеру. Из деклараций следовало, что они имеют при себе пятьсот эстонских марок и четыреста долларов США. Пара вышла на улицу. Около машины крутился другой офицер. Последовали дежурные вопросы:

– Наркотики, оружие, взрывчатые вещества?

Ольга с улыбкой отрицательно качала головой. Начался досмотр машины. Таможенник лениво осмотрел багажник, ткнул в один из баулов:

– Откройте.

В сумке аккуратной стопочкой было сложено мужское белье, торчала бутылка водки, блок сигарет. Была осмотрена и вторая сумка, где находились женские вещи, сувениры. Офицер постучал прикладом автомата по резине запаски. Колесо отозвалось звуком, который вполне удовлетворил досматривающего.

– Что это вы ночью путешествуете? – обратился он к мужчине.

– Дорога свободнее. И потом, мы же к родным едем. Нас там ждут. И накормят, и спать уложат.

Ольга разглядывала придорожный лес.

– Комары заедают! – пожаловалась она мужу, хлопнув себя по руке.

– Ладно, закрывайте, – разрешил таможенник.

Женщина села в машину и облегченно вздохнула.

Через минуту «сааб» переехал мост и оказался на эстонской земле.

– Пронесло! – выдохнула она. – У меня прямо судороги по щеке пошли, когда он за запаску взялся.

– Что же случилось со Стасом? – задумчиво проговорил Владис.

– Непонятно. Ладно, главное, что пронесло. У меня на нервной почве непреодолимое желание присесть где-нибудь в кустиках. Останови, пожалуйста! А ты пока позвони Стасу на мобилу. Что за дела такие? Чуть не подставил нас!

Пятый номер сфотографировал глазами приближающуюся иномарку, определил в ней «сааб», слегка расслабился. Автомобиль сбавил ход и замер в нескольких метрах от лежки омоновца.

Ольга выскочила, сделав пару шагов сквозь кустарник, присела, на ходу спуская брюки и трусики.

Пятый, оказавшийся в непосредственной близости от белевших в темноте ягодиц, прикинув траекторию движения жидкости, произнес мирным голосом:

– Девушка, вы не могли бы пересесть?

Ольга ахнула, отскочила в сторону, натягивая одежду, и услышала кроме голоса из травы и характерный звук работающей рации. Буквально через секунду из «говорящей травы» раздался измененный эфиром мужской голос:

– Пятый, пятый, звонили с КПП. Они проехали. Как слышишь? Прием.

Женщина мгновенно выхватила из кармана куртки пистолет. От почти бесшумных выстрелов трава вздрогнула и замерла.

Далее действие развивалось следующим образом:

Трое омоновцев ринулись к месту лежки пятого. Возле трупа был обнаружен брошенный пистолет-пулемет ОЦ-22. И в это время мимо расконспирированной лежки промчался на бешеной скорости тот самый «гранд-чероки», ради которого и была затеяна операция. Промчался, унося «на борту» не менее десяти килограммов героина. Господа Пакальнис скрылись. Служебный пес Анвар взял было след, но вскоре потерял его на берегу реки Наровы. В багажнике брошенного «сааба» под запасным колесом, в промасленной тряпице был обнаружен пакет, содержащий более четырехсот тысяч долларов.

Они выплыли на российский берег в районе Иван-городской крепости, у полуразрушенного сооружения с башнями по периметру. Вскарабкались по высокому, осклизлому берегу, обдирая руки и ноги.

– Где оружие? – спросил мужчина.

– Я бросила его там же, – тяжело дыша, отвечала женщина.

– Это плохо. Остались отпечатки.

– Я обтерла его рукавом.

– Где мой мобильник? А, черт, он, видно, выпал в воду. Мы отрезаны. Ни с кем не связаться.

– Нужно добраться до тети Марты, – дрожа от холода, проговорила Ольга. – Остальное – фигня. Главное, добраться до нее, – как заклинание, повторила она.

По Ивангороду был объявлен план «Перехват» с приметами преступников, но эта мера оказалась запоздалой. Ольга и Владис Пакальнис словно сквозь землю провалились.