Текст книги "Звонок другу"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Это почему же? Я такая талантливая мошенница? – не удержалась Аня.

– Нет, ну что вы! Она говорит, у вас есть харизма, а это главное! Вон как вы всем понравились, когда представлялись.

Далась ей эта харизма. Повторяет, как попугай…

– … И мне очень хочется, чтобы вы вошли в мою партию. Чтобы вы были за меня, – как-то совсем по-детски закончила Татьяна и опять вскинула на Лаврову голубые глазищи.

– Считайте, что я ваша! Готова получить партийный билет!

– Здорово! Нужно это отметить! А давайте возьмем бутылку шампанского? Я плачу.

– Ну-ну, я тоже не бедная. Хорошо, давайте.

– Просто я его очень люблю. А от мартини у меня голова болит. Вот, уже заболела…

– Правда?

«Какая удача!» – едва не воскликнула Лаврова и полезла в сумочку.

– У меня есть потрясающие порошки от головной боли. Выпейте, все как рукой снимет.

– Разве можно лекарства с алкоголем?..

– Это гомеопатическое средство. Его можно, это я вам как доктор говорю. Что же вам мучиться? Какое же общение, когда голова болит?

– Это верно.

Аня достала порошок, Медведева послушно выпила. Момент был неприятный, но что ж поделаешь? На войне как на войне. Она взяла «языка» и нужно развязать ему (то есть ей) язык. Им принесли шампанское и вазочки с фруктами, залитыми взбитыми сливками.

Татьяна подняла бокал.

– Я хочу выпить за вас, Аня, за нашу совместную работу и успех, который нас ждет!

– Лучше не скажешь! – восхитилась Лаврова.

Они чокнулись. Аня чуть пригубила бокал, наблюдая, как Медведева осушила свой.

– А как вы попали в бизнес, Таня? Кто вас привел?

– Кто? Коробов.

– Генеральный директор?

– Ну да, – рассмеялась Таня. – Знаете, голова уже прошла! Вот здорово! Он меня на улице снял.

– Коробов?

– Ну да. Я стояла на остановке, а он мимо ехал в «мерсе». Остановился, подобрал меня. Так мы с Димой и познакомились.

Медведеву понесло, поняла Аня.

– Это год назад? – Ей помнилось, что Медведева уже год в этой конторе. Так она сама говорила.

– Почему? Это три месяца назад. В начале весны. Он мне сразу огромный букет роз подарил. Он такой славный! И помог мне с клиентами. Я очень быстро «поднялась». Он мне своих знакомых перекидывал. Третьякова не знает, конечно.

– А ей-то что?

– Как что? Она же его жена.

– Третьякова жена Коробова?

– Ну да. Но у них такой брак… Это и не брак, а черт знает что. Она его терпеть не может. И не спит с ним, представляешь? Ему вообще с ней очень тяжело. Это она на сцене такая душистая, пушистая. А вообще очень злобная и опасная. У нее дед колдун, он ее всякому научил… Она убить может кого угодно. И так, будто человек сам с собой покончил… Она бы и меня давно убила, но она Димочку боится. Налей еще шампанского. Ага, спасибо.

Аня едва успевала вслушиваться в пулеметную очередь слов.

– Зачем же он с ней живет?

– Ну-у… Там такая история! Представляешь, Димка с Ольгой – они из одного города. В школе вместе учились. И у них любовь была. Ну, такая… За ручки держались, на танцы ходили. Ему-то уже другого хотелось. А она – ни в какую. Типа, только после свадьбы.

Ну достала его своей невинностью! Короче, Димка ее продал! – Медведева расхохоталась.

– Как продал?

– Элементарно, Ватсон! За деньги! Ему еще тогда деньги были нужны на мотоцикл хороший. А родители не давали. Боялись, что разобьется. Вот он эту Олечку пушистую и загнал своим друганам. Заработал на ней.

Медведева опять расхохоталась.

– Подожди, Танька, я не въезжаю, как продал-то? В рабство, что ли?

– Трахнули они ее! Трое парней, поняла? Он ее к себе на дачу зазвал, а там дружки его сидели. А его не было. Он, типа, в магазин ушел. Они в нее влили стакан водки и оттрахали на всю катушку! И в хвост и в гриву! Во молодцы!

Она зашлась в новом приступе смеха и потянулась к бутылке.

– Ты чего не пьешь-то? Давай-ка пей! Я теперь твоя начальница, так что ты меня слушайся! А то Димке пожалуюсь! Он и так на тебя косо смотрит…

– С чего это?

– Не верит он тебе, – размахивая перед Аниным лицом тонким пальчиком, пьяно произнесла Медведева. – Он и меня подослал, чтобы я тебя пощупала. Кто ты, да что… Может, ты с ментами снюхалась? Может, ты сюда прямо из ментовки, а?

– Дура ты, Танька! – улыбнулась Лаврова. – Это ты у нас из ментовки.

– Пр-рав-в-ильно…

– А я тебе не верю! Не может такого быть!

– Чего?

– Что его друзья ее трахнули, а она за него замуж…

– Дура! Это же деньги! Огромные, ты даже не представляешь размеров… Он же ее крышует… У нее нет проблем. Ни бандиты не трогают, ни менты, ни прокуроры… Никто! Это все мамаша ее устроила. Это она на

Димку вышла. И как-то его уговорила. И даже грозилась скандалом. А у него дядька родной знаешь кто? Не скажу… А мамаша: мол, в газетах пропишу… Про что? Как дочку трое трахали? И не жалко ей дочку-то? Не-а, им там никому никого не жалко. Жалко у пчелки, пчелка на елке…

– А она-то ему зачем? Он же тебя любит, Танюха!

– Эт-то верно! Любит он меня. Но у нее дар, понимаешь? Я ж говорю, ее дед всякому научил. Вон она как зал держит! – с завистью и злобой проговорила Татьяна. – Но ничего! Я подожду! Она свое отработает, он ее уберет. Когда-то все это кончится, пирамида наша.

– Да ты что? Кончится? – изумилась Лаврова.

– Конечно, а ты что думала? Еще пару месяцев – и все. Некого будет вести, поняла? Так что ты давай, шустри. Я тебе помогу, ты ж теперь моя.

– А что потом-то, Таня?

– Что потом? Суп с котом! Мы с Димкой уедем далеко-далеко! И никто нас не найдет!

– А Ольга?

– А что Ольга? Не будет никакой Ольги…

– Врешь ты все! – опять завела свое Анна.

– Что вру-то? Г де это я вру?

– Не мо-жет та-ко-го быть! – Теперь уже Лаврова махала накрашенным пальцем перед носом осоловевшей Медведевой.

– Чего не может?

– Что ее трое, ха-ха-ха… А он на ней потом… ха-ха… же-нил-ся… Ой, не могу, рассмешила ты меня!

– Не вер-ришь? – прищурилась Татьяна. – Вс-ста-вай, пойдем!

– Куда?

– Боиш-шь-ся, что ли?

– Кто? Я? Я ничего не боюсь!

– Тогда давай рассчитывайся и идем. Я тебе докажу!

Она кинула на стол смятую пятисотенную. Анна подошла к стойке, попросила счет.

– Что это у вас за знакомая? – опасливо спросила барменша.

– Не обращайте внимания, – мило улыбнулась Анна. – Девочку развезло. Она из провинции, в гости приехала.

– Это видно, что из провинции, – покачала головой женщина.

Они вышли на улицу. Татьяна повелительно произнесла:

– Лови машину!

«Однако, как быстро из милой девочки полез дракон! И неужели все это правда? – обдумывала Анна услышанное в кафе. – Она, конечно, не врет, на то и рассчитан порошок. Но ей могли наплести эту историю. Уж больно дикой она выглядит».

– Ты слышишь, Лаврова! Лови машину! – повторила Татьяна.

– Хорошо, хорошо! Куда ехать-то?

– Здесь недалеко.

Медведева назвала адрес. Действительно, недалеко. Аня пропустила две машины, остановив третью. Как учили в фильмах про разведчиков.

Буквально через десять минут они оказались в микрорайоне сталинской застройки. Покачиваясь, Медведева подошла к подъезду, открыла его ключом.

– Идем, это здесь…

Поднявшись на лифте, они вышли на площадку. Медведева долго возилась с ключом, наконец дверь открылась.

– Заходи!

Лаврова оказалась в просторной квартире. Бывшая коммуналка, в которой начат ремонт.

– П-п-роходи, я тебе все покажу. Это моя квартира! Мне ее Димочка подарил.

Они прошли по длинному коридору с оборванными обоями и свисающей гирляндой электропроводкой. Коридор упирался в ванную комнату.

– Во, гляди!

Ванная была оборудована по евростандарту. Импортные кафель и сантехника, душевая кабинка и джакузи. Зеркала во всю стену. Что называется, все как у людей.

– В туалете так же, – хвасталась Татьяна. – И кухня уже готова. И одна комната отремонтирована, где мы спим. А остальное еще надо делать…

– Так что ты мне показать-то хотела, а? – Анна опасалась, что Татьяна вот-вот рухнет и заснет.

– А что я хотела? – задумалась Медведева.

– Ха! Так ты все придумала, Танька! Я так и знала!

– Что – все?

– Про Третьякову. Что ее три мужика… А Димка твой на ней потом женился… Ха-ха-ха…

Лаврова зашлась смехом.

– Шалишь! – погрозила ей пальцем Татьяна. – Идем!

Она толкнула Аню в спальню. Огромная кровать, телевизор с видеомагнитофоном напротив, зеркальные шкафы, бар в углу, причудливые светильники по стенам.

– Садись!

– Куда?

– На кровать. Давай, залезай!

Татьяна открыла дверцу бара, достала бутылку «Хенесси», два бокала.

– Выпить хочешь?

Анна отказалась.

– Зря, порнушку нужно смотреть под выпивку. Ну, гляди на их субботник!

Она плеснула себе коньяку, подмигнула Анне и включила «видик». В полном оцепенении Аня увидела на экране юную Олю Третьякову, отчаянно кричащую, рвущуюся из рук троих пьяных отморозков. Отморозки срывали с нее одежду, опрокидывали на постель…

Анна закрыла глаза.

– Классно, да? – хихикнула Медведева и плеснула себе еще.

– Откуда это? Кто это снимал? – «– повернулась к ней Лаврова.

– Димка камеру с-скрытую в спальне установил. Ему же интересно было, как все п-прошло. Он и сейчас очень любит прос-сматривать. Его это заводит! – Она опрокинула бокал.

– Заводит?

– Ну да. Она ж ему не дает. Так он как пос-смот-рит, ему кажется, что это он ее трахает. И он такой делается горячий! Ха! И мне н-нравится с-смотреть! Я, когда эту п-пленочку прос-с-матриваю, я вижу, что никакая она не всесильная. А оттраханная девка, вот и все!

Медведева опять пьяно расхохоталась. Это что-то совсем уж запредельное… К горлу Лавровой подкатила тошнота. Аня откашлялась и, не глядя на экран, спросила:

– Она знает?

– Про что?

– Про эту пленку. Про то, что он ее друзьям продал.

– Нет, конечно. Ты что? Она бы его убила, несмотря ни на какие бабки.

На столике зазвонил телефон. Таня остановила пленку, сняла трубку.

– Д-д-имочка? Да, котик, дома. Ну-ну не злись… Я? Я т-трезвая… Когда? Хорошо, любимый, ж-ж-ду! – Она бросила трубку. – Он с-счас будет. Уже подъезжает.

С этими словами она налила себе еще коньяку.

Анна вскочила.

– Выключи видак! Убери рюмку! – командовала она Медведевой.

– Ладно, ладно. Ты иди, глав-вное, уходи, – прогоняя ее рукой, как привидение, лопотала Медведева. – Если он тебя здесь застанет, он нас убьет, п-правда!

– Куда идти? Он же вот-вот подъедет! – заметалась Лаврова.

– Там на кухне… Там черный ход… – И она захрапела.

Анна рванула на кухню. Там действительно обнаружилась дверь, за ней другая. Этакий узкий тамбур. Ага, замок французский. И крюк. Она скинула его, выскользнула на черную лестницу. В нос ударил запах помоев. Что-то мягкое пробежало по ее ноге. Это мыши, поняла Лаврова. От неожиданности она дернулась, из кармана юбки что-то глухо упало в узкое пространство тамбура. Анна кинулась было назад, но в глубине квартиры уже слышался голос Коробова. Анна тихонько захлопнула дверь и понеслась вниз по лестнице.

Глава 42
ХМУРОЕ УТРО

В девять вечера в квартиру на Северном бульваре позвонили. Скотникова бросилась к двери.

– Кто?

– Господин Михайлов.

– Входите!

Она отступила, впуская гостя. На госте был теперь черный костюм с черной же рубашкой и темно-серым галстуком. Следовало признать, что выглядел он весьма респектабельно.

– Ну-с, госпожа Скотникова, все в порядке? – улыбнулся гость.

– Что может здесь быть в порядке? – всхлипнула Скотникова.

– Я с вами разговаривал в восемь вечера, верно? И вы сообщили мне, что сумма собрана. А я сообщил об этом похитителям. Так что все в порядке.

– Но все-таки… Как вы на них вышли? – засомневалась вдруг Жаба.

– Это мой вопрос. Я, видите ли, имею отношение к определенным структурам, которые помогают выходить на определенных людей.

– Но, может быть, можно вообще не платить?

Голованов развернулся, взялся за ручку двери.

– Нет! Не уходите! Я просто… Я не знаю, как мне вам поверить.

– Что значит – не знаете? Вы же верите госпоже Третьяковой? Или нет? – Сева просверлил Жабу чекистским взглядом.

– Да, но… Она ведь не занимается этим вопросом.

– Как это – не занимается? Хорошенькое дело! А я здесь по чьему указанию, а?

– Но… если бы хоть знак какой-то от мужа…

– Знак от мужа? Вот пришлют вам завтра в конверте его ухо, или палец, или член – вот это и будет знак, – безжалостно произнес Голованов.

Женщина шумно задышала, из глаз полились слезы.

– Они его били?

– И будут бить. А потом убьют. Так вы передаете мне деньги?

– Да! – всхлипнула Жаба.

Было видно, что ей нестерпимо жаль расставаться с долларами.

Тем не менее она вынесла из комнаты конверт. Голованов тщательно пересчитал купюры.

– Ждите мужа к утру. И учтите: одно ваше неосторожное движение – звонок ли телефонный или еще что-нибудь в этом роде, считайте себя вдовой. Всего наилучшего.

Было три часа ночи, когда через пролом в каменной кладке гаражного кооператива на улице Лескова проник мужчина, облаченный во все черное, с черной же сумкой через плечо. Он прокрался к боксу под номером сто двадцать пять, надел на голову трикотажную маску с прорезями, мгновенно превратившись из добропорядочного гражданина в гангстера, налил из баллончика масло в дверные петли. Затем легко открыл висячий замок, поковырявшись в нем чем-то металлическим, дернул одну из дверей. Дверь отворилась почти бесшумно.

Осветив помещение гаража фанариком, он увидел привязанного к переднему сиденью «копейки» мужчину. Руки мужчины были прикованы наручниками к рулю автомобиля. Голова запрокинута назад.

Голованов подошел, заглянул в лицо пленника. Рот его был залеплен скотчем. Глаза, оплывшие от ударов, смотрели на Севу с ужасом.

Всеволод достал из кармана нож, мужчина тихо завыл.

– Не вой! – прошипел Голованов.

Он перерезал веревки, которыми Скотников был буквально прибинтован к водительскому сиденью, перекусил плоскогубцами цепочку наручников.

– Вставай, вонючка! – так же шепотом приказал Голованов.

Скотников пытался выбраться из машины, ноги не слушались его. Пришлось выволакивать клиента за шкирку. Поставив его на ноги, Голованов натянул на лицо Скотникова глубокую шестяную шапочку, скрывшую избитое лицо.

– Ну, двигай ногами, я тебя освобождать пришел. Сейчас к Жабе твоей поедем, слышишь?

Из-под шапочки всхлипнули.

– И не вой! Главное – не сдуваться, понял?

Скотников попробовал сделать шаг и тут же упал.

– Так, ясно, ноги нас не держат. Эх ты, Скотников, Скотников. И воняет от тебя, как от скотины, и на ногах ты не держишься, как скот, – все тем же шепотом укоризненно произнес Голованов.

Он взвалил клиента на плечо, вышел из гаража.

Нет, только за одно то, что тащишь на себе этот куль с дерьмом, нужно было взять еще тысячу баксов. С этими мыслями Голованов доволок ношу до своего «форда», стоящего на шоссе, в том месте, куда выходила лесная тропка, открыл багажник, предусмотрительно застеленный полиэтиленом, скинул куль. Услышав стоны и всхрюкивание, пошутил:

– Вот, теперь всю жизнь так и будешь на машинах ездить – в багажнике.

После чего снял футболку, завернул в газету, кинул в машину. Маска гангстера легла в карман брюк. Из машины были извлечены рубашка и пиждак.

«Форд» тронулся с места. Водитель выглядел вполне комильфо.

Через сорок минут автомобиль остановился у заброшенного пустыря, в конце которого просматривались плотные ряды девятиэтажек. Голованов опять натянул маску, открыл багажник, вытащил клиента, отомкнул наручники, снял с его головы шапочку, отодрал клейкую полоску ото рта, отчего Скотников взвыл – на полоске осталась большая и, видимо, лучшая часть его усов, – после чего прислонил почти ватное тело к борту машины.

– Стоять можешь? – прошептал Голованов.

Скотников кивнул, оглядываясь.

– Где я? – пробормотал он.

– Возле дома. Сейчас мы с тобой прощаться будем. Стой смирно и смотри мне в глаза. Вот так, хорошо.

Всеволод примерился и врезал Скотникову по скуле. Тот стукнулся затылком о машину, взвыл.

– Это тебе за Зою Филиппову. Это тебе за Виктора Нережко.

Следующий удар в солнечное сплетение заставил Скотникова согнуться пополам.

– А это тебе за Аню Лаврову. – Голованов ударил по шее.

Скотников рухнул носом в землю.

– До свидания, Иудушка, – глядя на поверженное тело, произнес Сева.

Он сел в машину, закурил и тронулся в путь. Пока Скотников, отплевываясь кровью, медленно поднимался, «форд» исчез из виду.

Почти рассвело. Небо было затянуто тучами. Накрапывал дождик. Первое утро на свободе выдалось хмурым. Анатолий медленно побрел домой.

Глава 43
НЕПОНЯТКИ

Дмитрий Коробов провел всю ночь в конспиративной квартире. Хозяйка квартиры (да какая она хозяйка? Дура чертова!) валялась в его ногах. Была она избита до неузнавемости. У дверей стоял охранник Алик, заложив натруженные руки за спину. Медведева уже не плакала, не кричала, а тихо подвывала.

Бить ее дальше не имело смысла. Она ничего не помнила. Но в квартире кто-то побывал! И этот кто-то ушел черным ходом. Потому что крюк, закрывавший дверь, был сброшен. Кроме того, кровать в спальне была примята. Рядом с тем местом, где храпела пьяная подружка, на покрывале была отчетливая вмятина. И второй бокал стоял на комоде. Кого она здесь принимала? Кого он спугнул своим появлением?

От пьяной идиотки добиться ничего не удалось. Правда, протрезвела она очень быстро. Если сунуть башку в таз с холодной водой и подержать маленько, хмель улетучивается. Но как ни старался здоровенный Алик, охаживая девку, она ничего не объяснила. Последнее, что помнила Медведева, это то, что они зашли в кафе с Лавровой. И немножко выпили. А потом Лаврова поехала в больницу к маме. У той операция. Позвонили домой Лавровой. Никто не отвечал. Может, и вправду в больницу уехала? Мамаша у нее действительно больна, это известно. А кто был здесь? Может, эта паскуда, которая как-то очень быстро пристрастилась к спиртному, напилась где-то одна, подцепила какого-нибудь мужика и привела его сюда?

– Где же ты, падла, надралась так? И с кем? Кто здесь был? – в который раз крикнул Коробов, а Алик подкрепил вопросы новыми ударами. Бесполезно. И это-то и было самым страшным. Девку чем-то опоили! А между прочим, здесь, в этой хате, его тайник! Как-то слишком уж расслабился он в объятиях юной дуры! Так ведь можно всего лишиться! И Ольга совершенно рассвирепела, когда он попытался продвинуть свою протеже. И, в общем-то, правильно. Богу богово, а слесарю… Короче, пора перевернуть страницу. Хватит…

Девушек у нас на улицах красивых много ходит. Выбор есть всегда.

– Кончай с ней. Чтобы без следов. И потом выйди на Лаврову. Выясни, где она, понял?

– Димочка, Димочка! Прости меня-я, – рыдала девушка, пытаясь поцеловать его ноги.

Он перешагнул через нее и направился к двери. Страница была перевернута.

…Поиски Анны Лавровой, начатые в воскресенье, ни к чему не привели. Дома ее не было. Выставили «наружку». Но за весь день в квартире никто не появился. Положим, она в больнице. Но в какой? Если бы Лаврова сама попала в стационар, найти ее – ноль проблем. Но госпитализирована мать! Не известны ни имя, ни фамилия, ни возраст. Попробуй найди эти данные в воскресенье, когда не работают жилконторы, где можно получить соответствующие сведения.

Все это было доложено по телефону Коробову.

– Ну хорошо, отложим до завтра. А что с этой?

– Все в порядке. Я за город съездил. В лесу так хорошо! Грибочки пошли, – сообщил Алик.

– Ну хорошо, отдыхай, – разрешил патрон.

– Спасибо, Дмитрий Олегович.

Аня действительно находилась в больнице, благоразумно решив не возвращаться домой после исчезновения из квартиры Медведевой. Там ее отыскал по мобильнику Сева и приехал навестить. Они долго шушукались в холле, обмениваясь впечатлениями субботнего дня. Анна была чем-то расстроена, Голованов ее утешал.

– Ты здесь сиди и не рыпайся. Тебя возле дома пасут, – сказал Голованов.

– Я так и думала. А что мне рыпаться? Я уж здесь побуду.

– Вот и молодец. Когда операция?

– Послезавтра.

– Пусть все будет хорошо!

– Пусть!

– Я буду звонить.

– Звони.

– Ну пока!

– Пока!

– Ну, я пошел.

– Иди…

Они никак не могли расстаться.

Весь воскресный день госпожа Скотникова приводила в чувство вернувшегося из изгнания супруга. Отмывая щуплого Таракашу в ванной, обрабатывая раны, обцеловывая синяки, Скотникова все задавала вопросы типа «Что? Где? Когда?», – но ответы мужа не проясняли ситуацию. Наоборот, запутывали.

Если герой-освободитель – посланник Третьяковой, то за что бил? То есть он-то как раз объяснял, за что, вернее, за кого, но это-то и было совершенно непонятно! Словесный портрет господина Михайлова, выданный Гусей, не мог быть никак оценен ее супругом, поскольку перед пленником странный освободитель выступал в роли мистера Икс. Разумеется, звонили фю-рерше на мобильник, но он был отключен, ибо выходные – святая святых бизнеса под названием «приведи трех друзей». И ехать в «Триаду» было бессмысленно. Скотникову с его побитой рожей вообще путь на службу был заказан до восстановления прежнего вида, а женскую половину семьи Третьякова просто отшила бы, как это уже было однажды сделано. Оставалось ждать утра понедельника, когда всесильная и всемогущая станет доступна для своих холопов.

Уик-энд был посвящен лечебно-оздоровительным процедурам.

Хорошо провел выходные и Лелик. Они с братанами выехали за город, на дачу к Самураю, где их уже ждали и банька, и шашлычки под водочку, и купание в речке – в общем, весь джентльменский набор удовольствий после многотрудной недели. Хорошее настроение коллектива было, кроме прочего, обусловлено и тем, что воскресным вечером капитал четверки должен был существенно вырасти. Три тонны баксов полагалось Лелику, это его личные деньги, остальное – поровну на всю команду. Неплохо!

Вечером, перед возвращением в город, решено было позвонить Скотниковой и забить стрелку. Курица должна уже собрать сумму. Что делать с пленником – не обсуждалось. И так ясно.

Однако, когда Лелик набрал номер, трубку снял мужчина.

– Але? – услышал Лелик знакомый голос.

Он так оторопел, что молча слушал, как Скотников «алекал», пока тот не бросил трубку.

– Я не понял, это что же такое? Он что, паскуда, выбрался? Что за непонятки такие? – взревел Базаров.

Машина рванула в город. Сначала в гараж. Увидев отсутствие замка, Лелик озверел еще больше.

– Он что, мудила, делает? Он шутки со мной шутить вздумал? Это баба его вытащила! Наняла кого-то, паскуда! Не, шалишь, от нас не уйдешь! Главное, и не боятся! Сидят дома, как будто их оттуда не достать! Они что, мудилы, не поняли, с кем дело имеют? Да я их сейчас в клочья порву!

«Мерседес» с боевой четверкой на борту рванул к Скотниковым, на Северный бульвар.

Воцарившийся было покой семейства Скотниковых был грубо нарушен воскресным вечером. В квартиру позвонили.

– Не открывай! – взвизгнул Скотников, ругавший себя за то, что снял телефонную трубку. Молчание на другом конце провода было слишком зловещим.

Звонки, однако, не прекращались. Скотникова, не выдержав напряжения, прокралась в прихожую. За ней – супруг.

– Открывай! – раздался из-за двери грубый, в буквальном смысле до боли знакомый голос.

У Скотникова подкосились ноги. Гуся схватилась за сердце.

– Открывай по-хорошему! – опять рявкнули с лестничной площадки.

Первой, как это обычно и бывает, взяла себя в руки женщина.

– Я немедленно вызываю милицию! – крикнула она в дверь.

С той стороны баррикады задумались.

– Ладно, швабра! Только учти, ты теперь из дома не выйдешь. Ни ты, ни таракан твой. Я у вашей хаты устанавливаю пост номер один. Будете переживать блокаду. Посмотрим, сколько вы там протянете. Я теперь рассердился, в натуре. Так что отвечать будете оба, по полной программе!

Больше никакой информации не поступало. Супруги едва доползли до кухни.

– У нас выпить есть что-нибудь? – хрипло спросил муж.

– Спирт с работы, – ответила жена.

– Давай!

Они пили теплый, наскоро разведенный спирт, закусывая хлебом с солью – привыкали, видимо, к осадному положению. Когда сивушные масла ударили в голову, Скотников разразился истерикой.

– Это все ты, со своей патологической жадностью! Даже на «глазок» в дверь денег пожалела!

– Зачем же вставлять «глазок» в трухлявую дверь? Я думала, мы закажем новую, металлическую, тогда уже и «глазок».

– Ты думала? В доме никогда куска лишнего нет! Что у тебя в холодильнике? Ни хрена!

– Ты… Ты что? – взревела супруга. – Я два дня с ума сходила, деньги по всему городу собирала, я вообще обо всем забыла, кроме тебя! И ты мне? Гаденыш!

– Стерва!

– Мерзавец!

– Жаба!

– Импонент!

И так далее. Как в конкурсе госпожи Третьяковой: кто полнее охарактеризует партнера по бизнесу. Победила, разумеется, Скотникова. Обессилев в словесной баталии, супруги замолчали.

– Может, все-таки позвонить в милицию? – проговорила Скотникова.

– Ты с ума сошла! Сама же говорила, что за мной из ментовки приходили! Хочешь, чтобы меня в камеру засунули к таким же вот бандюганам?

– Завтра утром нужно заставить Третьякову обеспечить нас защитой!

– Да! Да!! Она не имеет права! Я столько сделал лично для нее! Пусть попробует отказать! У меня тоже есть козыри! – переключился на патронессу Скотников.

Таким образом они просидели за кухонным столом до утра, чутко прислушиваясь к тому, что происходило за дверью. Ключ был вставлен в замок изнутри, пару раз с другой стороны кто-то пытался его вытолкнуть. Гуся подходила к двери и грозилась вызвать милицию.

Так прошла ночь.

Третьякова была разбужена в девять утра. Понедельник – время паствы, тут никуда не денешься. Хотя раньше одиннадцати беспокоить ее не дозволялось. Кто это? Что за нахальство?

– Госпожа Третьякова? – прокричал нервный мужской голос.

– Да.

– Это Скотников!

– Господин Скотников? Добрый день. Вы откуда? – пытаясь стряхнуть остатки сна, проговорила женщина.

– Я из квартиры! Пока из квартиры!

– Вас же похитили?

– Да! Да, меня похитили!

– Так откуда вы звоните?

– Я из квартиры.

– Из чьей?

Третьякова все не могла взять в толк, что там происходит с этим Тараканом.

– Из своей! Ваш господин Михайлов…

– Какой Михайлов?

– Которого вы послали моей жене в качестве…

– Я никого ни в каком качестве не посылала! Что у вас с голосом? Вы пьяны, что ли?

– Я?! Я в двух шагах от смерти! И моя жена тоже! Нас под дверью караулят бандиты! А вы запретили Гусе звонить в милицию! Но я не собираюсь подыхать здесь от голода и страха! Мы сейчас же и позвоним!

– Прекратите истерику! Это не я вам бандитов прислала. Это вы так работаете, что к вам бандиты заявились. К другим почему-то не приходят! – отчеканила Третьякова.

– Ах вот как?! – завизжал Скотников. – Когда нужно было Филиппову ликвидировать, вы со мной не так разговаривали! Я буду вынужден сообщить…

– Так, а ну-ка тихо! – ровным голосом произнесла фюрерша.

И Скотников, как по команде, затих.

– Успокойтесь и ждите моего звонка.

Третьякова отключила трубку и посмотрела на мужа.

– Ты слышал?

Коробов кивнул.

– Что за Михайлов? Что это еще такое?

– Не знаю, что за Михайлов, это мы будем выяснять, а вот что делать с этой парочкой – уже ясно.

Он защелкал кнопками телефона. И через пятнадцать минут Третьякова перезвонила подчиненным.

– Господин Скотников! Сейчас к вам приедут из милиции. Это наши люди, они обеспечат вашу безопасность. Сначала расскажете все, что касается похищения, а потом вас с женой отвезут на конспиративную квартиру. Кто может описать Михайлова?

– Гуся может. Но я не уверен, что это тот же человек, который забрал меня из гаража. Я его лица не видел.

– Ладно, ладно, это детали. Ждите наряд.

– Подождите! Дело в том, что мы не видим, кто за дверью. Пусть они назовут какой-нибудь пароль.

«Придурки!» – сказала про себя Третьякова.

– Хорошо. Какой пароль? – с ангельским терпением спросила она.

– Ну… Я не знаю…

– У вас не продается славянский шкаф? – усмехнулась Третьякова.

– Ну… Это глупо как-то.

«А что у вас умно?» – про себя ответила Ольга и произнесла:

– Хорошо, ваш вариант?

– Пусть они скажут: главное – не сдуваться!

– Замечательный пароль, – похвалила начальница. – Приводите себя в порядок и ждите. Они приедут в течение часа.

– Ты слышал? – хохотнула она в сторону Коробова. – Что значит волшебная сила искусства! Кроме моих установок в башке Таракана нет ни одной фразы, не то что мысли!

Скотников победно бросил трубку на рычаг, взглянул на жену.

– Вот! Ты слышала? Я поставил ее на место! Я заставил ее считаться с нами!

– Ты у меня просто умница! – воскликнула Скотникова. – Быстро собираемся!

Они принялись за сборы.