Текст книги "Французский поцелуй"
Автор книги: Фиона Уокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)
Глава тридцать первая
Майкл смутно чувствовал лучи солнца на своем лице. Ему казалось, что он медленно плывет по спокойным морским волнам, под защитой сияющей белой полукруглой бухты.
В следующий миг он услышал вопрос, заданный гнусавым голосом с оттенком удивления.
– Эй, приятель, у тебя там все нормально? – над ним навис Тодд. – Решил вздремнуть?
– Нет, черт возьми. Я не сплю. – Майкл слегка приоткрыл глаза и прищурился. – Эх!
Он с трудом прислонился к стене амбара и увидел Рутера, который смотрел на него: язык высунут, косматый хвост мечется из стороны в сторону, карие глаза светятся радостью.
– Уберите этого чертова зверя подальше от меня! – заорал Майкл.
Тодд выпрямился и отозвал Рутера. Огромный пес бросился от Майкла к хозяину и втиснул свою морду между его рукой и бедром, громко сопя.
Маркус и Уилтшер выбрали именно этот момент, чтобы прошествовать мимо с огромным, обклеенным наклейками громкоговорителем. За ними следовал Алги с адаптером и грязным свернутым ковром.
– А вот и твой папанька, – кивнул Уилтшер в сторону Майкла.
– Привет, отец, – поприветствовал его Маркус из-под бейсбольной кепки. – А мы было решили, что ты умер.
Майкл сгреб свою трубку с гравия, выбил ее и со всем достоинством, на которое был способен, с трудом поднялся на ноги.
– Все нормально, – пролаял он, вознамерившись вернуть себе авторитет. – Я всегда закрываю глаза, когда мне нужно серьезно подумать. Как раз сейчас придумал, как укрепить этот чертов балкон в глубине.
Он похромал в амбар.
– Ни фига себе, – произнес Алги, в удивлении качая головой. – Медитирующий предок. Просто отпад. – Все еще качая головой, он тоже зашел в амбар.
Тодд и Маркус в шоке смотрели ему вслед. Это был первый раз, когда Алги заговорил.
Наконец Салли нашла Мэтти: он сидел в старом кабинете на подоконнике, подбородком уперся в колени и смотрел невидящим взором в окно.
Салли стояла в полумраке, чувствуя себя лишней, и ждала, когда муж ее заметит. Нарушить тишину казалось сложнее, чем расколоть лед на катке. Вот и конец их браку: они больше не катаются по тонкому льду, теперь между ними встала стена.
Салли пришла, чтобы извиниться, но сейчас в ее душе разгорался гнев. Иногда его жалость к себе так раздражала.
Не глядя на нее, Мэтти поднял подбородок и уперся затылком в оконную раму.
– Иди сюда, – тихо сказал он.
Она подошла к окну и встала на расстоянии около метра от него. Муж протянул руку и ухватился за юбку ее старого джинсового сарафана, нежно притягивая ее ближе.
– Салли, я…
Он посмотрел в окно и сглотнул, как будто боль от того, что он собирался сказать, была невыносима. Внезапно он произнес:
– Тебе незачем продолжать это делать.
Салли напряглась.
– Делать что, Мэтти?
Он моргнул и продолжал упорно смотреть в окно.
– Я ценю твою преданность больше всего на свете, ты должна это знать. – Он все еще держал ее юбку, его рука дрожала. – И я вижу, как тебе тяжело, как ты измучена. Я хочу сказать, что тебе стало бы намного легче, если бы ты разорвала… наши… отношения… – слово застряло у него в горле, и Мэтти умолк, прикусив губу, – до того, как ты узнала о ребенке. Но ты должна понять, что я никогда не хотел… и все еще не хочу… чтобы ты связывала себя только из-за условностей.
Он снова замолчал, а Салли пыталась понять, что же муж говорит. Он иногда бывал так непоследователен и нелогичен в своих выводах, часами жаловался на совершенно обычные вещи.
– Мэтти, мне жаль, но я не понимаю, о чем ты.
– Салли, я отпускаю тебя. – Он отпустил ее юбку и закрыл рот рукой. – Теперь я вижу, каким эгоистичным я был в последнее время, привязал тебя к кухне тонущего корабля. Эта работа, этот дом в Ричмонде, мои идиотские проекты – одна неудача за другой – и все это время я рассчитывал, что твое красивое сочувствующее лицо и твое неиссякаемое терпение будут со мной. Я не видел, как терпение иссякало, пока не стало слишком поздно. И когда мы приехали сюда, меня внезапно поразила одна мысль. Я посмотрел на тебя и не увидел ничего, кроме разочарований, которые громоздились год за годом и теперь смотрят на меня, и затем…
– Мэтти, я… – начала Салли, не веря своим ушам.
– Подожди. Пожалуйста, дай мне закончить. – Дрожащей рукой Мэтти взял ее руку. – И затем я понял, что сам все испортил. Я пообещал тебе золотые горы и ничего не добился. Мне казалось, что, если мы протянем всего один год, потом еще полгода, а потом еще месяц или два, или три, я наконец-то добьюсь того, чем мог бы гордиться. Сделаю что-нибудь стоящее, что бы не являлось компромиссом с редакторами, но вместо этого скатился в финансовую пропасть.
Мэтти встал и заходил по комнате, начав сбивчиво говорить.
– Я думаю… мне кажется, что я настолько увлекся своими идеями, что не заметил нестабильности наших отношений. Я как-то считал, что ты будешь счастлива только от того, что тебе предоставили эту пустую могилу в виде дома, а в конце месяца у тебя получается наскрести немного денег, чтобы за него же расплатиться. – Он рассмеялся громким, горьким смехом самобичевания. – Я так чертовски много работал, что не оставил времени для себя, – продолжил он прежде, чем жена успела вставить хоть слово. – У меня даже хватило наглости злиться на тебя и детей, что вы отняли мою свободу. Какая ирония судьбы: я делал все это только ради того, чтобы сохранить наш брак. – Он горько рассмеялся. – И только когда я присмотрелся, я понял, что это ты загнана в угол и несчастна. Заперта в огромном, холодном доме, ожидаешь ребенка, которого ты не хочешь.
– Мэтт, я хочу этого ребенка! – закричала Салли, не в состоянии больше молчать.
– Только потому, что он уже внутри тебя! – закричал Мэтти в ответ. – Не хочешь же ты сказать, что намеренно захотела бы родить еще одного ребенка в нашем браке?
Салли задумалась над сказанным. Теперь ребенок был так реален, что трудно было вернуться назад.
– Нет, – все-таки ответила она. – Не захотела бы.
Когда Салли узнала, что беременна, наверняка, она села среди беспорядка их кухни в Ричмонде и зарыдала. Не то чтобы она не хотела ребенка, она бы с радостью родила Мэтти целый детский сад. Салли просто знала, что ее беременность еще больше оттолкнет мужа от нее.
– Ты могла бы получить свободу, и я тоже, – сказал Мэтти и снова сжал ее руку, упорно глядя в пол. – Я уже догадался, что со временем ты уйдешь. Я ненавидел этого ребенка всей душой, но какая-то часть меня мерзко и расчетливо радовалась, так как он гарантировал, что ты останешься со мной еще на какое-то время. Теперь я не могу и дальше позволять тебе так жертвовать собой.
Сев обратно на подоконник, Мэтти отпустил ее руку и утер слезы, которые медленно капали из его глаз.
– Тебе не за что чувствовать себя виноватой, Салли, боже! Со мной же невозможно жить.
– О, Мэтти!
Салли наклонилась вперед и обняла мужа, положив подбородок на его голову.
Его волосы пахли дешевым яблочным шампунем, который она купила Мэтти перед отъездом из Англии. Запах напомнил ей, как она ходила по универсаму, погруженная в размышления, пока кто-то не указал ей, что Тор прячет крем для удаления кутикул под свой джемпер. Тогда она считала, что у Мэтти нервное истощение, что он на грани срыва, и надеялась, что отдых пойдет ему на пользу. Вместо этого отдых только усилил его чувство неуверенности.
Салли положила руку на его трясущиеся плечи, но спина мужа напряглась, и он оттолкнул ее.
– Мэтти, поверь мне, – уверенно сказала она, понимая, что он почти не слушает. – Я бы согласилась даже жить в палатке и питаться печеными бобами и хлебом всю свою оставшуюся жизнь, если это означает быть с тобой…
– Мама! Папа! – В комнату вбежал Том. – Мне скучно, а Тор тошнит. Она съела трех червяков и крем для загара у Софии.
– Дерьмо!
Мэтти оттолкнул Салли и выбежал из комнаты. Том радостно устремился за ним.
Застонав от отчаяния, Салли еще некоторое время постояла в темноте, она не могла думать ни о чем другом, только о том, что не рассказала Мэтти о своих чувствах, злясь на Тома, что он появился в самый неподходящий момент.
– О чем я думаю? – У Салли от ужаса перехватило дыхание, и она пулей вылетела из комнаты искать Тор.
Тэш слушала, как Сноб ритмично жует свою солому. Пока она не могла вернуться в дом. В голове была путаница. Ей хотелось провести несколько часов наедине с собой, чтобы во всем разобраться и разложить все по полочкам, но она не знала, с чего начать.
Все еще жуя, Сноб повернулся и вопросительно посмотрел на хозяйку. Ему не нравилось, когда во время еды за ним наблюдают, он ясно дал это понять, когда мордой вытолкал Тэш из стойла. Теперь он выглядел смирившимся, но вид у коня был мрачный.
Тэш прочитала книги, которые ей дал Найл, от корки до корки и прилежно следовала советам. В одной из них говорилось, что нужно устанавливать отношения с лошадью как в седле, так и вне седла. «Обращайтесь с конем, как с лучшим другом, – было написано между больших глянцевых картинок, на которых дети расчищали трехфутовый забор верхом на пони с длинными ресницами, – разговаривайте с ним, никогда не давайте ему почувствовать себя покинутым и заброшенным».
Поэтому Тэш каждые десять минут приходила посмотреть на Сноба, как незваный сосед, от которого обитатели дома безуспешно стараются укрыться за вешалкой для шляп. Но Сноб не мог спрятаться. Он просто печально вздыхал и игнорировал Тэш.
В книге также говорилось, что нужно выводить коня на прогулку, как собаку, показать ему, что ты не боишься тех вещей, которые пугают его. «Быть для него матерью».
Снобу надоела солома, и он повернулся к миске с водой и тяжело в нее выдохнул, от чего пузырьки громко расползлись от его носа, как у ребенка, дующего в соломинку. Скоро ему и это наскучило, и конь снизошел до того, чтобы подойти к хозяйке и положить голову ей на плечо со вздохом смирения.
– Ах, Сноб, что же мне с собой делать? – Тэш почесала его морду и почувствовала тепло его дыхания на своей руке. – Я запуталась.
Она погладила коня и тихонько начала рассказывать ему о своих проблемах. И при этом так увлеклась, что не заметила, как в помещение кто-то вошел и наблюдал за ней из-под прикрытия тени.
Однако Сноб испуганно вскинул голову, сильно ударив ее по уху, и уставился на противоположный конец стойла.
Тэш чуть не провалилась сквозь землю от испуга и смущения, когда увидела фигуру, стоящую за последней перегородкой. Без новых контактных линз она не могла понять, кто это был.
– Эй… кто здесь? – ее голос от волнения снова стал очень высоким.
– Привет.
Фигура двинулась к ней сквозь полумрак. В электрическом свете волосы мужчины светились, как черный янтарь. На нее смотрели огромные шоколадно-коричневые глаза.
– Я пришел, чтобы сказать тебе одну вещь. На самом деле даже две вещи.
У Сноба хватило наглости ласково потереться о руку Найла.
– Да? – Тэш постаралась придать своему голосу деловой тон.
– Да. Что я сейчас и сделаю. – Он улыбнулся ей широкой спокойной улыбкой. – Во-первых, я считаю, что твой портрет Салли, Мэтти и детей абсолютно, просто потрясающе фантастический.
Тэш почувствовала, что краснеет и отчаянно ищет, что бы ответить. Конечно, последнее, что пришло в голову, было простое спасибо.
– Я так быстро его написала. Он еще не совсем закончен, – бормотала она, крутя свое кольцо.
– Может, и так. И все же это лучшее, что мне доводилось видеть.
Найл заметил одну из своих книг на перевернутом ведре и внезапно стал неуверенным и нервным, как виноватый любовник, уставившийся на букет цветов, которые он принес домой, в который уже раз возвращаясь поздно с работы.
– А во-вторых, я хотел просто извиниться. Видишь ли, Тэш, это я попросил Хуго заняться с тобой тренировками. Я ведь хотел как лучше. Если бы знал, что он задумал, я бы никогда не попросил его.
– Ты его попросил?
Тэш сглотнула от ужаса и уставилась на Найла. Он кивнул.
– Я почувствовал себя полным идиотом, когда все узнал. Но у меня не хватило смелости признаться тебе. Наверное, я дал тебе эти книги, чтобы успокоить совесть, но это мне не помогло.
Найл не мог больше видеть выражение боли на ее лице. Тэш прикусила губы и отвела взгляд.
– Послушай, мой ангел, – Найл двинулся к ней. – Прежде чем ты скажешь все, что думаешь обо мне… у тебя есть на это полное право… позволь мне все объяснить. Видишь ли…
Маркус нажал еще несколько кнопок и сдался. Он зажег сигарету и уныло посмотрел на Уилтшера.
– Дружище, не работает. Типа, система не функционирует.
– Ага.
Тодд посмотрел на них сверху с сеновала, он измерял перила рулеткой.
– Эй, ребята, что там у вас? – спросил он с зажатым в зубах карандашом.
– Небольшие технические проблемы, дружище! – крикнул в ответ Маркус. – К пятнице все уладим.
– Конечно, – рассмеялся Тодд. – Можете взять мой плеер, если ничего не получится. Будем слушать по очереди.
Тут энергично вошел Майкл.
– Ну что, не работает?
– Полный отстой, дружище, не функционирует.
– Не функционирует, – поправил Майкл и начал осматривать навороченное оборудование, задумчиво жуя кончик трубки. – А пробовали нажимать кнопку со значком «вкл»? – он потянулся и нажал кнопку.
Неожиданно вся огромная куча громкоговорителей и лазерных экранов словно бы взорвалась. Появилась мощная, разрывающая барабанные перепонки обратная связь, от которой весь старый амбар содрогнулся до основания, затем добавилось громкое жужжание, похожее на армию саранчи, залетевшую в громкоговорители. За этим последовало нечто, напоминающее предсмертные крики животных, которых забивали дубинками в ритме барабанной дроби. Заработало!
Маркус и Уилтшер радостно заулюлюкали и начали двигать бедрами, притопывать ногами и вскидывать руки. Майкл заткнул уши. Тодд вцепился в балкон, который от шума опасно закачался. Рутер завыл и, скуля, убежал прочь. Алги разрыдался.
Без предупреждения и с оглушающим взрывом, от которого Майкл кинулся на пол с криком «Воздушная тревога!», музыка прекратилась, оставив после себя тишину, от которой звенело в ушах, и сильный запах горелой проводки.
– Папа! Мама! Телевизор сломался! – Том вихрем влетел из соседней комнаты.
– О господи! – Салли в отчаянии закатила глаза.
– Спасибо, Том. – Мэтти встал и направился к двери. Он повернулся к Салли. – Поговорим позже. Я знаю, тебе нужно многое мне сказать. Но я сейчас не готов это выслушать. Потом, хорошо?
И он ушел.
Том неуверенно посмотрел на Салли.
– Мама, почему папа плакал?
Она отвернулась, чтобы сын не увидел, что и она тоже плакала.
– Я что-то сделал не так? – голос Тома задрожал, и он вцепился в ее юбку.
Салли печально засмеялась.
– Ты так похож на своего отца, так похож.
Она посмотрела на сына и улыбнулась ему сквозь слезы. Том обхватил ноги матери, хотя ничего и не понял. У двери раздался звук каблучков Александры.
– Старый рубильник отключился, – пояснила она. – Я как раз иду в подвал, чтобы включить его обратно. София в ярости. Она как раз отправляла факс принцессе Маргарет.
Найл уже собирался объяснить Тэш, что он очень ценит ее дружбу и откровенность, когда потух свет. Конюшня вмиг погрузилась в абсолютную темноту. Сноб яростно заржал и ударил копытами о дверь.
– Тихо, тихо, – слабо прошептала Тэш. – Надеюсь, он не поранился. Ш-ш-ш, успокойся, дорогой, все хорошо…
Ее голос изменился, теперь он звучал, как низкий нежный шепот, она пыталась успокоить испуганное животное.
Найл прислушался. Она была такой нежной и чувствительной. Такой бескорыстной. Он чувствовал ее запах рядом с собой, легкий, успокаивающий смешанный аромат мыла, масла для загара и средства от насекомых. Ему хотелось свернуться в клубочек, подальше ото всех, и слушать этот утешающий голос, повторяющий, что все будет хорошо. Она была как тихая младшая сестренка, всегда готовая выслушать и понять.
А тем временем Тэш потихоньку плакала. Хуго предложил ей свои уроки единственно в качестве одолжения приятелю, и даже тогда он использовал все ради собственной выгоды. Она наивно считала, что это своего рода поединок, а он, оказывается, всего лишь унижал ее за то, что терял с ней время.
И Найл. Найл подружился с ней только из чувства вины. И то, что она поведала ему о своих проблемах, только усугубило ситуацию, как будто брошенная собака привязалась к доброму человеку, страдающему аллергией на мех и шерсть.
Горячие слезы обжигали ее пыльные щеки. Теперь Тэш знала наверняка – то, чего она больше всего боялась, произошло. Медленно, почти не осознавая этого, она начала влюбляться в Найла.
Ей хотелось, чтобы он ушел. Она болезненно ощущала его присутствие рядом. Когда ее переполненные слезами глаза снова начали различать предметы, она увидела, что Сноб вовсе не испуган. Конь вернулся к своей соломе. Она перестала его успокаивать и стояла в тишине, мечтая, чтобы Найл ушел.
– Тэш, я хочу, чтобы ты кое-что поняла. – От звука его голоса она отпрянула. – Я знаю, что сам все испортил, пытаясь помочь тебе, но я действительно всего лишь хотел помочь. Помочь. Раньше у меня это хорошо получалось. Я не знаю, что случилось теперь… я…
Он замолчал.
– Тебе не о чем беспокоиться, – голос Тэш был глухим и суровым от слез. – Я не нуждаюсь в благотворительности.
Из носа текло, но она боялась шмыгнуть, чтобы Найл не догадался, что она плачет.
– О, ради бога, Тэш…
С громким жужжанием снова вспыхнул свет. Атмосфера сразу же изменилась: интимная исповедальня превратилась в пыльное помещение. Найл замолчал и уставился и спину Тэш. Она наклонила голову. Ее волосы, как обычно, выбивались из хвостика на затылке. Сзади на штанах пятна от травы. Внезапно ему очень захотелось прикоснуться к ней.
– Разве ты не слышал, что девушка сказала, Найл? – послышался от двери резкий голос.
Найл обернулся. В дверном проходе стояла Аманда, одетая в облегающий кроваво-красный топ и черные шифоновые бермуды. Ее глаза, подведенные черным карандашом, опасно сверкали. Маленький дерзкий рот накрашен темно-красной помадой, а светлые волосы зачесаны назад, под толстый черный тюрбан. «Она смахивает на красивую ведьму», – подумал Найл.
Аманда стояла лицом к ним, хрупкая, сексуальная и ужасающе злая. Найлу захотелось убежать. Он посмотрел на Тэш, но та не повернулась, ее плечи были скорбно сгорблены.
– Ну и? – Аманда нетерпеливо притопывала высоким каблуком. – Мы едем обедать, или ты забыл?
Найл не был уверен, что приглашал ее на обед. И ему совсем не хотелось никуда ехать. Ему нужно объясниться с Тэш. Но Аманда выглядела ужасно разъяренной. Лучше не спорить. Он не может вечно от нее прятаться.
Слегка похлопав Тэш по плечу, от чего та вздрогнула, он печально побрел наружу.
Александра мыла руки. Полли сидела на ее кровати, свесив ноги, и наблюдала за матерью сквозь густые черные ресницы. Ее шляпа небрежно сползла на один глаз.
– София говорит, что мне нельзя одеться на праздник ковбоем, маман. Она говорит, что я должна нарядиться дояркой.
– Дояркой? Очень мило.
Александра выглянула в окно и увидела, как Найл и какая-то женщина в тюрбане сели в «мерседес». Присмотревшись, она поняла, что эта была та маленькая блондинка с острым язычком. Александра не понимала, как чувствительный человек вроде Найла мог общаться с Амандой Фрейзер-Роберте. Может, она на самом деле лучше, чем показалось Александре?
Она увидела, как из «мерседеса» выскочил Мэтти со старым рюкзаком в руках. Он наклонился, чтобы через окно поговорить с Найлом. Кажется, они о чем-то спорили. В конце концов, Найл кивнул, и Мэтти кинул рюкзак в багажник и залез на заднее сиденье. «Куда он поехал? – удивилась Александра. – Почему ей больше никто ничего не рассказывает? И зачем бетоноукладчик подъезжает к их дому?»
В последнее время все выглядят такими занятыми. София и Касс постоянно шепчутся о чем-то и немедленно начинают разговор о погоде, когда она приближается. Тэш все время проводит со своей лошадью. Мэтти прячется по углам и отвечает односложно. А Салли постоянно его ищет или успокаивает детей. Даже Паскаль старается потихоньку улизнуть с приятелями в деревенский бар.
Александра даже снизошла до того, чтобы с утра спуститься вниз и поболтать со старым занудой Майклом, но он сказал, что она ему мешает. Она чувствовала себя, как единственная женщина без партнера на майском балу. Люди смотрели на нее с жалостью в глазах, но не хотели утруждаться, они были слишком заняты собственными развлечениями.
Глава тридцать вторая
Последующие несколько дней Салли провела на автопилоте. Каким-то образом ей удалось сохранить видимость адекватности, но внутри у нее все сломалось.
Во время еды у нее кусок в горло не лез. Просьбы детей вызывали головную боль, разговоры пугали. Она не могла сосредоточиться на вопросе, чтобы ответить на него, ее рот выдавал глупости, но никто, казалось, этого не замечал. Жара иссушала Салли, она постоянно боролась с желанием упаковать вещи и кинуться вслед за Мэтти.
Но она даже понятия не имела, куда он отправился. Он оставил лишь кратенькую записку, в которой говорилось, что ему нужно время подумать.
Салли звонила в Ричмонд почти каждый час, но ей отвечали, что он не возвращался. Каждый раз в трубке был такой шум, как будто их дом разбирают на части. Салли была уверена, что она слышит шум электродрели и стук молотка, но ее уверяли, что это ремонтируют дорогу по соседству.
Салли обзвонила всех друзей в Лондоне, но никто из них не видел Мэтти. Она даже позвонила своему деспотичному свекру, но ей удалось поговорить только с экономкой, которая высокомерно заявила, что семейство Френчей уехало на отдых и они не хотят, чтобы их беспокоили.
Пытаться сохранять шутливое спокойствие перед остальными было невыносимо. Салли всем говорила, что якобы один из проектов Мэтти наконец-то продвинулся, и ему потребовалось немедленно вернуться в Лондон. И его отсутствие, тем более что все были заняты приближающейся вечеринкой, почти не вызывало вопросов. Только Найл знал правду, Мэтти рассказал ему совершенно другую историю. Прежний Найл поддержал бы Салли и лез бы из кожи вон, чтобы найти Мэтти. Но он сейчас был так измучен собственными заботами, что у него едва хватало сил, чтобы сказать ей пару одобряющих слов.
Странно, но, похоже, Александру больше всех волновало исчезновение Мэтти. И ее постоянные вопросы, не вернулся ли Мэтти в Ричмонд, заставляли Салли еще больше скучать по мужу.
В последнее время, поглощенная своей беременностью, Салли забывала оказывать Мэтти ту постоянную поддержку, в которой он нуждался. Он чувствовал себя несчастным из-за неудач в работе и отсутствия денег, но Салли говорила с мужем лишь о детских пеленках, своем токсикозе, о группах поддержки одиноких матерей, о нервном срыве Хувера, разводе Найла и неоплаченных счетах. Кто же думал, что Мэтти сделает из этого столь убийственные выводы.
Днем Салли проводила большую часть времени в их запущенном доме в Ричмонде, болтая за бокалом дешевого вина с друзьями, читая журналы и лениво просматривая каталоги с обоями. Она заводила с мужем беседы на эти темы, поскольку ей хотелось казаться более хозяйственной. А в результате превратилась в скучающую, вечно хнычущую домохозяйку.
Сидя на подоконнике, Салли наблюдала, как два крепких рабочих медленно возводили огромную палатку, украшенную флагами и средневековыми гербами. София и Касс стояли рядом в дорогих костюмах и блузках. София говорила по мобильному телефону. Касс в черепаховых очках, которые балансировали на ее вздернутом носе, просматривала меню. Вид у обеих был страшно деловой.
Салли посмеялась бы над ними, если бы не чувствовала себя глубоко несчастной.
Где-то в глубине дома Майкл кричал на Тодда:
– Немного правее, приятель. Теперь левее. Я сказал левее, черт возьми!
Приехал грузовик, груженный бочонками меда. Паскаль спрятался в подвале, а бедняжка Тэш пыталась объяснить, куда их поставить. Александра уехала прошвырнуться по магазинам. Бен и Хуго играли в карты на кухне с самого завтрака.
Тяжелые удары музыки доносились из каменного амбара во дворе. Тэш каталась на Снобе, а Рутер громко лаял в сарае.
Вокруг нее повсюду кипела деятельность, а у Салли не было даже сил вымыть голову. Завтра вечеринка. Может, Мэтти вернется?
Она откинулась назад и закрыла глаза.
– Мамочка, фильм закончился. Там почти не было крови.
Том вошел и уселся на подоконник рядом с ней с недовольным видом. Полли встала рядом с ним, она с озабоченным видом смотрела на лицо тети.
– А где Тор?
Салли прокашлялась и попыталась улыбнуться. Ей никогда еще не было так тяжело бороться с печалью.
– Спит. – Том пнул Полли. Она ответила точным хуком. – Угадай, что это такое – темно-синее и две тысячи четыреста километров в длину.
– Не знаю.
Салли потерла лоб. Том всегда задавал слишком много вопросов. Иногда это действовало на нервы.
– Виноградная стена в Китае.
И ребятишки засмеялись. Она рассеянно посмотрела на них.
– А папа вернется к празднику? – отважно спросил Том, скрывая свою тревогу под спокойным выражением лица взрослого.
Он был так похож на Мэтти, что Салли пришлось закрыть глаза.
– Не знаю. Он постарается вырваться. Но у него всегда так много дел.
– Каких дел, мама? – настаивал Том.
И тут где-то вдалеке, в отдалении Салли услышала шум приближающегося двигателя. Наверное, это Маркус и его приятель возвращались на маленьком красном мотоцикле.
Но к дому приближалась еще одна машина, шум которой вначале был заглушён мотоциклом, но теперь все усиливался. Салли замерла и услышала стук в дверь.
Она подскочила, сердце бешено заколотилось в груди, и побежала к парадной двери. Наверняка это Мэтти. Салли влетела на лестницу, вся дрожа от надежды и страха, осмотрела машины, грузовики и вагоны рабочих в поисках приехавших.
Рыжеволосый незнакомец доставая что-то из багажника желтой спортивной машины и передавал высокому, темноволосому парню. Тот поглядел на Салли, и на секунду у нее перехватило дыхание, а затем сердце ее упало. Этот человек был слишком широкоплечим для Мэтти. И когда он повернулся, она узнала старшего сына Хэннесси, Оливера, который ей улыбался. Он приветливо помахал рукой, но разочарование было слишком сильным, и Салли не ответила.
Чувствуя себя совершенно раздавленной, она отвернулась и медленно пошла обратно в дом, чуть не столкнувшись по дороге с Касс Хэннесси, которая летела в противоположном направлении встретить сына.
– Послушай, Аманда, – Найл прикусил губу и увлек Аманду подальше от ушей Салли, – мне кажется, нам пора поговорить.
– Хорошо, – золотистые глаза Аманды сверкнули. – Хуго выиграл пять тысяч франков и не успокоится, пока столько же не проиграет. Пойдем в постель.
– Нет! – Найл отшатнулся от нее.
– Какого черта ты проводишь все время с Салли? – выкрикнула Аманда, ее голос скрипел, как мел по школьной доске. – Полностью меня игнорируешь…
Они находились в опасной близости от кухни. Найл слышал даже, как Паскаль открывает пиво. Глухой австралийский гнусавый выговор свидетельствовал о том, что к нему присоединился Тодд.
Аманда, закаленная в горячих спорах с Хуго, могла выкрикивать самые суровые оскорбления не моргнув глазом. Возбужденные своей способностью ранить, они обычно после этого шли в постель. Но Найл был совсем другим.
– Как только Мэтти слинял, ты сразу же приударил за ней? – выла Аманда. – Эта тихоня Тэш не захотела слушать о твоих проблемах, и ты решил перекинуться на еще одну корову в этом доме. Тебе, черт побери, на молочной ферме надо работать, чтобы доить людское сочувствие прямо из коровьих сосков.
– Аманда, тише.
Найл попытался взять любовницу за руку, но она отдернула ее, оцарапав его ногтями.
– В любом случае мне уже плевать, – прошипела Аманда. – Что бы между нами ни было, все кончено. Можешь считать себя свободным. Я получаю больше внимания от своего бухгалт…
– Ради бога, Аманда, говори тише… – Найл замолчал: на них упала чья-то тень.
Это был Тодд, размашисто шагавший по небольшому коридору, ведущему из кухни. Он приветливо улыбался.
– Вы бы потише, ребята, – пошутил он, добродушно приподняв брови. – Майкл Хэннесси уж было решил, что поймал по радио какой-то ужастик.
Аманда пришла в ярость, она посмотрела на Тодда испепеляющим взглядом и пошла прочь. Войдя в холл, она остановилась и оглянулась на Найла. Ее лицо было так похоже на лицо Лисетт – большие безжалостные глаза дразнили его, а божественный ротик недовольно скривился.
– А ты ужасный любовник. – Она горько рассмеялась. – Ты ничего не даешь окружающим. Усовершенствуй технику секса, Найл.
Если бы в ее руке был пистолет, то она бы сдула дымок с удовлетворенной улыбкой, прежде чем отвернуться.
– Вот ненормальная, – Тодд пожал плечами. – У нее отличная задница, но девица явно сумасшедшая. Пива?
Найл покачал головой и уставился на потолок, затянутый паутиной.
Слава богу: их безнадежный, обреченный роман подошел к концу. Найл испытал огромное облегчение.
Наверху, в своей комнате, Аманда сначала сделала пятьдесят приседаний, а потом с горя наведалась в огромный бар Хуго.
На самом деле ее не столько ранил разрыв с Найлом – она поставила на карту остатки отношений с Хуго, которых должно было хватить хотя бы на обратную дорогу в Англию. К тому же ей не хотелось упускать возможность хорошенько утереть ему нос. Вместо этого их связь взорвалась, как бомба, прежде чем она успела услышать тиканье часового механизма.
Аманда лгала, когда говорила, что Найл ужасный любовник, в постели он был бесподобен. Но Аманда из-за уязвленного самолюбия хотела причинить ему боль. Найл ни разу не рассказал ей о своей жене, ни разу не проявил к ней той нежности, от которой начинала краснеть Салли. Ее еще больше оскорбляло, что, по ее наблюдениям, Найл щедро одаривал этим Тэш Френч – нелепую Тэш с вечно изодранными джинсами, спутанными волосами и идиотской улыбкой. Вот и Хуго только притворяется, что ее ненавидит. Да и сама Аманда в присутствии Тэш, даже когда на ней были самые высокие каблуки и волосы начесаны до предела, чувствовала себя карликом.
Аманда вцепилась в плитку шоколада с такой яростью, что откусила большой кусок фольги. Она решила, что обязательно заведет ребенка, но муж ей не нужен.
