Текст книги "Смерть клерка"

Автор книги: Фиона Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9

Кэндзи заглянул в кошелек, хотя прекрасно знал, сколько там денег – десять тысяч иен. Столько осталось после последнего выигрыша в «Башне», и ему не нужно было пополнять банковский счет. Изучая бумажник, Кэндзи вдруг заметил, как сильно он износился: швы истерлись, кожа выцвела в тех местах, куда попадала влага, когда он бросал кошелек в лужицу пива на барной стойке, например.

– Может, купить другой? – спросил сам себя Кэндзи. – По-моему, этот стал маловат.

– Простите, пожалуйста!

Его случайно толкнул мужчина. Кэндзи посмотрел на удаляющуюся спину в плаще, трепещущем на ветру, и вдруг понял, что стоит посреди тротуара у входа в метро, преграждая людям путь. Последнее время он часто замечал за собой такое. Увидев что-нибудь удивительное, он просто замирал на месте, забывая о том, что мешает другим.

– Похоже, я перестал спешить… – подумал Кэндзи, попятившись.

Он видел, как мужчина перешел через мост, соединяющий дорогу, и заторопился к станции метро. Кэндзи вдруг понял, как же он рад, что не похож на этого человека. Теперь он больше не думает постоянно только о том, что нужно срочно куда-то бежать и добраться туда как можно быстрее. Засовывая бумажник в карман, Кэндзи даже решил, что, если ему не хочется, он в принципе может и не ехать на станцию «Токио» сегодня.

К Доппо на две недели приехала дочь – отдохнуть в Токио от Гавайев. Доцент отправился, как он говорил, в «учебный тур» в Осаку. А Мити оказалась под домашним арестом, когда один из соседей пожаловался на нее консьержу. Проиграв три раза подряд, старик заявил, что у нее крапленые карты. Без друзей Кэндзи нечего было делать в Токио. Зачем тогда туда тащиться? Кэндзи решил устроить себе выходной.

– Могу остаться в Уцуномии. Надо относиться к жизни проще.

После месяцев стресса, напряжения и депрессии он чувствовал, что заслужил отдых.

– Так и сделаем! – сказал Кэндзи вслух и поспешил через мост на станцию метро, где в камере хранения лежали его вещи – джинсы и несколько ярких гавайек, которые Доппо упорно дарил ему. Переодевшись в мужском туалете, Кэндзи заскочил в ближайшую кофейню. Разместившись в кабинке в углу, заказал чашку крепкого черного кофе и пончики с джемом.

Кэндзи развернул газету и прочитал ее от корки до корки, не поднимая головы, даже объявления о финальных распродажах и уроках игры на пианино в специальном разделе. Он оторвался от чтения только, когда рядом вежливо кашлянула официантка, топчущаяся возле его столика.

Кэндзи широко улыбнулся ей.

– Хороший денек, правда?

На самом деле в кофейне было жутко темно и мрачно. Шторы, на которых скопилась многолетняя пыль и жир, задернуты. Так что сказать, какой на улице день, не представлялось возможным. Но у Кэндзи было чудесное настроение, может быть, самое лучшее за всю жизнь. И ему не терпелось поделиться им с окружающими. Он научился, выигрывая на одном автомате, присматривать себе машину на следующий день. И дела действительно шли очень даже неплохо. Может быть, не стоит так часто ходить в «Башню»?.. Трех раз в неделю вполне достаточно – за три дня он зарабатывал столько же, сколько в «Эн-би-си» за неделю. Оставшиеся два дня можно сделать выходными. Пойти на курсы. Выучить английский, в конце концов.

– Вы должны заказать что-нибудь или уйти, – шепнула официантка, слегка кивнув головой в сторону барной стойки, из-за которой на Кэндзи смотрел шеф-повар в белой кепке, медленно жующий зубочистку. Каждый раз, когда он открывал рот, желтизна зубов сразу бросалась в глаза.

– Тогда еще кофе, пожалуйста, – заказал Кэндзи.

– Этого мало.

– Ну и пончики в таком случае.

Официантка удалилась.

Через час, выйдя из кофейни, Кэндзи направился в единственное интернет-кафе в Уцуномии – тесную комнатку без окон и кондиционера, находящуюся в подвале. Там никого не оказалось. Дети еще были в школе, и Кэндзи смог сесть за свой любимый компьютер. Он проверил почту, надеясь увидеть сообщение от Доппо. Но новых входящих не было. Потом Кэндзи полазал по сайтам пачинко. С них он черпал новые приемы и информацию об игровых залах Токио. Профессиональные игроки постоянно обновляли сайты: где установили новые автоматы, какие залы только что открылись (в них обычно устанавливалась высокая степень выигрышности, чтобы привлечь посетителей). На других сайтах рекламировались электронные приспособления, способные «качественно улучшить игру». Кэндзи считал, что играет и так неплохо, поэтому не обращал на подобные объявления никакого внимания. Он был, по словам доцента, пуристом.

Затем Кэндзи пообедал в ближайшем ресторане рисом с омлетом, а после пошел в библиотеку. Уже много лет он там не появлялся, но, похоже, ничто не изменилось. Читальный зал был даже не залом, ему отводился уголок на первом этаже без окон, отделенный двумя рядами серых металлических полок с косыми подставками, на которых лежали старые журналы и газеты. Под верхними газетами прятались аккуратные стопки прошлогодних изданий. Низкие, глубокие, широкие кресла выстроились в форме подковы в том же углу. Лак на деревянных ножках и подлокотниках почти совсем облез, на темно-синей ткани, покрывавшей мешковатые подушки, красовались пятна. Сверху на кресла бросали резкий свет флуоресцентные лампы сквозь прямоугольные пластмассовые экраны, внутри которых виднелись засохшие мухи.

Несмотря на убогую обстановку Кэндзи понравилось в библиотеке. Спокойствие и тишина как раз соответствовали его созерцательному настрою. Он подумал, что сюда можно заглядывать чаще. Давно искал подобное место. Большую часть дня здесь не было ни души. Можно спокойно провести час-другой за книгой. Недавно Доппо дал ему почитать детектив. Кэндзи вдруг задумался, как же давно он не брал в руки книгу. Кошмар! Больше двадцати лет!

В шесть вечера он вышел из библиотеки, размышляя, чем бы еще заняться. Домой идти было слишком рано, поэтому он решил заглянуть в местный игровой зал. Не для того, чтобы заработать деньги, дал себе установку Кэндзи, а просто чтобы убить время. Он пошел по направлению к станции метро, когда заприметил вдалеке игровое заведение. Фасад здания был украшен яркими неоновыми огнями, мигающими всеми цветами радуги. А когда посетитель заходил через автоматическую дверь, раздавался звук падающих металлических шариков и победные фанфары. Почти дойдя до здания, Кэндзи почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. На экране определился номер.

– Доцент, привет! – радостно воскликнул в трубку Кэндзи, отходя подальше от двери, чтобы лучше слышать. – Как дела? Многому научился в Осаке?

Доцент тяжело вздохнул.

– Я должен тебе кое-что сообщить. Даже не знаю, с чего начать…

У Кэндзи похолодело все тело, словно его окатили ведром ледяной воды. Желудок сжался.

– Говори! Что?! Что случилось?!

– Доппо… – едва слышно проговорил доцент, – …умер. Инфаркт сегодня утром.

Телефон Кэндзи упал на землю и разлетелся на две половинки.

Глава 10

С первого взгляда было понятно, кто дочь Доппо. У нее оказались такие же круглые розовые щеки, маленькие яркие карие глаза и блестящие черные волосы. Доппо коротко подстригал волосы «ежиком», а у дочери они были длинные и гладкие. И под определенным углом света, казалось, что у нее над головой появлялся нимб.

Священник опустился на колени на подушечку у гроба Доппо, затянув молитву низким вибрирующим голосом. Дочь заплакала. А взглянув на улыбающегося с фотографии отца в знаменитой гавайке, зарыдала во всю мощь. Высокий худой мужчина во время всей службы держал ее за плечи, будто она могла в любую минуту упасть. Испуганный маленький мальчик сжимал ее левую руку. Дочь Доппо словно повисла между ними. Кэндзи рассматривал их, схватившись за ворот пальто. Ему не было холодно, просто ему тоже нужно было за что-нибудь держаться. Люди искоса поглядывали на его гавайскую рубашку, надетую, чтобы отдать дань уважения покойному. Но она, похоже, смотрелась наоборот неуважительно, по крайней мере, по мнению большинства собравшихся.

В последний раз Кэндзи был на похоронах коллеги, умершего от кароси – переутомления на работе. Заработал себе инфаркт, вызванный хроническим стрессом. Кэндзи помнил, как после похорон пообещал себе бросить курить, меньше пить и не засиживаться допоздна на работе. Он даже начал заниматься калланетикой по утрам и совершать пешие прогулки в выходные. Правда, недолго. Кэндзи вспомнил об этих обещаниях вновь, потеряв друга.

Вскоре священник вышел из комнаты. На столы поставили тарелки с едой, безалкогольные напитки, виски и пиво. Больше из вежливости, чем из-за голода, Кэндзи, доцент и Мити поели немного и уединились в уголке. Они не знали никого из присутствующих, да и никто не проявлял желания с ними поговорить. Кэндзи даже запаниковал, заметив приближающуюся к ним дочь Доппо, так похожую на умершего друга.

– Что мы ей скажем?

Кэндзи беспокойно переводил взгляд с доцента на Мити и обратно. Мити посмотрела на него красными опухшими глазами и ничего не ответила. Она вообще мало говорила сегодня. Кэндзи даже не узнал ее сначала, когда старушка встала с ним рядом. Он всегда видел ее в спортивных штанах и футболке, а сегодня она надела простое черное платье.

– Я не знаю, что ей сказать!.. – слова застряли в горле.

Дочь Доппо оказалась прямо перед ним, в черном, как смоль, кимоно, с четками в руке. Кэндзи поставил стакан с виски на стол, но потом, передумав, снова схватил его.

– Спасибо, что пришли. Я Умеко Судзуки. Доппо был мне…

– Мы знаем, кто вы, – неожиданно для самого себя прервал ее Кэндзи.

В комнате было полно людей, но на мгновение показалось, что стало совсем тихо, и только эта фраза прорезала воздух. Она прозвучала громко и как-то неестественно визгливо. Осекшись, Кэндзи заговорил спокойнее:

– Я бы даже на улице узнал вас. То есть… я хотел сказать, что вы очень похожи на отца.

Наверное, ей понравились его слова, Умеко грустно улыбнулась.

– Я подумала, что вы хорошо знали отца, – сказала она, кивнув на рубашку Кэндзи.

– Да, это его подарок.

Чувствуя себя нелепо, Кэндзи теребил лацканы пиджака, соединяя их вместе.

– Должна признать… – Умеко обвела комнату взглядом, – я и не думала, что у отца здесь было столько друзей. Теперь понятно, почему он так не хотел переезжать на Гавайи. Он не мог оставить вас.

«Но все же оставил!» – подумал Кэндзи.

Все знали о плохом здоровье Доппо. Знали о том, что ему нужно похудеть, бросить курить, не есть столько гамбургеров и перестать играть в пачинко. Но никто из них не говорил ему этого. Надо было убедить его поехать на Гавайи, где о нем бы позаботилась дочь!

– Я подвел его, – громко, чтобы Умеко услышала, признался Кэндзи. – Он был моим лучшим другом. Он спас меня. А когда ему понадобилась помощь, я подвел его. Я должен был уговорить его не принимать все так близко к сердцу, бросить курить, не пить столько пива. А я молчал. Я был слишком занят самим собой…

Пожимая руку Кэндзи, Умеко рассмеялась.

– Никто бы не уговорил отца делать то, что он не хотел. Даже мама. А ее он боготворил!..

Она всхлипнула, слеза скатилась по щеке. Муж Умеко пытался пробиться к ней с другого конца комнаты, но его постоянно останавливали, чтобы выразить соболезнования.

– Скажите, – Умеко схватила Кэндзи за руку так крепко, что кровь перестала поступать к пальцам, – у вас есть дети?

– Двое, – ответил он.

Доцент и Мити куда-то исчезли.

– Тогда пообещайте мне одну вещь.

– Все, что хотите.

Кэндзи исполнил бы любое ее желание, только чтобы избавиться от тяжкого бремени вины, которое съедало его изнутри.

– Пообещайте, что никогда больше не будете играть в пачинко! Ради вашей семьи. Ради вашего здоровья. Посмотрите, что случилось с моим отцом! Игра лишила его жизни!

Что он мог ответить?.. Он не мог сказать, что не в силах пообещать ей это. Что то, от чего Доппо спас его, было намного страшнее для его здоровья, чем пачинко. Но он пообещал, что никогда больше не будет играть. Муж Умеко наконец-то добрался до нее, и на этом разговор закончился.

Кэндзи отошел, но еще некоторое время наблюдал за парой издалека – они молча стояли, прижавшись друг к другу лбами, соединив руки. Вскоре он ушел, не попрощавшись ни с друзьями, ни с Умеко. Слезы катились по его лицу. Кэндзи спустился в метро и долго добирался до дома в каком-то отрешенном состоянии. Всю дорогу он думал только о близнецах и мечтал, как крепко обнимет их обоих сразу и поцелует мягкие душистые макушки…

– Где ты был?! – спросила Ами, едва Кэндзи переступил порог, прикрыв за собой дверь.

Увидев его опухшее от слез лицо, она слегка умерила гнев.

– Где ты был?.. – в голос закрался страх.

– На работе, – ответил Кэндзи, пожимая плечами.

Он целый час бродил около дома, пытаясь успокоиться, а зайдя в квартиру, почувствовал, что просто потратил время зря. Ему хотелось рассказать Ами все начистоту. Хотелось, чтобы они обнялись так же, как Умеко с мужем! Может, это и есть настоящая любовь?.. А у них с Ами было что-нибудь подобное? Конечно, было! Точно было! Но только один раз…

– Не ври мне!

– Я не вру!

Кэндзи прошел мимо жены на кухню и рухнул в кресло.

– Я звонила тебе на работу.

Это было как удар в живот. Ни разу за все время их брака Ами не звонила ему на работу. Если ей нужно было поговорить с мужем, она набирала мобильный. А если не могла дозвониться, оставляла голосовое сообщение.

– Я разговаривала с Исидой. Он сказал, что ты уже давно у них не работаешь.

– Меня перевели в другой отдел, – слабо попытался оправдаться Кэндзи, зная, что не умеет притворяться.

Слезы снова потекли по его лицу, оставляя мокрые дорожки. Но теперь он оплакивал не Доппо. Он плакал о потерянной работе и об унижениях, которые ему пришлось пережить.

– Что с папочкой? – спросил тоненький голосок.

Обернувшись, Кэндзи увидел Юми в пижаме.

– Ничего, милая.

В глазах дочери появился тот же страх, что и у мальчика сегодня на похоронах. И Кэндзи ужасно захотелось, чтобы этот страх исчез навсегда.

– Твой папочка немного расстроился сегодня, вот и все, дорогая.

– Иди спать, Юми! – приказала Ами, и девочка нехотя ушла.

Убедившись, что дочь закрыла дверь в спальне, Ами села напротив мужа.

– Исида сказал мне, что тебя уволили.

Кэндзи молчал, пытаясь придумать, что ответить.

– Да, меня уволили. Сегодня. Поэтому я так расстроен. Но не переживай, я обязательно найду работу. У меня уже есть несколько наметок.

– Шесть месяцев. Он сказал мне, что тебя уволили полгода назад! Это правда?

Кэндзи молчал несколько секунд, прежде чем ответить:

– Да.

Он кивнул и вдруг заплакал, не в силах контролировать себя. Ами с отвращением смотрела на него. Кэндзи признался во всем, в малейших подробностях – как его уволили, как он бесконечно обивал пороги в поисках новой работы, как в конце концов сумел обеспечить семью. Кэндзи говорил и говорил, мечтая, что жена обнимет его за плечи. Она стояла, не шелохнувшись. Лицо ее каменело с каждым сказанным словом. Закончив рассказ, Кэндзи повесил голову, не смея взглянуть ей в глаза.

– Ноги твоей больше не будет в игровом зале! – прошипела Ами сквозь стиснутые зубы. – Ты слышишь меня? Никогда!

И он второй раз за день пообещал больше не играть в пачинко.

Глава 11

Кэндзи проснулся в обтянутом искусственной замшей желтом кресле, в котором сидел вечером. Ами раздвинула занавески на кухне. Веки Кэндзи дрогнули и, наконец, открылись. Он тупо смотрел на пылинки, танцующие в столпе солнечного света, заливающего гостиную. Кэндзи никогда не нравилось это кресло и диван. Не только цвет раздражал его, кресло еще оказалось невероятно узким и жестким. Болели все мышцы, даже те, о существовании которых он не подозревал. Но даже этот факт не заставил его пойти спать в кровать рядом с женой. Она, конечно, заметила его отсутствие, однако ничего не сказала утром. Ни утром, ни когда-либо еще. Может быть, и сказала, но точно не ему.

Кэндзи повернул голову вправо, заглядывая в коридор через приоткрытую в гостиной дверь. Ёси и Юми тихо разговаривали, поджидая, когда мама повезет их в школу. Они всегда были вежливыми, хорошо воспитанными детьми, а теперь вообще! Относились к нему, как к инвалиду, которому нужны покой и тишина. Из кухни Кэндзи слышал, как Эрико, сев за стол, начала писать свое имя и адрес, заполняя одну за другой анкеты викторин, вырезанные из газет и журналов. Некоторые они выписывали сами, другие, прочитав, приносили соседи и друзья. У входной двери стояла целая коробка, которую Эрико методично перерабатывала день за днем.

Теща Кэндзи всю жизнь была экономной. После женитьбы она преподнесла молодоженам конверт с вырезанными из журналов купонами, которые собирала со дня их помолвки. Ами сразу же выбросила конверт, заверив маму, что купоны им очень пригодились. Это стало сигналом к действию. С тех пор они каждую неделю получали по почте конверт с купонами от Эрико. Еще раньше, когда Кэндзи только начал встречаться с Ами, его пригласили на обед, который был целиком приготовлен из консервированных продуктов. Эрико считала, что глупо тратить деньги на свежую еду – она портится через несколько дней, – а консервы можно хранить месяцами. Желая произвести впечатление на родителей девушки, Кэндзи тогда сказал, что его подкупила бережливость Эрико. Но теперь, когда теща жила с ними после смерти супруга, он уже так не думал. Ее поведение становилось все более странным день ото дня. И старушка порой пугала его.

Прошло пять недель с похорон Доппо. Кэндзи, как и обещал, больше не играл пачинко. Он возобновил поиски «достойной работы», как говорила Ами. Дома, под ее постоянным присмотром, у него почти не было шансов. Эрико же, наоборот, везло как никогда. На прошлой неделе она выиграла электровелосипед, продала его соседу, а на вырученные деньги купила детям компьютер.

Они прыгала от радости, а вот Кэндзи пришлось несладко. Чем чаще старуха выигрывала, тем с большим презрением поглядывала на зятя. Раньше они просто игнорировали друг друга, а теперь Кэндзи приходилось каждый день держать оборону.

– Я могу содержать семью, – неустанно повторяла Эрико, – выигрывая в викторины!

– Да неужели?! – отвечал Кэндзи, изображая наигранное восхищение. – Скажите, пожалуйста, а что вы собираетесь сделать с собачьим кормом, благодаря которому наш коридор превратился в склад?

Отодвинув занавеску, Ами посмотрела на мужа.

– Как только вымоешь посуду после завтрака, постирай белье, – сказала она… поставив руки на то, что раньше было аппетитными бедрами. Теперь они стали тощими. А сегодня их к тому же обтягивала бирюзовая лайкра спортивного костюма, который Ами никогда бы раньше не рискнула надеть. Она предпочитала балахонистую свободную одежду. А теперь этот узкий костюм… И еще она изменила прическу. Отдавая распоряжения мужу, Ами натянула на лоб широкую белую резинку и взбила свежую завивку, чтобы смотрелось легко и непринужденно.

Если бы Кэндзи спросили, когда он работал в «Эн-би-си», где в доме находится стиральная машина, он бы вряд ли ответил. Теперь он прекрасно управлялся с ней, изучив особенности – как нужно открывать дверцу, и то, что машина сильно шумит при отжиме, потому что отвалилась одна ножка.

– Не забудь, что Инагаки-сан ждет тебя ровно в одиннадцать!

Как уж тут забудешь! Ами напоминала ему об этом каждый день с прошлой недели. К превеликой радости тещи, которую Инагаки описывал не иначе, как «неиссякаемый источник доброты и дружеской поддержки моей мамы», он согласился встретиться с Кэндзи и обсудить возможность его устройства на работу в «Фудзибанке». Кэндзи надеялся на это, а Ами тем более.

– Я достала твой лучший костюм.

– Спасибо.

Ами нагнулась, чтобы поцеловать его в щеку, но потом, видимо, передумала и вместо этого откинула ему с лица волосы. Она так часто делала детям.

– Удачи, – сказала Ами, выпрямившись. – Не забудь зайти в супермаркет после банка. Список на холодильнике.

Дверь захлопнулась, и дом погрузился в тишину, только тихо гудел холодильник да Эрико карябала ручкой бумагу.

Кэндзи подумал, что будущее его семьи целиком зависит от того, получит он сегодня работу в «Фудзибанке» или нет. Иллюзии рушились… Унизительнее всего было, когда Ами весело смахнула пыль со швейной машинки, на которой шила себе одежду еще до замужества, и стала брать на дом работу, которую не успевала выполнить портниха, живущая по соседству.

– Ты не можешь! – в ужасе протестовал Кэндзи. – Что, если соседи узнают? Они решат, что я не могу прокормить семью!

– А ты и так не можешь! – без запинки ответила жена. Вскоре молва об умелых ручках Ами распространилась по округе. У нее появились свои заказчицы в Уцуномии. Несколько раз обращались с просьбами сшить свадебные платья. Дом теперь словно превратился в большой улей – постоянно стрекотала швейная машинка, без умолку тараторили женщины, пришедшие на примерку, повсюду валялись лоскутки ткани и нитки. Ами могла быть любезной, если это нужно для дела. И вскоре подружилась со многими дамами, пользующимися ее услугами. Они часто вместе ходили по магазинам. Но Ами ничего не покупала себе, а только смотрела, как тратят деньги подруги. К тому же она начала заниматься аэробикой, выяснив, что ей это безумно нравится, и у нее хорошо развита пластика.

Проводя все дни в окружении женщин и стрекота швейной машинки, Кэндзи начал потихоньку сходить с ума. Мало того, что была уязвлена его гордость, он потерял чувство собственной значимости, так еще и был вынужден терпеть одно и то же каждый день, находясь в четырех стенах. Кэндзи всегда считал себя активным человеком, который не может жить без движения. Но теперь он начал постепенно набирать вес. Брюки стали врезаться в живот. И он чувствовал себя вялым и обмякшим. Если ночью ему удавалось заснуть, то на следующий день он никак не мог проснуться. Он стал как привидение, чужой в собственном доме. В какую бы комнату он ни пошел, каким бы услужливым ни пытался быть, он обязательно кому-нибудь мешал.

На прошлой неделе, например, Кэндзи сидел на табуретке в ванной, черпая горячую воду из тазика и поливая себя, когда в дверь забарабанила Ами.

– Вылезай оттуда. Юми и Ёси надо умыться, а то они опоздают в школу! – крикнула она. – Потом будешь намываться.

Кэндзи пробовал вставать раньше, пробовал вставать позже, но всегда кто-нибудь заслуживал ванную больше, чем он. Прошло несколько дней, прежде чем он сумел нормально помыться.

Кэндзи завел привычку раз в неделю ездить на могилу Доппо на токийском кладбище. Иногда он беседовал со старым другом, рассказывая о своих делах. А чаще всего молча сидел у могилы, замерзая потихоньку, а потом нехотя брел домой. Кэндзи сильно не хватало Доппо. Он мечтал встретиться со старой компанией – доцентом и Мити. Конечно, было бы больно, зато они могли бы повспоминать, поговорить о том, какое было у Доппо большое и доброе сердце!.. Наверное, Кэндзи стало бы легче. Но Ами не разрешала. Ему нужно было чем-то заполнить голову, чтобы не скучать по Доппо и не думать постоянно о том, что он потерял авторитет в семье. Теперь всем заправляет жена.

– Мне нужна работа, – подумал Кэндзи, вставая с кресла.

Потом пошел на кухню и принялся за посуду.